CC BY
87
УДК 271.2:2-86+348
В. В. Машковцева
Законодательная основа регулирования конфессиональной политики государства по отношению к старообрядцам в начале ХХ в.: содержание и специфика реализации (на материалах Вятской губернии)
Исследование посвящено анализу нормативно-правовой базы, регулировавшей государственно-старообрядческие отношения в начале ХХ в. Автором рассмотрено содержание таких важнейших законодательных актов, как указы «Об укреплении начал веротерпимости» (17 апреля 1905 г.) и «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин» (17 октября 1906 г.). Большое внимание уделено освещению прав, полученных старообрядцами вследствие либерализации конфессиональной политики самодержавия: возможность открытия молельных домов и школ как духовных и образовательных центров староверия, совершения богослужения и отправления обрядов и религиозных треб; снятие запрета на печать старообрядческих богослужебных книг; дарование права на образование религиозных общин. При этом автором анализируется специфика реализации названных нормативно-правовых актов и выявляются ограничения прав старообрядцев, имевшиеся на практике, несмотря на легализацию последователей «древнего благочестия» (невозможность получить разрешение на возвращение молельного дома, изначально принадлежавшего старообрядцам, но впоследствии закрытого и переданного в ведение Русской православной церкви через организацию единоверческого храма; активная миссионерская деятельность православного духовенства в целях присоединения староверов к официальной церкви и др.). В основу исследования положены законодательные акты и неопубликованные источники, извлеченные из фондов центральных и местных архивов (Российский государственный исторический архив, Государственный архив Кировской области), значительная часть которых впервые вводится в научный оборот.
Research is devoted to the analysis of the legal framework to regulate state-Old Believers' relations in the early twentieth century. The author reviewed the content of such major legislation as the decree "On strengthening religious tolerance began" (17 April 1905) and "On the order of formation and action of the Old Believer and sectarian communities" (17 October 1906). Much attention is paid to lighting the rights obtained as a result of the liberalization of the Old Believers religious policy of the autocracy: the ability to open houses of worship and schools as a spiritual and educational centers of the Old Believers, and fulfillment services of worship and religious required; lifting the ban on printing Old Believer prayer books; talent of the right to education of religious communities. The author analyzes the specifics of the implementation of these legal acts and identified limitations of the rights of the Old Believers which existed in practice, despite the legalization of followers "of ancient piety" (inability to obtain permission to return to the prayer house, originally owned by the Old Believers, but later closed and transferred to the Russian Orthodox church; active missionary work of the Orthodox clergy in order to join the official church of the Old Believers, etc.). The research is based on legislative acts and unpublished sources, extracted from the funds of central and local archives (Russian State Historical Archive, the State Archive of the Kirov region), most of which for the first time introduced into scientific circulation.
Ключевые слова: старообрядчество, конфессиональная политика государства, нормативно-правовой акт, Русская православная церковь, миссионерская деятельность, православное духовенство, церковное братство, молельный дом.
Keywords: Old Believers, confessional policy of the state, legal act, the Russian Orthodox Church, missionary activity, the Orthodox clergy, church brotherhood, house of worship.
Имеющиеся в распоряжении исследователей нормативно-правовые акты позволяют проследить эволюцию государственно-старообрядческих отношений на протяжении столетий. Законодательные источники убедительно свидетельствуют о сложности процесса взаимодействия официальных властей и Русской православной церкви, с одной стороны, и адептов староверия - с другой. Последние даже в конце XIX в., в условиях значительной либерализации конфессиональной политики самодержавия, после издания «Правил о метрической записи браков, рождения и смерти раскольников» (19 апреля 1874 г.), указа «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб» (3 мая 1883 г.), рассматривались властями как «вероотступники», которых надлежит вернуть в лоно официальной церкви. В 1897 г. на открытии миссионерского съезда, проходившего в Казани с 22 июля по 6 августа, выступил один из
© Машковцева В. В., 2016 64
наиболее активных руководителей миссионерских организаций, чиновник особых поручений при обер-прокуроре Святейшего Синода В. М. Скворцов. Он подчеркнул характерное для России неразрывное единство самодержавия и православия, вследствие чего проблемы религиозные одновременно следовало рассматривать и как государственные. «Раскол и сектантство, - отметил В. М. Скворцов, - ...нарушая правильное течение жизни... церковной... нарушают и правильное, закономерное течение и развитие жизни семейной и общественной, а следовательно, и государственной» [1]. Этим, по его мнению, объяснялась значимость работы миссионеров, которые, участвуя в деле искоренения староверия, выполняли важную государственную задачу.
Положение старообрядцев, отношение к ним государственной власти существенно изменились лишь в 1905 г. в связи с изданием 17 апреля указа «Об укреплении начал веротерпимости». Староверы, наконец, были уравнены в правах с адептами Русской православной церкви. Они перестали отныне именоваться ненавистным им словом «раскольник». Понятием «старообрядцы» были объединены все последователи «толков и согласий, которые приемлют основные догматы православной церкви, но не признают некоторых принятых ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам» [2]. Важно, что закон теперь устанавливал дифференциацию понятий «старообрядческие согласия» и «сектантство». Ранее же, в отчетах православных миссионеров, а также чиновников гражданского ведомства можно было встретить употребление термина сектанты по отношению к староверам. Учитывая серьезные догматические и обрядовые различия между ними, это нельзя считать корректным. За религиозными обществами старообрядцев признавалось наименование «община». Закон предоставлял ей право владения движимым и недвижимым имуществом, которое распространялось также и на учреждаемые старообрядцами богоугодные заведения [3].
В соответствии с указом «Об укреплении начал веротерпимости» «отпадение от православной веры в другое христианское исповедание или вероучение» более не каралось и не преследовалось по закону. Если ранее старообрядцам запрещалось брать на воспитание детей православных, то сейчас им было разрешено даже крестить по обрядам своей веры «принимаемых. некрещеных подкидышей и детей неизвестных родителей» [4].
Получили свои права и представители старообрядческого духовенства. В частности, они стали именоваться «настоятелями и наставниками», освобождались от призыва на военную службу, могли носить имя, данное им при постриге. В паспорте в соответствующей графе допускалась фиксация рода их деятельности, однако при этом запрещалось использовать наименование служителей культа из православной церкви. Духовным лицам старообрядцев предоставлялась возможность свободно отправлять религиозные требы своих прихожан. Согласно закону было легализовано функционирование центров духовной жизни староверов - молельных домов. Все запечатанные ранее молельни надлежало открыть, кроме тех, закрытие которых было вызвано нарушением строительного устава. Для получения разрешения на постройку или ремонт той или иной молельни следовало предоставить согласие духовного начальства, иметь необходимые денежные средства и соблюдать требования, предъявляемые строительным уставом [5].
После обнародования Манифеста «Об укреплении начал веротерпимости» вятские старообрядцы добились разрешения на строительство молельных домов в деревнях Князевской, Тара-сенской Глазовского уезда [6], селе Тойкино, деревне Черепаны Сарапульского уезда [7], селе Серсак Елабужского уезда [8]. Однако представители местной гражданской и духовной власти в лице вятского губернатора и вятского епархиального архиерея пытались порой воспрепятствовать удовлетворению ходатайств староверов. Например, пришлось преодолевать сопротивление православного духовенства и старообрядцам деревни Черной Сарапульского уезда Вятской губернии. Они представили свое ходатайство о строительстве молельного дома и соответствующее решение общего собрания членов общины, как того требовал закон. Вятский епархиальный архиерей в письме вятскому губернатору подчеркнул, что появление в деревне Черной старообрядческого культового центра «будет для православных служить соблазном к совращению в раскол австрийского толка» [9]. Обращает на себя внимание даже используемая преосвященным лексика с очевидным негативным смысловым контекстом - «совращение в раскол». Старообрядцы обратились к губернатору с просьбой разрешить строительство молельни. При этом они выразили свои верноподданнические чувства: «.старообрядцы, пользуясь Царственными Милостями, суть первые борцы за Царя и Отечество, вознося ежедневные молитвы за благоденствие Его Величества.» [10] Старообрядцы получили требующееся согласие с условием, что их храм не будет иметь внешнего сходства с православной церковью.
В 1905 г. старообрядцы получили возможность открывать начальные школы в тех населенных пунктах, где последователи староверия были значительно представлены. При этом содержание школ возлагалось на старообрядцев, а сами школы находились в ведении Министерст-
65
ва народного просвещения. Закон Божий для детей старообрядцев в данных школах мог изучаться в соответствии с их вероучением. Функции преподавателя выполнял «особый наставник», назначаемый из числа лиц, «обладающих образовательным цензом учителей народных училищ» [11]. Ранее, не имея своих школ и не желая, чтобы их дети посещали церковно-приходские или министерские школы, старообрядцы вынуждены были, как правило, ограничивать их лишь домашним обучением, а оно происходило вне стен государственных образовательных учреждений и не подтверждалось никакими документами. Разумеется, последователи староверия стали пользоваться предоставленными им правами в образовательной сфере. Так, например, 12 декабря 1910 г. состоялось открытие старообрядческого духовного училища Министерства народного просвещения в с. Платово Томско-Алтайской старообрядческой епархии. Это было первое подобное учебное заведение в регионе [12].
«Высочайше утвержденные 17 апреля 1905 г. положения Комитета Министров об укреплении начал веротерпимости» отменяли запрет на печать старообрядческих богослужебных книг [13]. Ранее как светские, так и духовные власти занимали в этом вопросе непримиримую позицию: старообрядческие издания «не только противны святой церкви, но и гражданству» [14]. Факты закрытия старообрядческих типографий, преследование их владельцев (даже на рубеже Х1Х-ХХ вв.] можно выявить на общероссийском материале. В частности, во второй половине 70-х - начале 90-х гг. XIX в. были выявлены полицией и вследствие этого прекратили свою работу типографии братьев Алексея и Андрея Овчинниковых, располагавшиеся на территории Ярославского и Московского уездов [15].
Только в 1905 г. старообрядцы получили возможность легально заниматься книгопечатанием. Тогда появились типографии в Балахне, Нижнем Новгороде, Саратове, Уральске и других городах. Крупнейший в Вятской губернии старообрядческий книгоиздательский центр находился в селе Старая Тушка. В 1908 г., с разрешения Министерства внутренних дел, Лука Арефьевич Гребнев открыл там «типографию со словолитней для печатания на церковнославянском языке старообрядческих богослужебных и других религиозно-нравственного содержания книг, а также изготовления необходимого для этой цели шрифта» [16].
Признавая безусловную значимость закона 17 апреля 1905 г., следует отметить и ограниченность действия его основных положений на практике в ряде случаев. Например, противодействие со стороны высшего православного духовенства иногда не позволяло старообрядцам возобновить функционирование ранее закрытых молелен, даже невзирая на значительную либерализацию конфессионального курса властей после издания закона 17 апреля 1905 г. Так, староверы села Наймушино Глазовского уезда Вятской губернии на протяжении более трех десятилетий боролись за свои права. Их молельный дом был закрыт в 1870 г. и преобразован в единоверческий храм. В 1905 г. они направили прошение о возвращении им молельни на имя председателя Совета министров С. Ю. Витте, по распоряжению которого вятским вице-губернатором А. Ф. Шидловским было проведено расследование. По мнению А. Ф. Шидловского, просьба старообрядцев заслуживала удовлетворения в силу ряда объективных причин (либерализация конфессиональной политики правительства, незначительная численность единоверцев]. При этом вице-губернатор выразил опасение, что «в недалеком будущем. могут произойти в деревне Наймушине серьезные осложнения между единоверцами и старообрядцами, особенно если последним будет отказано в удовлетворении их ходатайства» [17].
Министр внутренних дел П. А. Столыпин признал приведенные вятским вице-губернатором доводы убедительными и согласился с необходимостью возвращения старообрядцам их молельни. Однако это встретило возражение со стороны обер-прокурора Святейшего Синода П. П. Извольского. Последний мотивировал свое несогласие следующими причинами. Во-первых, молельня перешла в распоряжение православного духовного ведомства законным образом. Во-вторых, ее здание было перестроено и отремонтировано на средства православных и единоверцев. В-третьих, передача единоверческого храма, освященного по канонам Русской православной церкви, нанесет «глубокое оскорбление религиозному чувству православных людей» [18]. Для рассмотрения возникшего противоречия дело было передано в Совет министров, который 28 сентября 1908 г. вынес окончательное решение: ходатайство старообрядцев о возвращении им Наймушинской молельни следует отклонить.
Рассчитывая на смягчение конфессионального курса властей, старообрядцы подали прошение о разрешении на установку креста и колокола при старообрядческом храме в деревне Илюшевой Глазовского уезда. Однако их ходатайство не было удовлетворено, поскольку, согласно Строительному уставу, «старообрядческим молитвенным зданиям не должен быть придаваем внешний вид православного храма и не должно иметься наружных колоколов, а разрешается иметь только наддверные кресты и иконы над входом» [19]. Аналогичный ответ получили ста-66
роверы Омутнинского завода Глазовского уезда, ходатайствовавшие о строительстве колокольни при своем храме [20]. В целом, однако, следует подчеркнуть, что указ «Об укреплении начал веротерпимости» имеет очень важное значение в истории государственно-старообрядческих отношений и является свидетельством либерализации конфессиональной политики властей по отношению к приверженцам «древнего благочестия».
Закономерным продолжением обозначенного курса стало Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета от 16 июня 1905 г. Согласно данному нормативно-правовому акту, старообрядцы получили возможность иметь свои кладбища для погребения умерших или специально отведенные места «в пределах общих кладбищ» [21]. Согласно отчету миссионера Петра Трапицына за 1906 г., в Сарапульском, Елабужском и Малмыжском уездах Вятской губернии, составлявших Сарапульское викариатство, насчитывалось 15 разрешенных правительством и 12 неразрешенных старообрядческих кладбищ [22].
Наконец, 17 октября 1905 г. последовал Манифест о «даровании населению незыблемых основ гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». Реакция «ревнителей древнего благочестия» на обнародованные законодательные акты вполне предсказуема. Она вылилась в выражение чувства глубокой признательности государю. В благодарность за дарованные права и свободы 21 января 1906 г. делегация старообрядцев под руководством Д. В. Сироткина преподнесла Николаю II верноподданнические адреса за подписью 76 447 человек. При этом в обращении к императору прозвучали следующие слова: «Великий государь, нашей заветной мечтой было видеть тебя, чтобы передать тебе чувства безграничной любви и благодарности старообрядческого населения за те великие незабываемые начала религиозной и гражданской свободы, которые тебе угодно было даровать русскому народу в манифестах 17 апреля и 17 октября» [23].
В развитие государственно-старообрядческих отношений последовал указ 17 октября 1906 г. «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин», который подтверждал право старообрядцев на свободное исповедание их веры, отправление религиозных обрядов в соответствии со своим вероучением, а также разрешал образование религиозных общин. При этом под старообрядческой общиной понимается «общество последователей одного и того же вероучения, имеющее целью удовлетворение религиозных, нравственных, просветительских и благотворительных потребностей его членов, собирающихся для общей молитвы в храме, молитвенном доме или ином предназначенном для сего помещении» [24].
По действующему законодательству община наделялась статусом юридического лица, т. е. она имела право на приобретение и отчуждение недвижимого имущества, образование капиталов, иск и ответ на суде, заключение договоров и др. Для основания общины старообрядцам следовало подать заявление (за подписью не менее чем 50 человек] в местное губернское или областное правление. Последнее было обязано рассмотреть его в течение одного месяца. В случае положительного ответа созданная община официально регистрировалась и вносилась в специальный реестр. Управление общиной осуществлялось через общее собрание ее членов. Помимо этого мог быть избран Совет, в обязанности которого входило «приведение в исполнение инструкций и решений общего собрания», ежемесячная проверка ведения метрических книг, ведение финансовой документации, содержание храмов и богоугодных заведений при общине, организация сбора пожертвований, заведование всем имуществом общины и др. [25]
Из числа членов Совета общины избирались председатель и его товарищ. Совершение религиозных обрядов, отправление духовных треб и ведение метрических книг находились в компетенции настоятеля или наставника - духовного лица, стоящего во главе общины. Статус настоятеля общины определял спектр предъявляемых ему законом требований. В частности, это должен быть грамотный человек в возрасте от 25 лет и старше, не подвергавшийся ранее судебному преследованию и т. п. Настоятелям разрешалось ношение церковного облачения или монашеского одеяния. В случае если духовный руководитель общины являлся иноком, ему позволялось использовать имя, полученное при монашеском постриге.
Отметим, что после издания указа 17 октября 1906 г. в Вятское губернское правление стала поступать масса заявлений от староверов различных населенных пунктов, в которых содержалась просьба разрешить создание старообрядческой общины. В случае соблюдения всех требований закона подобные прошения удовлетворялись властями. Так, например, было разрешено образование общины старообрядцев белокриницкого согласия Омутнинского завода Глазовского уезда, деревни Черной Сарапульского уезда, деревни Большие Кондаки Малмыжского уезда, деревни Большие Ключи Уржумского уезда и др. [26] Общины беспоповцев появились в Уржумском уезде (г. Уржум, дер. Комарово], Нолинском (дер. Боровская, Михинская] и др. [27] По данным официальной статистики за 1907-1908 гг., власти дали согласие на организацию 26 старообрядческих общин на территории Вятской губернии [28].
Отказ со стороны местных властей мог последовать в случае несоблюдения старообрядцами того или иного пункта действующего закона. В частности, 6 февраля 1908 г. Вятское губернское правление дало разрешение на образование в Уржумском уезде Комаровской общины старообрядцев-беспоповцев, объединяющей приверженцев поморского согласия Сердежской, Петровской и Байсинской волостей. Общее количество членов общины - 421 человек. Однако впоследствии часть из них заявила о своем желании выйти из состава Комаровской общины с целью создания своего объединения - Общества старообрядцев села Петровского поморско-брач-ного согласия. Духовным центром новой общины должен был стать молельный дом в селе Петровском, который планировали построить староверы. Соответствующее прошение было направлено в Вятское губернское правление. В нем указана и мотивация действий старообрядцев: молельня в деревне Комарово слишком удалена от ряда населенных пунктов Петровской волости, что доставляет определенные трудности в отправлении религиозных потребностей староверов. Ходатайство старообрядцев было отклонено, поскольку прошение об образовании общины подписали лишь 12 человек вместо 50, положенных по закону [29]. Тем не менее в основной своей массе заявления старообрядцев удовлетворялись, что давало им возможность легально создавать объединения для реализации религиозных, просветительских и благотворительных целей.
12 февраля 1907 г. Николай II утвердил Положение Совета министров «Об издании временных правил для узаконения не записанных в метрические книги браков старообрядцев и сектантов, а также происшедшего от сих браков потомства». Данный нормативный акт можно рассматривать как очередной шаг навстречу «ревнителям древнего благочестия», свидетельство продолжения реализации либерального конфессионального курса по отношению к адептам ста-роверия. Отныне супруги - старообрядцы по вероисповеданию, не значащиеся таковыми по полицейским метрическим книгам, «признаются состоящими в законном браке», а их дети «почитаются их законными детьми» [30]. Закон четко определял все детали соответствующих юридических процедур, в частности подачи прошения о внесении записи о рождении или регистрации брака в метрическую книгу, представления доказательств, свидетельствующих о заключении брака по обрядам староверия, и т. п. Помимо этого обозначена компетенция Окружного суда, различные аспекты его деятельности, связанные с решением указанных выше вопросов.
1911 г. ознаменован принятием очередного нормативно-правового акта - «О преподавании закона Божия детям старообрядцев и сектантов». Согласно закону в учебных заведениях среднего и низшего звена, за исключением школ военного и духовного ведомства, разрешалось преподавание закона Божия детям старообрядцев в соответствии с вероучением «ревнителей древнего благочестия». При этом в качестве преподавателей могли выступать старообрядцы, рекомендованные местной общиной, имеющие среднее образование или «обладающие, образовательным цензом учителей начальных училищ».
Однако закон ограничивает действие данного положения: заниматься преподаванием обозначенной дисциплины старообрядцы могли только с разрешения попечителя учебного округа или инспектора народных училищ и уездного училищного совета. Преподаватели из числа старообрядцев, имеющие среднее или высшее образование, наделялись правом голоса на заседаниях педагогического совета при обсуждении различных вопросов, «касающихся обучающихся у них детей и самого преподавания сим детям закона Божия, а также при разрешении и других вопросов, относящихся до учебного курса» [31]. В то же время преподаватели, не соответствующие данному образовательному цензу, могли присутствовать на заседаниях педагогического совета с правом совещательного голоса только при обсуждении вопросов, связанных с учебной дисциплиной «Закон Божий». Наконец, те учителя-старообрядцы, которые вели уроки закона Божия в сводных классах, где собирались дети староверов из разных школ города (села, деревни], не входили в состав педагогического совета данного учебного заведения.
Само преподавание указанной дисциплины должно было осуществляться в соответствии с программой, утвержденной Министерством народного просвещения. Аналогичное требование предъявлялось к учебникам, используемым в образовательном процессе. Закон предусматривал также установление контроля за преподаванием закона Божия детям старообрядцев со стороны начальника соответствующего учебного заведения. В связи с этим он имел право присутствовать на уроках и экзаменах по названной дисциплине. Последние организовывались по желанию родителей учащихся.
1905-1917 гг. исследователи справедливо называют «золотым периодом» в истории старообрядчества. Это было время, когда по всей России на легальной основе шло строительство старообрядческих церквей и колоколен. В частности, старообрядческие храмы появились в Москве (Воскресения Христова и Успения Пресвятой Богородицы], Петербурге, Владимире на Клязьме, Самаре (храм во имя иконы Казанской Пресвятой Богородицы; Успения Пресвятой Богородицы], 68
Сызрани (Никольский, Крестовоздвиженский храмы], посаде Клинцы Черниговской губернии, селе Балакове Самарской губернии. Архитектурный проект последнего из названных храмов был разработан Ф. О. Шехтелем. Приглашение известных талантливых зодчих стало возможно в связи с тем, что среди приверженцев староверия было немало состоятельных купцов, предпринимателей, которые щедро жертвовали на религиозные цели, в частности финансировали возведение культовых зданий. С 1905 по 1914 г. только последователи белокриницкой церкви построили более 200 церквей [32]. Довольно частым явлением была организация церкви при заводе, фабрике. Например, 17 мая 1909 г. на Ижевском заводе Вятской губернии состоялась закладка каменного старообрядческого храма. Средства на его строительство были получены от местных благотворителей, а также рабочих Ижевских оружейных и сталеделательных заводов. Согласно данным, представленным в «Приложении к всеподданнейшему отчету вятского губернатора», в 1906 г. в Вятской губернии насчитывалось 35 старообрядческих молелен, в 1907 г. их количество увеличилось до 56, а в 1908 г. составило уже 62 храма [33]. «Повсюду теперь звонят старообрядческие колокола, они возвещают не об одной только молитве и богослужении старообрядцев, но и о внутренней мощи старообрядчества, о его духовных силах, его жизненности, способности на великие жертвы во славу Господа и святой Его Церкви», - читаем мы на страницах старообрядческого журнала «Церковь» [34].
16 апреля 1905 г. Николай II направил телеграмму на имя московского генерал-губернатора о распечатании алтарей старообрядческих часовен Рогожского кладбища в Москве - духовного и административного центра староверов-поповцев: «Повелеваю в сегодняшний день наступающего светлого праздника распечатать алтари старообрядческих часовен московского Рогожского Кладбища и предоставить впредь состоящим при них настоятелям совершать в них церковные службы. Да послужит это столь желанное старообрядческим миром снятие долговременного запрета новым выражением моего доверия и сердечного благоволения к старообрядцам, искони известным своею непоколебимою преданностью Престолу».
Вскоре после этого там стали открыто совершаться архиерейские богослужения, а Покровская часовня превращается в кафедральный старообрядческий собор. Указ 1906 г. сделал возможным официальную регистрацию старообрядческой общины Рогожского кладбища в 1907 г. На территории Рогожского кладбища был возведен ряд культовых, а также просветительских и богоугодных учреждений.
С разрешения правительства с 1905 г. легально созывались Освященные соборы старообрядческой церкви (до 1916 г.]. На них рассматривались, главным образом, сугубо религиозные вопросы, в частности об избрании епископов и учреждении новых епархий; богослужебные и миссионерские вопросы; проблемы церковного благочиния, укрепления основ веры; воспитания и обучения детей и подготовки учителей. Помимо этого по всей России проходили старообрядческие епархиальные съезды, задававшие «тон всей епархиальной и приходской жизни, разрешая самые разнообразные вопросы и нужды епархии и приходов» [35]. Наконец, в период с 1900 по 1917 г. состоялось 18 Всероссийских старообрядческих съездов. В числе основных задач их деятельности - «развитие нравственных начал среди старообрядческого населения», рассмотрение вопросов воспитания и образования «по правилам святых канонов», содействие открытию школ, в которых при изучении Закона Божия должны использоваться книги «дониконовского письма» и др. [36]
Однако, несмотря на происшедшие серьезные изменения в российском законодательстве, взгляд властей на «ревнителей древнего благочестия», по существу, оставался прежним. И в рассматриваемый период православное духовенство все так же воспринимало работу в среде старообрядцев как одно из направлений миссионерского служения. В частности, в 1908 г. Святейшим Синодом были разработаны новые правила организации и работы внутренней миссии. В них, в отличие от предшествующих, содержалась рекомендация миссионерам сделать акцент на проведение религиозных бесед со староверами, в ходе которых опровергать их учение. Большое внимание необходимо было уделять также организации миссионерских школ и церковных хоров. Как видим, в целях воздействия на старообрядцев были предложены меры исключительно духовного, а не административно-полицейского характера, в чем, вероятно, следует усматривать влияние указа 17 апреля 1905 г. и общей либерализации конфессиональной политики самодержавия.
В 1908 г. состоялся очередной миссионерский съезд, практически все предложения которого утвердил Святейший Синод. Миссии получили разрешение иметь свои курсы, типографии, склады литературы религиозно-нравственного содержания. Для расширения миссионерской деятельности рекомендовалось привлекать к ней ярмарочных торговцев книгами, готовить «книгонош-миссионеров», на пристанях и вокзалах открывать киоски и продавать соответствующую литературу [37].
Важную роль в распространении вероучения официальной церкви среди старообрядцев играли братства, активно действовавшие и на территории Вятской епархии. Церковные братства выполняли, прежде всего, просветительские функции, и одним из методов их деятельности являлось открытие школ. Они учреждались в тех населенных пунктах, где староверы были представлены значительно или доминировали по отношению к адептам Русской православной церкви. Власти возлагали надежды на то, что совместное обучение детей приверженцев старообрядчества и официального православия приведет к сглаживанию противоречий между ними. Так, в ведении Вятского братства Святителя и Чудотворца Николая 1887 г. находилась 21 школа [38], а в 1906 г. их количество возросло до 47, что свидетельствует об активной деятельности православных служителей культа и после издания указа 17 апреля 1905 г. [39] Например, в Малмыжском уезде - одном из важнейших центров староверия Вятской губернии - функционировало несколько братских школ: в деревнях Сосновка, Нижнетойминская, Старая Тушка, Вихарево, Гыбдан [40].
Помощь церкви оказывали и иные типы образовательных учреждений: школы грамоты, церковно-приходские, земские школы и др. Конечно, первоначально старообрядцы воспринимали идею совместного обучения их детей с адептами официальной церкви крайне негативно, но постепенно, к началу ХХ в., они отказываются от подобной враждебности и категоричности в восприятии своих религиозных оппонентов. Например, в 1902 г. в 695 церковных школах, находившихся в ведении Вятского епархиального училищного совета, насчитывалось 306 учащихся из семей старообрядцев, в то время как православных - 29 343 [41]. Однако известны случаи, когда, несмотря на сложившийся к началу ХХ в. общий благожелательный настрой старообрядцев, некоторые из них выступали против изучения их детьми Закона Божия вместе с православными, а иногда и совсем запрещали им посещать земские и церковные школы. Так, староверы поморского согласия села Кулиг Глазовского уезда, по свидетельству местного священника, «часто своих детей отклоняют от школьных занятий на свои домашние работы, несмотря ни на какие убеждения преподавателей» [42]. Иногда старообрядцы ходатайствовали освободить их детей от изучения Закона Божия вместе с православными [43].
Несмотря на легализацию староверия и его активное развитие, православные священнослужители продолжали воспринимать старообрядческих служителей культа как «лжепопов», не имеющих права священнодействовать. Любое открыто совершаемое ими богослужение, торжества, проводимые старообрядцами по случаю религиозных праздников, закладки или освящения храмов, поднятия крестов и установки колоколов на культовых зданиях, вызывали опасение представителей православного духовенства. Они старались предотвратить возможное негативное, с точки зрения официальной церкви, воздействие подобных деяний на своих прихожан.
Так, священник села Лекшур Малмыжского уезда Роман Коробейников сообщил духовному начальству о том, что 14 сентября 1911 г. в названном селе старообрядцы белокриницкого согласия торжественно установили кресты на новом храме в присутствии как староверов, так и адептов Русской православной церкви. Перед этим был организован сбор пожертвований в пользу открывшегося храма, в котором приглашались принять участие все односельчане, в том числе приверженцы официального православия. Важность данного праздника для староверов подчеркивалась приездом шести «лжесвященников», один из которых произнес речь о гонениях на старообрядцев в прежние времена и о дарованной им государем свободе.
Епархиальный миссионер Николай Ергин предложил срочно принять меры для ослабления влияния старообрядческих религиозных торжеств на православное население. В числе первых он назвал своевременное освещение служителями культа своим прихожанам в церковных проповедях, внебогослужебных беседах и чтениях «ложности, незаконности и безблагодатности раскольнического ''священства'' и их богослужебных действий», предостережение «от той опасности религиозного соблазна, который угрожает им, если они будут посещать эти молитвенные собрания внецерковных людей.» [44]. С точки зрения Н. Ергина, особую опасность представляет «секта Австрийская, вожди и руководители которой всемерно стремятся многоразличными способами доказать догматико-каноническую истинность, а следовательно, и благодатную спасительность своей Амвросианской иерархии и тем показать ее равноправность с иерархией Церкви Православной» [45]. Миссионер подчеркнул, что необходимо заранее сообщать последователям Русской православной церкви о тех торжествах, которые планируют организовать старообрядцы. В дни их проведения устраивать пышные богослужения с крестными ходами, песнопениями «об обращении заблудших», произносить соответствующие проповеди и поучения, распространять литературу, направленную на обличение староверия. Н. Ергин рекомендовал православным священникам уделять повышенное внимание своим прихожанам в период, когда ожидается посещение их приходов старообрядческими «епископами». Епархиальное начальство одобрило разработанные миссионером меры по противодействию староверию и предложило использовать их в процессе своей работы духовенству тех приходов, где проживали старообрядцы.
Методы активизации деятельности православного клира в целях борьбы со староверием обсуждались и в других епархиях. Например, в октябре 1906 г. курскими епархиальными властями был предложен к реализации комплекс следующих мер. «1. Священники и вообще клир должны быть обстоятельно ознакомлены с религиозно-нравственным состоянием своих пасомых. 2. Пастыри должны посещать дома пасомых для пастырских бесед. 3. Частая проповедь слова Бо-жия в церкви и при совершении треб, ознакомление мирян с теми местами Священного Писания, на которые ссылаются старообрядцы в своих "лжеучениях". 4. Ежегодное устроение собрания клира и мирян для утверждения в вере заблуждающихся и колеблющихся. 5. Богослужение совершать истово и согласно уставу, поощрять общенародное пение в церкви и на чтениях. 6. Духовенство должно усилить проповедническую деятельность. 7. Пастырю в миссионерской деятельности должны помогать члены клира и миряне. 8. Через церковно-приходские школы воспитывать прихожан-детей в духе православной церкви, "насаждая церковность", усилить преподавание Закона Божия в школах. 9. Учреждать церковные библиотеки, читальни, следить за современной духовной литературой» [46].
Миссионер по восточному району Вятской епархии священник Иоанн Маракулин отмечает негативные, с его точки зрения, последствия принятия указа «Об укреплении начал веротерпимости»: «После 1905 г. старообрядцы-раскольники по своему невежеству далеко заходят в своем фанатизме. Как будто вероисповедная свобода дала им право свободно издеваться не только над бедным православным крестьянином-односеленцем, но и над православным священником» [47]. Миссионер явно негодует, анализируя в своем отчете за 1913 г. действия старообрядцев села Лекшур, усмотревших состав преступления в действиях местного православного священнослужителя, назвавшего «еретиков австрийцев... раскольниками» [48]. Вспомним, что в 1905 г. было узаконено наименование «старообрядцы». Возникновение конфликта между старообрядцами и православным духовенством в данном случае объясняется тем, что представители последнего активно сотрудничали с правоохранительными органами (а вовсе не религиозным фанатизмом староверов]. Например, священник сообщил местным властям о незаконном существовании в Лекшуре школы староверов белокриницкого согласия. Вскоре после его доноса школа была закрыта, а о педагогической деятельности учителя уездный пристав составил соответствующий протокол. Через четыре дня после этого учитель умер. Старообрядцы Лекшура, не испытывая к православному священнику никаких чувств, кроме злобы, предприняли следующие меры: сломали изгородь вокруг храма, вспахали дорогу на церковной площади, запретили священнику выгонять скот в поле, наконец, вновь открыли свою школу без разрешения властей.
И. Маракулин называет храмы старообрядцев-поповцев «ловушкой для православного населения, не знающего догматов христианской веры». Миссионер перечисляет мероприятия, реализация которых позволит предотвратить дальнейшее распространение староверия. В частности, к таковым относятся открытие миссионерских кружков в селе Тойкине и Ижевском заводе Сарапульского уезда, учреждение должности окружного миссионера, расширение просветительской деятельности православных Братств через открытие школ, организация новых православных и единоверческих приходов и др.
Миссионер Сарапульского викариатства священник Петр Трапицын выступил с инициативой организации в Сарапуле миссионерских противостарообрядческих курсов. При этом священнослужитель подчеркивает, что они должны быть доступны всем - как представителям духовенства «зараженных расколом приходов», так и мирянам, приверженцам официальной церкви, которые «пожелали бы практически ознакомиться с обличением расколоучителей» [49]. Кроме того, в русле общей либерализации конфессиональной политики государства П. Трапицын перечисляет ряд мероприятий, желательных к реализации с его точки зрения. Среди них значатся такие, как необходимость пересмотра деяний соборов 1666-1667 гг., разрешение использовать обряды дониконовской церкви, отмена деления на православных - адептов официального православия и единоверцев, именование единоверцев и их храмов православными или «православными старообрядцами», воздействие на старообрядцев через их духовных наставников [50]. Как видим, православные служители культа по-прежнему рассматривали работу со старообрядцами в качестве одного из важнейших направлений своей миссионерской деятельности. Несомненен лишь перенос акцента с силовых на культурно-просветительские меры воздействия на староверов, но не полное уравнение их в правах с последователями Русской православной церкви.
Аналогична позиция представителей местной гражданской власти. С явным неодобрением вятский губернатор отмечает, что после издания законов 1905-1906 гг. старообрядцы «с замечательной энергией стали изыскивать средства, чтобы не только использовать все свои права, но и поставить свои секты в равное с православной церковью положение». К числу «неблаговидных поступков» последователей староверия представитель власти относит такие факты, как, напри-
мер, погребение православных «по раскольническому обряду», сбор денег с православных на строительство старообрядческих молелен «под видом того, что пожертвования идут на устройство церквей» [51]. Даже спустя 10 лет после обнародования указа «Об укреплении начал веротерпимости» в отчете вятского губернатора фигурируют термины «раскольники», «заражение расколом», «расколо-сектантские заблуждения», несущие негативную смысловую нагрузку [52].
Подобная лексика сохранилась и на страницах «Вятских епархиальных ведомостей» даже после издания всех указанных выше нормативно-правовых актов: подготовка «борцов против раскола» в центральной школе Вятского Братства Святителя и Чудотворца Николая; беседы православных миссионеров «ограждают от соблазнов лжеучения»; выпускники школ Братства «могли вести частные собеседования со старообрядцами о предметах св. веры, а совращаемых ими и колеблющихся в православии утверждали в нем» [53]. Такого рода высказывания являлись типичными и характерными для церковных властей и других епархий. Например, в отчете Тамбовского епархиального Богоро-дично-Серафимовского просветительского братства за 1912 г. речь идет о мерах, которые следует предпринять, «в видах противодействия распространению раскола и сектантства, а также в видах предохранения православных от заражения расколом и сектантством» [54].
Таким образом, специфика ситуации в рассматриваемый период заключалась, с одной стороны, в либерализации нормативно-правовой базы и даровании старообрядцам широкого спектра гражданских и духовных прав, а с другой - в стремлении светских и церковных властей по-прежнему ограничить их воздействие на последователей Русской православной церкви.
Примечания
1. Скворцов В. М. Деяния 3-го Всероссийского миссионерского съезда в Казани по вопросам внутренней миссии и расколосектанства. Киев, 1897. С. 24.
2. Полное собрание законов Российской империи. Собр. третье. 1881-1913. Т. XXV. 1905. Отделение первое. От № 25605-27172 и дополнения. СПб., 1908. С. 258.
3. Введенский А Действующие законоположения касательно старообрядцев и сектантов. Одесса, 1912. С. 10.
4. Полное собрание законов Российской империи. Собр. третье. 1881-1913. Т. XXV. 1905. Отделение первое. От № 25605-27172 и дополнения. СПб., 1908. С. 257.
5. Там же. С. 258; Машковцев А. А. Конфессиональная политика государства в отношении католиков и протестантов Среднего Поволжья и Приуралья во второй половине XIX - начале XX века. Киров, 2015. С. 318.
6. Государственный архив Кировской области (далее - ГАКО]. Ф. 583. Оп. 324. Д. 95; ГАКО. Ф. 583. Оп. 324. Д. 50.
7. ГАКО. Ф. 583. Оп. 324. Д. 40.
8. Из отчета миссионера по Сарапульскому и Елабужскому уездам священника Петра Трапицына за 1905 год // Вятские епархиальные ведомости. 1906. № 18. С. 614.
9. ГАКО. Ф. 583. Оп. 325. Д. 21. Л. 14.
10. Там же. Лл. 16-16 об.
11. Введенский А. Указ. соч. С. 11.
12. Куприянова А. В. Школьное дело в старообрядческих сообществах Алтая в конце XIX - начале XX века // Мир науки, культуры, образования. 2014. № 5 (48). С. 262.
13. Введенский А. Указ. соч. С. 11.
14. Цит. по: Починская И. В. Старообрядческое книгопечатание в XVIII - первой четверти XIX в. Екатеринбург, 1994. С. 34.
15. Починская И. В. Книгопечатание старообрядцев-федосеевцев во второй половине XIX - начале XX в. (до 1906 г.] // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Екатеринбург, 997. С. 146-147.
16. ГАКО. Ф. 582. Оп. 139. Д. 287. Л. 2. Подробнее см.: Машковцев А. А., Машковцева В. В. Старообрядцы и сектанты Вятской губернии второй половины XIX - начала XX века: взаимоотношения с региональными властями и Православной церковью. Киров, 2015. С. 56-57.
17. Российский государственный исторический архив (далее - РГИА]. Ф. 1284. Оп. 222. Д. 73 а. Л. 97 об.
18. РГИА. Ф. 1276. Оп. 4. Д. 822. Л. 3 об.
19. ГАКО. Ф. 583. Оп. 322. Д. 53. Л. 36.
20. ГАКО. Ф. 583. Оп. 325. Д. 22.
21. Полное собрание законов Российской империи. Собр. третье. 1881-1913. Т. XXV. 1905. Отделение первое. От № 25605-27172 и дополнения. СПб., 1908. С. 544.
22. Отчет миссионера по Сарапульскому викариатству о миссионерской противораскольнической деятельности за 1906 год // Вятские епархиальные ведомости. 1907. № 9. С. 233.
23. Голос старообрядца. 1906 г. 23 февр.
24. Полное собрание законов Российской империи. Собр. третье. 1881-1913. Т. XXVI. 1906. Отделение второе. СПб., 1908. С. 905.
25. Там же. С. 907.
26. ГАКО. Ф. 583. Оп. 327. Д. 56; ГАКО. Ф. 583. Оп. 326. Д. 37; ГАКО. Ф. 583. Оп. 327. Д. 12; ГАКО. Ф. 583. Оп. 326. Д. 53. Л. 67.
27. ГАКО. Ф. 583. Оп. 327. Д. 1; ГАКО. Ф. 583. Оп. 327. Д. 2; ГАКО. Ф. 583. Оп. 322. Д. 27; ГАКО. Ф. 583. Оп. 326. Д. 20; ГАКО. Ф. 583. Оп. 326. Д. 15.
28. Обзор Вятской губернии за 1908 год. Приложение к всеподданнейшему отчету вятского губернатора. Вятка, 1909. С. 64.
29. ГАКО. Ф. 583. Оп. 327. Д. 2.
30. Полное собрание законов Российской империи. Собр. третье. 1881-1913. Т. XXVII. 1907. От № 2875429943 и дополнения. СПб., 1910. С. 68.
31. Полное собрание законов Российской империи. Собр. третье. 1881-1913. Т. XXXI. 1911. От № 34629 -36390 и дополнения. СПб., 1914. С. 260.
32. Кремлева И. А. Старообрядчество // Русские. М., 1999. С. 720.
33. Обзор Вятской губернии за 1908 год... С. 64.
34. Цит. по: Мельников Ф. Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 1999. С. 426.
35. Мельников Ф. Е. Указ. соч. С. 415.
36. Там же. С. 418.
37. Миссионерская деятельность церкви (вторая половина XIX в. - 1917г.) // Церковь в истории России (IX в. - 1917 г.). Критические очерки. М., 1967. С. 287.
38. ГАКО. Ф. 582. Оп.140. Д. 238. Л. 65
39. Обзор Вятской губернии за 1906 год. Вятка, 1907. С. 91.
40. РГИА. Ф. 803. Оп. 10. Д. 84. Лл. 101об. - 104.
41. ГАКО. Ф. 208. Оп. 1. Д. 812. Л. 32об.-33.
42. ГАКО. Ф. 208. Оп. 1. Д. 124. Л. 176.
43. ГАКО. Ф. 205. Оп. 3. Д. 2480. Л. 21.
44. ГАКО. Ф. 237. Оп. 210. Д. 1796. Лл. 5-5 об.
45. ГАКО. Ф. 237. Оп. 507. Д. 523. Л. 9 об.
46. Апанасенок А. В. Влияние староверия на религиозную жизнь православных приходов в центральночерноземных губерниях России: вторая половина XIX - начало XX века // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2009. № 92. С. 14.
47. ГАКО. Ф. 237. Оп. 74. Д. 3086. Л. 1 об.
48. Там же. Л. 3.
49. ГАКО. Ф. 237. Оп. 507. Д. 523. Л. 10 об.
50. Из отчета миссионера по Сарапульскому и Елабужскому уездам священника Петра Трапицына за 1905 год // Вятские епархиальные ведомости. 1906. № 18. С. 618-619.
51. Обзор Вятской губернии за 1908 год... С. 63, 64.
52. Там же. С. 110, 111.
53. Вятские епархиальные ведомости. 1906. № 11. С. 377; Вятские епархиальные ведомости. 1906. № 3 и 4. С. 377; Вятские епархиальные ведомости. 1908. № 30. С. 666.
54. Апанасенок А. В. Указ. соч.
Notes
1. Skvortsov V. M. Deyaniya 3-go Vserossijskogo missionerskogo s"ezda v Kazani po voprosam vnutrennej missii i raskolosektanstva [Acts of the 3rd all-Russian missionary Congress in Kazan on internal missions and split and sectarianism]. Kiev. 1897. P.24.
2. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii - Complete collection of laws of the Russian Empire. Coll. third. 1881-1913. Vol. XXV. 1905. The first division. No. 25605-27172 and additions. SPb. 1908. P.258.
3. Vvedensky A. Dejstvuyushchie zakonopolozheniya kasatel'no staroobryadcev i sektantov [Legislation about old believers and sectarians]. Odessa. 1912. P. 10.
4. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii - Complete collection of laws of the Russian Empire. Coll. third. 1881-1913. Vol. XXV. 1905. The first division. No. 25605-27172 and additions. SPb. 1908. P.257.
5. Ibid. P. 258; A. A. Mashkovtsev Konfessional'naya politika gosudarstva v otnoshenii katolikov i protestantov Srednego Povolzh'ya i Priural'ya vo vtoroj polovine XIX - nachale XX veka [Confessional policy of the state concerning the Catholics and Protestants of the Middle Volga region and the Urals in the second half of XIX -early XX century]. Kirov. 2015. P. 318.
6. State archive of the Kirov region (hereafter GAKO). F. 583. Inv. 324. File 95; GAKO. F. 583. Inv. 324. File 50.
7. GAKO. F. 583. Inv. 324. File 40.
8. Iz otcheta missionera po Sarapul'skomu i Elabuzhskomu uezdam svyashchennika Petra Trapicyna za 1905 god - From the report of the missionary in Sarapul and Elabuga districts of priest Peter Trapitsyn for 1905 // Vyatskie eparhial'nye vedomosti - Vyatka diocesan gazette. 1906, No. 18, p. 614.
9. GAKO. F. 583. Inv. 325. File 21. Sh. 14.
10. Ibid. Sh. 16-16.
11. Vvedensky A. Op. cit. P.11.
12. Kupriyanova A.V. SHkol'noe delo v staroobryadcheskih soobshchestvah Altaya v konce XIX - nachale XX veka [Schooling in the old believer communities of the Altai in the late XIX - early XX century] / / Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya - World of science, culture, education. 2014, No. 5 (48), p.262.
13. Vvedensky A. Op. cit. P.11.
14. Cit. by: Pochinskaya I. V. Staroobryadcheskoe knigopechatanie v XVIII - pervoj chetverti XIX v. [Old believers ' book printing in the XVIII - first half of XIX century] Ekaterinburg. 1994. P. 34.
15. Pochinskaya I. V. Knigopechatanie staroobryadcev-fedoseevcev vo vtoroj polovine XIX - nachale XX v. (do 1906 g.) [Printing of old believers-fedoseevtsy in the second half of XIX - early XX century (until 1906)] // Ural'skij sbornik. Istoriya. Kul'tura. Religiya - Ural collection. History. Culture. Religion. Ekaterinburg. 1997. Pp. 146-147.
16. GAKO. F. 582. Inv. 139. File 287. Sh. 2. See more: Mashkovtsev A. A., Mashkovtseva B. V. Staroobryadcy i sektanty Vyatskoj gubernii vtoroj poloviny XIX - nachala XX veka: vzaimootnosheniya s regional'nymi vlastyami i Pravoslavnoj cerkov'yu [The old believers and sectarians of Vyatka province of the second half of XIX - early XX century: relations with regional authorities and the Orthodox Church]. Kirov. 2015. Pp. 56-57.
17. The Russian state historical archive (hereafter RGIA). F. 1284. Inv. 222. File 73. Sh. 97.
18. RGIA. F. 1276. Inv. 4. File 822. Sh. 3.
19. GAKO. F. 583. Inv. 322. File 53. Sh. 36.
20. GAKO. F. 583. Inv. 325. File 22.
21. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii - Complete collection of laws of the Russian Empire. Coll. third. 1881-1913. Vol. XXV. 1905. The first division. No. 25605-27172 and additions. SPb. 1908. P. 544.
22. Otchet missionera po Sarapul'skomu vikariatstvu o missionerskoj protivoraskol'nicheskoj deyatel'nosti za 1906 god - The report of the missionary Vicariate of the Sarapul on missionary protivorahiticescoe activities for 1906 / / Vyatskie eparhial'nye vedomosti Vyatka diocesan gazette. 1907, No. 9, p. 233.
23. Golos staroobryadca - The voice of the believer. 1906 Feb 23.
24. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii - Complete collection of laws of the Russian Empire. Coll. third. 1881-1913. Vol. XXVI. 1906. The second division. SPb. 1908. P. 905.
25. Ibid. P. 907.
26. GAKO. F. 583. Inv. 327. File 56; GAKO. F. 583. Inv. 326. File 37; GAKO. F. 583. Inv. 327. File 12; GAKO. F. 583. Inv. 326. File 53. Sh. 67.
27. GAKO. F. 583. Inv. 327. File 1; GAKO. F. 583. Inv. 327. File 2; GAKO. F. 583. Inv. 322. File 27; GAKO. F. 583. Inv. 326. File 20; GAKO. F. 583. Inv. 326. File 15.
28. Obzor Vyatskoj gubernii za 1908 god. Prilozhenie k vsepoddannejshemu otchetu vyatskogo gubernatora - Review of Vyatka province for 1908. The Annex - report of the Vyatka Governor. Vyatka. 1909. P. 64.
29. GAKO. F. 583. Inv. 327. File 2.
30. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii - Complete collection of laws of the Russian Empire. Coll. third. 1881-1913. Vol. XXVII. 1907. No. 28754-29943 and additions. SPb. 1910. P. 68.
31. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii - Complete collection of laws of the Russian Empire. Coll. third. 1881-1913. Vol. XXXI. 1911. No. 34629 - 36390 and additions. SPb. 1914. P. 260.
32. I. A. Kremleva Staroobryadchestvo [Old Believers] / / Russkie - The Russians. M. 1999. P. 720.
33. Obzor Vyatskoj gubernii za 1908 god...- Review of Vyatka province for 1908... P. 64.
34. Cit. by: Melnikov F. E. Kratkaya istoriya drevlepravoslavnoj (staroobryadcheskoj) cerkvi [Brief history of the old Orthodox (old believers) Church]. Barnaul. 1999. P. 426.
35. Melnikov F. E. Op. cit. P. 415.
36. Ibid. P. 418.
37. Missionerskaya deyatel'nost' cerkvi (vtoraya polovina XIX v. - 1917g.) - The Church's missionary activity (second half of XIX - 1917) // erkov' v istorii Rossii (IX v. - 1917 g.). Kriticheskie ocherki - The Church in the Russian history (IX - 1917). Critical essays. M. 1967. P. 287.
38. GAKO. F. 582. Inv.140. File 238. Sh. 65
39. Obzor Vyatskoj gubernii za 1906 god - Overview of Vyatka governorate for the year 1906. Vyatka. 1907. P. 91.
40. RGIA. F. 803. Inv. 10. File 84. Sh. 101 turn. - 104.
41. GAKO. F. 208. Inv. 1. File 812. Sh. 32 turn-33.
42. GAKO. F. 208. Inv. 1. File 124. Sh. 176.
43. GAKO. F. 205. Inv. 3. File 2480. Sh. 21.
44. GAKO. F. 237. Inv. 210. File 1796. Sh. 5-5 turn.
45. GAKO. F. 237. Inv. 507. File 523. Sh. 9 turn.
46. Apanasenok A.V. Vliyanie staroveriya na religioznuyu zhizn' pravoslavnyh prihodov v central'no-chernozemnyh guberniyah Rossii: vtoraya polovina XIX - nachalo XX veka [Influence of the old believers on the religious life of Orthodox parishes in the Central Chernozem provinces of Russia: second half of XIX - early XX century] // Izvestiya Rossijskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A. I. Gercena - News of Russian State Pedagogical University n.a. A. I. Herzen. 2009, No. 92, p.14.
47. GAKO. F. 237. Inv. 74. File 3086. Sh.1 turn.
48. Ibid. Sh. 3.
49. GAKO. F. 237. Inv. 507. File 523. Sh. 10.
50. Iz otcheta missionera po Sarapul'skomu i Elabuzhskomu uezdam svyashchennika Petra Trapicyna za 1905 god - From the report of the missionary in Sarapul and Elabuga districts the priest Peter Trapitsyn for 1905 / / yatskie eparhial'nye vedomosti - Vyatka diocesan gazette. 1906, No. 18, pp. 618-619.
51. Obzor Vyatskoj gubernii za 1908 god...- Review of Vyatka province for 1908... Pp. 63, 64.
52. Ibid. Pp. 110, 111.
53. Vyatskie eparhial'nye vedomosti - Vyatskie diocesan gazette. 1906, No. 11, p. 377; Vyatskie eparhial'nye vedomosti - Vyatskie diocesan gazette. 1906, No. 3 and 4, p. 377; Vyatskie eparhial'nye vedomosti - Vyatskie diocesan gazette. 1908, No. 30, p. 666.
54. Apanasenok V. A. Op. cit.
