Информационное общество как политическая футурология Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

INETERNUM

СТАТЬИ

В.А. Лисичкин, М.М. Вирин Информационное общество как политическая футурология The Information Society as Political Futurology

Аннотация, abstract:

Во втором номере нашего журнала мы начинаем публикацию большой работы В.А. Лисичкина и М.М. Вирина, посвящённой политическим аспектам становления информационного общества.

In the second issue of the journal we begin publication of a large work by V.A. Lisichkin and M.M. Virin which is devoted to the political aspects of information society.

Авторы, authors:

Лисичкин Владимир Александрович - известный учёный и государственный деятель, кандидат философских и доктор экономических наук, профессор, действительный член четырёх российских и пяти международных академий наук, депутат Государственной Думы РФ первого и второго созывов.

Вирин Михаил Михайлович - доктор технических наук, вице-президент Академии экономики, финансов и права.

Lisichkin V.A. is a famous scientist and statesman, candidate of philosophical sciences, doctor of economics, professor, active member of four Russian and five international academies of sciences.

Virin M.M. - doctor of technical sciences, vice-president of the Academy of economy, finance and law.

Ключевые слова, keywords:

Футурология, прогноз.

Futurology, forecast.

ГРНТИ 11.07.61

Введение

Непрерывно растущий за последние 20 лет поток публикаций, посвящённых проблемам информационного общества в зарубежных странах и России, свидетельствует о повышенном интересе политиков, учёных, специалистов и рядовых граждан к прогнозам будущего мироустройства. И в этом аспекте вполне уместно исследования информационного общества отнести к политической футурологии.

В отечественной и зарубежной литературе отсутствует общепринятое определение информационного общества. Разными авторами в качестве синонима предлагаются определения постиндустриального, открытого, цифрового, электронного кибернетического, интернет-общества, а также общества, основанного на знании; общества, основанного на новой экономике; постцивилизаци-онного общества. Многие авторы сводят информационное общество к повсеместному внедрению персональных компьютеров и интернета. Даже в таком важном и ответственном политическом документе как «Стратегия построения информационного общества в России», подготовленного Мининформсвязи РФ и одобренного руководством страны, вся стратегия сведена к внедрению информационно-коммуникационных технологий в РФ. Это, на наш взгляд, серьезная методологическая ошибка. ИКТ, включая интернет, является лишь технической и инфраструктурной основой формирования информационного общества. Не называем же мы 19-ый и 20-ый века железнодорожным обществом или авиаобществом, соответственно, только потому, что в эти века массовое применение получили поезда и самолёты.

Хотя авиа и железнодорожные перевозки весьма кардинально повлияли на все аспекты жизнедеятельности человеческого общества как в целом, так и по отдельным странам. И это влияние вполне сопоставимо с влиянием Интернета.

Мы не будем анализировать различные определения информационного общества и точки зрения различных авторов на его развитие в силу бесперспективности нахождения единого универсального определения. Тем более, что на Всемирном саммите глав 92 государств в Тунисе принято достаточно всеобъемлющее определение информационного общества.

Фундаментальная трехтомная монография американского социолога М.Кастельса «Информационный век: экономика, общество и культура» посвящена всестороннему анализу фундаментальных цивилизационных процессов, вызванных к жизни принципиально новой ролью в современном мире информационных технологий. Автор использует обширный теоретический, статистический, эмпирический материал, основываясь на опыте собственных крупномасштабных исследований в разных странах мира. В книге раскрываются проблемы формирования глобальной экономики, трансформации организационной структуры капиталистических предприятий, зарождения интернета, зарождения новой культуры «реальной виртуальности», трансформации восприятия пространства и времени. В работе отражаются основные направления современной социологической мысли. Однако автору не удалось сформулировать закономерности перехода к информационному обществу, дать их типологию и спецификацию, определить показатели, их характеризующие.

В отличие от М.Кастельса, в своей книге «Третья волна» американский социолог и футуролог Э.Тоффлер, которого многие также называют теоретиком компьютеризации, пытается открыть общий цивилизационный закон и рассматривает историю как смену трех волн. Третья волна соответствует формированию постиндустриального типа цивилизации, который связан с преобладанием информационного сектора экономики. Очень подробно и интересно в книге рассмотрены все те сферы жизни человека, которые изменяются с развитием информационных технологий. Тоффлер описывает новые структурные единицы обще-

ства: «информационные сообщества», новый

тип «электронно-расширенной» семьи и многое другое. Попытка вскрыть общий закон, безусловно, интересна и заслуживает всяческого уважения. Однако сводить многообразие закономерностей перехода к информационному обществу к одному универсальному закону вряд ли продуктивно. Кроме того корифей отечественной науки В.И.Вернадский сформулировал более точно и строго и задолго до Э. Тоффлера закон перехода к ноосфере в эволюции планеты Земля.

В книге И.С.Мелюхина «Информационное общество: источники, проблемы и тенденции развития» рассматриваются проблемы становления мирового информационного общества как очередной ступени научно-технического развития. Проанализированы теоретические, экономические, правительственные и технологические основания информационного общества, роль государства в его становлении, а также основные закономерности перехода к информационному типу общества в различных странах. Автор своевременно и справедливо ставит проблемы изучения закономерностей перехода к информационному обществу. Однако эмпирическая и доказательная база недостаточно соответствует сформулированным закономерностям.

В книге Е.Е.Даниловой «Информационное развитие социальных систем» рассматриваются особенности функционирования средств массовой информации в различных типах социальных систем. Книга фактически является пособием для студентов факультетов журналистики, социологии, политологии, и по своему содержанию не соответствует широко поставленной в названии проблеме анализа информационного развития социальных систем.

В книге Ю.С. Затуливетер «Информационная природа социальных перемен» рассматриваются факторы влияния, расширяющие понимание закономерностей социальных перемен, особенно предстоящих в ближайшие десятилетия. Развитие социальных систем рассматривается через эволюцию информационных машин. Рассматриваются аспекты влияния информации на базовые ценности и прироритеты личности и общества, которые полнее раскрывают природу власти, собственности, денег, свободы, социального неравенства и др. Результаты исследования могут быть интересны для понимания первопричин социальных проти-

ШЕТЕЯМиМ

ШЕТЕЯМиМ

воречий. Однако автору не удалось на базе своего анализа выйти на формулировку закономерностей социальных перемен в информационном веке.

Фундаментальная коллективная монография «Информационная безопасность России» посвящена современным аспектам информационной безопасности России, нормативно-правовым, психологическим, технологическим приемам ее обеспечения. Рассмотрены отдельные вопросы борьбы с преступлениями в банковских информационно-вычислительных системах.

Книга дает конкретные рекомендации сотрудникам органов, обеспечивающих национальную безопасность. Оценивая весьма высоко этот коллективный труд, необходимо отметить ее чисто прикладной характер. Хотя вскрытие закономерностей перехода к информационному обществу в России является теоретической базой решения проблемы информационной безопасности.

В интересной и содержательной монографии И.Н.Панарина «Технология информационной войны» рассмотрена одна из важнейших проблем информационного общества - закономерности информационных войн. Автор справедливо считает, что девиз нового информационного века - интеллектуальная конкурентоспособность. В информационном обществе XXI века более половины рабочего времени будет использоваться на хранение, обработку и передачу информации. Только участие российской политической элиты в разработке новых принципов глобального мироустройства позволит России занять место, достойное ее огромного информационно-психологического и интеллектуального потенциала.

Для России сегодня жизненно необходимо изменение в стратеги своего развития, своего международного поведения. Четко и строго формулируя методы и приемы информационных войн, автор не ставит более общую проблему - понимание закономерностей информационного общества как основы прогнозирования, разработки и реализации стратегии развития России в XXI веке.

Авторы фундаментальной двухтомной монографии «Цивилизации: теория, история, диалог, будущее» Б.Н.Кузык и Ю.В.Яковец на базе принципов

Н.Д Кондратьева, П.А. Сорокина и В.В.Леонтьева разработали теоретические основы интегрального макро прогнозирования, которые легли в основу макро прогноза инновационно-технологической и структурной динамики экономики России до 2030 года. И чрезвычайно интересные результаты, несомненно, должны быть использованы в процессе исследования закономерностей перехода России к информационному обществу.

Видный американский экономист, лауреат Нобелевской премии 2001 года по экономике Д.Стиглиц в своей книге «Глобализация: тревожные тенденции» (издана в России в 2003 году) отмечает что начавшаяся тенденция стран к экономическому и информационному сближению получила название глобализации. При этом он считает, что проведение этой политики под эгидой экспансии США после развала СССР, в первую очередь, такими международными организациями как Мировой банк и Международный валютный фонд, контрпродуктивно и чревато серьезными отрицательными последствиями. Эта политика должна быть изменена.

Несомненную ценность представляет коллективное исследование (2007 г.) Г.В.Осипова, И.Макарова,

В.С. Степина, С.Н. Кара-Мурзы и других, посвященных различным аспектам формирования общества знания. Опубликованная на эту же тему книга Б.З. Мильнера (2007 г.) содержит, в основном, обзорные данные американских источников.

В данной работе авторы впервые в научной литературе поставили вопрос о классификации исследований проблем информационного общества как одного из важнейших разделов политической футурологии. Предлагаемая читателю книга состоит из введения, трёх глав и послесловия. В первой главе рассмотрены вопросы периодизации этапов футурологических исследований будущего человеческого общества. Во второй главе проведен анализ футурологических концепций развития человеческого общества в XX - XXI веках. В третьей главе в комплексе работ по исследованию будущего специально выделена русская школа исследований эволюции и прогнозов развития человеческого общества. Авторы будут благодарны всем за конструктивные предложения по развитию работ в области политической футурологии.

Периодизация этапов футурологических исследований будущего человеческого общества

В развитии основных концепций западной футурологии можно выделить 4 этапа: 1) Футурология как альтернатива марксистской концепции будущего человечества (1943 - 1963 г.г.); 2) Футурология как обоснование идеи развития (1963 - 1983); 3) Футурология как инструментарий постиндустриальных сценариев (1983 - 1993); 4) Футурология в информационном обществе (1993 - настоящее время). Возникла футурология с целью борьбы против коммунистической идеологии. В 1943 г. немецкий ученый О. Флехтхайм, проживавший в США, предложил это название для направления западной социологии, основной целью которого было опровержение тех выводов относительно будущего человечества, которые содержатся в марксизме. По утверждению Флехтхайма, ставшего профессором «Свободного университета» в Западном Берлине в послевоенные годы, его взгляды претерпели эволюцию: если в 30-х годах они были марксистскими, то после войны он считает себя «социал-пацифистским гуманистом».

Трудно определить содержание этого понятия, но если судить о концепции будущего «идеального» общества, выдвигаемой Флехтхаймом в качестве прогноза развития человечества в его книге «Большевизм в 1917 - 1967 гг. От мировой революции к советской империи», приуроченной к 50-летию Октябрьской революции, то идеологическая направленность футурологии не вызывает сомнения.

Проект создания антикоммунистической «науки» о будущем, предложенный Флехтхаймом, был активно использован западными идеологами. С конца 50-х и начала 60-х годов футурология перестала носить только пропагандистский характер. В связи с развертыванием научно-технической революции и усилением государственного регулирования экономики капиталистических стран возникла объективная необходимость в планировании и прогнозировании. Используя достижения математики, кибернетики и других наук, футурологи разработали ряд методов предвидения будущего, подчинив их задаче поиска путей обоснования идеи устойчивого развития, получившей широкое распространение в мире. Согласно этой идее, при проведении правильной государственной политики любая страна может достичь уровня самых

богатых стран. Один из видных американских футурологов, сотрудник корпорации «Рэнд» О. Хел-мер, писал: «До недавнего прошлого систематические усилия по долговременному планированию в США были крайне слабы... Такой подход, к счастью, сейчас уже ушел в прошлое, и американское руководство, как я считаю, полностью понимает, что в соревновании между западным капитализмом и коммунистическим блоком оно не может рассчитывать на победу, если ему не удастся достигнуть более высокого уровня долговременного планирования»(«^е Futurist», 1967, № 2, p. 8.).

В странах капитализма были созданы сотни специализированных научно-исследовательских учреждений в области футурологии. Разработки многих из них, в частности работы научно-исследовательской корпорации «Рэнд», Гудзоновского института, Чикагского университета (США), «Группы 1985 г.» (Франция), Венского института проблем будущего (Австрия), приобрели широкую известность. Создавая футурологические концепции как альтернативы марксистской доктрины будущего человечества, западные специалисты вынуждены были разрабатывать и инструментарий прогнозирования, представляющий сам по себе определенную научную ценность. Поэтому необходимо разделять в западной футурологии способы предвидения будущего, основанные на достижениях современной науки, и социально-политическую идейную направленность футурологических прогнозов.

Футурологи считают, что созданная ими «наука о будущем» является «уникальным порождением индустриального общества». Такая оценка является необоснованной. Предвидение будущего издревле было присуще социальной деятельности человека. И если можно говорить о предвидении будущего как новом направлении в науке, то только как о теории, в которой теперь систематизированы принципы предвидения будущего. Рождение прогностики в Советском Союзе в 1965 - 1967 г.г. связано с современной научно-технической революцией, усложнившей управление социальными процессами и сделавшей необходимым предвидение их развития на научной основе.

Развитие общественных явлений в перспективе -предмет исследования социальной прогностики. Социальная прогностика - наука, исследующая социальные аспекты созидательной деятельности

INETERNuM

її

INETERNUM

человека в науке, технике, экономике, военном деле, политике, в освоении природной среды и т. д. В условиях противоборства капиталистической и социалистической систем в послевоенные годы до 1991 г. социальная прогностика имела и идеологическую функцию. В СССР социальная прогностика играла также роль фактора повышения эффективности планирования и управления общественными процессами. Социальные прогнозы в то же время были не самоцель, а способ оптимизации преобразующей деятельности общества, средство воздействия на общественное развитие в желательном направлении.

Социальная прогностика как специальная научная дисциплина обрела статус самостоятельной научной дисциплины в трудах советских учёных Д.М. Гвишиани, Г.В. Осипова, И.В. Бестужева-Лады, В.А. Лисичкина, Э.А. Араб-Оглы и др. Возрастание роли социального прогнозирования в развитии общества вытекает как следствие из общей закономерности общественного развития - возрастания субъективного фактора в ходе исторического процесса. Историю делают люди, ставящие определенные цели, диктуемые их потребностями и интересами. При этом во всемирной истории в силу разнонаправленности человеческих усилий в итоге нередко имеют место иные результаты по сравнению с теми, которых общество желает достичь. Яркий пример, открытие атома и атомной энергии. Эта непредвиденность результатов социальной деятельности порождается стохастическим характером мотивов и желаний людей, их поступков и действий, стихийностью и неорганизованностью деятельности отдельных личностей и групп, отсутствием общих социальных целей, общих планов, регулирующих социально-экономические процессы.

Соотношение сознательного и стихийного моментов в деятельности людей зависит от уровня общественного развития: чем в большем объеме познаны объективные закономерности, тем он выше, более сознательной и целенаправленной становится деятельность людей. В ходе исторического процесса деятельность людей приобретает более осознанный характер. Социальное прогнозирование становится необходимым элементом общегосударственной политики по руководству целенаправленной деятельностью общества.

Социальное прогнозирование, являясь одним из проявлений субъективного фактора, оказывает все большее воздействие на практическое преобразование мира в соответствии с сознательно поставленными обществом целями.

Будущее общества - такое же объективно формируемое состояние, как и будущее продуцирующей деятельности людей, например производства духовных и материальных благ. Социальное прогнозирование - научное определение выбора человеком действий и оценки перспективы -имеет основанием объективные закономерности исторического процесса, являющегося единством объективного и субъективного факторов. Социальные прогнозы - не произвольная человеческая деятельность, а результат научного анализа тенденций развития общественных явлений, существующих объективно.

Для развития общества в XXI веке характерным является ускорение развития социальных процессов, что особенно наглядно видно из сравнения его с эволюцией жизни на Земле. Известно, что млекопитающие появились на Земле 50 млн. лет назад, гоминиды - около 4 млн., а вид Homo sapiens -примерно 400 тыс. лет назад. Сельское хозяйство возникло 8 тыс. лет назад, а первая промышленная революция произошла уже на рубеже XVII - XVIII вв., т. е. всего 200 лет назад. Только 100 лет прошло с тех пор, как началась вторая волна научно-технической революции, но за этот короткий исторический срок мир изменился коренным образом. Современная научно-техническая революция третьей волны, начавшаяся в 70-х - 80-х годах XX века, еще более увеличила темпы преобразования мира на основе информатики, генетики, биотехнологий, нанотехнологий и других направлений современной науки. Это привело не только учёных, но и государственных деятелей к необходимости конструирования будущего общества. В 1993 году был официально принят в США «Меморандум Клинтона - Гора» о построении информационного общества в США. В Европейском Союзе официальной датой построения информационного общества считается 1996 год, а в России - июль 2007 года, когда была одобрена «Стратегия построения информационного общества в России». Футурология и прогностика перестали быть философскими науками, а стали практическим инструментарием проектирования будущего.

Футурологические концепции развития

человеческого общества в XX - XXI веках

Современная футурология весьма многоплано-ва. Ее адепты не оставили без внимания практически ни одну из сторон будущего человеческого общества - политическое и социальное устройство стран мира, науку и технику, экологические проблемы, экономическое развитие стран, вопросы войны и международных отношений и многие другие. Рассмотреть все футурологические концепции не является целью данной работы. Поэтому мы остановимся на наиболее ярких и показательных.

XX век - век стремительного развертывания научно-технической революции, авиации и авто, освоения атома и космоса, радио и ТУ, компьютеров и биотехнологий. В то же время он демонстрирует неспособность решать острые проблемы современности, с каждым годом углубляя и драматизируя глобальные противоречия. К числу таких острейших проблем, которые не удалось решить даже в условиях ухода СССР с мировой арены, относится и проблема все более углубляющихся противоречий между мировой финансовой олигархией и миллионами жестоко эксплуатируемых масс тружеников, особенно выпукло проявившихся в начавшемся в 2008 году мировом кризисе; между развитыми капиталистическими и развивающимися странами, экологическими проблемами и национальным эгоизмом США, проблемы голода и нищеты, проблемы «демографического взрыва», «перенаселенности» городов и др.

XXI век добавил проблему цифрового неравенства стран, проблему терроризма, глобальных наркотрафиков и других вызовов человечеству.

Западное общество похоже на вулкан, в котором периодически происходят социальные взрывы.

В декабре 1969 г. в Вашингтоне в присутствии президента США состоялась торжественная церемония открытия часов, непрерывно показывающих увеличение богатства (рост продукции и услуг) в США. Часы управляются электронными вычислительными машинами, связанными со всеми предприятиями. В момент открытия часы показывали, что объем ВВП в США достиг триллиона долларов в год. Американская пресса, восхваляя производительную мощь США, вынуждена признать, однако, что в богатейшей капиталистической стране 2/5

населения живет в бедности или на грани нищеты. Каждый седьмой житель Нью-Йорка, каждый пятый Бостона, каждый восьмой Лос-Анджелеса и т.д. живет на средства благотворительных обществ. Разрыв между 10 % самыми богатыми и 10 % самыми бедными слоями населения увеличивается. Все больше капиталовложений направляется на производство предметов роскоши, ширится коррупция, существует довольно жесткая зависимость условий жизни человека (положение в обществе, доход, образование и др.) от внешних для него факторов (принадлежность к тому или иному классу, расе, полу, касте, религии, месту рождения).

Экономисты, социологи и философы уже несколько веков пытаются изобрести справедливую модель будущего общества, объясняющую социальное неравенство. Марксисты считали непримиримость труда и капитала основным антагонистическим противоречием буржуазного общества, и критиковали западных футурологов, которые, разрабатывая модели будущего общества, игнорируют этот факт. Критиковали за представление капиталистов и рабочих не классовыми, непримиримыми врагами, а братьями, якобы объединенными единой целью. Однако крах СССР похоронил монополию марксизма на конечную социальную истину.

В западной социологии нет недостатка в иных моделях модернизации капитализма, в прогнозах путей его выживания. Но эти модели и прогнозы представляют собой не что иное, как программы некоторого ослабления современных социальных противоречий. В футурологических предвидениях упражняются и сами капиталисты, крупные менеджеры. К таким, в частности, принадлежал Ф. Г. Янг, занимавший высокие административные должности в крупнейших американских компаниях. Он выступил с «моделью человеческих отношений», названной им неократией. «Неократия», по его замыслу, - это новое общественное устройство, в котором разумно распределены работа, зарплата, возможности и ответственность, обеспечены «гармония и трудолюбие». Это «представительство свободного народа как в бизнесе, так и в правительстве, где благо народа поставлено выше прибыли, это общее регулирование социальных проблем в кооперативных предприятиях. Проще говоря, «неократия» - это кооперативный капитализм» (Young F. Neocracy. A Plan for Social

INETERNuM

INETERNuM

Order and Cooperative Capitalism. New York, 1968, p. 105 - 106.). Как «народный капитализм», «общество всеобщего благополучия» и другие концепции западных социологов, «неократия» призвана обеспечить вечную консервацию «американской демократии частной собственности», освобожденной, по мысли Янга, от всех налогообложений «в течение жизни ее владельца».

Японские футурологи в книге «Япония в XXI веке» прогнозируют устранение социальных противоречий путем всемерного развития средств массовой информации. Ими вводится понятие «система общественных коммуникаций» малых (семья, родственники), средних (соседи, школа, место работы) и крупных (район, государство, мир) масштабов. Особое значение в общественном развитии японские футурологи придают «коммуникациям средних масштабов». С их помощью якобы будет возрождено «массовое общество», которое в дальнейшем станет функционировать по следующей схеме: 1) через коммуникации среднего масштаба люди приобретут подлинное чувство общественной солидарности и установят правильные связи между личными и общественными проблемами; 2) на основе возросшего таким образом чувства общественной солидарности многочисленные мнения будут выявлены и обсуждены в различных местах «коммуникаций среднего масштаба»; 3) при этом описанный выше процесс будет подкреплен аналитическим мышлением; 4) формируемое таким образом общественное мнение будет правильно отражаться в политике; государство будет формироваться, улучшаться и изменяться на основе господствующего общественного мнения.

Как видно из этой схемы, японские футурологи считают, что социальные конфликты возникают на почве недостаточной информированности враждующих сторон и что при обмене мнениями все проблемы будут решены. При этом упускается из виду, что ещё мечты социалистов-утопистов о гармоничном обществе с «общественной солидарности» так и не сбылись в течение последующих веков. Поэтому «массовое общество» XXI

в., описанное японскими футурологами, является идеализированным вариантом капиталистической Японии 70-х годов XX в. Такой же идеализацией капитализма XX века является «неократия» Янга. Все эти и другие модели общественного устройства являются фактически экстраполяци-

ей на общество будущего сложившихся в XX веке социально-экономических отношений в странах большой семёрки.

Противоречия и обострение социальных конфликтов между развитыми странами и странами 3-его мира в Азии, Африке и Латинской Америке усугубляются действиями транснациональных компаний. В глазах населения этих стран США, Великобритания, ФРГ, Франция, Япония и другие выступают как глобальные эксплуататоры народов развивающихся стран. Об этом неустанно в своих речах повторяют Уго Чавес, Эво Моралес и другие лидеры. За последние 50 лет валютные потери только Латинской Америки в результате неравноправной торговли в США превысили триллион долларов. Представляет ретроспективный интерес прогноз, сделанный в ЮНЕСКО в 1970 году на 130 лет вперёд. Средний доход жителя США к 2000 г., по прогнозным расчетам М. С. Адисешиа, сотрудника ЮНЕСКО, должен был составлять 10 тыс. долл. Автор занизил реально достигнутую цифру в 2,5 раза. А житель Африки, Индии, Пакистана удвоит свой ежегодный доход (со 100 до 200 долл.) лишь к 2119 г., годовой же доход жителя Аргентины или Уругвая удвоится (с 500 до 1000 долл.) к 2009 г. (Адисешиа М. С. Суровые факты 60-х годов // «Курьер ЮНЕСКО», октябрь 1970, с. 4.)

Разрыв в доходах на душу населения в развитых странах семёрки и в развивающихся странах при сохранении полуколониального режима неизбежно будет увеличиваться. Если в конце XVIII в. доход на душу населения в Англии был в 8 раз выше, чем в Южной Индии, то к концу XX века эта разница удвоилась. В США в середине 60-х годов XX века доход на душу населения был в 60 раз выше, чем в Африке, а к 2000 г. он превысил в 100 раз.

Многие развивающиеся страны оказались перед перспективой голода и в начале XXI века.

«Демографический взрыв» усиливает противоречия между государствами семёрки и развивающимися странами. Вопросы, связанные с ним, человечество не смогло решить в XX веке. Проблема народонаселения - сложная социологическая проблема. Каждый исторический способ производства имеет свои специфические проявления закона народонаселения, т. е. существует тесная связь между ростом производства и увеличением населения, его плотностью и территориальным

размещением. Постоянный рост народонаселения является общей тенденцией исторического развития. В условиях капитализма эта естественная тенденция становится социальным злом: чем более развито производство, тем выше относительное перенаселение, т. е. избыточное рабочее население, не имеющее применения своим способностям и составляющее многомиллионную армию безработных. В то же время самая многонаселённая страна с почти 1,5 млрд. населения - социалистический Китай - смогла решить и проблему голода, и проблему безработицы.

Различные исследователи роста народонаселения оценивают его неодинаково. Например, одни считают, что динамика роста народонаселения земного шара такова: в начале новой эры на Земле было 200 млн. человек, в 1000 г. - 288 млн., в 1500 г. - 436 млн., в 1850 г. - 1 181 млн., в 1900 г. - 1 617 млн., в 1960 г. - 3 010 млн., в 1967 г. - 3 380 млн. жителей, а в 2000 году - более 6 млрд. человек. Другие авторы полагают, что первое удвоение населения произошло за 1 млн. лет, последующие - за 1000, 200, 80 лет, а сейчас население Земли удваивается каждые 37 лет.

Резкое ускорение роста народонаселения - следствие многих факторов, в частности развития науки и здравоохранения, обеспечивающих решение проблем детской смертности и инфекционных заболеваний. Средневековую Европу каждые 6 лет поражал голод, частыми были эпидемии чумы и войны. Например, в результате эпидемии чумы в 1348 г. погибло более четверти населения Европы. С 1750 г. промышленная революция и прогресс в сельском хозяйстве создали предпосылки для повышения темпов роста народонаселения сначала в Западной Европе, а затем и во всем мире. Негативные социальные последствия «демографического взрыва», характерные для стран капитализма, не были устранены в течение 250 лет. Это стало причиной поиска моделей будущего с установлением различного рода искусственных пределов. Отрывая законы народонаселения от развития производства, футурологические модели возродили человеконенавистнические теории искусственного сокращения числа людей.

В 1968 г. возник Римский клуб как международная ассоциация, объединяющая около 85 ученых более чем из 30 стран. В 1972 г. под руководством

Д. Медоуза группой авторов был подготовлен доклад «Пределы роста», в 1974 г. был издан второй доклад - «Человечество перед выбором», авторами которого являются М. Месарович и Э. Пестель. Последний доклад был представлен Римскому клубу в 2004 году.

Первый доклад представляет собой анализ математической модели, состоящий из 140 уравнений, описывающих рост населения, объемы сельскохозяйственного производства и используемые невозобновляемые естественные ресурсы, промышленное производство и окружающую среду. Вывод авторов доклада глубоко пессимистичен: «Если нынешние тенденции роста мирового населения, индустриализации, загрязнения, производства продуктов питания и истощения естественных ресурсов сохранятся, то пределы роста на планете будут достигнуты в течение 100 лет». Авторы доклада предлагают установить «пределы роста», ограничив развитие экономики, уменьшив материальные блата для населения и т. д.

Книга «Пределы роста» была подвергнута обстоятельной критике в зарубежной литературе, а также советскими экономистами, философами, социологами за методологическую несостоятельность ее исходных посылок, за полное игнорирование опыта СССР, Китая и Индии в решении социально-экономических и экологических проблем, за явное стремление замедлить темпы экономического роста в развивающихся странах, которые в наибольшей мере страдают от неразвитости промышленности. Приведём справедливую оценку отечественного социолога Э. А. Араб-Оглы: «Мрачные прогнозы в отношении скорого исчерпания природных ресурсов Земли в сущности не что иное, как попытка воскресить теорию Мальтуса о неизбежности перенаселенности планеты».

Еще в XVIII в. французский экономист А. Тюрго выдвинул «закон» убывающего плодородия почвы, а Мальтус в книге «Опыт о законе народонаселения» утверждал, что население растет в геометрической прогрессии, тогда как рост плодородия почвы - только в арифметической. Несмотря на критику мальтузианства со стороны как марксистов, так и западных социологов и естествоиспытателей, идеи «избыточного населения» широко распространены в современной западной литературе.

ШЕТЕЯМиМ

ШЕТЕЯМиМ

В чем же видят выход западные социологи? Авторы книги «Пределы роста» считают, что он заключается в ограничении, в «нулевом» развитии экономики, в резком снижении рождаемости, в сохранении статус-кво как в производственной, так и в социально-политической сферах. П. Эрлих не верит в эффективность такой формы регулирования рождаемости, как «планирование семьи», предпринимаемое в ряде стран, например в Индии, и считает, что освоение новых земель, богатств океана и другие меры также не спасут мир от массового голода. Будущее человечества Эрлих рисует в трех возможных «сценариях». В основе первого война в Таиланде в 1972 г., второй заключается в падении в 1979 г. последнего «некоммунистического» правительства в Латинской Америке, а третий - наиболее вероятный, по его мнению, - это введение карточной системы в США, голодные бунты в Азии и Африке, голод и чума в арабских странах, победа коммунистических правительств во многих государствах и как результат - вымирание населения к 1985 г. и сокращение общей его численности на земном шаре до 2 млрд. человек к 2025 г. и до 1,5 млрд. к 2100 г. Как сейчас совершенно ясно, ни один из прогнозов П. Эрлиха не оправдался к 2000 году.

Признавая, что при капитализме сотни миллионов трудящихся влачат голодное и полуголодное существование, Эрлих в то же время пытается доказать, что в будущем для человечества неизбежно насильственное сокращение числа людей вследствие «большой» войны и голода. Его позицию разделяют многие футурологи. Так, профессор социологии Брюссельского университета П. Бэ-рок, опубликовавший ряд работ о развивающихся странах, в книге «Диагноз экономического развития «третьего мира», 1900 - 1968 гг.» писал, что в ближайшее десятилетие «проблему голода в слаборазвитых странах практически невозможно и очень трудно решить». По его мнению, основной причиной экономического отставания стран Африки, Азии и Латинской Америки является «демографический взрыв». Начало его Бэрок относит к 60-м годам, когда темпы прироста населения в развивающихся странах достигли 2,2 - 2,8%. К 2000 г. П.Бэрок прогнозировалв среднем 2 - 2,4% в год; на рубеже 3-го тысячелетия 74,5 - 78% населения планеты будет проживать в афро-азиатских и латиноамериканских государствах.

Авторы второго доклада Римского клуба «Человечество перед выбором» отказались от глобального подхода к решению проблем «демографического взрыва», экологии и развития экономики. Они выделяют 10 регионов, которые включают различные национальные государства «с учетом традиций, истории и стиля жизни, ступеней экономического развития, социально-политического порядка, а также общности большинства проблем, с которыми в конечном счете столкнутся эти нации».

Авторы вынуждены признать, что при сохранении существующих тенденций экономического развития разрыв в уровне жизни между развитыми капиталистическими и развивающимися странами в предстоящие десятилетия не только не сократится, но увеличится с пропорции 5:1 (1975 г.) до пропорции 8:1 (2025 г.) для Латинской Америки и до 20:1 - для Южной и Юго-Восточной Азии. В докладе излагаются пять сценариев, прослеживающих возможные последствия «демографического взрыва». Общий вывод авторов доклада неутешителен: по их подсчетам (они были проведены с помощью ЭВМ, поскольку математическая модель включала уже не 140 уравнений, как в первом докладе, а 100 тыс.), человечество обречено, поскольку количество пищевых продуктов на душу населения не увеличилось с 1936 г., а за последнее десятилетие оно даже снизилось, нефтяные запасы ограниченны, а надежды на ядерную энергетику неоправданны, так как, для того чтобы преодолеть неизбежный энергетический кризис с ее помощью, требуется затратить больше половины всего нынешнего мирового продукта. По одному из сценариев, М. Месарович и Е. Пестель прогнозируют голод для стран Южной Азии начиная с 1980 г. За период до 2025 г. только в этом регионе от голода, по их мнению, погибнет около 500 млн. детей. Эти прогнозы также не оправдались. Китай и Индия дали убедительные примеры решения демографической проблемы.

В 70-е годы XX века появился ряд работ по глобальному моделированию. Под руководством профессора А. Эрлиха создана «модель Барилоче», объектом которой являются страны Латинской Америки, японская модель «Новый взгляд на развитие» профессора Я. Кайа, проект Д. Тинбергена «обновление международного порядка», модель голландских исследователей во главе с Г. Линнема-ном «Проблема питания и удвоение населения»

и т.д. С одной стороны, эти модели рассчитаны на поиск рекомендаций по усилению приспособительных способностей капитализма, на сохранение мирового статус-кво, а с другой - на реализацию идеи гениального социолога П.А, Сорокина о конвергенции социализма и капитализма, своего рода «уравнивание» капитализма и социализма как обществ, в одинаковой мере неспособных справиться с глобальными проблемами современности. Выдающийся советский математик Н.Н. Моисеев разработал глобальную модель мира после ядерного конфликта между СССР И США. Модель убедительно доказала, что эскалация ядерного вооружения приведёт человечество к смерти. Поэтому модель была названа «ядерная зима».

Прогнозируя все большее отставание экономического и культурного уровня развивающихся стран от уровня развитых государств семёрки и медленную эволюцию первых по капиталистическому пути развития, Бэрок, Месарович, Пестель и другие полностью игнорируют социально-политические причины этого отставания, опыт Китая и Индии, которые, встав на некапиталистический путь, смогли в несколько раз повысить темпы своего экономического развития. Недостаток средств и кадров для проведения политики индустриализации в развивающихся странах, быстрый рост численности населения, низкая производительность труда, неграмотность - все это тяжелое наследие колониализма. Голод в развивающихся странах -следствие длительного периода колониализма и неоколониалистской политики стран большой семёрки. Учёными доказано, что потенциальных возделываемых земель на планете достаточно, чтобы прокормить 38 - 48 млрд. человек, т. е. в 6 - 8 раз больше численности нынешнего населения.

Быстрое развитие производства в развивающихся странах, которое по своим темпам опережало бы рост населения, - это не столько научно-техническая проблема, сколько социально-политическая. Научно-техническая революция создает все возможности для того, чтобы сполна удовлетворить потребности людей, но этому препятствует политика и практика транснациональных компаний хищнически-потребительским отношением к природе, человеку, к его материальным и духовным потенциям. Да и вопрос о том, способствует ли сокращение рождаемости ускорению экономического развития, решается не только как сугубо

демографический: при определенном уровне производительности труда человек в «продуктивном» возрасте с избытком возвращает обществу все затраты, связанные с периодами его детства и старости, обеспеченной пенсией.

Развитие культуры, пропаганда научных достижений в области медицины, определенный комплекс социально-экономических мер обеспечивают в некапиталистическом обществе возможность планомерного регулирования народонаселения. Это доказали практически Китай и Индия.

Социальные противоречия не только не были решены в ХХ веке, но еще больше обостряются в настоящее время в условиях третьей волны (по О. Тоффлеру) научно-технической революции, которая оказывает возрастающее воздействие на все стороны жизни общества. Научно-техническая революция второй волны начала развертываться в 50 -60-х годах XX в., однако предпосылки ее сложились в начале века. Именно тогда научные и технические революции, происходившие время от времени в науке и технике, слились в единый процесс научнотехнического прогресса. Научно-техническая революция отличается от научно-технического прогресса новой социальной ролью науки, ставшей ведущей силой в развитии техники, возникновением новых направлений (кибернетизация производства, информатика, бионика, клонирование, атомная энергетика, освоение космоса, нанотехнологии и т.п.) и, наконец, переходом от экстенсивного способа развития материального производства к интенсивному. В предшествующий период увеличение продукции достигалось преимущественно за счет роста капиталовложений и увеличения числа рабочих. Научно-техническая революция интенсифицирует производственный процесс, т. е. рост производительности труда достигается за счет внедрения достижений науки.

Современная научно-техническая революция - явление глобальное: она охватывает все стороны жизни современного общества. Однако ее социальные последствия в различных странах различны.

Западные футурологи выдвинули идею о том, что всемерное развертывание третьей волны научнотехнической революции приведёт к новому обществу - информационному, основанному на знаниях обществу.

Страны семёрки уделяют значительное внимание развитию науки: из года в год увеличивается число

ШЕТЕЯМиМ

ШЕТЕЯМиМ

занятых научными исследованиями, повышаются затраты на одного исследователя. Так, в США государственные ассигнования на исследования и разработку возросли с 0,13 млрд. долл. в 1930 г. до 2,9 млрд. долл. в 1950 г., 13,7 млрд. долл. в 1960 г., 26,6 млрд. долл. в 1970 г. и 180 млрд. долл. в 2000 г. Общая сумма затрат на научные исследования составляет около 3,8% валового национального продукта США. Однако развитие науки подчинено интересам монополий и военно-промышленному комплексу. Ральф Лэпп, крупный американский ученый-физик, в известной книге «Новое жречество. Ученая элита и использование власти» с тревогой писал о бесконтрольном развитии науки в США, ее подчиненности интересам гонки вооружений. Лэпп предсказывал, что в 1980 г. США будут расходовать на научно-исследовательские работы 35 млрд. долл., из них 10 млрд. долл. - на военные исследования; на каждые 22 человека, занятых в производстве, будет приходиться один ученый или инженер, а исследовательская или конструкторская деятельность станет основной отраслью промышленности США. И он не ошибся. Американская реальность в XXI веке превзошла все прогнозы Р. Лэппа.

Процесс милитаризации науки захватил крупнейшие американские исследовательские учреждения. «Почти все 20 крупнейших университетов являются фабриками оружия, которые поразили бы воображение даже герра Круппа и сэра Бэзила Захарова. В программы их исследований включены все способы уничтожения рода человеческого», - писал ещё в 1969 г. Джон Уилкинсон, характеризуя положение в американской науке. С тех пор до 2008 года милитаризация науки ещё больше усилилась.

Научно-техническая революция третьей волны интенсифицирует гонку вооружений. Все большая часть национального дохода, производимого трудом многомиллионных масс трудящихся, затрачивается на ведение локальных войн в угоду интересам ТНК, на подготовку глобального военного диктата США. По данным ЮНЕСКО, за 70 лет, прошедших с 1900 г., бремя военных расходов увеличивалось в среднем на 5% ежегодно, причем с 1948 г. - на 6%_. Реальные затраты на военные нужды с 1949 по 1968 г. увеличились в З раза, а к началу XXI в. они достигли объема ресурсов, равного совокупной стоимости продукции всех стран

мира в 1968 г. Общая стоимость военных расходов в мире на 40% больше, чем затраты всех стран на образование, и в 3 раза больше мировых расходов на здравоохранение. Если США в 1929 г. на вооружение выделяли 1,1% валового национального продукта, в 1969 г. - 9%, то в 2008 г. - 11%. Англия в те же годы выделяла соответственно 3 и 6,7% и 7,8%. Военные бюджеты стран НАТО ежегодно возрастают на 2 - 4 млрд. долл.; только в 1974 г. эти страны израсходовали на военные нужды около 132 млрд. долл. По данным Международного института стратегических исследований, расходы США в 1975 г. на военные нужды составили 93 млрд. долл., т. е. на 15 млрд. долл. больше, чем в 1970 г., а в 2008 году - более 500 млрд. руб.

Адепты западной футурологии пытаются найти «разумные» аргументы для оправдания милитаризации экономики стран НАТО, бешеной гонки вооружений, создания образцов чудовищного оружия. Многочисленные футурологические модели военизированного будущего образовали даже особое направление в политологии - военнополитическую футурологию.

Несмотря на крушение СССР и Варшавского блока, гонка вооружений, развязанная НАТО сразу после II мировой войны, продолжается. Важное место в ней отводится качественному совершенствованию систем оружия на основе использования достижений научно-технической революции третьей волны и разработки новых военно-стратегических доктрин их применения. В этой связи повышенное внимание западными футурологами уделяется развитию военно-политической футурологии, имеющей и прикладное, и пропагандистское значение.

В развитых странах большой семёрки созданы десятки специализированных институтов и научноисследовательских групп, оснащенных электронно-вычислительной техникой и другим современным оборудованием, которые разрабатывают военно-политические прогнозы на период от 5 до 50 и даже 100 лет. В лабораториях Гудзоновского института близ Нью-Йорка, в корпорации «Рэнд» в Санта-Монике, в Центре перспективных исследований Управления военно-технического планирования (Темпо) компаний «Дженерал электрик», а также в других научно-исследовательских учреждениях прогнозируются «локальные» войны,

направленные на установление военного диктата США в том или ином регионе, всемирный ядерный конфликт, способы «выживания» США и их союзников по агрессивным блокам после «тотального ядерного нападения», непрерывного расширения границ НАТО на Восток. В апреле 2009 г. уже объявлены учения НАТО в Грузии.

В западных странах в о енно-политическое прогнозирование, как правило, осуществляется централизованно военными ведомствами и является неотъемлемой частью военной стратегии. В США с 1947 г. время от времени, а с 1949 г. постоянно разрабатываются военно-политические прогнозы, которые входят составной частью в ежегодно уточняемый пятилетний военный план и во все программы поенных научно-исследовательских работ. Аналогичное прогнозирование во Франции осуществляется с 1964 г. в пределах военных пятилетних планов, в Швеции - с 1954 г. при разработке семилетних планов и перспективных военных планов сроком на 10 и 40 лет, в Англии - с 1965 г. при подготовке «обзора обороны» на 5 лет с учетом вероятных изменений в ближайшие десятилетия. В системе блока НАТО с 1961 г. и до настоящего времени прогнозируются исследования в области военной техники на ближайшие 20 лет. Таким образом, в глобальной стратегии США за мировое господство военно-политическому прогнозированию отводится значительное место.

Перед западными учеными, занятыми военно-политическим прогнозированием, поставлена двоякая задача. С одной стороны, они должны, используя достижения современной науки и техники, в частности методы социального прогнозирования, создавать прогнозы, которые могут быть практически использованы в планировании и проведении экспансионистской политики США и стран НАТО. С другой стороны, они должны в пропагандистских целях оправдывать антигуманную сущность этой политики. Если первая сторона задачи в основном выполняется математиками, физиками, кибернетиками, инженерами, то реализация второй стороны полностью возложена на политологов, философов и социологов. В частности, в США свыше 15 тыс. научных сотрудников, занятых политическими науками, являются консультантами правительства: 65% затрат на научные исследования в этой области финансирует правительство, 92% их используются на исследования, связанные с военной политикой.

Ежегодно в западных странах, не считая секретных обзоров, отчетов, печатаются десятки монографий, сотни статей, в которых анализируются социальные последствия военно-политических прогнозов, описывается будущее человечества после якобы неизбежной третьей мировой войны. Этот поток социологических и политологических исследований в области военно-политического прогнозирования настолько значителен, что в последние годы составил целое направление в современной буржуазной социологии, которое нередко именуют военной социологией. Ее основной целью является пропаганда, оправдание и теоретическое обоснование глобальной экспансии США и стран-членов НАТО.

Значительная группа футурологов (фон Карман, Р. Эйрес, Е. Шервин и др.) занята разработками прогнозов систем оружия и их влияния на социальные процессы. Это в основном специалисты, работающие в военных исследовательских учреждениях. Относительно небольшая группа футурологов, социологов, экономистов, политиков, озабоченных ростом вооружений, выступает с пацифистских позиций. Известный английский историк А. Тойнби, американские социологи Л. Мэмфорд, А. Этциони, Р. Миллс, английский политический деятель К. Ме-хью, американский философ П. Кроссер и другие считают, что в современных условиях нет иной альтернативы разрушительной термоядерной войне, как мирное сосуществование государств с различным социально-политическим строем. И хотя их позиция не всегда последовательна, но некоторые выводы правомерны, к примеру о том, что «формирование социально-политических, культурных и образовательных аспектов мира, в котором война во всех ее бесчеловечных проявлениях будет объявлена вне закона, должно стать задачей всех искренне заинтересованных в мире людей». (Кроссер П. Диалектика военной техники и ее последствия. М., 1975, с. 28.)

Несмотря на внешнюю разницу позиций западных футурологов, большинство их объединяет общая цель: защита интересов ТНК, экспансионистской политики США. Основным положением военнополитических прогнозов западных футурологов является, как мы видели, оценка войны как естественного состояния человеческого общества.

Такое понимание природы военных конфликтов нельзя признать научным. Историческое развитие человечества убедительно свидетельствует о том,

ШЕТЕЯМиМ

ШЕТЕЯМиМ

что войны связаны с существованием именно стран и народов с антагонистическими интересами их политических элит, в которых военные столкновения выступают в качестве особого рода средства удовлетворения интересов этих элит. Так, по данным Норвежской академии наук, в истории человечества за период от 3600 г. до н. э. и по середину XX века насчитывается только 292 мирных года. (Рюле О. Хлеб для шести миллиардов. М., 1965, с. 261.) А за прошедшие полвека не было ни одного мирного года. Развитие общества действительно сопровождается тяжелыми потрясениями. Достаточно напомнить, что только в войнах XVIII в. в европейских странах общее количество убитых и раненых достигло 5 млн. 200 тыс., в том числе в России - 550 тыс., во Франции - 1 млн. 400 тыс., в Австрии - 780 тыс., в Турции -600 тыс. Только вследствие Семилетней войны погибло 1 - 1,4 млн. человек. (Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. Людские потери вооруженных сил европейских стран в войнах XVII - XX вв. (Историко-статистическое исследование). М., 1960. с. 63, 337.)

Опустошительными были войны, которые велись в рабовладельческом, феодальном, капиталистическом обществах. Настоящей катастрофой для многих народов были колонизация земель, насильственные миграции (например, вывоз негров из Африки на плантации Американского континента, в результате чего Африка потеряла порабощенными и убитыми не менее 60 млн. человек). (Фостер У. 3. Очерк политической истории Америки. М., 1955, с. 105.) Соперничество капиталистических стран за рынки и сырьё стало источником постоянной угрозы для человечества. Только за 70 лет (с 1898 по 1967 г.) это стоило человечеству 128 войн и военных конфликтов, из них 80 - после 1945 г., а 73 - в последние 40 лет. Только в XX веке были две мировые войны, беспрецедентные в истории по масштабам разрушений и количеству человеческих жертв. Именно антагонистические интересы ТНК и политических элит приводят к ситуациям, когда войны являются нормой отношений между государствами.

Военно-политический конфликт - это социальное явление, которое характеризует обострение социальных противоречий и антагонистических интересов и проявляется в форме войны или имеет тенденцию превратиться в военное столкновение.

Футурологи Г. Кан и А. Винер, прогнозируя ядерные конфликты XXI в., не принимали во внимание решающее влияние политических элит на международные отношения.

Капитализм как общественный строй отягощен потенциальной возможностью военно-политических кризисов, содержащейся в его экономическом базисе (деньги как мера всего, эксплуатация промышленно отсталых стран - промышленно развитыми, конкуренция между монополиями на мировом рынке за источники сырья и выгодные капиталовложения, концентрация власти и материальных ресурсов в руках финансовой олигархии), в политике (расизм, шовинизм, реваншизм, тоталитарные, военно-диктаторские режимы, персонифицирующие всевластие меньшинства над большинством), в социальных антагонизмах в обществе.

Идея о неизбежности ядерных конфликтов в будущем, распространяемая буржуазными футурологами, является неоправданной экстраполяцией особенностей капитализма на будущее человечества.

Пытаясь обосновать неизбежность военных конфликтов в будущем, теоретики американской внешней политики представляют весь мир как зону жизненных интересов США, а страны мира как единую «современную международную систему», основной характеристикой которой является нестабильность группы объединенных по некоторому принципу стран. Но экспансионистская политика последнего президента США Дж. Буша вызвала жёсткую критику даже в самих штатах.

Прогнозы буржуазных футурологов в области научно-технического прогресса и его социальных последствий имеют не меньшее число мифов, чем военно-политические. Научно-техническая революция третьей волны действительно ведет к технологическому освобождению человека: из придатка системы машин, непосредственного агента производственного процесса он становится «технологически» свободным, т. е. осуществляет надзор и контроль над механизмами. Но в условиях диктата ТНК это одновременно усиливает социальный гнет. Автоматизация производственных процессов не сама по себе, а именно в условиях доминирования корпоративных интересов и эгоизма ТНК вызывает рост безработицы, увеличивает нищету масс и, следовательно, обостряет социальные антагонизмы.

Некоторые западные социологи оптимистически оценивают социально-политические последствия автоматизации в условиях постиндустриального капитализма. Так, Ж. Эльгози заявлял даже о крахе пессимистических прогнозов, считая, что» автоматизация в буржуазном обществе не приведет к катастрофической безработице, так как «машина не антропофаг», а средство «всеобщего благоденствия». (Рюле О. Хлеб для шести миллиардов. М.,

1965, с. 261.) Конечно, нет оснований утверждать, что техника имеет лишь отрицательные последствия. Но и оптимизм Эльгози неоправдан: в условиях конца XX и начала XXI века техника выступает именно в роли «антропофага» не в силу своей сущности, а по причине социальной направленности и способа ее применения, определяемых узкокорпоративными интересами и эгоизмом ТНК. Об этом весьма подробно и откровенно пишет Дж. Перкинс в своей «Исповеди экономического убийцы» (Москва, 2007).

Автоматизация во всех капиталистических промышленно развитых странах приводит к усилению проблемы занятости. Правда, при этом увеличивается потребность в программистах, операторах, наладчиках и т. д., но ими не могут быть те массы низкоквалифицированных рабочих, которые освобождаются в результате автоматизации. Встает задача общегосударственной подготовки и переподготовки рабочих, их постоянного профессионального обучения, чтобы удовлетворить спрос на кадры высокой квалификации. Потребность в системе образования, обеспечивающей всестороннее развитие человека, и в таких социальных условиях, которые сделали бы доступными для каждого духовные богатства общества, может быть удовлетворена только в условиях социального государства и информационного общества. Научно-техническая революция третьей волны даже в условиях постиндустриального капитализма, и в первую очередь одно из ее направлений - автоматизация, придает всем проблемам социально-политический характер, так как только разрешение социальных антагонизмов открывает простор научно-техническому прогрессу.

Разве не политической является, например, проблема хищнического отношения ТНК к природным ресурсам? Отрасли экономики США, где проживает только 6% населения Земли, производят около половины всех загрязнений нашей планеты.

Только 10 млн. автомобилей США потребляют в 2 раза больше кислорода, чем его образуется над территорией этой страны. Ежегодно американской промышленностью выбрасывается в атмосферу около 100 млн. т углекислого газа, 23 млн. т окислов азота. Прямой ущерб от загрязнения только воздуха США оценивался в девяностые годы более 500 млрд. долл. Над Японией на каждый кубический километр воздуха приходится 50 т взвешенных твердых частиц - отходов производства. Глобальное запыление планеты в течение XX в. увеличилось на 30%.

В книге «Пределы роста», написанной группой авторов под руководством Д. Медоуза, содержится вывод, что примерно в 2100 г. наступит экологическая катастрофа. В работе М. Месаровича и Э. Пестеля «Человечество перед выбором» этот срок не без основания оспаривается, однако очевидно, что хищническое отношение ТНК к природным ресурсам потенциально угрожает прогрессу человечества. По их оценке, к 2100 г. человечество может исчерпать все пресные воды на планете, к 2140 г. - запасы кислорода в атмосфере, к 2125 г. - запасы химического топлива и т. д.

Необходимость крупных социальных перемен в капиталистических странах все больше осознается даже представителями правящего класса. Э. Кеннеди, брат погибших от рук убийц Президента США Дж. Кеннеди и сенатора Р. Кеннеди, в книге, которая называется весьма показательно - «Планы на следующее десятилетие. Политика и программы на 70-е годы», предлагает «модернизировать политическую традиционную систему» США, «создать новые политические институты, чтобы сблизить политику и народ», подчеркивает «необходимость новой политической структуры». Он с сожалением писал, что «многие из наших лучших граждан... потеряли веру в нашу систему». (Урла-нис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. Людские потери вооруженных сил европейских стран в войнах XVII- XX вв. (Историко-статистическое исследование). М., 1960. с. 63, 337.)

Призывая правящий класс к безотлагательным действиям по модернизации капитализма, Э. Кеннеди предупреждает о растущем недоверии к системе буржуазного общества. «...Мы не можем при всем нашем богатстве, - пишет он, - реформировать нашу политическую и экономическую

ШЕТЕЯМиМ

INETERNUM

жизнь, если наши лучшие молодые умы и наши беднейшие граждане придут к заключению, как это некоторые делают сейчас, что американская система не стоит того, чтобы ее спасать». (Фостер У 3. Очерк политической истории Америки. М., 1955, с. 105.) С ним солидаризируется видный американский историк Дж. Кеннеди, который в предисловии к его книге пишет, что «без основательного пересмотра традиционных взглядов, без большого новаторства и смелого экспериментирования... мы не сможем избежать в течение следующего десятилетия серьезного ущерба для нашего внутреннего положения и процветания, как и нашей безопасности в качестве мировой державы». (Kennedy E. Decisions for a Decade. Politics and Programs for 1970's. New York, 1968, p. 38, 39, 44.)

Острейшие социально-политические проблемы, возникшие в США в ходе интенсивного применения достижений научно-технической революции, вызвали глубокий пессимизм не только у политиков, но и у многих буржуазных идеологов. Об этом свидетельствует, в частности, лекция на тему: «Кризис индустриального общества», произнесенная в Париже 2 февраля 1971 г. Гэлбрейтом, в которой он вынужден признать иррациональность общего социально-политического развития США, неспособность социальной организации капитализма планомерно контролировать все социальные последствия научно-технической революции, невозможность подчинить ее интересам создания лучшего будущего для всех слоев населения. В этой пессимистической позиции Гэлбрейта больше тревоги по поводу будущности капитализма, чем трезвого осознания несовместимости американского национального эгоизма, по выражению Президента РФ Медведева Д.А. с перспективами развития научно-технической революции третьей волны, чем понимания бесчеловечной эксплуататорской сущности ТНК о чём писал Дж. Перкинс (Москва, 2007). Однако в лекции Гэлбрэйта, как и в ряде последующих работ, уже не содержится былой уверенности в способности капитализма «выжить», справиться с встающими перед ним проблемами.

Какое же будущее предлагают человечеству западные футурологи? Одни из них настроены оптимистически в отношении внутренних претензий капитализма и считают, что он способен разрешить назревшие проблемы современности, а поэтому за ним будущее. Характерным в этом отношении

является пример прогноза Р. Фармера, сотрудника Индианского университета в США. Он рискнул схематически набросать «общий вид мира» 2020 г. в книге «Управление в будущем», но ошибся, когда в 1967 г. заявил, что капитализм «перенес свой последний экономический кризис в форме глубокой депрессии, массовой безработицы и неполного использования ресурсов». (Kennedy E. Decisions for a Decade. Politics and Programs for 1970’s. New York, 1968, p. 38, 39, 44.) Уже через несколько лет систему мирового капитализма поразил очередной кризис. Эти кризисы сотрясали западную экономику и в начале 80-х годов и в конце 90-х годов. А в 2008 году разразился невиданный мировой финансовоэкономический кризис, который уже нанёс ущерб народам мира в 5 трлн. долларов. Этот удар нанесён в первую очередь нижним и средним слоям населения всех стран.

Будто не замечая цикличности кризисов, западные политологи, социологи, экономисты, юристы прогнозируют в будущем отсутствие кризисов и спадов. Например, американские социологи А. Джаффе и Д. Фрумкин уверяли, что страхи перед автоматизацией в условиях капитализма «преувеличены». По их прогнозам, до конца столетия, производительность труда в капиталистическом мире будет расти в пределах 2 - 3,5% в год, увеличение численности рабочей силы составит около 50%, а рост валового национального продукта США - 4,5 - 5% в год. В 2000 г. возможная численность рабочей силы в США, по их мнению, достигнет 127 - 154 млн. человек (в зависимости от уровня рождаемости), рабочая неделя сократится до 30 часов, а число рабочих недель в году составит менее 45.

Эти прогнозы, как замечали сами их авторы, осуществимы при условии государственной помощи лицам, достигшим рабочего возраста и ищущим работу, поощрения географической мобильности рабочей силы, устранения барьеров для найма на работу лиц старшего возраста по расовым и национальным признакам, государственного обучения и образования всех нуждающихся в нем, отсутствия безработицы - одним словом, при условии, если будут осуществлены такие меры, реализовать которые практически капитализм не способен по своей сущности.

Прошло всего несколько лет, как Джаффе и Фрум-кин построили свой прогноз, как стало ясно, что он является утопией, т.к. государственное регулиро-

вание не было востребовано ТНК. Поэтому ликвидировать безработицу не удалось ни к 1990 году, ни к 2000 году, ни к настоящему времени.

Многие западные футурологи, более трезво оценивающие будущее капитализма, менее оптимистичны в своих прогнозах, чем Фармер, Джаффе и Фрумкин. Они считают, что капиталистическая система приближается в своем развитии к эпохе социальных потрясений и конфликтов. В связи с этим ими предлагаются меры по усилению контроля за сознанием, настроением, поведением людей и воздействия на них с помощью ИКТ-технологий и средств массовой информации. Будущее общество в представлении этих футурологов - это капитализм, доведший до совершенства политический контроль за деятельностью масс.

Правы те исследователи, в том числе и западные, которые подчеркивают, что современные средства массовой информации - Интернет, пресса, радио, телевидение, почта, телеграф и т. д. - являются общечеловеческими достижениями, результатом длительного исторического развития. Правильно писал Р. Парк о такой важной отрасли «индустрии информации», как пресса: «Газета имеет историю, свою собственную историю. Пресса в том виде, в каком она существует, не является, как это, по-видимому, полагают некоторые наши моралисты, волевым продуктом деятельности какой-либо группы живущих ныне людей. Напротив, она есть результат исторического процесса, в котором многие индивиды участвовали, не предполагая, каким суждено стать конечному продукту их трудов». (Park R. The Natural History of the Newspaper. -Mass communications. Urbana, 1966, p. 8.)

В условиях индустриального развития капиталистического общества традиционные формы связи и общения индивидов (деревенская община, цеховая организация), через которые обычно осуществлялся политический контроль за массами, оказались нарушенными. Возникла общественная необходимость в формировании сознания, настроений и мнения множества разобщенных индивидов, сосредоточенных в интенсивно растущих городах, в контроле за процессом массовой информации, т. е. за общением индивидов как анонимных представителей неформальной, структурно неорганизованной массы. Технической формой такого контроля послужили средства массовой

информации, а с 90-х годов XX века - Интернет и ИКТ-технологии. Их подчинение непосредственным задачам монополистических ТНК связано с процессом бюрократизации всех сторон жизни в западных странах в последние десятилетия.

В условиях глобализации средства массовой информации играют роль посредника между бюрократическим механизмом власти, защищающим интересы ТНК, и трудящимися массами. Западные футурологи, защищая интересы ТНК, предполагают, что в XXI веке роль средств массовой информации как механизма политического воздействия на народные массы еще более возрастет. По их мнению, контроль за сознанием и поведением индивидов станет глобальным. В этом отношении характерным является прогноз «Комиссии 2000 г.». Футурологи, работавшие в «Комиссии» под руководством Д. Белла, пришли к выводу, что наступление на интимную жизнь личности идет со всех сторон и в перспективе еще более усилится. Техника наблюдения и регистрации будет непрерывно совершенствоваться и, по-видимому, станет всеобщей: к 2000 г. окажется возможным «установить над всеми людьми постоянное наблюдение, а они и знать об этом не будут»; можно будет все знать о поведении, вкусах и финансовом положении личности. Понятие тайны, по мнению «Комиссии», устареет; прогресс техники в этой области страшен тем, что общество рискует обратиться в казарму.

Широко пропагандируемые футурологами идеи о контроле со стороны государства над сознанием масс отражают определенные стороны реальной действительности. Западнные страны, в частности США, все больше превращаются в полицейские государства, где политические репрессии, убийства политических деятелей, поголовная слежка за инакомыслящими стали кошмарной явью. И не в далеком будущем, как утверждают некоторые члены «Комиссии 2000 г.», а в начале XXI века американское общество стало рассадником расизма и примером попрания прав личности. По данным американской печати, в Федеральном бюро расследований хранятся досье на более миллиона американцев; полтора миллиона имен - в электронном индексе ЦРУ, 100 тысяч американцев - в черных списках американской разведки. Особенно масштабно тотальный контроль над личностью в США был установлен после 11 сентября 2001 года,

INETERNuM

ШЕТЕЯМиМ

когда сами же спецслужбы организовали террористические акты в Нью-Йорке и Вашингтоне.

Подслушивание телефонных и иных разговоров приняло общенациональные масштабы: практически 100 % частных бесед может официально прослушиваться через микрофоны полицейского сыска. Государственный аппарат США стал машиной деспотизма финансовой олигархии. Социальное порабощение монополистами ТНК подавляющей части нации - это не прогноз, а реальная действительность США.

Часть футурологов усматривает средство решения социальных конфликтов, предупреждения социальных «бунтов» в использовании достижений генетики. По прогнозам О. Хелмера, к 2000 г. должны были быть созданы таблетки, изменяющие внешность человека, средства, исподволь влияющие на его здоровье и психику, разработаны методы селективной расовой гигиены посредством воздействия на генетическую систему. Члены американской «Комиссии 2000 г.» считают, что в будущем генетика все шире будет использоваться как средство контроля за поведением человека. По их мнению, к 2000 г., по-видимому, начнут проводиться усиленные исследования для выявления факторов, определяющих поведение.

С помощью каких методов будут проводиться, эти исследования? Эксперты сошлись в мнении, что будет изучаться влияние питания, гормональных препаратов, нейрохирургических операций и наркотиков на наследственность. Особенно ярко это направление футурологии высветилось после первых опытов клонирования животных. Американские футурологи утверждали, что к 2000 г. появятся новые «наркотики убежища» или «наркотики-бегство», которые распространятся в некоторых слоях общества как протест или форма пассивного сопротивления. В то же время, возможно с согласия общества, наркотики будут использованы для лечения «антисоциальных» болезней. По их мнению, к 2000

г. в капиталистическом обществе станет эффективной техника управления поведением человека.

Научно-техническая революция третьей волны породила у монополистической буржуазии надежду, что капитализм эволюционирует, меняя формы, совершенствуется. Более того, многие футурологи утверждали, что социальные проблемы капитализма автоматически решаются научно-технической

революцией третьей волны, и в начале 3-го тысячелетия «обновленный» капитализм сольется с социалистической системой в «единое индустриальное общество». Социализм рухнул в СССР и странах восточной Европы, но единого общества до сих пор нет. Зато гигантские успехи демонстрирует социалистический Китай.

Дж. Гэлбрейт является одним из ведущих авторов теории «индустриального общества». Идею жизнеспособности капитализма при условии некоторой его экономической и социальной модернизации он пропагандирует во всех своих научных работах: «Крушение» (1955), «Общество изобилия» (1958), «Новое индустриальное общество» (1967) и даже в повести «Триумф» (1968) - его персом художественном произведении. К его работам примыкают произведения Р. Арона, широко известного на Западе французского социолога, автора многих работ по философии, политике и социологии, почетного члена Американской академии наук и искусств. Возникновение концепции «индустриального общества» как будущего устройства жизни людей обычно связывают с его двухтомной работой «Развитие индустриального общества и социальной стратификации», опубликованной в 1967 - 1968 гг. Однако аналогичные идеи высказывались до него многими буржуа зны-ми социологами, в частности американскими учеными М. Мидом в 1943 г. и Д. Рисменом в 1950 г. Еще у Сен-Симона и О. Конта содержались идеи об «индустриальном обществе».

Концепция «индустриального общества» являлась модификацией теории «народного капитализма», «гуманной экономики», «государства всеобщего благоденствия», «сформировавшегося общества», созданных в 50-х годах XX века и призванных оправдывать капитализм и пропагандировать его как единственно возможное будущее человечества. В то же время между этими теориями имеются определенные различия. Буржуазные доктрины «народного капитализма», «государства всеобщего благоденствия» ограничивались в основном прогнозированием изменений капиталистического мира, «трансформацией» в будущем капитализма в «гуманную экономику», в «демократический» или «гуманистический» социализм. В 50-х годах буржуазные идеологи предсказывали как само собой разумеющуюся «реставрацию» капитализма в социалистических странах.

Укрепление мировой системы социализма в 60-х годах, рост ее авторитета и влияния на международной арене вынудили буржуазных социологов заменить концепцию «народного капитализма» теорией «единого индустриального общества», в котором развитые страны капитализма и социализма существуют как единое целое. Концепция «индустриального общества» оформилась в конце 60-х - начале 70-х годов в работах Р. Энджелла,

С. Липсета, У Мура, А. Фельдмана, Д. Белла, С. Кузнеца, Б. Хозелитца, Р. Дарендорфа и других буржуазных социологов в результате синтеза идей Р. Арона, Дж. Гэлбрейта и У Ростоу. Рассмотрим в этих концепциях только их футурологическую часть, т. е. социальные прогнозы.

Каковы же они? Во-первых, подмена анализа социально-политических проблем рассмотрением технико-экономических показателей развития производства и на этом основании восхваление достигнутого США уровня как якобы «желательного» будущего для народов мира. Во-вторых, тезис о том, что «эра массового потребления», «золотой век» изобилия и досуга наступят автоматически как простое следствие научно-технической революции. В-третьих, предсказывая наступление эпохи «единого индустриального общества», Ростоу утверждал, что капитализм и социализм, как противоположные социально-политические системы, по мере их развития в будущем сольются воедино в лоне общества «массового высокого потребления», при этом в социалистических странах реставрируется капитализм в «обновленной» форме. Идею конвергенции капитализма и социализма развивал в своих работах и выдающийся русский социолог П.А. Сорокин. (Сорокин П. А. Главные тенденции нашего времени. М.: Наука. 1997., Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. СПб., 2000., Sorokin P. Sociological Theories of Today. N.Y.: L., 1966.)

Производственные отношения, формы общественного сознания, наука и культура, полностью выпадали из анализа сторонников концепции «индустриального общества». Цель очевидна:

представить индустриализацию как средство решения назревших социальных проблем западного общества. Таким образом, целью концепции «индустриального общества» являлась абсолютизация капитализма и обоснование футурологических прогнозов, согласно которым будущее - это общечеловеческое общество «массового высокого потребления».

(продолжение следует)

Литература

Адисешиа М.С. Суровые факты 60-х годов // Курьер ЮНЕСКО, октябрь 1970.

Кроссер П. Диалектика военной техники и ее последствия. М., 1975.

Рюле О. Хлеб для шести миллиардов. М., 1965.

Сорокин П. А. Главные тенденции нашего времени. М.: Наука, 1997.

Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. СПб., 2000.

Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. Людские потери вооруженных сил европейских стран в войнах XVII- XX вв. (Историко-статистическое исследование). М., 1960.

Фостер У3. Очерк политической истории Америки. М., 1955.

Elgozy, G. Automation et humanisme. Paris, 1968.

Farmer, R. Management in the Future. Belmont, 1967.

Kennedy, E. Decisions for a Decade. Politics and Programs for 1970's. New York, 1968.

Park, R. The Natural History of the Newspaper / / Mass communications. Urbana, 1966.

Sorokin, P. Sociological Theories of Today. N.Y.: L.,

1966.

Young, F. Neocracy. A Plan for Social Order and Cooperative Capitalism. New York, 1968.

INETERNUM