CC BY
16
С. В.Колчин
западный и восточный векторы в российский нефтегазовой политике:
взаимодополнение или конкуренция?;
Колчин Сергей Всеволодович - доктор экономических наук, главный научный сотрудник ИЭ РАН.
Традиционно советский, а затем российский нефтегазовый экспорт был ориентирован на европейский рынок. Этому способствовали и сложившиеся направления маршрутов этого экспорта, включая задачи по обеспечению энергоресурсами партнеров в Восточной Европе и устойчивый платежеспособный спрос на российские энергоресурсы в Западной Европе.
Лишь в последнее время возникла дилемма: поставлять российские энергоресурсы по-прежнему, в основном, в Европу или переориентировать потоки их экспорта на Восток. И это сразу вызвало серьезные волнения в мировом сообществе. Основным сигналом стало заявление российского президента В. Путина о том, что Россия в ближайшие годы готова переориентировать до 30% своего нефтегазового экспорта на восточные рынки. Запад на это заявление отреагировал довольно болезненно и его пришлось успокаивать.
В этой связи, на наш взгляд, возникает необходимость углубленного анализа различных вариантов нефтегазового экспорта России (в географическом плане) и всех сопряженных с этим факторов.
Аргументы в пользу переориентации российского нефтегазового экспорта на Восток, безусловно, есть. Приведем хотя бы основные из них:
1. В Восточной и Южной Азии сформировался, пожалуй, наиболее емкий рынок сбыта нефти и газа, поддерживаемый стабильно высокими темпами экономического роста и энергопотребления в регионе. Здесь же накоплены и
* Доклад, составленный на основе исследования, проводимого по проекту РГНФ № 05-03-14007 «Изменяющаяся Россия и Восточная Европа: Проблемы и перспективы развития в условиях расширения ЕС на Восток».
беспрецедентно крупные свободные финансовые ресурсы, готовые для инвестиций.
2. Азиатские потребители нефти и газа в отличие от европейских не отягощают свои отношения с поставщиками дополнительными политическими условиями.
3. В России основные, пока не задействованные ресурсы нефти и газа расположены на Востоке - за Уральским хребтом - в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Кроме того, развитие восточного направления топливного экспорта соответствует и внутрироссийским задачам, в частности, созданию инфраструктуры нефте- и газоснабжения в восточных регионах страны, где пока она развита слабо.
На Востоке для России отсутствуют проблемы взаимоотношений с транзитными государствами из числа республик бывшего СССР, так как есть непосредственные границы с потребителями, без ненужных и непредсказуемых посредников.
Кроме того на рынки Китая и других стран Азии активно стремятся наши новые конкуренты из числа бывших среднеазиатских республик СССР, отрезанные от европейских рынков Россией. И последняя вполне может опоздать с внедрением на азиатские рынки и получить неблагоприятные конкурентные условия, хотя емкость этих рынков, на наш взгляд, способна обеспечить присутствие на них различных поставщиков.
Вместе с тем подобная переориентация безусловно связана и ограничена рядом проблем.
Во-первых, игра вокруг перенаправленности российских нефтегазовых потоков с европейского направления на азиатское носит, во многом, политический характер. Все заинтересованные стороны пока лишь демонстрируют свои потенциальные возможности, стремясь заранее добиться дополнительных выгод.
Во-вторых, встает вопрос о том, насколько сама Россия способна обеспечить ресурсами «игру на два фронта». Он активно муссируется, особенно на Западе. И надо сказать, небезосновательно. Можно вспомнить широко разрекламированный проект строительства второй ветки газопровода Ямал-Западная Европа, который не состоялся потому, что добывающая база не обеспечила полной загрузки газопровода, а строить его только из-за того, чтобы сменить транзитную зависимость от Украины на аналогичную от Белоруссии, было бы неэффективным. В подтверждение этого тезиса можно привести последние действия Минтопэнерго и Транснефти по сохранению нефтепровода в обход Белоруссии.
В-третьих, высказываются опасения, что восточная ориентация энергоэкспорта России мало чего даст нашей стране помимо валютной выручки и может привести к очередному витку сырьевого донорства, только уже в отноше-
нии Китая и других азиатских государств. Действительно, эти страны, за исключением, может быть, Японии, мало что готовы предложить России в плане технологий, создания новых рабочих мест, экологической безопасности и пр. С этих позиций у Европы явное преимущество.
На все эти вопросы постараемся ответить позднее, а пока рассмотрим подробнее оба основных направления российского энергоэкспорта - западное и восточное.
Западный вектор. Энергодиалог Россия-ЕС активизировался в начале XXI столетия в связи с обострением ситуации на мировом нефтегазовом рынке. Российские энергоносители стали стоить заметно дороже, а спрос на них существенно возрос.
При этом Россия была и остается традиционным, надежным поставщиком энергоносителей в Евросоюз. Россия обеспечивает 16% потребления нефти в ЕС и более 20% потребления газа в регионе. ЕС заинтересован в сохранении роли России как поставщика нефти и газа. Одним из главных результатов саммита между ЕС и Россией в октябре 2000 г. стало решение о начале полномасштабного энергетического диалога между сторонами с целью создания широкого и стабильного партнерства и повышения надежности поставок энергоносителей. На последующих саммитах ЕС-Россия были определены важные принципы практической реализации стратегического партнерства сторон.
Тем не менее к середине нынешнего десятилетия сформировались и определенные противоречия в энергетическом взаимодействии: ЕС-Россия. Европа обеспокоена своей растущей энергозависимостью от России. Причем чаще всего эта обеспокоенность проявляется в высказываниях политиков.
Однако идея о том, что Россия начинает диктовать свои условия евро-партнерам, не находит поддержки в бизнес-структурах Европы. Так, глава компании «E.ON» Вульф Бернонат назвал это «полной чепухой», отрицая тот факт, что Россия шантажирует Европу, угрожая перенаправить газовые поставки, если та будет продолжать препятствовать экспансионистским амбициям российского энергетического гиганта «Газпром».
Еще один крупный бизнесмен, глава итальянской энергетической корпорации «ENI» Паоле Скарони отметил, что пикировки «Газпрома» и Европы по поводу поставок газа могут дорого обойтись миру. Подобное развитие событий, по его мнению, способно лишь привести к созданию «газового ОПЕК», основными силами в котором станут ведущие поставщики природного газа в ЕС-Россия и Алжир, возможно - Иран. Это будет несомненным ударом по Европе, которая привыкла покупать газ, успешно играя на противоречиях между поставщиками, добиваясь приемлемых для нее цен. «Если три или четыре ведущих страны - экспортеры природного газа создадут собственную коорди-
национную структуру, то она будет весьма эффективной и влиятельной», -предупредил П. СкарониЛ
Россия, однако, пока не драматизирует своих противоречий с ЕС, стремясь к налаживанию взаимовыгодного сотрудничества. Наша страна со своей стороны считает, что энергетический диалог с ЕС является важным аспектом сотрудничества, включая в себя поставки энергоносителей странам Центральной и Западной Европы с параллельным привлечением инвестиций европейского капитала в развитие энергетического сектора России.
Следствием этих действий российской стороны является налаживание новых нефтегазовых маршрутов транспортировки энергоносителей, тесно связывающих российский нефтегазовый комплекс с европейскими рынками.
Балтийская трубопроводная система (БТС). В начале апреля 2006 г. в порту Приморск состоялось весьма значимое для всего нефтяного комплекса России событие - пуск Балтийской трубопроводной системы на проектную мощность 65 млн. т нефти в год и открытие второго причала порта для загрузки танкерных судов. Реализация проекта БТС предполагает создание нового экспортного маршрута для доставки нефти из России до Роттердама (Голландия). Событие вызвало весьма заметный резонанс на самом верху российской правящей элиты. Как заявил президент России В. Путин, «это большой шаг вперед в развитии инфраструктуры, который повышает возможности России по выходу на мировые рынки и является вкладом в развитие энергетической безопасности в мире».2. В итоге, можно констатировать, что Россия развила свою нефтетранспортную сеть, а также, помимо прочего, получила международный экологический сертификат, а Приморск - это крупнейший терминал на пути перегрузки нефти в Западную Европу и Северную Америку, который стал, по мнению специалистов, одним из лучших нефтеперевалочных портов в Европе.
Выигрыш России от реализации данного проекта достаточно очевиден.
Во-первых, это выход страны из транзитной зависимости от бывших партнеров по СССР. Экспорт российской нефти на Балтике осуществлялся ранее через латвийский Вентспилс и литовскую Бутингу. По оценкам экспертов, потери России от высоких транспортных и перевалочных тарифов составляли 3-4 долл. с тонны нефти. Нетрудно посчитать, что теперь это даст 200300 млн. долл. экономии в год (стоимость строительства всего комплекса БТС - нефтепровод+портовые сооружения оценивается в 2,2 млрд. долл.).
Во-вторых, это заметное сокращение транспортного «плеча», имеются в виду поставки нефти с севера России напрямую в Европу, разгрузку российских нефтеперевалочных портов на Черном море (Новороссийск, Туапсе). Ос-
1. www.neftegaz.ru
2. www.neftegaz.ru, 2006
тавшись в результате распада СССР практически без собственных нефтепере-валочных мощностей, отошедших к странам Балтии и Украине, Россия была вынуждена чрезмерно усилить нагрузку на оставшиеся у нее порты. Однако здесь она натолкнулась на противодействие Турции, контролирующей черноморские проливы.
Таким образом, позитивный эффект от состоявшегося пуска БТС на полную мощность очевиден, но в плане среднесрочной перспективы развития российского нефтяного комплекса остается ряд нерешенных вопросов. Главный из них состоит в том, насколько ускоренное развитие нефтетранспортных мощностей в России соответствует ее добывающим возможностям.
Северо-Европейский газопровод и освоение Штокмановского месторождения. Создание новой энерготранспортной магистрали, пожалуй, еще более важно как для России, так и для ее европейских партнеров, так как решает сразу несколько задач - обход транзитных территорий бывших союзных республик, расширение географии газотранспортных потоков, сокращение транспортных тарифов.
В сентябре 2005 г. было подписано принципиальное соглашение о строительстве прямой трассы газоснабжения между Россией и Германией. Проект Северо-Европейского газопровода (СЕГ) с легкой руки недовольных стран Балтии, Польши, Украины тут же получил название «пакт Путина-Шрёдера». Недовольство прежних «транзитных» стран понятно, но политики в данном проекте, на наш взгляд, намного меньше, чем экономики. Речь идет, прежде всего, об организации прямого коридора для поставок газа от основного его производителя (России), располагающего сейчас четвертью мировых запасов газа, до крупнейшего рынка сбыта (Западная Европа), причем это не только Германия, но и другие страны. Надо упомянуть, что ресурсы альтернативных газодобытчиков в регионе (Норвегия, Голландия, Великобритания) сейчас близки к исчерпанию.
ОАО «Газпром», BASF AG и E.ON AG подписали принципиальное соглашение о строительстве «Северо-Европейского газопровода», трасса которого пройдет через акваторию Балтийского моря. В соответствии с подписанным соглашением партнеры намереваются создать совместное германо-российское предприятие, в капитале которого «Газпрому» будет принадлежать 51%, а компаниям BASF и E.ON - по 24,5%.
Как отмечают европейские официальные лица, эксперты и средства массовой информации, стабильность энергетических поставок для Европы на ближайшие десятилетия прямо зависит от отношений с Россией.
Проект стал возможным только в условиях нынешней, весьма благоприятной конъюнктуры мировых цен на энергоносители. Напомним, что ранее с не меньшим ажиотажем обсуждались другие газотранспортные проекты для России: прокладка дополнительной ветки газопровода «Западная Сибирь-
Западная Европа» через Белоруссию и трасса «Голубой поток» в Турцию. Но в тогдашних условиях оба этих проекта, мягко говоря, не оправдали ожиданий. По первому выяснилось, что России просто нечем наполнить новую трубу, без масштабных инвестиций в газодобычу, а западные партнеры охотно предоставляли кредиты «Газпрому», но не шли на прямые инвестиции. Кроме того, транзитная зависимость от Минска на поверку оказалась для России не лучше, чем от Киева. По второму - турки внезапно отказались от покупки всего предлагаемого им газа по мировым ценам. Ситуация затем была урегулирована, но проблемы - налицо.
Теперь положение коренным образом изменилось. Очевидно, что нынешние топливные цены повысились всерьез и надолго. Мировые нефтегазовые гиганты готовы напрямую инвестировать свои средства и в российскую газодобычу, и в строительство инфраструктурных и газоперерабатывающих объектов, причем между ними даже наметилась конкуренция за право участия в проектах «Газпрома». Более того, они уже готовы поделиться с Россией прибылями и собственностью в сфере газоснабжения потребителей в Европе. Соответственно можно утверждать, что давно известные проекты освоения гигантских газовых месторождений на севере России (Заполярное, Приразлом-ное, Штокмановское, Южно-Русское и др.) становятся сейчас вполне рентабельными. Сырьевой базой для СЕГ скорее всего станет Штокмановское газоконденсатное месторождение (в качестве позитивного посыла для его освоения отметим и достигнутое продвижение в сфере технологий морской газодобычи, в сложных приполярных условиях).
Попробуем, все же, непредвзято разобраться в сложившейся вокруг Штокмановского проекта ситуации.
1. Данный проект по своим масштабам и ресурсам является уникальным, и альтернатив ему пока не просматривается. В нем равно заинтересованы и Россия, и потенциальные потребители газа. Ситуация со спросом и ценами на природный газ в мире вряд ли претерпит заметные изменения в ближайшей перспективе. Соответственно, актуальность проекта сохраняется.
2. Заинтересованность России в западном участии в своих энергетических проектах существенно изменилась. Речь уже не идет о простых финансовых вливаниях в российский ТЭК, свободных средств достаточно и у государства, и у «Газпрома». В то же время Россия, по-прежнему остро заинтересована в притоке технологий, по крайней мере в двух сферах.
Во-первых, это организация газодобычи в шельфовых зонах северных морей, где она практически не имеет достаточного опыта (научно-теоретические и опытные разработки - не в счет). Здесь, несомненно, важен опыт той же Норвегии. Ясно, что осваивать шельф без привлечения западных технологий России будет сложно.
Во-вторых, это организация производства сжиженного природного газа максимально близка к местам газодобычи, строительство заводов по производству СПГ.
В обоих случаях Россия готова пойти на компромиссы с западными партнерами, но степень этих компромиссов еще предстоит определить, что пока на стадии проектной подготовки сделать трудно.
3. Тезис о размене активов между Россией и ее возможными западными партнерами остается актуальным, но, судя по последним событиям, такой размен не был достигнут. Надо отметить, что партнеры «Газпрома» приняли идею размена вполне адекватно. Но, видимо, активы, предлагаемые ими в обмен своей доли в Штокмане, не были восприняты в России как равноценные. Тем не менее ресурсы для размена у партнеров несомненно есть. Вопрос требует дальнейшего согласования.
При этом, однако, нашей стране важно не «заиграться» в ходе торгов с зарубежными партнерами. Подобные прецеденты уже имели место, например в ходе подготовки к освоению ресурсов Ямала. Многие, ранее заявленные проекты газодобычи и транспортировки газа в результате серьезно запаздывают по сравнению с первоначально обозначенными сроками.
По мнению многих экспертов, до 2010 г. в России ожидается заметное снижение газодобычи на основных старых месторождениях (Уренгой, Надым, Ямал). В этих условиях ввод в эксплуатацию новых месторождений позволит лишь компенсировать выбытие ресурсов на разрабатываемых участках, а задача состоит в значительном наращивании газодобычи. Наличие у «Газпрома» значительных собственных финансовых резервов при этом не гарантирует ему быстрой окупаемости инвестиций, поэтому заинтересованность России в привлечении к сотрудничеству крупнейших зарубежных энергокомпаний сохраняется. В этой связи состоявшиеся предварительные решения по Штокману, на наш взгляд, следует рассматривать именно как предварительные, как элемент затяжного торга между заинтересованными сторонами, в котором последние используют самые различные аргументы: политические, финансовые, пропагандистские и т.п.
При этом противостояние «Газпрома» и Европы перешло все-таки в открытую стадию. ЕС уже открыто говорит о том, что не намерен видеть «Газпром» ни акционером, ни поставщиком в крупнейших газовых проектах Старого Света. Речь идет о строительстве новых газопроводов в Греции и Турции, которые «Газпром» рассматривал как альтернативный маршрут поставок газа в обход Украины.
Рассмотрим и еще один обозначенный выше сюжет. Речь идет об оценках ресурсного потенциала России разными экспертами и международными организациями.
По нефти особых противоречий нет. По газу дела обстоят иначе. Оценка доли России в мировых запасах природного газа действительно заметно менялась в зависимости от самого оценщика. По данным различных источников, она колеблется от У до Уа. В любом случае эта доля является, на наш взгляд, определяющей для ситуации на мировом газовом рынке. Разведанных запасов природного газа в мире - порядка 150 трлн. м3 - хватит для экономического развития примерно на 70 лет. Россия в этом плане явно лидирует, исходя их своих запасов и энергопотребления (обеспеченность страны газом значительно выше среднемирового показателя). Кроме того, по оценкам Геологической службы США 25% еще не открытых запасов нефти и газа находятся в арктических районах, прежде всего в России.
Вопрос состоит в том, насколько приполярные, шельфовые (в Северных морях) ресурсы газа в месторождениях России готовы для промышленной эксплуатации и способны уже в ближайшее время дать экспортную отдачу. Нынешнее положение на рынке газа и имеющиеся мощности по разработке труднодоступных месторождений газа на Крайнем Севере и на шельфе полярных морей позволяют сейчас говорить о достаточной рентабельности разработки этих месторождений, в отличие от ситуации середины 90-х годов прошлого века. Подоспели и соответствующие технологии.
В итоге, на наш взгляд, сейчас в вопросах мирового газообеспечения превалируют скорее политические мотивы, которые и определяют остроту дискуссии вокруг газовых потенций России. Хотя озабоченность Запада больше всего связана не с этой проблемой, а с опасениями по поводу общей направленности энергетической политики России.
В этой связи вернемся к оценке мировых запасов газа. Существует реальная возможность создания «газового ОПЕК». Если на долю России приходится более 1А мировых запасов природного газа, Ирана - 15%, то даже эти две страны обладают «контрольным пакетом» в мировом газораспределении, что не может не тревожить основных потребителей газа. Приведем и другие оценки: % мировых запасов природного газа сконцентрировано на Ближнем и Среднем Востоке и на территории бывшего СССР. Это еще более впечатляющая цифра, и она, естественно, будоражит общественное мнение на Западе, учитывая тот факт, что природный газ выходит на передовые позиции в мировом энергопотреблении. В частности, опальному Ирану, по имеющимся оценкам, в 2020 г. будет принадлежать 15% мировых запасов газа, а Россия рассматривается на Западе чаще всего как государство, диктующее свои позиции партнерам, исходя из собственных политических интересов. Отсюда новая волна «русофобии», прежде всего в политических кругах Евросоюза и США.
Восточный вектор. Наша страна претендует на роль одного из основных гарантов мировой энергетической стабильности в силу ее лидирующих позиций в экспорте нефти и газа. В то же время она все более обращает свои взо-
ры на Восток, учитывая реалии мирового энергопотребления и свои собственные интересы в сфере экспорта энергоносителей. Поэтому восточный вектор российского нефтегазового экспорта становится все более значимым.
Для оценки перспектив российского нефтегазового экспорта в восточном направлении нужно, по нашему мнению, прежде всего ответить на два основных вопроса. Первый - насколько поворот на Восток соответствует национальным интересам России и реалиям мирового рынка. Второй - насколько он возможен и обеспечен ресурсами в ближайшей перспективе.
При ответе на первый вопрос сошлемся на оценки международных экспертов и мировой прессы.
Как пишет британская «The Times», мир стоит перед угрозой нового нефтяного конфликта, и виноват в этом, прежде всего, Китай, который конкурирует с существующими мировыми державами за ограниченные ресурсы, необходимые для подпитки растущей экономики.
Согласно докладу «Состояние мира 2006», опубликованному исследовательской организацией Worldwatch Institute, в прошлом году Китай стал вторым в мире импортером нефти после США. В результате Китай уже ищет новых поставщиков от Сибири до Судана, часто заключая сделки со скандальными режимами, такими как бирманская хунта. В частности, Китай с 2009 г. будет ежегодно на протяжении 30 лет закупать у Туркмении 30 млрд. м3 природного газа.
«Наш анализ показывает, что, если бы в двух странах - Индии и Китае -использовалось столько нефти на человека, сколько сейчас используется в Японии, то потребности этих стран превысили бы текущий спрос на нефть во всем мире», - пишет в предисловии к докладу президент «Worldwatch» Кристофер Флэвин3.
Соответственно, для России Китай, Индия плюс Япония, Южная Корея, страны Юго-Восточной Азии становятся весьма привлекательным и надежным рынком сбыта нефти и газа.
Добавим к этому дополнительные аргументы в пользу развития восточного направления российского экспорта энергоресурсов. Во-первых, это возможность параллельного решения энергоснабжения восточных регионов страны, в первую очередь их газификации, в чем пока ощущается явный дефицит. Во-вторых, основная часть «свежих» нефтегазовых ресурсов России расположена в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Логично было бы ориентировать их разработку на потребности и инвестиции ближайших стран-соседей. И в-третьих, на традиционном рынке сбыта российских энергоносителей - в Западной Европе - в последнее время наблюдается озабоченность
3. www.neftegaz.ru, 2006
чрезмерной энергетической зависимостью от России и поиском альтернативных источников энергоснабжения.
Со своей стороны, Россия явно заинтересована в том, чтобы не «хранить все яйца в одной корзине», т.е. в диверсификации своего энергоэкспорта. Таким образом, вопрос об обоснованности российского внимания к восточному рынку сбыта нефти и газа можно считать решенным.
Что же касается конкретных решений в этой области, учитывающих реальные возможности России, то можно отметить следующее. Внимание лидеров мирового энергопотребления в Азии - Китая и Индии - к российским энергоресурсам в последнее время резко возросло и сопровождалось заметной активизацией сотрудничества.
В Китае российские поставки нефти, осуществляемые пока по железной дороге, составили в 2005 г. 11 млн. т (9% от общего импорта страны). Несмотря на планы строительства нефтепровода из России на Восток, железнодорожный вариант поставок остается актуальным. Инициатором таких поставок в свое время выступила компания «ЮКОС». С фактическим уходом ее с российской нефтяной арены роль основного партнера китайцев, видимо, переходит к Роснефти. В пользу этого вывода говорит, в частности, выделение Китаем займа в размере 6 млрд. долл. для покупки Роснефтью Юганскнефтегаза под гарантии поставок последней 48,4 млн. т нефти в Китай на период до 2010 г. включительно. Вместе с тем в 2005 г. Роснефть подписала меморандум с китайской Sinopec о совместной разработке месторождений Магадана, Восточной Сибири и шельфа арктических морей. Позднее китайцы приобрели за 1 млрд. долл. 1% акций Роснефти и в ходе публичного размещения ее акций.
Компании договорились о совместном проведении геологоразведки, а также разработке месторождений нефти и газа, лицензии на которые получила Роснефть или могут быть получены обеими компаниями. Среди «объектов совместного изучения» перечислены месторождения нераспределенного фонда полуострова Магадан, шельфа арктических морей, Восточной Сибири и Якутии. Также в документах назван и Венинский блок Сахалина-3, о совместной разработке которого компании объявили в июне 2006 г. Кроме того, Роснефть обсуждает возможность совместной деятельности на шельфе Сахалина с другой китайской компанией - CNPC.
В связи с активностью российской компании на восточном направлении особо отметим факт закрепления ее контактов с китайской CNPC. Об этом говорит подписанное соглашение между Роснефтью и CNPC о создании совместного предприятия.
Протокол о создании СП подписали 16 октября 2006 г. президент Роснефти Сергей Богданчиков и президент концерна CNPC Чэнь Гэн (Chen Geng). СП называется ООО «Восток Энерджи». Уставный капитал его определен в размере 10 млн. руб., 51% участия в компании будет принадлежать
Роснефти, а 49% - CNPC. Совет директоров предприятия будет состоять из пяти человек, в их числе три человека будут представлять Роснефть и два -CNPC. Основными целями создания совместного предприятия являются обеспечение геолого-поисковых и разведочных работ на территории Российской Федерации, поиск месторождений полезных ископаемых, получение лицензий на различные виды пользования недрами.
Китай заинтересован и в российской нефтепереработке. Китайская компания «Лунцин», в частности, подписала протокол о намерениях, предполагающий инвестиции свыше 120 млн. долл. в строительство нового НПЗ на севере Тюменской области.
Всего же Китай намерен довести объем своих инвестиций в российскую экономику с нынешних 1 млрд. долл. до 12 млрд. долл. - к 2020 г. И, очевидно, что основная часть этих инвестиций ориентирована на российский ТЭК.
Ключевым же вопросом энергетического сотрудничества двух стран остается его транспортное обеспечение - строительство новых нефтепроводов и газопроводов.
При выборе маршрута российского нефтепровода на Восток изначально конкурировали два варианта: на Находку и на Дацин (КНР). Первый лоббировался Японией, и он был признан предпочтительным, так как для России лучше избежать привязки к одному (китайскому) рынку сбыта. Но и он может использоваться для поставок нефти в Китай, поскольку Россия не исключает возможность ответвления нефтепровода на Китай, пропускной мощностью в 30 млн. т нефти в год. Пока окончательной ясности по вопросам вариантов поставки нефти в Китай нет, но что сотрудничество будет развиваться, не подлежит сомнению.
Что касается строительства газопроводов из России в Китай, то здесь пока полной ясности тоже нет. Первоначально предполагалось, что трасса соединит китайских потребителей с Ковыктинским месторождением в Иркутской области (лицензия на его разработку принадлежит ТНК-ВР). Но теперь «Газпром» похоже, намерен заблокировать газ конкурента на российской территории и разрабатывает два собственных варианта - западный, через Алтай и восточный - через Приморье, с опорой на сахалинские месторождения. В пользу последнего говорит и тот факт, что оператор проекта «Сахалин-1» Exxon/Mobil намерен переориентировать предстоящие поставки газа с Японии на Китай.
В октябре 2006 г. «Газпром» и CNPC определили маршрут предстоящей транспортировки газа. Предправления ОАО «Газпром» Алексей Миллер и президент China National Petroleum Corporation (CNPC) Чэнь Гэн определили основные условия организации поставок российского газа в Китай по западному и восточному маршрутам, с учетом приоритетности первого маршрута. Таким образом, организации импорта природного газа из России отводится
особое место. При этом отмечалось, что любые поставки газа из России могут быть осуществлены только через единый экспортный канал при условии приоритетного удовлетворения спроса на газ российских потребителей (это весьма важно для «Газпрома»). Неясным пока остается вопрос о ценах на российский газ для Китая.
Что касается Ковыкты, то ТНК-ВР готова отдать «Газпрому» контроль над Ковыктинским месторождением газа. Компания предлагает монополии создать консорциум, в котором газовому концерну будет принадлежать 50% плюс 1 акция. Но в «Газпроме» утверждают, что Ковыкта компании не нужна.
Другой возможный партнер России на Востоке - Индия - еще более определенно, чем Китай, заявляет о своей заинтересованности в российских энергоресурсах. В настоящее время 80% импортируемой страной нефти поступает с Ближнего Востока. Ежегодная потребность Индии в нефти -114 млн. т, из которых лишь 25% обеспечивает собственная добыча. По заявлению министра нефти Индии Мани Шанхар Айяра страна стремится диверсифицировать источники поступления нефти с целью минимизировать риски. Он же сообщил о готовности страны вкладывать средства в любой проект по добыче углеводородов в России, только бы предложили.
Сейчас индусам принадлежит 20%-ная доля в проекте «Сахалин-1» (инвестиционный вклад уже составил 2,7 млрд. долл.). Ведутся переговоры с «Роснефтью» об их участии в других сахалинских проектах и о совместной разработке Ванкорского месторождения.
Еще одним перспективным рынком сбыта российских энергоносителей на Востоке являются Япония и Южная Корея. В перспективе возможной прокладки российского нефтепровода на Восток, Японское направление (на Находку) стало приоритетным именно из-за выхода российской нефти на общий рынок стран Восточной Азии, а не на ограниченный (Китай) рынок. Кроме Японии ресурсами нефтегазового комплекса России смогут пользоваться Республика Корея и государства Юго-Восточной Азии. Именно поэтому Россия пока отдала приоритет этому маршруту, в ущерб китайскому, ориентированному на одного потребителя.
В то же время вопросы японско-российского нефтегазового сотрудничества пока решаются весьма сложно, особенно по сахалинским проектам. Кроме того, японцы сдержанно относятся к совместным с Россией нефтегазовым проектам, не считая их первоочередной задачей. Хотя на межгосударственном уровне еще в начале 2003 г. было заявлено, что реализация взаимовыгодных проектов будет способствовать повышению уровня энергетической безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Имелись в виду, прежде всего, проекты «Сахалин-1 и 2», более того делался вывод, что экономическая интеграция России и Японии прямо зависит от реализации сахалинских проектов.
Вместе с тем обе страны еще в 2003 г. заявили о намерении продвигать сотрудничество в освоении энергоресурсов Восточной Сибири и Дальнего Востока РФ, включая строительство трубопроводной системы. Японские компании тогда же заявили о готовности закупать российский газ. В соответствии с соглашением, Япония предложила взять на себя издержки технико-экономического изучения планирующегося строительства нефтепровода из Восточной Сибири.
С точки зрения японских инвестиций в развитие российского нефтегазового комплекса, отметим следующее. Объем этих инвестиций справедливо считается относительно невысоким. На конец 2003 г. он составил 1,9 млрд. долл. и за последующие годы вырос несущественно. При этом основная часть японских инвестиций приходилась на сахалинские проекты нефте- и газодобычи. И это, несмотря на заинтересованность Японии в импорте сырья из России (Япония вынуждена сейчас импортировать 98% сырья, потребляемого ее экономикой).
По проектам «Сахалин-1, 2», в которых сейчас реально участвует Япония, максимальный уровень добычи топлива ежегодно составляет соответственно 24 и 8 млн. т нефти, 20 и 16 млрд. м3 газа. Но и здесь наблюдается торможение межгосударственного сотрудничества. В частности, как заявила японская сторона, «в ближайшем будущем закупки Японией природного газа в рамках проекта "Сахалин-1" маловероятны». Японцы считают, что прежде чем делать конкретные шаги, необходимо все взвесить и просчитать. В результате, газ проекта «Сахалин-1» может пойти в Китай, а в Японию в лучшем случае он будет поступать в сжиженном виде с месторождений проекта «Сахалин-2». «Sakhalin Energy», оператор проекта, заключила соглашение с японской «Toho Gas» о поставках сжиженного природного газа (СПГ) в объеме до 300 тыс. т в год в течение приблизительно 23 лет. В результате оператор первого проекта «Exxon/Mobil» начал переговоры с Китаем о поставках туда газа. Напомним, что по первоначальным прогнозам проект «Сахалин-1» мог покрыть шести -летний объем японского спроса на газ, поставки могли начаться уже в 2008 г. Однако сейчас японцы рассматривают сахалинский газ скорее как резерв на будущее (не ранее 2013 г.). Камнем преткновения стали и вопросы о компенсации за вылов Японией рыбы в российской экономической зоне. Недавно и оператор проекта «Сахалин-2» - RD/Shell - заявил о том, что его реализация может затянуться. Во второй половине 2006 г. появились новые симптомы того, что проект затягивается, в частности, претензии Минприроды РФ по вопросам экологии и стоимости проекта. В итоге в проект вошел «Газпром». Поэтому «проект века» - энергомост Россия-Япония - пока под вопросом.
Подводя итог анализу возможного поворота экспорта энергоносителей России на Восток, отметим следующие основные, на наш взгляд, условия его развития.
1. Необходимым условием можно считать ускоренное освоение восточносибирских и дальневосточных месторождений, только в этом случае можно строить планы в сфере транспортировки энергоносителей.
2. Полномасштабное развитие сотрудничества России со странами Азии в нефтегазовой сфере, безусловно, требует громадных инвестиций с обеих сторон. Пока инвестиционное обеспечение проектов заметно отстает от декларируемых задач.
3. России следует, очевидно, активнее играть на конкурентных интересах различных стран региона, не привязываясь к какому-то одному рынку сбыта. Поворот энергопотоков на Восток можно использовать и в качестве возможного козыря на переговорах с европейскими потребителями нефти и газа.
Что касается политических моментов в российском нефтегазовом экспорте, отметим, что они не стали определяющими. Россия реально стремится к работе на обоих флангах, включая как традиционное европейское направление, так и новое - азиатское. И восточносибирские ресурсы могут быть использованы на обоих направлениях.
* * *
Что касается грядущей зависимости России от своих будущих азиатских партнеров, то она, на наш взгляд, не носит критического характера.
Существует и внутригосударственная проблема, которая связана с резким увеличением экспортных мощностей по транспорту нефти - это возможность возникновения дефицита «черного золота» в стране. В середине 90-х годов Россия экспортировала примерно треть добываемой в стране нефти, сейчас -свыше половины. И подобное положение дел объяснимо. Благоприятная конъюнктура мировых цен на нефть стимулирует ее экспортеров. Получаемые нефтедоллары являются основой для решения многих внутренних проблем -от реализации общенациональных социальных проектов до расчетов с кредиторами. Вместе с тем за последние пять лет прирост экспортных возможностей России по нефти составил около 100 млн. т. То есть экспортные потоки сейчас обеспечены транспортировкой.
Относительно же основного вопроса, вынесенного нами в заголовок, отметим следующее.
Проблема позиционирования российского нефтегазового комплекса в мировой экономике имеет, на наш взгляд, как минимум двоякое значение. Во-первых, это собственно роль России, как одного из ведущих поставщиков энергоресурсов на мировой рынок. Во-вторых, это судьба самой России и перспективные планы ее развития. Здесь можно говорить о моделях и вариантах экономической политики, определяющих траекторию развития экономики страны на перспективу. Основной вопрос, дискутируемый как в научных кругах, так и в официальных документах, средствах массовой информации в том,
является ли российский нефтегазовый комплекс подчиненным элементом общемирового процесса роста энергопотребления, с вытекающими из него прямыми последствиями: увеличение экспорта нефти и газа в соответствии с благоприятной конъюнктурой рынков, диверсификация потоков экспорта, максимизация доходов от нефтегазового экспорта и т.п., или есть соответствующая этим тенденциям политика российского государства, направленная на цели народнохозяйственного развития самой России, ориентированная на ее собственные интересы и цели, лишь опирающаяся на конъюнктуру мировых топливных рынков.
Пока можно отметить, что ориентация нефтегазового комплекса России на внешний рынок возросла. Если в начале 90-х годов на экспорт шла примерно У добываемой в России нефти, то в 2004 г. экспортная квота составила 54%, по газу она равнялась 32%, что также выше показателей начала 90-х годов.
Каковы будут при этом пропорции нефтегазовых поставок на запад и Восток для России в принципе не так важно.
В политическом и экономическом смыслах это означает скорее развитие конкурентной среды. Вместе с тем для России в стратегическом плане весьма важно создание условий для своего развития как своеобразного «энергетического моста» между Западом и Востоком. Этим достигается и взаимодополняемость энергоэкспортных потоков, в соответствии с ее национальными интересами. Поэтому вопрос, обозначенный нами в качестве основополагающего, следует, на наш взгляд, трактовать не как дилемму, а как реальность взаимосвязанной политики, которая может при правильной реализации приоритетов послужить на благо развития нашей страны.
