9DOI 10.31250/2618-8619-2021-3(13)-206-213 УДК 39(53)
Михаил Анатольевич Родионов
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Санкт-Петербург, Российская Федерация ORCID: 0000-0002-5716-655X E-mail: mrodio@yandex.ru
Заочная полевая этнография в поисках южноаравийской идентичности*
АННОТАЦИЯ. Рассматриваются первые шаги европейской полевой этнографии на юге Аравии, в Хадра-мауте. Жители края, хадрамийцы, известны в бассейне Индийского океана как мореходы, торговцы, наемники, а также распространители правильного ислама. В Вади Хадрамаут, главную долину, доступ иноверцам был закрыт, поэтому первый европеец, стремившийся проникнуть туда с научными целями (в 1843 г.), фон Вреде, выдавал себя за мусульманина, но был разоблачен уже в начале пути. В Европе его рассказ вызывал сомнения, хотя точность основных данных впоследствии подтвердилась. Большую роль в реабилитации фон Вреде сыграл голландский исламовед Ван ден Берг, чья книга «Хадрамаут и арабские колонии в Индийском архипелаге» представляет собой яркий пример заочной полевой этнографии. Традицию продолжил его соотечественник и критик арабист Снук-Хюргронье, также изучавший ареал экзополевыми методами. Внимание к теме он сумел передать В. А. Крачковской, ставшей родоначальницей отечественной этнографии Хадрамаута. Героев статьи объединяет заочный интерес к полевой этнографии Хадрамаута и уверенность в существовании особой хадрамийской этнокультурной идентичности, а также этнолингвистический подход, внимание к этнографии текста и готовность работать с информантами за пределами изучаемого ареала.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Южная Аравия, Хадрамаут, этнокультурная идентичность, полевая и экзополевая этнография
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Родионов М. А. Заочная полевая этнография в поисках южноаравийской идентичности. Кунсткамера. 2021. 3(13): 206-213. doi 10.31250/2618-8619-2021-3(13)-206-213
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках проекта .№ 19-09-00309 А «Хадрамаут — история самоидентификации (VI в. н.э. — 1967 г.)».
Mikhail Rodionov
Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography of the Russian Academy of Sciences
Saint Petersburg, Russian Federation ORCID: 0000-0002-5716-655X E-Mail: mrodio@yandex.ru
Off-the-Field Ethnography in Search of Hadrami Identity
AB STRACT. The paper addresses the first steps of European field ethnography in Hadramawt, South Arabia, and consists of four sections: "Hadramis at home and in the Indian Ocean"; "From Adolph von Wrede to L.W.C. van den Berg"; "From Christiaan Snouck Hurgronje to Vera Krachkovskaia"; and "Hadrami identity and the off-field ethnography". Hadramis are known all over the Indian Ocean as seafarers, traders, mercenaries, and religious scholars of real Islam. Since the inner valleys of Wadi Hadramawt had been prohibited to non-Muslims, the first European who tried to penetrate it (in 1843) with scholarly aims, von Wrede, declared himself a Muslim but was disclosed at the first stage of his journey. In Europe, the authenticity of his story had been questioned; nevertheless the accuracy of his main data was later confirmed. A major role in his rehabilitation was played by the Dutch Arabist van den Berg, whose book is a prime example of the off-field ethnography. The tradition was continued by his compatriot Snouck Hurgronje, who also studied the area with exofield methods. He managed to convey his interest to Vera Krachkovskaia, the founder of Russian ethnography of South Arabia. These scholars shared a focused interest in Hadramawt's field ethnography and confidence in the existence of a distinct Hadrami ethnocultural identity, as well as an ethnolinguistic approach, attention to textual ethnography, and willingness to work with informants beyond the studied region.
KEYWORDS: South Arabia, Hadramawt, ethnic and cultural identity, field and off-field ethnography
FOR CITATION: Rodionov M. Off-the-Field Ethnography in Search of Hadrami Identity. Kunstkamera. 2021. 3(13): 206-213. (In Russian). doi 10.31250/2618-8619-2021-3(13)-206-213
Социально-политический кризис, охвативший Ближний Восток, и пандемия COVID-19, охватившая всю планету, ставят перед этнографами новые задачи по изучению кризиса социокультурных идентичностей в условиях изоляции. В наши дни тезаурус антропологической терминологии пополнился такими выражениями, как дигитальная, или цифровая, этнография, этнокультурная виртуальность и т.д.
Но надо ли новые технические методы и инструменты отдаленной (дистанционной) этнографии противопоставлять приемам классической полевой науки, решающей свои задачи обычно путем непосредственной очной работы в конкретном этнокультурном пространстве? Стоит вспомнить, что хорошие научные результаты порой получали специалисты, которые в изучаемом пространстве никогда не работали, а занимались тем, что можно назвать заочной полевой этнографией.
Рассмотрим опыт заочной полевой этнографии на примере одного южноаравийского историко-культурного ареала (Хадрамаут) и четырех его исследователей-арабистов.
ХАДРАМИЙЦЫ ДОМА И В БАССЕЙНЕ ИНДИЙСКОГО ОКЕАНА
Природное своеобразие Хадрамаута в его многосоставности: прибрежная полоса переходит в труднодоступные плоскогорья, а они — в разветвленную сеть плодородных долин-вади. Эти географические зоны ограничены Аравийским морем с юга и жаркой пустыней Рамлат ас-Сабатейн с севера. За долгую историю Хадрамаута менялись его правители и формы управления, но сохранялось представление о том, что это единая область, единый край (иклим) с неизменным названием, которое народная этимология трактует как «пришла смерть [к нашим врагам]». Отсюда специфика его истории — особое сочетание интегрирующих и дифференцирующих факторов: раздробленность при тяге к единству.
Население края, хадрамийцы, социально стратифицировано, т. е. в их обществе существовала и в какой-то мере существует до сих пор довольно жесткая наследственная иерархия традиционных социальных слоев (страт) — характерная черта всей Южной Аравии.
Эта иерархия основана:
1) на принципе брачных соответствий, в значительной степени регулируемых гипергамией (женятся на равной или низшей по статусу, выходят замуж за равного или высшего);
2) системе декларируемых генеалогий;
3) постратовом разделении социальных функций и занятий.
Напрашивается аналогия с индийскими кастами, однако отсутствие четкого религиозного освящения южноаравийских страт и присущая стратифицированному обществу определенная социальная мобильность не позволяют отождествлять страты с кастами (Rodionov 2007: 2-3, 19-29, 42).
Социальная организация хадрамаутского общества имела племенную форму. Важную роль играли также традиционные социальные институты оседлого неплеменного населения — квартальные, производственные и другие, часть которых дошла до нашего времени от древних южноаравийских цивилизаций. Шариатские нормы утверждались и поддерживались исламскими институциями. На этих трех основах в условиях отсутствия централизованной власти строился локальный механизм социальной регуляции.
Современная этноплеменная картина сложилась в изучаемом регионе примерно сто-двести лет назад, причем переселения внутри ареала и миграция хадрамийцев за его пределы, преимущественно в страны бассейна Индийского океана, как правило, меняли социальный статус мигрантов, а иногда и их стратовую принадлежность (Rodionov 2007: 39-43).
Жители Хадрамаута привлекали внимание исследователей своей мобильностью и предприимчивостью: во всех концах Индийского океана (от Мадагаскара до Тимора, от Занзибара и Кении до Восточной Индии, Явы и Сингапура) хадрамийцы выступали как мореходы, торговцы, наемники, а также распространители правильного ислама (суннизма шафиитского мазхаба).
Вместе с тем в Вади Хадрамаут, главную долину с ее притоками, доступ иноверцам был закрыт до конца XIX в.
ОТ АДОЛЬФА ФОН ВРЕДЕ ДО ЛОДОВИКА ВАН ДЕН БЕРГА
Первым европейцем, попытавшимся проникнуть во внутренний Хадрамаут с научными целями, считается уроженец Вестфалии Адольф фон Вреде (1807-1865), прибывший в хадрама-утский порт ал-Мукалла в июне 1843 г. и высланный из страны в августе того же года. Он выдавал себя за мусульманина, намеревавшегося совершить паломничество по обету к могиле доисламского пророка Худа, якобы исцелившего его от тяжелой болезни, но был разоблачен в городке Сиф, на дальних подступах к главной долине. Подлинность его рассказов и путевого дневника вызвала у ряда экспертов сомнение, но впоследствии точность большинства его сведений, кроме нескольких расспросных данных, была подтверждена в поле (Крачковская 1943: 32; Rodionov 2007: 5-6).
Путевые записки фон Вреде были опубликованы только в 1870 г., когда происходило активное становление этнографии как самостоятельной гуманитарной дисциплины, поэтому издатель книги немецкий филолог и путешественник Г. фон Мальцан в духе времени выделяет этнографический материал в названиях подглавок, а в своем введении к книге употребляет определение «этнологический», разоблачая мистификатора дю Курэ, будто бы посетившего Внутренний Хадрамаут в 1844 г. (Wrede 1870: 7).
В записках дана характеристика внешнего вида, интерьера и обстановки традиционного локального жилища (Wrede 1870: 102-104, 193). Приводятся сведения о занятиях населения, например о финиководстве (Wrede 1870: 52, 184-186), выращивании технических культур: табака (Wrede 1870: 60, 228), сезама (Wrede 1870: 61, 170, 184, 213, 232), индиго (Wrede 1870: 63, 112, 203-204, 220, 223, 228, 230, 235, 268). Сообщается об оросительной системе, типах колодцев и водосборников, о паводковом орошении (Wrede 1870: 88, 90, 95, 105-106, 137, 142-143, 172, 267-268). Не обойдены вниманием традиционная одежда: платье бедуинки (Wrede 1870: 90-91, 170-171), платье оседлых (Wrede 1870: 110-112) — и музыкальный фольклор (Wrede 1870: 94, 119, 132, 194, 195, 217, 219).
Говорится и о некоторых сторонах социальной организации бедуинов Хадрамаута, например о племенном совете (Wrede 1870: 196), церемониях, связанных с началом межплеменного конфликта, и об обычаях примирения (Wrede 1870: 198-199), о кровомщении (Wrede 1870: 226-228), обрядности: свадебной — у оседлых (Wrede 1870: 217-220), кочевников (Wrede 1870: 262-263) — и похоронной — у оседлых (Wrede 1870: 234-235), кочевников (Wrede 1870: 239-240); о повседневных нравах — трапезе у кочевников (Wrede 1870: 93-94).
Представление хадрамийцев о внешнем мире автор записок иллюстрирует следующим примером: «Еще замечательнее их мнения о чужих народах. Они верят, что царь земли Российской — государь, чей рост семь локтей, а стража его состоит из семи тысяч людоедов, которые ростом и телесной силой даже превосходят своего господина, и у каждого из них (как у циклопов) вот лбу по одному лишь глазу».
Приводится также рассказ бедуинов об османском султане, который якобы так увлекся красотой царицы Англии, что, обратив ее в ислам, поместил в свой гарем, где она родила ему семь сыновей (Wrede 1870: 71).
Особое место уделяется племенной номенклатуре и численности населения (Wrede 1870: 102, 169-170, 185-186, 253-256). Часть этих сведений издатель книги фон Мальцан выделил в специальное приложение (Wrede 1870: 313-323). В примечаниях издателя дан этимологический комментарий, чаще всего связанный с ономастическими реалиями (Wrede 1870: 275-293). Карта Внутреннего Хадрамаута, заочно составленная фон Мальцаном, несмотря на несовершенство, послужила отправной точкой для дальнейших картографических разысканий, как сами записки фон Вреде для дальнейших этнографических исследований.
Большую роль в реабилитации фон Вреде сыграл голландец Лодовик Виллем Христиан Ван ден Берг (1845-1927), специалист по исламскому праву (ханафитский и шафиитский мазхабы), чиновник колониальной администрации в Нидерландской Ост-Индии. Его книга «Хадрамаут и арабские колонии в Индийском архипелаге», вышедшая в 1886 г., представляет собой яркий пример заочной полевой этнографии, отражавшей интерес колониальной администрации на Яве к иммигрантам с Юга Аравии, большинство которых происходило из Хадрамаута.
В первой части работы (Berg 1886: 9-103) после географической справки и разбора сведений, извлеченных из записок путешественников, приводятся данные о властных структурах Хадрамаута, его экономической, общественной и частной жизни (рубрики: город и деревня, продукты питания, домочадцы и рабы, финансы, торговля, ремесла, сельское хозяйство, охота, верования, наука и искусство, потомки Пророка, положение женщин, одежда).
Вторая часть работы (Berg 1886: 104-230) посвящена арабским колонистам на островах Индийского архипелага, истории эмиграции, занятиям мигрантов, их верованиям и системе образования, политическим пристрастиям, различиям между оставшимися на родине и колонистами, их влиянию в регионе.
В третьей части (Berg 1886: 231-290) рассматриваются особенности разговорного языка Хадрамаута в сравнении с тем креолизированным языком, на котором изъясняются арабы архипелага, и тексты переписки между теми и другими. В приложении (I-VII) дана карта Хадрамаута, образцы традиционной архитектуры (мечеть, жилой дом, башня-замок), мужской и женской одежды жителей Хадрамаута и архипелага.
Знаменательно, что Ван ден Берг, не бывавший в Хадрамауте, сумел проанализировать путевой дневник фон Вреде и признал научную ценность его записок (Berg 1886: 5).
ОТ ХРИСТИАНА СНУК-ХЮРГРОНЬЕ ДО ВЕРЫ АЛЕКСАНДРОВНЫ КРАЧКОВСКОЙ
Заочный интерес к Хадрамауту и к экзополевым методам его изучения проявлял и другой голландский арабист-исламовед (специалист по мусульманскому преданию-хадисам) Христиан Снук-Хюргронье (1857-1936), побывавший в 1884 г. в запретной для немусульман Мекке, где он общался с выходцами из Хадрамаута, паломниками к Каабе. В 1891-1906 гг. он служил советником правительства в нидерландской Ост-Индской компании.
Снук-Хюргронье внес вклад в южноаравийскую этнолингвистику и этнографию текста после выхода в свет книги Ван ден Берга, которую он изучил внимательно и придирчиво (Snouck Hurgronje 1891: 20-30).
В статье 1891 г. на материале словесного фольклора он показал разницу в некоторых говорах Хадрамаута, в частности между разговорным языком Сейуна и Тарима, двух городов Вади Хадрамаут1. В его статье 1905 г. рассматривается обычай, согласно которому сильное племя в случае конфликта могло наложить запрет на хозяйственную и социальную жизнь зависимого населения, «остановить» ее (Snouck Hurgronje 1905: 92-99). В публикации 1906 г. Снук-Хюргронье рассказывает о племени поэтов Ба Атва, сочиняющих стихи на разговорном языке и хранящих в памяти стихотворное наследие предков. И наконец, его публикация 1911 г. посвящена загадочному суфийскому аскету Саду ас-Сувейни, покровителю земледельцев, которому приписываются многие чудеса и стихи на разговорном языке.
Неравнодушный к этнографии Хадрамаута, выходцы из которого играли столь важную роль в жизни Нидерландской Ост-Индии2, Снук-Хюргронье с живостью откликался на публикации об этом крае. Свой интерес к Хадрамауту он сумел передать супругам Крачковским, когда Игнатий Юлианович и Вера Александровна были в Голландии предвоенной осенью 1914 г. Они часто
1 Снук-Хюргронье дает более точное толкование пословицы «верблюд выжимает [сезамовое] масло, [а другой верблюд] ест жмых», чем автор настоящей статьи — «верблюд выжимает [сезамовое] масло, [поэтому] верблюд ест жмых» (Rodionov 2007: 199).
2 О хадрамийско-индонезийских этнокультурных взаимовлияниях см., например: (Rodionov, Schoenig 2010).
встречались «у Снуков», обсуждали востоковедные сюжеты и востоковедов, слушали сделанные Снуком-Хюргронье фонографические записи арабских песен и материалов на разговорном арабском, а после начала Первой мировой войны голландский арабист помог Крачковским вернуться в Россию (Долинина 1994: 132-133).
В. А. Крачковская (1884-1974) стала родоначальницей отечественной этнографии Хадрамаута. Серию ее публикаций открыла статья по истории изучения края, вышедшая в Известия Всесоюзного географического общества в 1943 г. на столетнюю годовщину путешествия Адольфа фон Вреде. Далее В. А. Крачковская разрабатывала две темы — традиционное жилище Хадрамаута (Крачковская 1944; 1947а; 1947б) и его традиционная женская одежда (Крачковская 1946; 1964).
В экзополевых разысканиях ей помогали ее художественные способности, позволявшие свободно ориентироваться в чужом полевом и музейном материале, выделяя из него типологические элементы. Так, в описи коллекции № 5752 МАЭ РАН (14 предметов арабской мужской и женской одежды, поступившие в музей в 1939 г.) имеются подробные комментарии четы Крачковских, цитируемые в статье Л. А. Булановой (1970: 262-277).
В беседах с петербургскими арабистами (включая автора настоящей статьи) В. А. Крачковская не раз упоминала о том, что еще в середине XIX в. Императорское Русское географическое общество планировало экспедицию в Хадрамаут, сорвавшуюся из-за Крымской войны. Этот факт, несомненно, повлиял на выбор исследовательского поля в 1982 г., когда Б. Б. Пиотровский (1908-1990) и П. А. Грязневич (1929-1994) создавали Советско-Йеменскую комплексную экспедицию Академии наук (СОЙКЭ).
ХАДРАМИЙСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ И ЗАОЧНАЯ ЭТНОГРАФИЯ
Знаменательно, что наши этнографы — от фон Вреде до Крачковской — воспринимали Хадрамаут как самодостаточную культурно-географическую общность на юге Аравии, но отнюдь не как составную часть Йемена, а хадрамийцев имплицитно рассматривали как этнос в составе арабского суперэтноса, но не как интегральную составляющую йеменского народа.
Слагаемые хадрамийской идентичности легко представить как несколько уровней солидарности в духе известной арабской пословицы «Я с братом против двоюродного брата, я с двоюродным братом против соплеменника, я с соплеменником против чужака». Базовыми уровнями солидарности можно считать родственный/стратовый, за которым следует локальный (от родного дома и края до региона), дальше идут языковой (наш язык арабский) и конфессиональный (мы — сунниты шафиитского толка) уровни. Центральные власти государственных формирований, включавших Хадрамаут, обычно подозревали его жителей в сепаратистских настроениях. Так, в эпоху Народной Демократической Республики Йемен была сделана попытка вообще отказаться от исторических названий провинций, пронумеровав их от 1 до 6: Хадрамауту досталась цифра 5.
Особое отношение хадрамийцев к своей родине включает восприятие ее ландшафта как сакрального — с гробницами доисламских пророков и мусульманских аскетов. На востоке края расположен колодец Бархут, который считается местом, где томятся души усопших, прежде чем отправиться в рай или ад (Rodionov 2010: 341-345).
Слагаемые хадрамийской идентичности включают также представления о том, что их родина — это центр ойкумены, населенной выходцами из Хадрамаута, чьи потомки мечтают вернуться на историческую родину, где они никогда не бывали и о которой они составили представление с помощью методов, близких к методам заочной этнографии3.
Что же объединяет этнографов — героев статьи, помимо заочного интереса к полевой этнографии Хадрамаута и уверенности в существовании особой хадрамийской этнокультурной иден-
3 Подробнее о связи хадрамийской идентичности с хадрамаутской диаспорой см.: (Hadhramaut 2017).
тичности? Во-первых, изучение конкретной этнической культуры через язык — литературный, разговорный, поэтический, или экспрессивный, т.е. этнолингвистический подход; во-вторых, стремление выявить и по возможности проанализировать ключевые тексты, связанные с изучаемой темой в духе этнографии текста; в-третьих, готовность работать с информантами за пределами изучаемого ареала.
Хочется верить, что опыт и инструментарий, применявшиеся в заочной полевой этнографии XIX-XX вв., помноженные на внушительные возможности современных технологий, откроют для исследователей новые горизонты.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Буланова Л. А. Арабские этнографические коллекции МАЭ // Традиционная культура народов Передней и Средней Азии. Л.: Наука, 1970. С. 262-281. (Сборник МАЭ. Т. XXVI).
Долинина А. А. Невольник долга. СПб.: Петербургское востоковедение, 1994.
Крачковская В. А. К столетию изучения Хадрамаута: 1843-1943 // Известия Всесоюзного географического общества. Т. 75, вып. 4. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1943. С. 31-45.
Крачковская В. А. Жилище и жилищный вопрос в Хадрамауте // Академику Крачковскому от московской группы Института востоковедения. М.: Институт востоковедения, 1944. С. 1-13.
Крачковская В. А. Женский костюм Хадрамаута (Южная Аравия) // Научная сессия [Ленинградского государственного университета]. Тезисы доклада по секции востоковедения. Л.: ЛГУ, 1946. С. 25-26.
Крачковская В. А. Жилище в Хадрамауте // Советская этнография. 1947а. № 2. С. 167-186.
Крачковская В. А. Историческое значение памятников южноарабской архитектуры // Советское востоковедение. 1947b. № 4. С. 105-128.
Крачковская В. А. Женская одежда Хадрамаута // Исследования по истории стран Востока. Л.: Наука, 1964. С. 129-157.
Berg L. W. van den. Le Hadramout et les colonies arabes dans l'Archipel Indien. Batavia: Imprimerie du gouvernement, 1886.
Hadhramaut and its Diaspora: Yemen Politics, Identity and Migration / ed. by Noel Brehony. London: I. B. Tauris, 2017.
Rodionov M. The Western Hadramawt: Ethnographic Field Research, 1983-1991 // Orientwissenschaftliches Hefte der Martin-Luther-Universitaet Halle-Wittenberg, 2007. Hft. 24. P. 307.
Rodionov M. Wad! Hadramawt as a Landscape of Death and Burial // Death and Burial in Arabia and Beyond. Multidisciplinary Perspectives / ed. by L. Weeks. BAR International Series 2107. 2010. P. 341-345 (Society for Arabian Studies Monographs. No. 10 / eds. D. Kennet, St. J. Simpson).
Rodionov M., Schoenig H. The Hadramawt Documents, 1904-51: Family Life and Social Customs under the Last Sultans. Orient-Institut Beirut: Ergon, 2011. (Beirutes Texte und Studien 130).
Snouck Hurgronje C. Enkele zegswijzen en een raadsel der Hadhramieten // Festbundel aan Prof. M. J. de Goeje. Leiden: Brill, 1891. P. 19-31.
Snouck Hurgronje C. L'Interdit séculier en Hadramaout // Revue africaine. 1905. No. 256. P. 92-99.
Snouck Hurgronje C. Zur Dichtkunst der Ba Atwah in Hadhramot // Orientalische Studien Th. Noldeke. Gieszen, 1906. Bd. 1. P. 97-107.
Snouck Hurgronje C. Sad es-Suweni. ein seltsamer Wali in Hadhramot // Zeitschrift für Assyriologie und Verwandte Gebiete. Strassburg, 1911. Bd. 26. P. 22-239.
Wrede A. von. Adolph von Wrede's Reise in Hadhramaut, Beled Beny Yssa und Beled el Hadschar / Hrsg. H. von Maltzan. Braunschweig, 1870.
REFERENCES
Berg L. W. van den. Le Hadramout et les colonies arabes dans l'Archipel Indien. Batavia: Imprimerie du gouvernement, 1886. (In French)
Bulanova L. A. Arabskie etnograficheskie kollektsii MAE [Arab Ethnographic Collections of the MAE]. Traditsionnaia kul 'tura narodov Perednei i Srednei Azii. SbornikMAE [Traditional Culture of the Peoples of Western and Central Asia. Collections of the Museum of Anthropology and Ethnography], 1970, vol. 26. Leningrad: Nauka, pp. 262-281. (In Russian)
Dolinina A. A. Nevol'nik dolga [The Servant of Duty]. St. Petersburg: Peterburgskoe vostokovedenie, 1994. (In Russian)
Hadhramaut and its Diaspora: Yemen Politics, Identity and Migration. Ed. by Noel Brehony. London: I. B. Tauris, 2017.
Krachkovskaia V. A. K stoletiiu izucheniia Hadramauta: 1843-1943 [100 Years of Research in Hadramawt: 1843-1943]. Izvestiia Vsesoiuznogo Geograficheskogo Obshchestva [Proceedings of the All-Soviet Geographical Society], vol. 75, no. 3. Moscow; Leningrad: Izdatel'stvoe Akademii nauk SSSR, 1943, pp. 31-45. (In Russian)
Krachkovskaia V. A. Zhilishche i zhilishchnyi vopros v Khadramaute [Dwelling and the Problem of Habitat in Hadramawt]. Academiku Krachkovskomu ot Moskovskoi gruppy Instituta vostokovedeniia [To Academician Krachkovski from the Moscow Section of the Institute for Oriental Studies]. Moscow: Institut vostokovedeniia, 1944, pp. 1-13. (In Russian)
Krachkovskaia V. A. Zhenskii kostium Khadramauta (Iuzhnaia Araviia) [Women's Costume of Hadramawt (South Arabia)]. Nauchnaia sessiia. Tezisy dokladov po sektsii vostokovedeniia [Academic Session. Abstracts of Papers Presented at the Section for Oriental Studies]. Leningrad: [Leningrad State University Publications], 1946, pp. 25-26. (In Russian)
Krachkovskaia V. A. Zhilishche v Hadramaute [Dwelling in Hadramawt]. Sovetskaia Etnografiia, 1947, no. 2, pp. 167-186. (In Russian)
Krachkovskaia V. A. Istoricheskoe znachenie iuzhnoarabskikh arkhitekturnykh pamiatnikov [The Historical Significancy of South-Arabian Architectural Monuments]. Sovetskoe vostokovedenie, 1947, no. 4, pp. 105-128. (In Russian)
Krachkovskaia V. A. Zhenskaia odezhda Khadramauta [Women's Clothing of Hadramawt]. Issledovaniiapo istorii stran Vostoka [Studies on the History of Oriental Countries]. Leningrad: Nauka, 1964, pp. 129-157. (In Russian)
Rodionov M. The Western Hadramawt: Ethnographic Field Research, 1983-1991. Orientwissenschaftliches Hefte. Martin-Luther-Universitaet. Halle-Wittenberg, Bk. 24, 2007, p. 307.
Rodionov M. Wadï Hadramawt as a Landscape of Death and Burial. Death and Burial in Arabia and Beyond. Multidisciplinaryperspectives. Ed. L. Weeks. BAR International Series 2107, 2010, p. 341-345 (Society for Arabian Studies Monographs, no. 10. Eds. D. Kennet and St. J. Simpson).
Rodionov M., Schoenig H. The Hadramawt Documents, 1904-51: Family Life and Social Customs under the Last Sultans. Orient-Institut Beirut: Ergon, 2011. (Beirutes Texte und Studien 130).
Snouck Hurgronje C. Enkele zegswijzen en een raadsel der Hadhramieten. Festbundel aan Prof. M. J. de Goeje. Leiden: Brill, 1891, pp. 19-31. (In Dutch)
Snouck Hurgronje C. L'Interdit séculier en Hadramaout. Revue africaine, 1905, no. 256, pp. 92-99. (In French)
Snouck Hurgronje C. Zur Dichtkunst der Ba Atwah in Hadhramot. Orientalische Studien Th. Noldeke. Gieszen, 1906, vol. 1, pp. 97-107. (In German)
Snouck Hurgronje C. Sad es-Suweni, ein seltsamer Wali in Hadhramot. Zeitschrift für Assyriologie und verwandte Gebiete. Strassburg, 1911, vol. 26, pp. 221-239. (In German)
Wrede A. von. Adolph von Wrede 's Reise in Hadhramaut, BeledBeny Yssa undBeled elHadschar. Hgb. H. von Maltzan. Edited by H. von Maltzan Braunschweig, 1870. (In German)
Submitted Accepted: Published:
10.04.2021 30.05.2021 10.10.2021
