CC BY
86
УДК 78.01
И. В. Рыбкова, А. И. Панкова
«ЗАПЕЧАТЛЕННЫЙ АНГЕЛ» Р. К. ЩЕДРИНА: В ДИАЛОГЕ С Н. С. ЛЕСКОВЫМ
«Щедрин - большое "Щ" русской культуры» - только так и не иначе, повторяя восторженное высказывание Андрея Вознесенского, должно говорить о великом композиторе современности. В год своего 85-летия Родион Константинович Щедрин продолжает радовать своих поклонников новыми опусами. Творческие поиски композитора неразрывно связаны с Россией, ее языком, осмыслением ее ментальности.
Знаковым сочинением, отразившим целое направление в духовно-нравственных поисках Р. К. Щедрина, стала хоровая музыка по Н. С. Лескову «Запечатленный ангел». Созданное в год тысячелетия Крещения Руси (1988) оно отразило искания эпохи и самого композитора. Сквозь призму нравственной парадигмы Н. С. Лескова и через обращение к молитвенному слову он выстраивает новую вселенную духовности.
Сакральная тема у Р. К. Щедрина пульсирует вместе с универсальными константами Русского Бытия - вера, любовь, покаяние, смирение, духовное очищение на пути к Богу. В центре статьи лежит вопрос о взаимодействии двух текстов - литературного (повесть «Запечатленный ангел» у Н. С. Лескова) и музыкального (хоровая музыка по Н. С. Лескову «Запечатленный ангел» у Р. К. Щедрина). В хоровой музыке по Н. С. Лескову «Запечатленный ангел» одновременно высвечиваются библейские события, сюжет повести Н. С. Лескова и их современное прочтение Р. К. Щедриным. К исследованию драматургии, средств музыкальной выразительности, символическому пласту содержания обращались Н. Н. Владимирцева [1], А. М. Иванов [2], О. В. Синельникова [5], В. Н. Холопова [6].
Как указывает композитор, «прямых сюжетных связей с литературным первоисточником здесь нет, но заглавная, на мой взгляд, лесковская идея нетленности художественной красоты, магической, возвышающей силы искусства посильно трактована средствами языка музыкального. Повесть Лескова ведет рассказ об иконописце
© И. В. Рыбкова, А. И. Панкова, 2018
Севастьяне, "распечатлевшем" оскверненную сильными мира сего древнюю чудотворную икону, о раскольниках-староверах. Лесков там и здесь разбрасывает на страницах повести заглавные строки старообрядческих песнопений, литературные тексты которых частично положены мною на музыку» (из программы концерта) [6, с. 161-162]. Р. К. Щедрин вслед за писателем подхватывает мысль о духовной красоте иконы, сила которой такова, что преображает окружающий ее мир. Созерцание иконописного лика сопровождается работой души и мысли. Изображение становится одним из подтверждений Божественной красоты и средством, умножающим веру в Господа.
Именно вера - центральное понятие, как повести, так и хоровой музыки Р. К. Щедрина. К нему притягиваются крайне важные для русской ментальности «истина», «покаяние» и «чудо». Данные понятия организуют художественное пространство обоих текстов. Графически их комбинацию можно изобразить в виде треугольной пирамиды. В ее основании распо-логаются «вера», «истина», «покаяние», а вершина, где сходятся боковые грани, может быть ассоциирована с «чудом». Каждая из точек основания связана с вершиной, но только последовательное прохождение испытания веры, осознание ее истинности через покаяние способно привести к переживанию подлинного чуда. Проследим последовательно, как проявляются данные понятия в повести Н. С. Лескова и хоровой музыке Р. К. Щедрина.
Сочетание элементов условно можно разделить на два уровня: реальный и надындивидуальный. К первому относятся понятия «вера», «истина», «покаяние», ко второму - «чудо». Кульминацией сюжета становится возвращение иконы и переход староверов в лоно Православной церкви, что воспринимается как композиционная модуляция, выход на иной уровень сравним с «чудесным событием». В первой главе все элементы даны в нерасторжимом
единстве в словах главного героя еще до начала собственно рассказа: «Всякого спасенного человека не ефиоп ведет, а ангел руководствует» [3, с. 342]. Развитие сюжета идет по пути остранения, о котором говорит Марк Александров в начале своего повествования: «Сам он возжелал себе оскорбления, дабы дать нам свято постичь скорбь и тою указать нам истинный путь, пред которым все, до сего часа исхоженные нами, пути были что дебрь темная и бесследная» [Там же, с. 345-346]. Переход от старой веры к новой сопровождается многочисленными испытаниями, в ходе которых понятия «вера», «истина», «покаяние», «чудо» коренным образом переосмысливаются.
Экспозиция понятий происходит во второй главе повести. Элементы с самого начала сконцентрированы особым способом: вера и истина во многом близки друг другу. Для артели каменщиков под руководством Луки Кириллова вера не подвергалась сомнению, ее истинность заключалась в принадлежности к старой вере (веками почитаемая она сама по себе становилась в глазах людей истинной, ибо выдержала испытание временем). Наличие иконы «избавляло» героев от необходимости покаяния, так как чудо Божественной благодати, явленное для них в иконе, пребывало с ними. Принадлежащая людям святыня ежечасно радовала их взор. Ведя других, Лука словно выпускал ангела освещать им дорогу праведности, куда приводил их ангел, то и было истинно. Полагаясь во всем на ангельское содействие, каменщики избегали покаяния и тем самым невольно «уменьшали» свою веру, видели в иконе только материальное выражение «мира горнего». По мере развития фабулы, ангел становится проводником молитв людей о хорошей земной доле: «...привел нас господень ангел в доброе место и открыл нам все сердца людей и весь пеозаж природы» [Там же, с. 347]. Но в этом ли заключается подлинное служение ангела?
В отсутствие покаяния и смирения (ибо, в чем каяться, если ангел ограждает героев от плохого), понятия «веры» и «чуда» начинают трансформироваться, о чем ярко свидетельствует эпизод со счетчиком Пименом Ивановым. Будучи человеком слабым, жаждущим всеобщего внимания, он рассказал всем о чудодейственной иконе, молитва к которой способна привлечь на человека Божественную благодать, тем самым
он предал веру, принизил истинность, и главное, низвел чудо до обыденного, житейского эпизода. Осквернение святыни на ментальном уровне отзывается и на уровне физическом: «...барин излил кипящую смоляную струю на лик ангела <...> пресвет-лый лик этот божественный был красен и запечатлен, а из-под печати олифа... струила вниз двумя потеками, как кровь в слезе растворенная...» [Там же, с. 363]. С этого момента писатель словно одухотворяет изображение ангела, который смиренно подобно Спасителю, принимает страдания. Исключение из понятийного ряда «вера -истина - покаяние - чудо» третьего элемента приводит к дестабилизации всей системы. Связь с «чудесным» нарушается. Система становится бинарной: «вера - истина»; ее развитие направлено по пути поляризации элементов.
Истинный облик иконы способен восстановить только подлинный мастер, знающий духовный канон. Его поиски оборачиваются для главного героя и спутника Левонтия испытанием веры, вопрошанием о ее подлинности. Вслед за ангелом и люди начинают страдать, проходят путь испытаний ради обретения чудесного. Дабы достичь желаемой цели, они сознательно обрекают себя на ограничения ради встречи с изографом Севастьяном, но на ментальном уровне - это путь духовного взросления ради «открытия» возможности видеть «истинное».
Изменение на первом уровне находит свое отражение и втором уровне: представление о чуде трансформируется. Оно превращается в «иное, непознанное». Повествование устремляется к эпизоду изживания страха перед «иным»: иным способом жизни, иным способом изготовления иконописных ликов, иной для героев православной верой.
Воплощением «иного» становится для Марка Александрова Памва. Жизненная позиция старца состоит в том, что «главное» заключено не вовне, а внутри. Анахорет стремится не к истине, а с покаянием и смирением повторяет догматы веры. Давая ответ на волнующий героя вопрос, старец говорит: «...не кичись правдою, а то ангел отступится <...> Он в душе человечьей живет, суемудрием запечатлен, но любовь сокрушит печать...» [Там же, с. 385]. Соглашаясь с этим, главный герой вновь обретает веру в чудо, но чудо из внешнего
плана Бытия уходит в глубь души. Воспринимаемое сквозь призму Божественной любви, оно становится особым сокровенным переживанием, таинством. Таким образом, система понятий восстанавливается в своем первоначальном виде. Следующие за этим событием перипетии сюжета не влияют на соотношение элементов, они подтверждают мысль о том, что вера, основанная на смирении и покаянии, способна сотворить истинное чудо: «...наш запечатленный ангел вел, пролия сначала свои стопы и потом распечатлевшись ради любви людей, явленной к людям в сию страшную ночь» [Там же, с. 402].
При анализе текста повести сквозь призму предложенной системы понятий обращает на себя внимание двойная завязка и развязка сюжета. Начало представляет собой рассказ в рассказе, главный герой описывает не только свою историю, но и историю ангельского лика. Спасение иконы в развязке аналогичным образом осуществляется на двух уровнях: фантастическом (переход Луки по цепям недостроенного моста) и реальном (подмена печати бумагой). Подобно двухуровневое™ предложенной системе понятий, реальное и фантастическое начала перемешиваются и действуют наравне друг с другом. «Запечатление» ангела оборачивается поиском истины для персонажей, а их переживание веры - «рас-печатлением» ангела ради любви.
Рассказывая историю о запечатленном ангеле, Н. С. Лесков сознательно создает аллюзию на библейские события: миссия Христа во имя спасения людей, предательство Иуды, жертва Христа и последующее воскрешение из мертвых. Именно эта временная многоплановость, сопоставление прошлого, настоящего с извечными истинами дали возможность Р. К. Щедрину широко трактовать сюжет и соединить эти различные пласты в своей хоровой музыке.
В отличие от Н. С. Лескова, который только намечает второй, библейский ряд событий, композитор, опираясь на сочетание реального и фантастического начал, сопоставляет их с оппозицией «временное - вечное», свободно паря над фабулой. В. Н. Холопова в книге «Путь по центру. Композитор Родион Щедрин» пишет, что «драматургия текстов, контурно связанная с повестью Лескова, описывает как бы годовой круг, возвращаясь к началу. Музыкальная композиция цикла в целом следует
принципам вращения по кругу, с приходом в последней, IX части к музыке I части, а также трехчастности (девять частей группируются в три тройки - ч. I—III, IV-VI, VII-IX) и рефренности, благодаря участию свирели (в частях I, III, IV, V, VII и IX)» [6, с. 165]. Вместе с тем отчетливо высвечивается и выявленный понятийный ряд «вера истина - молитва (покаяние) - чудо».
Отличие «Запечатленного ангела» Н. С. Лескова от хоровой музыки Р. К. Щедрина состоит в том, что в повести, принадлежащей к ряду святочных рассказов, чудо является неотъемлемой частью художественного мира. В хоровой музыке, с начала 1990-х гг. именуемой «русской литургией», чудо есть явление «высшего порядка», милости Божией, результат длительных духовных поисков, покаяния и молитвы. Для композитора не важен эпизод запечатления ангела, исключены разногласия между старой и новой верой, ключевым событием становится путь человека к Богу. Отсюда система понятий в музыкальном воплощении приобретает следующий вид. Ее экспозиция, показывающая синкретическое единство элементов, дана в первых тактах:
- первый, состоящий из трех звуков a-d-fis, обращен к вере и символизирует Святую Троицу. Он связан с тембром свирели. Как заявил Р. К. Щедрин в одном из интервью, «я Вам скажу, что тут мной владели два момента: первое - мои воспоминания детства, эти пастушечьи наигрыши, они у меня соотносились с чем-то вечным, а с другой стороны хору нужно дать тон» [4];
- второй - хорал на слове «Истинно...»;
- третий - молитвенного характера, написанный в духе знаменного распева. «Идущее вначале "внутреннее пение" (с закрытым ртом) рождает особый резонирующий "внутренний отзвук" в слушателе» [6, с. 166].
Вариантная форма основывается на развитии третьего элемента - молитвы, которая носит возвышенный хвалебный характер. Интенсивное тональное и ладовое обновление, звучание мотива в различных регистрах приводят к его изменению, словно «изображая» оскверненный печатью лик ангела. О единстве элементов первого уровня здесь напоминает лишь триольный ритм.
В окончании номера 1 порядок появления мотивов изменяется: за верой следует молитва и лишь потом возглас «Истинно...». Нарушение связей внутри системы
приводит к новой метаморфозе третьего мотива. Сохраняя опору на звуки трезвучия (но не мажорного как прежде, а «омраченного» минорного), композитор углубляет сходство мелодии со знаменным распевом. В. Н. Холопова указывает на то, что она ♦содержит в себе типичные гласовые попев-ки: можно отыскать вариант "унылки" VIII гласа, "долинку с ударкой", "подъем малый" и др.» [Там же, с. 167].
В тексте II части звучит благодарение Господу — «Бог Господь и явися нам, благословен грядый во имя Господне». В нем идет речь о двух пришествиях Христа: первое - во плоти, второе ознаменует конец мира. Особый тон молитвенному мотиву придает слово «аллилуйя» (в переводе -«Хвалите Господа»), оно традиционно заменяет «Бог Господь» в дни строгого поста, дни траура и печали, тем самым предрекая будущие страдания Христа и испытания веры человека.
Номер 3 замыкает первую часть цикла, он «становится перекрестком разных смыслов: это и напоминание того, что было, и предзнаменование того, что будет» [Там же, с. 168]. Он перекликается с моментом запечатления ангела у Н. С. Лескова, который становится дополнительным импульсом к развертыванию сакрального сюжета. В системе понятий происходят изменения, символ веры отходит на второй план, уступая место истине - возглас «Истинно...» звучит у басов-октавистов (т. 1). В партии сопрано в миноре звучит тема будущей VIII части, за которой следует мотив молитвы из I части. Мерцающая терция и утрата триольного ритма в мотиве веры (ц. 14) сигнализирует о разрушении связей внутри элементов.
Прежде звучавший в тихой динамике мотив веры у свирели «срывается» в разрушительную импровизацию на quasi f, подчеркивая интонацию плача d-cis, а затем снова затихает (ц. 16). Предсказанием будущих перипетий становятся интонации тем IV и VII частей. С графической четкостью композитор рисует риторические фигуры нисхождения (на словах «Па спасение стези, студными бо окалях душу грехами, избави мя...» (из Триоди постной)) и восхождения (вокализ, звучащий на «Мм», «У» и «А»), готовя наступление следующей части, в которой идет рассказ о страстях Христовых.
Репризу номера 3 предваряет каденция свирели, парящая над хоровыми голосами.
Нарастающая диссонантность обостряется внедрением ламентозных интонаций. Возвращение мотива веры в первоначальном варианте создает новую интригу внутри распадаюгцейся системы «вера - истина -молитва (покаяние) — чудо».
Средний раздел цикла, состоящий из IV - VI частей, обращен к библейским событиям. Центральным эпизодом части становится рассказ о Великом Четверге, предательстве Иуды, осквернении храма. Все перечисленные выше лейтмотивы исчезают, остается лишь тембр свирели как голос вечности. В ее партии трижды звучит нисходящая хроматическая гамма, в последний раз совместно с партией сопрано на словах «Иуда злочестивый сребролюбием недуговав...», свидетельствуя о необходимости покаяния, жертвы, смерти ради спасения. Продолжительный наигрыш свирели в конце IV и на протяжении V части можно сравнить с символическим изображением сошествия Христа в ад, страданием Его за человечество.
В VI части используется текст из Триоди постной «Покаяния врата отверзи ми...», он полон раскаяния человека о грехах в ожидании Страшного суда. «Для впечатляемости момента содрогания Щедрин изобретает совершенно особый прием -изображение гулкого храмового пения, которое как бы поочередно прокатывается сквозь нефы базилики. Контрасты f—p (а в кульминации fff-ppp) входят внутрь каждого отдельного аккорда, еще и с последующим эхо в пении солистов хора - сопрано с альтом и тенора» [Там же, с. 166-167]. В ц. 49 звучит тема, ранее проходившая в III части («На спасение стези...»), звуки которой опираются на нисходящее трезвучие cis-moll, что является ракоходом элемента веры и Троицы. Смена тональности, лада и направления движения говорит о покаянном настроении в душе молящегося.
Текст 140-го псалма Давида («Да исправится молитва моя»)1 открывает III часть (включающую номера 7-9), связанную с таинством Евхаристии: через хлеб и вино верующие приобщаются Тела и Крови Христова, причащение ради спасения души. Смысловым центром части становится номер 7, где вводится партия солиста-дискан-та, как указывает композитор, мальчишеский голос. С точки зрения сюжета Н. С. Лескова, он может ассоциироваться с голосом ангела. В тексте вторая, первая
и четвертая строки псалма сочетаются с кондаком Великого Поста «Душе моя, душе моя, восстали». В монологе свирели происходит синтез интонационного ядра мотива веры и Троицы с интенсивным вариантным обновлением, присущим мотиву молитвы. В конце номера он (т. е. мотив веры) звучит в ракоходном движении как знак свершившейся жертвы.
Если ранее система «вера - истина - молитва (покаяние) - чудо» располагалась внутри одного номера, то в номерах 7 и 8 она оказывается «разделенной» между ними (подобно грани между 14-й и 15-й главами в повести Н. С. Лескова, где в одной части Лука восходит на недостроенный мост, а в другой сообщается о его благополучном переходе). Ракоход темы веры остается в номере 7, а в 8-м - мотив молитвы представлен в обновленном варианте, сомнений в его принадлежности молитвенному слову не возникает, так как он написан на текст молитвы «Отче наш». Раздробленность свидетельствует об осознании греховности человеческой природы, этот момент становится кульминацией-покаянием за годы бездуховности. Здесь человек достигает истинного смирения и словами одной из самых главных молитв обращается к Богу.
Множество нюансов присутствует в этой речи. Следуя теории о божественном анге-логласном пении, Р. К. Щедрин указывает на то, что о небесном следует петь громко, ибо так ангелы поют хвалу песнь Господу, а земное пение в церкви есть только отзвук небесного пения. Стараясь передать эмоции молящегося, композитор выделяет тему прощения запредельным рррр на словах «И остави нам долги наша...» и достигает почти проповеднического тона на fffff на словах «Избави нас от лукавого», вновь затихая - ибо «Истинно...» (т. 18).
Последняя IX часть завершает круг испытаний, в ней возвращается текст «Ангел господень», заимствованный из повести Н. С. Лескова, исходная тональность, лад, характер звучания и лейтмотивы веры, истины и молитвы. В заключении (ц. 82-83) все элементы воссоединяются и проходят в следующем порядке: молитва - вера - истина, что рождает ощущение чуда. Мотив веры и истины соединены в одновременности, чем подчеркивается их исконная слитность для русского человека. Хрупко, невесомо звучит завершающая Литургию интонация - а-с1-^8, воплощая нерушимое
единство истинной веры в чудо. Финал «Запечатленного ангела» звучит как призыв к сохранению духовности, призыв приникнуть к сокровенному, и здесь исповедь перерождается в проповедь.
Обращение к символике Троицы, жанровой модели знаменного распева, вариантной форме актуализирует библейский миф о грехопадении (первоначальное обладание праведностью, утрата этого качества в результате нарушения запрета и необходимость искупления первородного греха «вторым Адамом» - Иисусом Христом). События Ветхого и Нового Заветов «получают продолжение» в хоровой музыке «Запечатленный ангел». Данный сюжетный «пласт» развивается от Ветхого Завета в I части (номера 1-3, подтверждением этому служит появление будущих тем и следующих частей подобно предсказанию в Ветхом Завете о пришествии Мессии) к Новому Завету (номера 4-6, где в тексте воспроизводятся события Великого Четверга). III часть (номера 6-9) уходит от прямого пересказа библейских событий, обращаясь непосредственно к таинству искупления и Евхаристии, бескровной жертве благодарения (о чем свидетельствует обращение композитора к тексту 140-го псалма Давида), ибо этой тайной непосредственно связаны душа и вера.
Поиски истины и духовной опоры выводят содержание хоровой музыки «Запечатленный ангел» Р. К. Щедрина на бытий-ственный уровень. Необходимость переживания сопричастности духовным идеалам русской культуры является основной идеей сочинения. С повестью Н. С. Лескова его роднит литературный текст, заимствованный композитором, и сам сюжет - духовный путь, направленный к обретению истинной веры, двухуровневость развития. Фантастическое и реальное в повести приводит к появлению двух кульминаций - IV и VII части, первая из них вместо фантастического приобретает притчевый характер, вторая - преисполнена покаяния.
Повесть Н. С. Лескова для композитора становится поводом к размышлению о нравственности. Вместе с тем обращаясь к литературному тексту, композитор качественно переосмысливает его, заменяя иконописный лик ангела музыкальным символом Троицы, вытягивает «горизонтальное» созерцание в «вертикаль» души, озаренной сопричастностью чуду. Он лишает повество-
вание фантастического элемента, усиливая связь с библейскими событиями, что приводит к превращению двухэлементное™ в дву-хуровневость развития: обращение к новозаветным событиям и символическое причащение после покаяния на исповеди. Сопряжение лейтмотивов первого уровня,
символизирующих веру, истину, молитвенное состояние, является смысловой константой сочинения и ведет к переживанию веры как чуда, актуализирует ветхозаветный и новозаветный сюжеты, реализуя глубинные параллели между искусством двух Художников - Н. С. Лескова и Р. К. Щедрина.
ПРИМЕЧАНИЕ
1140-й псалом Давида входит в состав Литургии Преждеосвященных даров и поется в особые дни Великого Поста.
ЛИТЕРАТУРА
1. Владимирцева Н. Н. Христианские мотивы в хоровой музыке современных российских композиторов // Художественное образование: проблемы психологии, педагогики и творчества: Сб. науч. тр. Вып. 2. - Саратов: Изд-во Саратов, пед. ин-та, 2000. - С. 85-94.
2. Иванов А. М. Хор в сочинениях Родиона Щедрина по Н. Лескову: «Запечатленный ангел», «Очарованный странник» // Пробл. муз. науки. - 2013. - № 1. - С. 103-107.
3. Лесков Н. С. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1. - М.: Правда, 1981. - 496 с.
4. Пантелидис К. Г. «Слово о музыке...». -URL: http://www.shchedrin.de/ index.php?id=28&L=2 (дата обращения: 05. 04. 2016).
5. Синельникова О. В. «Запечатленный ангел» Н. Лескова и Р. Щедрина: В поисках духовной истины // Муз. акад. - 2007. - № 1. -С. 102-109.
6. Холопова В. Н. Путь по центру. Композитор Родион Щедрин. - М.: Композитор, 2000. - 310 с.
REFERENCES
1. Vladimirtseva N. N. Christian motives in the choral music of contemporary Russian composers. Khudozhestvennoe obrazovanie: problemy psikhologii, pedagogiki i tvorchestva [Art education: problems of psychology, pedagogy and creativity]. Saratov, 2000, Iss. 2, pp. 85-94.
2. Ivanov A. M. Choir in the works of Rodion Shchedrin by N. Leskov: "The Sealed Angel", "The Enchanted Wanderer". Problemy muzykalnoj nauki [Problems of musical science], 2013, (1): 103-107.
3. Leskov N. S. Sobranie sochinenij: V 5 t. [Collection of works in five volumes]. Moscow, 1981, Vol. 1, 496 p.
4. Pantelidis K. G. "Slovo o muzyke..." ["Word about music..."]. Available at: http:// www. shchedrin. de/index.php?id=28&L=2 (Accessed 05 April 2016).
5. Sinelnikova O. V. "Sealed Angel" by N. Leskov and R. Shchedrin: in search of sacred truth. Muzykalnaya akademiya [Musical academy], 2007, (1): 102-109.
6. Kholopova V. N. Put po tsentru. Kompozitor Rodion Shchedrin [Path in the center. Composer Rodion Shchedrin]. Moscow, 2000. 310 p.
«Запечатленный ангел» Р. К. Щедрина:
в диалоге с Н. С. Лесковым Хоровая музыка по Н. С. Лескову «Запечатленный ангел» Р. К. Щедрина принадлежит к образцам русской новой сакральной музыки. В статье рассматривается диалог
"The Sealed Angel" R. K. Shchedrin: in dialogue with N. S. Leskov Choral music based on N. S. Leskov "The Sealed Angel" by R. K. Shchedrin belongs to the samples of Russian new sacral music. The article discusses the dialogue between the
между текстами Н. С. Лескова и Р.К. Щедрина. В качестве основной общей структуры сочинения выступает система элементов «вера - истина - покаяние (молитва) - чудо», которая графически может быть выстроена как пирамида. Сравнение с объемной фигурой позволяет отразить двухуровневость развития, сопоставить два плана бытия - временное и вечное. Каждый из ее элементов имеет собственный «голос»: свою интонацию, особенности музыкального развития. Первый мотив состоит из трех звуков, является ассо-циантом веры и Троицы и обладает собственным тембром - свирель; второй мотив на слове «Истинно...» - хорального склада, его можно сравнить с возгласами паствы во время церковной службы; третий - символизирует молитву и написан в стиле знаменного распева. Сочетание их в одновременности рождает искомое ощущение чуда.
В повести Н. С. Лескова также находит отражение антитеза «фантастическое - реальное», которая в хоровой музыке «Залечатленный ангел» Р. К. Щедрина преобразована в антитезу «библейские события - современность» и реализуется в системе кульминаций, расположенных в номерах 4 и 7 цикла.
Ключевые слова: Р. К. Щедрин, Н. С. Лесков, «Запечатленный ангел», диалог, композиция, вера, истина, молитва.
texts of N. S. Leskov and R. K. Shchedrin. The system "faith - truth - repentance (pray) -wonder" graphically looks like a pyramid. Three-dimensional figure allows us to reflect the two-level development and compare the two planes of existence - temporal and eternal. Each of the elements of the triad has its own "voice": its intonation, features of musical development. The first motive consists of three sounds, it is an associate of faith and the Trinity and has its own timbre -a pipe; the second motive on the word "Truly ..." is choral, it is associated with the exclamation of the followers during the church service; the third motive symbolizes pray and is written in the style of the echoes chant. The combination of them in simultaneity gives the desired feeling of a wonder.
In the story of N. S. Leskov we can find the antithesis "fantastic - real", which in choral music "The Sealed Angel" by R. K. Shchedrin is transformed into the antithesis "biblical events - modernity" and is realized in the system of climaxes located in the numbers 4 and 7 of cycle.
Keywords: R. K. Shchedrin, N. S. Leskov, "The Sealed Angel", dialogue, composition, faith, truth, pray.
Рыбкова Ирина Владимировна, кандидат искусствоведения, доцент кафедры дирижирования Саратовской государственной консерватории имени Л.В. Собинова E-mail: [email protected]
Панкова Алёна Игоревна, аспирант (научный руководитель - доктор филологических наук, профессор кафедры гуманитарных дисциплин Саратовской государственной консерватории имени Л. В. Собинова С. В. Кекова), преподаватель факультета среднего профессионального образования Саратовской государственной консерватории имени Л. В. Собинова E-mail: [email protected]
Rybkova Irina Vladimirovna, Candidate of Art Criticism, associate professor at the Department of Conducting at the Saratov State Conservatory named after L. V. Sobinov E-mail: [email protected]
Pankova Alena Igorevna, postgraduate (scientific director - Doctor of Philology, Professor of the Department of Humanitarian Disciplines at the Saratov State Conservatory named by L. V. Sobinov - S. V. Kekova), lecturer faculty of specialized secondary education at the Saratov State Conservatory named after L. V. Sobinov E-mail: [email protected]
Получено 11.05.2018
