CC BY
6
НАКАТИ М. ЗАМЕНИТЬ ПОГИБШИХ: ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ПОСЛЕВОЕННОГО СОВЕТСКОГО СОЮЗА NAKACHI M. Replacing the dead: the politics of reproduction in the postwar Soviet Union. - Oxford : Oxford University Press, 2021. -XIV, 327 p.
Ключевые слова: демографическая политика в СССР; стимулирование рождаемости; борьба с абортами в СССР; семейное право в СССР.
Keywords: Demographic policy in the USSR; stimulation of fertility; fight against abortion in the USSR; family law in the USSR.
Для цитирования: Минц М.М. [Реф.] // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 5: История. -Москва : ИНИОН РАН. - 2024. - № 1. - С. 57-64. - Реф. кн.: Nakachi M. Replacing the dead: the politics of reproduction in the postwar Soviet Union. -Oxford : Oxford University Press, 2021. - XIV, 327 p.
Миэ Накати - доцент глобальных исследований университета «Хокусей Гакуэн» (Саппоро, Япония).
Книга посвящена политике стимулирования рождаемости в послевоенном Советском Союзе, прежде всего в период с 1944 по 1955 г., т.е. с выхода указа Президиума Верховного совета от 8 июля 1944 г. «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания "Мать-героиня" и учреждении ордена "Материнская слава" и медали "Медаль материнства"» до повторной легализации абортов. Автор отмечает, что еще в 1920 г. Советская Россия стала первой страной в мире, полностью легализовавшей аборты, но это решение мотивировалось не соблюдением прав женщин, а заботой об охране их здоровья на период временных, как представлялось, трудностей на пути продвижения к социализму. Советские руково-
дители опирались на восходящее еще к идеям Маркса и Энгельса представление о том, что ограничение рождаемости является «буржуазной» идеологией, тогда как в социалистическом обществе рождаемость будет высокой, поскольку уровень благосостояния трудящихся также будет достаточно высоким, а заботу о детях по большей части возьмет на себя государство. В 1930-е годы к этим сугубо идеологическим соображениям добавилась обеспокоенность сталинского руководства по поводу обеспечения страны рабочей силой для нужд индустриализации, а армии - достаточным количеством призывников. Рождение детей, таким образом, рассматривалось не столько как право женщины, сколько как ее обязанность. Следствием этого стало постановление ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1936 г. о запрещении абортов, поскольку при отсутствии доступных средств контрацепции аборт являлся основным инструментом регулирования рождаемости. Согласно новым правилам, легальное прерывание беременности допускалось только в случае угрозы жизни или риска тяжелых последствий для здоровья женщины либо при наличии тяжелых наследственных заболеваний у одного из родителей.
Меры по повышению рождаемости, принимавшиеся в первое послевоенное десятилетие, были продиктованы в первую очередь необходимостью вывести страну из тяжелейшего демографического кризиса, вызванного гибелью значительного числа советских граждан в период войны с Германией (по современным подсчетам, из примерно 27 млн погибших из которых 20 млн были мужчинами, что создавало серьезную диспропорцию между мужчинами и женщинами репродуктивного возраста). На решение этой задачи и был нацелен указ от 8 июля 1944 г.
Источниковая база исследования включает в себя документы девяти российских архивов (РГАНИ, РГАСПИ, РГАЭ, ГАРФ, региональные архивы Москвы и Саратовской области), опубликованные документы, периодическую печать, статистические материалы и собранные самой М. Накати интервью 15 женщин, ставших матерями в описываемый период.
Монография состоит из введения, шести глав и краткого эпилога. Первые пять глав охватывают 1944-1955 гг. и выстроены по тематическому принципу. В шестой главе обсуждается демографическая политика в позднем СССР (после 1955 г.), эпилог по-
священ постсоветскому периоду. Общих выводов по результатам исследования автор не приводит.
В первой главе книги описывается процедура выработки и согласования указа 1944 г. Инициатором его издания выступил Н.С. Хрущёв, однако в предложенный им первоначальный проект в дальнейшем были внесены изменения. По сравнению с предшествующим законодательством указ означал серьезный пересмотр семейной и демографической политики. Официальной пропагандой он преподносился в патерналистском духе как мера, направленная на защиту многодетных матерей со стороны государства, однако в действительности преследовал вполне утилитарные цели, что хорошо видно по рабочей документации, отложившейся в процессе его подготовки (автор специально обращает внимание на то, что эта документация, адресованная высокопоставленным советским руководителям, а не широким слоям населения, написана по существу совершенно иным языком, нежели сам указ). Введённые в 1936 г. пособия для матерей с числом детей от шести и более заменила целая шкала пособий для матерей с числом детей от трех и более. Размер пособий по сравнению с первоначальным проектом Хрущёва был снижен из финансовых соображений; в качестве компенсации вводилась система государственных наград для матерей, воспитавших пять и более детей. К введенному в 1941 г. (также по инициативе Хрущёва) налогу на бездетных добавлялись аналогичные налоги (правда, с более низкими ставками) на граждан с одним и двумя детьми. По сути это означало, что деторождение по-прежнему считается не правом, а обязанностью взрослого населения Союза и пособия для матерей, обеспечивающих прирост населения, будут выплачиваться в том числе за счет сограждан, пренебрегающих этим «долгом».
Второй составляющей новой политики стали дополнительные пособия для одиноких матерей в комбинации с запретом на взыскание алиментов в случаях, когда родители ребенка не были официально женаты. Тем самым государство одновременно освобождало мужчин от ответственности за возможные последствия внебрачных связей и обещало женщинам свою помощь в содержании и воспитании детей, рожденных вне брака. По мнению автора, разработчики указа надеялись таким образом вовлечь в воспроизводство населения многочисленных женщин, оставшихся одино-
кими в результате войны, и не придали значения тому, что эти же нормы фактически вернули в законодательство унизительное понятие незаконнорожденных детей, отмененное еще в 1918 г. Чтобы четко разграничить замужних матерей и незамужних, отменялась норма 1926 г., согласно которой фактическое сожительство приравнивалось к зарегистрированному браку; процедура развода при этом была максимально усложнена.
На женщин тем самым переносилась вся тяжесть ответственности за содержание и воспитание детей. Такую политику автор характеризует как «стимулирование рождаемости при одном родителе» (one-parent pronatalism) в противоположность «стимулированию рождаемости при двух родителях» (two-parent pronatalism), характерному для 1936-1944 гг. (с. 10). Сам термин «стимулирование рождаемости» (pronatalism) она при этом употребляет в узком смысле слова, обозначая им только правительственные меры по увеличению числа рождений, которые в сталинском СССР были продиктованы не гуманитарными, а сугубо прагматическими соображениями (с. 230, сноска 52).
Отношение советских врачей к проблемам повышения рождаемости и борьбы с абортами рассматривается во второй главе. Система контроля для выявления подпольных абортов была выстроена еще во второй половине 1930-х годов, однако ее эффективность оставалась низкой, так что уже в 1937 г., всего через год после запрета абортов, их число снова стало расти, поскольку кон -трацепция для советских женщин оставалась по большей части недоступной, а пособия, введенные в 1936 г., оказались слишком низкими, чтобы переломить ситуацию. Проблему дополнительно усугубляло то обстоятельство, что действующие правила обязывали врачей сообщать властям о поступлении в клинику пациенток с последствиями нелегального аборта; это подрывало доверие к государственной медицине, так что многие женщины в критической ситуации старались по возможности не обращаться ко врачу. Начавшаяся война с Германией привела к стремительному росту числа абортов в пересчете на 100 рождений и одновременно к фактическому развалу системы контроля. Попытки властей возобновить борьбу с подпольными абортами после окончания войны натолкнулись на сопротивление врачей, многие из которых считали главной своей целью обеспечение надлежащей медицинской помощи и
настаивали на том, что наиболее эффективные методы повышения рождаемости - это улучшение материальных условий и доступная качественная медицина, а не принуждение граждан к деторождению. Начавшиеся в конце 1940-х годов чистки лишили врачей возможности донести свою позицию до властей.
Результаты нового политического курса, как показано в третьей главе, формально соответствовали ожиданиям партийного руководства: на протяжении послевоенного десятилетия было зарегистрировано 8 млн 900 тыс. внебрачных детей, их количество продолжало расти (с. 90). Число разводов, по крайней мере в городах, с выходом нового указа снизилось вдвое. Фактическое положение дел, однако, было гораздо сложнее. Вопреки первоначальным расчетам, внебрачные дети составляли от 14,5% до 19,7% от общего числа рождений вместо ожидавшихся 25% (с. 255, сноска 6). К тому же эти показатели невозможно было корректно сопоставить с довоенными, поскольку до 1944 г. регистрация рождений производилась в общем порядке вне зависимости от того, состояли ли родители ребенка в зарегистрированном браке. Установленные в 1944 г. пособия для одиноких матерей не покрывали реальных затрат на содержание ребенка. Кроме того, одинокие матери с одним и двумя детьми вынуждены были платить налог «на малосемейных граждан», а в 1947 г. все пособия как для замужних, так и для одиноких матерей, введенные в 1944 г., были уменьшены вдвое. В то же время указ 1944 г. привел к стигматизации «незаконнорожденных» детей и их незамужних матерей, что дополнительно осложняло их положение. В наиболее уязвимой позиции оказались женщины, жившие до 1944 г. в гражданском браке, поскольку их права не были подробно расписаны в новом указе, так что их мужья получили возможность не регистрировать брак и не платить алименты. В то же время усложненная процедура развода приводила к тому, что многие граждане, чей предыдущий официально оформленный брак фактически уже давно распался, лишились возможности зарегистрировать свои новые отношения. Норма, нацеленная на снижение числа разводов и стабилизацию брака как института, на деле только усугубляла ситуацию, порождая многочисленные внебрачные связи, не попадавшие в официальную статистику. Как следствие, несмотря на бюрократические препоны, количество разводов в послевоенные годы вновь стало быстро расти.
Росло и число нелегальных абортов (особенно резкий скачок произошел в 1948 г. на фоне голода). Это вызвало серьезное беспокойство специалистов, тем более что общее число рождений в этот же период заметно снизилось. В 1949-1951 гг. Министерством здравоохранения, Министерством юстиции, Генеральной прокуратурой и ВЦСПС были предприняты несколько исследований данной проблемы, как ведомственных, так и межведомственных, результаты которых Накати рассматривает в четвертой главе своей книги. Исследования показали, что большинство женщин, решившихся на аборт, были замужем, многие из них уже имели детей. Это опровергало стереотип о том, что к аборту прибегают в основном безответственные женщины, не желающие иметь ребенка. Наиболее частыми мотивами для аборта являлись тяжелые условия жизни, а также нестабильное семейное положение. По результатам исследований в 1950-1951 гг. были проведены первые ограниченные реформы, в том числе расширен список медицинских показаний для легального аборта и отменена плата за аборт. Новые инструкции Минздрава также уделяли значительное внимание просвещению и индивидуальному консультированию как инструментам предотвращения нежелательных беременностей. Впервые был поставлен вопрос о неравномерном распределении ответственности, при котором женщина, решившаяся на подпольный аборт, рисковала подвергнуться уголовному преследованию, в то время как членам ее семьи такая опасность не грозила даже в тех случаях, когда следствие показывало, что они в явном виде вынуждали ее прервать беременность. Обсуждался и вопрос о расширении производства разнообразных средств контрацепции, но любые усилия в этой области блокировались высшим партийным руководством, как подрывающие курс на повышение рождаемости.
Свободная дискуссия о необходимости более серьезных реформ в сфере семейного права и демографической политики (не только среди специалистов, но и в открытой печати, а также в «письмах во власть») стала возможной лишь после смерти Сталина. Сторонники реформ настаивали на легализации абортов, упрощении процедуры развода и отмене дискриминационных положений указа 1944 г. о регистрации внебрачных детей. В пятой главе автор отмечает, что именно в этот период в числе приводившихся аргументов в пользу легализации абортов впервые упоминаются репродуктивные права женщин - пока еще в ограниченном виде,
62
как право самостоятельно выбирать время для того, чтобы завести ребенка; право женщины на отказ от материнства в то время еще не обсуждалось. Кроме того, сторонники легализации абортов продолжали настаивать на том, что основной их причиной являются неудовлетворительные условия жизни, а основным средством предотвращения абортов должна стать контрацепция. Важными аргументами являлись и результаты упомянутых выше исследований, а также тот факт, что число абортов продолжало неуклонно расти, достигнув к середине 1950-х годов уровня середины 1930-х. Становилось очевидным, что политика запрета абортов просто неэффективна.
Реформы, однако, по-прежнему тормозились высшим партийным руководством, поскольку Хрущёв оставался ярым сторонником политики стимулирования рождаемости. В межведомственных дискуссиях его поддержало Центральное статистическое управление, начальник которого В.Н. Старовский оценивал последствия указа 1944 г. как положительные, ссылаясь на снижение числа разводов и рост числа внебрачных детей. В этих условиях сторонники реформ (главным образом специалисты Минздрава, Минюста, Генпрокуратуры и ВЦСПС во главе с новым министром здравоохранения СССР М.Д. Ковригиной) вынуждены были сосредоточиться на борьбе за легализацию абортов. Кроме того, чтобы добиться положительной реакции в Президиуме ЦК, им пришлось скорректировать свою аргументацию, сделав основной акцент на том, что подпольные аборты опасны для здоровья женщин и запрет абортов, таким образом, только подрывает политику стимулирования рождаемости. Уголовная ответственность для женщин за нелегальный аборт была отменена в 1954 г. Год спустя, в 1955 г. было отменено постановление 1936 г. о запрещении абортов.
В шестой главе монографии сжато описывается дальнейшая эволюция советской демографической политики после 1955 г. Легализация абортов привела к скачкообразному росту числа клинических абортов, который, однако, сопровождался таким же стремительным сокращением числа нелегальных, так что общий уровень абортов по стране остался прежним. Поскольку легализация рассматривалась как вынужденная мера, официальное отношение к искусственному прерыванию беременности оставалось отрицательным - отсюда, в частности, пропагандистские кампании по противодействию абортам. Это сказывалось и на самой процедуре -
63
часто болезненной из-за отсутствия анестезии и психологически тяжелой из-за недоброжелательного отношения со стороны медицинского персонала.
Партийное руководство в позднесоветский период продолжало исходить из догматического представления о том, что продвижение к социализму должно сопровождаться ростом рождаемости, и отказывалось отменять положения указа 1944 г., касающиеся внебрачных детей и одиноких матерей. Не решили эту проблему и принятые в 1968 г. Основы законодательства СССР и союзных республик о браке и семье. Кроме того, в 1970-е годы советское государство (так же, как и развитые капиталистические страны) столкнулось с постепенным снижением рождаемости. Стремясь воспрепятствовать этому процессу, правительство продолжало тормозить рост производства контрацептивов; как результат, основным инструментом регулирования рождаемости оставался аборт, и число абортов не снижалось вплоть до распада СССР. Ситуация дополнительно усугублялась тем, что, вопреки декларируемому равенству мужчин и женщин, работа по дому и воспитание детей по-прежнему считались исключительно «женскими» занятиями. Это создавало двойную нагрузку на женщин (на работе и дома), которую государство оказалось не в состоянии эффективно компенсировать. В подобных условиях возможность завести ребенка (особенно если один ребенок в семье уже был) часто зависела от помощи со стороны родственников (чаще всего бабушки), которая была доступна далеко не всегда. Как отмечает автор, неспособность советского руководства переломить тенденцию к снижению рождаемости была, таким образом, во многом обусловлена тем, что «позднесоветская политика стимулирования рождаемости оказалась не в состоянии услышать голоса женщин и обеспечить один из важнейших факторов, позволяющих женщинам задуматься о рождении больше чем одного ребенка - серьезную и стабильную помощь в работе по дому и заботе о детях» (с. 214).
М.М. Минц*
* Минц Михаил Михайлович - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела истории Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН). Персональная страница: http://inion.ru/ru/ аЪои1/регеопа1Ше8/тт18^кЬаП^кЬаПоу^
