CC BY
137
УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ
Защита интересов личности, общества и государства от преступных посягательств и иных угроз: проблемы правоприменения
МИХАЙЛОВ Валентин Иванович, доктор юридических наук, доцент, заместитель начальника Управления Президента Российской Федерации по вопросам противодействия коррупции
Российская Федерация, 103132, Москва, Старая пл., 4
На основе анализа практики применения норм главы 8 Уголовного кодекса Российской Федерации и других законов доказывается, что в российской правовой системе развиваются две группы норм о правомерном причинении вреда при защите: статья 37 УК РФ, которая регулирует поведение индивидов, и иные нормативные правовые акты, регулирующие профессиональную (служебную) деятельность соответствующих лиц. Предлагается дополнить главу 8 УК РФ нормой, согласно которой не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам при правомерном выполнении лицом своих профессиональных (должностных) функций. Обосновывается необходимость разработки алгоритма правовой оценки причинения вреда в обстоятельствах (ситуациях), исключающих преступность деяния, отличного от квалификации преступления.
Ключевые слова: необходимая оборона, преступление, правомерный вред, выполнение профессиональных (должностных) функций, обстоятельства, исключающие преступность деяния, правовая оценка.
Protection of Interests of Personality, Society and State against Criminal Intrusions and Others Threats: Problems of Enforcement
V. I. Mikhaylov, doctor of jurisprudence, associate professor
The Department of Corruption Prevention of the Administration of the President of Russian Federation
4, Staraya square, Moscow, 103132, Russia
E-mail: [email protected]
Based on the analysis of the practice of application of Chapter 8 of the Criminal Code of the Russian Federation and other laws it is proved that the Russian legal system has developed two groups of rules on the legality of causing harm while protecting interests: Article 37 of the Criminal Code of the Russian Federation, which regulates the behavior of individuals, and other legal acts regulating professional activities of the persons concerned. Is proposed to add to Chapter 8 of the Criminal Code of the Russian Federation a norm, according to which it is not a crime to cause harm to legally protected interests under the lawful performance of professional functions. The necessity to develop an algorithm of a legal assessment of the harm under the circumstances, exceptions to criminality, other than the classification of the offense.
Keywords: self-defense, crime, legitimate harm performance of professional functions, circumstances precluding criminality, legal assessment.
DOI: 10.12737/7546
Из всех ситуаций правомерного вреда, которые закреплены в гл. 8 УК РФ, в судебной практике наиболее часто встречается необходимая оборона, вызывающая у правопри-
менителя серьезные затруднения. Причина их, как представляется, кроется в том, что не всегда учитывается сложность этого социально-правового явления, положения
о котором закреплены, как правило, в различных нормативных правовых актах и в других социальных регуляторах.
Например, ст. 51 Устава ООН подтверждает неотъемлемое право каждого государства на индивидуальную или коллективную самооборону. Пределы причиняемого при этом вреда определены, в частности, в Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. и Конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта 1954 г., а также в других международных и национальных актах.
В национальном законодательстве России положения о защите своих интересов, интересов других лиц, общества и государства отражены в ст. 37 «Необходимая оборона» УК РФ, федеральных законах от 6 февраля 1997 г. № 27-ФЗ «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации», от 14 апреля 1999 г. № 77-ФЗ «О ведомственной охране», от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства», от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» и иных федеральных законах и других нормативных правовых актах. Необходимой обороне посвящены также многие судебные решения.
Вместе с тем практика постоянно испытывает сложности с применением законодательства, регламентирующего использование вредоносных средств для отражения посягательств.
В работах по уголовному праву нет однозначных ответов, в частности, на следующие вопросы: распространяются ли положения ст. 37 УК РФ на случаи, когда защита интересов, охраняемых уголовным законом, является обязанностью соответствующих должностных лиц; что такое обстоятельство, о котором говорится в гл. 8 УК РФ, и как оно соотносится с необходимой обороной; что пони-
мается под необходимой обороной в ст. 37 УК РФ: деяние или же внешние причины (обстоятельства, условия), предопределяющие использование вредоносного способа?
Как представляется, основа такого положения кроется в отсутствии теоретического обоснования модели правового регулирования защиты разными субъектами интересов личности, общества и государства. В научной литературе все многообразие проявлений необходимой обороны обычно сводят к одному — обороне индивида от посягательства, закрепленного в ст. 37 УК РФ.
В России и других странах, правовые системы которых входят в рим-ско-германскую правовую семью, обеспечение безопасности личности и ее интересов презумпируется за государством. Такой подход отражен в законодательстве и разделяется в теории уголовного права.
Так, А. Ф. Кони особо подчеркивал, что государство одно только имеет право и обязанность творить суд и расправу над гражданами и исключает в этом отношении всякую конкуренцию. Одно государство и только оно имеет право наказывать, только оно получает право устрашать, или направлять, или предупреждать преступника; только оно может беспрепятственно назначить наказание по теории справедливости. Закон запрещает всякое самоуправство, всякое применение силы над противником до суда. Но есть такие случаи, в которых само законодательство должно допустить некоторое самоуправство. Это должно быть допущено именно из уважения к праву, которое в противном случае могло бы быть часто и совершенно безнаказанно нарушено. Это случаи так называемой необходимой обороны1.
Н. С. Таганцев также указывал, что охрана ненарушимости правового порядка лежит на общественной власти. Оборона, осуществляе-
1 См.: Кони А. Ф. О праве необходимой обо-
роны. М., 1996. С. 7—10.
мая частными лицами, является необходимым дополнением охранительной деятельности государства, и повреждение, причиненное интересам нападающего, представляется не только не противозаконным или извинительным, но и правомер-ным2. Таких же взглядов придерживается современный исследователь А. И. Бойко, который применительно к норме, закрепленной в ст. 37 УК РФ, отмечал, что, организуя общественную жизнь в целом и пресекая эксцессы, власть с благодарностью принимает частную помощь3.
В статье 101 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в качестве условия правомерности нанесения нападавшему ран, увечий или смерти при отражении реального посягательства на жизнь, здоровье или свободу оборонявшегося или других лиц называлась невозможность прибегнуть к защите местного или ближайшего начальства.
В статье 2 и ч. 1 ст. 45 Конституции РФ провозглашено, что защита прав и свобод человека и гражданина является обязанностью государства. Существующее наряду с этим положение о праве каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (ч. 2 ст. 45 Конституции РФ), рассматривается как дополнение к функции государства.
В основе права на оборону вредоносным способом лежит присущее всякому социальному организму свойство защищаться любыми доступными способами. Правовой институт необходимой обороны начал формироваться с зарождения права. А. Ф. Кони писал, что, сознавая свое право на существование, человек ограждает это право от всякого чуждого посягательства. Н. С. Таган-
2 См.: Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: в 2 т. Т. 1. М., 1994. С. 194—195.
3 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А. И. Бойко. Ростов н/Д, 1996. С. 133.
цев, в свою очередь, отмечал, что право обороны есть право естественное, прирожденное человеку и эта при-рожденность служит основанием законности обороны, что это есть одна из форм борьбы за существование, охватившей все мирозданье.
Такой же позиции придерживаются современные исследователи. М. А. Кауфман, в частности, полагает, что право на необходимую оборону — это естественное, данное каждому гражданину право. Его естественность состоит в том, что оно не создается государством, но признается и санкционируется им4. В. В. Меркурьев считает, что юридическое право человека на необходимую оборону основано на естественном и неотчуждаемом праве, полученном человеком от рождения. Оно реализуется субъектом уголовного права объективно, непосредственно и удовлетворяет потребность в самосохранении и безопасных условиях существования, исходящих из природы человека5.
За период с 2009 г. по первое полугодие 2011 г.6 включительно в 58 субъектах РФ судами за отсутствием состава преступления со ссылками на ст. 37—39 и 42 УК РФ вынесены оправдательные пригово-
4 См.: Кауфман М. А. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: лекция. М., 1998. С. 5.
5 См.: Меркурьев В. В. Состав необходимой обороны. СПб., 2004. С. 14.
6 Указанные здесь и далее закономерности, выявленные на основе анализа практики за период с 2009 г. по первое полугодие 2011 г. включительно, сохраняются, о чем свидетельствуют, в частности, результаты исследований А. Т. Вельтмандера и К. А. Волкова. См.: Вельтмандер А. Т. Ситуация обстоятельства, исключающего преступность деяния: теоретические основания и уголовно-правовое значение: дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 2013. С. 247—279; Волков К. А. Необходимая оборона в деятельности полиции: вопросы теории и судебной практики // Российский судья. 2013. № 4. С. 12—13.
ры в отношении 180 лиц, прекращены дела по указанному основанию в отношении 24 лиц. Со ссылкой на ст. 37 УК РФ в связи с отсутствием состава преступления оправданы 162 лица, прекращены уголовные дела за отсутствием состава преступления в отношении 21 лица. Всего — 183 чел. (88,2%).
В этот же период со ссылкой на ст. 38 УК РФ оправдано 11 лиц и в отношении двух лиц уголовные дела прекращены за отсутствием состава преступления (6,4% решений судов, принятых по гл. 8 УК РФ); на ст. 39 УК РФ — оправдано четыре лица и в отношении одного лица уголовное дело прекращено (2,5% решений судов, принятых по гл. 8 УК РФ); на ст. 41 УК РФ — решений судами не выносилось; на ст. 42 УК РФ — оправдано четыре лица (2% решений судов, принятых по гл. 8 УК РФ)7.
Вместе с тем за убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, по ч. 1 ст. 108 УК РФ осуждено 1841 лицо, за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, по ч. 1 ст. 114 УК РФ — 2328 лиц. За убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, по ч. 2 ст. 108 УК РФ осуждено 16 лиц, а за умышленное причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, по ч. 2 ст. 114 УК РФ — 25 лиц.
Проведенный анализ показал, что в подавляющем большинстве случаев необходимая оборона была направлена на защиту жизни и здоровья самого обороняющегося. Намного реже действия обороняюще-
гося направлены на защиту жизни и здоровья родственников и других близких лиц, а также собственности самого обороняющегося. Так, по уголовным делам об убийствах, совершенных при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108 УК РФ) в указанный выше период, в 94% случаев необходимая оборона была направлена на защиту жизни и здоровья самого обороняющегося, в 1,4% случаев — собственности обороняющегося, в 4,5% случаев — жизни, здоровья и иных интересов родственников и других близких лиц.
За период с 2009 г. по первое полугодие 2011 г. включительно всего 3% решений судов, принятых по гл. 8 УК РФ, касались лиц, на которых возложены обязанности по защите других лиц, интересов общества и государства от общественно опасных посягательств. Со ссылками на ст. 37 УК РФ было оправдано одно такое лицо, на ст. 38 — оправдано два лица и прекращено дело в отношении одного лица, на ст. 42 — оправдано два лица.
Из 4210 осужденных в указанный период по ст. 108 и 114 УК РФ за превышение пределов необходимой обороны либо превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, всего 12 человек (0,3%) обязаны были защищать других лиц, интересы общества и государства от общественно опасных посягательств, из которых шестеро — сотрудники частных охранных предприятий (трое имели разрешение на ношение, хранение и применение служебного оружия) и шестеро — сотрудники органов внутренних дел8.
В повседневной деятельности при выборе средств разрешения конфликтных ситуаций в ходе выполнения своих профессиональных
7 См. постановление Пленума ВС РФ от 8 Результаты обработки автором данных,
27 сентября 2012 г. № 19 «О применении су- полученных ВС РФ при подготовке к плену-
дами законодательства о необходимой обо- му по вопросу о применении судами законо-
роне и причинении вреда при задержании дательства о необходимой обороне и задер-
лица, совершившего преступление». жании лица, совершившего преступление.
(должностных) обязанностей, а в отдельных случаях и при реализации прав люди руководствуются не столько нормами гл. 8 УК РФ, сколько нормативными правовыми актами, предметно регулирующими их деятельность и определяющими алгоритмы использования вредоносных средств в определенных социальных ситуациях.
По данным Э. В. Кабурнеева, 70% опрошенных им сотрудников милиции полагали, что при задержании преступника они должны руководствоваться исключительно действовавшим в то время Законом РФ от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 «О милиции» как актом прямого для них назначения и не учитывать более мягкие требования ст. 38 УК РФ, предъявляемые к гражданам, не обладающим соответствующими навыками9. Результаты проведенного А. А. Мордвиновой опроса показали, что 97% сотрудников органов внутренних дел считали, что при применении оружия они должны были действовать на основании положений Закона о милиции. При этом лишь 3% опрошенных предположили, что пределы правомерности применения оружия сотрудниками органов милиции устанавливаются нормами УК РФ, регламентирующими право на необходимую оборону и причинение вреда при задержании лица, совершившего пре-ступление10. Опрос, проведенный В. К. Волковым, продемонстрировал, что 72% сотрудников полиции в качестве правовой основы применения ими физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия в состоянии необходимой обо-
9 См.: Кабурнеев Э. В. Правовая основа и оценка действий сотрудников ОВД, причиняющих вред лицу, совершившему преступление, в процессе его задержания // Российский следователь. 2007. № 2. С. 14—16.
10 См.: Мордвинова А. А. Осуществление
законного права как обстоятельство, исключающее преступность деяния: дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2005. С. 63.
роны рассматривают исключительно Федеральный закон «О полиции» и только 28% исходят из того, что в таком случае следует руководствоваться нормами уголовного закона. При этом 86% респондентов высказались за дальнейшую конкретизацию оснований и порядка применения физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия в ведомственной инструкции МВД России11.
Судебная практика также развивается в этом направлении. Во многих судебных решениях в качестве оснований отказа в уголовном преследовании в связи с причинением тяжкого вреда здоровью человека или смерти человека называются ст. 35 Закона РФ от 1 апреля 1993 г. № 4730-1 «О Государственной границе Российской Федерации», ст. 25, 28 и 30 Федерального закона «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации», ст. 22 Федерального закона «О противодействии терроризму», ст. 115, 210 и 211 Устава гарнизонной, комендантской и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации.
Высшие судебные органы последовательно в п. 4 постановления Пленума ВС СССР от 8 августа 1984 г. № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» и в п. 28 постановления Пленума ВС РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» отмечают, что не подлежат уголовной ответственности лица, которым законодательством разрешено применение оружия, специальных средств, боевой и специальной техники или физической силы для исполнения возложенных на них федеральными законами обязанностей, если они
11 См.: Волков К. А. Указ. соч. С. 12—13.
действовали в соответствии с требованиями законов, уставов, положений и иных нормативных правовых актов, предусматривающих основания и порядок применения оружия, специальных средств, боевой и специальной техники или физической силы. В пункте 20 постановления Пленума ВС РФ от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» также подчеркнуто, что суды при оценке случаев причинения вреда должностными лицами должны исходить из того, что основания, условия и пределы применения оружия или специальных средств должностными лицами определены в соответствующих нормативных правовых актах Российской Федерации (например, в федеральных законах «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации» и от 27 мая 1996 г. № 57-ФЗ «О государственной охране»).
Между тем в теории уголовного права распространена научная позиция, согласно которой правовой основой правомерно причиняемого вреда могут быть лишь нормы гл. 8 УК РФ о необходимой обороне, причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление, крайней необходимости, обоснованном прииске, психическом и физическом принуждении и исполнении приказа и иного распоряжения. Данная научная позиция базируется на теоретической концепции о том, что преступность деяния и правомерность причинения вреда определяются только УК РФ.
Однако, как представляется, такой однозначный вывод ни из системы законодательства Российской Федерации в целом, ни из содержания ст. 1 УК РФ не вытекает.
В последние десятилетия в правосознании специалистов в области уголовного права и населения в целом преобладает мнение, что нормы уголовного закона, закрепляющие ситуации правомерного вреда, — это
только средство борьбы с преступностью. Однако назначение правовых норм, закрепляющих ситуации правомерного вреда, сводится к регулированию разрешения разнообразных общественных конфликтов, что особенно актуально при дифференциации и множественности социальных интересов в современном российском обществе.
Кроме того, создание и обновление в последние полтора-два десятилетия нормативных актов, регулирующих использование вредоносных средств, и корректировка ведомственных актов государственных органов в силу объективных причин осуществлялись без учета правовых предписаний, имеющихся в других нормативных актах, и межотраслевого теоретического осмысления. Это привело в одних случаях к неполноте нормативного правового регулирования, а в других — к его избыточности.
Общеизвестно, что в своей повседневной деятельности государственные органы и их сотрудники должны исходить из необходимости охраны человека и гражданина не только от преступных посягательств, но и от любого необоснованного вредоносного воздействия. Это обстоятельство предполагает наличие развернутого и адекватного уровню современных вызовов и угроз нормативного правового регулирования поведения государственных служащих, которое бы сводило к минимуму усмотрение при применении вредоносных средств или неопределенность в его основаниях и порядке.
Следует также заметить, что, несмотря на качественное изменение уголовного регулирования правомерного вреда в УК РФ по сравнению с УК РСФСР, научному исследованию по-прежнему подвергаются, как правило, лишь отдельные ситуации правомерного вреда (необходимой обороны, задержания лица, совершившего преступление, обоснованного риска, психического и физического принуждения, выполнения
приказа или иного распоряжения), тогда как к изучению института правомерного вреда как целостного явления, имеющего свою структуру и закономерности развития, должного интереса не проявляется.
В теории права нет работ, в которых комплексно, как нечто единое, обладающее общими сущностными свойствами, рассматривались бы ситуации правомерного вреда, закрепленные в гл. 8 УК РФ, и ситуации правомерного вреда, закрепленные в Законе РФ «О Государственной границе Российской Федерации», Федеральном законе «О противодействии терроризму» и других законодательных и иных нормативных правовых актах. Также не подвергалось развернутому анализу то общее, что объединяет преступный вред с правомерным вредом и позволяет охватить эти два во многом противоположных института одним законом.
Деятельность государственных органов и (или) их сотрудников по защите жизни, здоровья, собственности и других интересов граждан, общества и государства, в том числе с причинением вреда, регулируется УПК РФ и другими федеральными законами. В этих нормативных правовых актах закреплены иные, чем в ст. 37 УК РФ, основания и пределы применения вредоносных средств для защиты интересов личности, общества и государства.
Например, в соответствии с Федеральным законом «О ведомственной охране» при применении огнестрельного оружия работники ведомственной охраны обязаны стремиться в зависимости от характера и степени опасности преступления или административного правонарушения, степени опасности лиц, его совершивших, и силы оказываемого противодействия к тому, чтобы любой вред, причиняемый при этом, был минимальным, а также должны предупредить о намерении применить оружие, обеспечить лицам, получившим телесные повреждения в результате применения огнестрель-
ного оружия, доврачебную медицинскую помощь.
Отраслевые нормы на основании всестороннего учета особенностей соответствующей ситуации, уровня подготовки субъектов, призванных их разрешать, и других факторов более полно и всесторонне описывают соответствующую ситуацию, а также учитывают особенности субъектов, которые их разрешают, и, исходя из этого, дифференцированно определяют объем допускаемого вреда.
Усложнение социальной жизни, усиливающаяся дифференциация интересов различных социальных групп, возрастание конфликтных ситуаций, разрешение которых возможно лишь путем причинения вреда, объективно ведут к увеличению нормативных актов, определяющих основания и порядок использования вредоносных средств при реализации административных полномочий и прав физических лиц.
При реализации обязанностей по защите интересов личности, общества и государства должностные лица менее свободны в выборе линии поведения и не вправе уклоняться от опасности. Причем нередко у них нет возможности обратиться за помощью. Более того, зачастую они должны действовать в строго предписанном порядке и обязаны предпринять любые обусловленные обстановкой меры, даже связанные с причинением вреда. Кроме того, на этих лиц налагаются особые обязанности, вытекающие из наличия у них огнестрельного оружия и специальных средств и прохождения ими соответствующей подготовки, что, в свою очередь, требует от них причинения минимального вреда при отражении посягательства.
Гражданин как частное лицо не обладает обязанностью защищать объекты уголовной охраны, тем более с угрозой для жизни. Исходя из этого, следует согласиться с А. И. Бойко в том, что необходимая оборона, положения о которой отражены в ст. 37 УК РФ, в законода-
тельном понимании — удел частных лиц12.
В статье 37 УК РФ закреплена правовая позиция, сформированная Пленумом ВС СССР в 1964 г. в результате рассмотрения дела сотрудника милиции И., который во внеслужебное время, обороняясь от нападения, применил табельное оружие и причинил тяжкий вред здоровью посягавшего. Однако суд первой инстанции посчитал, что И. превысил пределы необходимой обороны, так как не произвел предупредительный выстрел в соответствии требованиями действующего в этот период Устава патрульно-постовой службы милиции.
Пленум ВС СССР прекратил уголовное дело в отношении И., указав, что положения закона о необходимой обороне в равной степени распространяются как на работников милиции, так и на всех других граждан; никаких особых требований к необходимой обороне работника милиции, действующего в частном качестве, закон не устанавливает13.
Исходя из этого, в случае реализации своих профессиональных (должностных) функций или исполнения приказа сотрудники правоохранительных органов обязаны применять вредоносные средства строго в установленном порядке, даже несмотря на угрозу собственным интересам. Но когда обстановка складывается вне рамок обычной профессиональной деятельности, то угроза их жизни, здоровью или иным интересам порождает ситуацию необходимой обороны или крайней необходимости, и тогда сотрудники правоохранительных органов могут применять вредоносные средства в объеме, необходимом для пресечения посягательства или устранения опасности, без соблюдения установленных для них процедур.
12 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. С. 133.
13 См. постановление Пленума ВС СССР от 26 марта 1964 г. по делу И.
В таких случаях в соответствии с п. 27 и абз. 2 п. 28 постановления Пленума ВС РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 оценка правомерности причинения вреда должна осуществляться в общем порядке без учета положения законов, уставов и иных нормативных правовых актов, регулирующих профессиональную деятельность соответствующих лиц, на основе норм о необходимой обороне и других ситуаций правомерного вреда.
Таким образом, можно констатировать, что в правовой системе Российской Федерации развиваются две группы правовых норм, регулирующих правомерное причинение вреда при защите: норма, закрепленная в ст. 37 УК РФ, которая регулирует поведение индивидов, и нормы федеральных законов и иных нормативных правовых актов, регулирующие профессиональную (служебную) деятельность соответствующих лиц.
Указанный подход к распределению нормативного материала объективно обусловлен тем, что не все случаи социально допустимого причинения вреда могут охватываться нормами гл. 8 УК РФ, в частности, в связи с высоким уровнем обобщения уголовно-правовых норм, исключающим возможность детального регулирования поведения различных субъектов во множестве непохожих социальных ситуаций.
Норма, закрепленная в ст. 37 УК РФ, стоит в одном ряду с другими нормами, регулирующими защиту объектов уголовной охраны должностными лицами. Эти нормы не доминируют друг над другом, так как каждая из них отражает свой фрагмент социальной жизни и, следовательно, регулирует поведение своих субъектов в этой ситуации, возлагая на них соответственно право или обязанность действовать путем причинения вреда и устанавливая допустимые для каждой из этих ситуаций пределы вреда.
В целях придания формально-логической завершенности нормативному регулированию защиты (обороны) интересов личности, общества и
государства путем причинения вреда объектам, охраняемым уголовным законом, гл. 8 УК РФ следует дополнить нормой, в соответствии с которой не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам при правомерном выполнении профессиональных (должностных) функций.
Одной из причин сложностей, возникающих при применении правовых предписаний, закрепленных в ст. 37 УК РФ, является то, что, как представляется, к настоящему времени даже не сформулирован вопрос: что зафиксировано в норме, содержащейся в ст. 37 УК РФ?
Как правило, содержание этой нормы рассматривается так же, как и содержание любой нормы Особенной части уголовного закона, описывающей деяние, совершение которого запрещено.
В статье 37 УК РФ нет описания деяния, влекущего причинение вреда. Основное внимание уделено отображению обстоятельств (обстановки, ситуации), предопределяющих допустимость причинения вреда, а также фиксации пределов вреда и характеристике защищаемых и разрушаемых благ.
Эта точка зрения базируется на том основании, что закон, являясь одним из наиболее значимых общественных регуляторов, определяет поведение людей не вообще, а применительно к конкретной обстановке (обстоятельствам, ситуации), формирующейся под влиянием различных факторов. Поэтому содержание норм о необходимой обороне и других проявлений правомерного вреда должно характеризоваться при помощи категории, включающей в себя те объемы реальности, разрешение которых допускается социумом посредством вредоносного поведенческого акта (деяния), известной праву и нормотворчеству.
Данным условиям соответствует такая категория, как социальная ситуация, под которой в праве понимается локализованный в пространстве и во времени фрагмент обществен-
ной жизни, характеризующийся качественной определенностью своего содержания и относительно стабильным составом участников, являющийся первичным элементом регулирования юридической нормы14.
Поэтому хотя в русском языке слова «обстоятельство», «ситуация», «условие» и «обстановка» являются синонимами, но употребление термина «ситуация», по крайней мере при юридическом анализе содержания норм о необходимой обороне и других проявлений правомерного вреда, предпочтительнее, как имеющего конкретное правовое содержание.
В нормах гл. 8 УК РФ и других законодательных актов в исключение из общего запрета содержится противоположное по отношению к запрещенному поведению предписание — дозволение. Например, право на жизнь является одним из естественных абсолютных прав человека и в связи с этим в ст. 105 УК РФ содержится запрет на причинение смерти человеку. Однако в ст. 37 УК РФ содержится дозволение действовать даже путем причинения смерти посягающему.
Нормы, отражающие необходимую оборону и другие ситуации правомерного вреда, составляют исключения из норм Особенной части, дающих определения преступлений. Поэтому ситуации правомерного вреда являются элементами нормативного определения преступления. В связи с этим под убийством, ответственность за которое предусмотрена ст. 105—108 УК РФ, понимается умышленное причинение смерти другому человеку, за исключением причинения смерти посягающему в необходимой обороне; неприятельскому солдату в бою при защите Отечества; лицу, совершающему террористический акт, при пресечении такого акта; осужденному к смертной
14 См.: Исаков В. Б. Юридические факты в советском праве. М., 1984. С. 48—49; Общая теория права / под. ред. В. К. Бабаева. Н. Новгород, 1993. С. 287.
казни при исполнении палачом своих профессиональных функций и т. д.
Нормы гл. 8 УК РФ и других законодательных актов об обороне и иных ситуациях правомерного вреда обладают всеми свойствами любой юридической нормы, состоят из гипотезы, диспозиции и санкции и относятся к числу так называемых управомочивающих норм.
Гипотеза содержит признаки соответствующей ситуации. Например, посягательство и возможность его отражения путем причинения вреда посягающему формируют ситуацию необходимой обороны (ст. 37 УК РФ).
Диспозиция закрепляет соответствующие представлениям общества право или обязанность действовать путем причинения определенного вреда. В норме ст. 37 УК РФ содержится право гражданина на использование вредоносного способа для защиты своих интересов, интересов иных лиц, интересов общества и государства.
Применительно к ситуации необходимой обороны санкцией выступает отнесение деяния к числу правомерных (в случае причинения вреда в пределах, установленных законом) или к числу преступлений (в случае превышения закрепленного законом предела причинения вреда).
На практике, следуя рекомендации Пленума ВС РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 (основанной на концепции, в соответствии с которой необходимая оборона — это действие), производство по уголовному делу в случае причинения вреда в обстоятельствах, исключающих преступность деяния, прекращается в силу отсутствия в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ). Такой подход, однако, не отражает социальную и юридическую природу правомерности причинения вреда при отражении посягательств.
При отражении посягательства происходит причинение вреда общественным отношениям. Такие действия хотя и признаются правомерными, но обладают признаками преступления.
Правоприменитель, который своим профессиональным опытом ориентирован на выявление состава преступления, не привык уделять внимание особенностям обстановки, которые, как правило, не влияют на наличие или отсутствие состава преступления.
Отличие действия-преступления от действия-обороны заключается только в субъективной стороне — наиболее трудно выявляемом элементе состава преступления. В основе причинения вреда при необходимой обороне, выполнении профессиональных функций и иных ситуациях правомерного вреда лежат побуждаемые и одобряемые обществом присущие каждому члену социума чувство самосохранения, желание защитить обижаемого, помочь жертве, устранить опасность или иным образом обеспечить реализацию общественно значимых интересов.
Вместе с тем мотив не указан в качестве элемента норм, закрепленных в гл. 8 УК РФ. Определяющим является объективный фактор — нормативно закрепленные право или обязанность, базирующиеся на полезности (желательности, обязательности) или допустимости (вынужденности), с точки зрения законодателя, действовать в соответствующей ситуации вредоносным образом.
Законодатель исходит из презумпции того, что причинение вреда при отражении посягательства или иной угрозы объектам уголовной охраны осуществляется лишь с положительной или извинительной мотивацией.
Как представляется, сложившийся подход к процессуальному основанию прекращения уголовного преследования в случаях причинения вреда в необходимой обороне не отражает существа этой ситуации и не стимулирует органы следствия на установление тех обстоятельств (особенностей ситуации), которые, собственно, и делают причиненный при этом вред непреступным.
Кроме того, следует отметить, что вразумительных методик правовой оценки причинения вреда в необходимой обороне (ст. 37 УК РФ) нет. В работах по квалификации преступлений обычно посвящают несколько страниц правовой оценке причинения вреда в необходимой обороне. Однако эти рекомендации строятся в контексте общей теории квалификации, которая своим предметом имеет преступление.
С учетом изложенного представляется целесообразным:
1) в целях повышения эффективности нормативного правового регулирования защиты общих интересов личности, общества и государства и придания логической завершенности определению преступления:
а) ст. 14 УК РФ дополнить ч. 3 следующего содержания:
«3. Не является преступлением причинение вреда в ситуациях, предусмотренных законом»;
б) гл. 8 УК РФ дополнить новой ст. 411 «Выполнение профессиональных (должностных) функций» следующего содержания:
«Статья 411. Выполнение профессиональных (должностных) функций
Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным
законом интересам при правомерном выполнении лицом своих профессиональных (должностных) функций»;
2) ч. 1 ст. 24 УПК РФ дополнить п. 11 следующего содержания:
«11) причинение правомерного вреда в ситуациях, предусмотренных главой 8 Уголовного кодекса Российской Федерации и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации»,
а также внести соответствующие изменения в другие положения УПК РФ;
3) разработать теорию правовой оценки случаев причинения вреда при отражении индивидом посягательств на свои интересы, интересы других лиц, а также общества и государства исходя из того, что в нормах гл. 8 УК РФ и иных федеральных законов отражается ситуация (обстановка, обстоятельство, внешний фактор), а не действие;
4) активизировать научную разработку тактики расследования случаев правомерного причинения вреда в необходимой обороне, при правомерном выполнении профессиональных (должностных) функций по защите интересов личности, общества и государства, а также в других ситуациях правомерного вреда.
Библиографический список
Вельтмандер А. Т. Ситуация обстоятельства, исключающего преступность деяния: теоретические основания и уголовно-правовое значение: дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 2013.
Волков К. А. Необходимая оборона в деятельности полиции: вопросы теории и судебной практики // Российский судья. 2013. № 4.
Исаков В. Б. Юридические факты в советском праве. М., 1984.
Кабурнеев Э. В. Правовая основа и оценка действий сотрудников ОВД, причиняющих вред лицу, совершившему преступление, в процессе его задержания // Российский следователь. 2007. № 2.
Кауфман М. А. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: лекция. М., 1998.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А. И. Бойко. Ростов н/Д, 1996.
Кони А. Ф. О праве необходимой обороны. М., 1996.
Меркурьев В. В. Состав необходимой обороны. СПб., 2004.
Мордвинова А. А. Осуществление законного права как обстоятельство, исключающее преступность деяния: дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2005.
Общая теория права / под ред. В. К. Бабаева. Н. Новгород, 1993.
Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: в 2 т. Т. 1. М., 1994.
