CC BY
19УДК 001
DOI 10 . 24412/2658-5960-2021-1-11-37
Николай Николаевич Крадин1
kradin@ihaefe . ru
ЗАМЕТКИ
О ПРОШЛОМ, НАСТОЯЩЕМ И БУДУЩЕМ ИНСТИТУТА
В статье рассматривается история становления и развития главного академического гуманитарного учреждения на Дальнем Востоке страны — Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. Началу работы института предшествовало создание Отдела истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока в Дальневосточном научном центре АН СССР. В 1971 г. отдел был реорганизован в институт. Показывается динамика развития ИИАЭ, его основных направлений, кадрового состава, значения в жизни региона. Эти изменения прослеживаются на фоне общеисторических процессов, событий, происходящих в российской науке, а также личных переживаний автора.
Ключевые слова: Дальний Восток России, историография, история науки.
Nikolay N. Kradin1
kradin@ihaefe . ru
NOTES ON THE PAST, PRESENT, AND FUTURE OF INSTITUTE
This article examines the history of the formation and development of the main research institute in the Russian Far East in Humanities — the Institute of History, Archeology and Ethnology of the Peoples of the Far East, FEB RAS. The establishment of the institute was preceded by the creation of the Department of History, Archaeology and Ethnography at the Far Eastern Scientific Center. In 1971, an institute was created on the foundation of this Department. The dynamics of the development of the institute, main directions, personnel scholars, and the importance of the institute in the life of the region are shown. These changes can be traced on the background of general historical processes, changes in Russian science, as well as the author's personal feelings. Keywords: Russian Far East, history, historiography, history of science.
3 1
Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток, Россия.
Ёд: Institute of History, Archaeology and Ethnology of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Ё Vladivostok, Russia.
Наш институт был создан согласно Постановлению Президиума АН СССР № 517 от 10 июня 1971 г. «Об организации Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного научного центра АН СССР». Ему предшествовал ряд решений на высшем государственном уровне, в том числе Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР № 724 от 28 августа 1969 г., решение Коллегии Госкомитета по науке и технике Совмина СССР № 10 от 12 февраля 1971 г.
Непосредственным докладчиком по вопросу был академик-секретарь Отделения истории АН СССР В.М. Хвостов. Согласно постановлению, институт должен быть организован с 1 июля 1971 г. Директором-организатором до проведения выборов был назначен член-корреспондент АН СССР А.И. Крушанов. Среди перечисленных в документе основных научных направлений нового учреждения — история советского строительства на Дальнем Востоке, вопросы заселения Дальнего Востока, изучение малочисленных народов, а также соседних зарубежных стран (Япония, Корея, Китай). К сожалению, направления были сформулированы таким образом (вероятно, они подвергались редактированию на разных этапах), что может сложиться ощущение, будто среди них не оказалось места для археологии и дореволюционной истории.
Созданию института (сокращённо — ИИАЭ) предшествовало открытие во Владивостоке научного отдела, который входил в состав Дальневосточного филиала АН СССР. Формирование отдела связано с деятельностью в регионе с 1953 г. Дальневосточной археологической экспедиции под руководством выдающегося археолога А.П. Окладникова. Понимая значимость функционирования во Владивостоке обособленного научного подразделения, он направил служебную записку в Президиум АН СССР о необходимости создания в городе организации, которая бы занималась региональной историей, археологическими раскопками и этнографией. Результатом стало Постановление Президиума АН СССР № 25 от 29 января 1954 г. «Об организации в составе Дальневосточного филиала им. В.Л. Комарова АН СССР Отдела истории и археологии». В следующем 1954 г. отдел был сформирован и в течение почти двух десятилетий активно проводил исторические исследования, готовя следующий важный шаг в жизни региональных историков (подробнее см.: [47]). ^
Отдел активно работал над поставленными задачами. Однако центральное руководство понимало необходимость создания гуманитарно- § го института на восточном форпосте страны, и уже в 1956 г. во Владиво- о стоке было проведено выездное заседание Отделения истории АН СССР § во главе с академиком-секретарём М.Н. Тихомировым. Результатом стала выработанная программа изучения истории Дальнего Востока. Сле- 2 дующее выездное заседание отделения прошло ещё в период функцио- § нирования отдела, в 1967 г. Тогда во Владивосток приехали академики ^ Е.М. Жуков, И.И. Минц, члены-корреспонденты М.П. Ким, А.П. Окладников, Ю.А. Поляков. Именно на этом мероприятии впервые публично был поставлен вопрос о создании института, а также поддержаны предложения
£
го <
ПРЕЗИДИУМ АКАДЕМИИ НАУК СОЮЗА ССР
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
г. Москва «10» июня 1971 г.
517. Об организации Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока дальневосточного научного центра АН СССР (представление Президиума Дальневосточного научного центра и Секции общественных наук)
Докладчик академик В.М. Хвостов
Президиум Академии наук СССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. В соответствии с решением Коллегии Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике от 12 февраля 1971 г. № 10 организовать с 1 июля 1971 года на базе Отдела истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного научного центра АН СССР в г. Владивостоке.
Организацию Института осуществить в пределах ассигнований и фонда заработной платы, предусмотренных для Дальневосточного научного центра.
2. Утвердить следующие основные направления научных исследований Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока:
исследование исторического опыта социалистического и коммунистического строительства на советском Дальнем Востоке;
история хозяйства, быта и культуры Дальнего Востока;
вопросы заселения Дальнего Востока и этногенеза аборигенного населения Северо-Восточной Азии;
изучение истории, быта и культуры малых народов Дальнего Востока;
изучение исторического развития зарубежных стран Дальнего Востока (Японии, Кореи и Китая).
3. Научно-методическое руководство Институтом истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока возложить на Отделение истории АН СССР.
4. Назначить члена-корреспондента АН СССР Крушанова Андрея Ивановича директором Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного научного центра АН СССР с последующим утверждением в соответствии с § 69 Устава АН СССР.
И.о. главного ученого секретаря
Президиума Академии наук СССР
член-корреспондент АН СССР / I / (Г.К. Скрябин)
Рис. 1. Постановление президиума АН СССР о создании Института истории, ^ археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВНЦ АН СССР
о возрождении в Дальневосточном государственном университете востоковедного направления и переводе дальневосточного архива из Томска в наш регион.
1 июля 1971 г. отдел был реорганизован в Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВНЦ АН СССР. В приказе № 1 от 1 июля по ИИАЭ указывалась его численность — 180 чел. Вторым приказом от того же числа и.о. зам. директора по науке назначался канд. ист. наук Ф.В. Соловьёв, а и.о. учёного секретаря — канд. ист. наук Ж.В. Андреева. Приказом № 4 от 6 июля была утверждена структура института, состоящая из 6 научных подразделений: сектора истории советского Дальнего Востока, сектора истории зарубежных стран Дальнего Востока, сектора археологии Дальнего Востока, сектора этнографии и антропологии, сектора филологии, сектора научной информации.
Хорошо понимая особое геополитическое положение региона и сложную внешнеполитическую ситуацию, А.И. Крушанов уже 23 сентября того же года подписывает приказ № 40 о создании сектора международных связей стран Тихоокеанского бассейна. Его первым руководителем стал канд. техн. наук Б.Н. Славинский. Нужно напомнить, что в тот момент резко обострились отношения с Китаем, ещё не остыли страсти после конфликта на о. Даманском.
Постепенно рос кадровый состав ИИАЭ. В первый год существования в нём работали 1 доктор наук и он же член-корреспондент АН СССР (А.И. Крушанов) и более 20 кандидатов наук. Через 10 лет (1982 г.) в институте числились 1 член-корреспондент АН СССР, 6 докторов и 37 кандидатов наук. В 1990 г. в штатном расписании были 1 академик, 7 докторов и уже 72 кандидата наук. Роль А.И. Крушанова как создателя института, привлекавшего яркие кадры, ставшие лидерами отдельных направлений, трудно переоценить. О нём уже написано много статей [11; 16; 29; 44; 46; 62 и др.]. Однако яркая, многогранная личность создателя нашего института ещё ждёт монографического воплощения.
Рис. 2. Академик А.И. Крушанов — создатель ИИАЭ
го <
£
Рис. 3. Визит А.И. Крушанова в Монголию. Около каракорумской черепахи
А.И. Крушанов, как никто другой, умел разглядеть научные и организационные способности людей и поручить им тот или иной участок ответственности. В результате сформировался коллектив талантливых лидеров, которым суждено было возглавить отдельные направления и заложить тематику, которой подразделения института занимаются и по сей день.
Среди них такие выдающиеся исследователи, как создатель школы первобытной археологии Ж.В. Андреева, основоположник средневековой археологии Э.В. Шавкунов, выдающийся этнограф Ю.А. Сем, крупный
синолог Ф.В. Соловьёв и др. Вклад данных учёных освещён в ряде публикаций коллег и учеников, знавших их по долголетней совместной работе в ИИАЭ [3; 12; 30; 48; 52; 55; 56; 57; 58 и др.]. В целом за время руководства институтом А.И. Крушановым были созданы предпосылки для написания фундаментальной истории Дальнего Востока страны, выпущены и обсуждены 12 книг макета, а также опубликованы первые два тома, по-свящённые археологии и истории региона до 1917 г. [24; 25]. Первый том был переведён на китайский язык и издан в Харбине в 1993 г.
Рис. 5. Коллектив средневековых археологов. 1978 г.
Выпускались и другие фундаментальные исследования — об истории дальневосточного крестьянства, развитии промышленности, истории рабочего класса; были опубликованы свод памятников истории, ряд коллективных работ в серии «Трудов» ИИАЭ, первые учебные пособия для школьников края, большое количество тематических сборников статей. В области этнологии вышли ставшие классическими индивидуальные и коллективные монографии о коренных малочисленных народах Дальневосточного региона. Востоковеды опубликовали в центральных издательствах серию не потерявших актуальности трудов. Была проведена ^ большая работа по изучению языков, устного творчества и национальной литературы коренных этносов Дальнего Востока, по подготовке школьных § учебников по их родным языкам. о
Археологи начали масштабные работы, которые позволили выявить | различные археологические культуры и их общности, реконструировать основные хронологические этапы исторического развития Приморья с£ и Приамурья до прихода русского населения. Одним из серьёзных дос- § тижений того времени стало открытие лаборатории естественнонауч- ^ ных методов исследования, в которой были проведены важные работы по изучению цветной и чёрной металлургии, керамического произвол- ^ ства. Нельзя не отметить и создание в институте археологического музея, рь
что дало возможность регулярно знакомить гостей и посетителей с уникальными находками археологов. К сожалению, рамки статьи не позволяют процитировать все значимые работы, опубликованные в этот период, поэтому отсылаю заинтересованных читателей к шести библиографическим указателям ИИАЭ, в которых тщательно систематизирована вся научная продукция наших сотрудников начиная с 1971 по 2015 г.
Огромное значение имел единственный на весь регион специализированный диссертационный совет. Большинство из историков Дальнего Востока защищали здесь свои кандидатские, а в постсоветский период и докторские. С момента создания института в нём было защищено 9 докторских и 123 кандидатских диссертаций. Это огромный отряд специалистов высшей квалификации, многие из которых долгие годы работали и продолжают работать на Дальнем Востоке, внося неоценимый вклад в науку, образование и просвещение.
Важную роль в развитии исторической науки региона и консолидации его научного сообщества сыграли Дальневосточные исторические чтения, которые проводились в разных городах — Благовещенске, Владивостоке, Магадане, Петропавловске-Камчатском, Южно-Сахалинске и др. Они давали возможность региональным исследователям услышать наиболее квалифицированных специалистов, работающих во Владивостоке, установить научные связи и включиться в академические научные программы. Всего было проведено 8 исторических чтений. Такое же значение для историков Владивостока имели выездные заседания Отделения истории АН СССР, которые несколько раз организовывались А.И. Круша-новым для активизации исторических исследований на Дальнем Востоке в 1956, 1967, 1971 и 1976 гг.
В 1985 г. археологи выступили с новой инициативной — проводить региональные сессии, на которых коллеги могли бы рассказывать о результатах своих раскопок, обмениваться мнениями по дискуссионным проблемам, вырабатывать программы совместных исследований. С первого года работы в институте я включился в проведение этих сессий, а затем в течение многих лет являлся одним из их организаторов. Это дало возможность познакомиться фактически со всеми археологами региона, а также ^ другими специалистами, занимающимися нашей проблематикой. Сессия археологов является сейчас старейшей постоянно действующей конфе-§ ренцией в институте, которая сохранилась до наших дней. На настоящий о момент состоялось уже 18 сессий, а следующая пройдёт в рамках юби-§ лейных X Крушановских чтений в этом году (по причине сложной эпидемиологической обстановки принято решение объединить конференции). с£ Интересно, как менялся формат публикаций материалов сессии. Сна-
| чала это были тоненькие препринты (несмотря на скромный объём, на 2 некоторые из них ссылаются до сих пор). Потом им на смену пришли сборники, которые становились всё толще и толще. Затем, когда сборники перестали считаться престижными изданиями, несколько раз не удавалось собрать полноценные доклады. Наконец, в самое последнее время,
Рис. 6. А.И. Крушанов (третий слева в первом ряду) с участниками сессии археологов. 1991 г. Слева от А.И. Крушанова Н.И. Дроздов, справа — Г.И. Медведев
в связи с переформатированием институтских «Трудов» в периодическое издание, публикация материалов сессий обрела новое дыхание.
Кроме этого, с 1991 г. стали проводиться Дальневосточные конференции молодых историков, к настоящему времени выросшие в серьёзные международные форумы. В 1991 и 1992 гг. нами были изданы ротапринт-ным способом тоненькие брошюрки двух сессий, которыми мы очень гордились. Затем с каждым разом (с 1994 г. конференция проводится раз в два года) сборники становились объёмнее. От формата тезисов перешли к публикации текстов докладов. В нулевые и десятые годы это солидные фолианты в несколько сот страниц. На эти мероприятия приезжают уже коллеги не только из региона, но и из центральных научных и образовательных учреждений страны, а также из-за рубежа. р-
Первые годы работы в ИИАЭ были для меня едва ли не самыми насыщенными на полевые исследования. В 1986 г. я уехал в поле в апреле, § а вернулся только где-то около ноябрьских праздников. Это дало возмож- о ность посмотреть самые разные районы Приморья и Приамурья и побы- г вать на многих археологических памятниках. Мы даже не задумывались тогда об объёмах средств, которые выделялись на полевые исследования с£ и командировки. В крае по всем направлениям колесили многочисленные § ГАЗ-66 с будками и символикой ДВНЦ/ДВО АН СССР на зелёных боках. т Они были закреплены за различными институтами, и, когда встречались на дорогах, водители радостно давили на клаксоны, увидев родственные ^ автомашины, а мы, если успевали, махали в прорези оконцев из будок. рь
В сравнении с нынешними временами та эпоха кажется золотым веком науки. Как аспирант я имел право на месячную командировку в Москву и Ленинград для работы в библиотеках. Историки могли собирать материалы в местных и центральных архивах. У археологов и этнологов была возможность ездить в поле. Для нынешних аспирантов и «мэнээсов» это из области околонаучной фантастики. Сейчас, если у молодого исследователя или его руководителя нет научного гранта, возможность собирать материал в поле или командировках практически отсутствует. Про аспирантскую стипендию вообще можно не упоминать. Меня (как и всех) перед зачислением в аспирантуру перевели на несколько месяцев на должность младшего научного сотрудника, чтобы повысить аспирантскую стипендию. В результате я получал 150 руб. (за вычетом налогов, кажется, 134 руб.). На эти деньги можно было уже содержать семью, не задумываться о приработках и спокойно заниматься написанием диссертации.
Летом 1991 г. в 70 лет А.И. Крушанов ушёл из жизни. Это было ровно за две недели до августовского путча и смены общественно-политического строя в стране. В общем-то он ушёл молодым для академика. В настоящее время подобный возраст считается вполне работоспособным для членов РАН и профессуры. Давно доказано, что занятие интеллектуальной деятельностью способствует увеличению продолжительности активной жизни. Напомню, что, согласно нынешним законам, 70 лет — это всего лишь предельный возраст для административных должностей директора научного института и ректора вуза. Возможно, сказались годы высоких нагрузок, в том числе военная молодость, недавняя смерть супруги, ощущение растерянности от того, что страна катится в пропасть.
Академика А.И. Крушанова до сих пор вспоминают с теплотой. В 1993 г. на здании ИИАЭ была установлена мемориальная доска. В институте имеется мемориальный кабинет, который долгое время являлся личным кабинетом Андрея Ивановича. Президиум ДВО РАН учредил премию его имени за работы в области гуманитарных наук. В память о нём с 1998 г. регулярно проводятся Крушановские чтения. Юбилейные, десятые, будут в этом году. Они приурочены не только к 100-летию выдающе-~ гося исследователя и организатора науки, но и к полувековому юбилею
созданного им института. § Институт вступал в новую эпоху с новыми надеждами и новым ди-
^ ректором. После выборов его возглавил молодой доктор наук В.Л. Ларин, е пришедший к нам с востфака Дальневосточного государственного университета. Ощущение августовской эйфории было недолгим. Нас быстро < отрезвил ледяной душ перемен: падение уровня доходов, гиперинфля-§ ция, чубайсовская приватизация и прочие «прелести» начала 90-х гг. го Я не буду описывать многочисленные сложности, которые переживал институт и все мы в это время. Кто-то ушёл за большими деньгами и про-^ пал в горниле бизнеса. Кто-то плыл по течению. Кто-то, стиснув зубы, Ё продолжал заниматься любимым делом. Подобной участи не избежал
ни один академический институт страны, ни один исследователь. Однако жанр юбилейных публикаций не предполагает обращения к негативным воспоминаниям.
Среди важных положительных изменений, пришедших вместе с наступившей эпохой, следует отметить открытие архивных фондов, ранее недоступных исследователям, внедрение в отечественную историческую науку новых методологических подходов, появление персональных компьютеров — незаменимых помощников учёных и преподавателей, а также возникновение системы финансирования научных грантов.
Сначала гранты давали зарубежные спонсоры (Сорос, Фулбрайт и др.). В 1992 г. был создан Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), а годом позже из него был выделен Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ). Это в значительной мере способствовало развитию поисковых исследований и индивидуальной научной тематики. За годы существования РГНФ поддержал более 50 тыс. проектов, провёл около 2,5 тыс. конференций, 3 тыс. экспедиций. Около 1 млн научных книг в гуманитарной области были бесплатно распределены по 200 библиотекам страны [50, с. 91—92]. Возможно, мне лично повезло, что мою самую первую заявку РФФИ/РГНФ поддержал. Это придало решимости участвовать в дальнейших конкурсах, даже несмотря на периодические отказы. Особенно важную роль в поисковых исследованиях института сыграли РГНФ и различные академические программы — Президиума РАН, профильных отделений РАН, Дальневосточного отделения РАН.
На нас, гуманитариев, обрушился шквал переводной литературы, затем мы стали ездить за границу и иметь возможность читать и копировать книги там (в мою первую поездку в Японию в 1993 г. наши коллеги подарили нам рюкзак для ксерокопий и оплатили дополнительный багаж). Позднее мы получили доступ к цифровым библиотекам зарубежных университетов и глобальным базам научных журналов. Если в советское время свежие иностранные книги можно было прочитать только в ИНИОН АН СССР, то теперь каждый мог обзавестись требуемой литературой. С течением времени, по мере цифровизации, многие обзавелись огромными цифровыми хранилищами, которые по размерам значительно превышают ~ их собственные бумажные библиотеки книг и журналов.
Первое время историки пребывали в некоторой растерянности, § не зная, как в условиях изменившейся действительности писать последующие тома «Истории Дальнего Востока». Появилась идея провести ^ конкурс по созданию новой концепции исторического процесса на Дальнем Востоке. Предполагалось, что участники предложат иные подходы < к изучению прошлого, которые можно было бы использовать при соз- § дании новых томов. В конкурсную комиссию поступили четыре работы. го Из них две касались общеметодологических вопросов истории региона в контексте различных теоретических подходов, а две затрагивали про- ^ блематику исследования отдельных исторических периодов [8; 43; 45; 49]. ё
Трудно сказать, насколько данная дискуссия повлияла на подготовку следующих томов. Однако длительное время ушло на сбор новых, ранее недоступных учёным архивных материалов и переосмысление ответственными редакторами методологии исследования. Только в 2003 г. вышел следующий том под редакцией Б.И. Мухачёва, посвящённый Революции 1917 г. и Гражданской войне [19]. Ещё годы ушли на подготовку и публикацию других томов. Завершающий из них, посвящённый тяжёлому периоду Великой Отечественной войны, вышел в прошлом году, как раз к 75-летию Великой Победы [21—23].
Общие вопросы развития института в постсоветский период рассматривались в нескольких статьях В.Л. Ларина. В этих публикациях подробно изложено его мнение как директора о роли ИИАЭ в стране и в Азиатско-Тихоокеанском регионе, а также сформулирован круг наиболее актуальных проблем, которым следовало бы уделить первоочередное внимание [33; 35; 36; 39]. К счастью, наличие этих и других подробных обзоров, посвящённых полученным результатам в рамках основных направлений деятельности института, избавляет меня от необходимости подробно останавливаться на конкретных достижениях историков, археологов, этнологов и ориенталистов института [2; 4; 5; 6; 7; 9; 10; 13; 17; 18; 27; 28; 39; 42; 53; 54; 59; 60 и др.].
Одним из важнейших следствий перемен в стране стало развитие международных контактов. Ещё в 1984 г. японские учёные из района Кансай пригласили сотрудников ИИАЭ к себе, и с тех пор сформировалась традиция устраивать научные симпозиумы поочерёдно на нашей и японской территории. В 1991 г. был открыт «закрытый порт Владивосток» — и в институт начали приезжать коллеги из-за границы. Зарубежные страны стали доступны и для наших учёных, у которых появилась возможность работать в библиотеках и научных учреждениях соседних государств, ездить на конференции, получать гранты на стажировки в ведущих зарубежных университетах и научных центрах. В 1992 г. начали работать международные археологические экспедиции с корейскими и японскими коллегами, на долгие годы обозначившие новые ориентиры и приоритеты развития региональной археологии и позволившие провести масштабные раскопки на ^ нашей территории, а затем опубликовать результаты совместных исследований. В 1994 г. была организована первая зарубежная археологическая § выставка в Саппоро, на Хоккайдо. После этого — выставки в Националь-о ном музее Республики Корея. Стали развиваться совместные экспедиции g с японскими этнологами в Приморье и Приамурье.
В начале 1990-х гг. произошло ещё несколько важных событий, сыг-с£ равших важную роль в жизни ИИАЭ. В 1992 г. был создан журнал «Россия g и АТР», который стал в определённой степени визитной карточкой инсти-2 тута. Годом позже начал работу докторский совет по трём специальностям (всеобщая и отечественная история, археология), превратившийся в центр притяжения не только для учёных Дальнего Востока, но и для исследователей из других регионов. Вслед за ним в ИИАЭ был создан совет
Рис. 7. Подписание договора о совместных раскопках с учёными из Южной Кореи. 1992 г.
по этнологии, который со временем влился в основной совет. Согласно моим подсчётам по библиографическим указателям, в институте за период с 1993 по 2014 г. было защищено 22 докторские и 139 кандидатских диссертаций, что, несомненно, свидетельствует о важной роли ИИАЭ в жизни дальневосточной науки.
Был достроен верхний этаж и фактически заново создан институтский музей археологии и этнографии. Огромную роль в его создании сыграл Ю.М. Васильев. В настоящее время музей является хранилищем уникальных археологических и этнографических коллекций, ведёт активную научную и музейную деятельность, обеспечивает организацию международных выставок. Большую и важную работу проводили и проводят учёные ИИАЭ по сохранению историко-культурного наследия, а также по вовлечению школьников и студентов в археологические раскопки.
Изменившаяся геополитическая ситуация, открытие страны и вхожде- р-ние России в Азиатско-Тихоокеанский регион потребовали определённой корректировки деятельности института. Под руководством его директо- § ра В.Л. Ларина было сформировано новое направление, которое занима- о ется изучением тенденций и прогнозированием развития международ- § ных отношений и проблем безопасности в АТР [34; 37; 38; 40; 41 и др.].
Без всякого преувеличения можно сказать, что золотой век отече- с£ ственной исторической науки пришёлся на нулевые годы. К этому време- § ни уровень благосостояния граждан значительно вырос. Историки набра- ^ ли много материалов в архивах страны. Книги стали издавать на хорошей бумаге, в твёрдых переплётах, с цветными иллюстрациями. Именно в дан- ^ ный период вышли многие важные труды сотрудников ИИАЭ. Ряд изданий рь
затем перевели на английский и восточные языки: в частности, коллективную монографию «Государство Бохай» — на китайский и корейский, а работа о лагере В. Беринга переведена и опубликована в США.
В 1998 г. был издан написанный хорошим языком, с большим числом иллюстраций учебник для школьников «История Приморья», который после этого многократно переиздавался. По нему несколько поколений учащихся познакомились с прошлым нашего края. К сожалению, в нём отсутствовали красивые цветные карты, но этот недостаток был восполнен «Атласом Приморского края», вышедшим чуть позже. С 2001 г. возобновилось издание «Трудов» института. Символично оно было начато книгой Ю.А. и Л.И. Семов «Тазы». В престижной серии BAR вышла книга И.С. Жущиховской, на федеральном уровне были изданы учебники В.А. Тураева, а в 2014 и 2015 гг. дважды опубликован учебник «Теория и методология истории», которому были посвящены две опубликованные доброжелательные рецензии.
Для меня лично это было время публикаций таких книг, как «Империя Хунну» (2001/2002 гг. и др.), «Империя Чингис-хана» (2006 г., в соавторстве с Т.Д. Скрынниковой), федерального учебника «Политическая антропология» (2001—2011 гг.), коллективной монографии «Альтернативные пути к цивилизации» (2000 г.) и её англоязычного аналога «Alternative of Social Evolution». Последняя книга стала своего рода авангардным проектом, выполненным в русле самых передовых на тот момент теоретических достижений мировой антропологии. После этого, в течение десятых годов нового тысячелетия, были реализованы другие проекты, проведены масштабные экспедиции и изданы новые работы [32].
Нельзя не согласиться с В.А. Тишковым, что жизнь россиян за девяностые и нулевые годы сильно изменилась. В наш быт постепенно и поэтапно вошли импортные цветные телевизоры, видеомагнитофоны, стиральные машины, мобильные телефоны, не говоря о фруктах и овощах, разнообразии средств гигиены, косметики, вплоть до банальной туалетной бумаги, считавшейся признаком изобилия в советское время. Автомобиль действительно из роскоши превратился в средство передвижения (владивостокцы — «патриоты» правого руля — познали это раньше ^ жителей других регионов). Многие побывали за границей, открыли для себя прелести туризма. Начало развиваться индивидуальное домострои-§ тельство. Рестораны и кафе стали доступнее, выросло качество обслужи-о вания, увеличилось число отелей и гостиниц, разнообразных гэстхаусов § и придорожных мотелей. Даже качество и количество асфальтированных дорог резко возросло, несмотря на постоянные сетования граждан g по поводу вечных проблем государства. «В России стало жить лучше, хотя S и сложнее» [51, с. 416—421, 432].
2g Постепенно научные связи и коммуникации сотрудников института
переориентировались с западного на восточное направление. Если в советское время было важно ездить в столичные центры для работы в архивах, библиотеках и установления связей в головных научных институтах
(аспирантура, докторантура, журналы), то в постсоветский период возникли новые возможности. Открылись границы и стали развиваться связи с соседними странами — Китаем, Кореей и Японией. Появились долгосрочные совместные программы археологов, этнологов, востоковедов, которые способствовали интеграции как отдельных учёных, так и целых подразделений в международное пространство. Различные соросовские и другие программы зарубежных фондов стимулировали поездки провинциальных учёных в американские и европейские университеты. Это привело, с одной стороны, к включению исследователей ИИАЭ в интернациональные региональные сети коммуникаций, а с другой — способствовало ослаблению связей с центром и другими регионами страны. ^
В этот период широко открывались гуманитарные кафедры в технических и других неклассических университетах. Увеличивалось количе- § ство бюджетных мест в вузах (в 1991 г. студентов было менее 3 млн чел., о а в конце нулевых — более 7,5 млн чел. — все эти цифры легко можно § найти через поисковые интернет-системы). Фактической причиной являлось стремление правительства снизить социальное напряжение сре- 2 ди выпускаемой из школ молодёжи в условиях отсутствия достаточно- § го количества рабочих мест. Для представителей науки следствием стало д увеличение числа преподавательских вакансий. Это дало возможность выпускникам исторических факультетов занять новые ниши на кафедрах ^ антропологии, востоковедения и культурологии, поскольку на «родных» ё
кафедрах для многих из них не нашлось места. По совместительству стали работать и сотрудники нашего института. Всё это способствовало увеличению численности сообщества историков и развитию исторических наук в стране в целом. Владивосток стал своеобразным антропологическим центром на востоке страны: в городе существовали три (!) выпускающие антропологические кафедры в трёх разных вузах.
Тем не менее уже в середине нулевых прозвучал первый звонок. Это был так называемый пилотный проект, главная идея которого состояла в том, что науке следует концентрироваться не в академических институтах, а в университетах. Профессора читают лекции, принося тем самым общественную пользу, а в свободное от основной работы время на гранты занимаются наукой, вовлекая в неё студентов. Нисколько не возражая против такой точки зрения, хочу заметить, что звонковая нагрузка у нас и на Западе очень отличается: если там профессор проводит максимум 1—2 занятия в неделю (так было в советское время в МГУ), то в России — гораздо больше.
Напомню, что, кроме того, с 1990-х гг. постепенно стали сокращаться нормы внеаудиторной нагрузки (время на зачёты и экзамены, курсовые и дипломные работы и др.). И если советский профессор с 400 часами в год (из которых примерно половина уходила на аспирантов, ещё столько же — на дипломников и курсовиков) реально читал не более курса в семестр, как и его западный собрат, то современный российский профессор почти ничем по нагрузке часто не отличается от ассистента. Он вынужден набирать горловую нагрузку в 700—900 часов, что заставляет его читать по 10 и более курсов. Невозможно быть специалистом одновременно в таком количестве дисциплин. И невозможно после всего этого заниматься наукой.
Мне кажется, наши руководители, говоря о необходимости перехода к западной модели, лукавят, поскольку имеют полное представление о состоянии дел в образовательной отрасли. Скорее всего, они следуют каким-то иным, неведомым нам соображениям. Несправедлив также упрёк в сторону академического сообщества, что основная наука делается в университетах. Что бы ни говорили представители вузовского истеб-^ лишмента, большинство самых престижных публикаций продолжает создаваться в академических институтах, несмотря на то, что численность § преподавателей вузов намного больше. Согласно статистике, даже по-о сле 2013 г. более половины публикаций в журналах из базы данных Web § of Science выходит под грифом академических институтов [14, с. 28; 15, с. 16]. Эти данные свидетельствуют, что, по указанным выше причинам, g полноценно наукой можно заниматься главным образом в НИИ, где су-g ществует возможность сконцентрироваться на получении нового знания. 2 Тем не менее пилотный проект 2006—2008 гг. привёл к двум важным
позитивным изменениям. Во-первых, была поднята заработная плата научных работников в целом. Во-вторых, система ПРНД позволила стимулировать наиболее активных исследователей. Всё это вызвало рост
публикаций и активизацию научной работы. Можно, конечно, спорить, насколько правильно оценивать позитивные изменения только по увеличению числа статей. Но когда учёным не поставлены реальные, актуальные для общества задачи (прорваться в космос, разработать вакцину, создать модель «умного города» и др.), мерилом науки будут количественные показатели. Наука стала слишком сложной и непонятной обычным людям. Учёных стало слишком много. Чиновникам трудно, а подчас и невозможно понять, чем занимаются странные «ботаники в засаленных свитерах». Поэтому постоянно встаёт вопрос, зачем кормить эту массу непонятных чудаков.
Именно отсюда идёт попытка максимально упростить и свести к цифрам отчётную документацию (для сравнения, и ректоров, и губернаторов тоже теперь оценивают по показателям). Количество статей стало в этих условиях просто идеальной формой контроля. Казалось бы: чем больше публикаций, тем лучше институт или лаборатория работают. Но тут есть много подводных камней, о которых мало кто задумывается. Поскольку от учёных требуют, чтобы число статей ежегодно увеличивалось, вряд ли кто-то будет брать на себя смелость заниматься совершенно новой темой. А это чревато серьёзными, даже катастрофическими, последствиями для развития науки.
Отдельного упоминания заслуживает система отчётности. Нам обещали, что цифровые формы упростят нашу жизнь. Однако произошло с точностью до наоборот. Учёные секретари ломают голову, как подогнать те или иные отчётные материалы под прокрустово ложе разных программ отчётности, а кадровики и бухгалтеры периодически сталкиваются с тем, что отдельные опции программы «1С» противоречат Трудовому кодексу и другим существующим законам. Об этом явлении в более широком контексте писал в своём бестселлере об истории человечества Ю. Харари [61, с. 108]. Люди часто думают, что новые изобретения сделают их жизнь легче, однако на самом деле попадают в зависимость от собственных нововведений. Так, мы надеялись, что компьютеры и цифро-визация упростят жизнь, но получили противоположный эффект. Следствием этого, в частности, стали громоздкие формы, заполняемые учёными секретарями, куда вписывается огромное количество данных: от DOI ^ и ISSN статей до СНИЛС их авторов. Ради интереса в конце календарного года я подсчитал, что если собрать все мои письма, отправленные по элек- § тронной почте (в основном они касаются работы и научной деятельности, о и большинство из них уложатся в несколько строк), то получится объём- g ная книга в 20 печ. листов (это примерно 500 машинописных страниц).
С наступлением десятых годов началось сокращение количества выпу- g скников школ, которое привело к уменьшению числа студентов и, следо- § вательно, профессорско-преподавательского состава. Вместо того чтобы g воспользоваться сложившейся ситуацией и уменьшить нагрузку на преподавателей, что дало бы им возможность активно заниматься наукой, ^ правительство решило поступить так же, как в своё время с детсадами ё
и школами. В результате был нанесён непоправимый урон системе высшего образования в стране. Пострадали многие сложившиеся научно-образовательные школы. Применительно к исторической науке это выразилось в закрытии большинства исторических факультетов, сокращении их до уровня одной — двух кафедр. В частности, в Дальневосточном федеральном округе исторический факультет остался только в Северо-Восточном федеральном университете (г. Якутск). В остальных субъектах истфаки объединили с другими факультетами. Почти везде были слиты кафедры всеобщей и отечественной истории, а в некоторых случаях — истории и других социальных и гуманитарных наук.
Всё это самым негативным образом сказалось на состоянии отечественной исторической науки. В результате институт остался фактически единственным центром изучения истории на Дальнем Востоке, что накладывает на нас дополнительные обязательства и высокую ответственность (я не беру в расчёт НИИ в Улан-Удэ и Якутске, поскольку они находятся под научно-методическим руководством СО РАН).
Осенью 2013 г. на учёных обрушилась так называемая реформа Российской академии наук. Тогдашние руководители Минобрнауки выдвинули надуманные обвинения в адрес академии и фактически ввели в заблуждение депутатов Государственной Думы [1]. В результате принятого закона № 253 Президиум РАН оказался оторванным от академических институтов, переданных под руководство новой созданной организации — ФАНО. Академии была вменена в обязанность научная экспертиза оценки деятельности различных организаций, занимающихся наукой, а также научных проектов. Историкам науки ещё предстоит оценить губительные последствия этого нововведения. Но уже сейчас можно констатировать, что большинство преобразований не имели положительного эффекта. Была разрушена сложившаяся система принятия решений, что должно иметь негативные последствия для функционирования научных институтов в долгосрочной перспективе. Начала внедряться система формальной оценки научных организаций без качественной экспертизы. Следствием этого стало разделение институтов на три категории, а затем, в ряде случаев, реструктуризация, механическое объединение небольших ^ организаций (преимущественно сельскохозяйственного профиля).
Несколько позднее были закрыты РГНФ и программы Президиума § РАН, фактически сократилось финансирование по РФФИ, что резко уда-о рило по институтам, поскольку в условиях хронического недофинансиро-§ вания средства фондов и программы РАН имели большое значение для собственно научных исследований — командировок, экспедиций, экспери-с£ ментов и опытов. Не секрет, что основная часть бюджета НИИ идёт на за-| работную плату, коммунальные, почтовые и иные расходы. Самая послед-2 няя новость — это решение правительства о присоединении РФФИ к РНФ.
Примерно параллельно с вышеупомянутыми преобразованиями были ужесточены требования к диссертационным советам, и ИИАЭ лишился своего совета, который работал с 1971 г. (!), был долгое время
единственным в регионе и однозначно являлся наиболее авторитетным. Совет закрыли исключительно по технической причине: новые правила разрешали иметь только три специальности, тогда как институт, в силу своей комплексности, функционировал по четырём (всеобщая и отечественная история, археология и этнография). Это стало огромной потерей не только для нашей научной организации, но для всего Дальневосточного региона. Не так давно ошибочность преобразований фактически была признана официально. В интервью «Российской газете» от 26 октября 2020 г. председатель ВАКа В.М. Филиппов заявил: «Да, требования к количественному составу решено снизить. Это сделано в интересах научного сообщества, научных школ — главным образом, для Сибири, Дальнего Востока, других регионов России, где не всегда можно набрать 19 докторов наук, чтобы сформировать один диссертационный совет... сейчас, когда будет требование по количественному составу 11 человек — это более гибкая система». Как будто это не было очевидно сразу. Кто бы ещё ответил за все сделанные ошибки, губительные для науки.
В целом академическое сообщество негативно восприняло преобразования, о чём свидетельствуют проведённые социологические опросы [26]. В конечном счёте российская наука оказалась откинутой назад. Согласно аналитическому докладу РАН, внутренние затраты на науку составляют чуть более 1% ВВП, что намного ниже, чем в странах с развитой наукой. А если учесть, что ВВП России гораздо меньше, чем, например, у США и Китая, ситуация выглядит ещё более удручающей. В настоящее время расходы на одного учёного в РФ ниже, чем даже в Аргентине. После всякого рода оптимизаций по количеству исследователей на душу населения мы сильно отстали от многих стран. Всё это привело к тому, что престиж учёного и профессора вуза сильно упал. Молодёжь не стремится идти в науку [15, с. 5, 11, 12, 21].
Ещё одним важным изменением стала категоризация научных институтов — разделение всех организаций трёх академий, которые были переданы в ФАНО, на три лиги, исходя из показателей за трёхлетний период (2013—2015). Показателей было много, но главным считалось количество статей в WoS. Не берусь судить, насколько корректно оценивать задним числом российские гуманитарные институты по числу статей в ее- ^ тественно-научной, по сути, базе журналов (наверное, так же примерно можно сравнивать команды футболистов этого сезона по результатам § сдачи ими нормативов ГТО три года назад). Так или иначе, по предвари- о тельным оценкам наш институт попал в низшую — третью — категорию. §
Основная причина заключалась в том, что на этапе подготовки документов не было уделено должного внимания работе с eLIBRARY.RU и WoS. 2 В результате существенно «просели» данные по публикациям за три оце- § ниваемых года. Как назло, всё это шло параллельно с закрытием диссер- д тационного совета, переформатированием аспирантуры в третью образовательную ступень и, как следствие, получением нулевых показателей по ^ защищённости. Неприятная новость совпала с изменениями в институте. ё
В самом конце уходящего 2017 г. было получено известие о назначении меня врио директора. К счастью, нам удалось найти правильные аргументы и убедить членов ведомственной комиссии ФАНО России по оценке и мониторингу результативности деятельности научных организаций и её председателя академика В.А. Рубакова, что реальная значимость нашего института для страны и для региона гораздо выше, чем формальные трёхлетние показатели пятилетней давности. В результате институт был причислен ко второй категории.
Справедливости ради необходимо отметить, что из региональных НИИ историко-филологического отделения РАН в первую категорию вошли только выдающийся Институт археологии и этнографии СО РАН и Институт истории и археологии УрО РАН. В качестве грустного курьёза следует указать, что, со слов академика Б.С. Кашина из его интервью «Советской России» от 6 февраля 2021 г., накануне Дня науки, чуть было не «вылетел» во вторую категорию из-за недостаточной публикационной активности знаменитый новосибирский НИИ «Вектор» — тот самый институт, который создал эффективную вакцину против СОУЮ-19.
Борьба за перевод во вторую категорию стала первым шагом новой администрации. Три последующих года пролетели как один день. Оценивая предварительные итоги проделанной работы, следует отметить, что за этот период общими усилиями институт фактически завершил грандиозный проект «Истории Дальнего Востока СССР/России», начатый ещё при А.И. Крушанове [20; 21; 23]. Особенно отрадно, что в год Великой Победы вышел том, посвящённый истории Дальнего Востока в 1941—1945 гг. К сожалению, эпидемиологическая ситуация не дала возможность провести его достойную презентацию. Мероприятие было осуществлено в онлайн-режиме. Его запись можно увидеть на сайте института [63].
Но даже несмотря на отсутствие живого, реального обсуждения, данное событие нашло живой отклик у коллег, читателей и просто любителей истории. Ролик и посты в «Фейсбуке» о презентации книги просмотрели гораздо больше людей, чем их смог бы вместить конференц-зал ИИАЭ. Помимо этого, много откликов поступило от коллег и от официальных организаций. Данную информацию также можно найти на сайте института. ^ В 2018—2020 гг. вышли и другие важные работы, среди которых очередной труд этнографической серии, завершилась подготовка томов § «Истории Северо-Восточного Китая». Были созданы два новых периоди-о ческих издания: археологический журнал «Мультидисциплинарные ис-§ следования в археологии» и переформатированные из ежегодника «Труды Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН» (каждый из с£ четырёх ежегодных выпусков охватывает одно из основных направлений | деятельности ИИАЭ). Выполнены затратные работы по наполнению све-2 дений обо всех публикациях сотрудников института в eLIBRARY.RU за долгие годы. В результате по общему валу статей в РИНЦ ИИАЭ поднялся ся с нижних позиций на первое место среди академических институтов ДВО РАН, хотя по числу цитирований его позиции несколько ниже. Сейчас
стоит задача по увеличению статей в престижных базах — WoS, Scopus, RSCI, — по обеспечению кумулятивного роста цитирований в высокорейтинговых изданиях, что будет свидетельствовать о высоком научном авторитете и признании сотрудников института в мировом и российском научном сообществе. Как ни относиться к наукометрии, сами учёные отмечают, что уровень цитируемое™ в международных базах данных является самым значимым показателем развития науки в стране [26, с. 104]. Это важная, но непростая задача. Её выполнение зависит как от персональной квалификации исследователей, так и от востребованности их тематики в академическом пространстве, вхождения учёных в сети региональных, российских и зарубежных научных коммуникаций.
К сожалению, по объективным причинам оказались разорванными связи между исследователями и преподавателями различных краёв и областей Дальневосточного региона. Мы стараемся сделать всё возможное, чтобы их возобновить и упрочить. Отчасти этому способствовало создание во Владивостоке в июне 2016 г. регионального отделения Российского исторического общества [31]. После этого открылись отделения в Благовещенске (2017 г.), Хабаровске (2019 г.) и в Восточной Сибири — в Иркутске (2019 г.). Идёт работа по формированию отделений в других субъектах ДФО. Начат совместный масштабный проект, приуроченный к 100-летию завершения Гражданской войны и интервенции на Дальнем
Востоке. В феврале 2020 г. в Иркутске, спустя 100 лет после трагической гибели адмирала А.В. Колчака, прошла научная конференция. Затем эстафету приняла Чита. К сожалению, из-за эпидемии ШУГО-19 не удалось собраться в столице Дальневосточной республики для проведения конференции, посвященной 100-летию создания ДВР. Однако современные средства коммуникации позволили заслушать доклады и провести дискуссии в виртуальном формате. В Забайкальском краеведческом музее была открыта специальная выставка на данную тему.
В 2021 г. планируется продолжить встречи в Благовещенске. На повестке дня — история российской эмиграции в Китае. Далее запланированы мероприятия в Хабаровске и в легендарной Волочаевке (февраль 2022 г.). Завершающая конференция начнётся во Владивостоке 25 октября 2022 г. В целях координации исторических исследований и развития сети научных коммуникаций планируется провести в 2021 г. X Крушановские чтения, приуроченные к 100-летию А.И. Крушанова и к 50-летию ИИАЭ, а также возродить Дальневосточные исторические чтения.
В настоящее время наш институт является крупнейшим на Дальнем Востоке центром в области гуманитарных наук (о значимости гуманитарного знания для общества см.: [50]). В ИИАЭ работают 2 члена РАН, 20 докторов и 52 кандидата наук. Это мощный научный потенциал. В числе других первоочередных целей работы — воссоздание в институте диссертационного совета, продвижение наших журналов в высокорейтинговые базы данных, издание «Археологии Дальнего Востока России», написание однотомного «краткого курса» истории Дальневосточного региона и издание его на русском и английском языках.
Несмотря на то, что наш институт хорошо знают в Азиатско-Тихоокеанском регионе, нам нужны крупные обобщающие публикации на английском языке, которые стали бы известны в мировой науке. К глубокому сожалению, когда речь заходит о необходимости поставить ссылку в публикации на англоязычную работу о Дальнем Востоке, более вероятно, что сошлются на монографию Дж. Стефана, но не на семитомную фундаментальную историю Дальнего Востока, основанную на огромном базисе археологических, архивных и этнографических источников. ^ Среди относительно новых важных подходов, которые требуется
разрабатывать на дальневосточном материале, — глобальная история § (биг-хистори), тендерная проблематика, экологическая история, исто-о рия повседневности и микроистория, историческая память и др. Что-то § уже исследуется, но многое ещё предстоит сделать. У нас славная история, серьёзные заслуги, хороший потенциал. Постоянные переструктури-с£ зации научной отрасли сильно мешают её нормальному функциониро-| ванию. Хотелось бы большей стабильности, увеличения финансирования д; и определённости. Будем надеяться, что прошедшие полвека существования и развития института — это только первый этап жизни достойного флагмана региональной гуманитарной науки на дальневосточных рубежах нашей страны.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аллахвердян А.Г. Ловкость руки —и никакой Академии // Независимая газета. 8 сентября 2020.
2. Аргудяева Ю.В., Березницкий С.В., Старцев А.Ф. Дальневосточная академическая этнография: лидирующее положение в регионе // Россия и АТР. 2006. № 2. С. 73-86.
3. Артемьева Н.Г. Школа Э.В. Шавкунова есть // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 20-23.
4. Белоглазов Г.П. История и современность: Изучение Китая — актуальная задача // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 75-82.
5. Белоглазов Г.П., Кожевников В.В. Изучение Китая и Японии: Результаты научных поисков // Россия и АТР. 2006. № 2. С. 87-102.
6. Ващук А.С. Актуальные проблемы изучения социальной истории // Россия и АТР. 2006. № 2. С. 22-40.
7. Ващук А.С. Главные задачи историков: Направления и результаты исследований отечественной истории // Россия и АТР. 1996. № 2. С. 16-25.
8. Ващук А.С. Двумя методами: Изучать прошлое —цивилизационным и форма-ционным // Россия и АТР. 1995. № 2. С. 6-12.
9. Ващук А.С. История Дальнего Востока в советский период: концепции 60-90-х годов // Вестник ДВО РАН. 1996. № 2. С. 12-23.
10. Ващук А.С. Научные поиски и достижения: аналитико-библиографический обзор // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 68-88.
11. Галлямова Л.И. Академик А.И. Крушанов: учитель, учёный, организатор науки // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 11-19.
12. Галлямова Л.И. Историк, профессор, человек необычной судьбы // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 37-42.
13. Галлямова Л.И. Российский Дальний Восток в контексте новейшей отечественной историографии: картина последних лет // Россия и АТР. 2006. № 2. С. 103-133.
14. Доклад о состоянии фундаментальных наук в Российской Федерации в 2017 году. М.: РАН, 2018. 191 с.
15. Доклад Президенту Российской Федерации и в Правительство Российской Федерации «О состоянии фундаментальной науки в Российской Федерации». М.: РАН, 2016. 49 с.
16. Ермакова Э.В. Мы называли его Учитель // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 27-29.
17. Ивлиев А.Л. Весомый вклад: археологические исследования // Россия и АТР. 1996. № 2. С. 25-31.
18. Ивлиев А.Л., Клюев H.A. Вглядываясь в прошлое: итоги и перспективы археологических изысканий // Россия и АТР. 2006. № 2. С. 41-72. ^
19. История Дальнего Востока России. Т. 3. Кн. 1. Дальний Восток России в период z Революций 1917 г. и Гражданской войны. Владивосток: Дальнаука, 2003. 632 с. ¡^
20. История Дальнего Востока России. Т. 3. Кн. 2. Дальний Восток России в эпоху со- S ветской модернизации: 1922 — начало 1941 года. Владивосток: Дальнаука, 2018. ^ 656 с. §
21. История Дальнего Востока России. Т. 3. Кн. 3. Дальний восток СССР: 1941-1945 гг. Владивосток: Дальнаука, 2020. 944 с. <
22. История Дальнего Востока России. Т. 3. Кн. 4. Мир после войны: дальневосточ- о ное общество в 1945—1950-е гг. Владивосток: Дальнаука, 2009. 696 с. ^
23. История Дальнего Востока России. Т. 3. Кн. 5. Общество и власть на Российском g Дальнем Востоке в 1960-1991 гг. Владивосток: Дальнаука, 2018. 904 с.
24. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в.— EJ февраль 1917 г.). М.: Наука, 1991. Т. 2. 471 с. £
25. История Дальнего Востока СССР с древнейших времён до XVII века. М.: Наука, 1989. Т. 1. 376 с.
26. Итоги и перспективы преобразований в российской науке. Результаты опроса академиков, членов-корреспондентов и профессоров РАН // В мире науки. 11 ноября 2019. С. 80-104.
27. Клюев H.A. Научный поиск продолжается: Об археологах и археологии // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 48-60.
28. Кожевников В.В. Перспективы есть: Японоведение в институте // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 83-89.
29. Колесников H.H. Учёный с большой буквы // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 30-34.
30. Кочешков Н.В. Основатель дальневосточной этнографической школы: К 75-летию Ю.А. Сема // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 110-115.
31. Крадин H.H. В центре внимания —историческое просветительство // Воронцово поле. 2019. № 3. С. 32-33.
32. Крадин H.H. Кочевники и всемирная история. СПб.: Издательство Олега Абыш-ко, 2020. 416 с.
33. Ларин В.Л. В будущее - с надеждой // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 5-15.
34. Ларин В.Л. В тени проснувшегося дракона: российско-китайские отношения на рубеже XX—XXI веков. Владивосток: Дальнаука, 2006. 424 с.
35. Ларин В.Л. Институту истории - 25 лет // Россия и АТР. 1996. № 2. С. 5-9.
36. Ларин В.Л. Институту истории, археологи и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН - 25 лет // Вестник ДВО РАН. 1996. № 2. С. 7-11.
37. Ларин В.Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: Проблемы регионального взаимодействия. Владивосток: Дальнаука, 1998. 284 с.
38. Ларин В.Л. Поиски своего лица: востоковедение // Россия и АТР. 1996. № 2. С. 38-43.
39. Ларин В.Л. Размышления директора об институте, исторической науке, прошлом и будущем Российского Дальнего Востока // Вестник ДВО РАН. 2001. № 3. С. 10-16.
40. Ларин В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях (80-е годы XX - начало XXI в.). М.: Восток - Запад, 2005. 390 с.
41. Ларин В.Л., Ларина Л.Л. Окружающий мир глазами дальневосточников: эволюция взглядов и представлений на рубеже XX—XXI веков. Владивосток: Дальнаука, 2011. 312 с.
42. Лихарев Д.В. Исследования на Дальнем Востоке в конце XX - начале XXI в. // Россия и АТР. 2006. № 2. С. 6-21.
43. Мандрик А.Т. На марксистских догмах // Россия и АТР. 1995. № 2. С. 27-31.
44. Мандрик А.Т. Формирование исторической науки на Дальнем Востоке.
~ К 80-летию академика А.И. Крушанова // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 16-26.
z 45. Мухачёв Б.И. «Белые пятна» Красного Октября // Россия и АТР. 1995. № 2. С. 21-26.
¡^ 46. Мухачёв Б.И. Неординарная личность - А.И. Крушанов // Россия и АТР. 2006.
S № 2. С. 144-150.
g 47. Осипов Ю.Н. 60-летие Отдела истории и археологии ДВФ им. В.Л.Комарова
§ АН СССР // Россия и АТР. 2014. № 2. С. 212-220.
48. Романова Г.Н. Роль Ф.В. Соловьёва в становлении востоковедения в академичес-
< кой системе Дальнего Востока // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 43-45.
49. Рябченко Н.П. Россия, Дальний Восток и «социализм» // Россия и АТР. 1995. № 2.
^ С. 12-20.
го
g 50. Тишков В.А. Гуманитарная наука в России //Труды отделения историко-филологических наук. 2018. М., 2019. С. 89-102.
EJ 51. Тишков В.А. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антро-
£ пологии. М.: Наука, 2003. 544 с.
52. Тураев В.А. Исследователи истории своего народа // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 29-36.
53. Тураев В.А. От «живой старины» к «живой действительности»: этнографические исследования // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 61-74.
54. Тураев В.А., Фетисова Л.Е., Старцев А.Ф. Историко-этнографические и филологические исследования // Вестник ДВО РАН. 1996. № 2. С. 24—32.
55. Усов A.B. Научная деятельность профессора А.П. Деревянко // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 60—64.
56. Фетисова Л.Е. Его считали главным монголоведом страны // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 48—50.
57. Фетисова Л.Е. «Сквозь призму культуры» // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 65—67.
58. Фетисова Л.Е. Создатели академической школы североведения // Россия и АТР. 2011. № 2. С. 24—28.
59. Фетисова Л.Е. Филологические исследования института // Россия и АТР. 2006. № 2. С. 134—143.
60. Фетисова Л.Е., Старцев А.Ф., Тураев В.А. В ритме времени: Этнологические и филологические исследования // Россия и АТР. 1996. № 2. С. 32—38.
61. Харари Ю.Н. Sapiens: Краткая история человечества. М.: Синдбад, 2019. 512 с.
62. Шавкунов Э.В. Как создавался наш институт // Россия и АТР. 2001. № 2. С. 96—99.
63. Юбилею Великой Победы посвящается... URL: http://ihaefe.org/news/8403 (дата обращения: 15.09.2020).
REFERENCES
1. Allakhverdyan A.G. Lovkost' ruki i nikakoy Akademii [Sleight of Hand and no of Academy]. Nezavisimaia gazeta, Septemper 8, 2020. (In Russ.)
2. Argudyaeva Yu.V., Bereznitskiy S.V., Startsev A.F. Dal'nevostochnaya akademicheskaya etnografiya: lidiruyushchee polozhenie v regione [Far Eastern Academic Ethnography: a Leading Position in the Region]. Rossiya i ATR, 2006, no. 2, pp. 73—86. (In Russ.)
3. Artem'eva N.G. Shkola E.V. Shavkunova est' [The School of E.V. Shavkunov is]. Rossiya i ATR, 2011, no. 2, pp. 20—23. (In Russ.)
4. Beloglazov G.P. Istoriya i sovremennost': Izuchenie Kitaya — aktual'naya zadacha [History and Present: The Study of China is a Actual Task]. Rossiya i ATR, 2001, no. 2, pp. 75—82. (In Russ.)
5. Beloglazov G.P., Kozhevnikov V.V. Izuchenie Kitaya i Yaponii: Rezul'taty nauchnykh poiskov [Exploring China and Japan: Results of Scientific Research]. Rossiya i ATR, 2006, no. 2, pp. 87—102. (In Russ.)
6. Vashchuk A.S. Aktual'nye problemy izucheniya sotsial'noy istorii [Actual Problems ^ of Social History Studying]. Rossiya i ATR, 2006, no. 2, pp. 22—40. (In Russ.) =1
7. Vashchuk A.S. Glavnye zadachi istorikov: Napravleniya i rezul'taty issledovaniy ^ otechestvennoy istorii [The Main Tasks of Historians: Directions and Results of Re- S search In Russian History]. Rossiya i ATR, 1996, no. 2, pp. 16—25. (In Russ.) g
8. Vashchuk A.S. Dvumya metodami: Izuchat' proshloe — tsivilizatsionnym i forma- § tsionnym [Two Methods: Study the Past — Civilizational and Socio-Economical Formations]. Rossiya i ATR, 1995, no. 2, pp. 6—12. (In Russ.) <
9. Vashchuk A.S. Istoriya Dal'nego Vostoka v sovetskiy period: kontseptsii 60—90-kh o godov [History of the Far East During the Soviet period: Concepts of the 60s — 90s]. Vestnik DVO RAN, 1996, no. 2, pp. 12—23. (In Russ.) <
10. Vashchuk A.S. Nauchnye poiski i dostizeniya: analitiko-bibliograficheskiy obzor
[Scientific Searches and Achievements: Analytical and Bibliographic review]. Ros- EJ siya i ATR, 2011, no. 2, pp. 68—88. (In Russ.) £
11. Gallyamova L.I. Akademik A.I. Krushanov: uchitel', uchenyy, organizator nauki [Member of Academy A.I. Krushanov: Teacher, Scholar, Organizer of Science]. Rossiya i ATR, 2011, no. 2, pp. 11-19. (In Russ.)
12. Gallyamova L.I. Istorik, professor, chelovek neobychnoy sud'by [Historian, Professor, a Man of an Unusual Fate]. Rossiya i ATR, 2011, no. 2, pp. 37-42. (In Russ.)
13. Gallyamova L.I. Rossiyskiy Dal'niy Vostok v kontekste noveyshey otechestvennoy istoriografii: kartina poslednikh let [Russian Far East in the Context of the Latest Russian Historiography: a Picture of Recent Years]. Rossiya i ATR, 2006, no. 2, pp. 103-133. (In Russ.)
14. Doklad o sostoianii fundamentalnykh nauk v Rossiyskoy Federatsii v 2017 godu [Report on the State of Fundamental Sciences in the Russian Federation in 2017]. Moscow, Russian Academy of Sciences Publ., 2018, 191 p. (In Russ.)
15. Doklad Prezidentu Rossiyskoy Federatsii i v Pravitelstvo Rossiiskoy Federatsii "O sostoianii fundamentalnykh nauk v Rossiiskoy Federatsii" [Report to the President of the Russian Federation and the Government of the Russian Federation "On the state of fundamental sciences in the Russian Federation"]. Moscow, Russian Academy of Sciences Publ., 2016, 49 p. (In Russ.)
16. Ermakova E.V. My nazyvali ego Uchitel' [We Called him Teacher]. Rossiya i ATR, 2001, no. 2, pp. 27-29. (In Russ.)
17. Ivliev A.L. Vesomyy vklad: arkheologicheskie issledovaniya [Significant Contribution: Archaeological Research]. Rossiya i ATR, 1996, no. 2, pp. 25—31. (In Russ.)
18. Ivliev A.L., Klyuev N.A. Vglyadyvayas' v proshloe: itogi i perspektivy arkheologi-cheskikh izyskaniy [Looking into the Past: Results and Prospects of Archaeological Research]. Rossiya i ATR, 2006, no. 2, pp. 41-72. (In Russ.)
19. Istoriya Dalnego Vostoka Rossii. T. 3. Kn. 1. Dal'niy Vostok Rossii v period Revo-lutsiy 1917 g. i Grazdanskoy voiny [History of the Russian Far East. Vol. 3. Book 1. The Far East of Russia during the Revolutions of 1917 and the Civil War]. Vladivostok, Dal'nauka Publ., 2003, 632 p. (In Russ.)
20. Istoriya Dal'nego Vostoka Rossii. T. 3. Kn. 2. Dal'niy Vostok Rossii v epokhu sovetskoy modernizatsii: 1922 — nachalo 1941 goda [History of the Russian Far East. Vol. 3. Book 2. Russian Far East in the Era of Soviet Modernization: 1922 - early 1941]. Vladivostok, Dal'nauka Publ., 2018, 656 p. (In Russ.)
21. Istoriya Dal'nego Vostoka Rossii. T. 3. Kn. 3. Dal'niy Vostok SSSR: 1941—1945 gg. [History of the Russian Far East. Vol. 3. Book 3. The Far East of the USSR: 1941-1945]. Vladivostok, Dal'nauka Publ., 2020, 944 p. (In Russ.)
22. Istoriya Dal'nego Vostoka Rossii. T. 3. Kn. 4. Mir posle voiny: dal'nevostochnoe ob-shchestvo v 1945—1950-e gg. [History of the Russian Far East. Vol. 3. Book 4. The Peace after the War: Far Eastern Society in the 1945—1950s]. Vladivostok,
— Dal'nauka Publ., 2009, 696 p. (In Russ.)
z 23. Istoriya Dal'nego Vostoka Rossii. T. 3. Kn. 5. Obshchestvo i vlast' na Rossiyskom Dal'nem Vostoke v 1960—1991 gg. [History of the Russian Far East. T. 3. Book 5. SoS ciety and Government in the Russian Far East in 1960-1991]. Vladivostok, Dal'nauka ° Publ., 2018, 904 p. (In Russ.)
§ 24. Istoriya Dal'nego Vostoka SSSR v epokhu feodalizma i kapitalizma (XVII v. — fevral' 1917 g.). T. 2 [History of the Far East of the USSR in the Era of Feudalism and Capi-< talism (17th Century - February 1917). Vol. 2]. Moscow, Nauka Publ., 1991, 471 p.
o (In Russ.)
^ 25. Istoriya Dal'nego Vostoka SSSR s drevneishikh vremen do XVII veka. T. 1 [History g of the Far East of the USSR from Ancient Times to the 17th Century. Vol. 1]. Moscow,
Nauka Publ., 1989, 376 p. (In Russ.) gj 26. Itogi i perspektivy preobrazovaniy v rossiyskoy nauke. Rezul'taty oprosa aka-í^ demikov, chlenov-korrespondentov i professorov RAN [Results and Prospects
of Transformations in Russian Science. Results of a Survey of the Members, Corresponding Members, and Professors of the Russian Academy of Sciences]. V mire nauki, November 11, 2019, pp. 80-104. (In Russ.)
27. Klyuev N.A. Nauchnyy poisk prodolzhaetsya: Ob arkheologakh i arkheologii [The Scientific Search Continues: On Archaeologists and Archeology]. Rossiya i ATR, 2001, no. 2, pp. 48-60. (In Russ.)
28. Kozhevnikov V.V. Perspektivy est': Yaponovedenie v institute [Prospects are: Japanese Studies at the Institute]. Rossiya i ATR, 2001, no. 2, pp. 83—89. (In Russ.)
29. Kolesnikov N.I. Uchenyy s bol'shoy bukvy [Scientist with a Capital Letter]. Rossiya i ATR, 2001, no. 2, pp. 30—34. (In Russ.)
30. Kocheshkov N.V. Osnovatel' dal'nevostochnoy etnograficheskoy shkoly: K 75-letiiu Yu.A. Sema [Founder of the Far Eastern Ethnographic School: To the 75th Anniversary of Yu.A. Sem]. Rossiya i ATR, 2001, no. 2, pp. 110—115. (In Russ.)
31. Kradin N.N. V tsentre vnimaniya — istoricheskoe prosvetitel'stvo [The Focus is on Historical Enlightenment]. Vorontsovo pole, 2019, no. 3, pp. 32—33. (In Russ.)
32. Kradin N.N. Kochevnikii vsemirnaya istoriya [Nomads and the World History]. Sankt-Petersburg, Oleg Abyshko Publ. House, 2020, 416 p. (In Russ.)
33. Larin V.L. V budushchee — s nadezhdoy [To the Future — with Hope]. Rossiya i ATR, 2001, no. 2, pp. 5—15. (In Russ.)
34. Larin V.L. V teni prosnuvshegosya drakona: rossiysko-kitayskie otnosheniya na ru-bezhe XX—XXI vekov [In the Shadow of the Awakened Dragon: Russian-Chinese Relations at the Turn of the 20th — 21st Centuries]. Vladivostok, Dal'nauka Publ., 2006, 424 p. (In Russ.)
35. Larin V.L. Institutu istorii — 25 let [Institute of History — 25 years]. Rossiya i ATR, 1996, no. 2, pp. 5—9. (In Russ.)
36. Larin V.L. Institutu istorii, arkheologii i etnografii narodov Dal'nego Vostoka DVO RAN — 25 let [The Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, is 25 Years Old]. Vestnik DVO RAN, 1996, no. 2, pp. 7—11. (In Russ.)
37. Larin V.L. Kitay i Dal'niy Vostok Rossii v pervoy polovine 90-kh: Problemy regional'nogo vzaimodeistviya [China and the Russian Far East in the First Half of the 90s: Problems of Regional Cooperation]. Vladivostok, Dal'nauka Publ., 1998, 284 p. (In Russ.)
38. Larin V.L. Poiski svoego litsa: vostokovedenie [Finding Your Face: Oriental Studies]. Rossiya i ATR, 1996, no. 2, pp. 38—43. (In Russ.)
39. Larin V.L. Razmyshleniya direktora ob institute, istoricheskoy nauke, proshlom i bu-dushchem Rossiyskogo Dal'nego Vostoka [Reflections of the Director about the Institute, Historical Research, Past and Future of the Russian Far East]. Vestnik DVO RAN, 2001, no. 3, pp. 10—16. (In Russ.)
40. Larin V.L. Rossiysko-kitayskie otnosheniya v regional'nykh izmereniyakh (80-e gody ^ XX — nachalo XXI v.) [Russian—Chinese relations in regional dimensions (80s of 20th — z early 21st Century)]. Moscow, East — West Publ., 2005, 390 p. (In Russ.) -
41. Larin V.L., Larina L.L. Okruzhaiushchiy mir glazami dal'nevostochnikov: evolu- S tsiya vzglyadov i predstavleniy na rubezhe XX—XXI vekov [Russian Far East view g to the Around World: the Evolution of Views and Perceptions at the Turn of the 20th — § 21st centuries]. Vladivostok, Dal'nauka Publ., 2011, 312 p. (In Russ.)
42. Likharev D.V. Issledovaniya na Dal'nem Vostoke v kontse XX — nachale XXI v. [Re- < search in the Far East in the Late XX — Early XXI Century]. Rossiya iATR, 2006, no. 2,
pp. 6—21. (In Russ.) ^
43. Mandrik A.T. Na marksistskikh dogmakh [On Marxist Dogmas]. Rossiya i ATR, 1995, g no. 2, pp. 27—31. (In Russ.) |
44. Mandrik A.T. Formirovanie istoricheskoy nauki na Dal'nem Vostoke. K 80-letiyu EJ akademika A.I. Krushanova [Formation of Historical Researches in the Far East.
To the 80th Anniversary of Member of Academy of Sciences A.I. Krushanov]. Ros-siya i ATR, 2001, no. 2, pp. 16-26. (In Russ.)
45. Mukhachev B.I. "Belye pyatna" Krasnogo Oktyabrya ["White Spots" of Red October]. Rossiya i ATR, 1995, no. 2, pp. 21-26. (In Russ.)
46. Mukhachev B.I. Neordinarnaya lichnost' — A.I. Krushanov [Extraordinary Personality - A.I. Krushanov]. Rossiya i ATR, 2006, no. 2, pp. 144—150. (In Russ.)
47. Osipov Yu.N. 60-letie Otdela istorii i arkheologii DVF im. V.L. Komarova AN SSSR [60th Anniversary of the Department of History and Archeology of the V.L. Koma-rov's Far Eastern Branch of the Academy of Sciences of the USSR]. Rossiya i ATR, 2014, no. 2, pp. 212—220. (In Russ.)
48. Romanova G.N. Rol' F.V. Solov'eva v stanovlenii vostokovedeniya v akademiches-koy sisteme Dal'nego Vostoka [The Role of F.V. Solov'ev in the Formation of Oriental Studies in the Academic System of the Far East]. Rossiya i ATR, 2011, no. 2, pp. 43—45. (In Russ.)
49. Ryabchenko N.P. Rossiya, Dal'niy Vostok i "sotsialism" [Russia, the Far East and "Socialism"]. Rossiya i ATR, 1995, no. 2, pp. 12—20. (In Russ.)
50. Tishkov V.A. Gumanitarnaya nauka v Rossii [Humanities in Russia]. Trudy Otdeleniya istoriko-filologicheskikh nauk. 2018 [Proceedings of the Department of Historical and Philological Research. 2018]. Moscow, 2019, pp. 89—102. (In Russ.)
51. Tishkov V.A. Rekviem po etnosu: issledovaniya po sotsialno-kul'turnoy antropologii [Requiem for Ethnos: Researches in Socio-Cultural Anthropology]. Moscow, Nauka Publ., 544 p. (In Russ.)
52. Turaev V.A. Issledovateli istorii svoego naroda [Researchers of the History of Their People]. Rossiya i ATR, 2011, no. 2, pp. 29—36. (In Russ.)
53. Turaev V.A. Ot "zhivoy stariny" k "zhivoy deistvitel'nosti": ethnograficheskie issledovaniya [From "Living Antiquity" to "Living Reality": Ethnographic Research]. Rossiya i ATR, 2001, no. 2, pp. 61—74. (In Russ.)
54. Turaev V.A., Fetisova L.E., Startsev A.F. Istoriko-etnograficheskie i filologicheskie issledovaniya [Historical-Ethnographical and Philological Research]. Vestnik DVO RAN, 1996, no. 2, p. 24—32. (In Russ.)
55. Usov A.V. Nauchnaya deyatelnost' professora A.P. Derevyanko [The Scholars Activity of Professor A.P. Derevianko]. Rossiya i ATR, 2011, no. 2, pp. 60—64 (In Russ.)
56. Fetisova L.E. Ego shchitali glavnym mongolovedom strany [He was Considered the Main Mongologist of the Country]. Rossiya i ATR, 2011, no. 2, pp. 48—50. (In Russ.)
57. Fetisova L.E. "Skvoz' prizmu kultury" ["Through the Prism of Culture"]. Rossiya i ATR, 2011, no. 2, pp. 65—67. (In Russ.)
58. Fetisova L.E. Sozdateli akademicheskoy shkoly severovedeniya [Founders of the Aca— demic School of Northern Studies]. Rossiya i ATR, 2011, no. 2, pp. 24—28. (In Russ.) z 59. Fetisova L.E. Fililogicheskie issledovaniya instituta [Philological Research of the In- stitute]. Rossiya i ATR, 2006, no. 2, pp. 134—143. (In Russ.)
S 60. Fetisova L.E., Startsev A.F., Turaev V.A. V ritme vremeni: etnologicheskie i filo-g logicheskie issledovaniya [In the Rhythm of Time: Ethnological and Philological
Studies]. Rossiya i ATR, 1996, no. 2, pp. 32—38. (In Russ.)
61. Harari Yu.N. Sapiens: Kratkaya istoriya chelovechestva [Sapiens: A Brief History < of Humankind]. Moscow, Sindbad Publ., 2019, 512 p. (In Russ.)
о 62. Shavkunov E.V. Kak sozdavalsya nash institut [How Our Institute was Created]. Ros-^ siya i ATR, 2001, no. 2, pp. 96—99. (In Russ.)
g 63. Yubileyu Velikoy Pobedyposvyashchaetsya... [Dedicated to the Anniversary of the Great Victory...]. Available at: http://ihaefe.org/news/8403 (accessed 15.09.2020). (In Russ.)
#
Дата поступления в редакцию 15.11.2020
