CC BY
77
УДК 008
ФУТУРОЛОГИЯ ИСКУССТВА: «ЗА» И «ПРОТИВ».
ОПЫТ И МЕТОДЫ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПРОГНОЗИРОВАНИЯ
© Владимир Сергеевич МАЛЫШЕВ
Всероссийский государственный университет кинематографии им. С.А. Герасимова, г. Москва, Российская Федерация, доктор искусствоведения, профессор, e-mail: [email protected] © Лариса Леонидовна ГЕРАЩЕНКО Всероссийский государственный университет кинематографии им. С.А. Герасимова, г. Москва, Российская Федерация, доктор философских наук, профессор, e-mail: [email protected]
Современное исследование проблем прогнозирования социального и культурного пространства нуждается в разработке новых футурологических теорий, в которых значительное место уделяется именно изменениям, происходящим в культуре. В данном аспекте статья представляется важной, открывающей неисследованные ранее аспекты культуры и искусства.
Ключевые слова: культура; искусство; прогнозирование; социум; человек; общение.
Изменения, происходящие в современной культуре, способствуют появлению многочисленных теоретических обобщений, которые проникают в проблемную область культурологии и вносят несомненный вклад в теорию культуры. Однако последнее утверждение не исключает активное исследование футурологами других областей знаний, что в конечном итоге все равно заставляет исследователей обращать свое внимание именно на процессы, которые происходят в современной культуре. Проанализировав многочисленные новейшие западные футурологические концепции, мы пришли к вы-
воду, что их можно разделить на четыре основные группы:
1) либеральный научный мейнстрим, авторы данного направления пропагандируют либерально-прогрессистский взгляд, к их числу можно отнести З. Баумана, М. Коллин,
З. Бжезинского, Э. Гидденса, Э. Тоффлера, Ф. Фукуяму, С. Хантингтона (см.: [1; 2]), их мнения различны между собой: концептуальный подход Э. Гидденса, при всей его приверженности идеям либерализма, радикально отличается от прочих: он полагает что «постмодернити» - это некий фантом, очередной симулякр самих постмодернистов,
а С. Хантингтон иначе, чем остальные, оценивает гегемонию США, уделяя вопросу ее рассмотрения особое внимание;
2) контркультурная футурология, которая является порождением протестного потенциала массовой культуры 1960-х гг., вне-научная по происхождению, но активно присутствующая в научном дискурсе; это течение в футурологии считается довольно молодым, оно представлено такими авторами модной в настоящее время науки - молодежной психоделики 1960-1970-х гг., как Т. Лири, К. Беккер, Д. Рашкофф [3];
3) конструктивная критика капитализма, экономического либерализма и консьюмеризма как явлений, уже проживших свою историю с позиций т. н. холистического, т. е. планетарного миропонимания и представлений о другом масштабе будущего развития; это направление развивают основатель школы миросистемного анализа И. Валлерстайн и видный футуролог-синергетик Э. Ласло [4];
4) консервативная позиция, для представителей которой характерны, с одной стороны, охранительные и мемориальные культурные ориентации применительно к западной цивилизации, а с другой - откровенный скепсис касательно ее дальнейших изменений [5].
Безусловно, в каждой из вышеперечисленных групп можно выделить как оптимистические, так и «катастрофистские» (реалистические, а попросту говоря, пессимистические) концепции. При этом все авторы новейших западных футурологических концепций (представители т. н. футурологического мейнстрима) исповедуют либерально-прог-рессистские ценности. Однако, экстраполируя тенденции социокультурного и технологического развития человечества, они делают разные прогнозы - прежде всего на глобальном геополитическом уровне.
На достаточно поверхностном уровне данные прогнозы можно условно разделить на две концептуальные группы: оптимистические и катастрофистские, первые в значительной степени являются порождением победы либеральной идеологии в холодной войне и наступившего «конца истории» как конца противостояния идеологий и поиска человечеством оптимального социального устройства. Все эти прогнозы основываются на концепции постиндустриального общест-
ва, которая впоследствии была дополнена постмодернистами [6].
Необходимо также отметить, что особую позицию в рядах либералов занимает Энтони Гидденс, который постулирует идею о том, что модернити (под которой он понимает социальную систему, возникшую вместе с национальным государством и промышленным капиталистическим производством, т. е. фактически индустриальное общество) не сменяется сегодня какой-то новой стадией, которую многие исследователи определяют как «постмодернити». По мнению современных философов, т. н. постиндустриальное общество не более чем фикция, ученый полагает, что на самом деле классическая модер-нити переживает бурное развитие, резко ра-дикализуется. Гидденс, следуя мнению Фукуямы, видит два источника этой радикализации:
1) во-первых, это растущая социологи-зация жизни, повышение значения рефлексии и саморефлексии, изменение системы ценностей человека, их переориентация с внешних на внутренние, с материальных на нематериальные, что подрывает устои традиционного капиталистического хозяйства;
2) во-вторых, это глобализация, устранение прежних границ национальных государств и становление мировой сети производственных и информационных структур [2].
Интересно, что оба этих источника не рассматриваются традиционно как чуждые идеям индустриального общества, поскольку западная цивилизация модернити сама по себе глубоко социологична и что в ней заложено противопоставление традиции, стремление к безграничной экспансии. Некоторые исследователи утверждают, что сегодня правильнее вести речь не о новом обществе, сменяющем модернити, а о периоде нового, ра-дикализованного индустриального общества.
Однако другие представители данного направления, Ф. Фукуяма и Э. Тоффлер, напротив, полагают, что мы уже живем в мире, где борьба вокруг всех крупных вопросов в основном закончена [2]. В частности, по мнению Фукуямы, постисторический мир -это мир, в котором стремление к комфортному самосохранению победило желание рисковать жизнью в битве за престиж и в котором борьбу за господство сменило всеобщее и рациональное признание [2]. Фукуяма
подчеркивает, что число приемлемых форм экономической и политической организации последние сто лет уменьшается, однако интерпретации оставшихся форм - капитализма и либеральной демократии - продолжают разнообразиться. Все это наводит на мысль, что идеологические различия между государствами уходят на задний план, остаются другие существенные различия, уходящие в культурную и экономическую плоскость. Таким образом получается, что при абсолютной победе мирного сосуществования человечеству не грозит единое государство («мировое правительство») как логический результат глобализации.
Для «оптимистов» от футурологического мейнстрима до самого последнего времени наиболее значимыми технологиями являлись информационные (собственно, и приведшие к «концу истории»). Как отмечает Фукуяма, «многие аспекты технологии конца двадцатого столетия, в том числе так называемая информационная революция, весьма способствовали распространению либеральной демократии» [2]. Большинство этих исследователей солидарны в том, что сегодняшнее постиндустриальное общество уже является информационным обществом: владение информацией стало одним из важнейших рычагов властного могущества, наряду с капиталом и принуждением, а сама информация стала основным товаром и основой современной экономики.
По мнению ученого, в ближайшем будущем эти функции информации будут только усиливаться, а «экономика знания» - развиваться, поскольку переход к экономике, основанной на знании, резко усиливает потребность в коммуникации и способствует гибели старой системы доставки символов. [2]. От развития информационных (коммуникационных) технологий в существенной степени зависит как военная мощь правящего режима, так и его оснащенность современными средствами информационного контроля, т. е. уровень эффективности управления обществом.
Подобную точку зрения на роль информационных технологий разделяют и другие футурологи, которые, в частности, пишут о том, что власть, которой сегодня обладает человек, определяется уже не количеством собственности, находящейся в его распоря-
жении, а скорее тем, сколько минут «прайм-тайма» он может получить на телевидении или страниц новостной печати [5].
Мы считаем необходимым подчеркнуть, что контркультурные футурологические концепции основываются на критике консьюмеризма и на идеях «новых левых»; можно сказать, что все они произросли из знаменитых работ Г. Маркузе и М. Маклюэна, которые впоследствии описал Д. Рашшкофф [3]. Существенное влияние на формирование контркультурных футурологических концепций оказали также психоделическое движение 1960-х гг. и массовая культура: широко экранизированная литература киберпанка, впоследствии широко распространившаяся.
Понятно, что массовая культура способна генерировать дополнительные потоки информации, транслирующие систему определенных ценностей, в т. ч. индивидуальных. «Антиидеология» контркультурных футурологов в этом смысле является либерализмом, доведенным до предела, - индивидуальные права и индивидуальное целеполагание ставятся над правами и целеполаганием общества, но свобода личности не кончается «там, где начинается свобода другого человека». При этом инструменты создания новой постиндустриальной и постиерархической -«сетевой» - культуры провозглашаются следующие:
- психоделики (ЛСД, псилоцибин, МДМА);
- Интернет;
- виртуальная реальность;
- медиавирусы.
Подчеркнем, что основное отличие в футурологических концепциях либерально-прогрессистского мейнстрима и контркультурных футурологов проявляется в их отношении к другой наиболее инновационной сфере человеческой деятельности - биотехнологиям (генной инженерии, психофармакологии, биологическим нанотехнологиям). Интересно, если представители контркультуры их приветствуют как инструмент самомодификации человека, то у «классических» либералов биотехнологии по той же самой причине вызывают настороженность. Так, исследователи контркультурного психоделического движения 1960-х гг. утверждают, что нервная система может быть изменена, интегрирована, перепрограммирована, расши-
рена в своих функциях. Эти возможности, естественно, пугают любую ветвь истеблишмента [1].
Однако пугать истеблишмент должно было то, что расширение сознания - путь к свободе от иерархического общества, от старых социокультурных мифов, символов и поведенческих паттернов. Однако данная позиция, по мнению исследователей других направлений, является небезопасной. Так, представитель футурологического истеблишмента Фукуяма в наши дни как раз и опасается, что биотехнологии (в т. ч. психофармакология), равно как и более глубокое понимание наукой принципов функционирования человеческого мозга, будут иметь существенные политические последствия, суть которых в том, что они заново открывают возможности социальной инженерии, от которой отказались общества, обладавшие технологиями XX в. [2].
Фукуяма называет информационные технологии технологиями свободы, а его последователи полагают, что рост средств коммуникации, драматически нарастающий поток манипулятивных коммуникаций, оперирующий символами и спекулирующий на базисных человеческих эмоциях, представляют собой некую систему, предназначенную отнюдь не только развлекать и информировать, но заражать индивидуумов ценностями, верованиями и поведенческими кодами [2].
Необходимо подчеркнуть, что в контркультурном стане нет единства в отношении к коммуникативным технологиям. Беккер предостерегает от опасности информационного тоталитаризма (за счет использования этих технологий государственным аппаратом), а Д. Рашкофф оптимистически полагает, что коммуникативные технологии (прежде всего т. н. «мемы», или медиавирусы) -это технологии, позволяющие индивиду изменять массовое сознание, а соответственно - влиять на систему [3].
Интересным с научной точки зрения представляется и факт различия между отношением внутри собственно либерального футурологического мейнстрима, развитием информационных технологий и развитием технологий биологических. Прогресс в области биологии порождает в сознании представителей Римского клуба больше этиче-
ских дилемм, нежели прогресс в области передачи информации и манипулирования ею и сознанием потребителя. Последнее противоречивое отношение к современным технологиям означает, прежде всего, что каждая технология имеет две стороны: можно использовать ее как во благо, так и во вред, однако в этом противоречии скрыта, на наш взгляд, и основная проблема всех актуальных футурологических концепций - проблема постиндустриального этоса.
Безусловно, любая технология (как система производства материальных благ) всегда в той или иной степени коррелирует с общественным устройством, а соответственно - с общественной моралью и этикой. По мнению Фукуямы, одной из основных движущих сил исторического процесса было и остается развитие науки и технологии, именно оно определяет горизонты производительных возможностей экономики, а потому и структурные характеристики общества [2]. Согласно его мнению, любая футурологическая концепция предполагает прогнозирование в следующих сферах:
- геополитической (политической);
- технологической;
- экономической;
- социальной (в т. ч. коммуникативной, этнологической и демографической);
- экологической;
- аксиологической (ценностно-нормативной).
Таким образом, рассмотренные концепции позволяют по-новому взглянуть на происходящие в данной области научного знания процессы, что позволит в будущем грамотно и достоверно прогнозировать как развитие науки, так культуры и искусства.
1. Коллин М., Годфри Дж. Измененное состояние: история экстаза и рейв-культуры. М., 2004.
2. Фукуяма Ф. Великий разрыв. М., 2003.
3. Рашкофф Д. Медиавирус. Как культура тайно воздействует на ваше сознание. М., 2003.
4. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001.
5. Бьюкенен П.Дж. Смерть Запада. М., 2003.
6. БодрийарЖ. Система вещей. М., 2001.
Поступила в редакцию 12.01.2013 г.
UDC 008
FUTUROLOGY OF ART: “FOR” AND “AGAINST”. EXPERIENCE AND METHODS OF SOCIOCULTURAL PROGNOSIS
Vladimir Sergeyevich MALYSHEV, All-Russian State University of Cinematography named after S.A. Gerasimov, Moscow, Russian Federation, Doctor of Arts, Professor, e-mail: [email protected]
Larisa Leonidovna GERASHCHENKO, All-Russian State University of Cinematography named after S.A. Gerasimov, Moscow, Russian Federation, Doctor of Philosophy, Professor, e-mail: [email protected]
Modern research of problems of prognosis of social and cultural space is in need of development of new futurological theories where the great attention is paid to changes in culture. Thus the article is important, reveling unresearched before aspects of culture and art.
Key words: culture; art; prognosis; society; human; communication.
