CC BY
113
Игорь Иванович Кобзев Удмуртский государственный университет
кандидат культурологии
ЗАКРЫТЫЙ ГОРОД В МЕМУАРАХ ИНЖЕНЕРОВ
О книгах:
Коробейников В. В., Коробейников А. В. Двадцатый век в биографии инженера. Ижевск. Научный журнал «Иднакар», № 2 (9) 2010. - 145 с.
Калашников М. Т., Калашникова Е. М. Калашников: Траектория судьбы. М. Издательский дом «Вся Россия». 2007. - 640 с.
Обитатели нашего засекреченного долгое время, сугубо технического, негуманитарного города-арсенала не балуют свой город мемуарной литературой. За последние десятилетия и даже вообще едва ли не за всю историю Ижевска, появилось лишь две мемуарные книги, касающиеся его прошлого. Поэтому мне,
1 2 как культурологу и исследователю быта Ижевска, рассматривающему свой
город в контексте символического, метафизического смысла и бытового колорита, волей-неволей пришлось сопоставлять две мемуарные книги, написанные двумя ижевскими инженерами, причастными к оборонной промышленности, совместно со своими детьми.
Одна книга написана представителем «безмолвного большинства» города Ижевска - не известным миру инженером В. В. Коробейниковым совместно с его сыном - издателем журнала «Иднакар», и издана на их собственные средства.
Другая книга написана человеком-символом, почётным гражданином Ижевска, «всемирно известным конструктором-оружейником» М. Т. Калашниковым совместно с главным хранителем его имиджа, внимательно отслеживающим, всё, что пишется неканонического о Калашникове - его дочерью и издана на средства Фонда имени М. Т. Калашникова, который она возглавляет.
Первое, что бросается в глаза при прочтении- книга Коробейниковых более свободна и разнообразна. Она живее передаёт неповторимый «запах» ушедшей эпохи на примере родословной одной семьи и её окружения. Как с помощью официальных документов (например, о немцах, строивших среди лесов воен-
1 Культурологической тематике Ижевске посвящена моя диссертация, защищённая в 1999 г. в Петербурге, а также давно подготовленная к печати книга «Деревенский Петербург».
2 По следам моей дипломной работы на истфаке УдГУ «Этнография Ижевска» (1982) вышла моя книга о быте Ижевска «Ижевские картинки» (2000).
носрочную железную дорогу к Ижевскому оружейному заводу или о беременных женщинах на заводских работах). Так и с помощью бытовых зарисовок из жизни лесных окрестностей Ижевска, связанных с его оружейной промышленностью.
Книга Калашникова более канонична и монументальна. В ней говорится, что её автор является конструктором одного из самых великих изобретений ХХ века, наряду с открытием атомной энергии - одноимённым автоматом. Это действительно сравнимые в культурологическом плане феномены: благодаря огромному количеству в мире (сто миллионов автоматов), широкому распространению в противоположных мировых лагерях, АК сопоставим с ядерным оружием и по нравственной ответственности его автора за своё детище. Впрочем, как показывают мемуары, сам автор АК, в отличие от изобретателя динамита Нобеля или создателя атомной бомбы академика Сахарова, которого Калашников в шестом издании своих мемуаров (под названием «Всё нужное просто», 2009), ценит за создание бомбы и порицает за разъедающую интеллигентскую рефлексию, не страдает подобным чувством вины.
С обоими детьми-соавторами указанных книг я знаком. С Алексеем Владимировичем Коробейниковым с 1978 года я учился на историческом факультете Удмуртского университета. А с Еленой Михайловной Калашниковой меня познакомили музейщики Ижмаша в год выхода её совместной с отцом книги «Калашников: траектория судьбы».
Из заводского музея в день знакомства мы вдвоём с Еленой Михайловной поехали к университету, а потом в её машине минут сорок жаркодискутировали. Дело в том, что я тогда прямо спросил Елену Михайловну, почему в оружейном Ижевске бытует такое неоднозначное отношение к Калашникову, которое не встречается, скажем, к конструктору снайперской винтовки Драгунову или к конструктору автомата - Никонову. Дочь защищала своего отца, говорила о том, как любят Калашникова за рубежом наши бывшие враги и какие есть хорошие города в нашей стране, связанные с семейством Калашниковых (Коломна, Барнаул, Пермь). Только вот Ижевск «с самого начала был неблагодарным по от-
з ..
ношению к нему городом» и очень жаль, что её гениальный отец связал с ним
свою судьбу. После откровенного разговора мы расстались, как мне представлялось, в хороших отношениях, ведь откровенность обаятельна, она сближает. И Елена Михайловна, вдруг опомнившись, со значительным опозданием поспешила в бассейн спортфака УдГУ.
з
Вероятно, ещё с критического отзыва о Калашникове Е. Ф. Драгунова в заводской газете в 1956 г.
* * *
Солидная по объёму книга человека-автомата представляет собой дополненное новыми материалами и серийное с 1992 года, уже пятое переиздание на русском и французском языках под разными названиями и обработанное разными помощниками автора его первой книги «Записки конструктора-оружейника». К 2010 году вышел шестой, а затем и седьмой вариант этой книги в виде подарочного альбома.
О Калашникове не выпускается иных книг, кроме бесконечных вариантов его собственной с различными соавторами книги, которую можно бы назвать за это «Кратким курсом истории АК». Малейший отход в сторону от утверждённого канона расценивается как «измена родине». Так, моя небольшая, культурологического характера публикация в ижевской газете «День» была названа «равносильной предательству» , так как она неканонически затрагивает тему автоматов Калашникова, штампуемых на месте разрушенной Покровской церкви.
В годы Великой Отечественной этого символического надругательства над храмом, расположенным рядом с главным корпусом оружейного завода, не было, что очень важно: православный праздник Покрова связан с покровом, защитой всего живого. Подземный тир с автоматами Калашникова под одноимённым тиром-мемориалом, построенным у алтарной стороны разрушенного кладбища, тоже относится не к временам Великой Отечественной. Мне, как культурологу, всё это кажется символичным в размышлении о метафизике Ижевска и о совести.
Предательской моя статья названа и на основании упоминания о том, что даже не клоном, а всего лишь предшественником АК-47 является немецкий автомат Шмайсера.5 Во время налаживания производства АК в Ижевске Калашников три
4 На мою статью в газете «День» (2010, №19) в №21 был опубликован совместный отклик Е.М.Калашниковой и М.Е.Драгунова (сына известного конструктора-оружейника Е.Ф. Дра-гунова, по иронии судьбы первым в нашей стране в печати - ещё в 1956 г. в заводской газете «Машиностроитель» - выступившего против «культа личности» Калашникова).
5 Разбираться в технической истории АК - вовсе не дело культуролога. Поэтому отсылаю читателей к статьям более сведущих в оружии по сравнению со мной исследователей. Первая статья написана А. Коробейниковым - «Автомат Калашникова - символ Удмуртии» (http: // udmurtology. narod. ru / geraldika / simvol / kalash). В более поздней по времени появления статье другого автора из Ижевска, ныне живущего в Г ермании, не так категорично к Калашникову, как у Коробейникова, но тоже подчёркивается «приоритет немецких конструкторов в создании и запуске в массовое производство нового вида оружия - штурмовой винтовки»: «Колоссальный вклад Хуго Шмайсера в развитие пехотного вооружения ХХ в. нельзя отрицать: практически все современные штурмовые винтовки и автоматы наследуют идеи, заложенные Шмайсером в конструкцию его «Штурмгевера» (И. Шайдуров. Хуго Шмайсер в Ижевске, или конец одного мифа. // Мастер-ружьё, №152, ноябрь 2009. С. 23). Однако в мемуарах «наследника Шмайсера» Калашникова о каком-либо приоритете его немецкого предшественника в развитии стрелкового оружия ХХ в. мы не прочитаем ничего.
года жил по соседству со Шмайсером и руководимой им группой немецких оружейников.6 В Ижевске по адресу Красная, 133 Шмайсер, фамилия которого с военных лет известна каждому советскому мальчишке, и другие немецкие оружейники жили в 1946-1952 годах. То есть с Калашниковым немцы были соседями в 1948-1950 годах.7
В богато иллюстрированных мемуарах Калашникова традиционно отсутствует фотография жилого комплекса Шмайсера-Калашникова - первого ижевского жилища Калашникова и его семьи. В честь 250-летнего юбилея Ижевска по приказу местных властей «дом Шмайсера» был снят с охраны как памятник истории и культуры при молчании Фонда Калашникова. В мемуарах Калашникова есть только снимок более позднего деревянного дома Калашникова в Инженерном городке, разрушенного в честь недавних юбилеев, чтобы он не портил впечатление от соседнего и нового автоматно-церковного комплекса.
Самое интересное в прижизненном музее-бункере Калашникова - это, пожалуй, противно спадающие тапочки, которые выдают посетителям, хотя мраморный пол в музее не является мемориальным, как в воткинской усадьбе Чайковского. Впрочем, соавторами мемуаров Калашникова (издание 2009 г.) указано, что в бункере над тиром Калашников будто бы кропотливо занимается литературным творчеством и под подземную канонаду на разрушенном старинном кладбище усердно пишет свои толстенные мемуары.
6 Из советской зоны оккупации Г ермании в 1946 г. одновременно, вместе с семьями вывезли в СССР немецких ракетчиков (во главе с Греттрупом) и немецких оружейников (во главе со Шмайсером). А в 1952-53 гг. ракетчиков и оружейников также почти одновременно отпустили в Германию. Немцы и наши работали в СССР «в параллель»: группы в 1946 г. получили одинаковые задания, но к реализации принимался лучший результат. На основе немецкой ракеты Фау-2 в 1948 г. была создана и испытана первая наша оперативно-тактическая ракета, производство ракет наладили в Воткинске. А в Ижевске в 1949 г. началось производство АК-47. Автомат (штурмовая винтовка) Шмайсера 1944 г. (Stg-44) является по своей компоновочной схеме явным предшественником автомата Калашникова и других экспериментальных советских автоматов, делавшихся до АК. Но в Ижевске Шмайсер будто бы саботировал работу и разлагающе действовал на других «ижевских» немцев. Усовершенствованием автомата Шмайсера после войны фактически занимался не он один, а советские оружейники. Победителем в их соревновании в 1947 г. стал Калашников, оказавшийся с 1948 г. соседом Шмайсера по ижевскому дому.
Ижевск традиционно занимался освоением, доводкой и конструкторским сопровождением серийного производства разработанных за его пределами изделий - в московских и подмосковных КБ. Поэтому, оба соседа по гостиничному комплексу города-завода - Калашников и Шмайсер - были в Ижевске приезжими. Немецкая документация, прицельно собранная нашими компетентными органами в 1945 г. на оружейном заводе в Зуле, которым руководил Шмайсер (10758 листов технических документов и 55 экземпляров Stg-44), очевидно, сначала попала в подмосковные КБ и полигоны, где работал Калашников в числе других советских испытателей. Немецкие образцы, совершенствовавшиеся Шмайсером в 1943-1945 гг., в СССР дорабатывались уже группой советских специалистов на конкурсной основе.
Как бы не относиться к теме трёхлетнего соседства Калашникова и Шмайсера, но она важна хотя бы с позиции туристической раскрутки недавно закрытого и до сих пор депрессивного города-завода. Бывший директор музея Ижмаша В. П. Ионов рассказывал мне, что специально приехавшим в Ижевск по следам Шмайсера немецким туристам ему было показывать абсолютно нечего.
Мне, как автору этнографических «Ижевских картинок» наиболее интересны именно бытовые воспоминания Калашникова об Ижевске. К сожалению, в мемуарах Калашникова о его «коммунальных» соседях-немцах по первому месту жительства в Ижевске ничего не сказано; мы знаем о них из других, главным образом, немецких публикаций, но только не из многочисленных книг Калашникова. Лишь один эпизод мемуаров Калашникова косвенно связан с немецкой темой. Во время совместного пребывания Калашникова и Шмайсера в гостиничном комплексе на улице Красной молодая жена Калашникова ночью, под свет уличного фонаря из окна гостиницы признаётся мужу о своей былой любви к аккуратному немцу. Под воздействием этого чувства к интеллигентному немцу она стала учить немецкий язык.
Семейные фотографии Калашниковых и его немецких соседей по ижевскому дому (в мемуарах Калашникова и в публикации Шайдурова) показывают по-европейски одетых в ижевский период немцев (шляпы, галстуки, ботинки, гольфы с короткими штанами) и жены Калашникова (барские шляпки, шубки, модная немецкая причёска в стиле валькирии). А также безвкусно, на заводской манер одетого Калашникова (сапоги в комплекте с каракулевой шапкой или кепкой и постоянной комиссарской кожанкой). По воспоминаниям заводчан Калашникова в Ижевске в его невыразительной одежде часто принимали не за конструктора, а за рабочего.
Немцев-оружейников снабжали бесплатными квартирами на центральной улице Ижевска, роскошным по голодному послевоенному времени пайком, дорогими винами, платили зарплату в валюте. Шикарно одетые, они спускались из технической гостиницы с семьями к заводскому пруду. Для парадного спуска на плотину от «немецкого» дома в год создания АК-47 появилась «немецкая» чугунная лестница (построена тоже немцами - пленными). Два сына немецкого конструктора самого лучшего пулемёта Второй мировой войны MG-42 Вернера Грюнера учились здесь в школе, после окончания которой один из сыновей Грюнера стал студентом Ижевского медицинского института. В интеллигентного немца влюблялись наши девушки. В той же школе учились сын и три дочери Калашникова. Кстати, один сын Грюнера жив и собирается приехать в Ижевск, где прошла его юность. Подробные сведения о нём собрал ижевский инженер и краевед С.Н.Селивановский, учившийся вместе с сыном прослав-
ленного немецкого оружейника Грюнера в той же школе. Хочется увидеть материалы Селивановского на страницах «Иднакара».
* * *
Интересно, что авторы двух фамильных мемуаров - Калашниковы и Коробейниковы - жили, да и сейчас живут почти по соседству - возле центральной улицы Ижевска Советской, близ перекрёстка её с улицей Пушкинской.
В их книгах есть колоритные воспоминания авторов обоих мемуаров о маршруте в 1940-е годы по старой Советской улице со стороны оружейного завода на плотине.
В. В. Коробейников рассказывает, как ещё ребёнком шёл по улице Советской. Шёл с родителями мимо завода, так как приезжал в Ижевск на поезде из лесного посёлка, где рубили лес для завода и ложболванки для ижевского оружия и везли лес по достроенной в войну пленными немцами железной дороге, проложенной к оружейному заводу. Увинский вокзал Ижевска был недалеко от заводского стрельбища по Пятой улице (где позже расположилось производство автоматов Калашникова). Слушая канонаду стрельбища, далее ребёнок с родителями выходил к плотине, жадно пытаясь, наконец-то увидеть широкий заводской пруд. Но родители (бежавшие некогда из северной ссылки под Ижевск) говорили сыну, что плотину надо проходить быстро, не глядя по сторонам, а то часовые на вышках будут стрелять. Далее путешественники поднимались по лестнице (тогда деревянной, ещё не «немецкой») вверх на Советскую улицу, где продавали сырки (городской гостинец) и где размещался зверинец.
Проходя по 600-метровой плотине, пруд можно было и не увидеть. С двух сторон плотины бесконечно тянулся высокий забор с колючей проволокой. Забора не было только у часовой башни завода и памятника Дерябину.
По поводу зверинца, который мальчиком видел на Советской улице В. В. Коробейников, можно сказать следующее. Этот эпизод относится, очевидно, к июню 1941 года, то есть к началу Великой Отечественной войны. В районе современной библиотеки имени Ленина на месте разобранной Ильинской церкви в канун войны - в среду, 18 июня 1941 года - открыли зверинец. На месте храма стояли клетки, в которых демонстрировали свыше ста разнообразных зверей, пресмыкающихся и птиц (крокодила, чёрного ягуара, обезьян и так далее).8 Мемуарист больше всего запомнил медведя, которого кормили на палке колбасой. Было тогда будущему мемуаристу пять лет. И происходило это, скорее всего, в субботу вечером или утром в воскресенье 22 июня (суббота тогда не являлась выходным днём). Если в воскресенье, то, по-видимому, ещё до объяв-
8 Удмуртская правда, 1941, 18 июня.
ления по радио о войне, последующего в 12 часов дня.
Калашников тоже рассказывает про этот же маршрут, на котором у новой, после войны уже чугунной лестницы, его обычно встречали на санках жена с маленькими дочками. Он пишет, что ещё в 1949 году, возвращаясь из конструкторского бюро по этой чугунной лестнице (немцы построили её только что, в 1947 году) в соседний с оружейным заводом гостиничный комплекс Шмайсе-ра-Калашникова, подолгу задерживался на скамейке у памятника основателю оружейного завода Дерябину.9 Сержант смотрел на часовую башню ампирного корпуса с вензелем императора, на породистый профиль царского генерала. Здесь самородок сочинил стихи: «А ну-ка Дерябин, подвинься немного! / Нам вместе придётся у пруда стоять!»
По чугунной лестнице 1947 года - символической ровеснице АК-47 - можно и сейчас спуститься к памятнику Дерябину. Немцев, строивших чугунную лестницу у уничтоженного недавно властями старинного оружейного Правления, охраняла постовая Маруся. Русской женщине с пустой кобурой у «немецкой» лестницы посвятил стихотворение «Маруся постовая» Сергей Жилин:
«Выкинет коленца Наша злая память,
Но о пленных немцах Хочется сказать мне.
Строить им досталось Лестницу над прудом.
Лишь поплачут малость Эльзы да Гертруды.
Баба с пистолетом Охраняла фрицев. /
Над Россией лето,
И хочется умыться.
Сорваны погоны,
Запропали ранцы,
И стирать кальсоны -Нечего стесняться.
9 По воспоминаниям ветерана Ижмаша Н. В. Торхова, возле памятника Дерябину в послевоенные годы стоял пивной ларёк, окрашенный в «военный» зелёный цвет. Здесь для рабо-чих-оружейников, идущих со смены, продавали пиво. Перед памятником, видимо, и стояла та самая памятная Калашникову скамейка, на которой после смены обычно сидели оружейники, сдувая пену из кружек в дрожжевые лужи. Вытрезвитель размещался чуть дальше - за «немецкой» лестницей, слева от высотного гостиничного комплекса Шмайсера-Калашникова (в двухэтажном купеческом доме по улице Горького).
Белокурых бестий Детские улыбки Да у речки Леты Бережочек зыбкий.
Сохранилась малость В памяти под спудом:
Всё, что нам осталось -Лестница над прудом.
Как всё это было,
Помнила Маруся.
Где её могила,
Господи Иисусе?!
Вот галдят без толку,
Словно птичья стая.
У Маруси сбоку Кобура пустая.
Не служила в СМЕРШе,
Лагерей не знала, Милиционершей /
Постовой стояла.
Не смотрела гордо И, боясь закона,
Свой наган потёртый Оставляла дома.
То смешно, то грустно У Сенного рынка,
Где шпана Марусе В бок воткнула финку.
Это всё случится,
А пока - живая, охраняет фрицев Баба постовая».10
10 Жилин С. А. Прощёное воскресение. Стихи. Ижевск, 2005. С. 44-45.
ИДНАКАР 1 (11) 2011 146
www.idnakar.ru
