CC BY
2
ЛИТЕРАТУРНЫЕ СВЯЗИ И ВЛИЯНИЯ, СРАВНИТЕЛЬНОЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК: 821.161.1+821.112.2+82-141 DOI: 10.31249/lit/2024.02.02
КОРОВИН В.Л.1 «ЗАКРОЙ ГЛАЗА - И ТЫ УВИДИШЬ»: СТИХОТВОРЕНИЕ Г.Р. ДЕРЖАВИНА «ЯВЛЕНИЕ» (1810) и DIE ERSCHEINUNG Л. КОЗЕГАРТЕНА©
Аннотация. В статье рассматривается один из переводов Г.Р. Державина из Л. Козегартена, созданных летом 1810 г., в период работы над первой частью «Рассуждения о лирической поэзии», в котором, по наблюдению А.Е. Махова, представлено обновленное понимание топоса «поэзия - как живопись»: лирик изображает то, что рождается в его воображении, а не описывает видимое. «Явление» - вольный перевод, «подражание» стихотворению Die Erscheinung ("Ich lag auf grünen Matten..."), где речь идет о явлении поэту образа девушки (Mägdlein), указывающей ему, что отчизна любви только на небесах. В статье уточняются сведения об источнике перевода (первая редакция этого стихотворения, а не вторая, позднее положенная на музыку Ф. Шубертом), отмечаются посторонние оригиналу, привнесенные Державиным собственные мотивы, а также лексические средства, благодаря которым, с одной стороны, небесное видение становится более «зримым» (живописным), а с другой - перекодируется в апокалипсический образ «жены, облеченной в солнце» (Откр 12:1), традиционно толкуемый как аллегория Церкви Христовой.
1 Коровин Владимир Леонидович - доктор филологических наук, профессор Университета МГУ-ППИ в Шэньчжэне (КНР), профессор кафедры истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова; korovinv@yandex.ru © Коровин В. Л., 2024
Ключевые слова: Г.Р. Державин; Л. Козегартен; духовные стихотворения; Апокалипсис; история русской литературы; немецкая поэзия в России; романтизм; переводы; теория лирики; А.Е. Махов.
Для цитирования: Коровин В.Л. «Закрой глаза - и ты увидишь» : стихотворение Г.Р. Державина «Явление» (1810) и Die Erscheinung Л. Козегартена // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7: Литературоведение. - 2024. - № 2. -С. 31-46. - DOI: 10.31249/lit/2024.02.02
KOROVIN V.L.1 "Close your eyes and you'll see": the poem by G.R. Derzhavin Apparition (1810) and Die Erscheinung by L. Kosegarten®
Abstract. The article examines one of G.R. Derzhavin's translations from L. Kozegarten, created in the summer of 1810, during the period of work on the first part of the Discourse on Lyrical Poetry, where, according to A.E. Makhov, an updated understanding of the topos "poetry is like painting" is presented: the lyricist depicts what is born in his imagination, and does not describe the visible. Apparition is a free translation, "imitation" of the poem Die Erscheinung ("Ich lag auf grünen Matten..."), which is about the appearance to the poet of an indefinite image of a girl (Mägdlein), indicating to him that the fatherland of love is only in heaven. The article clarifies the source of the translation (the first edition of the poem, and not the second, later put to music by F. Schubert), notes extraneous to the original, Derzhavin's own motives, as well as lexical means, thanks to which, on the one hand, the heavenly vision becomes more "visible" (picturesque), and on the other hand, it is recoded into the apocalyptic image of "a women clothed in the sun" (Rev 12:1), traditionally interpreted as an allegory of the Church of Christ.
Keywords: G.R. Derzhavin; L. Kosegarten; spiritual poems; Apocalypse; history of Russian literature; German poetry in Russia; romanticism; translations; theory of lyric poetry; A.E. Makhov.
1 Korovin Vladimir Leonidovich - DS in Philology, Professor of Shenzhen MSU-BIT University (PRC), Professor of the Department of Russian Literary History, Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University; korovinv@yandex.ru © Korovin V.L., 2024
To cite this article: Korovin, Vladimir L. "'Close your eyes and you'll see': the poem by G.R. Derzhavin Apparition (1810) and Die Erscheinung by L. Kosegarten", Social sciences and humanities. Domestic and foreign literature. Series 7: Literary studies, no. 2, 2024, pp. 31-46. DOI: 10.31249/lit/2024.02.02 (In Russian)
В заглавии нашей статьи - афоризм французского романтика Жозефа Жубера (1754-1824): "Fermez les yeux et aussitôt vous le verrez" [Joubert, 1938, p. 286 (из дневника, январь 1801 г.)]. Этой цитатой - «Закрой глаза - и ты увидишь» - А.Е. Махов завершил одну из своих работ о теории лирики в трактате Г.Р. Державина «Рассуждение о лирической поэзии, или об оде», а перед этим сделал вывод об обновленном у него понимании старого топоса ut pictura poesis («поэзия - как живопись»), сходном с пониманием И.Г. Гердера: «Лирическая визуальность, как понимают ее Гердер и Державин, в столь же малой мере миметична, что и лирическая музыкальность: лирик не описывает видимое, но порождает "картины" в своей фантазии - подобно тому как романтический художник Каспар Давид Фридрих, изображенный за работой на полотне Георга Фридриха Керстинга (1811), пишет пейзаж не на пленэре (в котором он не нуждается), а в собственной студии, сидя спиной к окну» [Махов, 2016а, с. 17-18].1
Здесь рядом с Державиным едва ли не впервые оказался упомянут Каспар Давид Фридрих (1774-1840), «великий мастер романтического пейзажа», одно высказывание которого, подобное афоризму Жубера, А.Е. Махов ранее цитировал, говоря о судьбе и поэзии И.И. Козлова: «Закрой твои физические глаза, чтобы сначала увидеть твою картину духовным зрением» [Махов, 1999, с. 297] (ср.: [Махов, 2023, с. 623]). В другой, более развернутой работе Александра Евгеньевича о державинской теории лирики [Махов, 2016б] (переизд.: [Махов, 2023, с. 457-475]) нет ни имени Фридриха, ни того выразительного примера, когда на картине другого художника он работает над пейзажем, сидя спиной к окну. Соседство его имени с Державиным в первой процитированной публикации [Махов, 2016а] выглядит случайным, но подсказывает мысль о возможности увидеть как державинскую теорию, так и
1 О влиянии на Державина философских идей Гердера (с обзором литературы вопроса) см.: [Ларкович, 2011, с. 101-117].
33
саму его «зримую лирику»1 в контексте романтического искусства, наподобие интериоризированных пейзажей Фридриха (с которым потом не случайно сойдется В.А. Жуковский2, почитавшийся первым русским романтиком).
Наблюдения А.Е. Махова над текстом державинского «Рассуждения о лирической поэзии», из которых следует, что «лирик, в его трактовке, не выражает чувства невидимо-музыкально, но изображает их посредством "картин" - не реальных, но существующих в его "светлом воображении"» [Махов, 2016б, с. 28], можно дополнить наблюдениями над некоторой поэтической практикой Державина в 1810 г. (когда первая часть этого теоретического трактата в основном и была написана3) и ее «странными сближеньями» с художественной и музыкальной культурой немецкого романтизма.
Речь идет о переводах Державина из Людвига Козегартена (Ludwig Gotthard (Theobul) Kosegarten, 1758-1818), от которого Фридрих, познакомившийся с ним в 1790 г., во многом воспринял свое видение природы [Holmes, 2005], и на чьи стихи Франц Шуберт в 1815 г. создал цикл из 20 песен [Solvik, 2014].
В России к сочинениям Козегартена едва ли не первым обратился Н.М. Карамзин, чье стихотворение «Могила» (1792, во 2-й ред. «Кладбище») - подражание ему (разбор см.: [Мальцева, Ша-деко, 2022]).
У Державина есть четыре стихотворения, для которых Я.К. Грот указал источники у Козегартена: «Тоска души», «Явление», «Предвестие» и «Проблеск» [Державин, 1864-1883, т. 3, с. 68, 73, 75, 78]. Они замыкают собою цикл духовных стихотворений, созданных летом 1810 г. на Званке, и написаны соответственно 27, 28, 29 июля и 6 августа (им предшествовали оригинальные
1 Заглавие книги о визуальных аспектах лирики Державина, преимущественно 1800-х годов [Смолярова, 2011] (интересующие нас стихотворения 1810 г. здесь не упоминаются).
2 О дружеских и творческих отношениях Жуковского и Фридриха, начавшихся в 1821 г., есть большая литература; одно из новейших исследований: [Коренева, 2022].
3 Материалы для «Рассуждения» Державин начал собирать в 1807 г., к работе над текстом приступил осенью 1809 г., а не позднее ноября 1810 г. первая часть была завершена [Западов, 1986, с. 232-233].
оды «Надежда. К Ф.П. Львову», «Слава», «Идолопоклонство», «Добродетель» и «Истина») (см.: [Коровин, 2017, с. 114-115]; [Морозова, 2019, с. 171-173]). «Тоска души» и «Явление», сначала появившиеся в периодической печати с подзаголовками «Перевод из Козегартена» и «Подражание Козегартену» [Державин, 1813], в прижизненных «Сочинениях» поэта напечатаны без подзаголовков, как и впервые здесь опубликованные «Предвестие» и «Проблеск» [Державин, 1816, с. 50-54, 72-73, 76-78, 79-82].
Из них только «Тоска души» без существенных оговорок может быть названа «переводом» стихотворения Козегартена (Das Wehen des Allliebenden), потому при первой публикации Державин и указал, что это перевод, а в «Рассуждении о лирической поэзии» в качестве примеров привел четыре его строфы с пометкой «из Козегартена»1. «Проблеск» - в целом оригинальное и притом автобиографическое произведение, в котором лишь первая и последние строфы (всего 5 из 14) имеют лишь частичные соответствия в стихотворении Aussicht [Коровин, 2023]. «Предвестие» следует назвать вольным переводом или, вернее, подражанием стихотворению Ahndung, поскольку, хотя в нем и сохранена строфика оригинала (только Я3 заменен на Я4, как и в «Тоске души»), но заметно отличается от него по смыслу. «Явление» же наш поэт сам назвал не переводом, а «подражанием Козегартену».
Я.К. Грот отметил, что, «как видно из рукописей Державина», он пользовался трехтомным лейпцигским изданием [Kosegarten, 1798-1802]. Соответствующее «Явлению» стихотворение Die Erscheinung ("Ich lag auf grünen Matten...") здесь напечатано дважды, в двух версиях - во втором томе (1798) и в «Прибавлениях» к третьему тому (1802), где помещены переработанные старые стихотворения [Kosegarten, 1798-1802, Bd. 2, S. 43-45; Kosegarten, 1798-1802, Bd. 3, S. 278-80]2. Я.К. Грот просто указал на страницы в обоих томах, не пояснив, что это две разные редакции, и не посчитав нужным (или возможным) с ними разобраться.
1 См.: [Державин, 1864-1883, т. 7, с. 527, 531, 548-549, 553-554]. Стоит отметить, что здесь же (с. 551) приведены строки из вышеупомянутого «Кладбища» Карамзина, но с пометкой не «из Козегартена», а «из Карамзина». Либо Державин не знал об источнике этого стихотворения, либо, что вероятнее, оценивал его не как перевод.
2 В этом издании есть и другое стихотворение с тем же названием - Die Erscheinung ("Schaurig ist die Nacht...") [Kosegarten, Bd. 2, S. 117-124].
Первая редакция (во втором томе названного издания) написана в 1787 г. и впервые опубликована в 1788 г. [Kosegarten, 17831788, Bd. 2, S. 225-227]; вторая создана между 1798 и 1802 гг. Различия между ними касаются 13 стихов (из 40). Этого, как увидим, достаточно, чтоб утверждать, что Державин пользовался только первой редакцией, а вторую проигнорировал, если вообще знал о ней (возможно, у него были только первые два тома из трехтомника, вышедшие в 1798 г., а третий, выпущенный в 1802 г., не попадал к нему в руки).
В Die Erscheinung Козегартена речь идет о явлении поэту, размышляющему о том, чего нет в этом мире, образа солнечно ясной девушки (ein Mägdlein sonnenklar), чем-то опечаленной и, как ему показалось, думающей о нем. Поэт в восторге пытается ее обнять, но видение меркнет и исчезает, со значением глядя на него и указывая рукой на небеса, и он понимает: только там, наверху, отчизна любви.
Стихотворение написано равносложными стихами (Я3), состоит из 5 строф, в каждой по два четверостишия с парной рифмовкой. 1 -я строфа - экспозиция (поэт размышляет в лесной тени на берегу ручья); 2-я - картина явления (описание явившейся девушки); 3-я - картина чувств (поэт догадывается о ее чувстве к нему и сам чувствует блаженство); 4-я - картина действий (попытка обнять видение и его исчезновение с символическими взглядом и жестом); 5-я - толкование увиденного, моральный вывод.
Разночтения между двумя редакциями находятся во 2-й, 3-й и 5-й строфах. Приводим основные (10 стихов из 13, подвергшихся изменениям, в том числе финальные):
[Kosegarten, 1798-1802, Bd. 2, S. 43-45] [Kosegarten, 1798-1802, Bd. 3, S. 278-280]
(Строфа 3)
1-я ред.
2-я ред.
Um ihre Lippen schwebte Ein Lächeln hold und gut. An ihren Wimpern bebte Der Thau der Wehemuth.
Ein traurend Lächeln schwebte Um ihren süfsen Mund. Sie schauerte, sie bebte. Ihr Auge thränenwund, Ihr Hinschaun liebesehnend, So wähnt' ich, suchte mich. <...>
Ihr Auge mild' und thränend,
So wähnt' ich, meinte mich. <...>
(На ее губах витала / ласковая и добрая (Страдальческая улыбка / витала на ее улыбка. / На ее ресницах трепетала / сладостных губах. / Она вздрогнула, за-роса печали. / Ее глаза, кроткие и пла- трепетала. / Ее глаза, раненные слезами, / чущие, / мне мнилось, были с мыслью ее взгляд, жаждущий любви, / мне мни-обо мне.)1 лось, искал меня.)
(Строфа 5) <...> <...>
"Kein Lieben und kein Loben Wohl für die Zeit geschieden
Verdient der Erde Tand. Eint uns ein schönres Band.
Nur droben strahlt, nur droben Hoch droben, nicht hienieden
Der Liebe Vaterland ! " Hat Lieb ' ihr Vaterland.
(Ни любви, ни хвалы / не заслуживает (На время разлученных, / нас благопо-земная суета <букв. - мишура земли>. / лучно соединяют лучшие узы. / Высоко Лишь наверху сияет, лишь наверху / наверху, не здесь / имеет любовь свое отечество любви!) отечество.)
Все изменения здесь направлены на усиление экспрессии изображаемого чувства и на прояснение того, что речь идет о чувстве любовном, соединяющем две души, на земле разлученные до конца.
Шуберт в 1815 г. положил на музыку именно вторую редакцию этого стихотворения, сделав ее частью «песенного спектакля» на стихи Козегартена об отношениях мечтательного искателя любви Вильгельма и его возлюбленных, которым он разбивает сердце. Die Erscheinung - четвертая по счету в цикле из 20 песен, который в 1990-х годах реконструировал немецкий музыковед Мортен Сол-вик [Solvik, 2014]; она известна также как отдельная песня под названием Erinnerung («Воспоминание»).
Державин, напротив, вдохновлялся первой редакцией, где любовное чувство более сдержанное и выражено менее определенно, зато отчетливо выражена мысль о ничтожестве земной суеты (Erde Tand) и призвании человека стремиться к небесному отечеству.
В своем «Явлении» Державин меняет стихотворную форму (вместо Я3 у него Я5 с укороченным последним стихом в каждой строфе), но количество и порядок строф и стихов сохраняет такими же, как в оригинале (в отличие от «Проблеска»), т.е. в целом как будто следует за ним. Однако уже в первой строфе «Явления» возникают не только иные, чем в немецком стихотворении, образы, но и совершенно посторонние ему мотивы.
1 Перевод здесь и далее мой. - В. К.
37
Лежал я на травном ковре зеленом, На берегу шумящего ручья, Под тенносвесистым, лаплистным кленом; От зноя не пеклася грудь моя, И мня о сих, о тех делах отчизны, Я в сладостном унынии дремал, Припомня все, что претерпел в сей жизни, Хотя и прав бывал1.
Ср. у Козегартена: «Ich lag auf grünen Matten, / An klarer Quellen Rand. / Mir kühlten Erlenschatten / Der Wangen heissen Brand. / Ich dachte diess und jenes, / Und träumte sanftbetrübt / Viel Süsses mir und Schönes, / Das diese Welt nicht giebt».2
Вместо простых «древесных (лесных) теней» (Erlenschatten) у Державина находим клен, украшенный нарочито изобретенными живописными эпитетами («тенносвесистый, лаплистный»3), но главное, что он думает и вспоминает о том, чего и близко нет в немецком оригинале, - о «делах отчизны», своем тернистом жизненном пути и своей правоте.
Это сквозные (хоть и прикровенные) темы в цикле духовных стихотворений Державина лета 1810 г., когда положение России виделось ему угрожающим, политика Александра I, формально остающегося союзником Наполеона, - губительной, а свое положение - отставного государственного деятеля, к которому уже не прислушиваются, - несправедливым и неправильным. Политические идеи и настроения поэта в то время выразились в сочиненных перед «Явлением» одах «Слава» и «Идолопоклонство» (см.: [Коровин, 2016], [Коровин, 2017]), а желание доказать свою правоту в прожитой жизни - в написанном после него «Проблеске» (мнимом подражании Козегартену), где, применяя к себе евангельские запо-
1 [Державин, 1816, с. 72] (далее «Явление» цит. по этому изд.).
2 [Kosegarten, 1798-1802, Bd. 2, S. 43] (здесь и далее цит. только 1-я ред. по этому изд.): «Я лежал на зеленых лугах / на берегу прозрачного ручья. / Древесные тени охлаждали / мои жарко горящие щеки. / Я думал о том и этом / и с нежной грустью мечтал / о многом для меня сладостном и прекрасном, / чего не дает этот мир».
3 Я.К. Грот отметил, что в первой публикации [Державин, 1813] было «...напечатано лапистым и в примечании объяснено: "клен имеет листья подобные лапам"; но в рукописи так же как в изд. 1816 г.» [Державин, 1864-1883, т. 3, с. 73].
веди блаженства, Державин доказывает, что исполнил их и заслуживает «вечных благ» [Коровин, 2023]. Эти стихотворения среди прочего связаны с деловой и мемуарной прозой поэта: как раз в 1810 г. он начал работу над автобиографическими «Записками» [Морозова, 2019, с. 169]. С ними, по замечанию Я.К. Грота, связан и последний стих первой строфы «Явления»: «Хотя и прав бывал. -Эта самая мысль о пройденном поприще вскоре дала начало "Запискам" Державина» [Державин, 1870, с. 56]1.
Центральная часть стихотворения - картины явления, чувств и действий (строфы 2, 3, 4):
И се с страны из рощи вылетает Жена мне юна солнечной красы! Как снег тончица бела обвевает Ея орехокурчаты власы; С очей ея блестяща отливалась Эфира чистого лазурна даль, Среди ланит лилейных расширялась Заря, сквозясь в кристаль. -
Вкруг уст ея видна была червленых Усмешка, ласка искренней любви, Блистали капли рос с ресниц чуть смежных; В очах щедрота, тихий нрав в крови, Показывали мне ее в печали. -Я зрел, иль мнил так быть в мечтаньи ей2. Но кто блаженнее, кого видали, Как я мечтой был сей?
Восстал, - и к ней объятья простираю; Она же от меня уходит прочь! Я бледность на лице ея встречаю, Она померкла так, как лунна ночь3, Но с чувством на меня взглянув усердно, Взор важный и глубокомудрый свой С десницею взведя на небо звездно, -Исчезла предо мной!
1 В комментарии Я.К. Грота к 1-му акад. изд. этого замечания нет.
2 В 1-й публикации: «...И тихий нрав<,> текущий во крови, / Из вздохов мне ея печаль являли. - / Так зрел в мечте, иль быть я мнил так ей» [Державин, 1813, с. 180].
3 В 1-й публикации: «...Но от меня она уходит прочь. / Ах! сумрак на лице ея встречаю, / И стала так бледна, как лунна ночь» [Державин, 1813, с. 180].
39
Ряд живописных (колористических) деталей во 2-й и 3-й строфах находит соответствие у Козегартена: «солнечной красы» -"sonnenklar" (ясная как день); «как снег тончица бела обвевает ея орехокурчаты власы» - "Ein weisser Schleier wehte / Um ihr nussbraun es Haar" (белая вуаль обвевала ее орехово-коричневые волосы); «эфира чистого лазурна даль» - "des Äthers reinstes Blau" (чистейшая синева эфира). Но ряд других деталей добавлен Державиным: "Die frischen Wangen kränzte / Die schönste Rosenau" (ее свежие щеки цвели / прекраснейшим румянцем) - «Среди ланит лилейных расширялась / Заря, сквозясь в кристаль»; в оригинале просто "Lippen" (губы) и "Wimpern" (ресницы) (в строфе 3-й, процитировано выше) - у Державина «червленые уста» и «чуть смежные» ресницы, в которых «блистали капли рос».
4-я строфа у Козегартена вовсе лишена красок, поскольку здесь светлое видение меркнет и исчезает: "Ich auf, sie zu umfassen - / Und ach! sie trat zurück. / Ich sah sie schnell erblassen, / Und trüber ward ihr Blick. Sie sah mich an so innig, / Sie wies mit ihrer Hand / Erhaben und tiefsinnig / Gen Himmel, und verschwand" («Я поднялся ее обнять, - / и, увы, она отступила. / Я увидел, как она быстро бледнеет и вид ее становится все тусклее. / Она посмотрела на меня так пристально, / она указала мне своей рукой / величаво и глубокомысленно / на небо и исчезла»).
Державин и здесь находит что добавить: «Она померкла так, как лунна ночь» и «Взор... взведя на небо звездно».
В целом изображение небесного видения у него оказывается более детализированным, чем в оригинале, более живописным (что уже отмечалось в единственной, кажется, до сих пор публикации, где о «Явлении» специально заходит речь1). Но этим вопрос об отношении его стихотворения к немецкому оригиналу, принадлежащему, в общем-то, к любовной лирике, не исчерпывается.
Все «Явление» написано в высоком стилистическом регистре, со множеством славянизмов и архаизмов, что в целом типично для позднего Державина, как и окказиональные сложносостав-ные эпитеты («тенносвесистый», «лаплистный», «орехокурчатый»,
1 См.: [Федосеева, Шанаева, 2010, с. 61-62]; две цитаты из «Явления» см. также: [Морозова, 2019, с. 161]. В ценной монографии М. Вендитти о духовных одах Державина [УеММ, 2010] из стихотворений 1810 г. специально рассматривается только «Истина» (подражания Козегартену не упоминаются).
«глубокомудрый»1) и редчайшие церковнославянские библеизмы («тончица»2). На этом фоне превращение «ясной как день девушки» (Mägdlein sonnenklar) в «жену юну... солнечной красы» выглядит как продиктованное желанием выдержать единство стиля. Но в результате в стихотворении выстраивается такой ряд: «жена... солнечной красы», «лунна ночь», «небо звездно».
Жена, солнце, луна, звезды - все это автоматически приводит на память образ из Апокалипсиса: «И знамение велие явися на небеси: жена облечена в солнце, и луна под ногама ея, и на главе ея венец от звезд двоюнадесяте: и во чреве имущи, вопиет болящи и страждущи родити» (Откр. 12:1-2).
Эта ассоциация, на наш взгляд, возникает не случайно: она предусмотрена автором, подсказана им. Образ «жены, облеченной в солнце», традиционно толкуемый как аллегория Церкви Христовой (12 звезд - 12 апостолов) или символ Богоматери, Державин и подразумевает в этом стихотворении. В Апокалипсисе сразу вслед за этим идет стих об «ином знамении на небеси»: «...и се, змий велик чермен, имея глав седмь и рогов десять, и на главах его седмь венец» (Откр 12:3). Державин использует его в «Гимне лироэпиче-ском на прогнание французов из отчества» (1812), апокалипсический образный строй которого во многом был подготовлен циклом званских стихотворений 1810 г. [Коровин, 2017, с. 123-126], включающим и «Явление».
В «Гимне лироэпическом» Державину, по выражению одного исследователя, «чуть ли не красками дантовского "Ада" удалось нарисовать чудовищную картину явления в мир дьявола» [Доман-ский, 2012, с. 297]. Поэтические олицетворения и «изобразительные аллегории», которые он и прежде, не различая их, «охотно включал... в свою поэзию ("Изображение Фелицы") и любовно, как живописец, выписывал атрибуты своих божеств» [Данько, 1940, с. 227], в полной мере присутствуют и в его позднем творче-
1 Единственный пример на слово «глубокомудрый» в «Словаре русского языка XVIII века» взят именно из «Явления» Державина [Словарь ... , 1989, с. 132].
2 В Елизаветинской Библии это слово встречается только один раз (Ис 3:22); ранее Державин уже использовал его в «Обители Добрады» (1808): «Хотя сияет всем, как бы небес зарница, / Но взор прозрачная тончица / Ея, как легкий облак, тмит» [Державин, 1864-1883, т. 2, с. 704].
стве. В «Гимне лироэпическом» с помощью таких изобразительных аллегорий осмысляется Отечественная война 1812 года и преподаются уроки царям, в особенности - Александру I (см.: [Коровин, 2012]). С такой изобразительной аллегорией мы, видимо, имеем дело и в «Явлении».
Не любовное видение, пусть и указывающее на небеса, как у Козегартена, а апокалипсический образ «жены, облеченной в солнце» - аллегорию Церкви - подразумевает Державин в данном стихотворении.1
В последней строфе у Козегартена читаем: «Fahr wohl, fahr wohl, Erscheinung! / Fahr wohl! Ich kenn' dich wohl! / Und deines Winkes Meinung / Versteh' ich, wie ich soll! - / "Kein Lieben und kein Loben / Verdient der Erde Tand. / Nur droben strahlt, nur droben / Der Liebe Vaterland!"»2
У Державина «Явление» заканчивается иначе:
Гряди в свой путь, я рек: небес явленье, Гряди, - довольно я познал тебя, И ясно все твое мне мановенье<:> Я понял, как вперед вести себя: Не стоит хвал, любви, но паче слезно Само-блестяще на земли житье3; Но там, но там с тобой цветет любезно Отечество мое.
Вместо троекратного «прощай», стоящего в оригинале Козе-гартена, где поэт подходит таким образом к выводу о закономерности разлуки любящих и несбыточности любви на земле, у Дер-
1 В этой связи уместно привести давнее замечание Е.Я. Данько: «Некоторые образы религиозной поэзии Державина заставляют вспомнить религиозную живопись его времени (в частности - живопись Боровиковского)» [Данько, 1940, с. 185]. Среди его картин есть написанная в образе «жены, облеченной в солнце» «Богоматерь» (1814-1815) (Владимир Лукич Боровиковский, 1757-1825. Религиозная живопись. - Санкт-Петербург : Palace editions, 2009. - Кат. № 13, с. 99, илл. 18).
2 «Прощай, прощай, виденье! / Прощай! Я хорошо знаю тебя! / И смысл твоего взгляда / Я понял, как должно! - / "Ни любви, ни хвалы / не заслуживает земная суета. / Лишь наверху сияет, лишь наверху / отечество любви!"»
3 В 1-й публикации: «Не стоит хвал, - но даже слезно / И самое блестяще здесь житье» [Державин, 1813, с. 180].
жавина: «гряди в свой путь», «гряди». Это нечто совсем иное: после «жены», «солнца», «луны» и «звезд» вновь появляется слово из Апокалипсиса, который с этим словом и заканчивается: «Глаголет свидетелствуяй сия: ей, гряду скоро: аминь. Ей, гряди Господи Иисусе» (Откр. 22:20).
В последнем стихе у Державина - слово «отечество», как и в стихотворении Козегартена заключительное слово - Vaterland (в обеих редакциях). Но у немецкого поэта - «отечество любви», а у Державина - «отечество мое»: «...там с тобой цветет любезно отчество мое» (курсив мой - В. К).
В первой строфе «Явления» мы видели, как поэт дремлет в унынии, «...мня о сих, о тех делах отчизны». «Мня» - значит не просто «думая», не как у Козегартена ("Ich dachte diess und jenes" -«я думал о том и этом»). «Мня» - значит имея мнения, т.е. мысля не вполне достоверно, не вполне понимая, что происходит и куда все идет, и при этом отдавая себе отчет в ограниченности своего понимания (примерно таким и было настроение Державина летом 1810 г. ввиду обстоятельств, в которых находилось его отчество). Поэт нуждается в уверении и поддержке - и он получает их в виде явления юной «жены», показавшей ему, что «на земли житье», а тем более «само-блестящее», т.е. как будто не нуждающееся в помощи свыше, нужно только оплакивать, но «там», но с ней любезное отечество цветет вечно и нерушимо.
Если «жена солнечной красы» в державинском «Явлении» соотносится с образом «жены, облеченной в солнце» из Апокалипсиса, то цветущее отечество в последних стихах - с Небесным Иерусалимом: «И аз Иоанн видех град святый, Иерусалим нов сходящь от Бога с небесе, приготован яко невесту украшену мужу своему. И слышах глас велий с небесе, глаголющь: се, скиния Бо-жия с человеки, и вселится с ними: и тии людие Его будут, и Сам Бог будет с ними Бог их: и отимет Бог всяку слезу от очию их, и смерти не будет ктому: ни плача, ни вопля, ни болезни не будет ктому, яко первая мимоидоша» (Откр. 21:2-4).
Отождествление «любезного отечества» в последних строках «Явления» с Небесным Иерусалимом можно было бы счесть натянутым, но в «Гимне лироэпическом» в конце в трех строфах сам Державин будет развивать видение счастливого будущего России, построенное на стихах из Апокалипсиса о Небесном
Иерусалиме, и прямо выразит мечту, чтоб «град Петров» сравнился с тем, «...с облаков / Что снидет душ святых в ограду, / В блаженство, в сладость и в прохладу» [Державин, 1816, с. 139].
* * *
Подведем итоги. «Явление», названное самим Державиным при первой публикации «подражанием Козегартену», действительно является подражанием его стихотворению Die Erscheinung (первой редакции). Однако это очень необычное подражание. В принципе строго следуя за текстом оригинала, с помощью в основном стилистических приемов, Державин полностью перекодировал его содержание - превратил образец предромантической любовной лирики, востребованный потом и романтиками (в частности, Шубертом), в духовное стихотворение, образы которого корреспондируют с образами Апокалипсиса, хотя и не вполне понятно для большинства читателей: эта соотнесенность раскрывается лишь в контексте других его стихотворений, созданных летом 1810 г., которые в определенной мере подготовили образно-поэтической строй написанного к концу Отечественной войны 1812 года «Гимна лироэпического на прогнание французов из отечества» - самого большого из стихотворений Державина, сочиненных им за всю жизнь.
В отношении к «Явлению» Державина стихотворение Козе-гартена оказалось чем-то вроде вида за окном, спиной к которому писал свои пейзажи Фридрих, потому что не особенно в нем нуждался, или чем-то вроде чужой картины, поверх которой художник нарисовал свою, оставив фрагменты прежней лишь как элементы своей композиции. Оставаясь подражанием стихотворению Козе-гартена, причем близким к нему по тексту, «Явление» в полной мере обнаруживает свой смысл и значение лишь в контексте творчества Державина.
Возможно, какие-то из отмеченных выше особенностей этого стихотворения и подразумевал П.И. Бартенев, чье замечание о «Явлении» («из рукописных заметок») Я.К. Грот счел нужным привести в «Дополнительных примечаниях» к первому академическому изданию сочинений Державина, а затем включил в состав своих комментариев ко второму: «Стихотворение это еще проникнуто всею искренностию поэтической и истинно-высокой души:
так мог писать и чувствовать почти семидесятилетний старец! Заимствование тут не может идти в расчет» [Державин, 1864-1883, т. 3, с. 745; Державин, 1870, с. 56].
Список литературы
1. Данько Е.Я. Изобразительное искусство в поэзии Державина // XVIII век. -Москва ; Ленинград : Изд-во АН СССР, 1940. - Сб. 2. - С. 166-247.
2. Державин Г.Р. Тоска души. (Перевод из Козегартена). Явление. (Подражание Козегартену) // Сочинения и переводы, издаваемые Российскою академиею. -Санкт-Петербург : Имп. типография, 1813. - Ч. 6. - С. 174-180.
3. Державин Г.Р. Сочинения. - Санкт-Петербург : Тип. В. Плавильщикова, 1816. -Ч. 5. - [8], 239 с.
4. Державин Г.Р. Сочинения / с объяснит. примеч. Я. Грота. - Санкт-Петербург : Тип. Имп. Акад. наук, 1864-1883. - Т. 1-9.
5. Державин Г.Р. Сочинения / с объяснит. примеч. Я. Грота : [в 7 т.]. - 2-е акад. изд. (без рисунков). - Санкт-Петербург : Тип. Имп. Акад. наук, 1870. - Т. 3. -XVI, 642 с.
6. Доманский В.А. Изображение Отечественной войны 1812 года в русской поэзии : от высокой архаики к романтизму // Реалии и легенды Отечественной войны 1812 года. - Санкт-Петербург ; Тверь : Изд-во М. Батасовой, 2012. -С. 290-307.
7. Западов В.А. Работа Г.Р. Державина над «Рассуждением о лирической поэзии» // XVIII век. - Ленинград : Наука, 1986. - Сб. 15. - С. 229-282.
8. Коренева М.Ю. В.А. Жуковский, братья Тургеневы и немецкий «романтик» К.Д. Фридрих : к истории одного портрета // Русская литература. - 2022. -№ 4. - С. 122-128.
9. Коровин В.Л. Г.Р. Державин и 1812 год : о смысле и композиции «Гимна ли-роэпического на прогнание французов из отчества» // Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка. - 2012. - Т. 71, № 6. - С. 42-52.
10. Коровин В.Л. Об оде Г.Р. Державина «Слава» (1810) и его политических и религиозных взглядах накануне Отечественной войны 1812 г. // Литературоведческий журнал. - 2016. - № 39. - С. 32-45.
11. Коровин В.Л. Ода «Идолопоклонство» и духовные стихотворения Г.Р. Державина 1810 г. // Вестник Московского университета. Серия 9: Филология. -2017. - № 1. - С. 114-126.
12. Коровин В.Л. Стихотворение Г.Р. Державина «Проблеск» : автобиография в свете евангельских заповедей блаженства // Вестник Московского университета. Серия 9: Филология. - 2023. - № 6. - С. 147-160.
13. Ларкович Д.В. Г.Р. Державин и художественная культура его времени : формирование индивидуального авторского сознания. - Екатеринбург : Изд-во Уральского ун-та, 2011. - 344 с.
14. Мальцева Т.В., Шадеко В.П. Стихотворения «Ужасы и прелести могилы» Л.Г. Козегартена и «Кладбище» Н.М. Карамзина : от религиозной дидактики
к элегии // Известия Уральского федерального университета. Серия 1 : Проблемы образования, науки и культуры. - 2022. - Т. 28, № 1. - С. 92-98.
15. МаховА.Е. Юэзлов Иван Иванович // Довгий О.Л., Махов А.Е. Двенадцать зеркал Пушкина. - Москва ; INTRADA, 1999. - С. 297-298.
16. Махов А.Е. Между музыкальностью и визуальностью : теория лирики в западноевропейской поэтике XVIII в. и в трактате Г.Р. Державина «Рассуждение о лирической поэзии или об оде» // Новый филологический вестник. -2016а. - № 4. - С. 12-20.
17. Махов А.Е. Державинская теория лирики в европейском контексте // Литературоведческий журнал. - 2016б. - № 39. - С. 7-31.
18. Махов А.Е. Избранные сочинения : в 3 т. / сост., общ. ред., предисл. О.Л. Довгий. - Тула : Аквариус, 2023. - Т. 1 : О русской литературе. - 720 с.
19. Морозова Н.П. 1810-й год в жизни Г.Р. Державина (материалы к летописи) // Державин и его время. - Санкт-Петербург : Всероссийский музей А.С. Пушкина, 2019. - Вып. 14. - С. 155-179.
20. Смолярова Т. Зримая лирика. Державин. - Москва : Новое литературное обозрение, 2011. - 608 с.
21. Словарь русского языка XVIII века / АН СССР, Ин-т рус. яз. ; [редкол.: Ю.С. Сорокин и др.]. - Ленинград : Наука, 1984. - Вып. 5 : Выпить - Грызть / [Е.Э. Биржакова и др.]. - 1989. - 255 с.
22. Федосеева Т.В., Шанаева О.Н. Духовные воззрения Г.Р. Державина позднего периода творчества (1790-1810 годы) // Вестник Рязанского государственного университета им. С.А. Есенина. - 2010. - № 29. - С. 59-71.
23. Holmes L. Kosegarten's cultural legacy i aesthetics, religion, literature, art, and music. - New York i P. Lang, 2005. - X, 218 p.
24. Joubert J. Carnets / textes recuellis par A. Beaunier ; préf. de A. Beaunier et de A. Bellessort. - Paris i Gallimard, 1938. - Vol. 1. - 475 p.
25. Kosegarten L. Gedichte. - Leipzig i E.M. Gräff, 1783-1788. - Bd. 1-2.
26. Kosegarten L. Poesieen. - Leipzig i H. Gräff, 1798-1802. - Bd. 1-3.
27. Solvik M. Schubert's Kosegarten Settings of 1815 : a forgotten "Liederspiel" // Franz Schubert and his world / ed. by Gibbs Ch.H., Solvik M. - Princeton i Princeton univ. press, 2014. - P. 115-156.
28. Venditti M. Il poeta e l'ineffabile. Gavrila Romanovic Derzavin. Le odi spirituali. -Napoli : D'Auria, 2010. - 234 p.
