CC BY
261Западная традиция правопонимания и ее влияние на отечественную юридическую науку
М. А. Кожевина*
Л
АЖ
___
Представления о науке, научном познании и его методах, как известно, в полной мере зависимы от конкретно-исторических условий и меняются в ходе исторического развития. Они связаны с трактовкой объекта и предмета научного исследования, конкретными гносеологическими установками, способами обоснования научного знания, мировоззренческими и иными факторами, которые в науковедении охватываются понятием научной рациональности.
Становление современной юридической науки преимущественно рассматривается с позиций философии права и истории правовых учений. Однако данный подход несколько ограничен и не позволяет создать целостной картины развития профессионального юридического мышления и научного правосознания. Возникает необходимость не только в выявлении хронологии эволюции самого права, но и в определении подходов к его пониманию и исследованию, методов их реализации профессиональными юристами, а также способов воспроизведения в юридическом образовании. Важно не только установить изменения в социальных условиях на том или ином этапе жизни научной юриспруденции, но и уловить перемены в юридическом мышлении.
Однако не будет ли такой анализ малопродуктивным, если исходить из того, что взгляды на право и методы его исследования, например, средневековых юристов слабо связаны с правоведением в Х1Х-ХХ1 вв.? Подобный вопрос может быть задан, но не следует забывать, что достижения правове-дов-предшественников воплотились в юридических положениях, понятиях и конструкциях, т. е. догме современного позитивного права.
Отечественная юридическая наука, отстававшая от европейской более чем на 600 лет1, начинает складываться лишь в конце XVIII в. В предыдущие периоды юриспруденция имела исключительно прикладной характер. Носителями юридического знания являлись, как правило, лица, занятые в дело- и судопроизводстве. Умения классифицировать и толковать законы приобретались главным образом в практическом правосудии. Попытки подготовить «юриспрудентов» (знатоков права) предпринимались еще во времена Петра Великого, но желаемых результатов они не принесли.
Начальный этап теоретической юриспруденции в России связывают с созданием в 1755 г. Императорского Московского университета, где в числе первых трех факультетов был образован и юридический, сыгравший принципиальную роль в формировании правового мышления отечественных юристов в соответствии с европейской традицией пра-вопонимания. Первыми преподавателями были выходцы из Германии. Именно им принадлежит заслуга внедрения в образовательный процесс европейской системы понимания права. Значительно позже, в конце XIX в., Н. М. Коркунов, исследуя процесс становления общей теории (энциклопедии) права как отрасли отечественной науки, выделял два основных пути европейской науки XVIII в: «Одни (книги. — М. К.)... написаны под влиянием догматического или положительного, как его тогда называли, направления. Другие. принадлежат к философскому направлению»2. При этом русский правовед был абсолютно убежден в необходимости
* Постоянный автор нашего журнала.
пристального изучения прежде всего немецкой правовой мысли: «Это потому, что только немецкая литература представляет в этом отношении самостоятельное и преемственное развитие. Если на других языках и являлись энциклопедии права, они были подражанием немецким и представляли собою разрозненные, не связанные преемственным развитием явления»3. Действительно, немецкая школа правоведения XIX в., в силу объективных исторических условий, оказалась наиболее восприимчивой и способной аккумулировать знания и научные течения многовековой европейской юридической истории (оборот введен В. В. Лазаревым4, не бесспорный, но приемлемый) и ее опыт был особенно ценен для русских правоведов.
Российская система юридического образования, сложившаяся окончательно к концу XIX в., позволила решить ряд важнейших задач в области научной и практической юриспруденции. С одной стороны, был сформирован профессиональный корпус правоведов, «мыслящих на языке европейского (римского) права»5. С другой — оно оказало решающее влияние на становление отечественной юридической науки, поскольку усвоенные в процессе юридического образования понятия и конструкции европейского права послужили основным средством постижения российскими юристами отечественного позитивного права, складывающейся правовой действительности.
Европейская правовая традиция корнями уходит в римское право. Событием, определившим всю историю европейского права и юридической науки, принято считать обнаружение в конце XI в. рукописи, содержащей Дигесты императора Юстиниана. Значение данного документа обычно рассматривают в двух аспектах. Во-первых, это правовой памятник, в котором представлена стройная система понятий и институтов римского права. Во-вторых, это не просто источник формирования европейского правосознания, благодаря которому получили профессиональное образование многие поколения юристов, но и своеобразная «Библия права», абсолютный «юридический авторитет»6.
Именно в контексте второго подхода оценивается деятельность болонской школы глоссаторов, приступившей в конце XI в. к изучению и преподаванию кодекса Юстиниана в европейских университетах.
Роль глоссаторов общепризнана, хотя исследователи оценивают ее по-разному. Неоднозначно ее воспринимали и российские правоведы. Одни, например Ф. В. Тарановский, считая, что заслуги глоссаторов не стоит преувеличивать, отмечали их «рабскую приверженность к букве римского права. За подробностями и частностями они не видели общей системы права, не находили руководящих ее принципов. Им и в голову не приходило ставить вопрос о том, как сложились и выработались те стройные и законченные правила, которые были извле-
чены римскими юристами из бытового материала
- 7
юридических отношений»'.
Другие (В. М. Хвостов, Д. Д. Гримм) считали, что глоссаторы не только толковали, устраняли пробелы и противоречия в тексте, но и приспосабливали «Юстинианово право» к современной им жизни8. Европейцы же (например Г. Дж. Берман) склонялись к тому, что именно глоссаторы заложили основы европейской правовой традиции и науки о праве
9
в современном значении9.
Но как бы ни относились к глоссаторам и историческим последствиям их деятельности, важно отметить, что они не только первые изучили и определили отношение к римскому праву, но их представления о праве как единой системе, системное отношение к праву — первый исследовательский опыт в ряду науки о праве. Именно глоссаторы сформировали те особенности европейского, в большей степени, континентального юридического мышления, которые определили его своеобразие в последующие столетия. Это своеобразие отождествляется со схоластикой, а весь период глоссаторов и постглоссаторов именуют схоластической юриспруденцией. Современные исследователи относятся к этому опыту несколько критично. Но необходимо помнить, что XI в. в Европе — это век науки в аристотелевском смысле, т. е. эпоха другой науки, другого способа познания. В качестве системы мышления и способа познания глоссаторы могли пользоваться исключительно аристотелевской диалектикой, поскольку ничего другого в этой области просто не было создано.
Но в то же время это уже не та диалектика, которая господствует в эпоху античных философов. Античная диалектика приходит в средневековую Европу существенно измененной. Начало этому, как считает Г. Дж. Берман, положили стоики в Ш-И вв. до н. э. «Аристотелевское деление на аподиктическое и диалектическое мышление было принято стоиками начиная с III в. до н. э. Однако стоики рассматривали диалектическое мышление не как метод постижения первопринципов, а как метод анализа аргументов и определения понятий с помощью расчленения и синтеза родов и видов»10. Основанная на диалектике стоиков схоластическая юриспруденция оказалась достаточно адекватной для интерпретации римской правовой мысли. Как тип мышления средневековых юристов диалектика стоиков оказалась эффективной для возрождения «практической догмы» римского права в форме «теоретической догмы» права европейского11.
Наши современники С. С. Алексеев и А. П. Се-митко, анализируя этот процесс, отмечают достижения догматической юриспруденции Рима как наиважнейший исторический опыт для российской юридической науки и практики, определяя его как основу «аналитической работы средневековых юри-стов-толкователей, а в современную эпоху. осно-
ву для юридико-аналитических разработок, необходимых для нужд практики, законодательства и правового обучения, а также основу обширных научных исследований»12. Именно так зарождается догма права в ее современном понимании. Причем, в отличие от политики и идеологии, это «вполне нормальный, “добропорядочный” и даже профессионально престижный, знаковый в юридической области термин, характеризующий образ права как объективную реальность»13, феномен сам по себе достойный внимания и всестороннего теоретического осмысления. Отношение к юридической догме следует выстраивать не традиционно (инструментально-технически), а опираясь на наследие европейской культуры, где право выступает одним из ее
14
элементов14.
Смещение общественного интереса в политическую область произошло в ХУИ-ХУШ вв., что привело к расцвету философской рефлексии правового сознания. Это незамедлительно сказалось на количестве и качестве чисто юридических исследований. Критика научной и практической юриспруденции в данный период носит преимущественно философский характер. Откликаясь на идейные течения времени, наука о праве стремится отыскать свое место в господствующей философской системе, сформировать фундаментальную идеологию юриспруденции, прежде всего через обращение к идее права. Одним из наиболее значимых результатов таких попыток стало возникновение школы естественного права. Однако базирующиеся на философском рационализме принципиальные идеи этого течения лежали не столько в области действующей юриспруденции, сколько в плоскости философии права и юридический позитивизм практически не затрагивали15. Г. Гроций и его последователи стремились придать юриспруденции научный характер посредством естественно-научного метода. «Рационалистическим идеям Гроция об естественном и позитивном праве вполне соответствовали и его представлениям о методологии юриспруденции. Отдавая должное усилиям прежних юристов в плане юридико-догматического, исторического и филологического способов рассмотрения права, Гроций акцентирует внимание на рационально-логическом методе изучения и толкования права. Такой формально-логический подход к праву представлял собой, по мысли Гроция, известную аналогию приемам математической аксиоматики»16.
Как и многие исследователи XIX в., Ф. В. Тара-новский, анализируя достижения естественно-правовой школы, писал, что «господство школы естественного права не устранило разработки действующего или положительного права. Оно лишь отодвинуло его, как право произвольное, за пределы науки. На толкование и систематику положительного права стали смотреть как на прикладное знание, технику, можно сказать, ремесло, от которого отли-
чалась подлинная наука права, занятая выработкой
17
естественно-правовой системы»17.
Таким образом, к концу XVIII в. в европейской юриспруденции сложилось два слабо взаимодействующих направления понимания права — философско-правовое и догматическо-юридическое.
Положение дел в некоторой степени изменилось в XIX в. Прежде всего это связано с развитием так называемой исторической школы, возникшей в качестве реакции на господство естественно-правовой доктрины. Именно представители этой ветви европейской научной юриспруденции способствовали консолидации в исследованиях философско-правового и догматическо-юридическому методов, соединяя философские идеи с юридическими конструкциями. Русский правовед В. М. Хвостов, оценивая данный факт, считал что К.-Ф. Савиньи и его ученики, в отличие от идеологов естественного права, использовали философские основания для переосмысления юридической догмы, а разработки пан-дектистов (Г. Пухта, Виндшейд, Дернбург и др.), фундаментальные философско-юридические и догматические труды Р. Иеринга обеспечивали немецкой юриспруденции того времени лидирующие позиции, по сути, создали базис современного континентального юридического мышления, заложили фундамент современной юридической науки, юридического познания18. Считается, что в Россию данная традиция проникла через переводы работ пан-дектистов, сделанные Л. И. Петражицким.
Таким образом, доминирующий метод познания в правоведении заключался в соединении философии права с рациональным обоснованием. Попытки преодолеть философско-догматический дуализм в отношении права неизбежно устремлялись к выделению общей теории права в самостоятельную юридическую дисциплину. Начало этого процесса обычно связывают с Д. Остином (Великобритания), Фальком и Меркелем (Германия). Н. М. Кор-кунов, а чуть позже П. И. Новгородцев — представители общетеоретического направления отечественной юридической науки — отмечали, что формирующееся под влиянием позитивистской философии О. Конта общетеоретическое направление юридической мысли начало примерять на себя гносеологические идеалы философии науки, главным образом, через выявление соотношения философии права и позитивной догматической юрисп-руденции19, что, «в отличие от философии права XVП-XVШ веков, она (философия права. — М. К.) должна уже не противопоставлять юридической действительности некоторое идеальное (естественное, рациональное и т. д.) право, а заниматься действительно существующим, действующим правом, обобщением выводов специальных юридических наук»20. Поэтому теоретическую юриспруденцию второй половины XIX — начала XX вв. принято считать позитивистской.
Н. Н. Алексеев связывает данный процесс с юридическим социологизмом, который соответствует контовской классификации наук, где правоведение — часть социологии. Позитивистский характер методологической установки сторонников социологической трактовки права отчетливо просматривается и в рассуждениях Н. М. Коркунова по поводу необходимости перехода от философии права к общей теории права: «Мы имеем полное основание признать старое понимание существа юридико-философских исследований, отживающих свой век. Будущее, очевидно, принадлежит философии права лишь в смысле общего учения о праве. Но если мы станем разуметь под философией права не более как общую теорию права, в чем тогда ее различие от энциклопедии права?»21. По мнению Г. Ф. Шершене-вича, отечественная, как и европейская, теоретическая юриспруденция второй половины XIX — начала XX вв. развивалась при доминирующем влиянии
идей философского позитивизма и стремилась реа-
22
лизовать научное отношение к праву22.
Влияние философского позитивизма на юридическую мысль указанного периода было превалирующим, но не единственным. В конце XIX в. с развитием герменевтики гуманитарные науки стали отличать от естественных, что, в свою очередь, породило необходимость обоснования гуманитарного статуса юриспруденции, осмысления правоведения как социальной науки. Так, Н. Н. Алексеев рассматривал юриспруденцию в качестве особой области научной рациональности, обращая внимание на неординарные формы «мыслимости» в рамках российского правоведения и разграничивая философские,
теоретические и юридико-догматические подходы
23
к праву23.
Таким образом, на рубеже XIX-XX вв. профессиональное сознание отечественных юристов не только разводило философию, науку и догму как возможные подходы к праву, как формы его понимания и познания, но и консолидировало их в рамках общей теории права и правоведения в целом. С методологической точки зрения, разграничение философского, научно-теоретического и юридико-догматического в праве, объединенных проблемой их соотношения, может трактоваться как свидетельство того, что произошло окончательное оформление основных векторов юридической мысли, следовательно, завершилось становление юридической науки.
В XX в. положение дел принципиально не изменилось. Философия, позитивная наука и юридическая догма остаются главными способами постижения права. Но отношение к философскому, научно-теоретическому и юридико-догматическому подходам в той или иной конкретной школе права далеко не одинаково. Если проанализировать эволюцию правопонимания в отечественной юридической науке, то можно отметить эти особенности. Так, со-
ветские правоведы, стремясь к обоснованию взгляда на социалистическое право как на новый, высший тип права, отличающийся от буржуазного и содержанием и формой, рассматривали юридическую догматику лишь в качестве метода юридической техники, а не элементом общей культуры, достижением цивилизации, которое не только может, но и должно восприниматься и использоваться советской юриспруденцией. В отличие от юридической догмы, философский подход к праву, проблемы философии права разрабатывались в СССР обстоятельно, будучи идеологической платформой господствующей концепции права и методологии юриди-
24
ческой науки24.
Философский, научный и догматический подходы к праву присутствуют и сохраняют свое значение в постсоветском правоведении. В исследовательской практике юристов они существуют синкретически и могут быть выделены только путем методологической рефлексии.
Отечественная научная юриспруденция, по мнению многих исследователей, сегодня находится на перепутье, последнее десятилетие характеризуется поиском новой парадигмы, наступил «момент истины» — сумеет ли российское правоведение стать полностью адекватным не только текущим (ситуативным) социальным запросам, но и идеалам современной науки, способным не только объяснять текущее настоящее, но и эффективно прогнозировать и проектировать принципиальное будущее права, или планомерно отступит на описательнокомментаторские позиции? Отмечаются существенные пробелы и недостатки в освещении вопросов онтологии, гносеологии и аксиологии юриспруденции. Позитивное решение современных проблем юриспруденции связывается с «глубинным» исследованием права с помощью современного методоло-
25
гического инструментария25.
Следует выделить ряд направлений, сформировавшихся в рамках отечественного правоведения в последнее десятилетие, свидетельствующих о продолжающемся поиске путей к пониманию права как социального феномена. В этом ряду особого внимания заслуживает либертарно-юридическая концепция В. С. Нерсесянца, опирающаяся на принцип формального равенства. Критерием правового уравнивания различных людей, по мнению В. С. Нер-сесянца, является свобода индивидов в социальных отношениях, признаваемая и утверждаемая в их правоспособности и правосубъектности. Тогда право говорит и действует языком и средствами равенства и благодаря этому выступает как всеобщая и необходимая форма бытия, выражения и осуществления свободы в совместной жизни людей. Можно сказать, что право — математика свободы26.
Историю права автор представляет как «историю прогрессирующей эволюции содержания, объема, масштаба и меры формального (правового) ра-
венства при сохранении самого этого принципа как принципа любой системы права, права вообще»27. «Разным этапам исторического развития свободы и права в человеческих отношениях, — пишет В. С. Нер-сесянц, — присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой круг субъектов и отношений свободы и права, словом, свое содержание принципа формального (правового) равенства. Так что принцип формального равенства представляет собой постоянно присущий праву принцип с исторически изменяющимся содержанием»28. Особенность либертарноюридической концепции в единстве трех «подразумевающих друг друга» свойств права: всеобщей равной мере регуляции (позитивистский подход), свободе и справедливости (естественно-правовой подход).
Рассуждая на заданную тему, М. Н. Марченко высказывает мнение, что «предпринимавшиеся. попытки “облагородить” позитивистскую теорию права путем “скрещивания” ее с естественно-правовой теорией» заметных положительных результатов не принесло. Доказательством тому, считает он, может служить Конституция 1993 г., которая «будучи по своей природе и характеру сугубо позитивистским политико-правовым актом, механически включает в себя ряд разрозненных концептуально не связанных между собой естественно-правовых положений»29. Ученый склонен полагать, что дальнейшее исследование права возможно в рамках так называемого мягкого позитивизма, «органически сочетающего в себе оба подхода», что, в свою очередь, позволит сконцентрировать внимание на особенностях правовой материи, отличающих ее от других социальных феноменов30.
Иная позиция у сторонников интегрального типа правопонимания. В. Г. Графский выделяет три «измерения и внешнего проявления» российской юриспруденции: «а) практическую, имеющую дело с пользованием и применением права; б) теоретическую, ориентированную на типологическое обобщение и комментирование действующего законодательства и других проблем практической, позитивистской и аналитической юриспруденции и в) общую (интегральную, философскую) юриспруденцию, которая призвана сориентировать человека в природе и назначении права в социокультурном мире»31. Ученый отдает предпочтение последнему, интегральному (синтезирующему), направлению и определяет его как философию права, «призванную заниматься исследованием смысла права, его сущности и понятия, его ценности и значимости, его роли в жизни человека, общества и государства, в судьбах народов и человечества»32.
В контексте интегрального подхода рассматривает проблему Р. А. Ромашов, но при этом делает акцент на реалистическом позитивизме, трактуя его как интегративный тип современного правопонима-ния33. Основным критерием результативности пра-
вового регулирования, по мнению Р. А. Ромашова, является опыт восприятия права, который предполагает выделение абстрактного и реального права. Действие реального права включает действие права в формальном смысле (оно наступает с момента вступления правового акта в силу и завершается ее утратой) и действие права в функциональном смысле (результативность правового воздействия).
А. В. Поляков, тоже сторонник интегральной теории, стремится использовать все наиболее значительные достижения современных социальных наук: феноменологии, герменевтики, синергетики, семиотики, теории коммуникации. С их помощью он создает новую «феноменолого-коммуникативную теорию права», которая выступает образцом интегрального типа правопонимания эпохи постпостмо-дерна34. К методологическому каркасу теории он относит следующие положения: «1) право как феномен не существует вне социального субъекта, вне социального взаимодействия; 2) данное взаимодействие является интерсубъективным, т. е. существующим в границах общего жизненного мира субъектов, а также коммуникативным, опосредуемым правовыми текстами; 3) правовые тексты, опосредующие правовую коммуникацию, должны быть легитимированы (признаны) сознанием субъектов в границах их жизненного мира; 4) участники такого интерсубъективного коммуникативного взаимодействия обладают взаимообусловленными правами и обязанностями»35.
П. Л. Гальперина, ученица профессора А. В. Полякова, увязывая свое исследование с современным переосмыслением права как формально-догматического образования, вводит понятие «аутопойе-зис»36. Для теории права это означает признание права феноменом, не существующим вне социальных субъектов, представление о нем как об интерсубъективном явлении, реализуемом в поведении, а не существующем лишь как государственное установление. Аутопойетическими называют системы, которые в сети своих элементов порождают не только свои структуры, но и сами элементы, из которых они состоят. Вне системы элементов нет, они тесно взаимосвязаны и образуют целое. Единственным способом создания данных элементов являет-
37
ся их порождение самой системой37.
В противовес мнению А. В. Полякова и П. Л. Гальпериной, проанализировав правопонимание с позиций феноменологии, герменевтики, синергетики, И. Л. Честнов пришел к выводу, что их еще сложно воспринимать самостоятельными учениями, в связи с чем сформулировал диалогическую концепцию права38. В рамках данной концепции предпринимается попытка соединить «культурный релятивизм (признание многообразия типов культур) и общезначимость права, его фрагментарность и глобализацию, многообразие форм выражения и функциональность... Поэтому правопонимание неизбежно
должно быть диалогичным (полилогичным), представляя правопонимание различных культур, так и трансцендентное начало права — обеспечение вы-
39
живания человечества»39.
Профессор А. И. Овчинников предлагает рассматривать «как новый тип правопонимания только герменевтику, в контексте которого природа права, его корни располагаются в коммуникативных глубинах человеческого духа». Этот тип правопони-мания, по мнению исследователя, должен дать цельное представление о праве, преодолев ограниченность социологических, исторических, юридических и прочих воззрений. С помощью герменевтических методов можно «согласовать единичное и всеобщее,
индивидуальное и социальное, иррациональное и 40
рациональное»40.
Однако есть и противоположные подходы к решению проблемы современного правопонимания. Так, И. Ю. Козлихин считает, что общая теория права и государства себя изжила и указывает на необходимость развивать самостоятельные юридические науки — философия права, социология права и догма права, имеющие собственные предмет и методы исследования. Он полагает, что успех ждет на
этом пути, а не на пути придумывания новых общих
41
теорий41.
Итак, сколько ученых, столько и мнений. Однако, по меткому замечанию академика В. С. Нерсе-сянца, «юристы, по верной оценке Канта, так же ищут свое понятие права, как и философы свое понятие истины. Речь, следовательно, идет не об “игре в дефиниции”. а о непрекращающемся процессе развития научного познания права, углублении и конкретизации его понятия»42. И в этом смысле современная юридическая наука имеет богатейший исторический опыт. Философский, научный и догматический способы познания права дают нашим современникам не только методологические опоры для определения понятия права как «познанного единства правовой сущности и явления», но и дополнительные возможности (через различения данных подходов в рамках юридической науки) в интерпретации особенностей правоведения — важнейшего социального института, сферы интеллектуальной деятельности и формирования нового знания о праве. В связи с этим историю юридической науки нельзя рассматривать лишь в рамках кумулятивной модели развития, важно раскрыть ее целостность в вертикальном (хронологическом) и горизонтальном срезах, выявив особенности существования юридического сообщества в каждом отдельно взятом периоде. Только такой метод исследования эволюции правопонимания в европейской и отечественной науке принесет позитивные результаты.
1 См.: Коркунов Н. М. История философии права: пособие к лекциям. — СПб., 1908. — С. 248.
2 Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. — СПб., 1890.— С. 9-10.
3 Там же. — С. 15.
4 См.: Лазарев В. В., Липень С. В. Теория государства и права: учебник для вузов. — 2-е изд., испр. и доп. — М., 2000.— С. 187.
5 Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования / пер. с англ. — 2-е изд. — М., 1998. — С. 127.
6 Там же. — С. 126.
7 Тарановский Ф. В. Учебник энциклопедии права. — Юрьев, 1917. — С. 18-19.
8 См.: Хвостов В. М. История римского права. — М., 1910. — С. 441; Гримм Д. Д. Лекции по догме римского права.— СПб., 1910. — С. 11.
9 См.: Берман Г. Дж. Указ. соч. — С. 153.
10 Там же. — С. 135.
11 См.: Тарасов Н. Н. Методологические проблемы юридической науки. — Екатеринбург, 2001. — С. 99.
12 Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. — 2-е изд., переб. и доп. — М., 2002. — С. 7.
13 Алексеев С. С. Тайна права. Его понимание, назначение, социальная ценность. — М., 2001. — С. 7.
14 См.: Семитко А. П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс. — Екатеринбург, 1996. — С. 113-119.
15 См.: Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. — С. 19.
16 Нерсесянц В. С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. — М., 1998. — С. 101.
17 Тарановский Ф. В. Указ. соч. — С. 25.
18 См.: Хвостов В. М. Указ. соч. — С. 452.
19 См.: Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. — С. 25; Новгородцев П. И. Историческая школа юристов. — М., 1999. — С. 153.
20 Новгородцев П. И. Указ. соч. — С. 155.
21 Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. —
С. 26.
22 См.: Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. — СПб., 1907. — С. 17.
23 См.: Алексеев Н. Н. Науки общественные и естественные в историческом взаимоотношении их методов: очерки по истории и методологии общественных наук. — М., 1912. — С. 48.
24 См.: Бабаев В. К. Советское право как логическая система. — М., 1978. — С. 86; Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое право. — М., 1973. — С. 350.
25 См., напр.: Тарасов Н. Н. Указ. соч. — С. 8; Нерсесянц В. С. Указ. соч. — С. 3; Сырых В. М. Логические основания общей теории права: в 2 т. — М., 2000. — Т. 1: Элементный состав. — С. 12.
26 См.: Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. — М., 1999. — С. 53-55.
27 Там же. — С. 55.
28 Основные концепции права и государства в современной России (По материалам «круглого стола» в Центре теории и истории права и государства ИГП РАН) // Гос-во и право. — 2003. — № 5. — С. 6-7.
29 Там же. — С. 18.
30 Там же.
31 Там же. — С. 13-14.
32 Там же. — С. 14.
33 См.: Ромашов Р. А. Реалистический позитивизм: интегративный тип современного правопонимания // Правоведение. — 2005. — № 1. — С. 4-12.
34 См.: Поляков А. В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода: курс лекций. — СПб., 2004.
35 Поляков А. В. В поисках интегрального типа правопонимания // История государства и права. — 2003. — № 6.— С. 7-8.
36 Понятие «аутопойезис» было введено в научный оборот известными чилийскими нейробиологами У. Р. Матураной и Ф. X. Варелой, изучавшими живые организмы как системы, обладающие операциональной замкнутостью.
37 См.: Гальперина П. Л. Понятие правовой системы в контексте теории правового аутопойезиса // Правоведение. — 2005. — № 6. — С. 160-179.
38 См.: Честное И. Л. Понимание в эпоху постмодерна. — СПб., 2002; Методология и методика юридического исследования. — СПб., 2004.
39 Честное И. Л. Проблемы типологии правопонимания // История государства и права. — 2003. — № 6. — С. 8.
40 Овчинников А. И. Правовое мышление в герменевтической парадигме. — Ростов н/Д, 2002. — С. 90, 168.
41 См.: Козлихин И. Ю. О нетрадиционных подходах к праву // Правоведение. — 2006. — № 1. — С. 31-40.
42 Основные концепции права и государства в современной России (По материалам «круглого стола» в Центре теории и истории права и государства ИГП РАН). — С. 5.
