CC BY
63
Вестник ПСТГУ
V: Музыкальное искусство христианского мира 2009. Вып. 2 (5). С. 52-75
Западноевропейская рождественская
ДУХОВНАЯ ПЕСНЯ В ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОМ РЕПЕРТУАРЕ
ХУ11-Х1Х ВВ.
О. Л.Зосим
Статья посвящена проблемам рецепции западноевропейской духовной песенной традиции на восточнославянских землях в ХУ11—Х1Х вв. В статье дана сравнительная характеристика двух ветвей восточнославянской песенности — внелитургической и пара-литургической, показаны изменения в текстах и мелодиях заимствованных сочинений, характерные для обеих ветвей духовной песенности, на примере духовных песен рождественской тематики.
Западноевропейская духовная песня — одна из полноправных (но до сих пор наименее исследованных) составляющих восточнославянского духовного песенного репертуара. Знакомство с западными песенными образцами на украинских и белорусских землях начинается в XVI в., в Россию западноевропейский репертуар приходит в XVII в. Развитие духовной, а затем светской песенности ХУП—ХУШ вв. на восточнославянских землях идет под сильным влиянием западных образцов, взятых как в своей целостности (переведенный репертуар), так и через заимствование форм латинско-польского стихосложения и поэтики, а также средств музыкальной выразительности.
Значение западноевропейской песенности в становлении восточнославянской подчеркивают многие исследователи. В работах украинских, белорусских и российских филологов и музыковедов она рассматривается не только в связи с характеристикой ее национальной специфики, но и в контексте ее связей с западноевропейской духовной лирикой и музыкальными традициями — духовной и светской. Однако западные заимствования в восточнославянском духовном песенном репертуаре никогда не оказывались в центре внимания филологов и музыковедов: западные параллели в восточнославянской песенной традиции рассматривались учеными лишь в связи с иными аспектами ее исследования, посвященными в первую очередь выявлению национальной специфики. Важными вехами в постановке проблематики, посвященной рецепции западноевропейской песенной традиции на восточнославянских землях, стали работы филологов В. Перетца [5] и А. Позднеева [6]. В них были подняты вопросы о роли западноевропейской песенности в становлении и развитии песенности восточ-
нославянской (в первой — на украинском, во второй — на российском материале). Среди современных работ, затрагивающих проблематику связей западноевропейской и восточнославянской духовной песенности, выделяются труды западных филологов — П. Женюха [15-17] и Д. Штерна [13; 14]. Музыкальная составляющая западноевропейской песенной традиции в восточнославянском репертуаре рассматривалась в ряде работ музыковедов, в частности, работах Ю. Келдыша (на российском материале) [2], Ю. Медведика (на украинском материале) [3; 4; 10], однако в них мы не находим системного анализа мелодического корпуса западноевропейских песенных образцов на восточнославянских землях. Таким образом, одной из задач исследователя истории восточнославянской песенности ХУП—ХГХ вв. является моделирование целостной картины ее развития, рассматриваемой в одном из ключевых аспектов, а именно — в качестве реципиента западноевропейской духовной песенной традиции. Данная статья является первой из цикла пяти статей, посвященных проблематике рецепции и трансформации западноевропейской духовной песенности на восточнославянских землях, где рассматриваемый текстовый и музыкальный материал организован по тематически-жанровому принципу: каждой из тематических групп духовных песен (рождественские, великопостные, пасхальные, богородичные, покаянно-назидательные) посвящена отдельная статья.
Восточнославянская духовная песенность ХУП—ХГХ вв. — явление неоднородное не только в национальном, но и конфессиональном отношении. В восточнославянском репертуаре можно достаточно четко разграничить две ветви — внелитургическую и паралитургическую. Внелитургическая духовная песня на восточнославянских землях в XVII в. функционировала в православной среде. В ХУ111—Х1Х вв. этот вид духовной песни представлен в Левобережной Украине и России. Характерной особенностью внелитургической песенности стало ее внебогослужебное предназначение. Как указывает российский исследователь А. Позднеев, «книжная песня в рукописных песенниках второй половины ХУ11 в. носила преимущественно духовный характер, являясь внебогослужебным или околоцерковным поэтическим творчеством, предназначенным для удовлетворения потребности в интимной религиозной лирике» [6, 17].
Внебогослужебная песня, безусловно, не ограничивалась рамками домашнего исполнения. На украинских и белорусских землях (в отличие от России) в ХУЛ в. духовная песня была часто связана с разного рода публичными репрезентациями светского и духовного характера. Содержание этих песен, однако, не давало им права считаться литургическими сочинениями, поскольку сфера их применения лежала в иной плоскости, нежели богослужебная музыка.
Паралитургическая духовная песня начинает свою историю со второй половины ХУЛ в. на белорусских, а с ХУШ в. — на западно-украинских землях. Формирование песенной традиции, тесно соприкасающейся с литургической практикой (подобно западноевропейской католической песенности) связано с латинизацией восточного обряда в Униатской Церкви, первые проявления которой заметны уже во второй половине ХУ11 в. Вследствие латинизации, которая активно проводилась уже со второй половины ХУЛ в., в Униатской Церкви получили распространение некоторые элементы, заимствованные из латинс-
кой литургической практики, в частности, исполнение духовных песен в связи с церковным богослужением. В восточном обряде духовная песня в большинстве случаев не предназначалась для исполнения непосредственно на литургии, но она могла звучать, например, перед литургией и после нее, ее можно было использовать в качестве связующего звена между различными богослужениями, например, утреней и литургией, а также во время некоторых обрядов. Например, словацкий исследователь П. Женюх указывает, что паралитургические песни исполнялись «перед проповедью, после проповеди, во время различных процессий, церковных обрядах и праздниках» [16, 74]. Духовные песни пелись также во время причастия, до прихода или после ухода из храма [16, 75]. Таким образом, духовные песни звучали перед службой, после службы, на храмовых праздниках и в праздники святых. Однако паралитургическая песня никогда не заменяла литургическое пение; только в том случае, когда литургическое песнопение отзвучало, разрешалось исполнять паралитургическую песню [16, 75]. Таким образом, Униатская Церковь во второй половине XVII в. дала толчок для формирования новой разновидности духовной песни — паралитургической, характерной особенностью которой стала более тесная ее связь с богослужением.
Безусловно, непроходимой грани между внелитургическим и паралитурги-ческим репертуаром не было: одни и те же песни могли в разный период и в разных регионах использоваться и как внелитургические, и как паралитургические, о чем свидетельствует частичная репертуарная общность, касающаяся и заимствованного репертуара.
При наличии общих черт две разновидности восточнославянской духовной песенности имели свои специфические особенности, которые выявлялись, в частности, в способах рецепции западноевропейской духовнопесенной традиции. Различия внебогослужебной и паралитургической ветвей проявились в количестве заимствованных и переведенных сочинений, их тематике, языке перевода, степени изменения оригинального текста и мелодии. Рассмотрим специфику двух ветвей восточнославянской духовнопесенной традиции на примере заимствованных западноевропейских рождественских духовных песен Х^1—Х!Х вв.
Заимствованные песни рождественской тематики встречаются как во вне-литургической, так и паралитургической ветви восточнославянской песенной традиции. Истоками для заимствований в обеих разновидностях восточнославянской духовной песенности стали католические (богослужебные и небогослужебные) рождественские песни, а также песни, созданные в значительный по времени период — от Средневековья до XVIII в. и применяемые в церковной католической и протестантской практике,
Популярными на восточнославянских землях были как переводы (на них мы остановимся более подробно), так и оригиналы западноевропейских духовных песен. Что касается песен на языке оригинала, то на украинских и белорусских землях польские песни были популярны с XVI в., а в церковной практике Римо-католической Церкви звучат и по сей день. Начиная с XVIII в. число польскоязычных сочинений на украинских и белорусских землях увеличилось в связи с развитием паралитургической ветви восточнославянской песенности, когда в Униатской Церкви латинизация восточного обряда привела к увеличе-
нию количества латинских обрядовых практик. Тридцать три песни из двухсот с лишним песен «Богогласника» написаны на польском языке, причем многие их них созданы украинскими авторами — монахами-василианами.
В России в XVII в. также звучали песни на языке оригинала: ряд российских рукописных песенников 80-х гг. XVII в. содержат объемный корпус польс-коязычных песен, записанных кириллицей, среди которых велико число песен рождественской тематики. Часть польскоязычного репертуара в конце XVII в. была переведена на церковнославянский язык и получила широкое распространение на восточнославянских землях. Когда же в начале XVIII в. польский репертуар в России вышел из употребления, некоторые мелодии польских песен были использованы в качестве музыкальной основы для новых сочинений на церковнославянском языке.
Рассмотрим некоторые интересные заимствованные песенные образцы, характеризующие обе ветви восточнославянской духовной песенности как с точки зрения его текстовых, так и музыкальных особенностей.
Песни внелитургического репертуара переводились в большинстве случаев на модернизированный церковнославянский язык, использование которого предполагало возможность обращаться к украинскому, белорусскому и российскому слушателю. Употребление церковнославянского языка как литературного часто затрудняет установление национальной принадлежности переводчика. Так, на церковнославянском языке писали собственные сочинения и переводили украинские авторы свт. Димитрий Ростовский (Данило Туптало), белорусский поэт, воспитанник Киево-Могилянской академии Симеон Полоцкий. Так, на модернизированном церковнославянском языке написаны большинство песен рождественской тематики внелитургического репертуара XVII в., в том числе и переводы заимствованных сочинений1. В качестве примеров приведем первые строфы двух песен2: «In natali Domini» — «Божie нын^ Рождество», «Salve, Fili pulcherrime» — «Здрав будь, о прекрасный Сыне».
In Natali Domini Gaudent omnes angeli, Et cantant cum jubilo: Gloria uni Deo. Virgo Deum genuit, Virgo Christum peperit, Virgo semper intacta.
[11, 36]
Божie нын^ Рождество Соединяет торжество, Ангели славу глашают, Земл^ мiр возвещают. Се бо Д^вая раждает,
1 Полный список заимствованных рождественских песен помещен в приложении.
2 Ряд оригиналов и переводов текстов песен приведен в приложении полностью.
И утроба не истлевает, Непорочная бывает.
(ИР НБУВ, ф. Маслова, № 49, л. 59 об. - 60)
Salve, Fili pulcherrime, Salve, Jesu dulcissime, Fili, o dilecte Fili.
(РНБ, ф. Буслаева, № Q XIV 128, № 38)
Здрав будь, о прекрасный сыне, 1исусе сладкш крине, Люли (4), о любезный сыне3.
(БРАН, ф. Основной, № 16.6.33, л. 40-41)
Песни внелитургического репертуара на территориях, принадлежавших польскому государству, в XVII в. писались на книжном украинском языке и размещались в рукописных песенниках и маргиналиях богослужебных книг. Песенники XVIII в. на западно-украинских землях содержат песенный репертуар уже преимущественно паралитургического предназначения. Особенностью западно-украинской ветви духовной песенности (внелитургической и особенно паралитургической) является использование книжного украинского языка с ббльшим или меньшим количеством церковнославянизмов. Что касается переводов песен из западноевропейского репертуара, то ряд песен, уже известных в церковнославянских переводах XVII в. внебогослужебного предназначения, в западно-украинской паралитургической ветви был заново переведен с польского или латинского языка на книжный украинский язык, причем часто с большим количеством полонизмов.
Например, перевод польской песни XVII в. «Mesyasz przyszedl na swiat prawdziwy» (которая, в свою очередь, является переводом латинской песни «Messias venit huic saeculo») — «Мес1а пршде во мир истинный», осуществленный в XVII в. Симеоном Полоцким, по своему языку отличается от одного из анонимных переводов конца XVIII в., сделанного в западных регионах Украины, — «Месияш пришол на св^т правдивый». Сопоставление оригинала и переводов XVII и XVIII вв. показало, что текст Симеона Полоцкого4 значительно отдаленней от польского оригинала, чем анонимный украинский текст XVIII в.:
Mesyasz przyszedl na swiat prawdziwy, prorok zacny z wielkimy dziwy, Юуу przez swoie znaki Dal" wodzie winne smaki W kanie galileyskiey.
(ЛНБ, ф. НТШ, № 822, л. 44-45)
3 Есть рукописи, где в припеве стоит Лили (lili), но в этой — Люли. У этой песни есть и другие переводы, текст данного варианта воспроизведен точно по рукописи, где слово «сыне» начинается с маленькой буквы.
4 ГИМ, ф. Музейный, № 1938.
Mecia пршде во мир истинный, И пророк велш в чюдес^х дивный, Еже в сил^ являет, водЬ сладость подавает, В кан^ галилейской.
(ГИМ, ф. Музейный, № 1938, л. 106 об. - 107)
Месияш пришол на св^т правдивый, А пророк зацный з велики дивы, Который през свои знакы Дал водЬ винны смакы В кан^ галилейской.
(ИР НБУВ, ф. Маслова, № 53, л. 153-154 об.)
Неизбежные отличия переводов песенных текстов в XVII и XVIII вв., учитывая значительную временную дистанцию и территориальную отдаленность) весьма показательны, ведь речь идет не только о выборе языка перевода. Если переводы песен внебогослужебного характера были, по сути, высокохудожественными поэтическими произведениями, положенными на музыку, то переводы паралитургических сочинений, подобно анонимному переводу песни XVIII в. «Mesyasz przyszedl na swiat prawdziwy», уже нельзя считать художественными произведениями. Украинский текст песни «Месияш пришол на св^т правдивый» фактически не переводит оригинал, а приближает польский текст к нормам книжного украинского языка до той степени, чтобы можно было считать его переводом, а не транслитерацией польского текста.
Паралитургическая ветвь духовной песенности в XVIII в. в большинстве случаев сознательно отказывается от вековой традиции барочной поэзии: переводы с польского и латинского (часто через польское посредничество) языков сделаны максимально просто. При заимствовании сочинений из западноевропейского песенного репертуара в паралитургической ветви украинской духовной песни главную роль играют уже не литературные достоинства текстов переводов — основным заданием перевода становится максимальное сохранение формы и содержания западного оригинала. Близость текстов оригинала и перевода способствовала быстрому включению новых песен в украинский паралитурги-ческий репертуар, а также закреплению в нем оригинальных западноевропейских мелодий.
Песни паралитургического предназначения, однако, не всегда были безразличны к языку переводимого текста и качеству перевода. Довольно часто встречаются переводы песен, выполненные на высоком уровне (вспомним хотя бы три латиноязычные песни «Богогласника»5), а также случаи переработки переводимых текстов. Во втором случае речь идет о так называемых текстовых
5 № 207 «Qui mundum probe nostit» (переводы — № 208 «Кто добр^ св^т познает»; № 209 «Kto dobrze swiat oglada»), № 219 «Non unus, alter, decimus annus» (перевод «Ей, не р^к, не два, и не десятий» под тем же номером), № 228 «Moriendum, hoc est certum» (перевод — № 229 «Umrzec trzeba, to rzecz pewna»). Все песни являются творениями монахов-василиан.
контрафактурах6, которые не так часты во внебогослужебном репертуаре, но довольно многочисленны в паралитургической ветви духовной песенности. В качестве примера приведем латинскую барочную рождественскую песню XVII в. «Infinitae bonitatis». Этот довольно непростой с точки зрения содержания и формы текст в восточнославянском репертуаре не был полностью переведен ни на церковнославянский, ни на книжный украинский язык. Существуют две текстовые контрафактуры песни «Infinitae bonitatis» — «Безконечной благостины» (кон. XVII в.) и «Нескончаемая благость» (сер. XVIII в.). Песня «Безконечной благостины» — сочинение внелитургического духовнопесенного репертуара, ее текст сохраняет форму строфы оригинала, однако собственно переводом являются лишь первые две строки латинского текста, остальной текст — оригинальное сочинение украинского автора. Язык песни — книжный украинский с добавлением церковнославянской лексики. Песня «Нескончаемая благость» — сочинение из белорусского песенника, называемого «Супрасльским богогласником»7, представляющее паралитургическую ветвь восточнославянской песенности. Текст песни представляет собой перевод первой строфы латинского оригинала, остальные строфы — оригинальное сочинение белорусского автора. Язык песни — церковнославянский.
Infinitae bonitatis Et immensae charitatis Scenam recludit praesepium. Hic ignis friget, Hic amor riget, Hic Deus jacet, Hic Verbum tacet, Hic immortalis Nascitur mortalis.
[8, 285]
Безконечной благостины И незм^рной милостины Бог днес во плоти явися. Последних в^ков Стал человеком. Вс^ ся утешайте, Его витайте, Пожаданнаго, З неба нам даннаго.
(ЛНБ, ф. АСП, № 233, л. 15-17)
6 Текстовая контрафактура — характерный для барочной песенной поэзии метод сочинения, основанный на сохранении метрики и формы строфы песни при полном изменении текста песни кроме начальной (инципитной) фразы.
7 БЛАН, F 19-233 (15).
^скончаемая благость И неизм^рная сладость Зрится во яслех раждаема. Огнь созябает, Любовь являет, Бог лежит ново, Се молчит слово, Безсмертный в^ком Смертным человеком.
(БЛAH, F 19-233 (15), л. 3)
Таким образом, выбор языка для перевода песен обусловлен прежде всего региональным фактором, а уже во вторую очередь — внелитургическим или паралитургическим предназначением, хотя, безусловно, паралитургическая песенность, которая развивалась преимущественно на западно-украинских и западно-белорусских землях, тяготела к украинскому или белорусскому языку, тогда как внебогослужебная российская и восточно-украинская — к церковнославянскому.
В большинстве случаев переводы западноевропейских песен рождественской тематики не слишком отходили от текстов оригиналов. В качестве изменений встречаются сокращения количества и перестановка строф, иногда авторы добавляют свои строфы в текст переводимых сочинений. Польские песни переводились непосредственно с оригинала, латинские — с оригинала (как в случае с «In Natali Domini», «Infinitae bonitatis») или при помощи польского посредничества (в паралитургическом репертуаре), как, например, песня «Puer nobis nascitur» (XVI в.).
Puer nobis nascitur De pura Virgine, Quem angeli laudant Sine termine.
(ИР ЖУВ, ф. Маслова, № 48, л. 8 об. — 9)
Dzieciatko sie narodzilo Z czystey Dziewice, Ktorego anieli chwal^ Bardzo wysoce.
(ТОБ, ф. HТШ, № 822, л. 20-20 об.)
Дитятко ся народило З чистой Девици, Котрого ангели хвалять Бардзо высоци.
(ИР ЖУВ, ф. Маслова, № 48, л. 9)
Данный пример интересен тем, что латинский и украинский текст песни (как и ряд других) помещены в рукописи рядом, подобно тому, как располагались песни в западноевропейских песенниках. Польские же переводы латинских песен, которые легли в основу украинских (в «Puer nobis nascitur»), далеко не всегда размещаются в рукописях рядом с украинскими, что говорит об известной автономности польского и украинского элементов в богослужебной практике Греко-католической Церкви, хотя генетическая связь польских и украинских текстов очевидна.
Интересен случай перевода текста латинской песни «Salve, Fili pulcherrime» на греческий язык. Само обращение к греческому языку весьма любопытно: традиция переводов на классические языки восходит к курсам латинской и греческой поэтики и риторики, широко распространенным в XVII в. на украинско-белорусских землях, а позднее и в России. Греческий перевод песни мы находим в рукописи российского происхождения, переписанной в Новгороде во второй половине (80-е гг.) XVIII века, где песня «Salve, Fili pulcherrime» записана на языке оригинала (БРАН, ф. Основной, № 16.6.33, л. 83—84), в переводах на церковнославянский язык «Здрав будь, о прекрасный сыне» (БРАН, ф. Основной, № 16.6.33, л. 40—41), и на греческий «Xaípe, коре таукаААште» (БРАН, ф. Основной, № 16.6.33, л. 84—85). Греческий перевод свидетельствует о высоком уровне образования переводчиков песен (возможно, преподавателя или ученика класса поэтики и риторики), которые переводили песенные произведения не только на родной язык, но и на греческий.
В процессе заимствования и перевода изменения происходят и в мелодиях песен. Ряд песен при переводе сохранили свои оригинальные мелодии. Такова, например, песня «Mesyasz przyszedl na swiat prawdziwy», известная и в виде кириллической транслитерации польского текста «Мессия пришед на св^т правдивы» (РНБ, ф. Буслаева, № Q XIV 141, л. 85 об. — 86; пример № 18), и в переводе «Месая приде во мир истинный» Симеона Полоцкого (РНБ, ф. Титова, № 2720, л. 56 об. — 57). Перевод звучал как с мелодией оригинала (пример № 2), так и с новой («Месая прище во мир истинный»; РНБ, ф. Погодина, № 426, л. 49 об. — 50), вероятно, специально написанной для этого текста мелодией (пример № 3).
Кроме случаев заимствования мелодий и написания новых для переведенных текстов встречаются случаи видоизменения мелодий. Приведем ряд интересных примеров. Уже упомянутая выше песня «In natali Domini», известная во многих странах Европы, в Польше пелась на следующую мелодию (пример № 4).
На восточнославянских землях польская мелодия песни «In natali Domini» в переводе «Божге нын^ Рождество» (ИР НБУВ, ф. Маслова, № 49, л. 59 об. — 60) значительно трансформировалась (пример № 5, в оригинале — трехголосная партитура).
8 Большинство мелодий в рукописях фиксировались при помощи киевской нотации в виде трехголосной партитуры (запись приведенных примеров использует современную нотацию). В рукописях верхние голоса записывались в ключах соль или до, басовый голос — в ключе фа. Размер ставился после ключа и ключевых знаков, иногда он менялся на протяжении песни, но размер, как и ключевые и случайные знаки, часто бывали ошибочными. Тактовые черты в нотных записях песен в основном отсутствуют. Тактовая разбивка есть только в польских и словацких примерах, которые записаны по изданиям XIX или XX вв.
Примеры 1—3
Е^рч ггг г'гг г г--ггШ
Примеры 4—5
Украинская мелодия песни четырехдольной метрикой напоминает польскую (размер 4/4, в конце строки после движения мелодии четвертями на последний слог приходится половинная нота), но, в отличие от последней, больше связана с текстом. В церковнославянском тексте изменена хореическая стопа стиха латинского оригинала: полный четырехстопный хорей (восемь слогов), который напоминает ритмику текста оригинала, имеют лишь третья, пятая и седьмая строки, во всех остальных строках оригинальная хореическая ритмика изменена. «Недостатки» стихосложения в песне «Божie нын^ Рождество» «скрадываются» мелодией, которая адаптирует «лишний» слог за счет дробления второй четверти на две восьмые. Мы видим, что текст и мелодия оказались взаимосвязанными между собой и создавались вместе как единое целое. Мелодия песни «Божie нын^ Рождество» является образцом мелодического переинтонирования польского образца для согласования с новым церковнославянским текстом.
В восточнославянском рождественском репертуаре мы находим и более значительные мелодические трансформации заимствованных песенных образцов. При переводе песни dzien Bozego Narodzeшa» (XVII в.) (оригинал в записи Х1Х в. [12, 51], пример № 6 и кириллическая транслитерация XVII в. «В дзень Бо-жего народзеня» (РНБ, ф. Погодина, № 1974, л. 77 об. — 78), пример № 7) была изменена не только ее мелодия, но и лад (песня «В день Христова рождения» (РНБ, ф. Титова, № 2886, л. 12 об. — 13), пример № 8).
Примеры 6—7
Мелодия песни «В день Христова рождения» лишь внешне сходна с польской, обе мелодии имеют значительные отличия в мелодике, ритмике и ладовой организации. Изменение ритмики, например, обусловлено текстом перевода:
W dzieй Во2^о Narodzenia weseli ludzie, В-^о ш Chwa^a Bogu wy£piewц¡a . Weso-o wszQdzie В день Христова рождения веселимся здЬ, благо нам вездЬ. Хвалу Богу Пети начнем по оной звЬздЬ.
Сохраняя внешне строфику и рифму, автор перевода оставляет хореическую метрику лишь в третьей строке, где есть и наибольшее сходство польской и украинской мелодий. Первая строка эту ритмику утрачивает, и, возможно, поэтому продолжительность музыкальной фразы в украинской мелодии по сравнению с польской мелодией видоизменена — она продлена на одну половинную ноту. Ритмическое решение является чрезвычайно удачным благодаря «лишней» половинной ноте, которая акцентирует текстовые ударения, приходящиеся на половинные ноты (третий и восьмой слоги первой строки).
Наибольшие изменения претерпела вторая строка. В песне «В день Христова рождения» четырехдольный метр изменен на трехдольный, как и в польской мелодии. Но под влиянием переноса ударения на последний слог в обеих полустроках (пятый и десятый слоги) акцент на последнюю ноту усиливается. В отличие от польской мелодии, этот акцент подчеркнут не только за счет удлинения последней ноты, но и ускорения движения в начале фразы, которое можно рассматривать не только с точки зрения «приспособления» мелодии к церковнославянскому тексту. Возможно, такое ритмическое решение обусловлено риторикой текста — слово «веселимся» благодаря этому приему помогает изобразить радость по поводу рождения Христа. Несмотря на различия польской и украинской мелодий, нельзя не увидеть, что они имеют много общего, в частности, в мелодическом рисунке. В процессе перевода произошла переакцентуация оригинальной мелодии ради большего соответствия новому тексту.
Ббльшие видоизменения возникли при гармонизации песни. Мелодия песни «В дзень Божего народзеня» гармонизована в ре дорийском, и последний звук ми — это квинтовый тон доминанты. Песня «В день Христова рождения» ладо-во переосмыслена — она гармонизована в до мажоре (последний звук ми вместо квинты доминанты становится терцовым тоном тоники), что полностью меняет характер песни. В польском репертуаре такого переосмысления не произош-
ло — запись XIX в., приведенная в примере № 6, свидетельствует, что мелодия в течение двух столетий практически не изменилась.
Интересны и мелодические трансформации мелодии песни «Шйп^ас boшtatis». На первый взгляд, мелодия латинского оригинала «Шйпйас bonitatis» [8, 285] (пример № 9) и текстовой контрафактуры «Безконечной благостины» (ЛНБ, ф. АСП, № 233, л. 15 — 17) (пример № 10, в рукописи песня записана одноголосно) довольно далеки друг от друга9. Однако при внимательном рассмотрении в них можно увидеть и много общего. Сходство проявляется прежде всего в структуре обоих образцов.
9 Ноты и знаки в скобках добавлены автором расшифровки для более точного, на наш взгляд, воссоздания оригинала песни. В противном случае достаточно сложно уловить ладовую принадлежность песни и объяснить появление тритона на стыке фраз.
Латинская мелодия имеет шесть строк, которые можно схематично обозначить следующим образом: AA1BC (cc) C1 (c1 c2) B1. Украинская мелодия в целом сохраняет ту же структуру: AA1BC (cc) D (d d1) B1. Сохранен мажорный лад оригинала, его мелодические контуры, но украинская песня не повторяет оригинальную мелодию, хотя их сходство видно при детальном анализе. Очевидно, прообразом украинской мелодии была европейская, которая на украинских землях подверглась трансформации, но сохранила основные черты оригинала.
Заимствованная рождественская песня внелитургического и паралитурги-ческого предназначения занимает достаточно большое место в восточнославянском духовном песенном репертуаре. Это один из наиболее популярных жанров в духовной песенной традиции Украины, Белоруссии и России, особенно в ее паралитургической разновидности. Богатство тематики, красота и яркость мелодики заимствованных рождественских песен способствовали вхождению популярных западноевропейских сочинений в восточнославянский репертуар, где они, видоизменившись, заняли достойное место среди образцов собственно восточнославянской песенности.
Литература
1. Беларусия канты / [укладальшк Л. П. Касцюкавец]. Мшск : Беларуси шстытут праблем культуры, 1992. 152 с.
2. История русской музики : В 10 т. М. : Музыка, 1983. Т. 1: Древняя Русь XI— XVII века / Авт. тома Ю. В. Келдыш.
3. Медведик Ю. Латинсько-польсько-словацьк елементи в украшськш духовнш шсш / Ю. Медведик // Música Humana : [зб статей кафедри музично! украшю-тики / вщпов. ред. Ю. Ясшовський (=Науков1 зб1рки ЛДМА 1м. М. Лисенка; 1н-т украшознавства 1м. I. Крип'якевича НАН Украши)]. Льв1в, 2003. Ч. 1. С. 251—260. (Сер1я «1стор1я украшсько! музики», вип. 10).
4. Медведик Ю. Рецепц1я словацького канцюнала Cantus Catholici (1655 р.) в украшськш паралгтурпчнш творчосп друго! половини XVII—XVIII ст. (до проблеми до-слщження) / Ю. Медведик // Cantus Catholici a duchovná pieseñ 17. storocia v strednej Europe : [ed. Ladislav Kacic]. Bratislava : Slavisticky kabinet SAV, 2002. С. 155-166.
5. Перетц В. Историко-литературные изсл^дования и материалы. СПб.: Типография Ф. Вайсберга и П. Гершинина, 1900. Т. 1 : Из истории русской песни; Ч. 1 : Начало искусственной поэзии в России. Исследования о влиянии малорусской виршевой и народной поэзии XVI-XVIII в. на великорусскую. К истории Бого-гласника. 425 с.
6. Позднеев А. Рукописные песенники XVII—XVIII вв. Из истории песенной силлабической поэзии. М. : Наука, 1996.
7. Яворский Ю. Материалы для истории старинной песенной литературы в Подкар-патской Руси. Прага, 1934.
8. Burlas L. Hudba na Slovensku v XVII storoci / Burlas L., Fiser J., Horejs A. Bratislava : Vydavatel'stvo SAV, 1954. 426 s.
9. KolQdy polskie. Sredniowiecze, wiek XVI / Red. J. Nowak-D-iuZewskiego. Warsza-wa : PAX, 1966.T. 1 : Teksty. XLV. 298 s.
10. Medvedyk J. Ukrainian baroque sacred songs in relation to slavic paraliturgical culture // Musica Antiqua Europae Orientalis. Acta Musicologica. Bydgoszcz : Filharmonia Pomorska, 2003. Т. XIII. P. 169—174.
11. Mioduszewski M. Spiewnik koscielny czyli piesni nabozne z melodyjami w kosciele ka-tolickim uzywane a dla wygody koscio-tow parafialnych przez X.M.M.Mioduszewskiego zgrom. XX. Miss. Zebrane / M. Mioduszewski. Krakow : S. Gieszkowski, 1838; Doda-tek do Spiewnika koscielnego. Warszawa, 1841. S. 385-768.
12. Siedlecki J. Spiewnik koscielny / J. Siedlecki. Opole : Wyd. diecezjalne sw. Krzyza, 1972.
13. Stern D. Die Liederhandschrift F 19-233 (15) der Bibliothek der Litauischen Akademie der Wissenschraften / Eine kommentierte Edition von Dieter Hubert Stern : [=Bausteine zur Slavischen Philologie und Kulturgeschichte : Reihe B, Editionen ; Band 16]. Köln; Weimar; Wien : Böhlau Verlag, 2000.
14. Stern D. Вщносини духовних шсень до лиургй' у схщних слов'ян XVII—XVIII стст. // Slovensko-ruslnsko-ukrajinske vzt'ahy od obrodenia po sucasnost' : Ed. Jan Dorul'a. Bratislava : Slavisticky kabinet SAV, 2000. S. 321-330.
15. Zenuch P. Jazykovo-historicke podmienky vzniku cyrilskych rukopisov a byzantsko-slovanska obradova tradlcia v 18. a 19. storocl // Narod a narodnosti na Slovensku v transformujucej sa spolocnosti — vzt'ahy a konflikty : Ed. S. Sutaj. Presov : Universum, 2005. S. 227-251.
16. Zenuch P. Paraliturgicka piesen vychodneho obradu / P. Zenuch. — Slovanske Studie : Red. T. Ivantysynova. 1994. № 1. Bratislava : Academic Electronic Press, 1997. S. 66-86.
17. Zenuch P. Znovuobjaveny Sarissky spevnik zo zaciatku 18. storocia vo svetle etnicko-konfesionalnych pomerov v karpatskom priestore / P. Zenuch. Slavica Slovaca. Vol. 41. № 2 (2006). S. 136-169.
Приложения
Заимствованные рождественские песни внебогослужебного предназначения
1. «Angelus pastoribus» (XVI в.) [пол. «Anio-t pasterzom mowi-t» (XVI в.)] [212, 20]: «Аггел пастырем мовил» (РНБ, ф. Титова, № 4172, л. 46 об. — 47) — «Ангел пастырем вестил» [5, 173]. Перевод Димитрия Ростовского. Мелодия песни «Angelus pastoribus» также звучала с текстом «Днесь ангели спивают» (РНБ, ф. Буслаева, № Q XIV 141, л. 143 об. — 144).
2. «In Natali Domini» (XIV в.) [12, 36]: «Божiе нынк Рождество» (ИР НБУВ, ф. Мас-лова, № 49, л. 59 об. — 60).
3. «Infinitae bonitatis» (XVII в.) [8, 285]: «Безконечной благостины» (ЛНБ, ф. АСП, № 233, л. 15-17; БРАН, ф. Основной, № 16.6.29, л. 52 об. — 53).
4. «Messias venit huic saeculo» — [пол. «Mesyasz przyszed-t na swiat» (XVII в.)]: «Мессия пришед на св^т правдивы» (РНБ, ф. Буслаева, № Q XIV 141, л. 85 об. — 86) — «Месся приде во мир истинный» (РНБ, ф. Титова, № 2720, л. 56 об. — 57). Песня «Месся приде во мир истинный» звучала также с другой мелодией (РНБ, ф. Погодина, № 426, л. 49 об. — 50). Перевод Симеона Полоцкого.
5. «Nowy rok biezy» (XVII в.) [12, 40]: «Новый год бкжит» (ГИМ, ф. Музейный, № 1938, л. 110 об. — 111).
6. «Puer natus» (XIV в.) [пол. «Dzieci^tko siQ narodzi-to» (XVII в.)] [12, 27]: «Дз^цьонко ся народзило» (РНБ, ф. Буслаева, № Q XIV 25, л. 46). Мелодия песни встречается также с текстом «Радуйтеся, вси лкдае» (РНБ, ф. Титова, № 4172, л. 43 об.).
7. «Salve, Fili pulcherrime» (XVII в.): «Здрав будь, о прекрасный сыне» (БРАН, ф. Основной, № 16.6.33, л. 40-41).
8. «W dzien Bozego Narodzenia» (XVII в.) [12, 51]: «В дзень Божего народзеня» (РHБ, ф. Погодина, M 1974, л. 77 об. — 78) — «В день Христова рождения» (РHБ, ф. Титова, M 288б, л. 12 об. — 13).
Заимствованные рождественские песни паралитургического предназначения
1. «A coz z t^ Dziecin^ bçdziem czynili" (XVIII в.): «А что та детина буде чинила» (ИЛ, ф. Франка, M 4796/II, л. 14). Песня на польськом языке помещена в «Богоглас-нике» (M 19).
2. «Ach, biada, biada mnie, Herodowi» (XVII в.): «Ах, б^да, б^да мн^, Iродови» (ИЛ, ф. Франка, M 4796/I, л. 153).
3. «Angelus pastoribus» (XVI в.) [пол. «Anioi pasterzom mówii» (XVI в.)] [12, 20]: «Аггел пастирем мовил» (ИР ЖУВ, ф. Maсловa, M 45, л. 37 об. — 38 об.); «Аггел пастирем мовил» (ИР ЖУВ, ф. I., M 885, л. 48); «Агел пастирем мовил» (ИЛ, ф. Франка, M 4789, л. 35-36 об.); «Агнол чроди пасончш» (ШБ, ф. ИГШ, M 62, л. 8 — 8 об.); «Аггел чреди пасущим» (ЛЖ, ф. ШШ, M 365, л. 141 — 141 об.). В переводе «Anioi trzody pas^cym» песня находится в «Богогласнике» (M 18). Meло-дия песни встречается также с текстом «Предивное торжество» («Богогласник», M 31; ЛЖ, ф. HТШ, M 61, л. 12-13).
4. «Collaudemus» (XV в.) [пол. «Juz pochwalmy» (XVII в.)]: «Юж похвалме» (ИР HБУB, ф. Maсловa, M 48, л. 9 об.).
5. «Czas radosti weselosti» (XVII в.) [8, 279]: «Час радости, веселости» (ИР ЖУВ, ф. Maсловa, M 52, л. 17 об. — 18).
6. «Dies est laetitiae» (XV в.) [8, 277; 8, 280] [слов. «Nastal nam Deñ wesely bezewssého smútku» (XVII в.)] [8, 276-277]: «Шстал нам день веселый без вшыткого смутку» (ИР HБУB, ф. Maсловa, M 48, л. 17-17 об.), «Шагал нам день веселый безушего смутку» [17, 162].
7. «Do nóg twoich upadajmy» (XVIII в.): «До нуг твоих упадами» (ЛHБ, ф. HТШ, M 357, л. 1-1 об.).
8. «En virgo parit filium» (XV в.) [слов. «Narodil sa Krystus Pán» (XVII в.)] [8, 281] — «Шродился Христос Пан, веселимся» [15, 235].
9. «Ey panenka» (XVII в.) [8, 274]: «Ей паненка» (ИР ЖУВ, ф. Maсловa, M 48, л. 19).
10. «Hej, w dzien Narodzenia Syna Jedynego» (XVII в.): «Гей, в дзинь народзеше Сына Единего» (ЛHБ, ф. HТШ, M 357, л. 4).
11. «Infinitae bonitatis» (XVII в.) [8, 285]: «Шскончаемая благость» (БЛAH, F 19233 (15), л. 3).
12. «Messias venit huic saeculo» — [пол. «Mesyasz przyszedi na swiat» (XVII в.)]: «Meси-яш пришол на св^т правдивый» (ИР ЖУВ, ф. Maсловa, M 53, л. 153-154 об.).
13. «Nowy rok biezy» (XVII в.) [12, 40]: «Швый рок б^жит» (ИР HБУB, ф. Maсловa, M 52, л. 23 об. — 24).
14. «Nuzmy wszyscy zaspiewajmy z weselem» (XVI в.) [12, 41]: «Hуж мы, братя, засп^-ваймо з веселем» (ИР HБУB, ф. Maсловa, M 48, л. 19 об.).
15. «Przy onej dolinie» (XVIII в.) — «При оной долин^» [7, 327].
16. «Puer natus» (XIV в.) [пол."Dziecщtko siç narodzifo» (XVI в.)] [12, 27]: «Дитятко ся народило» (ИР HБУB, ф. Maсловa, M 53, л. 121-121 об.). Meлодия встречается
также с текстом «Радуйтеся, вси людie» (ЛЖ, ф. ИГШ, № 822, л. 20—20 об.) та «В м^ст^ Вифлеем реченом» (ИР ЖУВ, ф. Маслова, № 53, л. 128-129).
17. «Puer nobis nascitur» (XVI в.) [пол. «Dzieci^tko siç narodzifo z czystej Dziewicy» (XVI в.)]: «Дитятко ся народило з чистой Девици» (ИР ЖУВ, ф. Маслова, № 48, л. 9).
18. «Syn Bozy gse nám Narodîl» (XVI в.) [8, 278]: «Сын Божш ся нам народил» (ИР ЖУВ, ф. Маслова, № 55, л. 4-4 об.).
19. «W dzien Bozego Narodzenia» (XVII в.) [12, 51]: «В день Божего нарожденя» (ИР ЖУВ, ф. Маслова, № 48, л. 20-20 об.).
20. «W zfobie lezy» (XVII в.) [12, 5б]: «В яслех лежит» (ИР ЖУВ, ф. Маслова, № 52, л. 20-21 об.). Песня на польском языке помещена в «Богогласнике» (№ 17). Мелодия встречается также с текстом «Днесь видите, услишите» ЩМУМ, № 7бб, л. 28).
21. «Witaj Jezu ukochany» (XVI в.) [9, 2б9-270]: «Витай Христе укоханы» [13, 435-43б].
Тексты песен
IN NATALI DOMINI
In natali Domini Gaudent omnes angeli, Et cantant cum jubilo: Gloria uni Deo. Virgo Deum genuit, Virgo Christum peperit, Virgo semper intacta.
Nuntiavit angelus Gaudium pastoribus Christi nativitatem Magnam jucunditatem. Virgo Deum genuit, Virgo Christum peperit, Virgo semper intacta.
Tres magi advenerunt, Munera obtulerunt Christo nato Domino Salvatori humano. Virgo Deum genuit, Virgo Christum peperit, Virgo semper intacta.
Stella coeli fulgida Apparuit splendida, Quae magos conducebant, Ubi Christus jacebat.
Virgo Deum genuit, Virgo Christum peperit, Virgo semper intacta.
De natali Domini Laudes demus Numini, Cantantes assiduo: Gloria uni Deo. Virgo Deum genuit, Virgo Christum peperit, Virgo semper intacta.
[11, 53-54]
БОЖИЕ НЫНЕ РОЖДЕСТВО
Божие ныне Рождество Соединяет торжество, Ангели славу глашают, На земли мир возвещают; Себо Девая раждает И утроба не истлевает, Непорочная бывает.
Пастыри песни слышаху, Ко Вифлеему течаху, В яслех Христа обретоша, К рожденному припадоша. Себо Девая раждает И утроба не истлевает, Непорочная бывает.
Мати при яслех седаше, Иосиф ся удивляше. Вол и осел тамо сташа, Творца своего познаша. Себо Девая раждает И утроба не истлевает, Непорочная бывает. Звезда с небеси возсия, Где есть родился Мессия, Над вертепом сверху стала, Христа всем нам показала. Себо Девая раждает И утроба не истлевает, Непорочная бывает.
С восток придоша три цари, Принесоша трие дары: Миро, кадило и злато, Взяли безсмертие зато. Себо Девая раждает И утроба не истлевает, Непорочная бывает.
И мы ко Христу зближимся, Грехов избыти потщимся, Да будет с нами с'единенный, В царстве его водворенный. Себо Девая раждает И утроба не истлевает, Непорочная бывает.
[1, 31]
INFINITAE BONITATIS
Infinitae bonitatis Et immensae Majestatis, Scenam recludit praesepium, Hic amor riget, Hic ignis friget, Hic Deus jacet, Hic verbum tacet, Hic immortalis Nascitur mortalis.
Pennis venti qui portatur, Hic a ventis flagellatur, Lux vera, nocte obruitur. Soles gemelli -Fluunt ocelli, Amore plenae -Diffluunt genae, Artus tenelli -Trepidant Puelli.
Quem nec ampla terrae castra, Nec coelorum ambiunt astra, Parvis contegitur fasciolis: Pro Coeli aula -Vilis est caula, Illustrae tectum -Nix tegit tectum,
Patens rigori -Pervium furori.
Orbem terrae qui creavit,
Coeli molem qui fundavit,
Non habet locum in diversorio.
Cui coelum sedes -
Non habet aedes;
Qui nos amaenat -
Qui nos serenat,
Flet sub acerbis -
Boreae procellis.
Egredimini de duris, Obstinati cordis muris Filiae Sion egredimini! Videte bellum -Regem Puellum, Cui sella gramen -Cui thronus stramen, Cui misellus -Servus est asellus.
O mi Jesu! o meorum Prima vena gaudiorum: O Angelorum laetitia! O mi amator! -O sospitator! Tune miselle -Rex es Puelle? Tune Creator -Coeli Imperator?
O immensae charitatis,
Inexhaustae bonitatis
Tuae, mi Jesu! quis est numerus?
Quis te amor angit? -
Quis te ignis tangit?
O mundi lumen! -
O Coeli Numen!
Salutis autor -
Patrone et fautor.
O cunabula! o foenum! O praesepe Deo plenum! O Virgo Parens! o Puellule! Puelle nate -
Deus incarnate, Hic ignis crescit -Cor emollescit, Pectus liquescit -Amor obstupescit.
[11, Зб]
БЕЗКОНЕЧНОЙ БЛАГОСТИНЫ
Безконечной благостины И незм^рной милостины Бог днес во плоти явися. Последних в^ков Стал человеком. Вс^ ся утешайте, Его витайте, Пожаданнаго, З неба нам даннаго.
Аггели вдячне спивают, Хвалу Ему воздавают, Яко своему Пану и Богу. Слава во вишных Воспевают, Возвещают, Вдячну новину П^снь Бошю Сыну.
Пастыр1е услышали, Же то аггелы спивали Над вертепом на пов^тру. Вся повергоша, За то пр1йдоша, Удивишася, Поклонишася Вся содержащу, Во яслех лежащу.
От Персиды тр1е цари Тамо пр1йдоша со дары, Где Бог во плоти явися. Поклон отдают, Христа вытают, Ливан и злато Абы принято,
Мы тех кадило Бы Бог принял мило.
(ЛНБ, ф. АСП, № 233, л. 15-17)
НЕСКОНЧАЕМАЯ БЛАГОСТЬ
Нескончаемая благость И неизм^рная сладость Зрится во яслех раждаема. Огнь созябает, Любовь являет, Бог лежит ново, Се молчит слово, Безсмертный веком Смертным человеком.
От, сердце все умиленно, Взори в яслах преклоненно, Преклонив главу слезы точит. Сеном окритый, Се Бог повитый, Плачет слезами, Ко Отцу за нами, Да веселимся, И в неба вселимся.
Что мы скверный яко Богу, Ради нас быти убогу. Царю же нищим родитися. Мы согрешили, Мы преступили, Бог же рожденный, Есть убежденный Терпит страсти, Ради нашей сласти.
О предвечный небес Боже, Сице худо в яслех ложе Избранно твоему роджеству. Даждь нам нищетным, В суетах тщетным, Благость едину, Зрети тя выну В небесной славе, Там нам путь направи.
(БЛАН, F 19-233 (15), л. 3)
Условные обозначения
ИЛ — Институт литературы имени Т. Г. Шевченко НАНУ (г. Киев) ИР НБУВ — Институт рукописи Национальной библиотеки Украины имени В. И. Вернадского НАНУ (г. Киев)
НМУИ — Национальный Музей Украинского Искусства (г. Львов)
ЛНБ — Львовская научная библиотека имени В. Стефаника НАНУ (г. Львов)
РНБ — Российская Национальная библиотека (г. Санкт-Петербург)
ГИМ — Государственный исторический музей (г. Москва)
БЛАН — Библиотека Литовской Академии наук (г. Вильнюс)
Ключевые слова: западноевропейская духовная песенность, восточнославянская духовная песенность, внелитургическая песенная традиция, паралитурги-ческая песенная традиция, духовная песенность рождественской тематики.
West European Christmas songs in East Slavic Repertoire of XVII-XIX centuries
by Olga Zosim
The article centers on the borrowing of the West-European sacred singing traditions in the East-Slavic lands in the XVII-XIXth centuries. The author compares the two branches of the East Slavic singing — extraliturgical and paraliturgical, and analyses some typical changes in the texts and tunes of the borrowed songs, using Christmas sacred songs as an example.
Keywords: West-European sacred songs, East-Slavic sacred songs, extraliturgical singing tradition, paraliturgical singing tradition, Christmas songs.
