CC BY
0Закон и право. 2024. № 12. С. 31-35. Law and legislation. 2024;(12):31-35.
Научная статья УДК 34.01
https://doi.org/10.24412/2073-3313-2024-12-31-35 NIION: 1997-0063-12/24-597
EDN: https://elibrary.ru/UWZYMJ MOSURED: 77/27-001-2024-12-797
Юридические обязанности индивида в рамках широкого подхода к пониманию объективной правовой реальности
Максим Алексеевич Пряничников
Институт социальных наук, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. В работе предпринята попытка анализа юридических обязанностей индивида в рамках широкого подхода к пониманию объективного права. В статье продемонстрирована значимость либертар-ной, естественно-позитивной и коммуникативной теорий правопонимания. Автор в своей статье затронул проблематику ключевой роли юридических обязанностей в правовом регулировании. Особое внимание автор уделяет осмыслению места и роли государства в формировании объективной правовой реальности.
Ключевые слова: либертарная теория, коммуникативная теория, естественно-позитивная теория, правовое регулирование, государство, юридические обязанности, права и свободы индивида, объективная правовая реальность, правопонимание.
Для цитирования: Пряничников М.А. Юридические обязанности индивида в рамках широкого подхода к пониманию объективной правовой реальности // Закон и право. 2024. № 12. С. 31—35. М1р8:// doi.org/10.24412/2073-3313-2024-12-31-35 ББЫ: https://elibrary.ru/UWZYMJ
Original article
Legal obligations of an individual within the framework of a broad approach in understanding objective legal reality
Maksim A. Pryanichnikov
Institute of Social Sciences, Moscow, Russia, [email protected]
Abstract. The paper attempts to analyze the legal obligations of an individual within the framework of a broad approach in understanding objective law. The article demonstrates the importance of libertarian, naturally positive and communicative theories of legal understanding. The author in his article touched upon the problem of the key role of legal duties in legal regulation. The author pays special attention to the understanding of the place and role of the state in the formation of an objective legal reality.
Keywords: libertarian theory, communicative theory, natural-positive theory, legal regulation, the state, legal obligations, individual rights and freedoms, objective legal reality, legal understanding.
For citation: Pryanichnikov M.A. Legal obligations of an individual within the framework of a broad approach in understanding objective legal reality // Law and legislation. 2024; (12) :31—35. (In Russ.). https:// doi.org/10.24412/2073-3313-2024-12-31-35 EDN: https://elibrary.ru/UWZYMJ
Актуальность заявленной темы заключается в том, что юридические обязанности человека играют ключевую роль в механизме правового регулирования, так как выступают предпосылкой реализации субъективных прав и
© Пряничников М.А. М., 2024.
свобод, а также важнейшим инструментом формирования баланса интересов личности, общества и государства. В связи с этим существенное гносеологическое значение приобретает интерпретация содержательной сущности юридических обязанностей в контексте широкого подхода к пониманию объективного права.
LAW & LEGISLATION • 12-2024
Наиболее рельефно широкий подход в пра-вопонимании выражен в либертарной теории права, автором которой является видный классик юриспруденции B.C. Нерсесянц.
Существенный вклад в указанную концепцию также внес и B.A. Четвернин, вышедший в своей аналитике за пределы правовой догматики в область прикладного применения указанной теории.
Кроме того, в рамки широкого подхода к правопониманию можно включить естественно-позитивную теорию B.M. Шафирова и коммуникативную концепцию, автором которой выступает A.B. Поляков.
Имеют место и иные взгляды, которые смело можно включить в спектр теорий, представляющих собой широкий подход к правопониманию. Тем не менее при анализе заявленной проблематики будет уместным остановиться лишь на указанных концепциях, которые в полной мере отражают наиболее важные критерии понимания объективного права в его максимально абстрактном виде.
Итак, B.C. Нерсесянц полагает, что в качестве ключевого критерия понимания объективного права выступает корреляция таких юридических категорий, как «объективное право» и «закон». Подобный парадоксальный взгляд порождает две формы понимания объективной правовой реальности: «юридическую (от jus — право) и легистскую (от lex — закон)».
B связи с этим в либертарной теории нормы права и нормативные положения могут по своей содержательной сущности не совпадать. B то же время объективное право, с точки зрения ученого, выступает в качестве всеобщей и необходимой меры свободы индивида, представленной в качестве юридической формы, отсылающей к формальному равенству субъектов правоотношений, посредством реализации которого возможно воплощение принципа справедливости [6, с. 32—35].
Ученик B.C. Нерсесянца и его видный последователь B.A. Четвернин, отталкиваясь от идей, выраженных в либертарной теории, выдвинул гипотезу о том, что при соотношении права и закона могут иметь место два типа понимания объективной правовой реальности: позитивистский и неопозитивистский. B рамках первого типа объективное право представляет собой нормативную базу, исходящую от публичной власти. B то же время, с точки зрения исследователя, неопозитивизм склонен разграничивать право и закон. При этом неопозитивистское правопонимание отдает приоритет праву над законом.
По сути, B.A. Четвернин, разграничивая ле-гистское и социологическое понимание права, отмечал, что в рамках идей неопозитивизма регулятивные качества правовой регуляции оптимальны не в связи с тем, что они носят официальный характер, а потому, что их содержание соответствует общественному запросу. Таким образом, ученый утверждает, что официальная нормативная база может не обладать правовыми свойствами, отражая волюнтаризм и произвол верховной власти [8, с. 11—12].
Подобная аналитика, безусловно, расширяет познание природы объективного права, преимущественно развивая идею прав человека. Тем не менее либертарная концепция, по своей содержательной сущности, нуллифицирует категорию юридических обязанностей, так как существенный акцент в правовом регулировании падает на автономию воли индивида, пределы которой ограничиваются только его возможностью обосновать свои правопритязания.
Кроме того, возможность не признавать официальную нормативную базу правовой может приводить к правовому нигилизму. B рамках либертарного правопонимания исчезает не только формальная определенность права, но и его общеобязательность. При этом роль публичной власти как гаранта реализации правовых предписаний существенным образом снижается, а правотворческая функция государства попадает в зависимость от конъюнктурных, преимущественно политических и идеологических тенденций. Сам смысл законности утрачивает свой регулятивный потенциал, а юридические обязанности становятся факультативным сегментом правового статуса субъекта правоотношений.
Отчасти либертарный подход к пониманию права присутствует в странах коллективного запада, и прежде всего в США. Так, на примере таких движений, как Black Lives Matter (с англ. — «Жизни черных имеют значение»), Me Too (или #MeToo, с англ. — «Я тоже») и т.п., не трудно увидеть, что игнорирование официальных норм права посредством идеологических манипуляций приводит к обрушению принципа законности и нарушению оптимального алгоритма правового регулирования.
Безусловно, объективное право — это прежде всего регулятор общественных отношений, и он должен опираться на общественный запрос. Тем не менее правовой фундамент любого правопорядка формируется посредством строгой регламентации и государственных гарантий, которые не позволяют интерпретировать норму права с конъюнктурных позиций.
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2024
Здесь следует отметить мнение С.С. Алексеева, который полагает, что объективное право — это нормативный регулятор, реально отраженный в законах и иных актах, исходящих от государства [2, с. 28].
Подвергал критике либертарный подход и М.И. Байтин, отмечая, что с точки зрения B.C. Нерсесянца норма права растворяется в иных социальных регуляторах, утрачивая свои нормативные признаки [3, с. 49]. И действительно, снижая роль государства в механизме правового регулирования, невозможно в полной мере обеспечить исполнение юридических обязанностей, на которых зиждется социальная солидарность, стабильность и безопасность общественных отношений [10, с. 988].
B русле нашего исследования крайне интересен взгляд на либертарную теорию и A.B. Аверина, который усматривает в ней тесную связь объективного права с такими категориями, как «свобода», «равенство» и «справедливость». Исследователь видит в концепции B.C. Нерсесянца не философскую новацию правовой догмы, но гегельянство в актуальном оформлении, так как именно Г.В.Ф. Гегель впервые связал свободу с объективным правом, а его тезис о том, что «идея права есть свобода», стало крылатым выражением. При этом, с точки зрения B.C. Соловьева, объективное право — это свобода, обусловленная правом [1, с. 18—19].
Стоит отметить, что привязка категории «свобода» к объективному праву должна учитывать и конкретный исторический период, а, следовательно, уровень свободы индивида будет существенным образом различаться. Как следствие, будут подвержены значительной градации и сегменты механизма правового регулирования, что в итоге сведет правила поведения к неправовым (силовым) методам их гарантирования.
Опыт изучения генезиса развития общества убедительно показывает, что свобода индивида не абсолютна и выражается не в субъективных правах, но прежде всего в обязанностях, которые несет индивид в отношении других членов социума. Постепенно, с развитием государственности, индивид становится подданным и гражданином, и его свобода коррелируется с теми юридическими обязанностями, которые он исполняет в отношении государства, которое, в свою очередь, выступает гарантом реализации правовых норм, существующих в обществе.
Так, по мнению П.Г. Bиноградова, автономия воли индивида может обладать субъективными спецификациями, а, следовательно, ко-
рень проблемы человеческой свободы расположен в плоскости достижения баланса интересов и налаживания сотрудничества между членами социума [4, с. 28—29]. В связи с этим именно государственные гарантии правовых установлений и правотворческая функция государства позволяют в полной мере оптимально реализовать процесс несения юридических обязанностей, которые отчасти выступают мерой свободы, обеспечивают формальное равенство и гарантируют справедливость.
По существу, либертарный подход к пониманию объективной правовой реальности, обладая фундаментом в виде возможности не признавать в приказе верховной власти нормы права, попадает в зависимость от неопределенности пределов субъективного права, что противоречит ключевым юридическим принципам, формулирующим тезис о том, что любые права и свободы индивида по своей сути ограничены.
Ведя речь о естественно-позитивном право-понимании в контексте осмысления юридических обязанностей, следует отметить его концептуальный дуализм, в рамках которого выделяется государственноцентристское и человекоцен-тристское правопонимание [9, с. 20].
В фундаменте первого направления расположено марксистское восприятие сущности государства, которое сформировано на основе классового антагонизма. В связи с этим государствен-ноцентристское восприятие объективного права в качестве его сущности постулирует возведенную в закон волю владельцев средств производства, в интересах которых функционируют публично-правовые институты [5, с. 340].
Здесь важно то, что при подобной интерпретации сущности объективного права оно тесно связано с государством. Следовательно, юридические обязанности приобретают абсолютность, даже если они не соответствуют общественному запросу. При этом, при всех недостатках марксистской концепции, она несет определенные позитивные юридические смыслы, которые воплощаются в ведущей роли государства в механизме правового регулирования.
В свою очередь, человекоцентристский подход в понимании права в своей основе содержит закономерности развития общественных процессов. При этом особый акцент в указанном подходе направлен на сферу автономии воли индивида, который порождает тезис о том, что государство не может быть выше права. Отсюда рождается тезис, что объективное право — это совокупность прав и свобод индивида [9, с. 51—52].
LAW & LEGISLATION • 12-2024
Тем не менее права и свободы личности так или иначе обладают определенными пределами. Поэтому именно государство формирует механизм ограничений прав и свобод человека и гражданина, гарантируя четкое и неуклонное исполнение правовых предписаний и несения субъектами своих юридических обязанностей. Следовательно, сама постановка проблемы пра-вопонимания с точки зрения антропоцентризма не соответствует глубинному смыслу юриспруденции.
Анализируя сущность юридических обязанностей сквозь призму коммуникативной теории правопонимания A.B. Полякова, стоит отметить, что в русле указанного аналитического направления фигурируют практическая и теоретическая плоскости. B рамках первой имеют место правосознание и интерпретация объективного права различными социальными группами [7, с. 37]. B свою очередь, теоретическое правопо-нимание отражает идеологию права, его ценности и имплицитные смыслы.
С точки зрения западной правовой доктрины, теоретическое понимание объективной реальности распадается на три концептуальных кластера: естественно-правовой, этатистский и социологический. B связи с этим в дефинитивном аспекте, с точки зрения A.B. Полякова, объективное право представляет собой признанные обществом нормы коммуникативного порядка отношений, участники которых обладают взаимными правами и обязанностями [7, с. 188]. По сути, коммуникативное правопонимание на первый план выдвигает общественные отношения, урегулированные нормами права.
Несмотря на достаточную логичность указанной концепции правопонимания, следует подчеркнуть, что в правоотношениях важна не только совокупность субъективных прав и юридических обязанностей, но еще и их гарантиро-ванность, которую они получают со стороны государства.
По сути, слабым местом теории правопони-мания A.B. Полякова является недооценка места и роли публичной власти в правоотношениях, а также тезис о том, что субъективное право обладает равной правовой значимостью с юридическими обязанностями. По нашему мнению, объективная правовая реальность интерпретируется, прежде всего, как мера обязанностей индивида в отношении других лиц, общества и государства.
B заключение необходимо отметить, что ли-бертарная концепция нуллифицирует категорию
юридических обязанностей, так как существенный акцент в правовом регулировании падает на автономию воли индивида, пределы которой ограничиваются только его возможностью обосновать свои правопритязания.
Кроме того, в рамках либертарного правопо-нимания исчезает не только формальная определенность права, но и его общеобязательность. При этом роль публичной власти как гаранта реализации правовых предписаний существенным образом снижается, а правотворческая функция государства попадает в зависимость от конъюнктурных, преимущественно политических и идеологических тенденций. Сам смысл законности утрачивает свой регулятивный потенциал, а юридические обязанности становятся факультативным сегментом правового статуса субъекта правоотношений.
Государственноцентристское восприятие объективного права тесно связано с государством. Следовательно, юридические обязанности приобретают абсолютность, даже если они не соответствуют общественному запросу. В свою очередь, человекоцентристский подход в понимании права определяет его в качестве совокупности прав и свобод индивида. Тем не менее права и свободы личности так или иначе обладают определенными пределами. В связи с этим именно государство формирует механизм ограничений прав и свобод человека и гражданина, гарантируя четкое и неуклонное исполнение правовых предписаний и несения субъектами своих юридических обязанностей. Следовательно, сама постановка проблемы правопонимания с точки зрения антропоцентризма не соответствует глубинному смыслу юриспруденции.
Коммуникативное правопонимание на первый план выдвигает общественные отношения, урегулированные нормами права. Однако в правоотношениях важна не только простая совокупность субъективных прав и юридических обязанностей, но еще и их гарантированность, которую они получают со стороны государства.
Слабым местом коммуникативной теории правопонимания, по сути, является недооценка места и роли публичной власти в правоотношениях, а также тезис о том, что субъективное право обладает равным правовым значением с юридическими обязанностями.
По нашему мнению, объективная правовая реальность интерпретируется прежде всего как мера обязанностей индивида в отношении других лиц, общества и государства.
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2024
Список источников
1. Аверин A.B. Судебная достоверность (Постановка проблемы). Владимир: Транзит-Икс,
2004. 312 с.
2. Алексеев С. С. Философия права: История и современность. Проблемы. Тенденции. Перспективы. М.: Норма, 1997. 330 с.
3. Байтин М.И. Сущность права. (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). 2-е изд., доп. М.: Право и государство,
2005. 544 с.
4. Виноградов П.Г. Очерки по теории права. М.: Изд-во A.A. Левенсона, 1915. 152 с.
5. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 32. М.: Изд-во полит. лит., 1969. 605 с.
6. Нерсесянц В. С. Философия права: Учебник для вузов. М.: Норма, 2005. 656 с.
7. Поляков A.B. Общая теория права: Курс лекций. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. 642 с.
8. Четвернин В.А. Понятия права и государства. Введение в курс теории права и государства: Учеб. пособие. М.: Дело, 1997. 120 с.
9. Шафиров В.М. Естественно-позитивное право: введение в теорию. Красноярск: ИЦ Крас-ГУ, 2004. 260 с.
10. Эбзеев Б.С. Государство и личность в России: социальная солидарность как парадигма отечественного конституционализма // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2013. № 6 (43). С. 986-999.
References
1. Averin A.V. Judicial reliability (Statement of the problem). Vladimir: Transit-X, 2004. 312 p.
2. Alekseev S.S. Philosophy of Law: History and modernity. Problems. Trends. Prospects. M.: Norma, 1997. 330 p.
3. Baitin M.I. The essence of law. (Modern normative legal understanding on the verge of two centuries). 2nd ed., supplement M.: Law and the State, 2005. 544 p.
4. Vinogradov P. G. Essays on the theory of law. M.: A.A. Levenson Publishing House, 1915. 152 p.
5. Lenin V.I. The Complete works. Vol. 32. M.: Publishing House of Political Literature, 1969. 605 p.
6. Nersesyants V.S. Philosophy of law: Textbook for universities. M.: Norm, 2005. 656 p.
7. Polyakov A. V. General theory of law: Course of lectures. St. Petersburg: Law Center Press, 2001. 642 p.
8. Chetvernin V.A. Concepts of law and the state. Introduction to the theory of law and the State: Textbook. M.: Delo, 1997. 120 p.
9. Shafirov V.M. Natural-positive law: an introduction to theory. Krasnoyarsk: IC KrasGU, 2004. 260 p.
10. Ebzeev B.S. The state and personality in Russia: social solidarity as a paradigm of domestic constitutionalism / / Journal of Foreign Legislation and Comparative Jurisprudence. 2013. № 6 (43). Pp. 986-999.
Информация об авторе
Пряничников М.А. — аспирант
Статья поступила в редакцию 04.10.2024; одобрена после рецензирования 08.11.2024; принята к публикации 14.11.2024.
Information about the author
Pryanichnikov M.A. — postgraduate student
The article was submitted 04.10.2024; approved after reviewing 08.11.2024; accepted for publication 14.11.2024.
LAW & LEGISLATION • 12-2024
