CC BY
214
ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НАРУШЕНИЯ В СФЕРЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ
Кузнецов А.П., д.ю.н., профессор, заслуженный юрист РФ, зав. кафедрой уголовного права и криминологии
Нижегородская правовая академия
Кругликов Л.Л., д.ю.н., профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заведующий кафедрой уголовного права и процесса
Ярославский государственный университет
Перейти на Главное МЕНЮ
Вернуться к СОДЕРЖАНИЮ
7 - 8 октября 2004 г. на базе юридического факультета Ярославского государственного университета прошла третья научно-практическая конференция, организованная кафедрой уголовного права и процесса Ярославского государственного университета совместно с Ярославским Центром экономического и налогового просвещения.
В научном форуме приняли участие видные отечественные ученые, руководители органов юстиции, прокуратуры, судебной системы, адвокатской палаты, практические работники правоохранительных органов, студенты юридических вузов городов Поволжья, Центра и Севера России.
Были заслушаны доклады: о месте бланкетных диспозиций в составах экономических правонарушений; о проблемах правоприменительной практики в сфере предпринимательства и иной экономической деятельности; о новеллах в уголовном, уголовно-процессуальном и административном законодательстве и возникающих в связи с ними вопросах правоприменителя; о проблемах в Уголовном кодексе (гл. 21 и 22) и средствах их восполнения. Особо видное место заняли различные аспекты правового регулирования налоговой деятельности и ответственности за ненадлежащее исполнение конституционной обязанности о своевременной и в полном объеме уплаты налогов и страховых взносов.
В своем докладе заведующий кафедрой уголовного права и криминологии НОУ А.П. Кузнецов рассмотрел проблему применения уголовной ответственности за преступления в сфере экономической деятельности в связи с поправками в УК РФ
2003 г. и допущенные технико-юридические ошибки в конструировании. Позитивно оценивая многие
законодательные изменения 2003 года (унификация уголовно-правовых норм с общепризнанными принципами и нормами международного права, использование зарубежного законодательного опыта, расширение экономической составляющей криминализации деяний, изменение оснований освобождения от уголовной ответственности и наказания, смягчения наказуемости ряда преступлений, декриминализация некоторых преступных деяний), он обратил внимание на законодательные положения, вызывающие определенные сомнения (необоснованное снижение категориальности норм, чрезмерную гуманизацию ответственности). В частности, он отметил, что длительное время перед уголовно-правовой наукой и практикой стояла проблема понимания и применения стоимостных (эвальвационных) критериев, ввиду не установления их точных размеров законодателем. В настоящее время законодатель в ст. 169 УК РФ сформулировал примечание, в котором раскрывает эваль-вационные критерии крупного и особо крупного размера, ущерба, дохода, задолженности применительно ко всем статьям гл. 22 УК, за оговоренными в примечании исключениями.
В диспозициях ст.ст. 198 и 199 УК законодатель неверно сформулированы криминообразующие признаки. Введение нового криминообразующего признака «в пределах трех финансовых лет подряд» породило новые проблемы - данное положение будет распространяться только на деяния, совершенные после 1 января 2007 года. Устранение таких ошибок должно проводиться, по мнению автора, двумя способами.
Во-первых, данные признаки должны четко определять наступление общественно опасных последствий как результата неуплаты налога.
Во-вторых, при описании признаков, указывающих на последствия, необходимо использовать формулировку «неуплата налога, взимаемого с физического лица (либо с организации)», без указания конкретных способов (их формализации).
Подобные редакции закона поставят в затруднительное положение и налогоплательщика, и правоприменителя. В данном случае налогоплательщик не в состоянии уяснить систему расчетов, установленную УК. Воля законодателя в уголовноправовой норме оказалась выраженной настолько нечетко, завуалированно, что едва ли она может реально стать дисциплинирующим фактором экономического правопорядка.
В затруднительном положении окажутся и сотрудники, занимающиеся правоприменением. Последние, исходя из текста закона, должны будут заниматься сложными математическими расчетами, высчитывать доли неуплаченных налогов и (или) сборов, исходя из их процентного соотношения, определять временные финансовые пределы и т. п .
Доцент Ярославского государственного университета, кандидат юридических наук Е.В. Благов проанализировал вопрос о неоднократности незаконного использования товарного знака. Он отметил, что с исключением из уголовного законодательства неоднократности преступлений проблема неоднократности в уголовном праве все же осталась. Упоминание о ней содержится, в частности, в ст. 180 УК, ч. 1 которой незаконное использование чужого товарного знака, знака обслуживания, наименования места происхождения товара или сходных с ними обозначений для однородных товаров признается преступлением, если это деяние совершено неоднократно. В ч. 2 данной статьи аналогично устанавливается преступность незаконного использования предупредительной маркировки в отношении не зарегистрированного в Российской Федерации товарного знака или наименования места происхождения товара.
Толкование упомянутой неоднократности, по его мнению, привело к неодинаковым решениям в юридической литературе, поскольку расхождения во мнениях весьма значительны, это может повлечь серьезные правоприменительные ошибки, а потому желательно самостоятельное теоретическое исследование.
Е.В. Благов, анализируя точки зрения ученых относительно позиции законодателя, отраженной при регулировании неоднократности в ст. 180 УК РФ, высказал мнение о том, что совершение нескольких административных правонарушений не способно повлечь признание деяния преступлением (основа разграничения - единство и самостоятельность вины).
По его мнению, незаконное использование товарного знака можно включить в число продолжаемых преступлений.
Сомнения у него вызывает понимание неоднократности как признака, установленного ст. 180 УК, в смысле совершения соответствующего деяния лицом, ранее совершившим преступление, предусмотренное этой статьей. Тогда речь должна идти о рецидиве преступлений (ч. 1 ст. 18 УК), а его роль в настоящее время сведена лишь к дифференциации и индивидуализации наказания средствами исключительно Общей части УК. В ч. 5 ст. 18 УК сказано, что рецидив преступлений влечет более строгое наказание... Повышение наказания при рецидиве регулируется в ст. 68 УК, а в п. «а» ч. 1 ст. 63 он назван отягчающим наказание обстоятельством. На уголовно-правовую же оценку преступлений рецидив влиять не способен. Е.В. Благов считает, что если признать правильность квалификации как неоднократности совершения соответствующего деяния лицом, ранее совершившим преступление, предусмотренное ст. 180 УК, получится, что уголовная ответственность наступает только за последнее действие. Вместе с тем это чисто административное правонарушение, преду-
смотренное ст. 14.10 КоАП и могущее повлечь исключительно административную ответственность.
Доктор экономических наук, профессор Луганской академии МВД О.А. Бурбело и адъюнкт этой же академии С.Б. Полтавчук осветили проблему ответственности за налоговые преступления в Украине.
Они отметили, что современная налоговая система Украины была создана в начале 90-х годов прошлого столетия и представлена совокупностью налогов, сборов, пошлин и других платежей, взимаемых в установленном порядке с плательщиков - юридических и физических лиц на территории государства. Одной из тенденций развития современной налоговой системы является ее криминализация, рост масштабов налоговой преступности
- наблюдается значительное увеличение фактов уклонения от уплаты налогов, «вращивание» в сферу налогообложения организованной преступности и коррупции. Это неизбежно усиливает воздействие криминальных структур на внешнюю экономическую деятельность, деятельность коммерческих банков, крупных субъектов предпринимательства, кредитно-финансовых учреждений, которые занимают ключевые позиции в экономике страны.
За нарушение норм налогового законодательства, как известно, субъекты налоговых правоотношений могут быть привлечены к различным видам юридической ответственности: уголовной, административной, дисциплинарной, гражданско-правовой. Уголовная ответственность за налоговые преступления предусмотрена нормами раздела «Преступления в сфере хозяйственной деятельности» УК Украины.
Наиболее распространенным видом налоговых преступлений является уклонение от уплаты налогов - ст. 212 УК Украины. Авторы привели в качестве аргументации перечень наказаний за совершение этого преступления (учитывая форму вины); раскрыли элементы состава - объект и объективную сторону, и указали, что если лицо, впервые совершившило умышленное уклонение от уплаты налогов, то оно освобождается от уголовной ответственности.
Они отметили распространенность как в Украине, так и в России налоговых преступлений, характеризующихся действиями субъектов хозяйственной деятельности по незаконному возмещению налога на добавленную стоимость (НДС) из бюджета; одна из схем получения такого возмещения - псевдоэкспортные операции.
В заключение выступления они предложили внести изменения в Закон Украины «О налоге на добавленную стоимость».
Доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Б.В. Волженкин в своем выступлении исследовал проблему бланкетных диспозиций статей об экономических преступлениях в УК РФ. Он отметил широкое применение (не-
обходимость и полезность) российским законодателем приема законодательной техники, заключающегося в использовании бланкетных диспозиций в статьях главы 22-й УК РФ.
По мнению В.Б. Волженкина практически все преступления в сфере экономической деятельности заключаются в общественно опасном нарушении установленного в настоящее время и охраняемого государством порядка осуществления экономической деятельности. Описание этого порядка не может быть изложено в уголовно-правовой норме, поэтому законодатель и прибегает к созданию статей с бланкетной диспозицией.
Правила, обязанности и запреты, по его мнению, могут быть предусмотрены только федеральными нормативными актами.
Б.В. Волженкин, анализируя вопрос, утверждает, что когда положения регулятивной нормы в силу бланкетного изложения диспозиции статьи стали частью уголовно-правовой нормы, тогда изменения, внесенные в эту регулятивную норму, одновременно становятся и изменениями уголовно-правовой нормы. В результате подобных изменений уголовный закон получает иное содержание, и если им исключается преступность какого-либо деяния, закон имеет обратную силу. В таких случаях речь идет об обратной силе именно уголовного, а не регулятивного закона.
Слушатель магистратуры Луганской академии МВД Украины Д.С. Щеглов рассмотрел вопрос уголовно-правового противодействия фиктивному предпринимательству.
Он отметил, что случаи осуждения по статье УК, предусматривающей ответственность за фиктивное предпринимательство, в Украине являются единичными и что для выработки методикокриминалистических рекомендаций необходимо уточнить ряд уголовно-правовых положений. Это, прежде всего, касается определения самого понятия фиктивного предпринимательства, под которым законодатель понимает «создание или приобретение субъектов предпринимательской деятельности (юридических лиц) с целью прикрытия незаконной деятельности или осуществления видов деятельности, в отношении которых имеется запрет...» (ст. 205 УК).
В диспозиции ст. 205 УК Украины не охватываются случаи создания общественных организаций, благотворительных фондов, потребительских и обслуживающих кооперативов, кредитных союзов и других неприбыльных организаций для прикрытия незаконной, в том числе преступной, деятельности.
В связи с тем, что в настоящее время широкое распространение получили случаи, когда организованные преступные группы находят убыточные предприятия и предлагают им за вознаграждение использовать такие предприятия в качестве «фирм-однодневок» возникает необходимость
введения уголовной ответственности за лжепред-принимательство.
Заместитель начальника Управления налоговых расследований УВД Ярославской области Е.В. Румянцева и студент Ярославского государственного университета А.В. Жандарев в своих выступлениях исследовали субъективную сторону преступления в сфере несостоятельности (ст.ст. 195 -197 УК РФ).
По их мнению, банкротства предприятий неизбежно создают угрозу экономической безопасности России. Обеспечить безопасность государства в сфере банкротства призваны уголовно-правовые нормы, устанавливающие преступность и наказуемость деяний в сфере несостоятельности (ст.ст. 195, 196, 197 УК РФ). Однако апробация уголовноправовых норм о несостоятельности выявила ряд неточностей в их конструкциях. Субъективная сторона составов, предусмотренных рассматриваемыми нормами, является одной из обязательных компонент состава преступления и совершенно необходима точность ее формулировки и прозрачность для понимания правоприменителем.
Авторы указывают на необходимость установления всех признаков субъективной стороны для правильной квалификации конкретного общественно опасного деяния. Это позволяет, например, отграничить преступление от административного или финансового правонарушений.
В качестве одной из причин неэффективного применения норм они называют проблемы, с которыми сталкиваются следователи при доказывании умысла (деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК).
По их мнению, все банкротские преступления с субъективной стороны характеризуются виной в форме умысла. Что касается вида умысла применительно к рассматриваемым преступлениям, то авторы отмечают дискуссионность этого вопроса.
Кроме вины обязательным признаком субъективной стороны преднамеренного банкротства в законе указан мотив - личные интересы или интересы иных лиц. А для фиктивного банкротства обязательным элементом состава преступления наряду с виной является цель - ввести в заблуждение кредиторов для получения отсрочки или рассрочки причитающихся кредиторам платежей или скидки с долгов, а равно для неуплаты долгов.
Старший преподаватель Ярославского государственного университета, кандидат юридических наук А.В. Иванчин и соискатель того же университета И.В. Кочетко обратили внимание на уголовноправовое значение способа совершения преступлений в сфере экономической деятельности.
По их мнению, под способом (совершения) преступления принято понимать приемы и методы, используемые для его совершения. Необходи-
мость выделения способа совершения преступления в качестве обязательного признака состава происходит, как правило, тогда, когда этот способ влечет причинение вреда или выступает причиной, усиливающей вред, т.е. несет известный «заряд» общественной опасности.
Авторы выделяют четыре основных значения способа совершения преступления.
Во-первых, в ряде случаев он является конструктивным элементом основного состава преступления, играя роль криминообразующего признака.
Во-вторых, способ, как элемент основного состава преступления, иногда выступает критерием отграничения одного преступления от другого.
В-третьих, способ совершения преступления может иметь значение квалифицирующего признака преступления.
В-четвертых, он служит средством индивидуализации ответственности.
А.В. Иванчин и И.В. Кочетко отмечают, что способ совершения преступления упоминается в 22 главе УК РФ 19 раз, и раскрывают, каким образом сформулировано предписание в том или ином случае. В 10 рассмотренных случаях способ играет роль криминообразующего признака, позволяющего отграничить преступное поведение от не преступного. В 9 случаях он является квалифицирующим признаком, т.е. его функция заключается в усилении уголовной ответственности.
На основании изложенного они делают вывод
о достаточно широком использовании законодателем способа совершения преступления в качестве средства конструирования составов преступлений в сфере экономической деятельности. В то же время им представляется, что не всегда этот законодательный прием употреблен законодателем удачно.
По их мнению, многие способы совершения преступлений в сфере экономической деятельности обрисованы в законе вполне приемлемо. Однако на практике их понимание неоднозначно. Так, в ст. 176 «Незаконное получение кредита» указывается такой способ совершения преступления как представление кредитору заведомо ложных сведений о хозяйственном либо финансовом положении заемщика. В этой статье способ совершения преступления выступает дополнительным криминообразующим признаком.
Формулируя способ совершения преступления в качестве криминообразующего признака, законодатель должен задумываться о противодействии незаконным деяниям, совершаемым не уголовно наказуемыми способами.
В заключение выступления они отметили, что во всех случаях, когда способ не входит в число элементов состава преступления в сфере экономической деятельности, он является показателем степени общественной опасности преступления и
по этой причине должен учитываться при назначении наказания за него.
Старший преподаватель Ярославского государственного университета, кандидат юридических наук М.Н. Каплин свой доклад посвятил субъекту легализации имущества, приобретенного преступным путем, в частности, сформулировал определение легализации доходов, полученных преступным путем, отмечая при этом, что в целом легализация - явление негативное, поэтому государство ставит своей задачей борьбу с введением преступных доходов в законный оборот.
Одним из средств противодействия является установление уголовной ответственности за отмывание доходов. В настоящее время УК РФ предусматривает наказуемость подобных деяний не только для лиц, которые осуществляли одну лишь легализацию (ст. 174), но и для самих приобретателей имущества преступным путем (ст. 1741). Автор считает такой подход законодателя несправедливым, и аргументировал свою позицию тем, что, устанавливая ответственность за легализацию в ст. 1741 УК, законодатель фактически регламентирует распоряжение преступником своими доходами, которые уже находятся вне закона. Кроме того, ст. 1741 УК запрещает виновному деятельность, закономерно направленную на «самоукры-вательство», по существу, требуя от него содействия правоохранительным органам в раскрытии и расследовании своего преступления.
М.Н. Каплин утверждает, что существование ст. 1741 в УК противоречит одному из основных принципов уголовного права - принципу справедливости (ст. 6), поскольку, наказывая виновного за распоряжение и маскировку преступно полученных доходов, государство заставляет его отвечать дважды за одно и то же; кроме того, указанная норма, заставляя преступника не принимать никаких мер к сокрытию основного преступления, нарушает ст. 51 Конституции РФ, согласно которой никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, следовательно, ст. 1741 подлежит исключению из закона.
Заведующий кафедрой уголовного права и процесса Ярославского государственного университета Л.Л. Кругликов подверг анализу причины и пределы изменений 2004 года в главах 21 и 22 УК РФ.
Он отметил, что в 2004 г. законодатель внес коррективы в 21 статью УК 1996 г., шесть изменений пришлись на главы 21 и 22 раздела о преступлениях в сфере экономики. Два из них касаются главы о преступлениях против собственности, а остальные - посягательств в сфере экономической деятельности. В главе 21 скорректированы санкции ст.ст. 162 и 165 УК. Санкция ч. 2 ст. 162 дополнена словами: «либо без такового», и теперь дополнительное наказание при квалифицированном соста-
ве разбоя носит факультативный характер. В частности отметил, что в санкции ч. 1 ст. 165 слова «до шести лет» были заменены словами «до двух лет». И в этом случае необходимость уточнений, по мнению автора, бесспорна, поскольку до внесения изменений наказание за простой состав было строже, чем за квалифицированные, то есть более опасные составы.
Три изменения в гл. 22 УК также касаются санкций. В части 4 ст.ст. 174 и 1741 слово «трех» заменено словом «пяти». Здесь за менее опасный состав дополнительное наказание (в виде штрафа) было строже, чем за квалифицированный (более опасный), т.е. нарушался принцип справедливости, и неизбежными стали осуществленные коррективы.
В санкции ст. 196 УК штраф был исчислен в минимальных размерах оплаты труда, в то время как с декабря 2003 г. от этого приема законодатель в УК РФ отказался. В итоге санкция ст. 196 приобрела новый вид.
Последнее изменение выразилось в исключении примечания к ст. 171 УК. Ранее оно распространяло свое действие на ст.ст. 171 и 172 и утратило силу (однако не было официально отменено) после введения общего примечания к ст. 169, содержащего понятие крупного размера применительно к ряду статей гл. 22, в том числе и ст. ст.171, 172.
Как отметил Л.Л. Кругликов, изложенное свидетельствует о стремлении законодателя устранить наиболее одиозные места, но пока не все ошибки исправлены.
В частности, насыщение санкций статей Особенной части УК штрафом не всегда представляется автору удачным. Особенно это проявляется тогда, когда штраф является единственным основным видом наказания (ст.ст. 174, 1741), и в случае злостного уклонения от его уплаты другой вид наказания назначить нельзя согласно ч. 5 ст. 46 УК.
Начальник отдела правового обеспечения УВД Ярославской области, кандидат юридических наук, доцент Т.А. Левинова осветила проблемы ведомственного нормотворчества первоначального этапа расследования дел о налоговых преступлениях.
По ее мнению следует обратить внимание на проблемы правового регулирования проведения милицией самостоятельных проверок, которые налоговыми не являются, и, соответственно, нормы Налогового кодекса на них не распространяются. Такие проверки проводятся сотрудниками подразделений органов внутренних дел по налоговым преступлениям, в должностные обязанности которых входит предупреждение, пресечение, выявление и документирование соответствующих преступлений и административных правонарушений.
В ходе анализа действующего законодательства Т.А. Левинова выявляет особенность, касающуюся возбуждения и расследования дел о налоговых преступлениях на первоначальном этапе, -это наличие большого количества ведомственных нормативных правовых актов, регламентирующих порядок проведения проверок налогоплательщиков, взаимодействие органов внутренних дел с налоговыми органами и устанавливающих конкретные сроки и порядок выполнения тех или иных действий.
В заключение она отметила, что порядок возбуждения и расследования уголовных дел, в том числе и о налоговых преступлениях, должен регламентироваться исключительно УПК РФ. В ведомственных нормативных правовых актах не следует устанавливать дополнительные обязанности для участников уголовно-процессуальных отношений.
Начальник отдела УВД Ярославской области, кандидат юридических наук, доцент А.Ф. Соколов посвятил свой доклад некоторым формам использования специальных знаний при расследовании экономических преступлений. Он отметил, что расследование преступлений в сфере экономики сопряжено с большими трудностями, что вызвано появлением новых форм собственности, изменением законодательной базы и т.д. С введением в действие нового УК РФ значительно расширился круг статей, предусматривающих уголовную ответственность за экономические преступления.
Для выявления и расследования их требуются проверка и анализ бухгалтерской документации, отражающей финансово-хозяйственные операции организаций, индивидуальных предпринимателей или физических лиц, проводящиеся с использованием специальных знаний (производство проверок, ревизий, экспертиз). Составной частью экспертизы в уголовном процессе является судебноэкономическая экспертиза, определение и специфика которой рассматриваются автором в статье. Необходимость судебно-экономической экспертизы вытекает из потребностей правосудия в использовании специальных знаний в области теории и практики экономической науки, для установления подлежащих доказыванию фактических обстоятельств совершенных финансово-хозяйственных операций. К предмету экспертизы не относится исследование договоров гражданско-правового характера. Отсутствие договора свидетельствует лишь об отсутствии документа-основания совершенной хозяйственной операции.
По мнению автора, заключение эксперта -единственная процессуальная форма, в которой эксперт доводит свои выводы до сведения органа или лица, назначившего экспертизу.
Заключение эксперта не является обязательным для следователя, прокурора и суда, однако их
несогласие с заключением должно быть мотивировано.
В связи с тем, что экспертиза назначается, когда следствию необходимы специальные знания в экономической науке, важно получить квалифицированную консультацию с тем, чтобы исключить постановку вопросов, выходящих за пределы компетенции, а также поставить все необходимые вопросы.
Соколов А.Ф. положительно оценивает то, что действующий УПК РФ предусматривает право следователя присутствовать при производстве экспертизы.
Е.В. Румянцева и кандидат юридических наук, доцент Ярославского государственного университета О.Г. Соловьев проанализировали вопрос о законодательной регламентации квалифицирующих обстоятельств в составах налоговых преступлений.
Ими отмечено, что в юридической литературе все виды правил конструирования квалифицированных составов классифицируют на относящиеся к их содержанию и к форме. Одно из таких правил, относящееся к содержанию, говорит о том, что квалифицирующее обстоятельство не должно носить единичного характера, однако оно не может сопровождать и большинство преступлений отдельного вида. Следовательно, квалифицированный вид поведения не должен быть нормой для большинства деяний, зафиксированных в основном составе. Признаки, представляющие «норму» для определенного вида преступления, должны быть регламентированы в рамках основного состава.
Авторы считают, что фактическая или вероятностная распространенность квалифицированных деяний по отношению к «основным» не должна превышать порога в 60%.
Обобщение практики позволило им сделать вывод: классическая схема, в которой руководитель и бухгалтер, в целях уклонения от уплаты налогов, по предварительному сговору направляют в налоговые органы искажённую отчётность, не сопутствует основной массе преступлений, предусмотренных ст. 199 УК.
В заключение ими отмечено, что для обеспечения относительной стабильности уголовного закона в сфере регламентации квалифицирующих обстоятельств законодателю необходимо более взвешенно и продуманно совершенствовать редакции квалифицирующих признаков, прорабатывать необходимость введения или исключения определённых обстоятельств в закон.
Доктор юридических наук, профессор Казанского государственного университета М.В. Талан посвятила выступление анализу законодательства европейских государств о налоговых преступлениях и ответственности за банкротство.
Ею было отмечено, что подход к уголовноправовой охране налоговых отношений в боль-
шинстве европейских стран отличается от российского. Как правило, налоговые преступления не включены в систему экономических посягательств. Она выделила в этом отношении две группы стран. В некоторых государствах (например, Германия, Франция) нормы об уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов содержатся в специальных законодательных актах.
В других же странах (например, Испания, Сан-Марино) налоговые преступления отнесены к государственным, а не к экономическим посягательствам.
Автор отмечает, что детальной разработанностью отличаются нормы о преступлениях, связанных с несостоятельностью (банкротством). В большинстве европейских кодексов эти нормы выделены в отдельные главы, параграфы или разделы. Как правило, в них представлен весь возможный спектр преступлений, связанных с банкротством (примеры приведены по УК Швейцарии, УК Австрии и др.).
М.В. Талан выделяет следующие преступления, связанные с несостоятельностью в европейском законодательстве, банкротство:
а) преднамеренное;
б) фиктивное;
в) злостное;
г) неосторожное;
д) преференциальное;
е) сокрытие банкротства;
ж) доведение до банкротства
Развитые рыночные отношения позволяют, по мнению автора, устанавливать уголовную ответственность и за неосторожные деяния в экономической сфере, хотя в России пока законодатель на это не идет.
Характерной особенностью ряда европейских государств (США, Франция, Дания, Люксембург, Голландия, Португалия), является положительное решение вопроса об уголовной ответственности юридических лиц, которая наиболее ярко проявляется в экономической сфере. Автор считает, что отечественному законодателю необходимо заимствовать это положение.
Доктор юридических наук, профессор Санкт-Петербургской академии МВД России В.И. Тюнин остановился на проблеме сокрытия имущества, за счет которого должно производиться взыскание налогов и (или) сборов.
По его мнению, к числу налоговых преступлений законодатель отнес деяние, состоящее в сокрытии денежных средств либо имущества организации или предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов и (или) сборов (ст. 1992 УК РФ).
В статье 45 НК РФ сказано, что взыскание налога производится за счет средств, находящихся на счетах налогоплательщика в банке (в этом случае налоговый орган направляет в банк инкассовое
поручение на списание и перечисление в бюджеты денежных средств со счета налогового агента или налогоплательщика), и за счет иного имущества.
Автор поясняет, каким образом происходит взыскание недоимки за счет налогоплательщиков -юридических физических лиц.
Далее В.И. Тюнин отмечает, что термин сокрытие, характеризующий объективную сторону преступления, означает, что денежные средства (имущество) скрываются, прячутся от уполномоченных органов.
Размер (стоимость) сокрытого имущества может не совпадать с величиной недоимки, если последняя превышает стоимость сокрытого имущества. Если недоимку можно погасить за счет денежных средств или имущества, оставшегося в распоряжении налогоплательщика, то, по мнению автора, такое сокрытие состава рассматриваемого преступления не образует.
Субъектом преступления может быть руководитель организации, главный бухгалтер, лицо, наделенное управленческими функциями.
Заместителем председателя Ярославского областного суда Г.В. Федоренко была подвергнута анализу практика рассмотрения судами области дел о преступлениях в сфере экономической деятельности.
Анализ, проведенный судебной коллегией по уголовным делам областного суда, показал, что если в 2003 г. в суды области поступило 337 дел о преступлениях в сфере экономической деятельности, включенных в главу 22 УК, то в 1 полугодии
2004 г. - 39 дел указанной категории.
Рассмотренные судами области в 2003 г. дела о преступлениях в сфере экономической деятельности составляли 4,1% (332 дела), рассмотренных судами области; в 1 полугодии 2004 г. таких дел было рассмотрено 34, или 0,8% (это эффект от декриминализации такого деяния, как обман потребителей).
По этим делам в 1 полугодии 2004 г. было осуждено 26 лиц, или 0,7% (для сравнения: в 2003 г. - 100 лиц, или 1,5%).
В кассационном порядке дел названной категории рассмотрено:
- в 2003 г. - 20, или 1,1%,
- в 1 полугодии 2004 г. - 6, или 0,6%.
При этом качество рассмотрения дел ухудшилось: если в 2000 - 2003 г. были оставлены без изменения более 95% обжалованных и опротестованных приговоров при 95,9% утверждаемости судебных решений в целом по области, то в 1 полугодии 2004 г. - 83,3% при 96,4% по области в целом.
Данные кассационной и надзорной практики позволяют автору сделать следующие выводы.
За 1,5 года кассационная или надзорная инстанции пересмотрели 11 приговоров в отношении
13 лиц в связи с нарушением судом требований ст.ст. 305, 307 при изложении описательномотивировочной части оправдательного или обвинительного приговора.
Вместе с тем, были оставлены без изменения приговоры, постановленные в полном соответствии с требованиями закона.
Особое внимание автор уделил такой форме юридической ответственности за правонарушения в сфере экономической деятельности, как административная, поскольку, в отличие от уголовной, она применяется гораздо шире.
Административные правонарушения в области предпринимательской деятельности перечислены в главе 14, а в области финансов, налогов и сборов, рынка ценных бумаг - в главе 15 КоАП РФ.
В 2003 г. судьями области рассмотрено 3248 дел указанных категорий, или 7% от всех рассмотренных дел об административных правонарушениях, а в 1 полугодии 2004 г. - 2143, или 8,2% от всех рассмотренных дел.
Областным судом по жалобам и протестам на постановления и решения судей, не вступившие в законную силу, всего рассмотрено в 2003 г. 373 дела об административных правонарушениях, из них 89 - дела указанной категории (23,9%). В силе оставлены 12 таких постановлений (13,5%), отменены - 34 (38,2%), из них 25 по статьям гл. 15, а в
1 полугодии 2004 г. - 28, из которых оставлены в силе 3 (10,7%), отменены - 24 (85,7%), из них 17 по статьям гл.15.
Столь существенный процент отмены вызван, по мнению автора, тем, что протоколы об административных правонарушениях составлялись неправомочными на это лицами налоговых органов. В подавляющем большинстве случаев материалы возвращались судами в налоговые органы.
Первый заместитель начальника ГУ МВД РФ по ПФО, генерал-лейтенант милиции В.Г. Ярыгин рассмотрел основные подходы к определению понятия и признаков экономической преступности в зарубежной криминологии.
Он отметил, что экономическая преступность (понятие в науке отсутствует) - предмет пристального внимания отечественных и зарубежных криминологов.
В.Г. Ярыгин, обращаясь к истории вопроса, отметил особенности «беловоротничковой» преступности, в частности, в одних нормативных актах беловоротничковая преступность выражается терминами - «преступление» («crime»), «мисдиминор» («misdemeanor), в других как «недобросовестность» («unfairness») и «нарушение»
(«infringement»).
Однако, предложенная формулировка «беловоротничковая преступность» породила многочисленные дискуссии ученых, считавших, что в ней имеются существенные противоречия.
Автор рассматривает позиции Н. Манхейма, Э. Сазерленда, предлагающих неформальное, не связанное со статусом преступности определение, которое не затрагивало бы мотивов самого преступления, ни степени его выгодности.
Э. Сазерленд рассматривал беловоротничковую преступность как самостоятельную форму преступности, отличающуюся от «обычной», традиционной и сам же отмечал, что понятие «белый воротничок» он использует применительно к управляющим и администраторам деловых предприятий. В дальнейшем представители американских официальных структур и ученые криминологи стали более расширительно трактовать это понятие.
Далее автор отметил, что американские криминологи в научных работах расширили круг исследований преступных деяний, совершаемых лицами в связи с их профессиональной деятельностью. Неизменным оставался критерий причиненного ущерба - государству в целом, и в том числе частнопредпринимательской деятельности. Так, американские ученые М. Клайнерд и Р. Квинни выделяют две группы беловоротничковой преступности: преступность по роду занятий; и преступность корпораций.
Анализ исследований, проводимых европейскими учеными-криминологами, позволил ему сделать вывод о том, что их мнения о концепции и сущностных характеристиках беловоротничковой преступности разошлись.
В качестве примера приведено мнение Г. Кайзера, оценивающего понятие беловоротничковой преступности, сформулированное Э. Сазерлендом как рудимент прошлого, в определении которого уделено большее внимание характеристике правонарушителя, чем самим правонарушениям и поэтому его можно применять к любому человеку.
Г. Шнайдер в 1987 г. наоборот, позитивно оценивая исследования Э. Сазерленда, писал, что он первый довел до сознания общества феномен преступности «белых воротничков», хотя в настоящее время этот термин употребляется как «корпоративная преступность» или «служебная преступность.
Автор отмечает, что известный ученый-криминолог Бу Свенсон писал, что понимание экономической преступности исключительно для обозначения преступности предпринимателей соответствует международной традиции.
На основании проведенного исследования понятия экономической преступности В.Г. Ярыгин делает вывод, что отсутствие единства по вопросу понятия экономической преступности не принципиально. Объединяющим все подходы в определении понятия является признание в качестве беловоротничковой преступности или служебной (корпоративной), или экономической преступности нетрадиционных преступлений, совершаемых в сфе-
ре профессиональной деятельности: в сфере предпринимательства и иной экономической деятельности.
И.Н. Бокова, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии НОУ «Нижегородская правовая академия (институт)» и Е.В. Маслова, преподаватель кафедры государственно-правовых дисциплин НОУ «Нижегородская правовая академия (институт)» осветили роль мотива и цели в конструировании субъективной стороны преступлений в сфере экономической деятельности.
Они отметили, что в настоящее время понятия «состав преступления», «элемент состава преступления», «признак состава преступления» не имеют законодательной регламентации и толкуются только доктриной уголовного права; привели определения субъективной стороны, мотива и цели преступления, эмоционального состояния. По их мнению, эмоциональное состояние лица, совершившего деяние, при конструировании субъективной стороны преступлений в сфере экономической деятельности законодателем не принимается во внимание, в отличие от мотивов и целей, которые имеют здесь двоякое значение: выступают в качестве основных или квалифицирующих признаков состава.
Докладчики при исследовании проблемы мотива и цели совершения преступлений в сфере экономической деятельности отметили, что законодатель не употребляет в гл. 22 термин «мотив», а при определении цели преступления использует в некоторых случаях предлог «для».
По их мнению, все мотивы и цели преступлений в сфере экономической деятельности имеют корыстную природу.
Очевидно, что при описании мотивов и целей преступления законодатель прибегает к двум возможным способам:
■ прямое указание на мотив и цель (большинство статей 22 главы); цель экономического преступления, как правило, не совпадает с преступным последствием в виде крупного ущерба или иных тяжких последствий. Другими словами, квалификация преступления определяется не реализацией цели, а постановкой самой цели, входящей в диспозицию нормы.
■ предполагание (подразумевание) мотива или цели. Четырежды в указанной главе использован этот прием.
Прямое указание на мотив или цель представляется более приемлемым, поскольку практически не оставляет возможности для разночтений при толковании правовой нормы.
И.Н. Бокова и Е.В. Маслова считают, что при конструировании диспозиций норм главы 22 УК РФ законодателем были допущены технико-
юридические ошибки. В частности, он не включил в диспозиции статей мотивы и цели преступлений,
сделав тем самым нормы фактически неработающими (в качестве примера приведены ст.ст. 169, 170, 188 УК РФ).
Они предложили изменить формулировки примечания 1 к ст. 285 УК и распространить действие его положений на все статьи УК, а также ст. 169 УК, дополнив ее диспозицию криминообразующим признаком - мотивом.
Мотивы и цели преступлений имеют большое значение для определения общественной опасности деяний, характеристики личности виновного, определения формы вины, а также для дифференциации ответственности и индивидуализации наказания.
В заключении они отметили, что законодателю необходимо использовать общие техникоюридические приемы построения субъективной стороны преступлений в сфере экономической деятельности.
Адвокат, аспирант Ярославского государственного университета Д.А. Калмыков обратился к вопросу о роли информационной безопасности в законодательной регламентации экономических преступлений. В настоящий момент в Российской теории уголовного права объектом уголовноправовой охраны принято считать общественные отношения, охраняемые действующим уголовным законом; при этом выделяют объект уголовноправовой охраны и объект преступления.
Автор привел понятия «информационной безопасности», под которой законодатель определил «... состояние защищенности национальных интересов РФ в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства»; «информации», представляющей собой «. сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их представления ...» (речь идет о любых сведениях, вне зависимости от их принадлежности и источника возникновения).
По мнению автора, общественные отношения имеют место лишь в случае, когда есть взаимоотношения двух или более субъектов - участников общественной жизни. Такие взаимоотношения немыслимы без обмена информацией между их субъектами.
На основании изложения Д.А. Калмыков делает вывод, что информация является необходимым компонентом любого общественного отношения, представляя собой ни что иное, как универсальное средство коммуникации. Следовательно, являясь неотъемлемым элементом любого общественного отношения, информация тем самым автоматически входит и в состав понятия общего объекта преступления.
Данный вывод позволил ему сформулировать ряд вытекающих из него утверждений.
Первое - преступное посягательство на любой объект уголовно-правовой охраны означает, в том числе, и нарушение информационного компонента соответствующего объекта.
Второе - любое преступное посягательство нарушает общественные отношения в области обеспечения информационной безопасности России.
Информационная безопасность как объект преступления с учетом приведенных автором в статье классификаций объектов по вертикали и горизонтали, имеет несколько специфических особенностей.
Первое - «информационная безопасность» как понятие в «чистом виде» конструкциями УК РФ не предусмотрена.
Второе - лексические компоненты исследуемого понятия - термины «безопасность» и «информация» достаточно широко используются в диспозициях УК РФ.
Третье - «информационная безопасность» как понятие состоит также из целого ряда иных понятий - компонентов, а именно: «сведения», «данные», «тайна», «документы» и др.
Четвертое - общее число вхождений в конструкции УК РФ вышеназванных терминов, составляющих содержание понятия «информационная безопасность» в контексте информационных правоотношений, составляет 258 случаев, а вместе с базисными понятиями «информация» и «безопасность» - равно 382. Из этого общего числа в конструкции главы 22 УК РФ в 66 случаях в соответствующем контексте используются термины - компоненты понятия «информационная безопасность» -это при общем количестве статей в главе, равном 37.
С учетом выявленных особенностей исследуемого понятия автор делает следующий вывод: информационная безопасность как объект уголовно-правовой охраны не только фактически существует в конструкциях УК РФ, но и, судя по частоте использования конструкциями УК РФ понятий-компонентов, составляющих сущностное содержание правоотношений в сфере обеспечения информационной безопасности России - является одним из важнейших объектов уголовно-правового регулирования, предусмотренных УК РФ. При этом немаловажную роль исследуемое понятие играет в названиях статей и формулировках диспозиций главы 22 УК РФ, что свидетельствует о значительности информационного компонента в регламентации данной категории преступлений.
Аспирант Ярославского государственного университета А.В. Кузнецов в своем выступлении исследовал проблемы конструирования составов преступлений в сфере несостоятельности (ст.ст. 195 - 197 УК РФ). По его мнению, сегодня в России сохраняется острая криминогенная ситуация: проведение процедур банкротства ведет к недополу-
чению налогов и сборов в бюджеты всех уровней, возникновению задолженности по заработной плате, гражданско-правовым договорам и подрывает экономическую стабильность в обществе. Латентность преступности в сфере несостоятельности является высокой.
Одной из причин неблагоприятной ситуации являются недостатки законодательной техники и дифференциации ответственности за преступные банкротства; поэтому не случайно уголовный закон в данной сфере работает малоэффективно.
Автор считает, что в сфере законодательного конструирования, толкования и применения положений о криминальном банкротстве необходимо исходить из принципа межотраслевой унификации средств и приемов законодательной техники: средства и приемы законодательной техники, в частности терминология, должны единообразно использоваться в различных отраслях права.
А.В. Кузнецов полагает, что преступления в сфере несостоятельности составляют отдельную подгруппу в группе преступлений против интересов кредиторов (ст. 176 - 177, 195 - 197 УК). В УК обоснованно закреплены 5 видов преступлений, связанных с банкротством.
Далее он отметил, что дискуссия о толковании признаков «крупный ущерб» и «крупный размер» во многом снята законодателем. Однако им не предусмотрен порядок индексации минимального уровня преступного ущерба для целей главы 22 УК, что целесообразно закрепить в самом уголовном законе.
Недостаток норм УК о преступном банкротстве усматривается автором в отсутствии в перечне субъектов учредителя; сомнительной видится и одна из новелл законодательства - указание в примечании к ст. 201 УК на признаки специального субъекта преднамеренного банкротства; это положение предлагается исключить.
Одним из способов дифференциации ответственности в уголовном праве РФ выступает использование законодателем квалифицирующих признаков. В ст. ст. 195 - 197 УК они отсутствуют. Он предложил предусмотреть в ст. ст. 195, 1951, 1952, 196 и 197 следующие усиливающие наказуемость признаки: в качестве квалифицирующих -совершение преступления: «а) группой лиц по предварительному сговору», «б) в особо крупном размере»; в качестве особо квалифицирующего -совершение преступления «организованной группой».
Положения ч. 2 ст. 24 УК позволили выступающему сделать вывод, что преступления в сфере несостоятельности могут совершаться как умышленно, так и по неосторожности. Вместе с тем, чтобы зримо дифференцировать уголовную ответственность по форме вины, предлагается ввести ст. 1961 «Банкротство, совершенное по неосторожности».
Аспирант Ярославского государственного университета Ф.А. Мусаев в выступлении обратил внимание на определение группового объекта в посягательствах против порядка осуществления предпринимательской деятельности.
Он отметил, что еще И.Я. Фойницкий писал: «Имея своим предметом отдельные преступные деяния, различные как по важности их для общежития, так и по внутренней их природе, особенная часть обнимает огромное их число. Правильное распределение их необходимо как для законодателя, в видах облегчения судебной практике возможно более верного применения уголовного закона, так и для науки права, в видах уразумения истинного существа преступных деяний».
По мнению Ф.А. Мусаева некоторые авторы, проводя классификацию главы 22 УК РФ, разбивают составы преступлений на группы, не придерживаясь единого критерия (Ю.А. Ежов), или закладывают в основу классификации критерий, не связанный с объектом преступления (Т.Ю. Погосян, Б.М. Леонтьев).
В свое время Э.Я. Немировский абсолютно верно отметил, что только классификация по объекту представляет интерес для Особенной части.
Из-за отсутствия возможности показать анализ классификации всего объема преступлений, включенных в главу 22 УК РФ, автор останавливается на одной из групп, представляющих значительный интерес для правоприменителей, объектом которой является общий порядок осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности.
Именно этот объект - основной и общий для преступлений предусмотренных ст. ст. 171, 172 -1741 УК. В отличие от других авторов, А.Ф. Мусаев не включает в эту группу преступления, указанные в ст.ст. 169, 170, 1711.
Самостоятельную группу образуют ст. ст. 169, 170, с характерным только для них объектом преступления, которым является порядок обеспечения установленных законом условий и гарантий осуществления предпринимательской деятельности.
По мнению автора, основная цель введения ст.1711 - защитить жизнь, здоровье и имущество потребителя от некачественной продукции; создать нормальные условия для деятельности организаций и предпринимателей на едином товарном рынке РФ. Такое различие в объектах исключает ст. 1711 из исследуемой группы; и А.Ф. Мусаев считает, что не было вообще необходимости во введении данной нормы.
Преподаватель Вологодского педагогического университета Е.В. Попаденко рассмотрела вопросы освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием при совершении экономических преступлений.
Она отметила, что по достаточно широкому кругу экономических преступлений законодатель допускает возможность освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. Так, поскольку в 26 составах главы 22 УК РФ санкции предусматривают наказание не свыше двух лет лишения свободы, а в 24 составах той же главы наказание не превышает пяти лет лишения свободы, то при наличии достаточных условий лицо может быть освобождено от уголовной ответственности.
Сущность деятельного раскаяния, по ее мнению, заключается в том, что лицо, совершившее преступление, признает свою вину и раскаивается в содеянном не только на словах, но и подтверждает это конкретными действиями и поступками (совершение преступления впервые, явка с повинной, способствование раскрытию преступления, возмещение причиненного вреда или заглаживание его иным образом).
Содержание явки с повинной включает в себя способствование раскрытию экономических преступлений, возмещение причиненного вреда.
Существенную сложность, как замечает автор, представляет уяснение смысла юридического понятия «вред» (он может включать в себя: физический ущерб, материальный ущерб - причиняется чаще всего - и моральный вред).
Выступающая отметила, что если лицо раскаялось и хочет возместить вред, но не может сделать это сразу, допустимо возмещение причиненного ущерба в денежной форме по частям, предоставление вещей, оказание различных услуг, выполнение каких-либо работ и т.д. Если же лицо не исполняет взятые на себя обязательства, оно будет нести только гражданско-правовую ответственность, поскольку уголовное преследование уже прекращено. Автор предлагает внести соответствующие изменения в УК РФ и УПК РФ, что позволит обеспечить заглаживание вреда пострадавшему не только гражданско-правовыми, но и уголовно-процессуальными мерами.
Преподаватель Ярославского государственного университета М.В. Ремизов исследовал вопрос уголовной ответственности управленцев коммерческих организаций за превышение должностных полномочий.
По его мнению, значительную часть «экономических» преступлений совершают лица, выполняющие управленческие функции в коммерческих организациях. Если посягательство такого лица не охватывается какой-либо специальной нормой гл. 22 УК, то деяние квалифицируется по общей норме
- ст. 201 УК. В ч. 1 этой статьи предусмотрена ответственность за использование управленцами своих полномочий в корыстных целях, если это деяние повлекло причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций; в этой норме речь идет об умышленном ис-
пользовании полномочий, а не служебного или должностного положения.
Обязательным признаком злоупотребления полномочиями является их использование вопреки законным интересам организации, где служит управленческий работник.
Автор приходит к выводу, что при оценке объективной стороны состава злоупотребления полномочиями в действиях управленческого работника следует установить формальное соответствие их служебной компетенции должностного лица, с одной стороны, и соответствие или несоответствие их служебной необходимости - с другой. Формальное соответствие действия компетенции данного лица без действительного соответствия их интересам представляемой организации образует существо злоупотребления полномочиями - деяния, предусмотренного ст. 201 УК. Таким образом, злоупотребление может состоять в совершении действий, которые входят в компетенцию субъекта, но совершены с нарушением установленного порядка.
Докладчик полагает, что управленцы могут причинить существенный вред, используя не только предоставленные им полномочия, но и в результате совершения действий, которые не входят в их компетенцию, но реально могут быть совершены в связи с занимаемой должностью. Это превышение должностных полномочий; по ч. 1 ст. 201 УК лицо к ответственности в данном случае привлечь нельзя. В этом автору видится недостаток регламентации уголовной ответственности управленцев организаций за служебные преступления.
М.В. Ремизов считает, что здесь необходимо учитывать два момента:
1) нет причин говорить о значительной разнице в общественной опасности злоупотребления и превышения полномочий;
2) злоупотребление и превышение полномочий, по сути, являются разновидностями родового понятия - «злоупотребление служебным положением».
Он предложил новую конструкцию ст. 201 УК: в части первой статьи (для удобства правоприменителя) раскрыть содержание этого понятия, определив две его разновидности - злоупотребление и превышение полномочий. Это позволит ликвидировать пробел в регламентации уголовной ответственности управленцев организаций, обеспечит экономное и стройное изложение законодательного материала, а также четкое разграничение основных форм злоупотребления служебным положением.
Аспирант Казанского государственного университета Ю.И. Селивановская рассмотрела преступления в сфере оборота средств в иностранной валюте, драгоценных металлов и драгоценных камней, совершаемые организованными группами. По ее мнению к валютным ценностям относятся ино-
странная валюта и внешние ценные бумаги (раньше сюда относились драгоценные металлы и драгоценны камни). Автор считает, что в России существуют нелегальный (черный) рынок валютных ценностей и индустрия по их нелегальной добыче, переработке и реализации. Этот рынок контролируется организованными преступными группами, к нему проявляют интерес уголовные авторитеты, бизнесмены, коммерсанты.
В январе - июне 2004 г. выявлено 1072 преступлений по ст. 191 УК РФ, из которых 24 совершены группами лиц по предварительному сговору, а 14 - организованными группами. Изъято предметов, имеющих отношение к преступной деятельности, на сумму 1,5 млрд. рублей.
Выступающая отметила, что объективная сторона рассматриваемого преступления включает в себя:
1) совершение сделки с перечисленными предметами, в нарушении правил, установленных законодательством РФ;
2) незаконное хранение, перевозка или пересылка природных драгоценных камней, драгоценных металлов и жемчуга.
Она предложила заменить в названии и тексте ст. 191 формулировку «природные драгоценные камни» на «драгоценные камни», так как Федеральный закон от 26 марта 1998 г. «О драгоценных металлах и драгоценных камнях» использует именно это обозначение, а понятие «природные драгоценные камни» использовалось в Законе 1992 г., который в настоящее время утратил силу.
Квалифицированным видом незаконного оборота драгоценных металлов, природных драгоценных камней и жемчуга является совершение данного преступления организованной группой (п. «в»
ч. 2 ст. 191 УК РФ).
По мнению автора п. «в» ч. 2 ст. 191 УК РФ сформулирован законодателем неточно, и считает целесообразным предусмотреть ответственность группы лиц по предварительному сговору и организованной группы в разных частях ст. 191 УК.
Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 192 УК РФ, состоит в уклонении от обязательной сдачи на аффинаж (процесс очистки извлеченных драгоценных металлов от примесей) или обязательной продажи государству добытых из недр, полученных из вторичного сырья, а также поднятых и найденных драгоценных металлов и драгоценных камней.
Ю.И. Селивановская отметила, что уклонение от обязательной продажи государству драгоценных металлов или драгоценных камней, с принятием Федерального закона 1998 г. «О драгоценных металлах и драгоценных камнях» утратило свое значение.
Преступление, предусмотренное ст. 192, не содержит квалифицирующего признака - совершение деяния группой лиц, и предложила предусмот-
реть ч.ч. 2 и 3 в ст. 192 - нарушение правил сдачи государству драгоценных металлов, совершенное группой лиц по предварительному сговору (ч. 2) и совершенное организованной группой (ч. 3).
Преподаватель Вологодского института права и экономики Министерства юстиции России С.П. Середа проанализировал применение наказания в виде штрафа за преступления в сфере экономической деятельности.
Стремление Российского государства усилить степень защиты от преступных посягательств отношений в сфере экономической деятельности, зачастую входит в противоречие с выбранным курсом на гуманизацию практики назначения и исполнения уголовных наказаний. Данное противоречие в конечном итоге разрешается не в пользу гуманистических устремлений в уголовно-правовой политике, а в сторону еще меньшего применения наказаний не связанных с лишением свободы. С.П. Середа отмечает, что, хотя законодатель значительно увеличил объем штрафа в санкциях Особенной части УК РФ, статистика последних лет фиксировала снижение удельного веса штрафных санкций в структуре судимости (в 1996 г. - 13 %, в 2002 г. -6,3 %). Только примерно 20 % осуждаемых в России назначаются штраф или исправительные работы, а 80 % виновным в преступлениях назначается лишение свободы, либо они осуждаются к нему условно. Это однообразие стало еще очевиднее с исключением в 2003 году из перечня видов наказаний конфискации имущества.
Автор полагает, что штраф является одной из наиболее целесообразных и эффективных мер борьбы с преступлениями корыстной направленности. А практически все преступления, предусмотренные главой 22 УК РФ, - это преступления, совершаемые по корыстным мотивам. Поэтому законодателю следует чаще прибегать к наказаниям, затрагивающим имущественные интересы преступников. Однако по причине несовершенства санкций статей Особенной части УК РФ, а также в силу традиции российских судов чаще назначать наказание в виде лишения свободы наказание в виде штрафа применяется крайне редко.
Он обратил внимание на соотнесение размера штрафа с размером причиненного ущерба. Если размер назначенного штрафа будет меньше причиненного ущерба, то вряд ли можно говорить о достижении превентивной цели наказания. Наказание в виде штрафа, воздействуя на имущественные интересы преступника, должно быть предусмотрено в качестве основного альтернативного наказания за все преступления в сфере экономической деятельности. Выбор между наказанием в виде штрафа и иными видами наказаний должен зависеть не столько от тяжести совершенного деяния, сколько от его характера, личности преступника, эффективности воздействия того или иного наказания на последнего.
Наказание в виде штрафа, отмечает автор, предусмотрено не во всех санкциях главы 22 УК РФ, где это необходимо; в ряде статей должна быть закреплена возможность выбора между различными видами уголовных наказаний.
С.П. Середа отметил, что в экономически развитых европейских странах и в США наказание в виде штрафа применяется достаточно часто, в Англии, например, в среднем за каждое третье преступление, и при этом размеры налагаемых штрафов намного выше тех, которые назначаются в России. Однако уровень жизни большинства россиян достаточно низок. Разница в доходах бедных и богатых слоев населения слишком велика. Поэтому разница между минимальным и максимальным размером штрафа должна быть также достаточно существенной.
Несмотря на то, что зачастую штраф может оказаться достаточно эффективным наказанием, на практике его применение затрудняется рядом объективных и субъективных обстоятельств. Суды избегают назначать штраф преступникам, не имеющим легальных доходов, а таких среди лиц, совершающих преступления в сфере экономической деятельности, достаточно много. Исполнение наказания в виде штрафа на практике затрудняется, по его мнению, также тем, что закрепленный в законе механизм замены штрафа в случае злостного уклонения от его уплаты фактически не работает из-за того, что пока только исправительные работы как заменяющее штраф наказание введены в действие.
Он делает вывод о том, что задачи гуманизации уголовного законодательства и обеспечения надлежащей защиты отношений в сфере экономической деятельности от преступных посягательств могут быть решены за счет увеличения числа альтернативных и кумулятивных санкций в статьях главы 22 УК РФ, в обязательном порядке предусматривающих в качестве основного альтернативного наказания наказание в виде штрафа.
Старший преподаватель Ярославского государственного университета, кандидат юридических наук О.Е. Спиридонова исследовала вопрос о несовершенстве техники конструирования состава преступления, предусмотренного ст. 181 УК РФ.
Она сообщила, что становление отрасли общественного производства в России сопровождается рядом отрицательных последствий, одним из которых является нарушение правил изготовления и использования государственных пробирных клейм (ст. 181 УК РФ), составляющих важнейшую часть ювелирной промышленности.
Эффективная борьба правоохранительных органов с подобным преступным проявлением зависит не только от качества их работы, но и от качества законодательства. Ей был выделен ряд проблем, касающихся несовершенства законодательной конструкции нормы ст. 181 УК:
1. Проблема соответствия названия статьи содержанию основного состава нарушения правил изготовления и использования государственных пробирных клейм. С одной стороны, название статьи сформулировано уже, нежели содержание ее нормы, т.к. в первом случае речь идет только о таких преступных действиях, как изготовление и использование, а во втором дополнительно упоминаются сбыт и подделка. Но с другой стороны, в названии ст. 181 говорится о нарушении правил, в самой же диспозиции нормы (ч. 1 ст. 181) указывается на несанкционированные действия.
Такое несовершенство техники построения состава может повлечь трудности в правоприменительной деятельности.
2. Проблема унификация терминологии. Существует правило, согласно которому законодатель при построении нормы, в т.ч. уголовного права, должен соблюдать требование об единстве терминологии, применяемой по всему законодательству. Автор пишет о несоблюдении этого требования, выделяя три аспекта.
Первый состоит в том, что состав, предусмотренный ст. 181 УК, единственный, где употребляется термин «несанкционированный». В остальных составах преступлений встречается его синоним -«незаконный (ое)».
Второй аспект заключается в том, что составляющие объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 181, подобны составляющим объективной стороны некоторых других составов (например, предусмотренных ст.ст. 222, 223, 228 УК), и в совокупности они образуют незаконный оборот. Следуя правилу об экономии языковых средств, О.Е. Спиридонова предлагает скорректировать название изучаемой статьи путем изменения существующего на «Незаконный оборот государственного пробирного клейма».
Сущность третьего аспекта сводится к тому, что в названии рассматриваемой статьи государственные пробирные клейма употребляются во множественном числе, что не дает практическому работнику основание для применения ст. 181 в случае совершения незаконных действий в отношении одного такого предмета. В то же время в основном составе изучаемого преступления его предмет упомянут в единственном числе, что является, по мнению автора, наиболее верным. Предлагается ликвидировать сбой в законодательной технике, указав в названии на единственное число предмета преступления.
3. Проблема соотношения понятий «незаконное изготовление» и «подделка». По смыслу диспозиции нормы ст. 181 подделка - это не вещь материального мира, а деятельность, процесс, связанный с изготовлением поддельных государственных пробирных клейм. Поэтому автору представляется возможным расценивать подделку как разновидность незаконного изготовления и приме-
нительно к рассматриваемой ситуации в УК использовать фразу «незаконное изготовление, в том числе подделка».
4. Проблема поддельных государственных пробирных клейм. Статья 181 УК сконструирована законодателем так, что исключает возможность привлечения к ответственности за сбыт и использование поддельного государственного пробирного клейма, т.к. в ч. 1 данной статьи речь ведется о сбыте и использовании именно государственного пробирного клейма, т.е. официального, легального, состоящего на учете в государственной пробирной инспекции. Однако с увеличением роста реализации ювелирных изделий, установлением и ужесточением контроля за их качеством О.Е. Спиридонова предлагает криминализировать сбыт и использование поддельного клейма.
Автор предлагает ст. 181 изложить следующим образом:
Статья 181. Незаконный оборот государственного пробирного клейма
1. Незаконные изготовление, в том числе подделка, сбыт или использование государственного пробирного клейма, а равно сбыт или использование поддельного государственного пробирного клейма, совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности , - .
Адвокат, кандидат юридических наук (г. Тольятти) О.Ю. Якимов свое выступление посвятил проблемам криминализации незаконного получения кредита (ст. 176 УК РФ). По его мнению, преступление, предусмотренное ст. 176 УК РФ, посягает на общественные отношения, основанные на принципе добропорядочности субъектов экономической деятельности, однако законодательное определение данного состава представляется ему неудачным.
Запутан, прежде всего, вопрос о предмете данного преступления. В экономической теории кредит определяется как «ссуда в денежной или товарной форме, предоставляемая заемщику на условиях возвратности, срочности, обеспеченности и платности». Выделяют различные виды кредитов: коммерческий, банковский, потребительский, ипотечный, государственный и международный. Коммерческий кредит представляется в товарной форме, путем отсрочки платежей за проданные товары. Автор считает, что по этой причине, в приведенном определении говорится о «товарной» форме кредита и рассматривает ситуации, возможные на практике, когда, например, лицо получает кредит путем предоставления банку заведомо ложных сведений, а затем возвращает незаконно полученный кредит с причитающимися процентами. Как поступил в данном случае, есть ли необходимость привлечения лица к уголовной ответственности за то, что оно незаконно получило кредит, но затем вовремя его вернуло; по ее мнению, скорее такой необходимости нет. Между тем, в соот-
ветствии с ч. 1 ст. 176 УК РФ, наказуемым является именно получение кредита.
Следующий рассмотренный автором вариант прямо противоположен первому. Виновный незаконно получает кредит, предоставляя для этого ложные сведения, изначально не собираясь его возвращать, и не возвращает. В этом случае, предоставление заведомо ложных сведений при получении кредита является свидетельством того, что умысел виновного изначально был направлен на хищение кредитных средств. Здесь надобности в ст. 176 УК РФ нет: действия виновного надлежит квалифицировать как мошенничество.
Выступающий высказал сомнение в необходимости данной нормы в УК (во всяком случае, в действующей редакции), т.к. она содержит законодательные дефекты, и в этой связи становится непонятным смысл дифференциации уголовной ответственности за обман в сфере экономической деятельности, путем выделения ст. 176 УК РФ.
Старший преподаватель Тольяттинского филиала МГСУ, адвокат С.С. Якимова выступила с докладом о субъектах преступлений в сфере налогообложения.
Изменения и дополнения, внесенные в УК РФ Законом от 08.12.2003 г. № 162 - ФЗ, позволяют по-новому взглянуть на проблему установления субъектов преступлений в сфере налогообложения. Новеллы уголовного закона значительно расширили круг лиц с отклоняющимся поведением, являющихся субъектами налоговых правоотношений.
Осуществляя экономическую деятельность, субъекты ни при каких условиях не должны совершать преступные деяния. Уплата законно установленных налогов и сборов своевременно и в полном объеме - конституционная обязанность каждого. Ненадлежащее или недобросовестное исполнение этой обязанности является основанием для привлечения субъекта к уголовной ответственности.
Автор отметила, что в уголовном законе субъекты преступлений в сфере налогообложения могут быть прямо указаны: должностное лицо, использующее свое служебное положение (ст. 170 УК РФ); физическое лицо (ст. 194, 198 УК РФ); налоговый агент (ст. 1991 УК РФ); собственник организации, руководитель организации, иное лицо, выполняющее управленческие функции, индивидуальный предприниматель (ст. 1992 УК РФ). Однако данный перечень не ограничен, имеет скрытую бланкетность.
По ее мнению:
1) Понятие «должностное лицо» содержится в примечании 1 к ст. 285 УК РФ. Однако регламентированное для статей главы 30 УК РФ определение распространено и на иные статьи УК РФ, что, на взгляд автора, является упущением законодателя.
2) Физическое лицо - гражданин РФ, иностранный гражданин, лицо без гражданства - достигшее возраста 18 лет, вменяемое, обязанное платить законно установленные налоги и (или) сборы. Кроме того, субъектами преступлений, предусмотренных ст. 194 и 198 УК РФ, могут быть лица, достигшие 16 лет, признанные в соответствии со ст. 27 ГК РФ эмансипированными или вступившие в брак (ст. 21 ГК РФ, ст. 13 СК РФ).
3) Законные представители налогоплательщика, действия которых аналогичны действиям представляемого, что влечет и тождество юридических последствий.
4) Понятие индивидуального предпринимателя определено в п. 1 ст. 23 ГК РФ. Как установлено законом, с 01.01.2004 г. четырнадцатилетний гражданин РФ может приобрести статус индивидуального предпринимателя, если предоставит в регистрирующий орган, в том числе, нотариально удостоверенное согласие родителей, усыновителей или попечителей на осуществление предпринимательской деятельности. Но, согласно ст. 20 УК РФ, к ответственности за совершение преступлений в сфере налогообложения привлекаются лица, достигшие возраста 16 лет. Поэтому, индивидуальный предприниматель (как субъект преступления) - это гражданин РФ, достигший возраста 16 лет, вменяемый, желающий заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица и приобретший статус индивидуального предпринимателя в соответствии с законодательством РФ.
5) Субъектами преступления, предусмотренного ст. 199 УК РФ, являются служащие организаций - плательщиков налогов любой организационно-правовой формы и формы собственности.
6) Налогоплательщик-организация участвует в налоговых правоотношениях как лично, так и через законного или уполномоченного представителя (уголовную ответственность может нести только физическое лицо).
7) Налоговые агенты - физические лица и организации - это лица, на которые в соответствии с НК РФ возложена обязанность, исчислять налог с сумм, выплачиваемых ими налогоплательщику, удерживать этот налог и перечислять его в бюджет или внебюджетные фонды (п. 1 ст. 24 НК РФ).
Она считает, что существует определенная конкуренция между субъектами ст. 199 и 1991 УК РФ, диспозиции норм данных статей - конкурирующие, а санкции - нет.
8) Позитивное законодательство позволяет нанимать руководителем организации лиц, достигших 16-летнего возраста.
9) Собственник организации - понятие, по мнению автора, абсурдное, в котором «намешано» несовместимое. Позитивное законодательство оперирует терминами «собственник имущества организации» и «собственник учреждения». Исходя из буквального толкования, уголовную ответственность по ст. 1992 УК РФ могут нести только собственники учреждения.
10) Иное лицо, выполняющее управленческие функции в организации (субъект преступления)
- лицо, не являющееся собственником имущества или руководителем организации, выполняющее функции, предусмотренные в примечании 1 к статье 201 УК РФ.
Таким образом, фактически субъектный состав преступлений в сфере налогообложения по количеству несколько больше, чем прямо указанный в диспозициях указанных норм. Устранять данное несоответствие в законодательном порядке, путем внесения изменений и дополнений в УК РФ, нецелесообразно. Но, разрешить возможные проблемы в правоприменительной деятельности, касающиеся вопросов об установлении субъектов преступлений в сфере налогообложения, могло бы помочь новое постановление Пленума Верховного Суда РФ, разъясняющее положения уголовного налогового законодательства.
Старший прокурор отдела прокуратуры Ярославской области О.Ю. Кузьмина затронула вопрос о пробелах в нормах глав 21 - 22 УК РФ и проблемах их устранения.
Она отметила, что одной из причин возникновения пробелов является временной разрыв между правом наличным и правом необходимым, когда общество стремительно усложняется и развивается, а право остается на месте.
В качестве одного из примеров пробела является, по ее мнению, отсутствие в диспозиции ст. 163 УК РФ признака безвозмездности, уточняя, что данный признак в настоящее время способен служить основанием для разграничения вымогательства и принуждения к совершению сделки (ст. 179 УК РФ).
При описании состава незаконного предпринимательства (ст. 171), по мнению автора, также допущен пробел. Признавая ст. 235 УК специальной по отношению к ст. 171 УК, необходимо помнить, что наличие специальной нормы подчеркивает общественную опасность тех или иных форм поведения, причиняющих ущерб охраняемым законом ценностям. В связи с этим незаконное занятие народной медициной (целительством) не охватывается признаками состава преступления, предусмотренного ст. 235, что вытекает из буквального толкования названия и диспозиции данной статьи. По действующему законодательству незаконное занятие народной медициной можно квалифицировать по ст. 171, если такое деяние причинило
крупный ущерб гражданам, организациям или государству.
В числе существенных пробелов законодательного регулирования преступлений в сфере экономической деятельности автор называет отсутствие среди субъектов состава неправомерных действий при банкротстве временного, внешнего или конкурсного управляющего, а также руководителя ликвидационной комиссии или судебного пристава. Это связано с тем, что недобросовестность или злой умысел указанных лиц могут причинить вред иногда гораздо больший, нежели действия руководителей или собственников организации -банкрота.
О.Г. Соловьев - доцент Ярославского государственного университета и студент Ярославского государственного университета А.С. Грибов рассмотрели особенности законодательной регламентации преступлений в сфере несостоятельности (банкротства) в уголовном законодательстве ФРГ. По их мнению уголовное законодательство большинства зарубежных стран, в том числе и ФРГ, разделяет понятия несостоятельности и банкротства, рассматривая последнее как преступление.
