CC BY
44
М. В. Домосилецкая
ИЛИ РАН, Санкт-Петербург
ЗАМЕТКИ ПО БАЛКАНСКОМУ ГЕРБАРИЮ: МАЛЬВА И АРТИШОК (К НАЗВАНИЯМ МОЛОКОСВЕРТЫВАЮЩИХ РАСТЕНИЙ В БАЛКАНСКОМ ЛИНГВИСТИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ)
1. Предварительные замечания
Разведение мелкого рогатого скота и связанное с ним молочное производство — важнейшие для Балкан традиционные сферы хозяйствования. Неудивительно поэтому, что изготовление квашенного разными способами молока и сыроварение как способ его сохранения и консервации являлся и является до сих пор традиционным занятием и у трансгумирующих пастухов, и у полностью оседлого населения как в самом Балканском регионе, так и шире — в Юго-Восточной Европе в целом1.
В народных практиках существует несколько видов свертывания молока, в основном это: а) кислое свертывание и б) свертывание путем коагуляции ферментом. Второй способ — более поздний, возникший как результат того, что еще в глубокой древности люди начали использовать разнообразные случайно найденные ферменты, обнаружив, что молоко коагулирует, если в него добавлять различные части растений (кору, семена, цветки, сок и т. д.), или свернувшееся молоко из желудка козлят и ягнят, или слизистую
1 См. в качестве иллюстрации «Лексический вопросник» к «Малому диалектологическому атласу балканских языков» (МДАБЯ), где разделу «Молочное производство и молочная пища» посвящено 107 вопросов [Домосилецкая и др. 1997: 67-69]. Как показали полученные полевые материалы (описание сетки пунктов и фамилии коллекторов и обработчиков полевого материала, собранного в рамках экспедиций по программе МДАБЯ, см., в частности: [Соболев 2003: 15-16]), во всех двенадцати балканских пунктах атласа данная лексико-семантическая группа оказалась представлена в максимально полном виде. К сожалению, следует отметить, что вопросы по растительным ферментам, используемым в традиционном молочном производстве, в вопросник МДАБЯ не вошли.
оболочку их желудка, точнее, его 4-го отдела — сычуга. Скорее всего, это открытие могло произойти в условиях жаркого климата в летне-осенний период при перевозке молока в сосудах из шкур и тканей органов животных.
Полагают, что растительные молокосвертывающие ферменты (растительные протеазы) люди применяли в самые древние времена, и они являются, очевидно, наиболее старым средством, использовавшимся для свертывания молока (по сравнению с ферментами животного происхождения и грибковыми культурами) [Теплы и др. 1980: 236-237]. Луций Колумелла 7-ую книгу своего известного труда «О сельском хозяйстве» [Columella 1954: 230-319] целиком посвятил молочному производству и изготовлению сыров. В ней, в частности, он предлагал свертывать молоко не только сычугом ягненка или козленка, но и цветком чертополоха, семенами сафлора2, соком смоковницы3 (из свежих побегов или путем надреза зеленой коры) [Columella 1954: 255-256].
Из всех представителей флоры, обладающих потенциальной способностью к свертыванию молока [Теплы и др. 1980: 238], в данной работе будут проанализированы наименования только двух — это Malva silvestris 'мальва дикая' и Cynara scolymus 'артишок посевной' и Cynara cardunculus 'артишок дикий или испанский'. Они в равной степени могли использоваться на всей обширной территории Балканского полуострова4.
Задачей данной работы является установить, закрепился ли в народной фитонимии балканских языков и диалектов такой реальный признак этих растений, как способность к свертыванию молока: если да, то в какой степени; если нет, то какие иные мотивационные «направляющие» легли в основу тех или иных местных фитонимов.
2 Сафлор — Carthamus tinctorius 'сафлор красильный, дикий шафран, красильный чертополох'.
Получить полное представление обо всех аспектах использования смоковницы в древней Италии можно в работе: [Грошева 2011].
4 О балканских наименованиях главного молокосвертывающего растения региона — Galium verum 'подмаренник настоящий' — см.: [Домосилецкая 2016]. Балканские фитонимы для встречающихся на полуострове и обладающих коагулирующими свойствами Ficus carica 'инжир, смоковница, фиговое дерево, винная ягода и проч.' и Carduus 'чертополох' здесь рассматриваться не будут; о них см. уже опубликованные работы: [Грошева 2011; Колосова 2009: 234-247].
2. Malva silvestris (M. vulgaris) 'мальва дикая, мальва лесная'
Характерной особенностью всех видов мальв является наличие у них массы растительной слизи во внутренних вместилищах, а также большого количества вяжущих веществ в составе всего цветка в целом, что и придает молокосвертывающие способности данному роду растений.
Латинское родовое наименование растения malva, проникшее во многие европейские языки, восходит к д.-греч. pàÀfiaÇ /^aláxn 'мальва' от ^aXáoom /^akQáoom, атт.цakáxxm 'размягчать, разминать, ослаблять, раздавливать, смягчать, умерять, облегчать, исцелять'. Неясно, какое из качеств растения могло лечь в основу древнего наименования: номинация осуществилась либо а) по целебной слизи, имеющейся у мальвы в обилии, либо б) по осклизлому состоянию ее вареного стебля и корня, либо в) по эффекту облегчения болезни, которую этим растением лечили, часто применяя в качестве смягчающего и отхаркивающего средства. Предпринимались также попытки усматривать в д.-греч. yaXáxn некий палеобалканский догреческий осколок [Откупщиков 1988:124] либо «средиземноморское слово», относящееся в неясному доиндоевропейскому субстрату, наподобие слов для обозначения 'мака' (д.-греч.^famv), 'кипариса' (греч. KvnágLooog), 'яблока' (д.-греч.pqkov, лат. malum [> алб. molle]) [Chantraine 1968: 600, 662, 694; Meyer-Lübke 1972: 5274]. Современные новогреческие названия мальвы — ^aláxn / цoXó/a [Хориков, Малев 1980: 493, 524].
Классификация мотивировок для балканских наименований мальвы может выглядеть следующим образом.
2.1. По внешним особенностям растения
2.1.1. Наличие большого количества слизи. Лит. болг. слез, диал. болг. сляз, сляс, слезянка, слезен, слезене, макед. слез, диал. макед. шляз, ш'лас, сл'ас, слезен [Давидов, Явашев 1939: 205-206], серб. слез, диал. серб. слиз, склез, шл>ез, слезовача, злезник, слезена, слезеновац, слезник и др. [СимоновиЬ 1959: 290-291], хорв. slez, диал. хорв. sljez, sljez, sliz, sklez, sleznik, zleznik, slezovina, slezovaca и др. [Sugar 2008: 631; Sulek 1879: 361-362; Vajs 2003:166] (все < п.-слав.*slèzb).
2.1.2. Окраска цветков. Важно подчеркнуть частое неразличение в народном сознании носителей балканских языков таких
разновидностей мальвы, как мальва шток-розовая, мальва дикая (лесная), мальва круглолистная, мальва Линнея и др. Все эти виды распространены по Средиземноморскому побережью, встречаются почти повсеместно и в глубине Балканского полуострова, в регионе Карпат и сопредельных районов — на склонах, на пустырях, в развалинах, вдоль дорог и заборов, около жилищ, в огородах. Все имеют длинный стебель, цветки с пятью лепестками — от розовых и лиловых до темно-багровых, густо-фиолетовых — с продольными полосками более темного цвета. Темный цвет цветков большинства мальв сыграл определяющую роль в формировании ряда двусоставных фитонимов, где в основу лег этот определяющий признак5; см.: сев.-алб. mullagë e zezë букв. 'мальва черная', диал. алб. luWgjaku букв. 'цветок крови' (сравнение с темной пурпурной венозной кровью), patlixhan i eger букв. 'баклажан дикий' (метафорическое сравнение с не вызывающей двусмысленного прочтения окраской широко распространенного в регионе овоща < тур. patlican 'баклажан') [Krasniqi etal. 2003: 180], диал. рум. (Марамуреш) flori-cele negríi букв. 'цветочки черные' [Borza 1968: 107]; диал. болг. син сляз 'синяя мальва' [Давидов, Явашев 1939: 205]; серб./хорв. crnislez, crnisljez, црни слез (шлез) 'черная мальва' и др. [СимоновиЬ 1959:290; СофриЬ 1990: 200; Sugar 2008: 631].
Однако, несмотря на наличие таких двусоставных номинаций, как mullagë e zezë и crni slez, црни шлез, можно высказать предположение, что именно темный цвет является безусловным маркером в большей части народных балканских фитонимов для мальвы. Родовые именования алб. mëllagë, болг. и макед. слез, молоха, болг. ружа, камилка, н.-греч. ^,оХо%а и проч. — сами по себе в повседневном сознании носителей народной речи уже подразумевают темную или по крайней мере ярко-розовую, лиловую окраску цветков. Для обозначения конкретных видов этого растения, выделяемых народным сознанием, чаще используется гипероним 'мальва' c соответствующими определителями. К примеру, Malva rotundifolia 'мальва круглолистная', отличающаяся самыми вкусными съедобными семенами: диал. болг. бял слез, бяла ружа, дребен сляз, питомен (питоми) сляз [Давидов, Явашев 1939: 205-206], рум. nalbá máruntá букв. 'мальва мелкая' [Borza 1968:107].
5 Еще одна интересная особенность растения, связанная с цветом — когда мальву сушат с целью получения лечебного сырья, листья ее синеют.
Попутно стоит отметить, что темно-пурпурный сок цветков мальв, содержащий мальвин, применяется в виноделии для подкрашивания и придания нужного оттенка виноградным винам. Однако это качество растения вообще не нашло отражения в балканских наименованиях мальвы.
2.1.3. Тонкие крупные трепещущие лепестки. Цветы всех мальв имеют в пазухах листьев по пять глубоковыемчатых лепестков, колышущихся на ветру, что облекает их в народном сознании в образ трепещущего крыла (бабочки): диал. болг. окрилче, окрилач, окрел, окрелче [Давидов, Явашев 1939: 205] < окриля < крило. Возможно, сюда же относится диал. болг. кралица [Давидов, Явашев 1939: 205] — контаминация корня крил- и кралица 'королева', где присутствует образная оценка красоты цветков мальвы.
2.1.4. Метафорическое представление цветков в образе шляпы, шапки. Диал. хорв. klobcicovje, srcni klobuk, диал. серб. клoбцuцoвjе [СимоновиЬ 1959: 291; Sulek 1879:147, 374]; ср.: серб. клобук 'шляпа, шапка'.
2.1.5. Высокий стоячий стебель (до 150 см высотой), украшенный наверху цветками. Диал. рум. creaçà [Borza 1968: 107]; ср. исходную семантику creafà 'гребень, хохолок, вершина, верхушка' (< лат. crista 'хохолок, гребешок у птиц, пучок, перо на шлеме, султан'). Сюда же можно отнести метафору-сравнение с тополем (Populus), в особенности с высоким стройным пирамидальным тополем (Populus pyramidalis). Это диал. серб. jаблан (лит. серб. jаблан 'тополь'), дuвju папел, дoвju папел букв. 'дикий тополь' [СимоновиЬ 1959: 290-291]; диал. хорв. divji papel [Sulek 1879: 532]. При этом важно указать здесь на возможное устное или письменное влияние немецкого; ср. немецкие народные названия разных видов мальв, включающие компонент Pappel 'тополь' — Käsepappel, Wilde Käsepappel, Pappelchen, Rosenpappeln, Kohlpappel, Hasenpappel и др. [СимоновиЬ 1959: 290; Borza 1968:107; Krasniqi et al. 2003:180].
2.1.6. Сходство с другими травянистыми растениями (не семейства Malva!). Диал. болг. ружа, дива ружа, ружан и др. [Явашов 1905: 37], диал. хорв. ruzica (prikomorska) букв.'розочка (придомовая)' [Sulek 1879: 345] (< лат. rosa/roza). В основу именования положен образ бросающегося в глаза крупного красивого яркоокрашенного цветка округлой формы, отдаленно напоминающего розу не очень махровых форм: ср. здесь также южнославянские
наименования Helianthemum vulgare 'ладанник' — болг. ружица [Давидов, Явашев 1939: 178] и хорв. zuta ruzica [Sulek 1879: 522]. Ладанник — это растение, очень схожее по своим пятилепестковым цветкам с шиповником и часто именуемое иначе 'скальной розой' или 'каменной розой'.
2.2. По реальным или приписываемым свойствам растения, используемым человеком или отражающимся на жизни человека
2.2.1. Способность растения створаживать молоко. Приходится констатировать, что во всем собранном обширном балканском лексическом материале удалось обнаружить только два румынских фитонима, чья внутренняя форма могла бы соответствовать представлению о молокосвертывающих свойствах растения — ca§ul popii букв. 'сыр попа' и ca§ 'сыр' [Borza 1968:107]. Хотелось бы видеть в них отражение хоть и не ярко выраженной, но все же некоторой способности растения сворачивать свежее молоко. Однако данные народные названия очевидно связаны с другой, более яркой, характеристикой мальв — наличием у них съедобных нежных семян, в основном у мальвы круглолистной (см. раздел 2.2.2).
2.2.2. Приятный вкус съедобных семян. Мотивировать название может также приятный вкус съедобных семян, собранных в плод-коробочку, часто с удовольствием поедаемых детьми. При этом метафорическое восприятие их вкуса может быть основано на двух ассоциациях:
1. нежный вкус свежего неферментированного мягкого сыра (что не уникально для Балкан; см. западноевропейские народные названия мальв — нем.Käsemalve, англ. cheeses): рум. (повсеместно народное) ca$ul popii букв. 'сыр попа' и (Мунтения) ca§ 'сыр' [Borza 1968:107].
2. вкус (сладких) выпечных изделий круглой формы: ди-ал. рум. coläcel 'калачик, кренделек' (диминутив) < colac 'калач, крендель; круг; обод' (< болг. колак, колач, макед. колак, серб. колач), coläceii-babei/coläceii babii (мн.ч.) 'старухины калачики/бабкины калачики', covrigel 'бараночек, бубличек' (диминутив) < covrig 'бублик, баранка' (< болг.ковриг), turtele (мн.ч.) 'лепешки' (< turtä ' лепешка' < лат. *turta < torta ' плетеный круглый хлеб') [Borza 1968: 107], диал. серб./хорв. (Босния) kolutic букв. ' колечки' [СимоновиЬ 1959: 290; Sugar 2008: 300], тур. ebegümeci ' мальва,
гибискус' [Мустафаев, Щербинин 1972: 385] < ebe 'повитуха' + gomeg/gumeg 'чурек, сдобная лепешка, хлеб, коврига, каравай', то есть 'коврижка, каравай повитухи' (отсюда диал. болг. ябан-гюмеджи; см. раздел 2.6).
2.2.3. Форма съедобных семян — круглая плоская, похожа на зеленые пуговки: диал. рум. (Мунтения) banup, banufei [Borza 1968:107] букв. 'денежки, монетки' < ban 'мелкая монета', мн. ч. bani 'деньги'.
2.2.4. Лечебные свойства растения.
1. слизистое вяжущее вещество, имеющееся в изобилии в растении, помогает, в частности, при воспалении горла, зева, трахеите; для полоскания или лечебного напитка в народе использовали либо настой, либо свежевыжатый сок растения: диал. серб./хорв.guscija trava, гушчи)а трава, гушНеръак [СимоновиЬ 1959: 290; СофриЬ 1990: 200; Sulek 1879:107] < гуштер 'круп, воспаление гортани'.
2. использование в качестве мази: диал. болг. (северозападные говоры, Плевен) мъзалка [Cholioltschev 1990: 65]. Название оправдано тем, что в традиционной медицине растение применялось не только как внутреннее смягчающее и отхаркивающее средство, но и в виде мази для наружных смазываний при заболеваниях и повреждениях кожи и более глубоких внутренних тканей.
2.3. По символическим свойствам растения и этиологическим легендам («рука Бога, божья ручка»)
Сюда можно отнести болгарское диалектное номенклатурное словосочетание божя ручица [Давидов, Явашев 1939: 206], используемое в народе для наименования многих видов мальв, относимых им к «божьим травам»: Malva pallida 'мальва восточная', Malva officinalis 'алтей лекарственный', Malva vulgaris 'мальва дикая'6. Можно предположить, что к упоминанию имени Бога в наименовании могло привести восприятие растения
6 Интересно отметить, что в болгарском языке к классу как «божьих», так и «богородичных» трав относится еще одно волокнистое (лубяное) растение рода мальвовых — Abutilon avicennae' канатник', с очень схожими с мальвой цветками; см.: болг.божа ручица, богородична ручица [Давидов, Явашев 1939: 85-86]. Вообще же в соседствующих и кое-где взаимоналагающихся балканославянском и восточнороманском регионах наблюдается явная однотипная тенденция — мифологический образ руки Богородицы несут в основном два типа растений: Anastatica hierochuntica ' иерихонская роза, перекати-поле' (рум. mina-Maicii-Domnului [Butura 1979: 156] букв. 'рука матери Господа' и болг. богородична ручичка,
как лекарственного, обволакивающего, приносящего облегчение при кашле, как легочном, так и бронхиальном, болезнях желудочно-кишечного тракта, ожогах, заболеваниях кожи, ранах и др.
2.4. Использование окказиональных или трудно объяснимых метафор-мотивировок
вол: диал. макед. (западные говоры, Дебар) волово око, волооко [Давидов, Явашев 1939: 205-206]. Пожалуй, благодаря ее высокому стеблю и крупным цветам мальву можно отнести к так называемым «воловьим» растениям, поскольку при их номинации «принималась во внимание величина животного», то есть вола, с образом которого и происходило эксплицитное сравнение [Дубровина 2010: 62-63].
ВЕРБЛЮД: болг. камилка, камиляк, камилско цвете, камиличе и др. [Давидов, Явашев 1939: 205-206]; о происхождении фитонима см. раздел 2.6.
индюк, индюшка (серб. пура ' индюшка', пурак ' индюк', пурепи ' индюшечий'): диал. серб. пур]а трава, пурепа трава, Ьурчща трава [СимоновиЬ 1959: 290-291; СофриЬ 1990: 200] и диал. серб./хорв. (босн.) purja trava [Sugar 2008: 566; Sulek 1879: 320].
Также можно лишь строить догадки о мотивации диал. болг. (Омуртаг — Тырговиштская обл.) пелеш [Давидов, Явашев 1939: 205]; ср.: диал. болг. пелеш ' мочка уха',
богородична ручица [Давидов, Явашев 1939: 99] — уподобление по форме кисти руки высохшим растениям, привозимой христианскими и мусульманскими паломниками с Ближнего Востока) и семейство орхидных — Gymnadenia conopsea 'кокушник' (рум. (в Молдове) mina Maicii Domnului [Borza 1968:260] букв.' рука матери Господа' и болг. богородична ручица, богородична рука [Давидов, Явашев 1939: 177]), Orchis ma-culata 'ятрышник пятнистый' (рум. mina-Maicii-Domnului букв. 'рука матери Господа' и диал. болг. богородична ручичка). В сербском же, в отличие от болгарского и дако-румынского, рукой (ручкой) Богородицы также именуют (помимо иерихонской розы) Hypericum perforatum 'зверобой продырявленный'; см.: диал. серб. богородична рука, госпина ручица, марина ручица [СимоновиЬ 1959: 522, 544, 608]. О мотивации именем Богоматери этих растений, имеющих темные крапинки, уподобляемые пятнам менструальной крови см.: [Колосова 2009: 93-94]. Арум. mina a li Stä Märie букв. 'рука святой Марии' [Papahagi 1963: 695] обозначает совершенно иное растение — Alisma plantago-aquatica ' частуха обыкновенная' или ' водный подорожник'. Название y арумын может быть связано с образом девы Марии по двум причинам: либо поскольку частуха применяется в народной медицине (а большинство «богородичных растений» именно таковы), либо из-за своих мелких ослепительно белых мелких цветочков, напоминающих капли молока. О возможности подобной мотивации (грудное молоко девы Марии) у других растений см.: [Колосова 2009:94].
'различные народные украшения, в основном из монет' < п.-слав. *pelesb < pelexs; ср.: укр. пелех ' прядь волос'. Может быть, здесь наблюдается нечто параллельное по внутренней мотивации румынским мунтянским фитонимам мальвы banup, banufei букв. денежки, монетки'.
Единично встретилось диал. рум. varsat [Borza 1968: 107]. Если принять во внимание, что в литературном румынском у varsat значение — ' оспа', можно предположить, что тут имеет место либо окказиональное именование, либо полное забвение мотивировки.
2.5. Экспрессивные образования
Экспрессивные образования представлены крайне ограниченным числом фитонимов, например: диал. болг. (Великотырновская обл.) пампулка, пампуляк [Давидов, Явашев 1939: 205-206].
2.6. Контактное влияние
В именовании мальвы большое влияние на балканские языки и диалекты оказал греческий:
1. д.-греч. цаХахп и цаХ^а^ ' мальва' > н.-греч. цаХахп и цоХоха ' мальва' (ср.также: цоХохорто ' герань, пеларгония') > алб. mëllaga (повсеместно) [Lloshi 2010: 505; Sejdiu 1989: 39], арбреш. mllag [Scutari 2005: 56], диал. рум. malaga [Borza 1968: 107], арум. malaga/malaxa/muloaha [Papahagi 1963: 662-6637, 710-711], диал. болг. (Великотырновская обл.) молофа/молоха, макед. (Висока, Солунско) молоха/мулофа [Давидов, Явашев 1939: 205-206]; см. также макед.мулоха ' пеларгония, герань душистая'.
2. д.-греч. каццХод ' верблюд' > визант.греч. каццХа > болг. камила > болгарское народное повсеместное название мальвы: камиляк, диал. (Южная и Западная Болгария) камилско цвете, (Южная Болгария/Ловеч) камиличе/ камилка/ камилек, (Южная Болгария/ Свиленград) камилник/камилняк [Давидов, Явашев 1939: 205-206]. Не исключена и контаминация в болгарском двух рефлексов — визант. греч. каццХа и н.-греч.хацоццХь' ромашка',хацощХа' шалфей' (< лат. chamomilla ' ромашка'). При этом термин дзанкамила,
7 С точки зрения Таке Папахаджи, решающее влияние на арумынские именования цветка здесь оказал албанский фитоним (mëllaga), который в первых двух формах выступил опосредующим звеном между греческим и арумынским. Арум. muloaha мог происходить непосредственно из греч. цоХоха.
зафиксированный во Врачанской обл. на северо-западе Болгарии [Давидов, Явашев 1939: 205], остается из-за форманта дзан- до конца не ясным.
Некоторое число балканских фитонимов носит на себе следы непосредственного влияния народной латыни. Лат. rosa/ roza отразилось как заимствованный фитоним именно для обозначения мальвы в диал.болг.ружа/ружан [БЕР 2002: 338]8 и в макед. (юго-восточные области Республики Македония, пограничные с Грецией) ружин/ружино [Пеев 1979: 123]. Арум. ruyi^ä ' мальва' [Papahagi 1963: 910], скорее всего, восходит к болг. ружица 'ладанник (Helianthemum vulgare)' о внешнем сходстве которого с мальвой см. раздел 2.1.6. Латинский же термин malva нашел свое естественное продолжение в восточнороманских фитони-мах — арум. nalbä [Papahagi 1963: 726] и рум. nalbä и mäläu$, последнее — с диминутивным суффиксом -Щ [Borza 1968: 107; Buturä 1979: 163].
Турецкая составляющая в именовании мальвы на Балканах не слишком значительна — широко представлена только одним составным образованием canbul, глубоко укоренившимся в болгарской и македонской народной речи в виде собственных славянских производных. Данное образование встречается в Южной и Восточной Болгарии и на юге Македонии. Это диал. болг. (Верхнефракийская низменность) камбула, камбуля, кам-булиш, камбулеш, (Сливенская обл.) камбулишяк, (Южная Болгария, Родопы, Рильская планина) камбулишник, макед. (юг — Гевгелия, Дой-ран) камбула [Давидов, Явашев 1939: 205-206]. Судя по широте территории распространения, лексема могла проникнуть через
Интересно, что в многочисленных болгарских говорах ружа служит для обозначения не только многих разновидностей мальвы (и, естественно, самой розы — rosa), но и других красивоцветущих растений — в основном, с крупными волнистыми, неровными и загибающимися лепестками или усиленно махровых форм: Althaea rosea ' штокроза розовая', Aster chinensis 'астра китайская', Calendula officinalis' календула лекарственная', Chrysanthemum indicum 'хризантема индийская', Inula' девясил', Iris germanica' ирис германский', Helianthemum vulgare ' солнцецвет', Papaver rhoeas ' мак самосейка' и др. [БЕР 2002: 338; Давидов, Явашев 1939: 500]. Особое сближение усматривается с Verbascum thapsus коровяком обыкновенным' — внешне напоминающим мальву и в ряде говоров имеющим обозначение ружа. Это растение также с высоким стеблем, с кистью небольших пятилепестковых цветков, схожих с цветками мальвы, только желтого цвета.
разговорное городское османо-турецкое койне. Этимология южнославянского слова не совсем ясна. По-видимому, исходная несуффигированная форма камбула могла возникнуть благодаря контаминации камилка, камиляк и др. с турецкими лексемами can ' душа', ' милый, душевный' и диал. bula (bola, bulla, bavulla, b'l'la, bolla и др.) ' тётка по материнской линии, жена брата отца, тетя, госпожа' (> диал.болг. була ' турчанка', 'жена старшего брата', ' старуха', макед. була ' турчанка', серб. була ' замужняя турчанка'), то есть нечто вроде ' душечка, душенька'. Эта модель не единична на Балканах; см.: серб. цанибула и диал.чанибула, чамбула 'дикий мак' [СимоновиЬ 1959: 687, 691]. Интересно, что и макед. и болг. камбула и камбуля также могут обозначать мак самосейка' (Papaver rhoeas) и ' чистотел большой' (Chelidonium majus). Если между маком и мальвой еще можно наблюдать большое сходство в отношении структуры и формы лепестков, но в отношении мальвы и чистотела этого сказать никак нельзя.
Помимо вышеописанного *canbul, к турцизмам можно отнести уже упомянутые в разделе 2.1.2 алб. patlixhan i eg'ér ' баклажан дикий' [Krasniqi etal. 2003: 180] (< тур. patlican ' баклажан') и в 2.2.2 (п.2) диал.болг.ябан-гюмеджи [Давидов, Явашев 1939: 205] (< тур. ebegümeci' гибискус, мальва').
2.7. Предварительные выводы
Итак, способность мальв к свертыванию молока практически не отражена в балканской фитонимии (за исключением двух диалектных румынских слов — и то весьма предположительно). Это вполне объяснимо, так как коагуляторные свойства мальв носят не столь ярковыраженный характер, как у фигового дерева, чертополоха и подмаренника, используются в хозяйстве для створаживания не в массовом порядке, а весьма ограниченно. На первый план народное сознание выносит иные свойства этого растения: присутствие большого количества слизи; форму лепестков и окраску цветков; высокий стоячий стебель; наличие съедобных семян, ассоциирующихся по вкусу либо с сыром, либо со сладкой выпечкой; свойства растения, направленные на излечение горла, избавление от кашля и др. Как показывает анализ, относительно широкое распространение в балканском регионе получила модель метафорического переноса ' (сладкое) выпечное изделие круглой форм' > ' семена мальвы' > 'мальва': румынский — сербский/хорватский
(боснийский) — турецкий. Исключительно южнославянской ареал охватывает модель с внутренней формой 'слизь': болгарский — македонский — сербский — хорватский. Особо следует указать на сербохорватский ареал, где встречаются уникальные в данной номинации для Балкан образы тополя, шляпы / шапки, индюка (индюшки); только здесь находит отражение важнейшее для человека полезное свойство Malva officinalis — способность к излечению болезней горла, глотки, верхних дыхательных путей. Большое разнообразие единичных мотивировок, не встречающихся более нигде на Балканах, характерно для богатого болгарского диалектного материала: 'верблюд', 'крыло', 'роза', 'божья ручка', 'мазать' и др.
Весьма существенное влияние греческой лексемы ра-Хахп /роХоха сказалось на центральных и восточных районах Балканского полуострова. В албанском и арумынском лексема встречается повсеместно, на территории Болгарии — в восточно-болгарских балканских говорах (Велико Тырново) и в Греции — в нижневардарских говорах юго-восточного македонского диалекта.
3. Cynara 'артишок'
Здесь одновременно будут рассмотрены балканские наименования для двух видов артишока — Cynara,9 scolymux10 ' артишок посевной/колючий/настоящий' и Cynara cardunculus' артишок дикий/ испанский' или ' кардон'. Для свертывания овечьего и козьего молока используется водная вытяжка (настой или отвар) мягкого цветоложа обоих видов артишока.
Зоны их произрастания в целом совпадают — оба распространены в обширном регионе Средиземноморья. Артишок испанский в диком виде на Балканах довольно редок, встречается в основном в Южной Европе и Северной Африке, но крайняя северная граница его распространения доходит и до Хорватии. Особенно популярен он при ферментации козьих и овечьих сыров
9 Может быть связано 1) либо с древнегреческим глаголом Kvarn ' наскребывать, натирать, соскребывать, сцарапывать', что отражает колючесть «шишки» артишока, 2) либо с kvojv, Kuvog 'собака' — поскольку внешние чешуи «головки» своими заостряющимися концами напоминают собачьи клыки. См. также Kvvaga (предположительно) 'шиповник', то есть экспрессивная номинация «собачье растение = колючее растение».
10 Ср.: д.-греч.акоХирод 'артишок'.
в Португалии и Испании, а также в Италии (Сардиния, Абруццо). Артишок же настоящий (колючий) — Cynara scolymus — в дикорастущем состоянии вообще неизвестен. Считается, что он выведен тысячелетия назад от своего дикого предка — кардона (Cynara cardunculus) — и высоко ценился как овощ еще в античном мире [Новак 1985: 395; Тахтаджян (ред.) 1981: 474]. Неудивительна поэтому популярность артишока на Балканах именно в Греции.
Внешнее сходство этих растений чрезвычайно велико: оба относительно колючи11, обертка зеленой «головки» словно составлена из заостряющихся чешуй; оба в процессе цветения выбрасывают цветки, очень сильно напоминающие сине-фиолетовые соцветия чертополоха (Carduus). Артишок настоящий отличается от своего дикого «собрата» кардона лишь более высоким стеблем — до 2 м высотой (у дикого артишока — максимально 1,5 м), меньшей колючестью и большим размером своих «головок», более толстыми основаниями листьев и, естественно, большей урожайностью. Оба вида артишока возделывают как овощную культуру и употребляют в пищу — собирают нераскрывшиеся корзинки-«бутоны» будущего цветка. Разница заключается в том, что у настоящего (колючего, посевного) артишока съедобными считаются основания нераскрывшихся корзинок-цветолож («шишек», «головок» артишока) вместе с утолщенными основаниями чешуй нижних рядов обертки, а у испанского (дикого) артишока — мясистые черешки прикорневых листьев.
На Балканах явно обозначаются две обширные зоны распространения двух разных номинаций для артишока, охватывающие практически все языки и диалекты полуострова. Это, во-первых, территория с лексемой *artichok, проникшей с юго-запада европейского континента, с Иберийского полуострова, и, во-вторых, — зона с лексемой *anginar, распространившейся c юго-востока, с самого юга Балканского полуострова, с территории Греции.
В основу первого наименования *artichok лег признак колючести, заостренности чешуй обертки растения. Лишь кратко упомянем три предлагавшиеся арабские этимологии данной лексемы, в трансформированном облике проникшей в разные языки Европы: 1) араб. al-khurshüf собственно 'артишок'; 2) араб. al-charsof 'колючка, щетина' [Фасмер 1964: 89]; 3) араб. ардишоки 'земляной
11 Несмотря на одно из своих названий ' артишок колючий', Cynara scolymus все же значительно уступает по этой характеристике Cynara cardunculus.
шип, колючка' [Давидов, Явашев 1939: 149]. Ср. ниже тождественные по ассоциации и близкие по внутренней форме исконные наименования артишока в: диал.алб. ferrë gomari букв.' колючка осла' [Susuri 2006: 66], диал.болг.четка ' артишок' [Давидов, Явашев 1939: 149] — метафора < ' щетка', диал. серб. питома боца ' домашняя, культивированная колючка' [СимоновиЬ 1959:157], диал.хорв. (о.Хвар) sikavac [Sugar 2008: 619— 620; Sulek 1879: 354]; см. раздел 3.1.
Арабское слово в максимальной степени фонетического приближения сохранилось в исп. alcachofa и порт. alcachofra, а далее через итальянский — articiocco, carciofo — вошло разными путями во многие европейские языки: франц. artichaut, нем.Artischocke (= Bergdistel), дат. artiskok, англ. artichoke, венг. articsôka, пол. karczoch, словен. articoka, рус. артишок [Балашев 1970: 83]. В балканском регионе отразилось в: алб. artiçok, artichoke [Lloshi 2010: 8], болг. артишок, артичок, хорв. artisoka, диал. articok, arcicok, raticok, articoka, arde-coka, ardecovka, rdecovka, articovka, arcicili [Лома (уредн.) 2003: 217; Sulek 1879: 513; Vajs 2003: 252], серб. артишока, диал. артишок, артичока, артичовка, артичок, артичак, арНок, артиНок, артиНока, артиНовка, ардечовка, ардечока, ратичок, рдечовка, вртиНок и мн. др. [СимоновиЬ 1959: 157]. Как показывает материал, сербские и хорватские слова данного корня распространены в основном на ближней к Адриатике территории западных икавских и восточногерцеговинских диалектов штокавского наречия и в чакавских и диалектах Хорватии, то есть налицо результат непосредственного контактного заимствования из венец. artichioco [Лома (уредн.) 2003: 217], как и в албанском.
В основу второго наименования *ANGINAR также положен признак колючести; см. сн. 9 о д.-греч. Kvâm 'наскребывать, натирать, соскребывать, сцарапывать' и Kvvâça предположительно ' шиповник'. Слово перешло в лат. cinara/cynara ' артишок'. Затруднительно говорить о несомненном происхождении из одного источника в отношении н.-греч. ayKivâça, Kivâpa алб. angjinare [Lloshi 2010: 5], hinarë [Cioränescu 2001: 39], hinardh [Kostallari (kryered.) 1984: 427]; арум. ang'inare, anghinare, anghi-narâ, kinarä, kinarâ, kinâri [Papahagi 1963: 109, 603; Vrabie 2000] и рум. anghinare, anghinarie, anghinä, anginä (валашские формы) [Borza 1968: 55]. Что касается новогреческих и албанских
слов, в данном случае можно рассуждать как об их древнегреческом, так и латинском происхождении12. Относительно же дакорумынских диалектов и арумынского — как о латинском наследии, так и о новогреческом влиянии. Если рассматривать диал. и устар. болг. ангинария, ингинари [Давидов, Явашев 1939:149] и тур. enginar [Мустафаев, Щербинин 1972: 27], то они, несомненно, вошли из новогреческого, в хозяйственном обиходе носителей которого растение носит традиционный и не столь экзотический характер. Непосредственно к турецкому восходят албанские диалектные формы типа engjinar, молд. anghinar и болгарские — совр. ангинар и устар. енгинар.
Помимо двух лексем *artichok и *ANGINAR, на Балканах можно выделить еще два чужеродных по происхождению слова, оказавших не меньшее влияние на местные диалекты, но на более ограниченной территории.
*CARD-(< ит. cardone, cardo 'чертополох' < лат. cardus, Carduus ' чертополох, артишок') обнаруживается в karda, kardun,gardun, гардун, карда, кардун — в штокавском наречии сербско-хорватского континуума на побережье Адриатики [Sugar 2008:194, 282; Sulek 1879: 85, 151; Vajs 2003:253].
Итальянское влияние можно усмотреть и в алб. калабр. skallier [Lloshi 2010: 300; Scutari 2005: 39] и в редкой румынской лексеме scolim [Seche, Seche 1982: 43] < ит. cardoscolimo ' артишок (дикий)' (< лат. cardus + *scolymus < OKÓkv^og предположительно ' артишок'); а также диал.рум. carciofoi [Seche, Seche 1982: 43] < ит. carciofo артишок'.
Особо следует остановиться на турецкой лексеме KENGEL (KENGER) ' артишок' [Юсипова 2005: 333], диал. CENGER [Гирфанова и др. 2015], оказавшей значительное влияние на балканскую фитонимическую лексику, однако не перенесшей к западу своего первоначального значения (см. прежде всего: арум. kingher ' колючка, терний' [Papahagi 1963: 604] и мегл.-рум.ghinghiar, ghinghir ' колючее травянистое растение', где произошло обобщение и имел место переход в ботанически аморфное понятие). В болгарском терминологичность лексемы сохранилась,
12
Алб. hinare и суффигированное hinardh могли быть заимствованы также из арумынского (типа kinara) либо из новогреческого (Kivápa).
однако слово закрепилось за иными колючими растениями: разг. болг. генгер, диал. гингер ' татарник колючий (Onopordum acan-thium)' [Давидов, Явашев 1939: 222], диал. кенкер ' колючее растение', а также в Родопах генгер ' чертополох шиповатый или мощный (Carduus acanthoides)', отсюда также диал. дженгирия, дженгериен, джен-гириен ' небесно-синий',' оранжевый'. Турецкая суффигированная форма kengerli (диал. cengerli)' артишок (Cynara scolymus); гунделия (Gundelia tournefortii)'13 дала диал. болг.жингерлия ' синяя краска'. Тур.gengerlik, диал.gengellik ' заросли чертополоха' было также заимствовано в диал. болг. генгерлик для отражения схожего понятия ' заброшенное место, обросшее густой травой' [Гирфанова и др. 2015].
Несмотря на обилие заимствованных, хотя и вполне усвоенных слов — см., в частности, собственные славянские суффиксальные образования типа диал. серб. /хорв. ardecovka (см. выше в этом разделе), диал. серб./хорв. kardun и др. (см. выше в этом разделе) — все же накопленный материал обнаруживает некоторое количество исконных в каждом из языков наименований данного растения, которые могут быть определенным образом сгруппированы по мотивационным признакам.
3.1. Колючесть чешуй головки артишока и кончиков крупных перисто-рассеченных листьев
Для отражения этого качества растения используются понятия ' колючка' и 'щетка, щетина' как совокупность колючек: алб. ferrägomari букв.' колючка осла' [Lloshi 2010: 90; Susuri 2006: 66], болг.четка (метафорический перенос с четка ' щетка'; см.выше в разделе 3), диал.хорв.sjekavac [Sugar 2008: 619-620] (метафорический перенос с ' колючка'; ср.: серб. секнути ' кольнуть, ужалить' > секало 'ножницы', секач ' зубило', секутиН ' зуб-резец' и др.), питома боца [Sugar 2008: 620] букв.' домашняя, возделываемая колючка' (< боцати ' колоть, жалить', бочка ' булавка').
3.2. Форма нераскрывшегося соцветия-«шишки»
Эта форма напоминает носителям языка круглый початок: алб. kogan i eger букв.' початок дикий' [Lloshi 2010:155], где kogan <
13 Гунделия — внешне схожее с чертополохом, татарником и проч. растение, с сильно шиповатыми листьями; головка его соцветия, в отличие от прочих названных, не лиловая, а желтоватая; кстати, на Туринской плащанице были обнаружены следы пыльцы именно гунделии. Данный факт дает основание для версии, что именно это растение служило терновым венцом Иисуса Христа.
тур. kogan ' початок, колосовидное соцветие',' сердцевина, кочерыжка'. Сюда же можно отнести и редкое албанское наименование артишока — rrekuall < префикс rre- < per- + искон. kalli ' початок' [Orel 1998: 383].
Стоит отметить также интересные параллельные албанское и сербское диалектные наименования артишока, в основе которых заложена метафора-уподобление вертикальному светильнику, факелу. Оба слова распространены в зоне непосредственных массовых албано-сербских контактов. Это диал. алб. (Косово) linardh [Krasniqi et al. 2003: 90] и диал. серб. св)етлица [СимоновиЬ 1959:157]. Албанское слово скорее всего соотносится с зафиксированным Экремом Чабеем гег. linar ' свет, источник света, светильник', что параллельно алб. калабр. l'i%ni, l'iXnar, xil'nar, а также алб.сицил. xernar, xnar [^abej 2014: 235] < н.-греч. Xvxvági, Xvxvóg ' светильник, лампада', Xvxvía ' лампа'. Суффикс -dh/-th весьма частотен при образовании отыменных имен: kepurdhe 'гриб' < *kepur, druth 'гнев' < droe, dre ' страх'.
3.3. Сходство с другими травянистыми (колючими) растениями
В сознании носителей балканских диалектов возникало сравнение артишока прежде всего с чертополохом (Carduus), а также со сходными по общему облику и по колючести бодяком (Cirsium), осотом (Sonchus), дурнишником (Xanthium) и другими сорными растениями14: алб. angjinare e rrékuallt букв.' артишок чертополоха', ar-tigok rrekuall букв.' артишок чертополох' [Krasniqi et al. 2003: 89-90] (о rrékuall см. раздел 3.2), диал. хорв.15 vrtni stricak букв.' садовый бодяк/ чертополох' (ср.: stric ' бодяк полевой (Cirsium arvense)', stricak 'чертополох колючий (Carduus acanthoides)', crvenistricak 'чертополох поникающий (Carduus nutans)'16), pitomi oset (Далмация, Босния)
14 Об обширном семантическом микрополе «Чертополох как название целой группы колючих сорняков» см.: [Колосова 2009: 234-247], где автор указывает на то, что фонетически схожие фитонимы внутри одного языка могли обозначать разные не только виды, но и целые роды колючих сорных растений.
15 Все хорватские слова здесь и ниже в данном абзаце см. по: [Sugar 2008:448, 664; Vajs 2003:252-253].
16 См. также: stric, stric, pasij stric, pesij stric [Sulek 1879: 505], nacju стриц, necju стриц, стриц, стричак [СимоновиЬ 1959: 97] — все в родовом значении Carduus.
(oset, osat ' чертополох (Carduus)'17) pitomi oslebad, pitomi osljebad ' домашний чертополох' (oslebad — букв.' ослиная колючка' < osl-' осел' + bad — общеславянский корень bod / bud / bad, отражающий понятие колючести, колкости, будь то действие, признак или предмет18); диал.серб. питома боца ' домашняя колючка, домашний дурнишник' [СимоновиЬ 1959: 157] (боца 'дурнишник (Xan-thium)', ср. также: диал. боцка, боцак, бодца 'чертополох (Carduus) [СимоновиЬ 1959: 97]).
Внешняя близость большого ряда сорных, однако красивоцве-тущих, в основном лиловым цветом, колючек, привела также к обратному явлению: в ряде говоров произошел перенос с названия артишока на другие, с точки зрения наивного носителя языка, схожие растения; см.: дивл>и артичок, что в чакавском хорватском диалекте на о. Лошинь означает неразличимые для его носителей чертополох (Onopordum Ulyricum), расторопшу пятнистую (Silybum marianum), а также более далекое от них толстянковое растение — молодило кровельное (Sempervivum tectorum) [Лома (уредн.) 2003: 217]. Сходство последнего с артишоком заключается в толстых, очень густых много-листых плотных розетках до 15 см в диаметре, напоминающих «шишку» артишока. Интересен и семантический перенос в чакав. ратиНока ' вид картофеля' [Лома (уредн.) 2003: 217] < венец. artichioco.
3.4. Уникальные модели наименования
Особняком стоят диал. серб. драгушица и диал. хорв. dragusica [СимоновиЬ 1959: 157; Sugar 2008: 168; Sulek 1879: 72]. Явная связь фитонима со славянским корнем положительной коннотации drag-не совсем понятна. Предположительно ее можно объяснить съедобностью растения.
Отдельно надо остановиться на редком македонском наименовании артишока испанского (Cynara cardunculus), указанном у Симоновича — гливар [СимоновиЬ 1959: 697]. Можно сопоставить с серб. гл>ива ' гриб, губка, трут, Agaricus19', словен.gliva
17
Не исключено, что в говоре подразумевалась эксплицитная связь с любым другим (колючим и неколючим) сорняком; ср.: лит. серб. осатка ' тимофеевка (Phleum)' — сорное злаковое растение.
18
О данном славянском корне в семантическом поле «Колючие сорняки» см. подробно: [Колосова 2009: 236].
19 Agaricus — род шампиньон семейства шампиньоновых (агариковых).
'древесная губка', чеш./словац. hliva 'пыльная губка', укр. глива 'губка, Agaricus', рус. глива 'сорт груш, бергамот', что родственно литов.gleives (мн.ч.gleivos) 'слизь', gleiveti 'покрываться слизью', латыш.glive 'цветение воды, зеленая слизь на воде', греч. укоюд [Фасмер 1964: 412] 'смола, камедь, клейкое вещество, клей'20. Весьма соблазнительно было бы усмотреть здесь в качестве результата семантического развития наложение двух понятий 'крупный плод типа груши' и 'головка (корзинка, цветоложе, «шишка») колючего растения' с последующим переносом названия на все растение, как это произошло в болг. ябълки, трънова гулия 'колючник бесстебельный (Carlina acanthifolia)' (при болг. гулия 'земляная груша'21) [Колосова 2009: 240].
Как показывает уже описанный материал, для различения (если это необходимо) двух видов артишока в стандартных языках, а также в диалектах используются атрибутивные конструкции, где обычно маркированным является обозначение Cynara cardunculus: алб. angjinare e eg'ér 'артишок дикий', kogan i eg'ér 'початок дикий', angjinare e rrékuallt, artigok rrékuall 'артишок чертополох', хорв. dovja ardecoka, divja ardecovka, divji arcicili, серб. див)а артичак, див)и арпок, doeja ардечовка, дов)а ардечока, шпанска артичока, питома боца и др.
3.5. Предварительные выводы
Итак, языки, относящиеся к балканскому ареалу, находятся на пересечении двух потоков — западного и восточного — проникновения в Европу как культуры возделывания и использования артишока, так и самих обозначающих его фитонимов. Эти потоки на Балканах (и шире — в Юго-Восточной Европе) выразились в усвоении главным образом четырех лексем: *artichok и *CARD— «пришельцев» с Апеннин, *ANGINAR — грецизма с самого юга Балканского полуострова и семантически периферийной KENGEL/KENGER.
Приходится констатировать, что способность данного растения к свертыванию молока совсем не отражена в балканской фитонимии, что может объясняться поздним усвоением данной культуры в народном быту22. Традиция использования артишока как
20 О значениях южнорус. глива как 'род груши, дули', 'бергамот; кукиш' писал и В.И.Даль [1955: 355].
21 Ср.: топинамбур (Helianthus tuberosus), солнечный корень, иерусалимский артишок и другие русские названия.
22 В вопросе о преемственности культуры артишока между Древней Грецией и современной Грецией еще предстоит разобраться. ^
коагулятора молока, сохраняющаяся, в частности, на Иберийском полуострове, не была донесена вместе с растением до Юго-Восточной Европы.
Ареал распространения собственных, незаимствованных
фитонимов для обозначения артишока среди балканских языков очень показателен. Он наглядно свидетельствует о пути проникновения данной сельхозкультуры и относительно раннем времени ее адаптации в регионе — это ближайшие к Апеннинам области Албании и территория сербско-хорватского континуума на побережье Адриатики. Среди собственных мотивационных моделей образования следует прежде всего выделить модели албанского языка, в котором (в единственном на Балканах!) на первый план выдвигается форма цветка, воспринимаемая метафорически. В зоне североалбанско-сербских контактов возникла также метафора — уподобление светильнику. Сербские, хорватские и албанские фи-тонимы объединяет в этой номинации кроме того заложенный в них признак колючести и подразумеваемое яркое сходство с другими колючими растениями, а порой и полное их неразличение.
4. Заключение
Итак, проведенный ономасиологический и этимологический анализ показал, что способность данных растений к свертыванию молока по-разному отражена в балканской фитонимии: от полного ее забвения при именовании артишока и до очень маловероятных ее отголосков в дакороманских диалектах при именовании мальвы. Ни артишок, ни мальва не воспринимаются носителями балканских языков и диалектов как молокосвертыва-ющие растения. При этом в повседневном сознании коагулирующие свойства этих растений затмеваются и замещаются иными. На первый план в большинстве случаев выдвигаются следующие мотивационные признаки: присутствие большого количества слизи (мальва — во всех южнославянских языках балканского региона), наличие съедобных сладких семян характерной формы (мальва — модель метафорического переноса (сладкое) выпеч-ное изделие круглой формы' > 'семена мальвы' > 'мальва' в румынском, сербскохорватском и турецком), колючесть и большое сходство с другими колючими растениями наподобие чертополоха (артишок — албанский, сербский, хорватский, болгарский) и т. п.
Что касается доли взаимных заимствований в формировании данных фитонимов, надо заметить следующее. В названиях Malva silvestris на Балканах обнаруживается сильная донационность греческого разных периодов его существования (^аХахп и цоХоха, кащХод и кащХа), причем в основном в западных и центральных районах полуострова (албанский, арумынский, болгарский, западные македонские говоры), что совпадает с одним из центров иррадиации так называемых «балканизмов». Очень «проницаемым» для заимствований оказалось наименование артишока (Cynara) во многих языках и диалектах Балкан. В нем, как в зеркале, видна специфическая балканская константа — противопоставление балканского востока балканскому западу [Русаков, Соболев 2008: 6]. Наблюдаются два четких направления — западное и восточное — проникновения на полуостров как культуры использования артишока, так и обозначающих его фитонимов: *artichok и *CARD — романизмов с Аппенин, *ANGINAR — грецизма с самого юга Балканского полуострова и турцизма KENGEL/KENGER. Ареал распространения исконных фитонимов для обозначения артишока среди балканских языков также очень красноречив и свидетельствует об относительно раннем времени адаптации данной культуры именно в этих областях — Албания и территория сербско-хорватского континуума на побережье Адриатики.
В заключение несколько слов о турецкой составляющей обследованного малого фрагмента фитонимической лексики Балкан. Во-первых, следует подчеркнуть незначительность этой составляющей при именовании мальвы (глубоко укоренившиеся в болгарской и македонской народной речи собственные образования от составного *canbul) и несколько большее ее влияние при именовании артишока (< kengel/kenger). Во-вторых, можно полагать, что обнаруженные турцизмы genger (cenger/kengel/ kenger), kogan и др. проникли в языки Юго-Восточной Европы из турецкой народной речи, а не из orta türkge — литературного языка средних классов, поскольку все (за исключением только одного — patlican ' баклажан') являются исконными тюркскими словами, не арабского и не персидского происхождения.
Список условных сокращений
алб. — албанский; алб.калабр. — албанский калабрийский; алб.сицил. — албанский сицилийский; англ. — английский; араб. — арабский; арбреш. — арбрешские говоры Италии; арум. — арумынский; атт. — аттический; болг. — болгарский; босн. — боснийский; венг. — венгерский; венец. — венецианский; гег. — гегский; греч. — греческий; д.-греч. — древнегреческий; дат. — датский; диал. — диалектная форма/лексема; исп. — испанский; ит. — итальянский; лат. — латинский; латыш. — латышский; лит. — литературная форма; литов. — литовский; макед. — македонский; мегл.-рум. — мегленорумынский; мн.ч. — множественное число; молд. — молдавский; н.-греч. — новогреческий; нем. — немецкий; п.-слав. — праславянский; пол. — польский; порт. — португальский; разг. — разговорная форма; рум. — румынский; рус. — русский; сев.-алб. — североалбанский; серб. — сербский; слав. — славянский; сло-вац. — словацкий; словен. — словенский; совр. — современная форма; тур. — турецкий;укр. —украинский; устар. —устаревшая лексема; франц. — французский; хорв. — хорватский; чакав. — чакавский; чеш. — чешский.
Литература
Балашев 1970 — Л. Л. Балашев (ред.). Словарь полезных растений на двадцати европейских языках. М.: Наука, 1970. БЕР 2002 — М.Рачева, Т. А. Тодоров (ред.). Български етимологичен речник. Т. VI. Пускам-Словар. София: Академично изд-во «Проф. Марин Дринов», 2002.
Гирфанова и др. 2015 — А. Х. Гирфанова, Ю.А. Лопашов, С.Петрович, Н.Л.Сухачев. Тюркизмы в языках Юго-Восточной Европы. (Опыт сводного описания историко-лексикологических и этимологических данных). Рукопись. 2015. Грошева 2011 — А. В.Грошева. Смоковница (лат. FICUS) //Индоевропейское
языкознание и классическая филологияXV, 2011. С. 112-127. Давидов, Явашев 1939 — Б. Давидов, А. Явашев. Материали за български бо-таничен речник. София: Изд-во на Българската академия на науките, 1939.
Даль 1955 — В. И.Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1 (А-З). М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1955. Набрано и напечано со второго издания (СПб. — М., 1880-1882). Домосилецкая 2016 — М. В. Домосилецкая. Заметки по балканскому гербарию: Galium verum подмаренник настоящий. В печати.
Домосилецкая и др. 1997 — М.В. Домосилецкая, А. В. Жугра, Г. П.Клепикова. Малый диалектологический атлас балканских языков: Лексическая программа. СПб.: ИЛИ РАН, 1997.
Дубровина 2010 — С.Ю.Дубровина. Зоонимные названия растений. Воловики и «воловьи травы» // Acta Lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований VI, 1, 2010. С. 62-68.
Колосова 2009 — В. Б. Колосова. Лексика и символика славянской народной ботаники. М.: Индрик, 2009.
Лома (уредн.) 2003 — А. Лома (уредн.). Етимолошки речник српског )'езика. Т. 1. Београд: Српска академий наука и уметности [Институт за српски )'език САНУ], 2003.
Мустафаев, Щербинин 1972 — Э. М-Э. Мустафаев, В. Г. Щербинин. Русско-турецкий словарь. М.: Советская энцилопедия, 1972.
Новак 1985 — Ф. А. Новак. Иллюстрированная энциклопедия растений. Прага: Артия, 1985.
Откупщиков 1988 — Ю. В. Откупщиков. Догреческий субстрат. У истоков европейской цивилизации. Л.: ЛГУ, 1988.
Пеев 1979 — К.Пеев. До)'ранскиот говор//Македонистика 2, 1979. 3-191.
Русаков, Соболев 2008 — А.Ю.Русаков, А.Н.Соболев. Субстанциально-функциональная теория балканского языкового союза и славянские языки. Доклад. XIV Международный съезд славистов (Охрид, Македония, 10-16 сентября 2008). СПб.: Наука, 2008.
СимоновиЬ 1959 — Др. СимоновиЬ. Ботанички речник. Имена билака. Београд: Издавачка установа српске Академи)'е наука, 1959.
Соболев 2003 — А. Н. Соболев. Малый диалектологический атлас балканских языков. Пробный выпуск. München: Biblion Verlag, 2003.
СофриЬ 1990 — П.СофриЬ. Главнее биле у народном верован>у код нас Срба. Београд: БИГЗ, 1990.
Тахтаджян (ред.) 1981 — А. Л. Тахтаджян (ред.). Жизнь растений. Т. V (2). М.: Просвещение, 1981.
Теплы и др. 1980 — М. Теплы, Я.Машек, Я.Гавлова. Молокосвертывающие ферменты животного и микробного происхождения. М.: Пищевая промышленность, 1980.
Фасмер 1964 — М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка. Т. I. М.: Прогресс, 1964.
Хориков, Малев 1980 — И. П.Хориков, М. Г. Малев. Новогреческо-русский словарь. М.: Русский язык, 1980.
Юсипова 2005 — Р. Р. Юсипова. Турецко-русский словарь. М.: Русский Язык Медиа, 2005.
Явашов 1905 — А. Явашов. Принос към българската народна ботаничка медицина // Сборник за народни умотворения, наука и книжнина 21, 1905. 1-62.
M. B. flомосмпецкаa
Borza 1968 — Al. Borza. DicÇionar etnobotanic. Bucureçti: Editurä Academiei, 1968.
Buturä 1979 — V. Buturä. Enciclopedie de etnobotanicä romäneascä. Bucureçti: Editurä §tiin|ificä §i enciclopedicä, 1979.
Çabej2014 — E.Çabej. Studime etimologjike në fushë të shqipes. Bleu V. Tiranë: Akademia e Shkencave e Republikës së Shqipërisë [Instituti i Gjuhësisë dhe i Letërsisë], 2014.
Chantraine 1968 — P. Chantraine. Dictionnaire étymologique de la langue grecque. Histoire des mots. Paris: Klincksieck, 1968.
Cholioltschev 1990 — Ch. Cholioltschev. Onomasiologische und derivative Struktur der Bulgarischen Phytonyme (Beitrag zu Bulgarischen volkstümlichen Phytonymie). Wien: Verein „Freunde des Hauses Wittgenstein", 1990.
Cioränescu 2001 — A. Cioränescu. Dic|:ionarul etimologic al limbii române. Bucureçti: Sœculum, 2001.
Columella 1954 — Columella. On Agriculture. Volume II. Books 5-9 [Loeb Classical Library 407]. Cambridge — MA: Harvard University Press, 1954.
Kostallari (kryered.) 1984 — A. Kostallari (kryered.). Fjalor i shqipes së sotme. Tiranë: Akademia e Shkencave e Republikës së Shqipërisë [Instituti i Gjuhësisë dhe i Letërsisë], 1984.
Krasniqi etal. 2003 — F. Krasniqi, B. Ruci, J. Vangjeli, L. Susuri, A. Mullaj, 0. Pajazitaj. Fjalor i emrave të bimëve — Dictionary of plant names. Tiranë — Prishtinë: ASHASH [Instituti i Kërkimeve Biologjike] — ASHAK [Seksioni i Shkencave të Natyrës], 2003.
Lloshi 2010 — Xh. Lloshi. Fjalor i emrave të bimëve dhe të kafshëve shqip-latinisht dhe latinisht-shqip. Tiranë: Logos-A, 2010.
Meyer-Lübke 1972 — W. Meyer-Lübke. Romanisches etymologisches Wörterbuch. Heidelberg: Universitätsverlag Carl Winter, 1972.
Orel 1998 — V. Orel. Albanian Etymological Dictionary. Leiden — Boston — Köln: Brill, 1998.
Papahagi 1963 — T. Papahagi. Dic^ionarul dialectului aromîn general §i etimologic. Bucureçti: Editurä Academiei Republicii Populare Romîne, 1963.
Scutari 2005 — P. Scutari. I nomi delle piante nella comunità albanese del Pollino lucano. Università della Calabria: Centro Editorale e Librario, 2005.
Seche, Seche 1982 — M. Seche, L. Seche. Dic|:ionarul de sinonime al limbii române. Bucureçti: Editurä Academiei Republicii Populare Romîne, 1982.
Sejdiu 1989 — Sh. Sejdiu. Çështje të onomasiologjisë fitonimike romane dhe ballkanike. Prishtinë: Rilindja, 1989.
Sugar 2008 — I. Sugar. Hrvatski biljni imenoslov. Zagreb: Matica Hrvatska, 2008.
Sulek 1879 — B. Sulek. Jugoslavenski imenikbilja. Zagreb: Dionicka tiskara, 1879.
Susuri 2006 — L. R. Susuri. Fjalor i bimëve bujqësore, pyjore dhe barojave. Prishtinë: Akademia e Shkencave dhe e Arteve e Kosovës, 2006.
Vajs 2003 — N. Vajs. Hrvatska povijesna fitonimija. Zagreb: Institut za hrvatski
jezik i jezikoslovlje, 2003. Vrabie 2000 — E. Vrabie. An English-Aromanian (Macedo-Romanian) Dictionary. Trumbull: The University of Mississippi, 2000.
