CC BY
66
X 7 МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЕ у ИССЛЕДОВАНИЯ
У УДК 343.9 Виктимология 2(16) / 2018, с. 61-66
Фаткулин С. Т.
ЮРИДИЧЕСКИЕ ЛИЦА
КАК ОБЪЕКТ КРИМИНАЛЬНОЙ
ВИКТИМОЛОГИИ
В статье рассматривается возможность изучения юридического лица как объекта изучения криминальной виктимологии. Автор рассматривает различные точки зрения по вопросу признания юридического лица жертвой преступления (потерпевшим от преступления). Аргументирует и обосновывает свою точку зрения по рассматриваемому вопросу на примере экологических преступлений.
Ключевые слова: виктимология, криминальная виктимология, жертва, экологические преступления, юридические лица.
Вплоть до принятия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации от 18.12.2001 потерпевшим (от преступления) признавалось лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред (ст. 53 УПК РСФСР). При этом в уголовно-правовом смысле потерпевшим считалось только физическое лицо, являющееся непосредственной жертвой преступления. Юридическая природа и значение обстоятельств, характеризующих потерпевшего, в уголовном праве определяется конкретными нормами, характеризующими признаки того или иного состава преступления. Во всех этих нормах термин «потерпевший» применяется для обозначения человека, пострадавшего непосредственно от действий преступника. Поэтому неверной считалась позиция тех ученых, которые признавали потерпевшими в уголовно-правовом смысле не только физических, но и юридических лиц, пострадавших от преступления [См.: 9, с.39; 2, с.152, 161-162; 6, с.6]. Физические лица — непосредственные носители общественных отношений, ставшие объектами преступного посягательства, при-
знавались потерпевшими; фактическое нарушение прав и законных интересов человека становилось юридическим основанием для их защиты в уголовном процессе с использованием специфических прав и полномочий, предоставленных уголовно-процессуальным законом потерпевшему. Считалось, что юридические лица такими свойствами не обладают, поэтому не могут быть признаваемы потерпевшими. Они являются субъектами гражданско-правовых отношений. В случае причинения им имущественного вреда возможно признание их гражданскими истцами. В этом качестве они могут выступать как лица, интересы которых затрагиваются в уголовном процессе.
Уголовно-процессуальное и криминалистическое понятия потерпевшего про-изводны от уголовно-правового, поэтому и здесь в качестве потерпевших могли выступать только физические лица. Мнения тех криминалистов, которые считали, что структурным элементом криминалистической характеристики преступления может быть не только физическое, но и юридическое лицо, подвергались критике [См.: 10, с.60-62; 8, с.12].
Примером научного предвидения может служить позиция В. И. Шиканова, который писал, что «появление новых структурных элементов предмета криминалистической виктимологии, которые составят еще один информационный узел (блок), связанный с изучением в криминалистическом аспекте данных о юридических лицах — потерпевших от преступления (особенности структуры предприятий, технологические процессы и другие параметры производственной деятельности, обусловливающие способы совершения хищений и т.п.)» может вызвать появление в будущем в законодательстве в качестве потерпевших не только физических, но и юридических лиц [11, с.13].
Статья 42 УПК РФ 2001 в действующей редакции расширила круг потерпевших, включив в него и юридических лиц: «потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации». Отечественная виктимология изначально изучая жертв преступлений, чаще всего обращалась к исследованию физических лиц; в этой части она получала антропологические данные о жертве и интерпретировала их, по сути превративших современную виктимологию в криминальную виктимологическую антропологию — научное направление, исследующее физических лиц (человека) и их общности как жертв преступлений и злоупотреблений властью. Второе виктимо-логическое направление не менее важно, но менее изучено потому, что отечественный законодатель на протяжении длительного времени не признавал за юридическими лицами статуса потерпевшего от преступлений.
Заметная попытка исследования корпоративных жертв (юридических лиц) российской преступности была предпринята А.П. Кабановым [4] в работе «Корпоративные жертвы российской преступности: криминологический анализ викти-мологической статистики за 2009—2013 гг.», им же предложен термин «корпоративная виктимология» как вид частной виктимологической теории. Безусловно, основным предметом криминальной корпоративной виктимологии являются юридические лица, ставшие жертвами
преступлений и злоупотреблением властью, но предметное поле этого научного направления не должно ограничиться им, а должно включать в себя ряд других обязательных элементов. Такими элементами должны стать:
а) корпоративная виктимность — это возможность и/или способность (потенциальная или реальная) юридического лица стать жертвой преступления;
б) корпоративная виктимизация — это реализации потенциальной виктимности юридического лица в физический, материальный или репутационный вред;
в) корпоративная виктимогенность — это способность явлений или процесс оказывать вредоносное воздействие на юридической лицо, увеличивая его виктим-ность;
г) корпоративная виктимологическая профилактика — это деятельность специальных субъектов, направленная на снижение корпоративной виктимности;
д) корпоративная виктимологическая реабилитация — это деятельность специальных субъектов, направленная на оказание юридическим лицам виктимологи-ческой помощи и восстановление их законных прав и интересов, нарушенных преступлением, и другие [5].
Научный интерес представляют выводы автора о соотношении числа учтенных преступлений и количестве учтенных потерпевших раздельно физических и юридических лиц.
Так, по официальным статистическим данным количество преступлений с 2009 года по 2013 год снизилось с 2994820 до 2206249, т.е. на 26,3%, что свидетельствует о снижении криминальной активности населения России. За этот же период значительно снизилась криминальная виктимность населения. Если в 2009 году было учтено 2241710 потерпевших от преступлений, то в 2013 году — 1822767, т.е. почти на 19% меньше [7]. Анализ структуры потерпевших от преступлений показывает, что за указанный период было учтено 8601379 физических лиц, и 1346197 юридических лиц. Соотношение этих видов потерпевших показывает, что физические лица более чем в шесть раз чаще становились жертвами преступлений, чем юридические лица. Темпы снижения криминальной виктимности юридических лиц составили 11,3% или на 7,7% ниже, чем в целом по общему коли-
честву учтенных жертв криминального поведения.
Наибольший вред юридическим лицам наносится преступлениями против собственности; из всей совокупности учтенных жертв криминального поведения за указанный период именно на эту категорию преступлений приходится 1148610 жертв или 85,3% от всех установленных потерпевших по уголовным делам из числа юридических лиц. На втором месте по количеству учтенных жертв преступлений находятся преступления в сфере экономической деятельности (24178 юридических лиц), на третьем месте — преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина (15568 юридических лиц), на четвертом месте — преступления против общественной безопасности (15324 юридических лица), на пятом месте —преступления против семьи и несовершеннолетних (13256 юридических лиц) и т.д.
А как же дело обстоит с экологическими преступлениями? Ведь по степени общественной опасности и вредоносности они вполне сопоставими с указанными выше составами преступлений. Можно ли выделить в качестве самостоятельной частной виктимологической теории вик-тимологию экологической преступности? Полагаем, что на эти вопросы следует дать утвердительные ответы. Но прежде необходимо остановиться на классификации преступлений по степени виктимо-логической выраженности. Этот критерий будет отражать объем и характер мер по снижению виктимности жертв преступлений — юридических лиц.
Астемиров З. А. предложил следующую типологию преступлений по степени виктимологической выраженности:
Преступления с высокой степенью виктимологической выраженности. Для них характерно наличие конкретной жертвы (физического лица) — преступления против личности, собственности, и другие составы, связанные с посягательством на интересы личности.
Преступления с повышенной степенью виктимологической выраженности. Им характерно наличие конкретной жертвы- юридического лица, имуществу или деловой репутации которого причинен материальный или моральный вред.
Преступления со средней степенью виктимиологической выраженности, поскольку в них отсутствует заявитель о
преступлении. Жертвами в данном случае являются лица добровольно или ри-кошетно пострадавшие от преступления. Эту группу он разбил на два подтипа:
а) преступления с добровольными или согласными жертвами — незаконный оборот наркотиков, незаконное производство аборта, вовлечение в занятие проституцией и т.д.;
б) преступления с рикошетными жертвами — когда потерпевшим становится все население определенного региона, территории, страны.
Преступления со средней степенью виктимологической выраженности, в которых жертва явно не присутствует, однако совершению этих преступлений сопутствуют другие преступления, в которых всегда есть прямые жертвы преступления против общественной безопасности, против государственной власти и т.д.
Преступления с низкой степенью виктимологической выраженности — против мира и безопасности человечества, где жертвами являются неконкретные образования: государство, общество, международный правопорядок [1, с.140-144].
Последние три группы преступлений в зарубежной виктимологической литературе получили название «преступлений без жертв». К их числу несомненно относятся экологические преступления.
Сложности изучения виктимологиче-ского аспекта экологических преступлений связаны со следующими факторами.
Жертвами экологических преступлений в самом общем виде выступают государство, группы людей, коллективы и индивиды. При этом виктимологической особенностью экологических преступлений является отсутствие заявление потерпевшего. А между тем, пассивность населения в отношении защиты своих прав на благоприятную окружающую среду способствует высокой латентности экологической преступности и ведет к вторичной виктимизации жертв экологических преступлений.
Экологические преступления в качестве основного объекта имеют собственно окружающую среду в целом, а в качестве дополнительного объекта — жизнь и здоровье людей. Таким образом, последствия в виде вреда здоровью или жизни человека как бы отступают на второй план.
Во-вторых, сама по себе производ-
ственная и иная хозяйственная деятельность человека, являющаяся основным загрязнителем окружающей среды, в том числе добыча или изъятие природных ресурсов, преступными не являются; они становятся таковыми в случае причинения вреда окружающей среде или здоровью человека. Это обстоятельство объясняет повышенную «терпимость» общества к экологическим преступлениям и высочайшую их латентность.
В-третьих, отсутствие потерпевших, которые нередко сами не знают о том, что они стали жертвами преступления (при технологических катастрофах, производственных авариях, деятельности «привычных» вредных производств) препятствует возбуждению уголовного дела и проведению расследования.
Наиболее распространенные экологические преступления (ст. 256, 258, 260 УК РФ), которые составляют 97% от общего числа всех экологических преступлений, не связаны с причинением вреда здоровью человека; в этих преступлениях нет потерпевшего как такового. Иные составы экологических преступлений, где потенциально может быть потерпевший, составляют 3% от общего их числа. Причем это будут основные составы упомянутых экологических преступлений, так как уголовных дел с квалифицирующими признаками «в зоне экологического бедствия или в зоне чрезвычайной экологической ситуации», а также с особо квалифицирующими признаками «повлекшие по неосторожности смерть человека» (ч. 2 и 3 ст. 247; ч. 2 ст. 248; ч. 2 и 3 ст. 250; ч. 2 и 3 ст. ст. 251; ч. 2 и 3 ст. 254 УК РФ) по нашим данным не возбуждалось. Полагаем, что квалифицирующий признак «в зоне экологического бедствия или в зоне чрезвычайной экологической ситуации», подлежит исключению из уголовного закона, поскольку таковых зон нет и перспектива их учреждения не просматривается в обозримом будущем. Экологические преступления, связанные с причинением смерти или вреда здоровью человека, предусматривают в качестве последствий причинение вреда здоровью человека (ст. 246; ч. 2 ст. 247; ч. 1 ст. 248; ч. 2 ст. 250; ч. 2 ст. 251; ч. 1 ст. 254 УК РФ), причинение существенного вреда здоровью человека (ч. 2 ст. 252 УК РФ), причинение смерти по неосторожности (ч. 3 ст. 247; ч. 2 ст. 248;
ч. 3 ст. 250; ч. 3 ст. 251; ч. 3 ст. 252; ч. 3 ст. 254 УК РФ). Единственный состав «угрозы» среди экологических преступлений — ч. 1 ст. 247 УК РФ предусматривает создание угрозы причинения существенного вреда здоровью человека.
В пункте 40 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 октября 2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» Пленум ВС РФ обратил внимание судов на то, что при решении вопроса о возмещении вреда, причиненного окружающей среде, необходимо установить не только факт причинения вреда, но и его последствия, выразившиеся в виде деградации естественных экологических систем, истощения природных ресурсов и иных последствий [3, с.10].
С криминологической точки зрения юридические лица представляют собой в установленном государством порядке общность людей.
При анализе совокупности виктимо-логических причин преступлений, совершенных в отношении юридических лиц, необходимо определенно ответить на вопрос: какое воздействие (внутренне или внешнее) в данной ситуации причинило ущерб? Если юридическое лицо пострадало от внешний воздействий, то викти-мологическая ситуация должна развиваться также, как с потерпевшими — физическими лицами. Если причиной вик-тимности явились внутренние факторы, т.е. поведение должностных лиц, наделенных правом принимать существенные решения, или иных работников данной организации — то ситуация совсем иная. Здесь речь должна идти о системе мер, направленных на защиту организации от «внутренних врагов», и эта система защитных мер будет зависеть от таких факторов, как: организационно-правовая форма юридического лица; вещные или обязательственные права имеют участники в отношении имущества организации; как (единолично или коллективно) осуществляется руководство по использованию имущества; каким способом осуществляется управление организацией (наемный персонал или силами самих участников организации) и других.
Как было сказано выше, экологические преступления условно можно отне-
сти к так называемым «преступлениям без жертв». Однако такой вывод носит «вынужденный» характер, ибо на самом деле, фактически, такие потерпевшие есть, и высочайшая общественная опасность и высочайшая латентность экологических преступлений никуда не девались, но пока не произойдет коренная ломка в подходах общества и правоохранителей к выявлению и расследованию экологических преступлений, ситуация будет оставаться на прежнем месте. «Сверхтерпимое», не сказать безразличное, отношение общества к состоянию окружающей среды, пассивность граж-
дан в деле защиты своих конституционных экологических прав (ст. 42 Конституции РФ) являются «питательной средой» для экологической преступности. Если бы каждый факт экологических правонарушений получал должную юридическую оценку со стороны органов правоох-раны, общественную огласку, решительный отпор со стороны граждан, нежелающих расплачиваться своим здоровьем, а то и жизнью за экономическую целесообразность вредоносной хозяйственной деятельность предприятий — ситуацию с экологической преступностью можно было бы взять под контроль.
ПРИМЕЧАНИЕ:
1. Астемиров З.А., Гаджиева А.А. Виктимологические аспекты преступлений без жертв // Пробелы в российском законодательстве. — 2013. — № 5. — С. 140—144.
2. Божьев В.П. К вопросу о понятии потерпевшего в советском уголовном процессе // Ученые записки ВИЮН - М.,1962.
3. Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2012. — № 12.
4. Кабанов П.А. Корпоративные жертвы российской преступности: криминологический анализ виктимологической статистики за 2009-2013 гг. // Юридические исследования. —2015. — № 3. — С.52—70. DOI: 10.7256/2409-7136.2015.3.14420.—URL: http://e-notabene. ru/lr/article_14420.html
5. Кабанов П.А. Криминальная корпоративная виктимология: понятие, предмет, перспективы. — URL: http://e-notabene.ru/lr/article_14420.html.
6. Кокарев А.Д. Потерпевший от преступления. — Саратов, 1965.
7. Официальный сайт ЦСИ ФКУ «ГИАЦ МВД России». — URL: http://mvd.ru/ Deljatelnost/statistics/reports/item/
8. Рыбальская В.Я. Методика изучения личности потерпевшего по делам о преступлениях несовершеннолетних. — Иркутск, 1975.
9. Франк Л.В. Потерпевшие от преступления и проблемы советской виктимологии. Душанбе, «Ирфон», 1977, 237 с.
10. Шевцов Г.М. Потерпевши — юридическое лицо как структурный элемент криминалистической характеристики преступления // Криминалистическая виктимология (вопросы теории и практики). — Сб. научных трудов. — Иркутск, 1980. — С. 60-62.
11. Шиканов В.И. Криминалистическая виктимология: анализ сущности и функций // Криминалистическая виктимология (вопросы теории и практики). — Сб. научных трудов. — Иркутск, 1980.
REFERENCES:
1. Astemirov Z.A., Gadzhiyeva A.A. Viktimologicheskiye aspekty prestupleniy bez zhertv // Probely v rossiyskom zakonodatel'stve. — 2013. — № 5. — S. 140—144.
2. Bozh'yev V.P. K voprosu o ponyatii poterpevshego v sovetskom ugolovnom protsesse // Uchenyye zapiski VIYUN — M.,1962.
3. Byulleten' Verkhovnogo Suda RF. — 2012. — № 12.
4. Kabanov P.A. Korporativnyye zhertvy rossiyskoy prestupnosti: kriminologicheskiy analiz viktimologicheskoy statistiki za 2009-2013 gg. // Yuridicheskiye issledovaniya. — 2015. — № 3. — S.52—70. DOI: 10.7256/2409-7136.2015.3.14420. — URL: http://e-notabene.ru/lr/ article_14420.html
5. Kabanov P.A. Kriminal'naya korporativnaya viktimologiya: ponyatiye, predmet, perspektivy. — URL: http://e-notabene.ru/lr/article_14420.html.
6. Kokarev A.D. Poterpevshiy ot prestupleniya. — Saratov, 1965.
7. Ofitsial'nyy sayt TSSI FKU "GIATS MVD Rossii". — URL: http://mvd.ru/Deljatelnost/ statistics/reports/item/
8. Rybal'skaya V.YA. Metodika izucheniya lichnosti poterpevshego po delam o prestupleniyakh nesovershennoletnikh. — Irkutsk, 1975.
9. Frank L.V. Poterpevshiye ot prestupleniya i problemy sovetskoy viktimologii._ Dushanbe, "Irfon", 1977, 237 p.
10. Shevtsov G.M. Poterpevshi — yuridicheskoye litso kak strukturnyy element kriminalisticheskoy kharakteristiki prestupleniya // Kriminalisticheskaya viktimologiya (voprosy teorii i praktiki). — Sb. nauchnykh trudov. — Irkutsk, 1980. — S. 60-62.
11. Shikanov V.I. Kriminalisticheskaya viktimologiya: analiz sushchnosti i funktsiy // Kriminalisticheskaya viktimologiya (voprosy teorii i praktiki). — Sb. nauchnykh trudov. — Irkutsk, 1980.
ФАТКУЛИН Сафаргалей Таминдарович, кандидат юридических наук, доцент кафедры «Правоохранительная деятельность и национальная безопасность», Южно-Уральский государственный университет (НИУ) г. Челябинск. E-mail: safar53@mail.ru
Fatkulin S. T.
LEGAL ENTITIES AS AN OBJECT OF CRIMINAL VICTIMOLOGY
The article considers the possibility of studying a legal entity as an object of studying criminal victimology. The author considers various points of view regarding the recognition of a legal entity as a victim of a crime (victim of a crime). Arguments and substantiates his point of view on the issue under consideration on the example of environmental crimes.
Keywords: victimology, criminal victimology, victim, environmental crimes, legal entities.
Fatkulin Safargaley Tamindarovich, Candidate of Law, Associate Professor of the Department "Law Enforcement and National Security", South Ural State University (NRU), Chelyabinsk E-mail: safar53@mail.ru
Дата поступления: 15.02.2018
