CC BY
61
21. Bobrovnikov VO. Tartaria Magna, 2011, no 1, pp. 104-123.
22. Jersild A. Orientalism and empire: North Caucasus Muslim peoples and the Georgian frontier, 18451917. Montreal, McGill-Queen's University Press, 2002, 288 p. P. 96.
23. Kavkaz: gazeta politicheskaya i literaturnaya, 1846, no. 37, 38.
Поступила в редакцию 3 февраля 2022 г.
УДК 94(47)
DOI 10.18522/2072-0181-2022-109-76-83
«ЮЖНЫЙ» И КАВКАЗСКИЙ ЭЛЕМЕНТЫ В ВОЙСКЕ ДОНСКОМ В XVII - НАЧАЛЕ XIX ВЕКА
А.В. Венков
THE "SOUTHERN" AND CAUCASIAN ELEMENTS IN THE DON COSSACKS ARMY IN THE XVII - EARLY XIX CENTURY
A.V. Venkov
Несмотря на затянувшийся процесс возрождения казачества, оно все еще играет большую роль в общественной жизни современной России.
Современная ситуация, напоминающая скорее не возрождение, а конструирование, когда на территории России создаются казачьи структуры, далеко не всегда включающие в свой состав потомков казаков (некое «неоказачество»), обостряет интерес к этническому составу казаков тех времен, когда они только стали складываться как сообщество.
Эта тема отнюдь не нова в отечественной историографии. Сообщество историков казачества не ставит под сомнение вопрос, что казачье население на Дону еще в XVII в. имело пестрый этнический состав. Эта проблема была детально рассмотрена в кандидатской диссертации С.В. Черницына «Донское казачество: этнический состав и этнические процессы (XVII-XIX вв.)», успешно защищенной в Москве в 1992 г. [1]. Выдвинутые им положения С.В. Чер-ницын позже подтвердил в статье «Этнокультурные процессы на Дону и образование казачества (XVII-XVIII вв.)» [2]. В своих работах С.В. Чер-
Венков Андрей Вадимович - доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник лаборатории казачества Южного научного центра Российской академии наук, 344006, г. Ростов-на-Дону, пр-т Чехова, 41, e-mail: [email protected], т.: 8(863)2666425. доб. 209.
ницын пришел к заключению, что в результате сложных процессов само донское казачество в XVIII - первой половине XIX в. состояло из трех компактных групп: собственно донские казаки составляли восточнославянскую, или русскую, две другие были представлены донскими калмыками и донскими татарами [2, с. 100]. Автор отмечает: «В документах редки упоминания о горцах Кавказа и выходцах из стран Западной Европы. Это отличает донцов в первом случае от казаков, живших на Северном Кавказе, а во втором - от запорожцев. Отдельные представители вышеупомянутых этносов не сложились в отдельную группу в составе донского казачества и не повлияли заметно на его культуру» [2, с. 96].
Другие исследователи, правда, специально казачеством не занимающиеся (например, М. Крайсветный), считали, что в основе этногенеза донских казаков были представители народов Кавказа времен раннего Средневековья -аланы (осетины) и адыги (черкесы); сам же процесс зарождения казаков на Дону, таким образом, относился автором к концу X - началу XIII в. [3]. Эта идея нашла живейшую поддержку на полях интернета, где в результате этимологического
Andrey Venkov - Southern Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, 41 Chekhov Avenue, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: [email protected], tel.: 8(863)2666425, ext. 209.
дискурса встречаем соответствующие выводы: поскольку некоторая часть донских казаков издавна называлась «черкасами», и свидетельство тому - Старочеркасск и Новочеркасск - названия донских казачьих столиц, то «значительное участие черкесов в сложении казачества не подлежит сомнению» [4].
Ашхен Аванесова связывает кавказский субстрат донского казачества с проблемами матримониальными. Автору «известно», что в 1635 г. казаки нападали «на турецкие укрепления и городки азовского побережья», где взяли в плен «приблизительно 1700 турчанок», которые затем были крещены и под новыми именами вышли замуж за казаков. А также есть ссылка на «путешественника Манштейна, который, рассказывая о бригадире донцов, Краснощекове, писал, что "гроза Кавказа", совершив набег в горы, привез с собой до 10 000 ясырок: чеченок, кабардинок и черкешенок» [5].
Если свериться с историческими исследованиями, то в 1635 г. донцы захватили «в полон 935 жен и детей», но это был набег не на турок, а на ногайцев [6]. Кроме того, вряд ли турчанки в то время жили в «городках азовского побережья». Что касается 10 тыс. «чеченок, кабардинок и черкешенок», то это сообщение навеяно книгой «Картины былого Тихого Дона», где описано, как в 1736 г., во время войны с турками, в ходе совместного набега казаков Краснощекова и калмыков на кубанских татар «десять тысяч женщин и детей были взяты в неволю... достались казакам и калмыкам» [7]. Как видим, сведения из интернета неточны.
Не отрицая наличия кавказского элемента в донском казачестве, мы посвятим эту статью исследованию времени и условий попадания кавказцев в ряды донских казаков, используя биографический метод и этнологический анализ и опираясь на историографические факты и архивные документы, хранящиеся в Государственном архиве Ростовской области (ГАРО).
При использовании материалов ГАРО есть определенная сложность в выявлении «инородцев». Многие из них крестились, меняли имя и поступали на службу. В итоге их потомки записывались «из казачьих детей» и в документах были неотличимы от других казаков. Так что выявить можно лишь непосредственно пришедших на Дон, «мигрантов в первом поколении».
Ситуация, судя по всему, была разной в разных регионах Дона и менялась в зависимости от времени. Согласно последним генетическим исследованиям в северных районах Ростовской
области, населенных преимущественно казаками (Боковский, Шолоховский, Верхнедонской районы), которые поставили там первые казачьи городки, выявлено генетическое родство казаков с восточными славянами (русскими и украинцами). Обнаружено небольшое - примерно 5% - генетическое влияние ногайцев. Сходства с народами Кавказа у казаков Верхнего Дона не обнаружено [8].
Первые конкретные имена начинают появляться в XVII в. В «Списке вольным новоприборным казакам, которые остались в Войске Донском служить великому государю» за 1646 г. значится сотник Исеняк Мурза Колеватов сын, князь Сабанов [9, с. 348]. В сотне князя Сабанова есть люди с прозвищами Чебоксаренин, Астра-ханец, но заведомо тюркских и кавказских имен нет [9, с. 349-350].
Фамилия Сабановы в настоящее время существует в Осетии-Алании и Кабардино-Балкарии. «В XIX веке их хозяйство числилось в списках постоянных поставщиков лошадей в царскую армию» [10]. Впрочем, этот материал нуждается в уточнении, поскольку есть данные, что во второй половине XVII в. мордовские князья Бетей и Федор Сабановы несли городовую казачью службу в Верхнеломовском уезде, за что получили здесь значительные земельные наделы и денежные вознаграждения [11].
Естественно, на Дон «сбредали» люди из близлежащих территорий. В первую очередь, если судить по опубликованным источникам, это были славяне - жители левобережья Днепра, которое с 1667 г. входило в состав России; значительную часть составляли поляки, но, судя по их именам и родовым прозвищам, «поляками» зачастую называли жителей Заднепровья, которое до 1792 г. относилось к Речи Посполитой. Во-вторых, это были союзные России калмыки, с которыми казаки совершали как совместные военные походы, так и взаимные набеги.
Пополнялось Войско Донское и за счет перебежчиков со стороны неприятеля. В XVII и большей части XVIII в. подавляющее большинство военных столкновений велось с крымскими татарами и ногайцами. И перебежчики оттуда, конечно же, были. В тех же «Донских делах» есть сведения о татарах-перебежчиках, которые выходили к казакам «на государево имя» и давали ценные сведения о планах крымского хана. Так, из Крыма в 1646 г. перешел «Аннашка Са-рыев Камуратцкого роду», а из Азова - «Ахтю-янка Янгильдеев» [9, с. 253].
Вероятнее всего, из перебежчиков и служилых татар и сложилась на Дону среди казаков третья этническая составляющая, о которой пишет С.В. Черницын.
До определенного времени продолжались единичные побеги на Дон с Северного Кавказа и из Закавказья. Как и всякие перебежчики, это были воины. Так, в 20-х гг. ХУШ в. на Дон бежал грузинский князь Роман Намчевадзе, положивший начало казачьему роду Грузиновых [12, с. 105].
Есть упоминания о случавшихся в это время взаимных набегах казаков и черкесов, но они не были частыми, поскольку между Северным Кавказом и Доном лежит степь, которую в то время контролировали татары и ногайцы.
В результате в документах за разные годы ХУШ в. мы имеем следующие показатели: в Средней станице г. Черкасска в 1726-1728 гг. из 211 казаков имеется 9 поляков, 1 армянин, 1 литвин, 1 грек [13, с. 7]; в 1733 г. записались на Царицынскую линию из г. Черкасска 107 человек, из них малороссиян - 25, поляков - 4, греков - 2, «волошенин» - 1 [13, с. 35-40]. Уточним, что литвинами в то время называлось население Великого княжества Литовского, или субэтническая группа белорусов. А «волошенин», скорее всего, - это выходец из Валахии (часть современной Румынии).
И в более поздний период мы видим примерно такую же ситуацию. На 9 апреля 1770 г. на Дону отмечено 2818 отставных казаков. Из них малороссиян - 63, калмыков - 47, поляков - 37, греческих детей - 1, татар - 2 [13, с. 9].
Тем не менее выходцы с Кавказа среди донских казаков были и даже занимали определенные места в донской иерархии. Если мы рассмотрим послужные списки за 1787 г., где отражена донская казачья старшина (58 человек) [14], то увидим троих «пришлых». Это армейский подполковник Василий Яновский - «уроженец Пруссии из семьи докторской» [14, л. 13], старшина Петр Попов «из польского шляхетства» [14, л. 19 об.] и старшина Осип Данилов «из чеченцов».
О последнем известно, что на время составления документа ему 61 год, служит он с 1742 г., с 1753 г. был войсковым толмачом и с 1759 г. - войсковым есаулом [14, л. 18 об.]. О его службе сказано: «[1]742 в Лифляндии[,] в Кабарде в Бойвалинском походе[;] [1]755 для содержания предосторожности на Кубанской стороне[;] [1]758 в Москве в легкой станице атаманом и в посылке в Перекоп для разведы-
вания о предприятиях Крымского хана[;] [1]760 в секретной посылке с командою до Кизляра[;] [1]762 с полком по Миюсу для предосторожности^] [1]763 в Польше[;] [1]765 в Кизляре[;] [1]769 в последней оконченной турецкой войне до Днепра[;] [1]770 из Ачуеву[;] [1]774 на Кубани в действительных с черкесами сражениях в деташементе г-на бригадира и кавалера Брин-ка[,] где ранена под ним лошадь[;] потом находился на Царицынской линии и в зимовой станице атаманом[;] в [1]783 был за Кубаном с полком при наказании татар» [14, л. 19-20]. Как видим, чеченец, пришедший к донским казакам, судя по имени, принял крещение и использовался как переводчик, дипломат и разведчик. Из того, что он, будучи переводчиком (толмачом), посылался вести разведку среди крымских татар, следует, что он знал один из языков тюркской группы, используемый на Кавказе в качестве языка межнационального общения (таковыми были кумыкский и ногайский). Участие в двух дипломатических миссиях и руководство одной из них указывает на дипломатический такт, который, видимо, был построен на восточных адатах.
Впрочем, подобные особенности службы в Войске были присущи не только выходцам с Кавказа. Согласно послужным спискам за 1797 г., войсковой старшина Иван Гаврилович Турчанинов «из турецкой нации», 42 года, был «в службе Московского университета в науках 775 майя 17», в 1780 г. стал сотником, занимался в Войске поземельными делами [15, л. 247 об.] и «употребляем был по внутренним войска Донского в секретные и другие должности» [15, л. 254].
Что касается возможности представителей северокавказских народов оказаться среди донской казачьей верхушки, то в ХУШ в. она появилась. Дело в том, что с 1722 г. донские казаки начинают походы в составе русских войск на территорию Чечни и Дагестана [7, с. 143], а с середины ХУШ в. донских казаков начинают регулярно посылать на службу на Кавказ. В частности, в крепость Кизляр, построенную в 1735 г., каждые два года отправлялась сменная команда в тысячу казаков (два полка).
Во второй половине ХУШ в. донцы должны были выставлять 27 полков, из них 20 для полевой службы. В действительности они выставляли больше [16]. Значительная часть их несла постоянную службу на строящихся в Предкавказье «линиях». А затем последовали две русско-турецкие войны, во время которых боевые действия велись на Кавказе.
Ко времени одной из этих войн относится и последний набег черкесов на Дон. В 1771 г. с Кубани внезапно вышел к донским станицам Со-кур-Аджи Карамурзин с черкесами и некрасов-цами. В ходе непродолжительного набега партия в 700 всадников достигла станицы Романовской и разорила ее. Русские войска преследовали черкесов до Кубани и за Кубань. У реки Джекинли черкесов настигли, отбили до 13 тыс. голов скота и взяли в плен до 300 черкесов. «Горцы бежали, а русские ввиду свирепствовавшей за Кубанью моровой язвы не преследовали противника и вернулись на Линию» [17].
Когда в конце XVIII в. часть горских территорий была включена в состав России, а граница между Россией и Турцией пролегла по Кубани, контакты между донскими казаками и горцами многократно умножились. На определенном этапе они, возможно, были более частыми и плотными, чем контакты между горцами и новыми казачьими войсками - «черноморцами» и «линейцами».
Что касается «черноморцев», то «перед переселением их на Кубань - в июне 1792 г. -"в гребной флотилии и сухопутных полках и командах" числилось 7239 человек» [18, с. 92]. В действительности в 1798 г. на постах Черноморской линии, прикрывавшей границу с Турцией от Тамани до Усть-Лабинской крепости, «службу несло 845 конных казаков» [18, с. 85].
Линейцы формировались долго и из разных частей. Охраняя границу, гребенские казаки в 1763-1769 гг. двигались вверх по Тереку. Здесь в это время была создана Моздокская укрепленная линия. Сначала укрепили урочище Моздок, где в 1763 г. построили форпост. Затем обустроили несколько казачьих станиц - Калиновскую, Мекенскую, Наурскую, Ищерскую и Галюгаев-скую [19, с. 22], в которые заселили 517 семейств волжских казаков [19, с. 30] (волжские казаки в 30-х гг. XVIII в. набирались по жребию из донских).
К началу XIX в. на Кавказе было несколько групп компактно проживающего казачьего населения. Одни носили громкое название войск - Терско-Кизлярское, Терско-Семейное, Гребенское; другие именовались полками: Моздокский, Волгский, Хоперский и Кубанский казачьи полки. Существовала еще Моздокская горская казачья команда. Все эти войска и полки выставляли охранять границу очень ограниченное количество казаков. Гребенское Войско выставляло 466 казаков, Терско-Семейное Войско -400 казаков, а Терско-Кизлярское - 108. Пол-
ки сформировались позже и людей выставляли больше. Моздокский полк - 1000 казаков, Волжский полк - 510, Хоперский - 519, Кубанский -501 казака. Моздокская горская казачья команда выставляла всего 50 казаков [20].
Охранять таким количеством людей расстояние от Черного до Каспийского моря было невозможно, поэтому с середины XVIII в. до 1864 г. значительную часть «пограничников» составляли сменные донские казачьи полки. В середине XIX в. их единовременное количество на Северном Кавказе и в Закавказье достигало 17 полков. Удельный вес донцов на Кавказе, естественно, убывал по мере разрастания Черноморского и Линейного Войск. Отличительной чертой было то, что с черноморцами и линейцами горцы контактировали на постоянной основе, а с донцами - только во время конкретной службы конкретного полка. То есть контакт между населением Кавказа и донскими казаками усилился, но это был военный контакт. Перебежчиков, естественно, было мало, но они ценились, так как знали непривычные пока для казаков местные условия.
Две русско-турецкие войны привели еще и к тому, что в целом, вопреки сложившимся представлениям, гораздо больший процент, чем «кавказцы» и «турки», в донской верхушке в конце XIII в. составляли греки. Те же послужные списки за 1797 г., где отмечены генералы, полковники, подполковники, премьер-майоры, секунд-майоры, майоры, старшины и войсковые старшины на 319 «полулистах», обнаруживают майора Петра Пантелеевича Апостолова «из греческой нации обер-офицерский сын» [15, л. 194 об.], майора Максима Мануиловича Ману-илова «из греческих детей» [15, л. 203 об.], войскового старшину Афанасия Егоровича Егорова «из звания греческих детей» [15, л. 272 об.], войскового старшину Алексея Егоровича Мержанова, «служащего в Темерницком порте контролером (нрзб) из грек» [15, л. 306 об.], войскового старшину Михаила Ивановича Русина «греческой породы из Македонии города Филиполя в Россию выехал в 748 году» [15, л. 315 об.]. Через пять лет в послужных списках появился не попавший в предыдущие полковник лейб-гвардии казачьего полка Захар Егорович Егоров «из греческих детей» [21], родной брат Афанасия Егоровича Егорова.
В русско-турецких войнах греки поддерживали русских. В отличие от «кавказского элемента», который условно можно назвать перебежчиками, греки здесь выступали как союз-
ники. А союзников всегда больше, чем перебежчиков.
Своеобразным венцом службы кавказского элемента в Войске Донском является служба генерала Д.Г. Бегидова.
Племянник светлейшего князя генерал П.С. Потемкин, кавказский наместник, стремился увеличить число казаков на Линии и попытался из всего кабардинского народа создать поселенное войско, «но, к сожалению, эта мера оказалась преждевременной, и Потемкин вскоре вынужден был от нее отказаться» [22]. Д.Г. Беги-дов, видимо, стал исключением.
В недавней работе А.В. Захаревича «Донской герой кабардинского происхождения Давид Григорьевич Бегидов: славное начало или кривые углы в прямой биографии» приводится большой историографический материал об этом славном генерале. А.В. Захаревич считает бесспорным, что Давид Григорьевич (Адильгери Атажукович) Бегидов (1779-1838), будучи воином в отряде одного из кабардинских князей, участвовал в боях против русских войск. Но его князь перешел на сторону русских. «Соблюдая верность феодальной присяге (вассалитету), Адильгери вынужден был идти за своим господином» [23, с. 94] и с 1804 г. участвовал в экспедициях против горцев [23, с. 96]. С декабря 1806 г. зачислен в Войско Донское, произведен в урядники и определен в Атаманский полк. В послужных списках он записан как происходящий из кабардинских дворян. За полгода кампании против французов в 1807 г. Бегидов был произведен в хорунжие. После войны с французами участвовал в войне с турками, дослужился до есаула. Принимал участие в Отечественной войне 1812 г., Саксонской кампании 1813 г. и Французской кампании 1814 г. За первые бои лета 1812 г. был награжден золотой саблей «За храбрость», к концу 1813 г., перед вступлением во Францию, получил чин полковника, принял в командование казачий полк и в 1815 г. был награжден орденами Святого Георгия 4-го класса («За отличия в боях с французами во время Отечественной войны 1812 года»). Д.Г. Бегидов командовал полком в русско-турецкой войне 1828-1829 гг., и 24 января 1829 г. ему присвоили чин генерал-майора. С 1830 г. командовал Донскими полками в Молдавии и Валахии, 21 ноября 1837 г. вышел в отставку. Умер 7 марта 1838 г. в станице Старочеркасской в возрасте 58 лет [24].
Переход одиночек с Северного Кавказа на сторону русских и запись их в Войско продолжались практически до окончания Кавказской вой-
ны. Так, 24 апреля 1830 г. принималось решение внести в списки «просящихся в казаки Войска Донского выкрещенного из чеченцев Александра Харитонова» [25]. С.В. Черницын считает, что в 30-40-х гг. XIX в. шло активное переселение на Дон горцев Кавказа. «Среди них преобладали представители адыгских народов, в частности -шапсуги» [1, с. 22]. Начавшая работать на Дону бюрократическая машина позволила определить их количество: цифры колеблются от 183 до 190 либо какая-то часть от 317 перебежчиков [26, с. 188]. Если учесть, что в начале XIX в. в Войске казаков мужского пола числилось 184 340 душ, а к началу ХХ в. общее казачье население Дона доходило до полутора миллионов [27], количество включенных за этот период в Войско горцев напоминает каплю в море. Перешедшие были разрознены, связи с местным населением не имели и быстрее ассимилировались. «Даже среди донских татар в XIX - начале XX в., судя по скупым упоминаниям современников, заметных кавказских влияний не было» [28, с. 151]. К тому же за XVШ в. изменилась ситуация на Дону. Из вольных, отчасти полукриминальных структур, имевших основной доход от «походов за зипунами», казаки превратились в настоящее войско на службе государству, члены которого, наряду с исполнением воинской повинности, вели свое хозяйство [1, с. 22]. Государство взяло процессы приема в Войско под жесткий контроль. «Своеобразным рубежом явилось "Положение" 1837 г., пункты которого, запрещавшие прием в казаки представителей других групп, живших на землях Области Войска Донского, подтверждались более поздними нормативными актами (например, Указы 1841 и 1853 гг.)» [1, с. 17]. С другой стороны, по воле царя или Военного министерства многие офицеры регулярных войск зачислялись на службу в казачьи части и приписывались к станицам. Таковыми в начале ХХ в. стали К.К. Мамонтов, П.Н. Врангель, П.Н. Шатилов, Д.Н. Потоцкий и др.
На начало ХХ в. чуть ли не единственным представителем донской верхушки явно кавказского (грузинского) происхождения стал Александр Петрович Фицхелауров (Пицхелаури) (1878-1928), числившийся казаком станицы Новочеркасской. Во время Гражданской войны он достиг чина генерал-лейтенанта и считался одним из руководителей Белого движения на Дону. Его отец, полковник Петр Васильевич Фицхела-уров, закончил отделение восточных языков Новочеркасской гимназии и служил переводчиком при разных войсковых и российских учреждени-
ях; дед, Василий Петрович, числился «из поповских детей», а в послужном списке значился еще и как «студент» [29].
Возможно, еще более ранним предком был Фицхелауров (Пицхелаури) Иван, уроженец Грузии: «...в 1772 году являлся переводчиком в Осетинской духовной комиссии, а также у бригадира Куринского пехотного полка генерал-майора Сухотина Алексея Николаевича во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг.» [30].
Были еще в начале ХХ в. два войсковых старшины, два полковника и один генерал-майор Грузиновы, но к тому времени этот род существовал на Дону уже почти два века.
Таким образом, кавказский элемент среди донских казаков, несомненно, был, и его представителей можно найти среди донской казачьей верхушки в XVIII, XIX и даже начале XX в., но из-за географических условий и особенностей контактов между донскими казаками и населением Кавказа этот элемент не оказал какого-либо заметного культурного или иного влияния на основную массу донских казаков. Он значительно уступает тюркскому, а на определенном этапе и греческому элементам.
ЛИТЕРАТУРА
1. Черницын С.В. Донское казачество: этнический состав и этнические процессы (XVII-XIX вв.): автореф дис. ... канд. ист. наук. М., 1992. 25 с.
2. Черницын С.В. Этнокультурные процессы на Дону и образование казачества (XVII-XVIII вв.) // История и культура народов степного Предкавказья и Северного Кавказа: проблемы межэтнических отношений: сб. науч. статей. Ростов н/Д: Изд-во Рост. гос. консерватории, 1999. С. 90-101.
3. Крайсветный М. О роли народов Кавказа в раннем этногенезе донского казачества. URL: https:// zen.yandex.ru/media/adygiru/mihail-kraisvetnyi-o-roli-narodov-kavkaza-v-rannem-etnogeneze-donsk-ogo-kazachestva-5b7a6e16a61e8f00a831f6df.
4. Бутаков Я. Почему украинских казаков прозвали черкасами. URL: https://cyrillitsa.ru/ narody/174997-donskie-kazachki-pochemu-v-nikh-pochti-ne-b.html.
5. Аванесова А. Ясырки: почему казаки предпочитали жениться на мусульманках. URL: https://cy-rillitsa.ru/history/161034-yasyrki-pochemu-kazaki-predpochitali-zhe.html.
6. Сухорукое В.Д. Историческое описание Земли Войска Донского. Ростов н/Д: ГинГО, 2001. 516 с. C. 187.
7. Краснов П.Н. Картины былого Тихого Дона: в 2 т. Т. 1. М.: Граница, 1992. 256 с. С. 148.
8. Программа для сравнения гаплотипов хромосомы и ее применение к вопросу происхождения
донских казаков / М.И. Чухряева [и др.] // Генетика. 2016. Т. 52, № 5. С. 595-606.
9. Донские дела. Книга третья. СПб.: Тип. Главного управления уделов, 1909. 1022 с.
10. Мусукаев А.И. Осетинские корни кабардинских и балкарских фамилий. URL: https://www.zolka.ru/ osetinskie-korni-kabardinskix-i-balkarskix-familij/.
11. Молекулярная генеалогия. URL: https://forum. molgen.org/index.php?topic=1150.1350.
12. Маркедонов С. Казачество Дона: диалог цивилизаций // История и культура народов степного Предкавказья и Северного Кавказа: проблемы межэтнических отношений: сб. науч. статей. Ростов н/Д: Изд-во Рост. гос. консерватории, 1999. С. 102-113.
13. О происхождении донских казаков: материалы по истории и генеалогии казачества. Вып. 2 / авт.-сост. В.А. Гусев. Волгоград: Панорама, 2013. 264 с.
14. Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. 46. Оп. 1. Д. 40.
15. ГАРО. Ф. 344. Оп. 1. Д. 41.
16. Байов А.К. Курс истории русского военного искусства. Вып. 5. Эпоха императрицы Екатерины II. СПб.: Тип. Г. Скачкова, 1909. 263 с. С. 20.
17. Атаман В.Г. Науменко и его «Хроника». Краснодар: Перспективы образования, 2006. 256 с. С. 69.
18. Матвеев О.В., Фролов Б.Е. Боевая слава кубанского казачества. Краснодар: Традиция, 2012. 452 с.
19. Беликов Г. Главноначальствующие Кавказа. М.: Изд. Надыршин А.Г., 2017. 408 с.
20. Кубанское казачье войско. URL: //http://kuban-cossacks.ru/boevaya-slava-kubanskogo-kazachego-vojska/linejnye-kazaki.
21. ГАРО. Ф. 344. Оп. 1. Д. 71. Л. 92 об.
22. Потто В.А. Кавказская война: в 5 т. Т. 1. Ставрополь: Кавказский край, 1994. 672 с. С. 132.
23. Захаревич А.В. Донской герой кабардинского происхождения Давид Григорьевич Бегидов: славное начало или кривые углы в прямой биографии // Вестник Научно-методического совета по приро-дообустройству и водопользованию. 2021. № 21. С. 93-100.
24. Наполеон и революция. URL: http://impereur. blogspot.com/2012/12/1779-1838.html.
25. ГАРО. Ф. 46. Оп. 1. Д. 413. Л. 26 об.
26. Черницын С.В. Пути адаптации горских переселенцев на Дону (по материалам 40-х - 50-х гг. XIX в. // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 1994. Азов: [б.и.], 1997. С. 188-196.
27. Казачий Дон: Пять веков воинской славы. М.: Яуза: Эксмо, 2010. 416 с. С. 54, 79.
28. Черницын С.В. «Свои чужаки» в культуре донского казачества (по материалам инкорпорации горцев в 40-х - 50-х гг. XIX в. // Мир казачества. Краснодар: Мир Кубани, 2007. Вып. 2. С. 130-152.
29. Корягин С.В. Рыковские и другие. М.: Русаки, 2007. 128 с. С. 109-110.
30. Фицхелауров // Генеалогическая база знаний: персоны, фамилии, хроника. Персональный список. URL: //https://baza.vgd.ru/1/9017/.
REFERENCES
1. Chernitsyn S.V. Donskoye kazachestvo: etnicheskiy sostav i etnicheskie protsessy (XVII—XIX vv.): au-toref. dis. ... kand. ist. nauk [Don Cossacks: ethnic composition and ethnic processes (XVII-XIX centuries): Thesis of the PhD Dis.]. Rostov-on-Don, 1992, 25 p.
2. Chernitsyn S.V. Etnokulturnyye protsessy na Do-nu i obrazovanie kazachestva (XVII—XVIII vv.) [Ethnocultural processes on the Don and the formation of the Cossacks (XVII-XVIII centuries)]. In: Istoriya i kultura narodov stepnogo Predkavkazi-ya i Severnogo Kavkaza: problemy mezhetnicheskikh otnosheniy [History and culture of the peoples of the steppe Pre-Caucasus and the North Caucasus: problems of interethnic relations]. Rostov-on-Don, Publishing house of the Rostov State Conservatory, 1999, pp. 90-101.
3. Kraysvetny M. O roli narodov Kavkaza v rannem et-nogeneze donskogo kazachestva [On the role of the peoples of the Caucasus in the early ethnogenesis of the Don Cossacks]. Available at: https://zen.yandex. ru/media/adygiru/mihail-kraisvetnyi-o-roli-narodov-kavkaza-v-rannem-etnogeneze-donskogo-kazachest-va-5b7a6e16a61e8f00a831f6df/
4. Butakov Ya. Pochemu ukrainskikh kazakov proz-vali cherkasami [Why the Ukrainian Cossacks were called Cherkassy]. Available at: https://cyrillitsa.ru/ narody/174997-donskie-kazachki-pochemu-v-nikh-pochti-ne-b.html.
5. Avanesova A. Yasyrki: pochemu kazaki predpochitali zhenitsya na musulmankah [Yasyrki: why the Cossacks preferred to marry muslim women]. Available at: https://cyrillitsa.ru/history/161034-yasyrki-po-chemu-kazaki-predpochitali-zhe.html.
6. Sukhorukov V.D. Istoricheskoe opisanie Zemli Voys-ka Donskogo. [Historical description of the Land of the Don Army]. Rostov-on-Don, GinGO, 2001, 516 p., р. 187.
7. Krasnov P.N. Kartiny bylogo Tikhogo Dona: v 2 t. T. 1 [Paintings of the former Quiet Don: in 2 vols. Vol. 1]. Moscow, Granitsa, 1992, 256 p. P. 148.
8. Chukhryaeva M.I. et al. Genetika, 2016, vol. 52, no. 5, pp. 595-606.
9. Donskie dela. Kniga tretiya [Don affairs. Book three]. St. Petersburg, Printing house of the Main Department of the estates, 1909, 1022 p.
10. Musukaev A.I. Osetinskie korni kabardinskikh i balkarskikh familiu [Ossetian roots of Kabardian and Balkar surnames]. Available at: https://www. zolka.ru/osetinskie-korni-kabardinskix-i-balkarskix-familij/.
11. Molekulyarnaya genealogiya [Molecular genealogy]. Available at: https://forum.molgen.org/index. php?topic=1150.1350.
12. Markedonov S. Kazachestvo Dona: dialog civilizatsiy [Cossacks of the Don: dialogue of civilizations]. In: Istoriya i kultura narodov stepnogo Predkavkazi-ya i Severnogo Kavkaza: problemy mezhetnicheskikh otnosheniy [The history and culture of the peoples of the Caucasus and the steppe of the North Caucasus: problems of inter-ethnic relations: Collection of scientific articles]. Rostov-on-Don, Publishing house of the Rostov State Conservatory, 1999, pp. 102-113.
13. O proiskhozhdenii donskikh kazakov: materialy po istorii i genealogii kazachestva. Vyp. 2 / avt.-sost. VA. Gusev [On the origin of the Don Cossacks: materials on the history and genealogy of the Cossacks. Iss. 2 / comp. V.A. Gusev]. Volgograd, Panorama, 2013. 264 p.
14. Gosudarstvennyy arkhiv Rostovskoy oblasti (GARO) [SARR (The State Archive of the Rostov Region)], f. 46, inv. 1, case 40.
15. GARO [SARR], f. 344, inv. 1, case 41.
16. Bayov A.K. Kurs istorii russkogo voennogo iskusstva. Vyp. 5. Epokha imperatritsy Ekateriny II [Course of the history of Russian military art. Iss. 5. The Epoch of Empress Catherine II]. St. Petersburg: Printing house G. Skachkov, 1909, 263 p., p. 20.
17. Ataman V.G. Naumenko i ego "Khronika" [Ataman VG. Naumenko and his «Chronicle»]. Krasnodar, Prospects of education, 2006. 256 p., p. 69.
18. Matveev O.V., Frolov B.E. Boevaya slava kuban-skogo kazachestva [The military glory of the Kuban Cossacks]. Krasnodar, Traditsiya, 2012, 452 p.
19. Belikov G. Glavnonachalstvuyushchie Kavkaza [The Leaders of the Caucasus]. Moscow, Publishing house Nadyrshin A.G., 2017, 408 p.
20. Kubanskoe kazachie voysko [Kuban Cossack army]. Available at: http://kuban-cossacks.ru/boevaya-slava-kubanskogo-kazachego-vojska/linejnye-kazaki.
21. GARO [SARR], f. 344, inv. 1, case 71, sh. 92 rev.
22. Potto V.A. Kavkazskaya voyna: v 5 t. T. 1 [The Caucasian War: in 5 vols. Vol. 1]. Stavropol, Kavkazskiy kray, 1994, 672 p., p. 132.
23. Zakharevich A.V Vestnik Nauchno-metodicheskogo soveta po prirodoobustroystvu i vodopolzovaniyu, 2021, no. 21, pp. 93-100.
24. Napoleon i revolyuctsiya [Napoleon and the Revolution]. Available at: http://impereur.blogspot. com/2012/12/1779-1838.html.
25. GARO [SARR], f. 46, inv. 1, case 413, sh. 26 rev.
26. Chernitsyn S.V Puti adaptatsii gorskikh perese-lentsev na Donu (po materialam 40-kh - 50-kh gg. XIX v. [Ways of adaptation of mountain settlers on the Don (based on the materials of the 40s - 50s of the XIX century]. In: Istoriko-arkheologicheskie issledovaniya v Azove i na Nizhnem Donu v 1994 [Historical and archaeological research in Azov and the Lower Don in 1994]. Azov, 1997, pp. 188-196.
27. Kazachiy Don: Pyat vekov voinskoy slavy [Cossack Don: Five centuries of military glory]. Moscow, Yauza, Eksmo, 2010, 416 p. P. 54, 79.
28. Chernitsyn S.V «Svoi chuzhaki» v kul'ture donskogo kazachestva (po materialam inkorporatsii gortsev v 40-kh - 50-kh gg. XIX v. [«Their strangers» in the culture of the Don Cossacks (based on the materials of the incorporation of mountaineers in the 40s - 50s of the XIX century]. In: Mir kazachestva [The World
УДК DOI
Развитие поземельных отношений и рост масштабов процесса межевания земель непосредственно связаны с трансформацией войсковой казачьей организации на Кубани. В ходе расширения территории Кубани, создания Кубанского казачьего войска с одновременным образованием Кубанской области (с центром в г. Екатеринодаре, ныне г. Краснодар) в составе Российской империи и проведения аграрной реформы на Северном Кавказе необходимость повсеместного и тщательного межевания войсковых земель еще более обострилась. В первую очередь межевание требовалось для устранения земельных споров по границам земельных участков. Проблемы поземельных отношений на Кубани отразились на многих сферах общественной жизни казаков: обеспечении военных сборов, проведении учений, выпасе войсковых табунов и т.д.
Федина Ирина Михайловна - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Кубанского государственного университета, 350040, Краснодар, Ставропольская ул., 149, e-mail: [email protected], т.: 8(861)2199614.
of Cossacks]. Krasnodar, Mir Kubani, 2007, iss. 2, pp. 130-152.
29. Koryagin S.V Rykovskie i drugie [Rykovskiye and others]. Moscow, Rusaki, 2007, 128 p. P. 109-110.
30. Fitskhelaurov [Fitskhelaurov]. In: Genealogicheskaya baza znaniy: persony, familii, khronika. Personalnyy spisok [Genealogical knowledge base: persons, surnames, chronicle. Personal list]. Available at: https://baza.vgd.ru/1/9017/.
Устройство казачьих поселений, вопросы освоения и заселения Кубанского края нашли свое отражение в трудах первой волны кубанских исследователей истории казачества: И.В. Бентковского, П.П. Короленко, Е.Д. Фели-цына, Ф.А. Щербины [1-4]. Эти авторы сами являлись живыми свидетелями исторических процессов, проходивших на Кубани во второй половине XIX в., а потому у них сложилось свое собственное восприятие изучаемого исторического времени.
На протяжении современного этапа историографии происходит расширение проблематики исторических исследований, формулируются новые концептуальные подходы к изучению региональной истории, в том числе более детально рассматривается дореволюционное прошлое кубанского казачества, включая вопросы межевания и землепользования. Такие исторические
Irina Fedina - Kuban State University, 149 Stavropols-kaya Street, Krasnodar, 350040, e-mail: [email protected], tel.: 8(861)2199614.
Публикация подготовлена в рамках реализации ГЗ ЮНЦ PAH, № гр. AAAA-A20-120122990111-9.
Поступила в редакцию 5 марта 2022 г.
94 (470.6)
10.18522/2072-0181-2022-109-83-89
ЗЕМЛЕУСТРОЙСТВО И МЕЖЕВАНИЕ В ЗАКУБАНСКИХ
СТАНИЦАХ (1860-е гг.)
И.М. Федина
LAND MANAGEMENT AND LAND SURVEYING IN TRANS-CUBAN STANITSAS (in 1860s)
I.M. Fedina
