CC BY
183
Коломыц Д.М.
ЗАПАДНАЯ ФУТУРОЛОГИЯ И ЕЁ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ
Проблема научного социального прогнозирования имеет почти двухсотлетнюю историю развития. Начавшись с позитивизма О.Конта и марксизма К.Маркса и Ф.Энгельса, прогностика прочно утвердилась как особая наука под термином «футурология». Значение научного прогноза было революционно осознано К.Марксом в его выражении, что раньше философы лишь объясняли мир, но задача в том, чтобы изменить его.
Значение прогнозирования распространяется на все общественные отношения. Сегодня немыслимо развитие каких-либо сфер человеческой жизнедеятельности без научно обоснованных предвидений. Как будет развиваться наука, каковы перспективы той или иной социальной политики, в каком направлении будут развиваться международные отношения - это вопросы государственного и мирового масштаба. Без научных прогнозов политика приобретает характер хаотично принимаемых решений с непредсказуемым результатом. Когда нет научного анализа, научный прогноз невозможен. Мы видим, что по отношению к России не состоялись прогнозы по росту инвестиций, прекращению оттока капиталов из России (более 10 млрд. долл. в год), повышению уровня жизни населения, об уровне инфляции. Хотя, в данном случае, скорее осуществляются пропагандистские акции, чем выдаются обоснованные заключения. Так обстоят дела с российской политической прогностикой. Но проблема гораздо глубже, чем ошибочность или верность предположений, сделанных с целью политической пропаганды и агитации. В настоящее время мы наблюдаем полную неготовность мировых стран-лидеров предвидеть положение в мировой экономике. В таком случае существует ли, на самом деле научная прогностика, или её подменяет наше желание знать будущее, или же это политический заказ.
За научным предвидением утвердилось название «футурология», то есть наука о будущем. Футурология включает в себя социальные, политические, культурные, технические, научные и прочие направления. При расширении подходов учёные неизбежно выходят на социально-политические обобщения.
Каждый человек примеряет на себя то будущее, которое ему предлагается. Каково ему будет в таком будущем. Удобно или нет в нём будет жить, сможет ли он осуществить свои замыслы, быть там
свободным в его современном понимании. Поэтому все футурологические работы, посвящены ли они технической, научной или социальной составляющей жизни, неизбежно сопровождаются у авторов предсказанием последствий своего сценария для человека.
Современная западная футурология пользуется большой популярностью в нашей стране. Многие положения, выдвигаемые известными западными исследователями, практически считаются аксиомами. Среди наиболее известных - понятия «информационное общество», «постиндустриальное общество», деление мира на «первый», «второй» и «третий», «цивилизованный мир» и т.д. На этих страницах мы кратко рассмотрим идеи четырёх ведущих футурологов Северной Америки -Э.Тоффлера, С.Хантингтона, Ф.Фукуямы и З.Бжезинского.
Э.Тоффлер в книге «Метаморфозы власти» опирается на всепроникающее значение информации [1]. Владение информацией означает власть. Информация приобретает у Э.Тоффлера значение методологии. На основе информационной методологии этот американский футуролог считает несомненным дальнейшую концентрацию власти в руках США как обладателя наиболее прогрессивных информационных технологий. Но при этом автор не обратил никакого внимания на то, что обладание информацией всегда было синонимом власти начиная со времён шумерских жрецов, разведки Александра Великого и до Второй Мировой войны и современности. Э.Тоффлер увидел в количественном увеличении объёма накопления и обмена информацией качественный переход к новой системе властных отношений, при которой любой субъект, обладающий необходимой информацией, участвует в распределении властных полномочий. Для примера он привёл поражение США во Вьетнаме и безуспешную деятельность СССР в Афганистане [1]. Подобное сравнение носит чисто пропагандистский характер. Ни политика, ни результаты деятельности Советского Союза в Афганистане, который покинул его территорию по причинам изменения внутренней политики, но ещё и построил в этой стране мосты, дороги, заводы, школы и больницы, не сравнимы с полным поражением США во Вьетнаме. Э.Тоффлер считает, что время больших игроков ушло вместе со способностью концентрации информации в руках небольших организаций и групп. Автор назвал это явление «мозаикой власти» [1, с.267]. Но вот Э.Тоффлер подходит к эпилогу, и тон его меняется. Он уже не говорит о расширении субъектности власти, её сетевом и горизонтальном характере. Единственными властными центрами остаются у него только государства. То есть при переходе от внутриполитических проблем к геополитическим всё встаёт на свои места. Также единственными действенными структурами остаются государства, чья сила строится на военной и экономической мощи и значительном влиянии идеологии в виде религии, а также международной преступности, прежде всего нарко-
торговли [1, с.515, с.557]. В результате прогнозы футуролога оказываются просты и банальны: будущее определяется самыми могущественными странами - США, Японией и Западной Европой, где выделяется Германия; и альтернатива заключается лишь в том, какие союзы будут созданы этими тремя центрами силы. Поражает легковесность, с которой Э.Тоффлер подходит к оценке событий в мире, например, российское общество «Память» оценено как пример возврата к Тёмным векам с её ксенофобией и шовинизмом и желанием уничтожить плоды цивилизации. На этом анализ заканчивается.
Э.Тоффлер видит в будущем новые войны: «Геоэкономика на фоне разворачивающегося вокруг нас насилия становится всё менее и менее убедительной концепцией [2], и поэтому «Конец промышленной цивилизации несёт в себе угрозу роста числа войн нового типа» [2].
Технические достижения Э.Тоффлер считает наиболее важным компонентом жизни человека будущего. Он повторяет одиозные идеи о превращении человека в киборга - искусственного человека с сохранившем за собой в естественном состоянии только мозг [3, с. 228-238]. Главное, что волнует Тоффлера в будущем, - это невозможность людей воспринимать всё увеличивающийся поток информации и изменений. В основных чертах он повторяет идею С.Лема о линейном развитии человечества и перенасыщении его знаниями, которые невозможно осмыслить. Надежды на будущее Э.Тоффлер возлагает на рассредоточение образования. Модернизация образования становится у него главной целью. Он видит будущее образования в передаче принятия решения самим обучающимся, отказа от традиционного набора предметов и перевода образования в режим погони за самым новым знанием при инструктировании школьников о том, «как учиться, как разучиться и как переучиться» [3, с.450]. Само будущее должно исследоваться посредством интеллектуального анализа с привлечением как можно большего количества заинтересованных лиц с приданием этому процессу социальной направленности и приближению к конкретной территории. Главное, что мешает такой переориентации, остаётся господствующий технократизм власти [3, с.486-534]. Он остаётся убеждённым сторонником господства технологии над нашей жизнью. Реверансы социальности, со стороны Э.Тоффлера, стали вынужденной мерой из-за понимания им невозможности контролировать саму технологию. Ограниченность техники по созданию благоприятного будущего стала очевидной для самых ярых сторонников технократической цивилизации. В отсутствии научной методологии у Тоффлера остался один путь - упование на здравый смысл политической власти.
Обоснование прав западной цивилизации у другого классика западной футурологии С.Хантингтона упрощено до предела. Он пропо-
ведует наступление западных ценностей и их победу в силу их прогрессивности [4].
Глобальная политика начала выстраиваться вдоль новых линий -культурных, заменивших противостояние «холодной войны» [4, с.13]. Культура определяет модели сплочённости, дезинтеграции и конфликта [4, с.15].
С.Хантингтон выдвигает идею столкновения цивилизаций, взяв в качестве примера США. Проблема идентичности, в его видении, бросает вызов американской национальной общности.
Кредо С.Хантингтона определяется «патриотическим желанием отыскать смысл и добродетель в прошлом Америки и в её потенциальном грядущем» [5, с.18]. Методологическая позиция американского исследователя заключается в убеждении, что всё, что хорошо для Америки, хорошо и для всего мира, и весь мир рассматривается им через призму американских национальных интересов.
Американцы ещё ощущают настоятельную потребность «продвигать» в культуру других стран те идеалы, которым сами привержены [5, с.132]. Но этот напор встречает всё усиливающееся сопротивление со стороны этих стран. Более того, радикально настроенные исламистские движения повторяют агрессивные методы воздействия европейцев. Возрождение национализма сопровождается возрождением религии. Религия, оставаясь частью национального и цивилизационного мировоззрения, вновь обрела положение политической силы.
Основные СМИ Северной Америки и многие исследователи особое значение придают религии. Политические интересы обосновываются религиозными воззрениями. Столкновение цивилизаций считается результатом мировоззренческих противоречий, наложенных на неизбежное неравенство государств и народов. Рост религиозности сопровождает рост напряжённости. Самоидентификация через религию стала единственно возможной во многих обстоятельствах. Религия снова оказалась в центре борьбы за человеческое сознание. Религиозная идентификация осталась наиболее устойчивой формой мировоззренческого выбора. Обращение к религии стало обоснованием политики и в западной и в исламской идеологической модели. В России снижение влияния социально-политических идеологий привело к идеологической пустоте. Тогда политическая власть обратилась к религии, в надежде восстановить идеологическую однородность. Проблема сохранения культурной идентичности актуальна для всех цивилизаций современности. Но взаимосвязь современного мира сказалась парадоксальным образом на самом западном обществе. И Европа и США оказались втянуты в культурное противостояние на своей территории. И там иммигранты ведут себя так же, как западная цивилизация ведёт себя при проникновении в их страны. Такое положение экстраполируется в средне-
срочное будущее и обрастает там свободно излагаемыми догадками и предположениями. Конечно, эти проблемы окажут огромное влияние на ход мировой истории, но вот сама научность прогнозов от этого совсем не улучшается.
Американские исследователи считают внутриамериканские тенденции мировыми, что значительно искажает общую картину прогнозов. С.Хантингтон в этом вопросе прав потому, что экономические властители США давно перешагнули рамки своих национальных границ.
В мировом масштабе денационализация элит приняла характер устойчивой тенденции. С.Хантингтон приводит достаточно странный аргумент в пользу такого развития событий: «убедительная поступь экономической глобализации и отсутствие новых террористических атак схожего масштаба заставляют усомниться в том, что процесс денационализации элит можно остановить».
Политические войны между диаспорами, вызванные желанием этих диаспор влиять на политику США, у С.Хантингтона считаются глобальным процессом и в «Проекте 2020» [6]. Процесс диаспоризации США вызывает угрозу национальной идентичности. А в южных штатах и Калифорнии происходит латиноамериканизация [6, с. 347-402].
Когда С.Хантингтон переходит к анализу действий других субъектов международной политики, то его аргументация приобретает характер противопоставления. Упрощение международных отношений и сведение их к обыденным состояниям чувств и сознания дают С.Хантингтону право обвинять противников Америки во всех смертных грехах. Так и ненависть со стороны мусульман вызвана страхом, завистью, недовольством доминирования в мировой политике, враждебности по отношению к американской культуре [6, с.563]. То есть нерацональными мотивами. Также тщательно им обходится вопрос о глубоком экономическом неравенстве в отношениях США и третьего мира. «Тем не менее мусульмане всё убеждённее в своём восприятии Америки как врага» [6, с.563]. С.Хантингтон не одинок в своём мнении. С.Хантингтон считает необходимым подчеркнуть важность террористической угрозы для обеспечения стабильного единства при низком уровне мобилизации ресурсов [6, с.564]. А это экономически выгодно и политически целесообразно. Так за войной цивилизаций проявляется хорошо сконструированная напряжённость. Она оказывается выгодна экономически ведущим странам. Он настаивает на сохранении за Америкой «национально-патриотической альтернативы» в противовес космополитической и имперской альтернативы [6, с.572]. Не всё благополучно в «американском королевстве», но С.Хантингтон настаивает на возможности внутриполитического решения насущных проблем мирового масштаба. Так проблемы США становятся проблемами всего мира. Похожую позицию занимает в этом вопросе З.Бжезинский.
С.Хантингтон, совместно с З.Бжезинским, считается автором современной концепции войны цивилизаций.
Проект будущего в видении З.Бжезинского представляет собой программу для американских политиков при том, что иностранные читатели рассматриваются им в рамках американской стратегии. Для него важно убедить читателя в универсальности американских интересов. Если рассматривать свои интересы через призму американских, тогда любая страна получит то, что желает. Единственное условие -это подчинение стратегам США. Перед нами программа достижения ближайшего и среднесрочного будущего посредством имеющихся в наличии ресурсов.
Работа З.Бжезинского представляет собой сумму рекомендаций, в том числе для чтения её основными геополитическими противниками. Сюжет выстраивается типично: сначала определяется ведущее место США и слабость её противников и конкурентов, затем З.Бжезинский отпускает определённое количество комплиментов этим странам и раскрывает замечательные, по его мнению, перспективы, которые перед этими странами открываются, если они будут подчиняться американскому стратегическому руководству. По его утверждению, планы США обладают способностью выражать интересы всех стран, если последние признают необходимость американского руководства при претворении их в жизнь.
Россия оценивается как государство, которое не желает отказаться от имперского мышления. Он предлагает применять к России политику жёсткого ограничения её влияния на пространстве СНГ, особенно по отношению к Украине. США имеют особые права, которые со стороны других стран выглядят как опасные авантюры. Россия страдает «манией получить одинаковой с Америкой статус в мире» [7, с.125].
Главной задачей З.Бжезинский считает оторвать от России Украину. То, что Россия неизбежно будет восстанавливать империю, этот американский поляк не сомневается, и на этот случай у него есть лучшее лекарство - оставить Россию без Украины. «Империя без Украины будет, в конечном счёте, означать, что Россия станет более «азиатским» и более далёким от Европы государством» [7, с.137]. Для России наиболее приемлемым З.Бжезинский считает её максимальное геостратегическое ослабление с сохранением за ней ограниченных функций в рамках трансъевразийской безопасности. При этом США и здесь должны присутствовать в первых лицах: «Америка, Европа, Китай, Япония, конфедеративная Россия и Индия...» и другие страны [7, с.247]. Таким образом для России наиболее приемлемой формой существования должна стать конфедерация - самая слабая и неустойчивая форма государственности. Эту трансструктуру США пытались создать после оккупации Афганистана, создав базы в Узбекистане и Киргизии, и начав
закрепляться в Казахстане, пытаясь переориентировать его внешнюю политику в сторону Азербайджана и Турции. Но эта попытка пока для американцев оказалась неуспешной. Базу в Узбекистане пришлось покинуть, Казахстан не изменил стратегической ориентации на Россию.
З.Бжезинский не строит далеко идущих прогнозов. Он составляет возможные комбинации политики ближайшего будущего. Стремление к мировому господству, как и у большинства американских футурологов, выступает практически в неприкрытом виде. Периодические реверансы об уважении к странам и народам перемежаются с положениями, подобными такому: «Для Соединённых Штатов евразийская геостратегия включает целенаправленное руководство динамическими с геостратегической точки зрения государствами и осторожное обращение с государствами-катализаторами в геополитическом плане, соблюдая два равноценных интереса Америки: в ближайшей перспективе - сохранение своей исключительной глобальной власти, а в далёкой перспективе - её трансформацию во всё более институционализирующееся глобальное сотрудничество» [7, с.54]. Глобальное сотрудничество не может означать отказа от собственной власти, а значит, означает способ её дальнейшего укрепления. Ключевым для понимания этой далёкой перспективы становится понятие «институционализирующееся», то есть мир, подчиняющийся единым законам, выгодным Америке. Это гораздо эффективнее и с экономической точки зрения. Опора на военную силу всегда гораздо больше стоит, чем подчинение субъектов соответствующим законам.
Такую же модель представляет Ф.Фукуяма: «Люди часто действуют вопреки собственным материальным интересам» [8, с.252] - это фраза Ф.Фукуямы выдаёт в нём теоретика, представляющего главным именно выгоды экономического интереса. В принципе, это и является у него отличительной чертой человека как социального существа. Будущее человечества Ф.Фукуяма связывает с либеральными демократиями, которые «следуют принципу универсального признания» и поэтому «оказались необычайно устойчивыми на протяжении последних двух веков» в отличие от политического порядка, основанного на «сербской этнической идентичности или шиизме», который «никогда не перерастёт границ какого-нибудь жалкого угла Балкан или Ближнего Востока» [8, с.281]. И далее следует решающий заключительный вывод Ф.Фукуямы: «Поэтому мы можем ожидать долгосрочной прогрессивной эволюции человеческих политических институтов в направлении либеральной демократии» [8, с.381]. Автор считает западный социальный капитал гораздо более ценной системой, чем такой же капитал, накопленный другими культурами. Поэтому в мире есть только одна достойная система ценностей - западный либерализм. Именно он отвечает линейному характеру исторического развития, адекватному технологи-
ческим успехам западной цивилизации. Софистичность данных утверждений очевидна. Только полное незнание истории читателем этой книги должно убедить его в обоснованности предложенных выводов. Но, видимо, на такого читателя и ориентирована книга, оболваненного западной пропагандой о превосходстве западной цивилизации. Сербы представлены националистически настроенными агрессорами, хотя всё разрушение Югославии было спланировано и осуществлено основными империалистическими центрами. Сербская история полна борьбы за свободу и независимость. Уж кого, но только не сербов можно обвинять в отсутствии стремления к свободе. Их история показывает устойчивость принципов этнической и исторической общности, лежащей в основе этногенеза и этнического развития. История сербского народа гораздо древнее, чем возникшая в XIX в. на основе протестантизма либеральная демократия. Политика югославского государства во внутренней сфере была направлена на утверждение социального равенства народов СФРЮ. Уже после Второй мировой войны Югославия приняла тысячи албанских беженцев. Во внешней политике тем более не может идти речи о национальной узости: СФРЮ была одним из инициаторов, наравне с Индией, создания движения неприсоединения. Это движение приобрело огромное влияние на мировую политику в 70-е годы XX в. Разрушение Советского Союза нанесло решающий удар по движению неприсоединения. Югославия, подвергшаяся ударам НАТО, кроме своей приверженности идеям социализма, отвечала также за свою строптивость во внешней политике. Таким образом, утверждения Ф.Фукуямы не выдерживают никакой критики. Его прогноз носит явно политический характер. Он направлен на оправдание политики Запада по отношению к будущим жертвам, олицетворяющим национальную узость какого-нибудь «жалкого угла» любого региона мира. Явное неуважение к традициям, истории и к самому факту существования народов, имеющих отличные от Запада ценности, делает эти прогнозы опасной апологетикой будущей агрессивной политики.
Технократы Ф.Фукуямы способны произвести в развивающейся стране «широкие перемены на благо общественной политики». Считая такие изменения поверхностными, он, тем не менее, отмечает государства, осуществившие, по его мнению, успешные реформы: Чили, Боливия, Аргентина, Мексика и др. [9, с.145]. Это именно те страны, которые в последнее время демонстрировали решительный поворот влево, к антиамериканизму и где сильны антикапиталистические настроения.
«Мы действительно нуждаемся в том, чтобы заботиться о потребности в силе. Только государства и одни государства способны объединить и целесообразно разместить силы обеспечения порядка... Построение национального государства - вид силового воздействия» [9, с.199]. Он считает нацию и государство источником насилия. Одним
тезисом Фукуяма превращает всех патриотов и сторонников национального суверенитета в националистов-реакционеров. Он не удовлетворён тем, что национальное государство снова обретает силу. Это противоречит всей идеологии глобализма. Значит, ставится задача встроить государство в концепцию глобализма. Поэтому одни страны должны установить порядок, а другие ему подчиниться. «Страны должны быть в состоянии создавать государственные институты не только внутри своих собственных границ, но и в других, менее организованных и более опасных странах» [9, с.200]. Ф.Фукуяма считает естественным, что «члены международного сообщества», под которыми он понимает США и страны Западной Европы, могут принимать решения о нарушении суверенитета [9, с.175]. Идеологизация международных отношений привела Ф.Фукуяму к упрощению подходов решения проблем международных отношений.
Системные вопросы Ф.Фукуяма предлагает решать администрированием [9, с. 12-81], в которое входят, в том числе, и силовые акции. Ф.Фукуяма оперирует понятиями «уважение международного сообщества», имея в виду только страны Запада, «гуманитарная интервенция», под которую попадает любая агрессия, если она осуществляется со стороны НАТО.
Видение предмета со статуи Свободы типично для американских обществоведов. Если изменить точку зрения, многое выглядит или не совсем так, или просто противоположным образом. Позиция американцев объясняется необходимостью защищать «национальные интересы» США в том виде, в каком их преподносит американцам их собственная элита. Наша задача увидеть эти проблемы объективно, оценить их подлинность и важность. Давление авторитета имён Ф.Фукуямы, С.Хантингтона и других на российское обществознание объясняется идеологическими задачами глобализированной российской элиты, которая видит в построениях этих аналитиков отражение собственных интересов и отход от основ научного анализа.
Особенностями концепций С.Хантингтона, Ф.Фукуямы, Э.Тоффлера и З.Бжезинского выступает опора на жёстко определённые идеологические постулаты, подкреплённые определёнными событиями, подтверждающими их важность. При всей неубедительности прогнозов одно остаётся без изменений. С этих событий начинают разворачиваться новые процессы. Очевидно, что они хорошо подготовлены и срежиссированы. После события начинаются войны и агрессии, осуществляются идеологические кульбиты и вбрасывание новых идей. Все эти прогнозы больше похожи на политические сценарии, чем на научные исследования.
Представление о том, что современное общество перешло от индустриального к информационному стало уже общепринятым. Но пе-
реход от индустриального к информационному уровню представляет собой чисто количественный процесс. Количество белых воротничков превысило количество синих, появляются новые способы передачи и хранения информации - компьютеры и Интернет, появляются сети денежных потоков, но все эти события, как мы видим, не меняют ничего, по существу, ни внутри стран, ни в отношениях между странами. Футурологи описывают надстроечные явления, выдавая их за базисные. Причины они меняют со следствиями.
Для проведения исследования необходимо соблюдение главных условий: во-первых, наличие методологических оснований; во-вторых, опора на исторические закономерности. Это означает наличие исторических оснований для футурологических выводов. Поэтому футурологические исследования состоят из исторического обоснования обсуждаемой проблемы и выделения главного момента, который должен предопределить будущее. Последняя часть посвящается определению геополитических задач государств. Вопрос в том, насколько научно обоснованным является каждый раздел прогностического исследования.
Описанные футурологические концепции западных авторов не опираются на научную методологию. Они выбирают яркие события, которые являются следствием более глубоких процессов, но не проясняют причин. Погоня за формой и забвение содержания создают искажённую картину общественных процессов.
Исторические обоснования современной политики выглядят не менее слабо. Используя крайне тенденциозные объяснения исторических событий при таком же подборе самих событий, футурологи создают желательные для них конструкции будущего и успешно объясняют их идеологически.
Перед нами неверные и несбыточные прогнозы. Они могут состояться, но совершенно не по заявленным данными авторами причинам. Главное условие их осуществления обуславливается сохранением существующего миропорядка и военной силой ведущих стран Запада, способной подавить всякое сопротивление этому порядку. Поэтому в обществознании присутствует боязнь методологической критики потому, что она возможна, прежде всего, с позиций марксизма и антиглобализма и приведёт к отрицанию прогрессивности основных заявленных мировых тенденций - глобализации экономики и культуры, информатизации и сетевом характере нового общества и т.д.
Как мы видим, ни один прогноз не отвечает требованиям научности. В лучшем случае это рекомендации к принятию политических решений или к идеологическому обоснованию проводимой политики. Основной задачей российской футурологии, в таких условиях, является сохранение научных основ прогностических исследований,
главными из которых следует считать опору на марксистскую и цивилизационную методологии.
Литература
1. Тоффлер Э. Метаморфозы власти. - М.: ООО «Издательство АСТ», -2003.
2. Тоффлер Э., Тоффлер Х. Война и антивойна. Что такое война и как с ней бороться. Как выжить на рассвете XXI века.- М.: АСТ: Транзиткнига, 2005, с. 43.
3. Тоффлер Э. Шок будущего.- М.: ООО «Издательство АСТ», 2004,с.228-238.
4. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций.- М.: «Издательство АСТ»,- 2003.
5. Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности. - М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Транзиткнига», 2004, с. 18.
6. Хантингтон С. Кто мы?.. с.454-455; Контуры мирового будущего. Доклад Национального разведывательного совета США с.3-166 / Россия и мир в 2020 году.- М.: Европа, 2005, с. 105, 415.
7. Бжезинский З. Великая шахматная доска. - М.: Международные отношения, 2003
8. Фукуяма Ф. Великий разрыв.- М.: ООО «Издательство АСТ»,- 2003.
9. Фукуяма Ф. Сильное государство. Управление и мировой порядок в XXI веке. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006.
