CC BY
53
9. Ежов, B.C. Истоки эстетического сознания этноса хакасов // Этносоциальные процессы в Сибири: тематический сборник. - Новосибирск, 1998.
10.Тайлор, Э. Первобытная культура. - М., 1979.
11. Ромм, В.В. Танец и секреты древнейших цивилизаций. - Новосибирск, 2002.
12. Фролов, Б.А. Числа в графике палеолита. - Новосибирск, 1974.
13. Ларичев, В.Е. Мальтинский универсум // Новейшие археологические и этнографические открытия в Сибири. - Новосибирск, 1996.
14. Анисимов, А.Ф. Космологические представления народов Севера. - М., 1959.
15. Шахнович, М.Н. Первобытная мифология и философия. - Л., 1971.
16. Кызласов, Л.Р Древняя Хакасия. - М., 1986.
Bibliography
1. Arutyunov, S.A. Narodih i kuljturih, razvitie i vzaimo-svyazj. - M., 1988.
2. Tithenko, V.P. Filosofiya kuljturih dialoga. - Novosibirsk, 1993.
3. Markhinin, V.V. Mezhehtnicheskoe soobthestvo: sostoyanie, dinamika, vzaimodeyj-stvie kuljtur / V.V. Markhinin, I.V. Udalova. - Novosibirsk, 1996.
4. Ezhov, B.C. K re-sheniyu problem genezisa ehsteticheskogo soznaniya drevnego cheloveka // Gumanitarnihe nauki v Sibiri. - 1997. - № 3.
5. Ezhov, V.S. Stanovlenie celostnosti ehsteticheskogo soznaniya. - Filosofiya i buduthee civilizacii: tezisih dokladih i vihstupleniyj IV Rossiyjskogo filosofskogo kongressa, g. Moskva, 24-28 maya 2005 g. - M., 2005. - T. 4.
6. Maslov, A.A. «Svoe»/«chuzhoe»: vozmozhnihe puti ehvolyucii vzaimootnosheniyj // Chuzhaya vethj v kuljture: mat. nauch. konf. - SPb., 1994.
7. Bakhtin, M.M. Tvorchestvo Fransua Rable i narodnaya kuljtura srednevekovjya v Renessanse. - M., 1965.
8. Pivoev, V.M. Mifologicheskoe soznanie kak sposob osvoeniya mira: avtoref. dis. ...dok - ra filos. nauk. - M., 1993.
9. Ezhov, B.C. Istoki ehsteticheskogo soznaniya eht-nosa khakasov // Ehtnosocialjnihe processih v Sibiri: tematicheskiyj sbornik. - Novosibirsk, 1998.
10.Tayjlor, Eh. Pervobihtnaya kuljtura. - M., 1979.
11. Romm, V.V. Tanec i sekretih drevneyjshikh civilizaciyj. - Novosibirsk, 2002.
12. Frolov, B.A. Chisla v grafike paleolita. - Novosibirsk, 1974.
13. La-richev, V.E. Maljtinskiyj universum // Noveyjshie arkheologicheskie i ehtnograficheskie otkrihtiya v Sibiri. - Novosibirsk, 1996.
14. Anisimov, A.F. Kosmo-logicheskie predstavleniya narodov Severa. - M., 1959.
15. Shakhnovich, M.N. Pervobihtnaya mifologiya i fi-losofiya. - L., 1971.
16. Kihzlasov, L.R. Drevnyaya Khakasiya. - M., 1986.
Статья поступила в редакцию 16.11.11
УДК 008:001.14
Leonov I.V. REGULARITIES IN THE PATTERN GENERATION PROCESS IN THE KNOWLEDGE OF CULTURE-HISTORICAL REALITY. This article is devoted to the study of thematic pattern generation, which form the base of the cognitive process of culture-historical reality. From the founded regularities comes the analysis of the structural unity of thematic patterns, caused by the ground states of the adaptive process.
Key words: culture-historical reality, noogenesis, adaptation, intelligence, thematic structure, thematic pattern.
И.В. Леонов, канд. культурологии, докторант РГПУ им. А.И. Герцена, г. Санкт-Петербург, E-mail: ivaleon@mail.ru
ЗАКОНОМЕРНОСТИ ОБРАЗОВАНИЯ ТЕМАТИЧЕСКИХ ПАТТЕРНОВ В ПРОЦЕССЕ ПОЗНАНИЯ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Работа посвящена изучению закономерностей образования тематических паттернов, лежащих в основе процесса познания культурно-исторической реальности. На основании выявленных закономерностей осуществляется анализ структурного единства тематических паттернов, обусловленных основными состояниями адаптивного процесса.
Ключевые слова: культурно-историческая реальность, ноогенез, адаптация, интеллект, тематическая структура, тематический паттерн.
Изучение процесса познания культурно-исторической реальности опирается на широкий спектр научных теорий, дающих комплексное объяснение сущности и предназначению истории. В данном случае имеются в виду те концепции культурно-исторического процесса, в которых основной акцент делается не на фиксации хронологических последовательностей и выявлении причинно-следственных связей, а на попытках его целостного осмысления на самом универсальном, макроисторическом уровне. К данной исследовательской области можно отнести работы Дж. Вико, Г. Гердера, Ж. Кондорсе, Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, П.А. Сорокина, К. Ясперса, Ф. Броделя, Л.Н. Гумилева, М.С. Кагана, И. Валлерстайна и многих других.
Традиционно изучение ноогенеза в отмеченной области ведется в контексте исторического и парадигмального подходов, основанных на рассмотрении поэтапного развития знания в контексте «стрелы времени». Однако анализ отмеченных концепций показывает, что процесс познания культурно-исторической реальности нельзя рассматривать исключительно с позиций постоянного научного роста. Помимо отмеченного роста, в изучаемом ноогенезе наблюдается периодическое возвращение к одним и тем же основополагающим идеям, образующим в своей совокупности «интеллектуальный фон», служащий своеобразным базисом для создания научных концепций. Иначе говоря, процесс познания культурно-исторической реальности в своей основе опирается на определенное количество устойчивых идей
или «тематических структур». Данные тематические структуры периодически реанимируются, обретают научную популярность и, образуя «системные целостности» или «тематические паттерны», оказывают влияние на создание научных трактовок культурно-исторической реальности.
Соответственно, целью настоящей статьи является изучение логики образования отмеченных тематических паттернов, а также их влияния на процесс научного познания культурно-исторической реальности. Раскрытие поставленной цели предполагает анализ природы тематических структур, образующих паттерны. Также необходимо рассмотреть вопрос установления логики научного сопряжения тематических структур. Особого внимания заслуживает задача выявления глубинных причин, согласно которым данные структуры группируются в «системные целостности» или «тематические паттерны». На основании выявленных закономерностей процесса паттернообразования необходимо осуществить анализ структурного единства основных тематических паттернов. Решение данных аспектов, несомненно, позволит обогатить научное понимание глубинных механизмов ноогенеза в области интеллектуального освоения культурно-исторической реальности.
Теоретико-методологическое обоснование изучения природы тематических структур содержится в работах Джеральда -Холтона (р. 1922) - автора концепции тематического анализа науки [1]. Начать следует с того, что становление и развитие
«тем» в изучаемой области происходило достаточно долго и имеет тесную связь с филогенетическим опытом человечества. В ходе соприкосновения субъекта с различными формами конкретно-исторической реальности шел постепенный отбор различных идей, дающих то или иное объяснение происходящим в ней процессам. Вследствие данного отбора наиболее жизнеспособные идеи, закрепляясь в сознании, принимали форму тематических структур. «Тематическую структуру» уместно определить как магистральную (или ноогенетическую) линию развития укоренившейся в сознании субъекта идеи, выражающую устойчивое понимание познаваемой реальности. На протяжении истории познавательного процесса многие темы воспроизводились неоднократно и в определенной степени получили четкое закрепление за порождающими их формами реальности. В результате в сознании субъекта были заложены устойчивые реакции, выраженные в реанимации тех или иных тематических структур, направленных на адекватное объяснение ее состояний.
Обзор наиболее распространенных идей, устойчиво воспроизводимых в исследованиях культурно-исторического процесса, позволяет предположить, что к области тематических структур в рассматриваемой сфере относятся следующие: начала и конца; сворачивающейся и разворачивающейся спирали; порядка и хаоса; прошлого, настоящего и будущего; жизненного цикла; неизменности и изменений; развития и стагнации; прогресса и регресса; эволюции и инволюции; стабильности и переходности; рока судьбы; фатализма; наличия и отсутствия исторического закона; источника смысла (извне или от человека); общности и уникальности истории; мессианства; возрождения; золотого века; вечного возвращения и многие другие.
Необходимо отметить, что изучение отдельных тематических структур не проливает свет на сущностные стороны изучаемого ноогенеза, поскольку в сознании субъекта на том или ином этапе процесса познания актуализируются не простые совокупности тем, а их системные целостности, принцип образования которых вполне соотносим со смысловым значением термина «паттерн». По сути дела, «тематический паттерн» - это принцип, согласно которому тематические структуры, востребованные в сознании субъекта, приводятся в логическое соответствие. Тематические паттерны создают возможность комплексного объяснения познаваемой реальности на основании актуализированных реакций сознания путем приведения «тематических сумм» в «системные целостности».
Основные тематические паттерны культурно-исторической реальности оформляются уже на ранних этапах культурогене-за. Тесная связь паттернов с процессом становления культуры делает проблему их выявления, конкретизации и описания достаточно сложной, поскольку они оказываются как бы «зашифрованными» в глубинных слоях, затрагивающих различные сферы культуры. Вопрос установления глубинных оснований, согласно которым тематические структуры группируются в паттерны, решается в контексте адаптивной концепции развития интеллекта Жана Пиаже (1896-1980). Использование концепции данного автора в качестве теоретико-методологического базиса настоящего исследования является научной инновацией и позволяет определить зависимость возникновения тематических паттернов от четырех вариантов соотношения адаптивных структур субъекта и конкретно-исторической реальности на тот или иной момент времени. В зависимости от состояния адаптивных структур в сознании субъекта реанимируются некоторые из комплекса перечисленных выше тем, образуя соответствующие основным состояниям адаптивного процесса тематические паттерны.
Первый тематический паттерн, формирующийся на основании равновесия адаптивных структур, является самым распространенным, так как иллюстрирует собой состояние, к которому изначально стремится субъект в процессе взаимодействия с реальностью, поскольку, как отмечал Ж. Пиаже, «... интеллект является состоянием равновесия, к которому тяготеют все последовательно расположенные адаптации сенсо-мотор-ного и когнитивного порядка, так же как и все ассимилятивные и аккомодирующие взаимодействия организма со средой» [2, с. 69]. Данный паттерн является основой трактовок культурно-исторического процесса, создаваемых в контексте культур традиционного типа.
Среди тематических структур, отражающих понимание времени, в отмеченном паттерне явное предпочтение отдается теме настоящего, поскольку существующий строй вещей воспринимается субъектом как вечный и незыблемый. Акцент на настоя-
щее влияет на определение параметров начала и конца истории. В данном паттерне, в первую очередь, предпочтение отдается описанию принципов, лежащих в основе текущего хода времени, нежели его стартовой или финальной фазе. Относительно определения пространственных параметров культурно-исторического процесса можно констатировать, что в контексте равновесных адаптивных структур субъект не испытывает необходимости в расширении, либо сужении пространственных рамок понимания культурно-исторической реальности.
В основе «регулярностей», выявляемых в контексте паттерна стабильных адаптивных структур, лежит четкая и практически неизменная ритмика, с постоянной частотой и амплитудой. Как правило, данная ритмика выявляется посредством фиксации движения космических тел, повторяемости природных процессов, периодичности тех или иных событий. Основной моделью истории в рассматриваемом паттерне является циклическая. В моделях, отражающих разовый цикл истории, внимание субъекта фокусируется на срединном периоде, а фазы начала и конца цикла воспринимаются как далекие и потому незначительные. В линейном представлении истории состояние равновесности адаптивных структур отражается в виде четкого ритма определенных и схожих по сути периодов, равномерно сменяющих друг друга.
Смысл истории в паттерне равновесия предстает как изначально созданный высшими и не зависящими от человека силами, как объяснение и оправдание текущего постоянства и неизменности мирового порядка. Важную роль в рассматриваемом паттерне следует отвести теме вечного возвращения, включая множество ее вариаций, сформировавшейся под влиянием постоянного возобновления одних и тех же состояний культурно-исторического процесса. Внедряясь в смыслосферу в качестве основополагающей, идея постоянного возврата к исходному состоянию способствует сохранению направленности на устоявшийся традиционный уклад жизни.
Отношение субъекта к культурно-исторической реальности в рассматриваемом паттерне спокойное, смиренное и эмоционально нейтральное, строится данное отношение на основании ее принятия как неизменной. Соответственно, особое значение приобретают такие ценности, как стабильность, порядок и традиционность, представляющие собой гарантию комфорта и безопасного существования посредством сохранения уже оправдавшего себя строя вещей; в свою очередь, перемены, переходность и инновации в данном паттерне воспринимаются субъектом негативно. Отмеченная ценностная дихотомия прочно вошла в сознание субъекта на глубоком архетипическом уровне.
Серьезного внимания в рамках изучения тематических паттернов заслуживают научные работы, авторы которых сосредоточены на рассмотрении особенностей восприятия, переживания и осмысления исторической реальности в контексте различных культур. Достаточно полное описание вопросов понимания исторического времени, специфики смыслотворчества и отношения представителей многих этносов к исторической реальности осуществил в своих работах Лев Николаевич Гумилев (1912-1992) [3]. Использование отмеченных научных разработок Л.Н. Гумилева перспективно в вопросах изучения не только паттерна равновесия адаптивных структур, но и всех приведенных ниже паттернов.
Следующий паттерн формируется на основании смещения равновесности адаптивного процесса, а именно доминанты ассимиляции по отношению к аккомодации. Возникновение и развитие данного паттерна связанно с моментами качественного роста адаптивных структур, с периодами, когда последние обеспечивают постоянное совершенствование интеллектуальных и, соответственно, практических механизмов взаимодействия субъекта с реальностью. Рассматриваемый паттерн формируется в культурах, которые принято характеризовать как инновационные.
Понимание времени в контексте паттерна роста адаптивных структур имеет ярко выраженную направленность на тему будущего. Данному фактору способствует осознание субъектом постоянного совершенствования его адаптивных структур. В результате проекции данного процесса на будущее, последнее выступает как движение к «золотому веку». Относительно начала и конца истории можно отметить, что в рассматриваемом паттерне четкую фиксацию имеет тема начала, выступающая как иллюстрация «стартовых» фаз истории, от которых идет ее дальнейший отчет. Тема конца не получает ясного выражения, фактически нивелируясь либо бесконечностью процесса даль-
нейшего совершенствования, либо воплощаясь в неких, имеющих ярко выраженный утопический характер проектах будущего, обещающих всеобщее счастье и «рай на земле». Пространство в паттерне роста адаптивных структур, как и хронологические рамки исторического времени, имеет четкую тенденцию к расширению. Данное обстоятельство фиксирует Ж. Пиаже в качестве непременного атрибута роста познавательной активности субъекта вследствие совершенствования его операциональных группировок [2, с. 175-17б].
В отношении описания характера «регулярностей» следует отметить, что в контексте циклических моделей культурно-исторического процесса в рассматриваемом паттерне наблюдается уход от строгой цикличности. В результате циклы предстают не буквальным повторением друг друга и начинают отражать процесс роста и совершенствования адаптивных структур. Отмеченный процесс циклического развития с элементами прогресса иллюстрирует модель разворачивающейся спирали истории. В контексте моделей разового жизненного цикла истории ситуация роста адаптивных структур ведет к сосредоточению внимания познающего субъекта на процессе становления и развития, а будущий упадок и финал воспринимаются как гипотетические и крайне далекие. Однако наиболее типичное выражение представления о модели истории в рассматриваемом паттерне получают в контексте линейной модели.
Смысловая составляющая паттерна роста адаптивных структур в качестве ключевого элемента содержит самого человека. Смысл в данном паттерне не только не подавляет субъекта, но и реализуется посредством его творческой активности. Причиной этого является то, что динамика положительных изменений адаптивных структур приводит субъекта к осознанию своего глубокого творческого потенциала и серьезных возможностей по преобразованию окружающей действительности. Кроме того, в периоды «роста» особую популярность приобретает тема прогресса, в основе которой лежит представление, согласно которому культурно-исторический процесс служит своеобразной ареной для реализаций идеи развития и постоянного совершенствования. В результате направленность на прогресс и перемены становится базисной ценностью в рамках данного паттерна.
Наибольшей или финальной ценностью в паттерне роста становится сам субъект, поскольку именно с его творческими и преобразовательными способностями связываются все успехи в раскрытии и реализации смысловой направленности культурно-исторического процесса. Следует отметить, что перечень инструментальных ценностей в данном паттерне достаточно изменчив. Это является следствием того, что растущая динамика инновационных процессов и постоянных перемен ведет к периодическому пересмотру «вторичных» аксиологических оснований культуры. Эмоциональное отношение субъекта к реальности, формируемое в контексте паттерна роста, можно охарактеризовать как оптимистичное, полное энтузиазма и направленное на выражение его творческих способностей. Достаточно высоко оценивая собственные возможности, субъект находится в состоянии романтического предвкушения будущих успехов.
Анализ смысловой составляющей паттерна роста достаточно полно соотносится с характеристикой указанных компонентов в культурах ремесленного типа, предпринятой Моисеем Самойловичем Каганом (1921-2006) в его теории становления и развития культуры [4]. В контексте проблематики рассматриваемого паттерна работы М.С. Кагана являются наиболее авторитетными.
В основе возникновения следующего паттерна также лежит нарушение равновесности адаптивного процесса, выраженное в доминанте аккомодации по отношению к ассимиляции, иначе говоря, данный паттерн формируется вследствие снижения уровня адаптивных структур по отношению к средовому фактору. Ситуации снижения адаптивных структур могут быть эпизодическими (кризис), а так же принимать затяжной характер («закат», упадок, гомеостаз).
Понимание времени в ситуациях кризиса или упадка обусловлено тем, что субъект непосредственно погружен в кризисные процессы. Как следствие, тема будущего практически не получает выражения и сводится к неминуемости скорого финала истории. Тема настоящего в ситуации снижения адаптивных структур не получает яркого выражения, поскольку кризисная реальность провоцирует уход или бегство от современности и будущего в сферу состоявшегося и относительно благополучного прошлого, которое в некотором смысле романтизируется. На этом фоне субъект ведет активное переосмысление прошлого
с целью поиска новых «регулярностей», которые позволят объяснить происходящие в кризисной современности процессы. Особое место в рассматриваемом паттерне получает рожденная кризисной реальностью тема грядущего и неминуемого конца истории, включая целый спектр ее вариаций. В свою очередь, тема начала не получает яркого выражения и преимущественно остается вне поля активных познавательных интересов субъекта. Понимание исторического пространства в ситуации кризиса или упадка характеризуется резким сужением пространственных рамок. Данный процесс обусловлен тем, что субъект, пытаясь найти объяснение кризисным процессам, фокусирует внимание на «проблемных полях» реальности, тем самым, отсеивая периферийные области познавательных интересов.
Рисунок моделей истории в паттерне снижения адаптивных структур иллюстрирует движение из далекого прошлого в конечное будущее. В циклических моделях наблюдается снижение частоты и амплитуды ритмов истории, отражающих ход ее угасания - данный процесс получает выражение в так называемой сворачивающейся спирали истории. В моделях разового жизненного цикла паттерн снижения адаптивных структур воплощается в акценте на периоде «заката», иначе говоря, постепенного угасания и умирания истории. В линейных моделях паттерн снижения адаптивных структур воплощается посредством изменения дискретности и постепенного угасания параметров высоты.
Смысловая сфера культурно-исторического процесса в ситуации снижения адаптивных структур характеризуется доминантой представлений, согласно которым в реализации смысла человек никакой роли не играет и в лучшем случае находится в состоянии пассивного следования установленной свыше смысловой направленности истории. В данной ситуации субъект склонен описывать культурно-историческую реальность посредством обоснования фатального действия силы рока или стихийного демонического начала, характеризуя смыслосферу как подавляющую волю и действия субъекта.
Отношение субъекта к реальности на фоне снижения адаптивных структур строится под влиянием доминанты упаднических и эсхатологических настроений, когда субъект находится в ожидании грядущего апокалипсиса и катастрофы. На фоне популяризации темы «золотого века» прошлого, настоящее описывается субъектом как иллюстрация деградации, как закономерно наступившая агония исторического процесса. Достаточно основательный анализ специфики духовного фона культуры, находящейся в состоянии длящегося кризиса, с подробным описанием господствующих настроений и тенденций духовной жизни общества, вполне сопоставимых с тематическими структурами, содержится в работах Е.А. Сайко [5].
И, наконец, большой научный интерес представляет паттерн, основу которого составляет переключение адаптивных структур сознания в процессе интеллектуального освоения культурно-исторической реальности. Паттерн переключения адаптивных структур олицетворяет собой ситуацию выбора нового способа интерпретации истории на фоне кризиса устаревшего. Данная ситуация характеризуется тем, что в процессе поиска новых способов видения познаваемого объекта актуализируется весь прошлый интеллектуальный опыт, а, соответственно, и все тематические структуры, накопленные субъектом в данной сфере. Учитывая то, что на протяжении познавательного процесса субъект научился взаимодействовать с ограниченным количеством форм конкретно-исторической реальности, как правило, сводя множество ее состояний всего лишь к нескольким, в его сознании закрепились довольно четкие связи между ее формами и определенными тематическими структурами. Дело в том, что понимание сложной и многообразной исторической реальности делается достаточно простым для познающего субъекта, если ему удается типологизировать ее и свести к небольшому числу основных форм, например: «стабильность», «переходность», «кризис», «застой», «упадок», «прогресс», «революция» и пр. С этой особенностью субъекта типологизировать и упрощать познаваемый объект связано постоянство многих тематических структур, глубоко укоренившихся в его сознании. В результате, путем реанимации уже готовой тематической целостности, в ответ на ту или иную форму изменившейся реальности, переключение может происходить достаточно быстро, без видимого перехода. Кроме того, паттерн переключения характеризует то, что субъект, опираясь на прошлый интеллектуальный опыт, создает новые способы интерпретации культурно-исторического процесса, тем самым разви-
вая, совершенствуя и создавая новые тематические структуры.
Таким образом, на протяжении длительного периода филогенеза были сформированы четыре тематических паттерна культурно-исторической реальности, процесс корректировки которых продолжается и в наше время. «Пробуждение» отмеченных паттернов в сознании субъекта находится в прямой зависимости от текущего состояния его адаптивных структур. Рассмотренные паттерны оказывают серьезное влияние на создание научных трактовок сущности и специфики культурно-исторической реальности, достаточно отчетливо проявляя свое тематическое единство в макроисторических концепциях, созданных в определенные периоды развития знания. Проявление изучаемых паттернов на протяжении познавательного процесса фиксируется во множестве конкретных случаев и не связанных между собой
Библиографический список
ноогенезов и в определенной степени заложено природой как самого сознания, так и спецификой познаваемой реальности.
В заключение следует отметить, что дальнейшая разработка различных граней представленного в настоящем тексте направления исследований содержит большой эвристический потенциал и является перспективной, в первую очередь, в сфере выявления глубинных оснований процесса познания культурно-исторической реальности. Учет феномена тематических структур и их «целостностей» позволяет обогатить и дополнить традиционные парадигмальные последовательности, созданные в сфере изучения рассматриваемого ноогенеза, «сквозными» элементами, и соответственно пролить свет на некоторые вопросы, связанные с популяризацией тех или иных парадигм в различные периоды процесса развития знания.
1. Холтон, Дж. Тематический анализ науки. - М., 1981.
2. Пиаже, Ж. Избранные психологические труды. Психология интеллекта. Генезис числа у ребенка. Логика и психология. - М., 1969.
3. Гумилев, Л.Н. Конец и вновь начало: популярные лекции по народоведению. - М., 2008.
4. Каган, М.С. Философия культуры. - СПб., 1996.
5. Сайко, Е.А. Образ культуры Серебряного века: культур-диалог, феноменология, риски, эффект напоминания. - М., 2005. Bibliography
1. Kholton, Dzh. Tematicheskiyj analiz nauki. - M., 1981.
2. Piazhe, Zh. Izbrannihe psikhologicheskie trudih. Psikhologiya intellekta. Genezis chisla u rebenka. Logika i psikhologiya. - M., 1969.
3. Gumilev, L.N. Konec i vnovj nachalo: populyarnihe lekcii po narodovedeniyu. - M., 2008.
4. Kagan, M.S. Filosofiya kuljturih. - SPb., 1996.
5. Sayjko, E.A. Obraz kuljturih Serebryanogo veka: kuljtur-dialog, fenomenologiya, riski, ehffekt napominaniya. - M., 2005.
Статья поступила в редакцию 07.12.11
УДК 7.01 ; 7.03
Salnikova E.V. THE CHURCH INTERIOR AS A PART OF THE VISUAL CULTURE HISTORY. The article is devoted to the inner connections of the aesthetics of Catholic church interior and the theatre art, the visual technical culture. The main idea is that the strong influence of the principles of church space has the prolongation nowadays despite the non-religious content of the modern culture.
Key words: interior, visual culture, architecture, Christianity, information, mass-media, spiritual activity.
Е.В. Сальникова, канд. искусствоведения, ст. науч. сотр. Государственного института искусствознания,
г. Москва, Е-mail: armada@zmail.ru.
ХРАМОВЫЙ ИНТЕРЬЕР КАК ЧАСТЬ ИСТОРИИ ВИЗУАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
Статья посвящена внутренним взаимосвязям эстетики интерьера католического храма и светского театрального искусства, визуальной технической культуры. Главная идея статьи заключается в том, что сильное влияние принципов храмового пространства пролонгируется в современную культуру, несмотря на ее нерелигиозное наполнение.
Ключевые слова: интерьер, визуальная культура, архитектура, христианство, информация, массмедиа, духовная деятельность.
Общеизвестно определение христианского храма как Библии для неграмотных, основанное на высказываниях Василия Великого (IV в.). При переводе на современный язык его высказывание обнаруживает идею храма как носителя важной информации, которую неграмотное население не могло почерпнуть более нигде. Данное суждение, укорененное в гуманитарной науке, логично и справедливо. Но все-таки оно далеко не исчерпывает социокультурного значения интерьера храма. В данной статье мы постараемся расширить понимание той роли, которую действительно сыграл интерьер христианского храма в истории западноевропейской культуры и цивилизации. Роль православного храма в движении к современной визуальной культуре требует отдельного детального рассмотрения, что не входит в цели данной работы.
Опираясь на исследования Гуревича [1], Н. Элиаса [2], Й. Хёйзинга [3], можно заключить, что «безмолвствующее большинство» в средневековом обществе оставалось достаточно далеко от философских нюансов христианской религии. Те подробности изобразительной и пластической интерпретации Библии, которые существовали во внутреннем убранстве храмов, могли ими и не прочитываться. В значительное число людей, не способных усваивать ортодоксальные смыслы христианства, входили даже служители церкви [1, с. 290].
Посмотрим на христианский храм не только как на фактор образования, но и важное звено целостного социокультурного
развития общества и индивида. Что привносил католический храм в повседневную жизнь, какие формы организации пространства и жизнедеятельности он создавал и инициировал?
Христианский храм подразумевает наличие интерьера, предназначенного для регулярного пребывания в нем прихожан [4, с. 46]. Посреди войн, разрушений и строительства нового европейского мира храм оказывался специализированным помещением для того, чтобы человек в публичной среде имел возможность побыть наедине со своими мыслями и чувствами. В храме человек имел право отрешиться на время от окружающей его обыденности, дистанцироваться от людей, находящихся тут же, в том же интерьере и даже совсем рядом. Пребывание в храме предполагало внутреннее уединение, эмоциональную самоизоляцию без отрыва от публичного пространства.
Человек получал пространственно-временную среду для погружения внутрь себя, в личное духовное измерение. Приход в храм был сеансом физической праздности при активизации эмоционально-интеллектуальной деятельности. Переворот миропонимания, свершившийся в эпоху Ренессанса, готовился длительно, в том числе и в среде религиозных мыслителей. Описывая философские школы и религиозные движения XIII-XV вв., Е.И. Ротенберг отмечает параллели философии и художественной практики Средневековья. «Если логическая структура изощренных дедуктивных умозаключений в широкоохватных «суммах» представителей схоластической мысли находит
