CC BY
57Айвазова С.Г.
ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ГЕНДЕРНОГО РАВНОПРАВИЯ: ПОЛИТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Более двухсот лет назад, в самый разгар Великой французской революции, когда во всю мощь работала гильотина и уже была казнена королева Мария-Антуанетта, одна из родоначальниц борьбы за права женщин Олимпия де Гуж в знаменитом историческом документе «Декларация прав женщины и гражданки» заявила: «Если женщина имеет право взойти на эшафот, она должна иметь право взойти и на трибуну». Ожесточенные споры о справедливости этого утверждения, о его значимости для развертывания современности, для демократизации общества продолжаются до сих пор. Так, один из самых авторитетных американских политологов Чарльз Тилли в своей книге «Демократия» отмечает, что процессы демократизации (или де-демократизации) обеспечиваются тремя группами изменений, в том числе - «нарастанием или ослаблением... категориальных неравенств» в сфере публичной политики [1, с. 40]. И разъясняет: «Социальное неравенство задерживает демократизацию и подрывает демократию в двух случаях: первое - когда устойчивые различия. превращаются в обычное категориальное различие по расе, полу, классу; второе - когда эти категориальные различия прямо претворяются в публичную политику» [1, с. 136]. Понятие «неравенство» Ч. Тилли раскрывает как «отношения между лицами или группами лиц, когда в результате их взаимодействия одна группа получает большие преимущества, чем другая» [1, с. 137].
Категориальные неравенства, о которых говорит Ч. Тилли, есть по сути неравенства в обладании статусом гражданина. Эти неравенства во многом порождены парадоксами буржуазных революций. Их главный лозунг: «Свобода, равенство, братство!» - в предельно лаконичной форме выражал требование заключить между властью и гражданами «общественный договор», призванный уравнять всех членов общества перед лицом закона. Но на практике революционные реформаторы, заключая такой договор, отказали в свое время в равенстве людям неимущим, представителям небелой расы, женщинам. Зазор между теоретическими обоснованиями универсальной либеральной идеи «общественного договора», имплицитно предполагавшей наделение всех членов общества равным гражданским статусом, и ее практическим воплощением в правовую систему с целой серией исключений из универсальных правил,
и спровоцировал развитие социальных движений современности - рабочего, женского и др. Каждое из них по-своему добивалось наделения тех, от чьего имени они выступали, гражданскими правами - или, по словам такого признанного мыслителя, как Р. Дарендорф, «гарантированным гражданским статусом как высшим воплощением жизненных шансов», включающим не только равенство прав, но и равенство возможностей [2, с. 52]. Все массовые движения нового времени - от эпохи буржуазных революций до наших дней, в числе прочего, содержали требования преодоления гендерного неравенства, установления гражданского и политического равноправия женщин.
В наши дни ситуация усложнилась, число акторов, добивающихся данной цели, умножилось. Преодоление тендерного неравенства в сфере политики происходит за счет целого ряда разнородных и разноуровневых процессов. Это и деятельность различных международных организаций по ликвидации дискриминации в отношении женщин; и национальные программы преодоления гендерного неравенства; и внутрипартийные решения по обеспечению равных возможностей женщин и мужчин; и законодательные гарантии обеспечения женского политического представительства и др. На эффективность этих процессов влияют многие факторы. В их числе, прежде всего, особенности формирования политической элиты, способы осуществления политического представительства, уровень политической культуры, отличительные свойства электорального поведения женщин и мужчин; а наряду с этим - степень развитости гражданского общества, динамизм женских организаций, женских гражданских инициатив.
Следует подчеркнуть, что международное сообщество оказало очень существенное влияние на признание гражданских и политических прав женщин. Сразу по окончании Второй мировой войны ООН приняла «Всеобщую декларацию прав человека», которая провозгласила: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах». После этого были разработаны более 100 документов, направленных на утверждение гендерного равноправия. К важнейшим справедливо относят Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Она была одобрена ООН в 1979 году и впервые на международном уровне поставила вопрос о правах женщин как неотъемлемой составной части прав человека. В числе прочих мер Конвенция обязывает все государства, которые к ней присоединились, включить принцип равноправия мужчин и женщин в Конституции и другие национальные законодательные акты и добиваться его практической реализации. Одна из рекомендаций этой Конвенции относится к использованию особых мер и процедур - это так называемые позитивные или «аффирмативные»
действия, которые способствуют фактическому выравниванию статуса мужчин и женщин. В этом случае речь идет о выделении специальных квот для женщин в представительных или законодательных органах и структурах исполнительной власти; в списках кандидатов в депутаты; в руководящих органах партий, общественно-политических движений -с целью достижения не только юридического, но и фактического равноправия женщин и мужчин в сфере политики.
Правительства целого ряда стран мира всерьез восприняли эти рекомендации международного сообщества и попытались с помощью специальных законодательных актов и практических мер устранить гендерные разрывы в политических позициях мужчин и женщин в своих странах. В начале XXI века нормы гендерного представительства в списках кандидатов в депутаты различных уровней, по традиции определяемые как «гендерные квоты», стали способом регулирования политического равноправия женщин почти в половине стран, входящих в систему ООН. Эти нормы введены в наши дни как в европейских, так и в латиноамериканских, азиатских, африканских странах, но закреплены они по-разному (см. подробнее: [3]): либо в Конституциях этих стран, либо в их избирательном законодательстве, либо в уставах политических партий. Тридцатипроцентная норма гендерного представительства утверждена, например, в законе «О паритете» Франции, в законе «О квотах» Аргентины и т.д. При этом закон Аргентины предусматривает за нарушение гендерной квоты такую серьезную санкцию, как отклонение любого избирательного списка, отказ в его регистрации на выборах. Такая же норма и соответствующая санкция за ее нарушение предусмотрены в избирательном законодательстве («Кодексе о выборах») Киргизии.
И эти нормы, и развернувшаяся вокруг них общественная дискуссия обеспечили «прорыв» женщин в прежде закрытые для них структуры законодательной и исполнительной власти и стали знаком реального функционирования современной демократии участия. В марте 2008 года Генеральный секретарь Межпарламентского союза Андерс Джонсон в своем докладе представил так называемую карту участия женщин в политике. Отметив, что по уже сложившейся традиции почти половину мест в законодательных органах своих стран имеют представительницы Скандинавии, он обратил внимание на то, что лидерство по числу женщин в парламентах, начиная с 2005 года, остается за Руандой. В этой стране, где громадное число мужчин погибло в ходе недавней гражданской войны, женщины занимают 48,8% депутатских кресел, тогда как в Швеции среди парламентариев 47% женщин, а в Финляндии - 41,5%. В то же время около 40% женщин насчитывается в парламентах Бурунди, Новой Зеландии, Танзании.
В этих новых условиях женщины осмеливаются конкурировать с мужчинами и в борьбе за должности глав государств. В 2006 году, например, женщины возглавляли 11 государств мира. В тот момент на пост президента Финляндии была переизбрана Тарья Халоннен, канцлером Германии стала Ангела Меркель, президентом Чили - Мишель Бачелет, президентом Либерии - Эллен Джонсон-Серлиф; президентом Латвии в ту пору была Вайра Вике-Фрайберге и т.д. В 2007 году в числе 71 глав государств, пришедших к власти на высшие государственные посты -президента или премьер-министра, - было пять женщин. Это - генерал-губернатор Антигуа и Барбуда Луиза Лейк-Так; президент Аргентины Кристина Киршнер; президент Индии Пратибха Патил; президент Швейцарии Мишлен Кальми-Рей; премьер-министр Украины Юлия Тимошенко. На пост президента Франции в 2007 году претендовала социалистка Сеголен Руаяль. На пост президента США в 2008 году - представительница Демократической партии, бывшая первая леди страны, Хиллари Клинтон.
Согласно данным Межпарламентского Союза на конец февраля 2009 года, по показателю представленности женщин в национальных парламентах Россия занимала 82 место среди 188 стран мира, имеющих органы законодательной власти. О том, чтобы баллотироваться на высший государственный пост - пост Президента всерьез наши соотечественницы даже не помышляют. Почему? Дело тут и в особенностях исторического развития страны, и в специфике ее политической культуры, политической системы, и, конечно, в проблемах законодательного обеспечения гендерного равноправия.
Между тем, история борьбы за политические права женщин насчитывает в нашей стране более ста лет. В октябре 1905 года, когда в результате революции Николай Второй был вынужден даровать своим подданным политические права, и прежде всего, на формирование органа представительной власти - Государственной Думы, право избирать и быть избранными было предоставлено только мужчинам. Женщины через свои, к тому времени уже многочисленные и влиятельные, организации стали добиваться того, чтобы и их признали полноценными гражданками. Репертуар используемых ими средств был самым обширным - обращения, прошения, петиции, агитация, манифестации. Вот как описывал этот процесс популярный в то время еженедельник «Союз женщин» в своем первом номере за 1907 год: «При русском женском обществе под председательством А.Н. Шабановой образовалась комиссия избирательных прав женщин, которая организовала в своем помещении ряд заседаний по этому вопросу. В конце зимы в Петербурге открыл свои действия клуб женской прогрессивной партии. Собирались
раз в неделю для чтения докладов и сообщений по женскому вопросу. Весной в Москве открылся женский клуб в собственном помещении и на более широких началах. На открытии и собраниях присутствовали члены Государственной Думы. Председательницей клуба избрана В.А. Морозова. Цель его - соединить всех, стремящихся к достижению равноправия. Возникают клубы и в провинции. В Ростове-на-Дону в феврале открылся женский клуб с 200 членами; формируется таковой и в Нахичевани. В Таганроге при политическом клубе образовалась комиссия по женскому вопросу, устраивающая доклады. В Астрахани организуется общество равноправия женщин; приглашаются участвовать женщины всех слоев общества... Мусульманки начинают увлекаться женским движением: жительницы Оренбурга послали своему депутату заявление, что им необходимы права. В Казани мусульманки обсуждали это заявление. В Баку интересовались этим заявлением...» [4, с. 19].
В том же номере «Союза женщин» передовая статья так определяла цели этой женской гражданской активности: «Перед нами должна стоять задача популяризировать идею участия женщин во всеобщем избирательном праве. Для женщин мы ставим эту задачу, вместе со всем западным миром твердо веря, что до проведения этой идеи в жизнь не могут быть осуществлены ни демократизация общества, ни коренные социальные реформы. Только такое народное представительство, при котором женщина-законодательница станет рядом с законодателем-мужчиной, может сбросить ярмо социального рабства и освободить от него человечество» [4, с. 2].
А вот выдержки из некоторых писем читателей, которые приводил «Союз женщин». Из письма деревенской девушки С-Ской губернии: «Я чувствую, что необходимо нужно достигнуть женщинам прав. Да в одиночку ничего не поделаешь. Вокруг меня другие тоже чувствуют, да не знают, как взяться за дело...». Еженедельник посылали и священникам. Характерен ответ одного из них, писавшего об угнетенном состоянии женщин в деревнях, об ужасающих фактах обращения с ними, которые сделали его «поборником равноправия женщин» [5, с. 11].
Женское движение дореволюционной поры обеспечило такой запас прочности своим идеям, требованиям, лозунгам, что заставило новые власти, возникшие сначала в ходе Февральской, а затем - Октябрьской революций 1917 года, считаться с ними. В частности, в «Официальное положение о выборах в Учредительное собрание», утвержденное Временным правительством 20 июля и вступившее в силу 11 сентября 1917 года, вошла норма, устанавливавшая, что Учредительное собрание будет избрано на основе «всеобщего, без различия пола, и равного избирательного права». Так 90 лет тому назад Февральская революция
юридически признала равноправие женщин одним из важнейших принципов функционирования российской политики.
Октябрьская революция подтвердила верность этому принципу, правда, при этом были запрещены независимые женские организации, на смену которым пришли подчиненные правящей партии женотделы и женсоветы. Ближе к концу 1930-х годов прочно утвердившаяся к тому времени советская власть приняла решение о необходимости выделения специальных «квот» для женщин на выборах в органы представительной власти, то есть «советы» всех уровней - от Верховного до районного. Подчеркну, что это решение никогда не было законодательно оформленным, оно применялось по «воле» властей и касалось только избрания в «парламентские» структуры - сугубо декоративные учреждения, «единодушно» одобрявшие уже принятые партийные резолюции. Численность женщин-депутатов местных органов власти в 1939 году составляла 33,1% от общего числа депутатов, в 1971 году - 45,8%; численность женщин-депутатов Верховного Совета СССР в 1952 году - 26%, в 1970 году - 31% [6, с. 59]. Официальная пропаганда подчеркивала, что советские женщины широко используют свое право избирать и быть избранными: 99% женщин голосует во время выборов, женщины участвуют в выдвижении кандидатов в депутаты, ведут агитационную работу в их поддержку, сами баллотируются во все органы власти. Эти данные впечатляли тех, кто добивался признания женского политического равноправия в других странах мира. Благодаря советскому опыту, «квотирование» мест для женщин в списках кандидатов на выборах вошло в арсенал наиболее эффективных мер по продвижению женщин на уровень государственного управления. Оно же дало импульс к разработке концепции «аффирматив-ных действий» (или мер по «позитивной» дискриминации) в принятых позднее документах ООН.
Однако советское решение «женского» вопроса было скорее имитацией, чем реальностью. Причем такой имитацией, которая постепенно скомпрометировала саму идею женского политического участия. Почему? Во-первых, потому, что законодательную власть в СССР не выбирали, за нее голосовали - голосовали за того единственного кандидата, которого предварительно отбирали партийные органы. Во-вторых, потому, что реальная власть в стране была сосредоточена в структурах правившей коммунистической партии, которая насчитывала в своих рядах и женщин. В какой мере женщины-коммунистки могли влиять на принятие партийных решений? В общем составе населения, например, в стабильные 1966-1967 годы было 45,8% мужчин и 54,2% женщин; в составе партии - 79,1% мужчин и 20,9% женщин; в составе Центрального Комитета партии - 97,2% мужчин и 2,8% женщин; в Политбюро и секре-
тариате 100% мужчин. Таким образом, в тех органах партии, которые фактически руководили страной, женщин не было. Ничтожно малое количество женщин находилось на руководящих постах в районных, городских, областных комитетах партии, направлявших текущую жизнь страны [7, с. 8; 8]. Очевидно, что официальная политика равноправия строилась на сочетании маргинализации женщин в тех структурах власти, где фактически принимались политические решения, и их демонстративной общественной активности. Именно это и подрывало доверие к идее квотирования.
Когда в начале 1990-х годов Россия оказалась в ситуации выбора нового пути социального развития, возникли надежды на то, что на смену «имитационной» придет политика реального гендерного равноправия. Оптимизм порождали, в частности, такие факты, как стремительное возникновение независимых женских организаций, их активное участие в процессе подготовки основного Закона страны - новой российской Конституции, включение под их давлением в статью 19 (часть 3) Конституции такой нормы гендерного равноправия, которая предусматривала не просто равенство прав и свобод женщин и мужчин, но и равенство их возможностей - в том числе и в сфере политики, политического участия. Это был очень важный шаг на пути законодательного развития принципа гендерного равноправия. Но разработчики Конституции приняли эту норму не без сомнений. На их окончательное решение повлияли, по крайней мере, два достаточно разных фактора. С одной стороны, стремление реформаторов войти в круг наиболее развитых, демократически ориентированных стран мира и быть их полноправным партнером. С другой, - необходимость отреагировать на социальные ожидания тех групп российских граждан, которые были в тот момент движущей силой происходивших перемен. В частности, ответить на требования женских организаций, выдвинувших лозунг «От равных прав - к равным возможностям». Вместе с тем, специально разрабатывать эту норму, конкретизировать ее применительно к избирательному, партийному законодательству российские парламентарии не торопились. Система же квотирования, характерная для советского времени, в расчет больше не принималась.
К тому же победа общественно-политического движения «Женщины России» на парламентских выборах в декабре 1993 года и формирование в Государственной Думе женской парламентской фракции, казалось, открывала иные возможности добиться изменений в структуре отношений «женщины/власть». Однако так только казалось. Хотя «Женщины России» пытались закрепить успех, которого они добились на выборах, активной законотворческой деятельностью и приняли уча-
стие в разработке 209 из 325 законов, утвержденных в ту легислатуру российским парламентом, уже на следующих парламентских выборах 1995 года они не сумели получить нужной электоральной поддержки. За них проголосовало лишь 4,8% избирателей. Справедливости ради следует отметить, что «Женщины России» все же оказали определенное воздействие на гендерную составляющую указанной избирательной кампании. Показательно, в частности, что практически все крупнейшие политические объединения и блоки включили тогда в свои списки вдвое больше женских имен, чем в 1993 году1. К следующим парламентским выборам 1999 года влияние «Женщин России» на электоральный выбор сократилось еще существенней - женское общественно-политическое движение получило только около 2% голосов избирателей.
Это означало, что отныне поборники женского равноправия, и, в первую очередь, лоббировавшие этот принцип женские организации, должны были искать другие пути для продвижения российских женщин в парламент, а оттуда - в иные эшелоны власти. Так снова на повестку дня встал вопрос об использовании квотирования. Вопрос спорный, к тому же настолько выхолощенный в недавнем прошлом, что идею квотирования стали отвергать не только противники гендерного равенства, но иногда даже некоторые его активные адепты. Чтобы снять с нее часть отрицательных коннотаций, эксперты женских организаций предложили использовать вместо термина «квоты» понятие нормативного регулирования представительства женщин в структурах власти, или «нормы» гендерного представительства. Они доказывали, что это - разные понятия: квоты спускаются сверху, их «дают», нормы - результат общественного договора, закрепленный в законе, их принятия добиваются заинтересованные группы.
Начиная с 2000 года, крупнейшие женские объединения страны -Движение женщин России, Консорциум женских неправительственных организаций и др., - пытаются добиться разработки и принятия специального закона о гендерном равноправии, а также внесения таких поправок в избирательное и партийное законодательство, которые содержали бы нормы гендерного представительства. Весной 2000 года Консорциум женских неправительственных организаций обратился в Комитет по связям с общественными объединениями и религиозными организациями Государственной Думы с предложением начать разработку законопроекта «О государственных гарантиях равных прав и свобод женщин и мужчин и равных возможностей для их реализации». Это предложение было принято. Началась подготовка данного зако-
1 Данные Е. Кочкиной (Московский Центp гендеpных исследований) на основании расчетов по спискам избранных депутатов [9].
нопроекта под руководством депутата Е. Ф. Лаховой. В состав рабочей группы вошли эксперты от женских организаций. В апреле 2003 года законопроект «О государственных гарантиях равных прав и свобод мужчин и женщин и равных возможностях их реализации» прошел первое чтение в российском парламенте. В этой версии законопроекта было дано четкое определение понятия «дискриминация», что крайне важно при оспаривании случаев дискриминации в суде, а также намечена система государственных обязательств по обеспечению гендерного равноправия во всех сферах общественной жизни - в сфере труда, образования, при заключении коллективных договоров и т.д. В числе других антидискриминационных положений, законопроект предлагал закрепить систему «позитивных действий» со стороны государства, которая позволила бы обеспечить де-факто движение в сторону равноправия мужчин и женщин: при осуществлении не только их активного, но и пассивного избирательного права; при поступлении на государственную службу и при ее прохождении; при формировании состава руководящих структур государственных органов и органов местного самоуправления.
Параллельно с работой над этим законопроектом и в соответствии с идеологией гендерного равноправия его разработчики внесли ряд поправок к другим законодательным актам, которые имели прямое отношение к нормативному регулированию процедуры выборов. В частности, была предложена специальная поправка в Закон о политических партиях, принятый летом 2001 года. Ее оформили в виде особой нормы в статье 8 (часть 4) данного Закона. Эта норма обязывает политические партии «создавать мужчинам и женщинам, гражданам Российской Федерации разных национальностей, являющимся членами политической партии, равные возможности для представительства в руководящих органах политической партии, в списках кандидатов в депутаты и иные выборные должности в органах государственной власти и органах местного самоуправления». Государственная Дума проголосовала за включение данной нормы в Закон о политических партиях.
Однако схожие по духу, но более конкретные поправки к законам «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и «О выборах депутатов Государственной Думы», которые обсуждались осенью 2001 и весной 2002 года, постигла неудача. Эти поправки предусматривали систему мер, призванных гарантировать соблюдение прав женщин при отправлении пассивного избирательного права. Они требовали, прежде всего, чтобы число лиц одного пола в списках кандидатов не превышало семидесяти процентов от их общего количества. Поправки не прошли. В разных вариантах эти поправки выдвигали депутаты от противоборствовавших в
тот момент политических сил - центристов и коммунистов. Это противоборство и сказалось, в конечном счете, на результатах голосования. Тем не менее, обнаружилось, что больше трети российских парламентариев в принципе было готово поддержать в тот момент идею сбалансированного тендерного представительства в структурах законодательной власти. Как показало время, именно в этой Государственной Думе созыва 1999-2003 годов существовал режим наивысшей гендерной «чувствительности», наибольшего благоприятствования для выравнивания возможностей женщин и мужчин в сфере политики, хотя он никаким практическим итогом и не завершился.
Так называемые «нулевые годы» стали годами стабилизации российской политической системы, которая начала все отчетливее склоняться к традиционализму. Укрепление президентской «вертикали власти» сопровождалось сужением пространства открытой политической состязательности, конкурентности, и, соответственно, повышением значимости в избирательном процессе так называемого административного ресурса. Важно и другое обстоятельство. После цикла парламентских и президентских выборов 2003-2004 годов в избирательное законодательство были внесены существенные изменения. Федеральный закон «О выборах депутатов Государственной Думы», принятый в 2006 году, установил сразу несколько новых правил избрания парламентариев. В частности, мажоритарная система голосования была заменена на пропорциональную. В ходе предварительной подготовки и обсуждения данного закона в ту пору глава ЦИК А.А. Вешняков, ссылаясь на мировой опыт, неоднократно заявлял, что наряду с этими изменениями в текст закона следовало бы включить и норму гендерного представительства. На стадии разработки закона члены Экспертного совета Комитета по делам женщин, семьи и детей Государственной Думы подготовили к нему очередной набор конкретных поправок, в которых была сформулирована такая норма: «При выдвижении политическими партиями списков кандидатов число кандидатов одного пола не может составлять менее 30 процентов. При этом в списке не должно быть указано подряд более двух кандидатов одного пола. В случае нарушения данной нормы ЦИК, после соответствующего предупреждения, имеет право отклонить список кандидатов». Эти поправки натолкнулись на сопротивление подавляющей части российских законодателей и в очередной раз оказались отклоненными.
Тем не менее, в ходе проведения выборов всех уровней российское законодательство обязывает их участников при отборе кандидатов в избирательные списки принимать в расчет рекомендательную по своему характеру норму гендерного равноправия, которая содержится в действу-
ющей Конституции РФ. Как же учитывается эта норма? Обеспечивает ли она на практике равные возможности для женщин и мужчин на участие в избирательном процессе в качестве кандидатов в депутаты?
Посмотрим с этой точки зрения на парламентские выборы 2007 года. Общее число всех выдвинутых кандидатов в депутаты составляло на этих выборах 4561 человек. Среди них было 985 женщин, или 22% списочного состава кандидатов от 11 партий, зарегистрированных в качестве участников избирательной гонки. В списках партий, имевших реальные шансы на прохождение в Думу - «Единой России», КПРФ, ЛДПР, «Справедливой России», в числе 1992 кандидатов было 339 женщин, или около 17% всех включенных в списки имен. «Единая Россия» включила в список из 599 кандидатов 98 женщин (16%); «Справедливая Россия» - в список из 531 кандидата 104 женщины (20%); КПРФ - в список из 513 кандидатов - 89 женщин (17%); ЛДПР - в список из 349 кандидатов -48 женщин (14%).
Напомню, что на выборах 1993 года во всех представленных на выбор избирателям списках кандидатов в депутаты, включая список общественно-политического объединения «Женщины России», значилось только 7% женщин. На следующих выборах 1995 года тот же показатель равнялся уже 14%. На выборах 1999 года он составил примерно 16%, а 2003 года - снизился до 13%. Причем в списках партий, имевших шансы провести своих кандидатов в Думу, женщин было еще меньше -около 10%. Очевидно, что по сравнению с прошлыми парламентскими избирательными кампаниями шансы женщин на включение в корпус соискателей мандата депутата на парламентских выборах 2007 года возросли. Почему?
Один из возможных ответов на этот вопрос связан с обновлением электоральной формулы - известно, что пропорциональная система голосования более благоприятна для обеспечения гендерного паритета. Возможно, что эта корректировка партийных позиций была произведена с расчетом на завоевание дополнительных симпатий со стороны избирателей, самой дисциплинированной частью которых остаются женщины. И, наконец, мог действовать такой фактор как престиж страны на международной арене. Он требовал соблюдения хоть какой-то гендерной по-литкорректности при отправлении пассивного избирательного права.
По итогам голосования на выборах 2007 года в число вновь избранных 450 депутатов ГД РФ попали 63 женщины (14% депутатских мандатов). По данным на январь 2008 года, гендерный состав партийных фракций Государственной Думы пятого созыва выглядел таким образом: фракция «Единая Россия» - в числе 315 депутатов 44 женщины (14% от общего состава); фракция КПРФ - в числе 57 депутатов 4 женщины (7%
от общего состава); фракция ЛДПР - в числе 40 депутатов 4 женщин (10% от общего состава); фракция ««Справедливая Россия» - в числе 38 депутатов 11 женщин (почти 29% от общего состава).
Гендерные пропорции руководящих органов Государственной Думы пятого созыва сложились таким образом: посты председателя Государственной Думы и его первого заместителя заняли соответственно Борис Грызлов и Олег Морозов. Девять постов заместителей Председателя получили 6 мужчин и 3 женщины. Заместителями Председателя Государственной Думы стали: заместитель министра по чрезвычайным ситуациям Надежда Герасимова, олимпийская чемпионка по конькобежному спорту Светлана Журова и бывший вице-спикер Государственной Думы четвертого созыва Любовь Слиска.
Все четыре фракции Государственной Думы возглавляют мужчины. Фракция «Единая Россия» устроена сложнее других. Лидер фракции (Борис Грызлов) опирается в своей деятельности на четырех первых заместителей (в их числе одна женщина - Татьяна Яковлева, в прошлой Думе председатель комитета по здравоохранению); и на семь просто заместителей (в их числе - Любовь Слиска). Фракция «Единая Россия» имеет еще один руководящий орган - Президиум. В его составе 4 человека, включая С. Журову и Н.Герасимову. Таким образом, в руководство доминирующей в Думе фракции входят 4 женщины: Н. Герасимова, С. Журова, Л. Слиска, Т. Яковлева.
В Государственной Думе пятого созыва 30 профильных комитетов и 3 комиссии. В числе 33 руководителей комитетов и комиссий - 4 женщины. Двум из них удалось сохранить за собой те комитеты, которые они возглавляли в Государственной Думе четвертого созыва. Валентина Пивненко удержала в своих руках пост главы комитета по проблемам Севера и Дальнего Востока. Наталья Комарова - пост главы комитета по природным ресурсам, природопользованию и экологии. Обе - члены фракции «Единая Россия». Пост руководителя комитета по охране здоровья получила Ольга Борзова. В прошлой Думе его возглавляла Татьяна Яковлева. Обе - представительницы «Единой России». Пост руководителя комитета по делам женщин, семьи и детей получила депутат от «Справедливой России» Елена Мизулина. В прошлой Думе его возглавляла Екатерина Лахова («Единая Россия»).
Каковы самые характерные особенности женщин - депутатов Государственной Думы пятого созыва? Почти половина из них входит в возрастную группу 50-59-летних. Около трети - из поколения 30- и 40-летних. Пять - совсем молодых - до 30 лет. Всего в этой Думе 11 депутатов в возрасте до 30 лет. Восемь женщин - из довольно многочисленной группы 60-летних и старше, к которой в целом относится
71 депутат. Больше половины нынешних обладательниц депутатских мандатов - жительницы областных центров. Это - устойчивая черта их отбора, практически не меняющаяся от созыва к созыву. Не все депутаты-женщины, как это было в парламентах двух прошлых созывов, имеют высшее образование - в нынешней Думе появились две законодательницы со средним образованием. (Общее число депутатов со средним образованием - 10 человек).
Больше половины нынешних законодательниц имеют опыт депутатской деятельности либо на федеральном, либо на региональном уровнях. Больше трети - опыт работы на высоких постах в структурах исполнительной власти. Только каждая седьмая из них так или иначе связана с бизнес-сообществом. И очень незначительное число представляют общественные организации, в основном спортивные и молодежные. Подавляющее большинство женщин-парламентариев замужем и имеют детей, как правило, одного или двух. Исключение из правил - депутат Наталья Карпович, у которой пятеро детей. Среди мужчин-депутатов многодетных отцов много больше.
Судя по этим показателям, среднестатистическая обладательница депутатского мандата в нынешней Государственной Думе - женщина в возрасте, молодость которой пришлась на советское время; жительница областного города, получившая высшее образование, вышедшая замуж и вырастившая одного, от силы двух детей, в то же время сделавшая карьеру, которая позволила ей войти в круг представителей местной номенклатуры и быть замеченной руководством правящей партии «Единая Россия». Ее кругозор, подход к общественно-политическим проблемам определяется этими характеристиками. Идеи гендерного равноправия, как правило, не входят в число ее приоритетов. Таков итог действующих ныне принципов отбора женщин в ГД, производимого в соответствии не столько с конституционной нормой гендерного равноправия, сколько с волей лидеров политических партий.
Принято считать, что гендерное неравенство в избирательном процессе во многом является зеркальным отражением неравенства мужчин и женщин во всех остальных сферах жизни российского общества. И главное - следствием неравенства их материальных, финансовых ресурсов. Определяя по этой логике отличительные черты кандидатов в депутаты избирательной кампании 2007 года, еженедельник «Коммерсант-Власть» отмечал в одном из номеров, что в числе 10 кандидатов с самым большим доходом значится всего одно женское имя - кандидата от «Единой России» М.В. Игнатовой, которая оказалась в нем на 8-м месте. Одно женское имя значилось и среди владельцев самых больших загородных домов - кандидата от Аграрной партии Л.Ш. Дунайской, которая стояла
в соответствующем списке на 5-м месте. Одно женское имя - кандидата от «Единой России» З.М. Степановой - значилось на 3-м месте в числе кандидатов с самыми большими гаражами. Но среди кандидатов с самыми крупными банковскими вкладами не было ни одной женщины. Их не было среди также кандидатов с самыми большими земельными угодьями и с самой большой жилплощадью.
Но дело скорее в другом. В современной России по сути не работает «социальный лифт», обеспечивающий продвижение в сферу политики и государственного управления тех категорий женщин, которые не входят в государственную номенклатуру, включая представительниц «третьего сектора», и в их числе - активисток женских организаций, отстаивающих идеи гендерного равноправия. Даже крайне немногочисленная женская часть российской политической элиты формируется сегодня в соответствии с требованиями традиционной российской государственности, опирающейся на бюрократию и не допускающей усиления воздействия других социальных групп, в том числе представителей институтов гражданского общества.
Возможны ли здесь перемены? И кто из акторов в таком случае способен лоббировать продвижение нормы гендерного равноправия в избирательное законодательство? По-прежнему активны на этом поприще российские женские организации. Так, в ходе проведения Второго Всероссийского женского съезда в конце ноября 2008 года во многих выступлениях его участниц, а также в его резолюциях звучала мысль о необходимости внесения соответствующих поправок в российское законодательство. На этом же настаивают женская фракция партии «Яблоко», некоторые активистки партии «Справедливая Россия». На сайте «Справедливой России» в марте-апреле 2009 года даже состоялась оживленная дискуссия на тему: «Женщины в политике. Квоты: за и против»2. Однако ни эта, ни другие политические партии пока не обнаруживают стремления внести соответствующие изменения в свои программные документы и/или в законодательство о выборах.
Принципиально значимой для решения вопроса о законодательном обеспечении гендерного равноправия в сфере политики могла быть в нынешней российской ситуации позиция действующего Президента страны Д.А. Медведева. В ходе президентской избирательной кампании 2008 года он был, пожалуй, единственным ее участником, который демонстрировал намерение обозначить некоторые проблемные узлы сегодняшней «женской повестки дня». Эту «повестку» он даже пытался вписать одним из пунктов в общую государственную политику по реализации приоритет-
2 См. сайты Второго всероссийского женского съезда: http://agora.guru.ru/display. php?conf=women-2008
ных национальных проектов, включая проект по демографии. Выступая 28 февраля 2008 года на заседании Совета при Президенте России по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике, Д.А. Медведев так определял их цели: «Национальные проекты - это не разовая мера... это наша долгосрочная политика. Инвестиции в человека, в его образование, здоровье, в качество жизни стали ключевой идеей развития страны. И сейчас мы вплотную подошли к формированию на базе национальных проектов новой социальной политики - политики развития человеческого потенциала, такой, которая должна открыть широкие и равные возможности для самореализации наших граждан». Понятно, что это - гендерно нейтральное определение. Оно одинаково позволяет предположить и то, что формула: «широкие и равные возможности для самореализации наших сограждан» распространяется в равной мере на мужчин и женщин, и то, что, как любая формула либерального универсализма, она адресована только универсальному субъекту - лицу мужского пола. И потому нуждается по крайней мере в уточнении.
Уточнить подходы Д.А. Медведева к вопросу о женской гражданской и политической субъектности позволили материалы его встречи с представителями прессы Сибирского федерального округа, состоявшейся 15 февраля 2008 года в рамках Красноярского экономического форума. В ходе этой встречи корреспондент телеканала «Енисей - регион» задал кандидату на пост президента следующий вопрос: «В нынешнем кабинете министров сразу два ключевых поста отдано в женские руки. Женщина-министр, она лучше? И сколько женщин не хватает в правительстве для полного счастья?». Д.А. Медведев ответил так: «Женщины-министры как минимум симпатичнее, и тем самым украшают любое заседание правительства. Они обладают такими качествами, как внимательность, концентрация на отдельных проблемах. Но я не являюсь сторонником гендерных квот. Потому что ничего более глупого представить невозможно. Женщины, как и мужчины, должны доказывать свою способность работать на руководящих постах именно реальными заслугами, а не квотами, которые в некоторых странах иногда пытались вводить. А у нас за последнее время количество женщин в правительстве уменьшилось, и эту ситуацию надо исправлять»3. Ответ противоречивый. С одной стороны, очевидно, что Д.А. Медведев вовсе не выступает противником участия женщин в принятии государственных решений, позитивно оценивая их деловые качества. С другой, он решительно отрицает значимость нормы гендерного равноправия как своего рода законодательной гарантии продвижения женщин на «верхи» государственной политики.
См.: http://zabinfo.ru/modules. php?op=mod[oad&name=News&fïle=artide&sid=43637
Противоречивость этой позиции дала о себе знать и в ряде тех политических решений, которые Президент РФ принял в конце 2008 - начале 2009 годов, и в его выступлениях по соответствующим поводам. Так, с одной стороны, в списке из 100 лиц, включённых в «первую сотню» резерва управленческих кадров, находящихся под патронажем Президента РФ, оказалось только 11 женщин. Причем 5 из них - представительницы федеральных и региональных органов государственной власти, 4 - бизнес-сообщества, и только 2 - науки, образования и гражданских организаций. И по количественным, и по качественным показателям такой отбор женских кандидатур для данного кадрового списка близок характеристикам, по которым рекрутируют женщин в списки кандидатов в депутаты нынешнего российского парламента. С другой стороны, в марте 2008 года Президент РФ назначил на весьма значимый в условиях экономического кризиса пост министра сельского хозяйства Елену Скрынник, которая стала третьей женщиной в составе российского правительства (две других - глава министерства здравоохранения и социального развития Татьяна Голикова и глава министерства экономического развития Эльвира Набиуллина получили свои посты в сентябре 2007 года).
Кроме того, в канун 8 марта 2009 года на встрече с представительницами редких для женщин профессий Президент РФ заявил: «Я посмотрел, когда ехал к вам на встречу, справку, сколько у нас женщин в органах власти: просто совсем мало. Причем чем более ответственный уровень власти, тем меньше там женщин. Вот в Правительстве всего две женщины - министра... Я думаю, что нужно нам подумать над тем, чтобы и в Правительстве появились новые представительницы прекрасного пола, и в других органах управления. Дальше как ситуация выглядит?.. Среди руководителей муниципальных образований треть - женщины, то есть самая сложная полевая работа, на земле, что называется, как раз в руках женщин. Мы прекрасно понимаем, насколько трудно руководить, допустим, районом или поселком, где и финансов почти нет, и ситуация тяжелая, население иногда просто вымирающее, и нужно организовать процесс, нужно сделать так, чтобы было тепло, свет. В общем, это самая тяжелая работа. Это несправедливое соотношение. Недавно был в командировке в Испании. Они очень внимательно относятся к этим вопросам. Мало того, что следят за тем, чтобы женщины были представлены в их органах власти, они говорят: у вас женщин очень мало. И мне
нечего было ответить____представительство женщин в органах власти, в
органах управления - это важный вопрос, я на него . обратил внимание как Президент страны»4. Никаких практических - законодательных
4 См.: http://www.president.kremlin.ru
или организационных выводов (кроме назначения Е. Скрынник) из приведенных заключений Президента на момент, когда готовилась эта статья, не последовало.
А потому, заключая сюжет, приходится признать, что существующий сегодня в России (при отсутствии в избирательном законодательстве и партийных документах специальной нормы гендерного представительства) тип отбора женской политической элиты способен всерьез тормозить процесс выравнивания социальных шансов мужчин и женщин и во многом блокировать реализацию конституционного принципа равных прав, свобод и возможностей женщин и мужчин. А вместе с этим - утверждение на государственном уровне набора важнейших задач, сопряженных с общей гуманизацией и демократизацией властных отношений, - задач, которые стали в XXI веке едва ли не главным вызовом общественного развития.
ЛИТЕРАТУРА
1. Тили Ч. Демократия. М.: АНО «Институт общественного проектирования». 2007.
2. Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политической свободы. М.: РОССПЭН, 2002.
3. Гендерное равенство в современном мире: роль национальных механизмов / Отв. ред. О.А. Воронина. М.: МАКС Пресс, 2008.
4. Союз женщин. 1907. №1.
5. Союз женщин. 1907. №4.
6. Женщины мира в борьбе за социальный прогресс. М., 1972.
7. Партийная жизнь. 1967. № 7.
8. Известия. 1966, 9 апреля.
9. Российская газета. 1996, 6 января.
