CC BY
217
ПЕРВАЯ ПУБЛИКАЦИЯ
Захаров А. В.
ЗАРОЖДЕНИЕ ЕДИНОЙ ДЕНЕЖНОЙ СИСТЕМЫ
РУССКОГО ГОСУДАРСТВА В XV — XVII ВЕКАХ
Избавление русского народа от золотоордынского ига в XV веке знаменовало рост политического могущества Русского государства, его международного авторитета, стало определяющим условием образования внутрироссийского рынка. Первым и основополагающим камнем фундамента экономического развития страны явилось формирование единой денежной системы государства. На Руси денежная система базировалась на монетных денежных знаках — серебряных, золотых, а позднее и медных полушках, копейках, рублях, «ефимках». Предмет настоящего исследования — вопросы восстановления и развития монетного производства на Руси, хождение денежных знаков в стране, их унификаций. Тема эта до сих пор довольно слабо изучена, хотя и представляет, по нашему мнению, значительный интерес, причем не только чисто познавательный.
Батыев погром и установившееся затем чужеземное иго привели к длительному упадку в экономическом, политическом и культурном развитии русских земель. Разобщение Руси на отдельные части, привели к резкому ослаблению связей северо-восточных и северо-западных русских земель, захваченных впоследствии польскими и литовскими феодалами. Это положило начало отставанию Руси от других европейских стран.
Массовое разорение и разрушение русских городов, гибель и увод в плен квалифицированных ремесленников привели к падению роли городов в политической и экономической жизни страны, к утрате многих ремесленных навыков и технологических приемов, к огрублению и упрощению ремесла и ремесленных изделий. Исчезли навсегда и возродились лишь через 150—200 лет такие ремесла, как скань, чернь, перегородчатая эмаль, полихромная поливная керамика, резьба по камню и другие. Приостановилось каменное строительство в городах, пришло в упадок изобразительное и прикладное искусство, ослабла связь городского ремесла с рынком. Затормозилось развитие товарного производства, прервалась намечавшаяся тенденция к превращению ремесла в мелкотоварное производство. Дань «серебром» привела к утечке его в орду и почти к полному прекращению денежного обращения внутри русских земель, что почти прервало развитие товарно-денежных отношений.
Тяжелый удар был нанесен политическим и торговым связям с зарубежными странами. Лишь города западной и северо-западной Руси (Новгород, Псков, Витебск, Смоленск) не утратили их. Северо-восточная Русь продолжала торговлю с Востоком по волжскому пути, но она была затруднена грабительскими набегами ордынцев на русские торговые караваны.
Трудности восстановления хозяйства, становления единой денежной системы страны, возрождения разрушенных городов и деревень усугублялись уходом в орду значительной части национального дохода в виде «дани», «запросов», «поминков» (подарков) ханам и ордынской знати, а также непрекращавшимися набегами монголо-татар на русские земли. Только за последнюю четверть XII века было совершено четырнадцать крупных вторжений на Русь, не считая множества более мелких набегов, предпринимавшихся для личного обогащения ордынской знатью — «царевичами», «темниками», «уланами». Самым опустошительным нашествием, которое русские летописцы сравнивали с батыевым, была «дюденева рать» в северо-
восточную Русь в 1293 году, когда монголо-татары вновь «всю землю пусту сотворили».
В то время, когда Русь подверглась чудовищным разорениям, европейские государства процветали. В XIII веке в них наблюдался общий подъем экономики, рост ремесел, торговли, городов, увеличение объема и количества торгово-денежных сделок. В результате крестовых походов общий торговый баланс Европы стал активным, что вызвало усиленный приток золота из стран Азии и Африки. Быстро развивалась горнорудная промышленность, в том числе увеличивалась добыча золота. Началась эксплуатация золотых рудников в Восточных Альпах. Для увеличивающихся торговых оборотов нужно было все больше и больше монет, серебра на чеканку монет начинает не хватать. Серебро росло в цене. Если в XII веке отношение стоимости серебра и золота было 1:11, то в первой половине XIII века — 1:9. Все это явилось толчком к возникновению золотой чеканки в европейских государствах1.
Княжеские междуусобия и татарские нашествия, опустошившие Русь, вернули ее в первобытное состояние, торговля почти прекратилась, в денежных знаках нужды не было и только постепенно в Восточной Руси начали обращаться татарские деньги, которые к концу XIV века превратились в русско-татарские, а в XV веке в чисто русские".
Но несмотря на то, что в конце XV — начале XVI веков борьба русского народа за государственное единство и национальную независимость завершилась объединением русских земель вокруг Москвы, единство государства было очень непрочным. Феодальная знать не только не прекратила, но и постепенно усиливала борьбу за власть.
Претенденты на царскую власть, а также князья, претендовавшие на независимость, старались использовать монету как один из наиболее действенных и надежных инструментов внутренней политики. Каждый чеканил свою монету, со своим именем. Монеты закрепляли право занимать великокняжеский стол. Они говорили подданным о силе того, чье имя чеканилось на монете. Если претендент мог выпускать полноценную монету в достаточном количестве — это было сильнейшим аргументом в его пользу в политической борьбе за власть. Монеты были зеркалом и мерилом возможностей претендентов. Недаром в старину говорили: «алтыном воюют, алтыном торгуют, без алтына горюют».
Любой владелец серебра — русский и иностранец — мог приходить на денежный двор со своим сырьем и заказать из него монеты. После вычета пошлины он получал на руки то количество русских денег, которое выходило из переплавленного серебра. Основными заказчиками на денежных дворах были царская казна и купечество, особенно занятое внешней торговлей.
Эта особенность связана не только со спецификой государственного строя Русского государства. Причина заключалась в том, что для Руси одной из серьезнейших проблем было снабжение денежных дворов сырьем для чеканки. Своей промышленной добычи серебра и золота на Руси не существовало вплоть до XVIII века. Золото и серебро закупались за рубежом, в Европе. Отсюда на Русь поступало громадное количество серебряных западноевропейских монет — талеров и в меньших количествах серебро в слитках и проволоке, а также золото в монетах и слитках.
Для иноземных купцов торговля талерами представляла большие выгоды, так как они и продавали талеры, как товар, и меняли их на русские товары: пушнину, лесные товары, поташ, пеньку, воск, сало, лен, которые затем с большой выгодой перепродавали на европейских рынках. Но и русская
1 Русская нумизматика XI — XX вв.— Л.: Аврора, 1979.— С. 7.
2 Монеты червонной Руси, великих княжеств: Литовского, Рязанского, Суздальско-Нижегородского.— С. 5.
казна не оставалась внакладе. За каждый талер, купленный у иноземца, казна платила от 36 до 36,5 копеек. Чтобы серебро несли на денежные дворы, были установлены высокие цены при сдаче его в монетное производство: за каждый талер на денежных дворах платили 38 или 38,5 копейки3.
Государевы денежные дворы представляли собой, пожалуй, самые крупные предприятия в Русском государстве. На них плавильщики и кузнецы, которые плавили серебро, выжигали из него посторонние примеси и из очищенного серебра делали заготовки для чеканки. Они назывались «гнезда» и представляли собой, вероятно, определенное количество серебра в слитках. От кузнецов это серебро поступало к волочильщикам, которые, пользуясь простейшим сооружением — воротом,— последовательно пропускали серебряные стержни через все более и более уменьшавшиеся отверстия в доске и в результате из стержней получали проволоку. Проволока поступала к бойцам, бойцы на специальных «глатких» чеканах плющили проволоку. Рабочие-резальщики резали ее на заготовки для будущих монет.
Заготовки имели вес или размер копеек, денег и полушек. Достигалось это простым способом. За исходный вес брали малую гривенку (в современных мерах веса — 204,756 г). Серебряная проволока с таким весом разрубалась на 300 заготовок для копеек или 600 заготовок для денег, или 1200 для полушек. Заготовки поступали к чеканщикам. Орудием чеканки были чеканы — сделанные из закаленного железа стержни. На торце одних помещалось изображение ездеца. На торце других — надпись. Один из стержней имел четырехугольное основание, которое чеканщик закреплял в специальную пазу на скамье. Чеканщик закреплял нижний чекан, брал в одну руку верхний чекан, в другую — молот; подручный — «подметчик» — подкладывал на нижний чекан заготовку, чеканщик наставлял верхний чекан на нижний и ударял по нему молотом. Монеты таким образом отчеканивались. Нужны были особая сила и сноровка, чтобы при помощи такой примитивной техники чеканить сотни тысяч копеек, денег и полушек4.
В процессе своей недолгой «жизни» (обычно полтора-два месяца) штемпели постепенно изнашивались. Рабочая поверхность покрывалась выбоинами. Нередко отдельные ее участки выкрашивались. Однако общий облик штемпеля, его важнейшие, присущие только ему признаки (форма, величина и взаимное расположение букв), всегда сохранялись. Встречаются случаи зачистки штемпеля, когда с рабочей поверхности при помощи напильника снимался тонкий слой металла. Это дает исследователю дополнительную фактуру для выявления сравнительного старшинства одночеканных монет.
Жизнь каждого данного штемпеля заканчивалась обычно там же, где она началась — в мастерской торевта-резчика. Мастер зачищал рабочую поверхность штемпельной болванки уже на всю глубину прежнего изображения и формовал новое изображение, создавал новый штемпель с его индивидуальными, неповторимыми признаками — если, разумеется, болванка к тому времени не напоминала сточенный карандашный огрызок, который уже просто неудобно держать в руке5. Не только действующие, но и изношенные маточники тщательно сохранялись, так как на их изготовление использовался металл, особым образом закаленный. На рисунки и надписи затрачивалось много труда и средств.
Основной производственной единицей в денежном дворе была «станица» — артель, включавшая и плавильщиков, и кузнецов, и волочильщиков, и бойцов, и чеканщиков — всех рабочих, занятых производством монеты. За работу станицы отвечал староста, избиравшийся ежегодно из числа
1 Мельникова А. Булат и злато.— М., 1990.— С. 22.
1 Мельникова А. Булат и злато.— М., 1990.— С. 24.
Русская нумизматика XI — XX вв.— С. 34.
чеканщиков. Заказ на чеканку монет давался обычно одной станице, и староста следил за всеми операциями. В книгах денежного двора записывалось, сколько полечено от заказчика серебра, какой станице оно передается для переработки. Староста должен был сдать готовую продукцию, указать размеры «угара», «крох», отпавших от серебра в процессе чеканки, производство брака. Готовую продукцию подсчитывали и сравнивали с весом серебра, полученного от заказчика: точно ли соответствовало количество получившихся монет весу сданного серебра за вычетом «угара» или «крох». Проверкой занимались целовальники, сидевшие в приказной избе, располагавшейся чаще всего в центре двора. Каждая станица сдавала готовый заказ в кожаных мешках — «юфти» — с личной печатью старосты. Подсчет готовых денег происходил в специально отведенном для этого месте. Посреди двора под навесом стояли дубовые столы, под которыми были расстелены «кожи», чтобы ни одна монета не смогла бы затеряться на земле. В книгах записывался окончательный итог всех операций по изготовлению и подсчету денег, записывались все пошлины, взятые с заказчиков, размеры оплаты мастерам за работу, часть денег получали заказчики. Казенные заказы в мешках под охраной стрельцов увозились со двора.
Денежными дворами руководили «гости» — обычно богатые купцы, выбиравшиеся из городского купечества на год, в порядке несения городской повинности. Мастера набирались из вольных посадских людей. При вступлении в должность мастера денежного двора называли поручителей и принимали присягу, «будучи у царского дела, не воровать серебра, и денег не красть, и в серебро меди и олова и иного ничего не примешивать и в домах своих воровских денег не делати никаких и воровски под чеканы не подделываться». Голова двора тоже присягал. «В свой год сидя», служить на денежном дворе честно и по совести.
Денежный двор был окружен высоким забором — «тыном». По углам двора стояли караульные избы со стрельцами. Во двор вели укрепленные ворота. Денежников обыскивали «донога» и тогда, когда они приходили на работу, чтобы они не проносили с собой свинца, олова и других металлов для примешивания в серебро, и тогда, когда они уходили, чтобы не выносили с собой готовых денег или производственного брака, который тоже строго учитывался. За работу денежные мастера получали сдельно. За каждую гривенку переработанного серебра было велено платить «чеканщиком, и волочильщиком, и бойцом, и кузнецом по 10 денег с полушкой».
В городе денежные мастера были на особом положении. Они освобождались от несения городских повинностей: ночных дозоров, общих работ, на том основании, что «они у государева денежного дела день и ночь беспрестанно». Видимо, денежные мастера не выходили с денежных дворов, пока длился один передел — полная обработка одной или нескольких партий поступившего серебра. Где жили в Москве XVI — начале XVII века денежные мастера, сведений нет. Для XVII века известно, что селились они в денежной «слободе» на серебряничной набережной реки Яузы.
У московского государя в деле чеканки монеты имелся и соперник — господин Великий Новгород. Крупные капиталы, скопленные новгородцами, большие торговые обороты как с западом, так и с востоком привели к необходимости, по примеру Московского Великого княжества, в 1420 году чеканить в Новгороде собственную монету. Среди русских монет XV века деньги Новгорода Великого занимают особое место. Велико значение Новгорода как важнейшего транзитного пункта, через который в XIII — XV веках русские земли получали основную массу серебра. Драматическая судьба Новгородской республики, наконец, сами деньги — новгородки, с их оригинальны^ и удивительно устойчивым оформлением — все это на протяжении уже полутора столетий привлекает к этим монетам пристальное
внимание нумизматов, но новгородки и по сей день во многих отношениях остаются белым пятном на карте русской нумизматики6.
Свободолюбивый, непокорный Новгород, вечно соперничающий с великими князьями, менее разоренный, чем другие русские земли не упускает шанса и чеканит свою более тяжелую и потому более дорогую по сравнению с московскими «печатями великого князя», монету. Новгородские монеты в денежном обращении московских земель не принимали никакого участия, равно как и московские легковесные — в новгородских. Это являлось большим препятствием на пути внутренней торговли, что, в свою очередь, тормозило дальнейшее развитие единого Русского государства.
Понимая это, великие князья всячески пытались присоединить или подчинить себе Новгородскую республику, но эти попытки не имели успеха. И только Василий Темный сумел использовать монету как один из наиболее действенных и надежных инструментов внутренней политики. В 1456 году он заключил договор в Яжелбицах. В договоре имеется статья: «печати быти князей великих». Отсюда можно сделать вывод, что великокняжеские новгородки (с надписью «денга великого князя», «печать великого князя» и т. д.) чеканились не с 1478 года, когда Новгород был присоединен к Москве, а с 1456 года.
После присоединения Новгорода уже, несомненно, прекратился чекан новгородской монеты, а чекан великокняжеских новгородок прекратился окончательно в 1490 году, когда начали чеканить деньги московского типа7.
Как показывают наблюдения, монетные штемпели — чеканы, применявшиеся новгородскими денежниками на протяжении всей суверенной и «великокняжеской» чеканки, как правило, не «дорабатывались», иными словами, рабочая поверхность штемпельной болванки, на которую мастер-торевт наносил зеркально-зарубленное изображение одной из сторон будущей монеты. На протяжении «жизни» данное изображение уже не подвергалось воздействию резца или другого формирующего инструмента. Исключения редки и всегда мотивированы. Обычно это необходимость исправить оплошность, вследствие которой был запущен в работу незаконченный штемпель, или стремление придать штемпелю более современный облик (пунктирный крест, рассекающий надпись)8.
Но несмотря на то, что в XV веке в Новгороде действовал один монетный двор, «фирменным знаком» которого была сидящая левая фигура, в процессе работы денежники то и дело невольно обменивались свободными верхними штемпелями — чеканами (с изображениями оборотных сторон). Отсюда нумизматы получили в наследство более 250 штемпелей того времени только лицевой стороны '. Необычайное разнообразие штемпелей новгородок служит доказательством, что чеканили их в огромном количестве.
Найденные новгородские клады показывают значительное обновление денежного обращения новгородской земли. После 1478 года наравне с прежними монетами (на лицевой стороне представлена известная двухфигурная композиция, а на оборотной стороне традиционная надпись «Великого Новагорода»), в них появляются и царские монеты Ивана III и Василия III многих типов. С того же времени и новгородские монеты начинают распространяться по всей территории Московского государства. Таким образом, рациональное весовое соотношение между московскими и новгородскими деньгами установилось в конце правления Василия Темного (1450—81-е годы), но условия для их совместного обращения возникли
° Русская нумизматика XI — XX вв.— С. 30.
7 Нумизматика и эпиграфика.— М., 1974.— № 11,— С. 236.
8 Монеты Червонной Руси, великих княжеств: Литовского, Рязанского, Суздальско-Нижегородского.— С. 34.
'' Русская Нумизматика.— С. 34.
только после окончательного подчинения Новгорода. Внедрение новгородских монет в денежное обращение низовских (московских) земель, равно как и московских легковесных в новгородские, явилось следствием целого ряда социально-экономических реформ, осуществленных правительством Ивана III в самой Новгородской земле
По сравнению с западно-европейскими русские деньги были довольно своеобразными. Не случайно почти во всех записках иностранцев много пишется о необычайных русских деньгах и системе счета, но все они сходятся в одном, что с русскими деньгами неудобно обращаться, так как они очень мелкие и легко проваливаются сквозь пальцы. В то время деньги носились в кожаных кошельках, скроенных наподобие кисета. Карманы в одежде появились только в XVI — XVII веках. Вначале они пристегивались к поясу и лишь потом стали нашиваться на одежду. Все нужные мелкие вещи горожанин или носил на поясе или в поясной сумке, которая называлась калитой (мошной). Кошельки тоже носили привязанными к пояску или в калите, но, видимо, на торгу их предпочитали прятать за пазухой. Совсем небольшие суммы завязывали в платок и носили тоже за пазухой. Простой люд обходился еще проще — деньги прятали за щеку. Немецкий путешественник Адам Олеарий описывал этот поразивший его обычай: «У русских вошло в привычку при осмотре и мерянии товаров брать зачастую до 50 копеек в рот, продолжая при этом так говорить и торговаться, что зритель и не замечает этого обстоятельства; можно сказать, что русские рот свой превращают в карман»11.
В Русском государстве считали на рубли, полтины, полуполтины, гривны, алтыны, но монет с такими названиями не существовало. Это были счетные понятия, главной и практически единственной монетой была копейка — высокопробная серебряная монета неправильной формы в виде овала. Вес ее на протяжении 1535—1700 годов постепенно уменьшался от 0,68 г до 0,27 г.
Существовали и еще более мелкие номиналы: деньга, составляющая по весу и размерам половину копейки, полушка — четверть копейки или половина деньги, чеканившиеся из того же высокопробного серебра, рубль состоял из ста копеек, или двухсот денег, или 400 полушек; полтина — из пятидесяти копеек, или ста денег, или двухсот полушек; полуполтина — из двадцати пяти копеек, или пятидесяти денег, или ста полушек, гривна — из десяти копеек, или двадцати денег, или сорока полушек; полтын — из трех копеек, или шести денег, или двенадцати полушек.
По размеру копейка соответствовала примерно современной копейке, а деньга и полушка были совсем крошечными. Такие монетки удержать за щекой во рту было нетрудно, но то обстоятельство, что чеканились они из чистого серебра (как показывают исследования, из серебра 960-й пробы) делало эти маленькие монетки весьма ценными. Не случайно археологи при раскопках территории древних городов практически не находят русских серебряных монет XVI — XVII веков при том, что они, по словам Олеария «легко проваливаются сквозь пальцы».
Копейка имела очень высокую покупательскую ценность, и, естественно, ее берегли. Копейки не подавали, даже полушка могла быть слишком ценной монетой, поэтому на торгу бытовали еще более мелкие монеты, чем полушка, денежные единицы, название которых сохранили письменные источники: «пулы», «пироги», «полпироги», «полполпироги», «мортки». Копейки, денги и полушки прекрасно сохранились в наших музеях, но реальное значение «пул», «пирог», «морток» до сих пор остается неясным.
Есть предположение, что в денежном обращении XVI — XVII веков продолжали ходить мелкие медные монеты, чеканившиеся на рубеже XV —
Нумизматика и эпиграфика.— М., 1974.— № 11.— С. 236.
11 Мельникова А. Булат и злато,— С. 9.
XVI веков. Монеты эти назывались пулы и под этим же названием они продолжали ходить вплоть до XVII века, хотя к этому времени изображение и надписи на них совершенно истерлись. Об их обращении пишут иностранцы, их находят археологи в городских раскопках и погребениях.
Появление медных монет в России связывают с развитием внутреннего рынка, с потребностью городской жизни в мелкой монете. Впервые пулы появляются в первой четверти XV века. В уделах Тверского великого княжества Городене и Кашине. Регулярная чеканка пул в Тверском княжестве начинается во время княжения Михаила Борисовича (1461 — 1486).
Эти ранние пулы по форме были овальными или круглыми: пяти-и восьмиугольными. На одной стороне у них помещено какое-нибудь изображение (иногда вокруг него идет круговая надпись), а на другой стороне надпись с названием монеты и именем князя. На некоторых типах пул вместо имени князя может стоять название города, чеканившего их.
Ранние или, как их можно условно назвать, «большие» пулы отличаются заметной разновесностью — даже у монет одного типа вес может колебаться от 0,5 до 2,5 г. Разнообразие формы и веса пул объясняют отсутствием контроля за их чеканкой со стороны государства в первой половине — третьей четверти XV века. Кроме Твери, пулы чеканились в Ярославле, Можайске, Микулине, Москве, Переяславле Рязанском. Чекан ранних больших пул был налажен только в Твери. Во всех других указанных городах он носил, по-видимому, эпизодический характер, так как все пулы этих городов представлены небольшим количеством экземпляров.
Среди всех русских монет XV — XVI веков по оформлению и весу заметно выделялась группа так называемых маленьких или поздних пул, на лицевой стороне у них помещено изображение птиц или животных, а на оборотной стороне надпись, указывающая город — место чекана. Этих городов насчитывалось четыре: Москва, Тверь, Новгород и Псков1 . Письменные источники, свидетельствующие о наличии на Руси монетной системы XV — XVI веков медных денег, скудны и противоречивы, и сделать на их основе конкретные выводы (связанные с их датировкой, количественным отношением к серебряным деньгам, территориальным распространением за пределы городов, которые их чеканили) довольно-таки трудно1
Однако, несмотря на это, при подробном исследовании пул, П. Ф. Симонов пришел к выводу, что одна мортка равна 0,25 денги, полумортка — 1/8 денги, а полуполумортка— 1/16 денги. В Новгороде, таким образом, содержалось 32 полуполумортки1'.
Медные монеты на Руси в рассматриваемый период изготавливались тем же способом, что и серебряные, в отличие от серебряных монет на медных встречаются производственные дефёкты, например, односторонние монеты: одна сторона имеет изображение или надпись, а другая сторона либо совсем гладкая, либо имеет зеркальное отображение первой, довольно часто встречаются пулы со смазанными (двойными) изображениями, изготовленные двумя ударами, но если учесть низкую цену пула, то станет понятной такая небрежность при чеканке этих монет15.
Сведений о разработке меди на Руси в XV — XVI веках нет. Своих рудников в это время в стране не было, и русское денежное производство базировалось на привозном металле. По мнению исследователей, занимавшихся историей торговли и ремесла, ввоз цветных металлов из-за границы был главным источником сырья для русского металлообрабатываю-
и Нумизматика и эпиграфика.— М. 1974.— № 14.— С. 140.
,3 Там же — С. 139.
14 Там же.— С. 149.
15 Нумизматика и эпиграфика.— М., 1974, № 11.— 149.
щего ремесла. Для рассматриваемого периода нет свидетельств закупки металла за границей. Только «торговая книга», исходную редакцию которой, по заключению И. Г. Шаского можно датировать 80—90 годами XVI века свидетельствует о закупках проволоки, меди тазовой, меди тонкой зеленой, меди красной в кольцах. В последние годы царствования Алексея Михайловича Кимбургер составил росписи товаров, доставленных на немецких и голландских кораблях в 1671—1674 годах и проходивших через Архангельский порт. Этот источник важен для выяснения ассортимента медных изделий, закупленных Русским государством. Медь упоминается желтая и красная. Желтая медь представлена следующими товарами: котлами, тазами, малыми и большими колоколами, фонарями, трубами, рукомойками, венцами, столовыми трубами, наперстками, съемцами (снимать нагар со свечей), замками, струнами, маленькими ножницами, канителью, блестками, кубками, проволокой, рааным медным ломом.
Красная медь упоминается все1да как кровенная, за четыре года из всех товаров больше всего привезли котлов, тазов, колоколов и проволоки, закупленные медные изделия, в первую очередь, медный лом, поступали на монетные дворы, где медь переплавляли и делали проволоку, по-видимому, в денежном производстве использовали и закупную проволоку, если подходил ее диаметр и медь была достаточно чистой16.
Русские монеты имели форму неправильного овального обрубка высокопробного серебра с оттиском, на вид напоминавшим скорее сургучевую печать на сегодняшних посылках, только отпечатанную с двух сторон, нежели денежные знаки, хотя на Западе монеты имели круглую форму, устоявшееся оформление и представляли собой не только денежную единицу, но и произведение искусства.
Отсюда следует вывод, что в XV — XVI веках в России бурно развивалась экономика, нагоняя упущенное за века монгольского ига, поэтому требовалось большое количество денежных знаков, и по всей вероятности, большее внимание уделялось весу и качеству серебра в монетах, чем внешнему их виду. Но существовала еще одна тонкость. С развитием колониальной торговли в странах Западной Европы получила распространение чеканка так называемых «токенов» — денег, специально предназначенных для колониальной торговли, подражающих туземным монетам, однако с существенным отличием от них, свои токены, например, чеканила знаменитая ост-индийская компания. Не исключена чеканка русско-печорской компанией русско-датских копеек с именем Христиана IV. Участие в компании таких высокопоставленных членов, как король, должно было способствовать разрешению эмиссии. Наличие монетного мастера создавало реальные возможности для организации чеканки, но если выпуск токенов, с точки зрения международного права, не являлся противозаконным актом, то этого нельзя сказать о выпуске монет, буквально копирующих денежные знаки чужой страны, поэтому русское правительство дало свое разрешение на выпуск деннингов с именем Христиана IV. Появление в центрах русской внешней торговли — в Архангельске, Новгороде — копеек с именами русских царей, чеканенных вне русских денежных дворов, вызвало резкий протест русского правительства.
Это было довольно часто. К примеру, в 1618 году русское правительство заявило протест членам шведского посольства Стенбука о недопустимости чеканки подделок под русские копейки русскими денежниками, насильно вывезенными в Швецию. А в 1620 году по торговым городам и, в первую очередь, в Архангельск — центр русской торговли с западной Европой,— был разослан царский указ, в котором говорилось о появлении в Архангельске и других городах, где велась торговля с Западом, монет, которые
|ь Нумизматика и эпиграфика 1974.— № 11,—С. 145.
привозят иноземные купцы. Эти деньги, сделанные «на русской московской чекан», иноземцы и давали за товары, и «променивали», то есть меняли на старые деньги. Привозные монеты, говорится дальше в указе,— сделаны или из низкопробного серебра, или просто стальные лишь посеребрены с лица, однако на них иностранцы меняют русские высокопробные серебряные деньги и вывозят за пределы России. Русским торговым людям запрещалось под страхом смерти менять старые деньги с иностранцами: старые деньги приказывалось привозить в Москву и менять в казне с «наддачею нового дела деньгами». Иностранным же купцам — «немцам» — велено было сказать, чтобы они впредь таких денег на Московской чекан не делали и в наши города не привозили». Фальшивые деньги следовало изымать, запечатывать печатью таможенников и, «перепечатав», возвращать владельцам.
В указе 1620 года упор делался на то, что привозные деньги «не згодятся ни к чему», так как они сделаны из низкопробного серебра или вообще не из драгоценных металлов, но нумизматические исследования показали, что датские монеты, особенно те, которые делал мастер Иоган Пост, чеканены из высокопробного серебра, да и копейки Альберта Диониса, хотя они и более низкие по весу и качеству серебра, чем современные им копейки Михаила Федоровича, низкопробными все же не назовешь. Однако нет сомнения, что в указе 1620 года говорится в первую очередь о датских и шведских подделках. Указ был направлен прежде всего против нарушения монопольного права чеканки вне русских денежных дворов.
Всякого рода «непрямые» деньги, изготовленные за рубежом, были следствием непосредственного знакомства иноземцев с русской жизнью. Примитивная техника чеканки, широкий диапазон колебаний веса отдельной монеты в рамках счетной единицы — рубля, архаическая структура денежной системы — наличие практически единственного существовавшего номинала (копейки), обслуживавшего всю систему, и в то же время использование в качестве единственного монетного металла высокопробного серебра,— все это делало русскую денежную систему легкой добычей для фальшивомонетчиков, как отечественных, так и зарубежных. Даже короли не могли удержаться от соблазна.
Псковский и Новгородский денежные дворы, просуществовав почти 200 лет, в конце 20-х годов XVII века были закрыты. Время закрытия первого устанавливается из грамоты псковских таможенных голов 1632 года, где сообщается как о недавнем прошлом, о переделке иноземцами привозного серебра в деньги, «как был во Пскове денежный двор», теперь когда двора не стало, иноземцам стали давать таможенники взамен серебра деньги «из Московского приказа».
Псковский и Новгородский монетные дворы были носителями традиций XVI века. Их деятельность почти полностью зависела от заказов торговых людей, сдававших в передел свое серебро. Ликвидация Псковского и Новгородского денежных дворов была неизбежной при проведении новой политики в денежном деле17.
Закрытие периферийных денежных дворов в XVII веке знаменовало наступление нового этапа в истории русского денежного хозяйства — этапа максимальной централизации всего денежного хозяйства России. Сосредоточение чеканки монет в одном городе, лишение права частных лиц заказывать чеканку монет из личного серебра, снабжение монетного двора серебром для чеканки монет и распределение готовой продукции полностью монополизируется правительством. Ефимки становятся к середине века заповедным товаром.
Чеканку монет русского централизованного государства XVI — XVII веков открывает денежная реформа правительства Елены Глинской,
17 Нумизматика и эпиграфика.— М., 1974.— № 8.— С. 108
определившая более чем на полтора века вперед тип монеты, единой для всего государства и покончившая с монетами периода феодальной
раздробленности18.
Самую подробную запись предоставляет Новгородская Софийская летопись, которую обычно используют при изложении событий денежной реформы. Летопись сообщает следующие данные: Иван Васильевич «В третье лето государства своего» повелел делать новые серебряные деньги «на свое имя» и по новой цене — по 300 денег новгородских или три рубля московских. Раньше, при Великом князе Василии Ивановиче, стопа была другая — она составляла 260 денег новгородских из гривенки («пол-третьяста денег новгородских и десять») или же 2,6 рубля «в московское число» («пол третья рубля с гривной»). После рассказа о новой стопе подробно сообщается о новом изображении на монетах: если при Василии Ивановиче на монетах изображается князь на коне с мечом в руках, то на новых монетах стали изображать великого князя на коне с копьем в руках, от чего деньги стали называться копейками.
Далее летопись сообщает о денежном кризисе, разразившемся при Василии Ивановиче,— о массовой порче монет, выразившейся как в обрезывании денег, так и изготовлении фальшивых монет из низкопробного серебра (люди нач.али «злой примес в серебро класти»), а также о последствиях порчи денег, обесценивании рубля («ту же гривенку запети в пять сот и более»), т. е. из гривенки вместо 260 денег выходило 500), о скором обогащении и гибели людей (имелись в виду, вероятно, массовые казни фальшивомонетчиков в 1533 году).
Резанные деньги, сообщает далее летопись, Иван Васильевич и великая княгиня Елена, посоветовавшись со своими боярами, повелели «заповедать» и сливать их в чистое серебро, из которого делать новые деньги «безо всякого примеса». За этой реформой последовал ряд других, в результате которых денежные дворы то закрывались, то открывались. Но в итоге Русское государство получило единую денежную систему.
Процесс образования единого государства с центром в Москве охватывал все стороны общественной жизни страны: и политику, и экономику, в том числе финансы (монетную систему), был весьма многотрудным и извилистым. Исследование монет дает убедительное доказательство того, как постепенно угасали многие русские феодальные центры и возвышалась Москва. Это подтверждала конкуренция монетного производства в Московском денежном дворе.
Отсутствие сырья (серебра и меди) для чеканки монет делало Русское государство зависимым от поступления такового из-за границы. Это предопределяло и качество, и вес русских монет, то есть отличие их от европейских. Постепенно менялись и изображения. Надписи на монетах стали отображать московскую, царскую геральдику, следовательно, правомерен вывод: в XV — XVII веках зарождалась единая денежная система Русского государства и вместе с ней единый русский рынок. Россия по темпам экономического развития вырывалась в число мощных европейских государств. В столицах запада заговорили о «стране Московитов». Не только о ее загадочности, но и о ее растущем богатстве.
Нумизматика и эпиграфика.— М., 1974.— № 13.— С. 78.
