CC BY
152
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2017. № 3
А. д. Кононов, соискатель кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ*
юридический критерий ограниченной вменяемости: сущность и учет при назначении наказания
В статье рассматриваются проблемные аспекты юридического критерия ограниченной вменяемости, даются рекомендации по учету ограниченной вменяемости при назначении наказания в рамках триады «синдром-личность—ситуация».
Ключевые слова уголовный закон, вменяемость, психическое расстройство, уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости.
The article discusses the problematic aspects of the juridical criterion of limited sanity, recommends that the triad «syndrome — personality — situation» must be taken into account during imposition of punishment.
Keywords: criminal law, sanity, mental disorder, criminal responsibility of persons with mental disorder that doesn't exclude sanity.
В настоящее время в научной литературе и правоприменительной практике вопрос понимания юридического критерия ограниченной вменяемости вызывает сложности и имеет дискуссионный характер. Как справедливо отмечают многие авторы, законодательная формулировка «не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими» является весьма неопределенной и допускает самые различные интерпретации. «Наука и практика пока не выработали четких критериев, какую меру осознания считать полной, а какую — неполной, что осложняет применение ст. 22 УК РФ»1. Подобная формулировка «крайне неубедительна», поскольку вызывает «сложность установления той меры, в которой субъект будет признаваться ограниченно вменяемым»2.
1 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. В. С. Комиссарова, Н. Е. Крыловой, И. М. Тяжковой. М., 2012. С. 125 (автор главы — Г. Н. Борзенков).
2 Бараненко Д. В. К вопросу об ограниченной вменяемости // Правовая держава. 2001. № 3. С. 112.
Для понимания данной законодательной конструкции необходимо определить сущность юридического критерия ограниченной вменяемости и прежде всего определить «неполную меру» осознания и воли. Конечно, абсолютное определение данной оценочной категории невозможно, но можно попытаться максимально ее конкретизировать, наметить определенные границы и ориентиры ее понимания.
Так, Г. В. Назаренко отмечает, что «неполная мера» — это степень снижения интеллектуально-волевых возможностей, которая может быть от незначительно измененной до существенно выраженной, и зачастую суды в качестве смягчающего обстоятельства учитывают даже незначительное снижение сознания и воли, что является необоснованным3. В связи с этим указанный автор предлагает собственную редакцию ст. 22 УК РФ «Неполная вменяемость», в рамках которой предлагает выделить измененную вменяемость (лицо с психическими аномалиями, которые в момент совершения преступления незначительно ослабляли интеллектуальные и (или) волевые возможности, подлежит ответственности на общих основаниях) и ограниченную вменяемость (психическое расстройство значительно снижало интеллектуальные и волевые возможности лица, что учитывается судом при назначении наказания)4.
Фактически г. В. Назаренко уголовно значимой (как для назначения наказания, так и для принудительных мер медицинского характера) признает только ограниченную вменяемость (значительное снижение интеллектуально-волевой сферы), поскольку «измененная вменяемость» не влечет каких-либо уголовно-правовых последствий. Полагаем, что необходимо пересмотреть саму концепцию ограниченной вменяемости, под которой следует понимать только значительное снижение (ограничение) сознательно-волевых способностей вследствие психического расстройства.
В обоснование своей позиции обратимся к пояснительной записке авторов законопроекта УК РФ 1996 г., которая позволяет установить тот смысл, который они вкладывали в норму об ограниченной вменяемости. В комментарии к ст. 15 «Ограниченная вменяемость» указано, что речь идет о вменяемости, которая ограничена тем, что лицо в момент совершения преступления не в полной мере осознает значение своих действий и руководит ими. После установления у вменяемого лица психического расстройства суд должен выяснить степень влияния этого расстройства на его поведение при совершении
3 Назаренко Г. В. Уголовно-релевантные психические состояния субъекта преступления и лиц, совершивших общественно опасное деяние: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2001. С. 35.
4 Назаренко Г. В. Неполная вменяемость: теория, практика, законодательство // Изв. Орел ГТУ. Экономика, управление, право. 2002. № 1-2. С. 104.
преступления, опираясь на заключение судебно-психиатрической экспертизы (далее — СПЭ) и материалы дела. При признании ограниченно вменяемым необходимо руководствоваться медицинским критерием и устанавливать степень осознания лицом опасности своих действий, а не только осознания их значения. Подчеркивалось, что суд может, но не обязан учитывать ограниченную вменяемость при назначении наказания5.
Исходя из смысла законопроекта, уголовно-правовое значение (в части учета при назначении наказания) имеет только такое психическое расстройство, которое значительно повлияло на поведение субъекта и ограничило его сознательно-волевые способности. Только в таком случае это является ограниченной вменяемостью. Рекомендациями о необходимости установления судом степени осознания значения и опасности своих действий, формулировками «ограниченная» и «может учитываться» в самом тексте статьи задаются определенные ориентиры учета данной категории при назначении наказания.
Однако в окончательной редакции ст. 22 УК РФ законодатель фактически отказался от каких-либо ориентиров: он не использует термин «ограниченная вменяемость», не учитывает необходимость установления степени осознания своих действий, степени влияния психического расстройства на поведение; сохранив широко толкуемую формулировку «не могло в полной мере», использует императивное выражение «учитывается при назначении наказания», т. е. требует учета, но каким образом и в каких случаях, не уточняет.
На основании вышеизложенного полагаем, что выражение «не могло в полной мере» в формулировке юридического критерия следует интерпретировать как значительное (существенное) снижение (ограничение) способности лица к осознанно-волевому поведению.
Конкретизировав понимание категории «неполная мера», перейдем к детальной характеристике интеллектуального и волевого признака юридического критерия ограниченной вменяемости.
Интеллектуальный признак означает, что лицо в момент совершения преступления не способно в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия). В большинстве юридических источников авторы останавливаются на воспроизводстве данной формулировки в различных ее вариациях, не уделяя должного внимания раскрытию ее конкретного смысла и зна-чения6.
5 Цит. по: Спасенников Б. А. Принудительные меры медицинского характера: история, теория, практика. СПб., 2003. С. 177.
6 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Ю. В. Грачева, Л. Д. Ермакова, Г. А. Есаков и др.; отв. ред. А. И. Рарог. М., 2011. С. 38; Комментарий к Закону РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граж-
В судебно-психиатрической литературе характеристике юридического критерия уделяется более пристальное внимание. Так, по мнению И. А. Кудрявцева, выражение «не могло в полной мере осознавать» применительно к «фактическому характеру своих действий» означает недостаточную адекватность восприятия окружающей обстановки, ситуации, объективного смысла своих действий, ограниченность психического отражения существенных сторон своего поведения (в том числе его технологических, нормативных, морально-нравственных аспектов). А применительно к «общественной опасности своих действий» означает недостаточную адекватность восприятия объективного и юридического значения своих действий, дефицит социально-нормативной и смысловой оценки, ограниченность прогноза негативных социальных последствий в ситуации выбора, при формировании и реализации преступного намерения7, а также, как мы полагаем, неполное осознание возможности причинения или угрозы причинения вреда общественным интересам в результате своих действий. Данное понимание следует из общей уголовно-правовой трактовки общественной опасности как признака преступления.
В целом солидаризируясь с данной трактовкой, мы хотели бы сделать ряд важных дополнений.
1. Неспособность в полной мере осознавать уголовно-противоправный характер своих действий не свидетельствует и не может свидетельствовать об ограниченной вменяемости. Это напрямую вытекает из общеправового принципа «Ignorantia juris non excüsat, ignoratio facti excûsat».
2. Неполное осознание «общественной опасности» затрагивает более высокий уровень психической сферы, не является таким же глубинным, как «фактический характер», так как предполагает неполное осознание не просто объективного значения своих действий, но и их социального смысла, социальных связей, общественного контекста.
3. Неполное осознание «фактического характера своих действий» предопределяет и неполное осознание их «общественной опасности». Если исходить из теории причинности, то при ограничении осознания объективного значения своего действия (как причины) происходит нарушение первичного звена причинной связи, что приводит и к ограничению осознания последствий своего действия, т. е. ограниченному осознанию общественной опасности как следствия.
дан при ее оказании», ГК РФ и УК РФ (в части, касающейся лиц с психическими расстройствами) (постатейный) / Под ред. Т. Б. Дмитриевой. М., 2002.
7 Цит. по: Клименко Т. В. Судебная психиатрия: Учеб. для акад. бакалавриата. М., 2017. С. 111-112.
Принципиальным, на наш взгляд, в соотношении «фактического характера» и «общественной опасности» является то, что законодатель разделяет их союзом «и», т. е. требуется констатация поражения не только более высокого уровня психической сферы (осознания общественной опасности), но и более глубинного уровня (осознания фактического характера). Это в полной мере согласуется с обоснованным нами выше подходом о том, что для установления ограниченной вменяемости необходимо существенное нарушение способности лица к осознанно-волевому поведению.
Вместе с тем в юридической литературе вышеуказанные категории нередко необоснованно разделяются союзом «или», что приводит к излишне широкому толкованию ограниченной вменяемости. Например, В. А. Вилкова и Б. А. Спасенников указывают, что в большинстве случаев «такие лица полностью понимают фактический характер своих действий, но не в полной мере осознают их общественную опасность»8.
Действительно, например, лица с расстройством сексуального предпочтения (педофилией) полностью осознают факт сексуального контакта с малолетним лицом, но зачастую не способны в полной мере осознавать общественную опасность такого деяния, полагая, что не наносят вреда психическому и физическому развитию ребенка, утверждают, что дети сами хотят участвовать в сексуальной активности или что такое поведение является проявлением заботы9.
Однако, на наш взгляд, подобную категорию лиц не следует относить к ограниченно вменяемым субъектам, поскольку нарушение сознательной сферы не является в достаточной степени выраженной, а главное, значимой в той степени, которая требует учета при назначении наказания в сторону его смягчения.
Волевой признак юридического критерия свидетельствует о таком разрушении волевой сферы субъекта, при котором он не может в полной мере руководить своим поведением10. По мнению И. А. Кудрявцева, это означает недостаточную адекватность и осмысленность выбора способов целедостижения, ограниченность контроля при их реализации, дефицит регулирующих оценок, недоучет ситуации, использование несоответствующих корригирующих воздействий11.
8 Вилкова А. В., Спасенников Б. А. Уголовно-правовое значение психических расстройств в судебной практике // Мировой судья. 2015. № 1. С. 31.
9 См.: Демидова Л. Ю., Дворянчиков Н. В. Проблема расстройств сексуального предпочтения по материалам зарубежных исследований // Юридическая психология. 2011. № 4. С. 38; Seto M. C. Pedophilia // Ann. Rev. Clin. Psy. 2009. Vol. 5(1). P. 391-407.
10 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Отв. ред. А. И. Рарог. М., 2011. С. 38.
11 Цит. по: Клименко Т.В. Указ. соч. С. 111-112.
При установлении соотношения интеллектуального и волевого признаков в научной литературе отмечается, что для определения юридического критерия ограниченной вменяемости достаточно установления одного из указанных элементов12- неслучайно в законе между ними стоит союз «либо». При этом применительно к невменяемости отмечают, что наличие интеллектуального признака всегда свидетельствует и о наличии волевого13. В то же время волевой признак может иметь место и при отсутствии интеллектуального. Как отмечал В. Х. Кандинский, «свобода выбора уже предполагает свободу суждения, наоборот, свобода суждения свободу выбора вовсе не предполагает»14. Встречаются случаи, когда сохраняются формальные способности личности осознавать сущность и неприемлемость своих действий, однако снижается возможность удержаться от своего поступка. Наиболее часто это проявляется при расстройствах личности, пиромании, клептомании, лудомании, дромомании15.
Встречается мнение, что ограниченная вменяемость должна связываться только с волевым элементом юридического критерия16. Не будучи настолько категоричными, отметим лишь, что волевой признак представляет главный содержательный аспект юридического критерия. При установлении ограниченной вменяемости волевой признак должен наличествовать всегда, в то время как интеллектуальный признак может отсутствовать. По нашему мнению, это весьма важное уточнение, имеющее практическое значение: оценить меру неполного осознания субъектом своих действий во время преступления практически невозможно или крайне затруднительно, но неполное руководство своими действиями поддается некоторой объективной оценке при его учете при назначении наказания, о чем речь пойдет далее.
Авторы вышеупомянутого законопроекта УК РФ предлагали суду учитывать не только степень нарушения сознания, но и степень влияния расстройства на поведение при совершении преступления17. Как отмечает О. Д. Ситковская, к сожалению, формулировка учета влияния психических расстройств на конкретное преступное поведение
12 Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) / Отв. ред. А. И. Рарог. С. 38.
13 Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) / Отв. ред. В. М. Лебедев. М., 2013. С. 102-103.
14 Руководство по судебной психиатрии: практ. пособие / Под ред. А. А. Ткаченко. М., 2016. С. 135.
15 Павлов В. Г. Субъект преступления. СПб., 2001. С. 23.
16 См.: Шевелева С.В. Свобода воли и субъективные признаки состава преступления // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 3. С. 428.
17 Цит. по: Спасенников Б. А. Принудительные меры медицинского характера: история, теория, практика. СПб., 2003. С. 177.
не была учтена законодателем18. В настоящее время многие авторы также высказывают мнение, что наказание следует смягчать только в тех случаях, когда психическое расстройство влияет на совершение преступления19, когда является решающим звеном в общей цепи причинной связи, приводимой к совершению преступления20. Таким образом, ограниченная вменяемость нуждается в рассмотрении в некой динамике — в процессе взаимодействия психического расстройства с личностью в криминогенно значимой ситуации.
Ответ на вопрос о том, каким образом психическое расстройство повлияло на принятие и реализацию решения о совершении преступления, какую роль оно сыграло в механизме преступного поведения, явилось ли главной детерминантой или лишь одним из условий, позволит приблизиться к разрешению задачи учета психического расстройства при назначении наказания.
Так, по мнению Ф. В. Кондратьева, общественно опасное поведение лиц с психическим расстройством определяется триадой факторов: «синдром — личность — ситуация»21. В рамках развития данной концепции в науке разрабатывается понятие психопатологических механизмов общественно опасных действий — это взаимодействие психических расстройств с личностными особенностями и ситуационными факторами. Наряду с обусловленностью деяния характером синдрома импульс к совершению действия часто дает внешняя ситуация22.
Мы полагаем, что к решению вопроса о смягчении наказания ограниченно вменяемым субъектам необходим индивидуализированный подход. В каждой конкретной криминально значимой ситуации суду (на основе детального анализа материалов дела и описательной части экспертно-психиатрического заключения) необходимо определить, что сыграло более значимую роль в принятии и реализации преступного намерения — личность (ее антиобщественные установки, преступная мировоззренческая позиция, игнорирование или пренебрежение правовыми запретами) или психическое расстройство (специфика его генезиса, динамики протекания, синдрома).
18 Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. М., 1998. С. 178.
19 См.: Иванов В. Д. Уголовное законодательство Российской Федерации. Часть Особенная. Ростов н/Д., 1996. С. 60.
20 См.: Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 2000. С. 195-196.
21 См.: МалкинА. Д. Современные тенденции и перспективы развития судебно-психиатрической профилактики общественно опасных действий психически больных. ФГУ имени В.П. Сербского. 2010 // Межрегиональная общественная организация «Общество — права человека и психическое здоровье»: URL: http://www.psylaw.ru/ files/MalkinDA.pdf (дата обращения: 28.07.2016).
22 См.: Ильюк Е.В. Связь психических расстройств и криминального поведения у лиц с серийными агрессивными сексуальными опасными действиями // Российский следователь. 2015. № 11. С. 33.
Если решающую роль в механизме преступного деяния сыграли внешние факторы — объективная ситуация (например, событие-триггер, конфликтная, аффективная, психогенная и подобные ситуации, неспровоцированные субъектом, возникшие помимо его воли) во взаимодействии со спецификой патологического проявления психического расстройства, то наказание должно быть смягчено.
Например, П. отправился домой к потерпевшему Б. получить деньги за велосипед. После того, как потерпевший ему отказал и стал оскорблять нецензурной бранью («прошелся по самому больному — по военной службе»), П. ударил его ногой в бок, затем, увидев лежавший на столе нож, схватил его и перерезал потерпевшему горло («как часового снял», «действовал как автомат»). После этого надел ведро на голову мертвому Б., чтобы «не было сразу видно, что он мертв». Нанесение дальнейших ударов ножом не помнит, «очнулся возле товарища на улице... всего трясло». На следующий день явился с повинной. По результатам СПЭ установлено, что после окончания службы по контракту и смерти близких П. не мог адаптироваться к мирной жизни, снились боевые действия, сопровождаемые страхом, периодически возникало желание вновь стать контрактником. У П. выявлено посттравматическое стрессовое расстройство, препятствующее ему во время совершения преступления в полной мере осознать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Психическое расстройство обусловливает такие личностные изменения, как повышенная агрессивность при затрагивании личностно значимых переживаний, раздражительность, внешнеобвиняющие реакции вне зависимости от объективной конфликтной ситуации. Оскорбление боевого прошлого П. вызвало резкую эмоциональную напряженность с ситуационно обусловленными непродуманными импульсивными действиями. Произошло высвобождение приобретенного в боевой обстановке опыта. После содеянного наблюдались элементы дезорганизации (накрывание ведром головы потерпевшего) и постаффективной астении (слабость, тяжесть в ногах)23.
Полагаем, что в приведенном случае психическое расстройство следует учесть в качестве смягчающего наказание обстоятельства, поскольку в психопатологическом механизме преступного деяния главную роль сыграло психическое расстройство в условиях объективной психогенной ситуации, а не личность субъекта, не его преступные установки и наклонности.
Если решающую роль сыграли личностные антиобщественные установки и наклонности субъекта (сам спровоцировал криминально-психогенную ситуацию, игнорировал риск попадания в подобную
23 См.: Березанцев А. Ю. Судебная психиатрия: Учеб. для акад. бакалавриата. М., 2016. С. 413-416.
ситуацию, особенности течения своих патологических проявлений в определенных ситуациях, довел себя до психотической вспышки, не проявил должных волевых усилий, способов компенсации, чтобы сдержать патологические влечения до того момента, как они приобрели характер непреодолимых), то психическое расстройство, не исключающее вменяемости, не может являться смягчающим обстоятельством.
Например, гражданка М.Н. ворвалась в кабинет врача-терапевта Х. и в грубой форме потребовала направления к сосудистому хирургу. После получения отказа М.Н. продолжила спор. Затем она выждала на лестничной площадке, пока врач не выйдет из кабинета, набросилась на него, нанесла множественные удары и укусы, которые были квалифицированы по ч. 1 ст. 112 УК РФ. СПЭ установила у М.Н. шизотипиче-ское расстройство личности, ограничившее ее способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими. М.Н. свойственны такие личностные проявления, как эмоциональная холодность, эгоцентризм, социальная отгороженность, образование сверхценных идей, подозрительность, фикси-рованность на своих переживаниях24.
По нашему мнению, в приведенном примере психическое расстройство не должно выступать в качестве смягчающего обстоятельства, поскольку важнейшим фактором совершения преступления выступили антиобщественные установки М.Н., а не психическое расстройство, которое обусловило лишь эмоциональную холодность и образование сверхценной идеи (ведущего мотива чрезмерной озабоченности состоянием собственного здоровья) и не повлияло на принятие и реализацию преступного намерения.
По итогам проведенного в настоящей статье исследования полагаем, что под ограниченной вменяемостью следует понимать разновидность вменяемости, при которой вследствие психического расстройства существенно снижена (ограничена) способность лица к осознанно-волевому поведению во время совершения преступления. Для констатации интеллектуального признака юридического критерия требуется установить нарушение не только более высокого уровня психической сферы (осознания общественной опасности своих действий), но и более глубинного уровня (осознания фактического характера своих действий). Существенное нарушение интеллектуальной сферы всегда предопределяет и нарушение волевой сферы (способности руководить своими действиями). В то же время волевой признак ограниченной вменяемости может иметь место и при отсутствии интеллектуаль-
24 См.: Трупакова Е. В. Проблемы реализации положений ст. 22 УК РФ // Научные исследования и разработки молодых ученых. 2016. № 10. С. 277.
ного. Таким образом, волевой признак представляет главный содержательный аспект юридического критерия и должен быть установлен всегда при констатации ограниченной вменяемости. Необходимо учитывать не только степень нарушения сознания, но и степень влияния расстройства на поведение при совершении преступления.
При решении вопроса о смягчении наказания лицам с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, необходимо исходить из триады факторов, определяющих их поведение, — «синдром — личность — ситуация». Если решающую роль в механизме преступного деяния сыграла объективная ситуация (событие-триггер, аффективная, психогенная, конфликтная и подобная ситуация, неспровоцированная субъектом, возникшая помимо его воли) во взаимодействии со спецификой патологического проявления психического расстройства, то наказание должно быть смягчено. Если же решающую роль сыграли личностные антиобщественные установки и наклонности субъекта, в том числе провоцирующего психогенную ситуацию, игнорирующего реальный риск попадания в подобную ситуацию, сознательно обостряющего патологические проявления своей болезни, то психическое расстройство, не исключающее вменяемости, не может являться смягчающим наказание обстоятельством.
список литературы
1. Вилкова А. В., Спасенников Б. А. Уголовно-правовое значение психических расстройств в судебной практике // Мировой судья. 2015. № 1.
2. Ильюк Е. В. Связь психических расстройств и криминального поведения у лиц с серийными агрессивными сексуальными опасными действиями // Российский следователь. 2015. № 11.
3. Клименко Т. В. Судебная психиатрия: Учеб. для акад. бакалавриата. М., 2017.
4. Назаренко Г. В. Неполная вменяемость: теория, практика, законодательство // Изв. ОрелГТУ. Экономика, управление, право. 2002. № 1-2.
5. Ограниченная вменяемость / Под ред. Т. Б. Дмитриевой, Б. В. Шостаковича, А. А. Ткаченко. М., 2008.
6. Павлов В. Г. Субъект преступления. СПб., 2001.
7. Руководство по судебной психиатрии: практ. пособие / Под ред. А. А. Ткаченко. М., 2016.
8. Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. М., 1998.
9. Спасенников Б. А. Принудительные меры медицинского характера: история, теория, практика. СПб., 2003.
10. Шевелева С. В. Свобода воли и субъективные признаки состава преступления // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 3.
