Заметки о незаметном Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ФИЛОСОФСКАЯ ПОЭЗИЯ

М.А. Пекелис (Михаил Пластов)

ЗАМЕТКИ О НЕЗАМЕТНОМ

Аннотация. Пожалуй, редко у какого жанра русской литературы есть такие глубокие традиции, как у философской поэзии. Ей отдали дань все великие и высокие поэты России, начиная с Тредиаковского и Ломоносова и далее Твардовским, Волошиным, Ахматовой. Особую дань философскому поэтическому размышлению отдали наши поэты нобелевские лауреаты: Бунин, Пастернак и Бродский. И в рамках этих традиций в поле зрения философской поэзии всегда были два космоса: внутренний мир поэта, со всеми перипетиями его бытия, и ойкумена, или та внешняя, освоенная человечеством часть реальности, которая включала и творения технического прогресса, и плоды научных изысканий, и созданные воображением миры. Именно такой охват философской, и одновременно поэтической тематики свойственен подборке стихов Михаила Пластова. Не больше, но и не меньше. Михаил Пластов автор 33 книг, в том числе и перевода феноменальной книги стихов великого Джеймса Кларка Максвелла, сотен статей, включая естественнонаучные, искусствоведческие, философские, публицистические, политические представляет на суд читателя подборку элегантных философских стихотворных миниатюр. А последнее слово всегда не за автором, не за редактором или издателем, а за читателем.

Ключевые слова: историческое время, психологическое время, биологическое время, физическое время, жизнь и смерть, знания, убеждения, золотая середина.

Summary. Perhaps, it is rare what genre of the Russian literature has such deep traditions as philosophical poetry. To it all great and high poets of Russia, starting with Trediakovsky and Lomonosov and Tvardovsky, Volos-hin, Akhmatova paidfurther a tribute. The special tribute to philosophical poetic reflection was paid by our Nobel laureates (Bunin, Pasternak and Brodsky). And within these traditions in sight of philosophical poetry there were always two spaces, there are inner world of the poet with all contradictions of his life, and an oykumen, or that the external, mastered by mankind part of reality which included both creations of technical progress, and fruits of scientific researches, and the worlds created by imagination. Such coverage ofphilosophical and at the same time poetic subject is peculiar to a selection of verses of Michael Plastov. It is no more, but also it is not less. Michael Plastov is the author of 33 books including the translation of the phenomenal book of verses of great James Clark Maxwell, hundreds of articles, including natural-science, art criticism, philosophical, publicistic, political represents a selection of elegant philosophical poetic miniatures on court of the reader. And a last word is always not for the author, not for the editor or the publisher, but for the reader.

Keywords: historical time, psychological time, biological time, physical time, life and death, knowledge, beliefs, golden mean.

Артуру Шопенгауэру, автору «Афоризмов житейской мудрости»,

Посвящается

О СТРАХЕ СМЕРТИ

О НЕИЗЛЕЧИМЫХ БОЛЕЗНЯХ

Страх смерти мучает и жалит, И не даёт светить уму, Но тот, кто смерть не уважает, Не уважает жизнь саму.

Неизлечимые болезни — Незримая граница дней. О, как вы для души полезны Тишайшей радостью своей.

Не жизнь, не смерть, а середина, Вершина долгого пути, Связующая пуповина, Попытка путы расплести. Когда, отбросив наносное, Ты в слабости своей силён. От суеты и от покоя, Как боги равноудалён.

О НЕСЧАСТНОЙ ЛЮБВИ

Любовь бывает и несчастной — Любви счастливой случай частный. Пойми, зачем вопить надрывно: — Ах, моё счастье не взаимно! Любви божественная суть Пришла к тебе. Не обессудь. И ты любви несчастной дни, Как драгоценность сохрани. О них ты вспомнишь в трудный час, Чтоб пламень сердца не угас.

О ЗНАНИИ

Откуда знаю я Чего же я не знаю? И то, что знаю я, Неверно понимаю. Вот так-то брат. Простой итог всего: Лишь то, что я Не знаю ничего.

О ВРАГАХ

Благодарить врагов не устаю, На их устах моих грехов обилье. Я без врагов не окажусь в раю. Не станет силою моё бессилье. Люблю тебя, спасибо тебе враг. Я и с тобой, и без тебя дурак. Но только ты, Лишь ты, поборник света, Со злобою укажешь мне на это.

ОБ УБЕЖДЕНИЯХ

Толпа моих суровых убеждений Лишь сумма моих новых заблуждений.

Дремучий лес из мифов, слов, идей, Чтобы морочить головы людей.

О ДУРАКАХ

Заядлым умникам понятно Всё то, что дураку невнятно. Не умный, не дурак, я с дураками рядом, На мир смотрю я удивлённым взглядом.

О ЖЕНАХ

Жена — моя вторая половина. Ура! Я сам к себе иду с повинной, И сам себе я бормочу в бреду Про чистое бельё и про еду. Про внуков, про детей, Про дачу, про удачу, Про то, как мне неверно дали сдачу, Как хорошо я сам себе внимаю, Как жаль, что я себя не понимаю.

О СЛАДОСТЯХ

О, сладкое, ты — мой кумир, Но очень жить мешает жир. Пирожное от пирожка Способен отличить, пока Они не перешли в бока.

О ЗОЛОТОЙ СЕРЕДИНЕ

Мой друг, остановись. Постой На середине золотой, Где ты не толстый, не худой, Не старый и не молодой, Где привлекает интерес Всё, что угодно, но не вес... Ах, друг мой, не твоя вина, Что середина не видна.

О ДРАМАТУРГИИ

Не отличая грамм от грамма, Не замечал ты в чём тут драма. А драма оказалась в том, Что все мы умные потом. Ты ел пирожные с утра, А к вечеру худеть пора.

О МИКРОБАХ

Всех незаметнее микробы. Их суть лишь в микроскоп видна. С микробами смотрите в оба, способны в гроб свести слона.

О ВОЗРАСТЕ

С определеньем возраста беда. В душе семнадцать и сто сорок в теле. Родился, жил. Что годы? Ерунда. Они так незаметно пролетели.

О БЕДЕ

Живём щеглом и бед не знаем. На быт меняем бытиё. Нам все пророчества — враньё. Беду большую замечаем Лишь за мгновенье до неё.

О ВОЗДУХЕ

Он, то прозрачен, как стекло, то залит молоком тумана, и всё ж... И всё ж, нам повезло, что мы им дышим, без обмана. Через него скользят лучи, и сквозь него плывут снежинки, и звёзды светятся в ночи, и тихо кружатся пылинки. Он пролетает под крылом, и нежным розовым шатром он возникает на рассвете. Незаменим и незаметен, и всем нам даром дан притом.

ОБ ОЖИДАНИИ

В ожидании прихода Долгой Ночи Ярче краски наступающего дня, И желанье не приходит раскурочить Бок крутой троянского коня. Что его нелепое коварство За последней жизненной чертой. Не от мира Долгой Ночи царство, Не от мира свет её густой. В незаметном убыванье страха,

Мысль приходит, словно благодать, Что бела последняя рубаха, Потому что некому отдать.

О ПУГОВИЦЕ

Зачем же насмерть ты пришита, Чтоб добровольно лезть в петлю? С тобой, что шито, то и крыто, За это я тебя люблю. Под цвет любого материала Ты маскируешься хитро. Ты незаметнее астрала, Особенно, когда темно.

В ЗЕРКАЛЕ ВОДЫ

Зачем скользят по водной глади Среди кувшинок облака? Они, как росчерки в тетради, Мне непонятные пока. Но в этом зеркале текущем Видна небес голубизна. Открытая лишь райским кущам, Стрекозам и обрывкам сна. Всё для того, чтоб в зазеркалье, Средь ила и замшелых глыб. Нам не открылось кувырканье Мальков, сомов и прочих рыб.

О БОУЛИНГЕ И СУДЬБЕ

Шары судьбы закручены умело, В какой-то миг, не ведая о том, И сами мы, как кегли упадём, Лишь оттого, что что-то нас задело.

ОБ УЛЫБКЕ

Открытой улыбке навстречу Я тоже всегда улыбнусь, И доброй, приветливой речью, Готов я смягчить твою грусть.

О ТРОИЦЕ

Они идут, они сияют, Легко лежит в руке рука.

И счастливы, они не знают, Что третий есть, наверняка. Любой, кто повреждён мозгами, Хотя бы я вот, например, Решит, ну, это между нами, Что речь идёт про адюльтер. Фигня. Речь вовсе не об этом, А речь идёт о неприметном, О том, что зёрнышко любви Созрело у неё в утробе, Гуляет у неё в крови, Препоном глупости и злобе. Благословенье новой жизни И откровенье для него. Укор нелепой укоризне И радостный итог всего. И ничего, что незаметен Цвет глаз или разлёт бровей, В глазах влюблённых счастье светит, Благодаря ему живей. Настанет время, да, настанет, Раздастся светлый детский крик И новый Ангел миру явит Свой нежный и прекрасный лик.

О СКРЫТОЙ СУТИ

Под внешней картиной Есть скрытая суть. Она не заметна, Уж не обессудь. Так скрытые соки Бегут по стволам. Так счастье приходит С бедой пополам. Так после крещенья, Ты чувствуешь сам, Что ближе душа Подошла к небесам.

О ЦВЕТЕ НЕБЕС

То, что свод неба голубой, Готов ответить вам любой. А в сумерки? Вы приглядитесь, И тут же сами убедитесь, В том, что небес голубизна Мрачнее серого сукна, Но розовеет на заре, Или алеет на закате. То белых облаков каре

Весь горизонт законопатит. А звёздной ночи чернота? А звёздной пыли красота? Спроси, какой у неба цвет? И я отвечу: « Разноцветье». И это правильный ответ В ближайшее тысячелетье.

О ГРАНИТЕ НАУКИ

Пока грызёшь гранит науки, Не замечаешь поступь дней. Вот, когда маешься от скуки, То сутки месяца длинней. Конечно, грызть гранит науки Занятье не для медных лбов. Волшебные ты слышишь звуки, Но остаёшься без зубов.

О МУКАХ ТВОРЧЕСТВА

О, творение ты состоялось, Колдовская прошла твоя власть. Как ваялось, мечталось, писалось, До чего же воздушно и всласть. Как хотелось, чтоб длилась и длилась Эта тонкая музыка струн, Чтоб струною строка оголилась И рассыпалась рокотом рун. Кто мешал потерпеть и подумать, И отмерить не семь раз, так пять? Кто велел ради славы и шума На листе свою душу распять? Оглянуться нельзя ненароком, Не то станешь столбом соляным. Так считай эту муку уроком, А наградою Родины дым.

О ПРОТЕСТАХ

Опять созрели гроздья гнева. Такой обильный урожай. И все они пойдут налево. Все, как одна. Однако, жаль.

О ВРЕМЕННОМ И ВЕЧНОМ

Не на Земле, не на Луне, Машина времени во мне.

Давно уже пора понять, Кто время обращает вспять. Мой брат пришел ко мне во сне. В который раз приснился мне. Я говорю: « Ты умер брат. Ты умер много лет назад. Есть у меня о смерти акт». Он отвечает мне: « Не факт. Что время? Позитронов дым. Давай, брат, мы поговорим». И говорим мы до утра. Проснулся я. Вставать пора. Жизнь с вечностью столкнули лбы И время встало на дыбы. Схоластики, вы были правы, Сказав: « О, времена, о, нравы!». И время сна в те времена Войдёт подошвой в стремена И заберёт меня с собой Туда, где каждый миг живой.

О СКРОМНОМ ТЕРМИТЕ

Термит был терминатором. Водился за экватором. Уничтожал он всё подряд. Совсем не требуя наград. Зачем ему почёт и честь, Когда их невозможно съесть?

О РОДНОЙ РЕЧИ

Любимое русское слово, Боюсь без тебя нам не жить. Ты выше нас всех, но готово Нам Верой и Правдой служить.

О КАРТИНЕ МАРТИРОСА САРЬЯНА «БУКЕТ СИРЕНИ»

Вот на окне букет сирени, сокройтесь ныне ада тени, печаль вселенская уйди, не стойте беды на пути. Вы, слёзы горькие на тризне, плач по страдающей Отчизне, просохните, и средь утех, преобразуйтесь в добрый смех: о радости любви и света, о счастье солнечного лета.

Цветущий фейерверк букета, судьбы врачующая мета, благая весть из уст гонца о милосердии Творца.

ДНЕВНИК

Спешил и заносил в тетрадь все мысли и дела подряд. К себе не строг, не мог молчать о том, о чём не говорят. Теперь читаю свой дневник и мука страшного стыда, как тень мне омрачает лик. Как глуп и слеп я был тогда, когда фиксировал строкой движения своей души. Теперь смотрю на них с тоской. Они совсем не хороши. Как будто бы горел костёр и вот теперь одна зола. Не различимы мне с тех пор последствия добра и зла. Познанья дерева плоды яд маловерья пропитал. Плодоносящие сады, увы, непрочный капитал. Да, вместо пасторальных сцен, пришла пора сакральных снов, и потеряли свою цель все доводы из всех основ. Теперь придётся отвечать, а в сердце страх, в душе испуг, за каждую в сургуч печать, за каждый миг, за каждый звук. Но даже если б не хотел, не знал, не видел, не умел. Рок пишет на доске времён Слова начал, дела имён, И не крошится Его мел.

КРУГОВОРОТ

Вода бежит по водостокам, она течёт к своим истокам, сквозь туф, песок, сквозь мел и глину, в свой горизонт, в свою долину, к подземным рекам и озёрам, к пещерам и забытым норам, чтоб из скалы ударил ключ, чтоб дождь пролил из тучных туч. Но тело, и я это знаю, почти одна вода сплошная.

Тот, кто ушел, водою стал? Крещенскою, как и мечтал? Текущей сквозь века и страны водой священной Иордана? А вдруг, конечно извините, водою мыльною в корыте? Водой кипящей в самоваре. Водой лечебною в отваре.

Но воды отделив от тверди, Господь препон поставил смерти. Сквозь фильтры путь лежит к свободе, В круговорот воды в природе. Смотри, душа моя седая летит снежинкой к двери рая, и станет на траве росою под пяточкой Христа босою.

О СМЕРТИ

Она, как девушки прекрасна,

она, как дервиши строга,

и уверяет, что напрасно

в ней видим лютого врага.

Она все боли успокоит.

Она — дежурный демократ.

И ничего она не стоит,

хотя и ценит всех подряд.

Она — великий повелитель.

Она — безликий уравнитель.

И насыщает нами твердь,

и называет себя Смерть.

Напрасно плачете на тризне,

она — лишь часть прошедшей жизни,

и к новой жизни переход,

шаг в неизвестность от забот.

И тела кокон разрывая,

она — весна пред летом рая,

мотив, что сам Господь пропел,

безликих лиц последний мел.

Ну, что поделать, понимаю,

но ведь не больше, чем хотел.

В глаза ей глядя, повторяю:

— Давай попозже, много дел.

Птицы — близких умершие души, из мира иного летящая нить. Нет, никому их полёт не нарушить И трели апрельские не сохранить. А ты всё тише в земной юдоли. Всё ниже ростом. Всё ближе к корням. И время твоё, то плачет, то стонет, Когда ты его считаешь по дням.

О ВООБРАЖЕНИИ

Я захочу и стану кем мне надо, Я птицей пролечу над водопадом, Вараном буду, солнцем я палим, И спрячусь под корягой, я — налим. О, небосвод прекрасноголубой, Взгляд подниму и стану я тобой. И медленно, как будто я река, По мне скользя, растают облака. Душа моя, любовью опалимая, Позволь, хоть ненадолго, стать любимою, Возьми меня в её пространство сна И разреши стать добрым, как она. О, ты — Господь, что создал всё на свете, Люблю тебя, как солнце любят дети, Люблю тебя, как птицы небеса, Люблю твои слова и чудеса. Очисть мои грехи, в слезах омой И сквозь стихи позволь мне стать тобой.

О ПУТЕШЕСТВИЯХ ДУШИ

Душа рванулась вдаль времён. Там звёзды Назарета в небе. Нет у апостолов имён, Иешуа — обычный ребе. Там тихо говорит Христос: — Кто не еврей, тот блудный пёс, погрязший в грязи бездорожья к фальшивым ликам многобожья. Там обрезанье — смысла знак, и там греха синюшный мрак пока не знает искупленья. Там иудеем быть никак, ну вот, никак не преступленье.

О ПТИЦАХ

Птицы склевали зерно с ладони и над тобою гордо парят. Птицы на землю перья уронят, Ах, стал разноцветным их серый наряд.

О СТРОЕНИИ МАТЕРИИ

Вот пара слов об атомной решётке. Она обычным взором не видна. А вот в приборе её грани чётки. Шифруется. И не она одна.

О ПУСТОТЕ МЕЖЗВЁЗДНОГО ПРОСТРАНСТВА

У пустоты названье — вакуум. Он заполняет космос повсеместно. Однако, вот, что очень интересно, Там в вакууме нашел частицы ум. Там пи-мезоны, дубль-в-базоны, Нейтроны, кварки, электроны. И понимаешь, но, увы, не сразу, Что пустота забита до отказу.

О ФИЗИЧЕСКОМ ВРЕМЕНИ

Кто сказал, что время непрерывно? Вдруг нам стыки видеть не дано? И вокруг нас расцветает дивно Кем-то, где-то снятое кино.

О ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ ВРЕМЕНИ

В детстве каждый день казался годом И быстрей хотелось повзрослеть. Год теперь минутным мимоходом Мчится и не может замереть.

ОБ ИСТОРИЧЕСКОМ ВРЕМЕНИ

Нарастает череда событий, И не крикнешь времени: «Постой!». А потом вдруг бах и нет открытий. Говорят историки: «Застой». Время то бежит, то замирает, Когда жить никто не выбирает.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О СРОКАХ СМЕРТИ

Те, кого Господь в младенчестве забрал, Ангелы, ушедшие в астрал?

Ну, а чем Господь тех наградил, Кто покинул мир в рассвете сил?

Но кому-то мил Мафусаил. Зуб неймёт, и мир не видит око, Всё, что помнил, напрочь позабыл, Но дожил до старости глубокой,

Прежде, чем спуститься в мир могил. Примет Бог-Господь своё решенье И у нас не спросит разрешенья.

Но Святые, ведая причины, Твёрдо знали день своей кончины. И страх смерти был им не к лицу. Шли спокойно к Господу-Отцу.

О СТРАНИЦЕ БЛОКНОТА

Увы, но в стихе снова грустная нота При мысли о том, что страницу блокнота Создали из дерева и целлюлозы, Сгубив погектарно берёзкины слёзы. Срубив на бумагу ольховые рощи, Спилив кедры, пихты и что-то попроще. Бумага — деревьев священные мощи. Ты веришь, что ждёт непременного чуда, Бумажных листов незаполненных груда. Душа твоя требует строчки прекрасной, Чтоб жертва деревьев была не напрасной.

О БОЛЬНИЧНОЙ ПАЛАТЕ

Моя больничная палата проста, но в ней ума палата. В ней о здоровье есть мечта, в ней польза есть и красота. Лежу, как пан. Приборов круг мне выверяет сердца стук. На мне, чтобы не стал я трупом, сплошные датчики и трубки. Попробуй, громко закричи, и тотчас же врачи, врачи.

О ПУЛЬТЕ ТЕЛЕВИЗОРА

Телевизор — это культ. Этот культ включает пульт. Нажимаешь кнопок ряд, Смотришь то, чему ты рад.

Телевизор — это пульт. Телезритель — это Культ. В пульте есть набор программ, Чтобы Культ не думал сам.

Пульт лежит. Его не трогай. Его кнопки от тебя.

Для него ты только робот, Что угробит сам себя.

О МОБИЛЬНИКЕ

Хотя не виден проводок, но твой мобильник — поводок. Владельцы кнопочку нажмут, и ты почувствуешь хомут. Ты хочешь, чтобы каждый знал зачем ты ел и с кем ты спал? Салон мобильный посети. Всё, рыбка, ты теперь в сети.

О БОРЬБЕ

Бойцы выходят на ковёр. Бросок, захват, затем подсечка. Один силён, другой хитёр. Пыхтят, не молвят ни словечка. Всё видно всем, и рефери глядит на вид борца в партере, и судьи, а их ровно три, как лорды, что сидят в партере, и зрителей истошный крик летит свободно и просторно. Никто не видит подковёрной борьбы амбиций и интриг.

О НАГРАДАХ

У медалей в обществе есть вес. Аверс, реверс, злато, серебро, но, прошу заметить вас, что бес чаще забирается в ребро.

О ЦИРКЕ

Он с улыбкой идёт по канату И жонглирует гирей в три пуда. Я хотел быть таким же когда-то И на цирк я смотрел, как на чудо. И хоть знал я, что это работа, Не простая и даже опасна, Мне казалось, постигну в два счёта Что-то, то, что в манеже прекрасно. Как же я впопыхах не заметил Труд галерников, страх, море пота. Заслонило мне трудности эти

Неизбывное чувство полёта. Я любил цирк, люблю и поныне, Нежно, страстно, сердечно и пылко, Я, отбросив химеру гордыни, Расцелую в манеже опилки.

О ЛЕТНЕМ СНЕГЕ

Я снегу летнему не рад, горохом белым бьёт с размаха, в нём столько ярости и страха, что называют его — град. С орех, с куриное яйцо, он барабанит о крыльцо, заоблачной зимы заряд, летит, сметая всё подряд, и всё же эта канитель и не пурга, и не метель, награда, не угроза лету, глядишь, к рассвету канет в лету, ручьями поднырнёт в кювет, глядь, небу лужи шлют привет.

ОБ ОСЕННЕМ СНЕГЕ

Осенние белые мухи слетелись на смену дождю. неверны вчерашние слухи, что мухи — подарок вождю. До самой земли долетая, И тая, что им поделом, Они фонарям под стеклом Привет шлют, лучи заплетая. Поди, разгляди в круговерти, что тенью предзимней мечты, кружится, уж вы мне поверьте, узор зимней, дремлющей смерти, граненной её красоты.

О ВЕСЕННЕМ СНЕГЕ

Как кончат снежинки, известно. Никто их на землю не звал. Останется мокрое место От них, когда встретят асфальт. Вот выглянет солнце приветно И, если чуть-чуть подождём, То их хоровод предрассветный, Вдруг станет весенним дождём.

О ЛЕФОРТОВСКОМ ПАРКЕ

Деревьев многорукий Шива, Поднявший ветви к небесам. Не веруя свои глазам, Я не забуду это диво. А он удержит и поддержит Расплав высокой синевы. А он смахнёт движеньем нежным Слезу дождя в подол травы. И я, нечаянный свидетель, Его отчаянной красы, Счастливей всех людей на свете В свои последние часы.

ОБ ИМЕНАХ СУЩЕГО

Великому русскому философу, Лосеву Алексею Федоровичу, с трепетом Посвящается

«Миры цветут и отцветают на звёздном дереве времён»1 И на губах влюблённых тают загадкою твоих имён. Пока Ты держишь на ладони ключи судеб иных планет, в Тебе истоки нашей доли, незримых истин тайный свет. Пока Ты спишь и ровно дышишь, с тобою ровно дышит мир, что ясно видя, ясно слышит всю музыку небесных лир.

О ЗИМНЕМ ПОЛЕ

Вдоль белоснежного пространства чернеют галочки ворон, как странно, что земли убранство побелено со всех сторон, и незаметно неприметны весёлых елочек ростки, они, как маленькие детки под одеялом из пурги.

О ЧИСТОМ ЛИСТЕ

Ладонью белой чистого листа, Лежит передо мной моя мечта.

Цитата из стихотворения Максимилиана Волошина.

Какая? Как же мне решить заранее, Что принесёт бумаг моих марание.

К ВОПРОСУ О ЕДИНОЙ ТЕОРИИ ПОЛЯ

Нам множество дано различных чувств. Они основа жизни и искусств. Они пьянят, как терпкое вино, Жаль, чувствовать поля, нам не дано. То не о поле, где шумят колосья Или цветов и трав разноголосье, То не поля широкополой шляпы, Не на полях большой тетради ляпы, То о полях, как космос первобытных: Электро, и конечно же, магнитных, О радио, как страшно мне, активных, О неизвестных нам, но примитивных. Но честно вам скажу, без профанации, Что чувствую влиянье гравитации.

СТАРТ ФИНИША

Весенний ручей бежит, Кружит, спустя рукава.

— Скажи, а мне долго жить?

— А мне? — шелестит трава. Дай Бог ещё миг один.

Да срок на один вдох. Овчинку в один овчин, Чтоб сынку укрыть мог. Снежинку в один полёт. Слезинку из прошлых лет. Осьмушку из верных нот. А нет, и суда нет.

СВЕТЛЫЙ ПРАЗДНИК

И свет, сживая тьму со света, В окно, врываясь над плечом, Играет гранями паркета Прямым, задиристым лучом. Напоминая меты лета, И не жалея ни о чём. И ты, судьбы весёлый данник, Пришедший гостем в отчий дом, Вселенской красоты избранник, Увы, не ведаешь о том, Что светлый праздник утром ранним, Душе подаренный Христом, К тебе пришел, как счастья данник.