CC BY
62
УДК 008
Леонов Иван Владимирович
кандидат культурологии, докторант кафедры теории и истории культуры Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена
МОРФОГЕНЕЗ ГЕШТАЛЬТОВ МИРА-КАК-ИСТОРИИ В НОМАДИЧЕСКИХ, ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИХ И РЕМЕСЛЕННЫХ КУЛЬТУРАХ
Leonov Ivan Vladimirovich
PhD in Cultural Science, Doctoral student, Theory and History of Culture Department, Russian State Pedagogical University
MORPHOGENESIS OF THE WORLD-AS-HISTORY GESTALTS IN NOMADIC, AGRICULTURAL AND ARTISAN CULTURES
Аннотация:
Статья посвящена анализу закономерностей, лежащих в основе возникновения наиболее общих представлений человека о макроисторической реальности. Основные положения предложенного концепта, сформулированные с опорой на труды
О. Шпенглера, Дж. Холтона, К. Поппера и Ж. Пиаже, раскрываются на примере формирования макроисторической компоненты картины мира у представителей кочевых, земледельческих и ремесленных культур. Основу выбора отмеченного деления культур составляет теория М.С. Кагана.
Ключевые слова:
картина мира, мир-как-история, деятельность, знание, гештальт, «вёуата»; номадический, земледельческий и ремесленный тип культуры.
Summary:
The article analyzes patterns lying in the basis of the most common beliefs about human macrohistorical reality. The key provisions of the proposed concept, formulated on the basis of O. Spengler’s, G. Holton’s, K. Popper’s and J. Piaget’s works, are disclosed by using the example of development of macrohistorical component of the picture of the world among representatives of nomadic, agricultural and artisan cultures. The basis of selection of the marked division of cultures is the theory of M.S. Kagan.
Keywords:
picture of the world, the world-as-history, activities, knowledge, gestalt, «Oiyara»; nomadic, agricultural and artisan type of culture.
Представленная статья затрагивает самостоятельную область исследований, направленную на фиксацию и изучение различных аспектов возникновения знания о макроисторической реальности, то есть знания, абсолютным выражением которого является формирование целостных концептов исторического бытия человека и его культуры. Отмеченная исследовательская область, суть которой сводится к изучению общей логики генезиса знания о мире в его макрои-сторических проекциях, не имеет четкой дисциплинарной локализации и затрагивает предметное пространство философии познания, философии истории, теории и истории культуры, психологии интеллекта, биологии и некоторых других дисциплин.
Своеобразным кумулятивом развития исследований в обозначенном направлении явилось растущее многообразие и постоянное соприсутствие в научном знании различных «состоятельных» авторских концептов макроистории, количество которых во второй половине XX в. достигло той отметки, которая позволила вывести макроисторическую проблематику на новый уровень. Суть отмеченных изменений выражена в том, что параметры изучения различных концептов макроистории с точки зрения их приближения к так называемой «абсолютной истине» были существенно дополнены анализом субъективных сторон, лежащих в основе их возникновения. Как следствие, в контексте нового вектора исследований различные способы познания макроисторической реальности, соприсутствующие в ноогенетическом опыте человечества, оказывались по-своему «правильными» и соответствующими тем конкретно-историческим условиям и когнитивным потребностям субъекта, которые породили тот или иной макроисторический концепт.
Весомый и по-настоящему неоцененный вклад в развитие теоретико-методологических оснований сравнительного изучения различных «версий» макроисторической реальности, накопленных человечеством в ходе ноогенеза, внес О. Шпенглер. Дело в том, что господствующие в современной массовой культуре, образовании, научно-популярной сфере и даже в академической среде упрощенные трактовки основного труда О. Шпенглера, интерпретируемого на уровне достаточно простой для понимания организменной концепции развития культуры, по сути, нивелируют вклад немецкого ученого в развитие макроисторической проблематики. Однако именно О. Шпенглер предложил изучать процесс познания мира в его исторической динамике в контексте одновременного соприсутствия различных интерпретаций мироздания, возникающих на уровне каждого субъекта в обязательном порядке.
Итак, согласно О. Шпенглеру, существует две стратегии познания бытия, представляющие собой «...две крайние возможности упорядочения окружающей действительности в картину мира» [1, с. 298]. Данные стратегии исследователь обозначил как понимание мира с позиций «мир-как-природа» и «мир-как-история». Отмеченные способы постижения реальности, будучи неразрывно связаны между собой, образуют в сознании субъекта целостный концепт или отраженный «гештальт» мироздания, первичным элементом которого, согласно мнению ученого, является макроисторическая компонента. Как следствие, опыт сравнительного изучения различных гештальтов мира-как-истории, осуществленный О. Шпенглером в начале XX в., послужил исходным пунктом для формирования различных трактовок ноогенеза в сфере постижения макроисторического бытия человека, в которых достаточно весомое внимание было уделено субъективной стороне данного процесса.
Соответственно в настоящей статье предлагается авторский концепт, раскрывающий общую логику процесса познания макроистории, основанный на ведущих теоретико-методологических разработках О. Шпенглера и представляющий собой трактовку развития знания в отмеченной области как целостного ноогенеза, содержание которого составляет одновременное сораз-витие множества транспарадигмальных структур познания, периодические перегруппировки которых образуют в сознании субъекта различные версии или гештальты макроисторической реальности. Данные гештальты, будучи созданными в определенных конкретно-исторических условиях, сохраняются в интеллектуальном опыте человечества даже после утраты своей актуальности и, конкурируя друг с другом, обогащают дальнейшее содержание ноогенеза, достраиваясь, видоизменяясь и нередко реанимируясь в «чистом виде».
Опыт разработки отмеченной теории показал, что основу возникновения гештальтов мира-как-истории составляют «устойчивые идеи» познания, возникающие на уровне действия априорных характеристик сознания человека, обусловленных, с одной стороны, физиологическим строением его мозга, с другой стороны, общностью самой конкретно-исторической реальности, которая едина по сути, однако феноменологически различна. Именно данные «идеи», пронизывающие основные этапы познания, обеспечивают первичную основу формирования гештальтов мира-как-истории. Как правило, названные идеи имеют древнейшие корни и, составляя изначальную матрицу познания макроисторической реальности, обнаруживают свое проявление и в современном знании.
Своеобразным теоретико-методологическим базисом для изучения отмеченных компонентов познания мира-как-истории явилась теория тематического анализа науки, предложенная Дж. Холтоном в 70-е гг. XX в. В частности, в своих работах Дж. Холтон предложил рассматривать ноогенез, исходя из наличия в нем специфических устойчивых структурных феноменов, которые были обозначены ученым как «themata» (ед. ч. thema, от греческого 0е^а: что означает «то, что заложено; суждения; первичное слово») и определяемые как «фундаментальные предпосылки» научного воображения ученого [2, p. 158]. Соответственным образом, процесс познания макроистории состоит из определенного числа «тем», которые в своей совокупности составляют основные идеи, возникающие в сознании субъекта в ходе постижения им мира-как-истории. Данные «темы», будучи сформулированы субъектом, периодически актуализируются в его сознании, образуя целостные «гештальты» макроисторической реальности. Далее, спустя некоторое время, утрачивая свою актуальность - «темы» угасают, сохраняясь в глубинных пластах «археологии» знания вплоть до момента следующей актуализации.
Моделирование самого процесса построения гештальтов мира-как-истории становится возможным на основании анализа работ К. Поппера и Ж. Пиаже. В частности, согласно К. Попперу, основу возникновения знания как такового составляет способность субъекта фиксировать «регулярности» и соответствующим образом реагировать на них. Именно посредством выявления и предсказания регулярностей, по мнению К. Поппера, человек может говорить о том, что обладает знанием, поскольку «даже наши собственные наблюдения мы не принимаем всерьез и не приписываем им статус научных наблюдений до тех пор, пока не повторим и тем самым не проверим Их» [3, с. 68]. В таком ракурсе «знание» предстает как умение субъекта «ритмизировать» собственную жизненную активность с проявлениями вмещающей среды. В свою очередь, согласно теории Ж. Пиаже, основу возникновения знания на уровне интеллекта составляет умение субъекта улавливать «движения» в меняющемся пространственно-временном диапазоне, и на этой основе моделировать свое взаимодействие с реальностью посредством «операциональных группировок», иными словами - «ноогенетических целостностей», позволяющих субъекту уравновешивать и синхронизировать собственную жизненную активность с воздействием средовых факторов [4, с. 53-229].
На основании анализа работ названных авторов вполне разрешимой предстает проблема фиксации обшей логики возникновения целостных концептов мира-как-истории. Суть отмеченного процесса можно представить следующим образом: Субъект, взаимодействуя с макроисторической
реальностью, создает ее целостный гештальт в обязательном порядке. Данный гештальт возникает вследствие фиксации субъектом «базисной регулярности» в определенном пространственновременном диапазоне. Основное качество базисной регулярности заключается в том, что она, отражая наиболее существенные ритмы среды, помещается субъектом в основу всех ритмик бытия, которые он способен фиксировать. Логика выбора базисной регулярности и пространственно-временные рамки гештальтов мира-как-истории определяются субъектом на основании специфики проявлений конкретно-исторической реальности, с которой он непосредственно связан, а именно на основании природы основных «ритмик» вмещающей среды, напрямую влияющих на жизнь человека. Кроме того, в отмеченном процессе немаловажное место отводится изменениям «второй природы», напрямую зависящим от степени преобразовательной активности субъекта. Далее, базисная регулярность, согласно логике соподчинения идей различного уровня как бы «обрастает» ими, обеспечивая своеобразный генерализующий компонент гештальта мира-как-истории. И наконец, полученный «образ» мира наделяется субъектом смыслом, а также «окрашивается» сугубо человеческими компонентами познания, а именно - психоэмоциональным, аксиологическим, этическим и эстетическим «отношением». В итоге формируется концепт мира-как-истории, соответствующий когнитивным потребностям субъекта и условиям его существования, а также позволяющий субъекту достичь равновесия во взаимодействиях со средой.
В рассматриваемом вопросе важно отметить, что действие представленного механизма отслеживается достаточно убедительно на примере культур, имеющих различные деятельностные основания и стабильно сохраняющих те или иные способы интерпретации бытия на протяжении своей истории. Основу отмеченного деления культур, проводимого по признаку господствующего вида деятельности, составляет теория, предложенная М.С. Каганом [5, с. 337-346] и обстоятельно проиллюстрированная ученым на богатом конкретно-историческом материале [6]. В представленной теории М.С. Каган зафиксировал и обосновал наличие трех деятельностных оснований, исторически разделивших культуру на три самостоятельных типа, а именно: номади-ческий (кочевой), земледельческий и ремесленный (или личностно-креативный).
В контексте каждого из указанных типов культуры были сформированы специфические картины мира-как-истории, отражающие особенности миропонимания человека, ведущего образ жизни кочевника, земледельца или ремесленника. Далее отмеченные «картины» или гештальты транслировались на протяжении ноогенеза в соответствующих типах культуры, сохраняя свою «тематическую матрицу». Дело в том, что культуры, генетически сформировавшиеся на определенных деятельностных основаниях, сохраняют свои типологические особенности на протяжении культурогенеза и транслируют гештальты мира-как-истории, возникшие еще на ранних этапах истории познания, на уровне культурных универсалий, формируя мировоззрение своих представителей в процессе их аккультурации. Более того, необходимо отдельно отметить, что черты типологического единообразия и постоянства концептов мира-как-истории, генетически сформировавшихся и транслируемых в культурах, принадлежащих к указанным выше типам, просматриваются достаточно отчетливо, причем отмеченное однообразие сохраняется даже в случае частичной и нередко полной утраты названными культурами своих деятельностных оснований в бурных социокультурных процессах Нового и Новейшего времени.
Отсюда и возникает возможность изучения механизмов образования наиболее общих представлений о мире-как-истории, характерных для представителей данных типов культуры. Кроме того, многие особенности различных авторских концептов макроистории, соприсутствующих и конкурирующих в современном научном знании, становятся вполне объяснимыми, если соотнести их с типологически выверенными моделями бытия, имеющими отношение к указанным выше видам деятельности, поскольку данные модели нередко оказывают непосредственное влияние на формирование научного воображения тех или иных исследователей, ментально принадлежащих к культурам, имеющим либо земледельческие, либо номадические, либо ремесленные деятельностные основания.
Детальное описание морфогенеза гештальтов мира-как-истории следует начать с изучения отмеченного процесса в контексте культур земледельческого типа (например: культура Древнего Египта, Древнего Китая, Древней Индии, культура майя, русская культура). В частности, говоря о пространственно-временном диапазоне «образа» мира-как-истории, формируемого в когнитивной сфере земледельческих культур, необходимо отметить, что среди основных идей или «тем», отражающих понимание времени, в рассматриваемых культурах явное предпочтение отдается «теме» настоящего, а установившийся строй вещей трактуется как изначально данный и вечный, а потому определяющий как далекое прошлое, так и будущее. Как следствие, на основании принципиальной схожести прошлых и будущих состояний истории, в контексте земледельческого типа культуры, отмеченные векторы времени, тиражирующие однообразные циклы
«настоящего», не вызывают большого интереса, а фазы начала и конца истории, получая легендарное толкование, рассматриваются как далекие и гипотетические. Характеризуя пространственные рамки познания макроистории в земледельческих культурах, необходимо указать на то что, земледелие как вид деятельности формирует локально-замкнутые, ограниченные и достаточно стабильные рамки пространственного восприятия мира, поскольку весь образ жизни земледельца, привязанного к своему полю и жизнеобеспечивающим сферам природы, не провоцирует его интереса к пространственному расширению или сужению мира. В данном контексте любые прорывы пространства и времени в концептах мироустройства земледельческих культур являются редким исключением (примером в рассматриваемом случае служит «Хожение за три моря» Афанасия Никитина в 1466-1472 гг.). Как следствие, земледельческие культуры реализуют направленность субъекта на локальную пространственную обособленность и самодостаточность его исторического бытия, отделенного «демаркационной линией» (или «китайской стеной») от остального мира.
«Базисной регулярностью», определяющей весь ход мировой истории для земледельца, является годовой природно-климатический цикл, который может интерпретироваться не только в рамках одного года, но и в рамках сменяющих друг друга эр или эпох, однако с сохранением принципа годичной закономерности «круговорота вещей» и «вечного возвращения». В результате основу понимания мира-как-истории для земледельца составляют монотонные и практически неизменные циклы, буквально либо метафорично отражающие последовательности этапов сельскохозяйственных работ, а также циклы, иллюстрирующие ритмики жизни человека, периодические климатические явления, «пульсации» растительного и животного мира.
Смысловая составляющая истории в контексте земледельческих культур, как правило, полностью оправдывает установившийся миропорядок и предстает как изначально данный свыше и не зависящий от воли человека принцип существования бытия, на фоне которого человек выступает незначительным элементом, однако все же участвующим в реализации мировых повторов. Кроме того, в контексте земледельческого образа жизни особый статус получает «тема» вечного возвращения, имеющая массу смысловых аналогов во всех культурах данного типа. «Отношение» земледельцев к макроисторической реальности характеризуется как эмоционально нейтральное и смиренное, в результате она принимается представителями земледельческих цивилизаций как изначально самодостаточная, а потому вечная и неизменная. Как следствие, особую ценность в данных культурах получает их направленность на сохранение исторических традиций в неизменном виде, поскольку именно традиции обеспечивают «порядок» мироздания в его противостоянии силам «хаоса».
В завершение в анализе формирования представлений о мире-как-истории в рассматриваемом типе культуры необходимо указать одну существенную деталь, а именно появление письменности в контексте земледельческих культур, которое позволило последним значительно расширить историческую память на уровне фиксации «хроник», однако при сохранении циклических характеристик понимания мироздания, господствующих в сознании земледельцев.
Далее необходимо рассмотреть процесс образования целостных представлений о макроисторической реальности в контексте культур номадического типа (например: культура скифов, сарматов, гунну, ирокезов, арабов). Сразу следует отметить, что в основном общие типологические характеристики макроисторических концептов, созданных в контексте номадических культур, имеют высокую степень соответствия концептам, созданным в земледельческих культурах, поскольку оба представленных исторических типа относятся к традиционным типам культуры, со всеми вытекающими характеристиками. Соответственно в данном разделе уместно осветить только те нюансы в развитии представлений о мире-как-истории, которые касаются исключительно номадов. В первую очередь в рамках отмеченного вопроса следует указать на отсутствие письменности в кочевых культурах, напрямую определяющее формирование достаточно лаконичных картин мира-как-истории с высокой степенью их мифологизации. Пространственные параметры макроисторической реальности у номадов достаточно большие и рождаются под влиянием сезонных перемещений на значительные расстояния. Понимание конкретно-исторического времени у кочевников строится на менее глубоких, нежели у земледельцев, хроноструктурных последовательностях. В свою очередь «базисные регулярности», отражающие основные природно-климатические ритмы, в номадических культурах отличаются от земледельческих всего лишь сферами проявления природно-климатических ритмик. Смысловая составляющая макроистории в номади-ческих культурах, в силу сурового образа жизни их представителей, довлеет над человеком более сильно, нежели это наблюдается в земледельческих культурах. «Отношение» кочевников к макроисторической реальности строится на постоянном противостоянии стихиям бытия, которые нередко выступают как враждебные «хаотичные» силы, вынуждая человека постоянно противостоять им в борьбе за «мировой порядок» и собственное существование.
И, в завершение, следует осветить процесс образования целостных гештальтов мира-как-истории в культурах ремесленного типа (например: культура Древней Греции и Древнего Рима, культура некоторых европейских городов эпохи Ренессанса, культура Европы и Северной Америки эпохи Нового и Новейшего времени; в настоящее время ремесленный тип культуры оказывает серьезное влияние на большую часть традиционного культурного мира). В первую очередь необходимо указать, что представленный тип культуры является инновационным и основывается на постоянном росте преобразовательных способностей ремесленников. Данная ключевая характеристика личностно-креативных культур оказывает прямое влияние на процесс постижения мира в его макроисторических проекциях. В частности, пространственные параметры познания мира-как-истории в культурах рассматриваемого типа характеризуются постоянным «расширением» расстояний, вызванным проявлением экспансивных тенденций, характерных в первую очередь для ремесленного производства. В данном случае необходимо напомнить, что именно это обстоятельство, согласно концепции Ж. Пиаже, является непременным атрибутом роста когнитивной активности субъекта вследствие совершенствования его адаптивных структур. Отмеченная тенденция касается и трактовок исторического времени, диапазон которого расширяется как в сторону будущего, так и в сторону настоящего.
В целом восприятие времени в контексте развития ремесленных культур характеризуется образованием его линейных трактовок, которые по мере развития ремесла приходят на смену циклическим представлениям о временных параметрах мироздания. Кроме того, особый статус в ремесленных культурах получает «тема» будущего, поскольку прогрессивные изменения, составляющие содержание ремесленного способа производства, позволяют субъекту интерпретировать будущее как воплощение поступательного роста собственных преобразовательных способностей. Соответственно ретроспективный анализ прошлого в ремесленных культурах иллюстрирует процесс убывания степени его притягательности. Более того, необходимо указать, что в ремесленных культурах менее востребованной становится и тема настоящего. Связано это с тем, что по сравнению с желаемым и достижимым будущим даже вполне успешное настоящее выглядит всего лишь как один из этапов стремления человека к реализации своих творческих возможностей в движении к «золотому веку». Отмеченная тенденция находит свое проявление в том, что многие гештальты мира-как-истории, возникающие в контексте личностно-креативных культур в качестве необходимого элемента содержат вполне отчетливые и осязаемые проекты будущего, вплоть до буквальных перечислений периодов, которые грядут в истории человечества (в качестве примера отмеченной тенденции можно назвать концепции Ж.-А. Кондорсе, И.-Г. Гердера, О. Конта, К. Маркса и К. Ясперса). Кроме того, в макроисторических концептах, возникающих в ремесленных культурах, четкую фиксацию получает тема начала, обозначающая исходную фазу истории, от которой идет ее дальнейший отсчет. Соответственно тема конца в рассматриваемых культурах не получает четкой конкретизации, «растворяясь» в проектах будущего либо воплощаясь в виде своеобразной, как правило утопической, финальной фазе, иллюстрирующей предел роста человеческих способностей.
Основным качеством «базисных регулярностей», помещаемых ремесленниками в основу концептов мира-как-истории, является их антропное происхождение и направленность на прогресс. Необходимо указать, что «тема» прогресса в рассматриваемых гештальтах макроисторической реальности носит ключевой характер, поскольку отражает поступательное развитие ремесленных культур, вызванное их инновационной направленностью. Даже циклические концепты истории под влиянием идеи прогресса в контексте ремесленных культур принимают форму «растущих» и «небуквальных» циклов, иллюстрирующих качественный культурный рост. Смысл макроисторической реальности в ремесленных культурах напрямую связан с человеком, который, по сути, является стержневым элементом смысловой составляющей мироздания. Более того, в ремесленных культурах человек играет ведущую роль и в непосредственной реализации самого смысла, направленного на раскрытие его преобразовательных способностей. В таком ракурсе ремесленник помещает себя в центр мироздания как равного, а в большинстве случаев - как превосходящего высшие стихии природы. Причиной отмеченного положения дел является то, что динамика положительных изменений, осуществляемых ремесленником в культуре, приводит его к осознанию собственного творческого потенциала и безграничных возможностей по преобразованию не только окружающего мира, но и себя самого.
«Отношение» ремесленников к макроисторической реальности можно охарактеризовать как оптимистическое и полное энтузиазма, направленного на романтическое предвкушение грядущих эпох. Реальность в таком ракурсе предстает как средство возвеличивания человека, являющегося высшей ценностью бытия и постоянно изменяющего мир в лучшую сторону. В результате в рассматриваемых культурах особый статус получают такие ценности, как непрерывное
совершенствование образа жизни людей, а также стремление к инновациям и переменам, поскольку «исторический застой», в понимании ремесленников, - губителен. Соответственно большинство неизменных и пребывающих в стагнации форм макроисторической реальности воспринимаются ремесленниками либо как не имеющее значения, либо как и вовсе не полноценные.
Таким образом, в рамках предложенного в настоящей статье концепта развития знания о мире-как-истории, моделирование процесса возникновения гештальтов макроисторической реальности на уровне представителей культур различного типа является вполне обоснованным и перспективным для дальнейшего изучения.
Ссылки:
1. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории: Гештальт и действительность / пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К.А. Свасьяна. М., 2006. 800 с.
2. Holton G. Einstein, history, and other passions: the rebellion against science at the end of the twentieth century. Cambridge, Massachusetts, 2000. 253 p.
3. Поппер К. Логика и рост научного знания. Избранные труды / пер. с англ. ; сост., общ. ред. и вступ. статья В.Н. Садовского. М., 1983. 606 с.
4. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. Психология интеллекта. Генезис числа у ребенка. Логика и психология. М., 1969. 659 с.
5. Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. 416 с.
6. Каган М.С. Введение в историю мировой культуры. Книга первая. 2-е изд. СПб., 2003. 368 с.
