CC BY
84
С.Г. Пишина
Пишина Светлана Георгиевна — кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой гражданского права и гражданского процесса Нижегородского филиала Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
Юридическая конструкция сделки, совершенной с выходом за пределы полномочий на совершение сделки, в свете теории правовой интерпретации
Современное состояние гражданского оборота Российской Федерации делает актуальным анализ правового регулирования недействительных сделок и, в частности, сделок, совершенных с выходом за пределы полномочий на совершение сделки1. Судебная практика демонстрирует значительное количество споров, связанных с признанием сделки недействительной, в которых проявляются проблемы правовой интерпретации норм, регулирующих сделки, совершенные с выходом за пределы полномочий2. Вместе с тем, актуальность темы обусловлена поиском оптимального средства улучшения законодательства в целях его приспособления к современным нуждам правоприменителя.
Проблемы правовой интерпретации рассматриваемого вида недействительных сделок обусловлены неопределенностью в понимании содержания юридической конструкции сделки с выходом за пределы полномочий на совершение сделки и ее места в системе правоинтерпретационной деятельности, осуществляемой относительно гражданско-правовых норм.
Задача осуществления безошибочной правовой интерпретации гражданско-правовых норм в данном случае должна разрешаться с позиции решения вопроса о том, как анализировать юридическую конструкцию сделки с точки зрения общей теории права.
В системе категорий общей теории права место юридической конструкции не воспринимается однозначно. Одна из заявленных позиций обозначает юридическую конструкцию в качестве метода.
Так, А.А. Ушаков назвал юридическую конструкция логической дедукцией3.
По мнению Л.А. Ерошенко, юридическая конструкция является способом регулирования общественных отношений4.
По мнению А.Ф. Черданцева, юридическая конструкция — это идеальная модель, отражающая сложное структурное строение урегулированных правом общественных отношений, юридических фактов и их элементов; модель урегулированных правом общественных отношений или отдельных элементов, служащая методом познания права и общественных отношений, урегулированных им5.
Сторонники иной точки зрения утверждают, что юридическую конструкцию следует считать моделью.
Так, по мнению В.М. Баранова и Ю.Л. Мареева, юридическая конструкция — это идеальная юридическая модель, отражающая общественные отношения или их элементы в определенной форме. Юридические конструкции выражают сложную структуру правовых явлений, к которым относятся составы правоотношений, правонарушений, юридических фактов6.
Полагаем, что оба указанных подхода истинны и отличаются только тем, что акцентируют внимание на разных сторонах одного явления. Первый подход позволяет понять и оформить определенную часть урегулированных общественных отношений, а второй подход помогает путем обозначения юри-
1 См., например: Медведев Р. Устав как зеркало полномочий // ЭЖ-Юрист. — 2011. — № 20; Шапиев Н.Ш. Полномочия и их пороки // Вестник арбитражной практики. — 2011. — № 2; Жиров А.А. Совершение сделки неуполномоченным лицом: последствия, риски. Анализ судебной практики // Административное право. — 2011. — № 3.
2 См., например: Постановление ФАС Дальневосточного округа от 5 апреля 2011 года № Ф03-782/2011 по делу № А24-5250/2009; Постановление ФАС Дальневосточного округа от 2 апреля 2010 года № Ф03-1842/2010 по делу № А73-13894/2008; Постановление ФАС Северо-Западного округа от 23 мая 2011 года по делу № А56-32722/2010; Постановление ФАС Центрального округа от 11 августа 2011 года по делу № А68-10062/10; Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 5 июля 2011 года по делу № А43-13759/2010; Определение ВАС РФ от
3 июля 2009 года № ВАС-8105/09 по делу № А32-12181/08-55/191.
3 Ушаков А.А. Очерки советской законодательной стилистики. — Пермь, 1967. — С. 73.
4 Ерошенко Л.А. Гражданско-правовая защита личной собственности в СССР // Советское государство и право. — 1968. — № 6. — С. 106—110.
5 Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. — Екатеринбург, 1993. — С. 131.
6 Баранов В.М. Юридические конструкции: сценарий компьютерного урока / В.М. Баранов, Ю.Л. Мареев // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2000. — С. 732—733.
дической конструкции в качестве модели объединить типичные признаки правоотношения, урегулированного по мысли законодателя.
Таким образом, Т.А. Доценко справедливо полагает, что юридические конструкции представляют собой комплексы правовых средств, которые образуют типизированные модели, соответствующие своеобразной разновидности общественных отношений1.
В связи с вышесказанным целесообразно предположить, что юридическая конструкция сделки, совершенной с выходом за пределы полномочий на совершение сделки, представляет собой способ правового регулирования недействительной сделки и ее последствий, оформленный юридической конструкцией состава недействительной сделки.
В.М. Баранов и Ю.Л. Мареев обоснованно отметили, что элементы юридической конструкции гражданско- правовой сделки анализируются в статической взаимосвязи2.
В целях осуществления правовой интерпретации сделки с выходом за пределы полномочий на совершение сделки необходимо установить объект правовой интерпретации. Полагаем, что в данном случае объектом правовой интерпретации следует назвать нормы, регулирующие сделки, совершенные с выходом за пределы полномочий.
Сделки, совершенные с выходом за пределы полномочий на совершение сделки, регулируются статьей 174 ГК РФ. Из ее буквального смысла следует, что сделка, совершенная лицом или органом юридического лица с выходом за пределы ограничений, установленных договором или учредительными документами, по сравнению с тем, как они определены доверенностью, законом или очевидны из обстановки совершения сделки, может быть признана недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, если другая сторона знала или должна была знать об ограничениях.
Наряду с этим существует статья 183 ГК РФ, которая устанавливает, что сделка, совершенная лицом при отсутствии полномочий или при превышении полномочий, считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если только представляемый впоследствии прямо не одобрит данную сделку.
Выражения «с выходом за пределы ограничений полномочий» и «при превышении полномочий» являются синонимичными, обозначая, что и в том, и в другом случае у лица: а) наличествуют полномочия; б) полномочия превышены. Таким образом, при сопоставлении буквального смысла норм статей 174 ГК РФ и 183 ГК РФ, содержащих юридические конструкции сделок, становится ясно, что сделка, совершенная лицом «с выходом за пределы ограничений полномочий» или «при превышении полномочий» одновременно может считаться как недействительной на основании статьи 174 ГК РФ, так и действительной в силу статьи 183 ГК РФ.
По словам А.П. Сергеева, сходство норм статей 174 ГК РФ и 183 ГК РФ определяется тем, что «ст. 174 ГК, содержащая прямое указание на доверенность, может применяться и к отношениям представительства, на которые ст. 183 ГК прямо рассчитана... Основное различие между указанными статьями состоит в том, что если в первом случае (ст. 174 ГК) полномочия представителя ограничены не очевидным для третьего лица способом., то во втором случае (ст. 183 ГК) эти ограничения являются явными, поскольку прямо отражены в доверенности»3.
Сопоставляя указанные нормы, В.С. Ем утверждает: «Сделки, совершенные с выходом за пределы ограничения полномочий на совершение сделки, нельзя отождествлять со сделками, заключенными неуполномоченным лицом. В п. 1 ст. 183 ГК речь идет о превышении представителем полномочий независимо от того, как они определены — с учетом или без учета ограничений, предусмотренных в договоре или в учредительных документах»4.
Следовательно, тавтологичность норм преодолевается их системной связью, в силу которой статья 174 ГК РФ содержит общую норму, регулирующую сделки, совершенные с выходом за пределы установленных ограничений, а статья 183 ГК РФ устанавливает специальную норму, регулирующую последствия действий представителя, превысившего установленные доверенностью полномочия.
Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 мая 1998 года № 9 «О некоторых вопросах практики применения статьи 174 ГК РФ при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок» и Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23 октября 2000 года № 57 «О некоторых вопросах практики применения ст. 183 ГК РФ»5 при-
1 См.: Доценко Т.А. Проблемы юридической техники. — Н. Новгород, 2000. — С. 321.
2 См.: Баранов В.М. Юридические конструкции: сценарий компьютерного урока / В.М. Баранов, Ю.Л. Мареев // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2000. — С. 734.
3 Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Под ред. А.П. Сергеева. — М., 2012. — Т. 1. — С. 454—455.
4 Цит. по: Гражданское право: В 4 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. — М., 2010. — Т. 1: Общая часть. — С. 498.
5 См.: Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 мая 1998 года № 9 «О некоторых вопросах практики применения ст. 174 ГК РФ при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок»// СПС «КонсультантПлюс»; Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 23 октября 2000 года № 57 «О некоторых вопросах практики применения ст. 183 ГК РФ»// СПС «КонсультантПлюс».
званы снять проблемы правовой интерпретации норм указанных статей, отграничив нормы сферой их применения.
В частности, пункт 2 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 23 октября 2000 года № 57 «О некоторых вопросах практики применения статьи 183 ГК РФ» разъясняет, что пункт 1 статьи 183 ГК РФ не регулирует сделки, заключенные при превышении полномочий органом юридического лица. Таким образом подчеркивается, что орган юридического лица нельзя рассматривать в качестве его представителя, и сделки, заключенные им при превышении своих полномочий, будут признаны недействительными, если другая сторона знала или должна была знать об ограничении полномочий.
Однако трудности правовой интерпретации рассматриваемых норм не уходят, так как одновременно и равноправно в юридической дискуссии существуют диаметрально противоположные позиции относительно правового статуса органа юридического лица, происхождения и характера полномочий представителя и, тем более, их границ. Таким образом, решение вопроса о последствиях превышения границ полномочий имеет несколько противоречивых вариантов.
По словам В.В. Долинской, «классической является позиция», в рамках которой различаются органы юридического лица и лица, осуществляющие функции органов юридического лица — представители юридических лиц в административных, процессуальных и гражданских правоотношениях1. По Б.Б. Черепахину, орган представляет юридическое лицо, не являясь его представителем2.
Однако, по мнению В.В. Долинской, «в литературе встречается отход от этой доктрины»3. В противоречии с пунктом 2 Информационного письма ВАС РФ от 23 октября 2000 года № 57, основываясь на решении Арбитражного суда г. Москвы от 26 апреля 2011 года по делу № А40-22605/2011, высказывается точка зрения, по которой заключение сделки от имени юридического лица неуполномоченным лицом следует квалифицировать по статье 183 ГК РФ4.
В комментарии нормы статьи 179 ГК РФ о сделке, совершенной под влиянием злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, из «Постатейного комментария к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой», изданного под редакцией П.В. Крашенинникова, следует: «Понятие «представитель» в настоящей статье рассматривается в широком смысле. Имеются в виду. также органы юридического лица, в частности, руководитель, действующий без доверенности от имени юридического лица»5. В качестве примера в Комментарии приводится Постановление ФАС Уральского округа от 19 января 2005 года № Ф09-4482/04-ГК РФ.
Представляется, что такое неоднозначное восприятие содержания понятия «представитель» затрудняет правоинтерпретационную деятельность в гражданском праве и способно не только увеличить злоупотребления, но и ввести в заблуждение добросовестных участников гражданского оборота.
Еще один не менее важный вопрос касается урегулированных статьей 174 ГК РФ последствий совершения недействительной сделки: кто может оспорить сделку, совершенную с превышением полномочий генерального директора общества с ограниченной ответственностью? В судебной практике встречаются случаи, когда надлежащим истцом признается лишь само юридическое лицо, а его участнику как ненадлежащему истцу отказывается в защите прав, нарушенных заключением такой сделки6.
Все эти трудности, на наш взгляд, обусловлены недостатками юридической техники закрепления норм статей 174 ГК РФ и 183 ГК РФ и в то же время ресурсами юридической техники могут быть преодолены. Как заметил Н.М. Коркунов, «юридическая конструкция должна быть простою, естественною, чтобы облегчить понимание»7.
На наш взгляд, в целях совершенствования правового регулирования представительства и недействительных сделок следует уточнить понятие полномочия и оснований его происхождения и ограничения.
По словам Е.Л. Невзгодиной, полномочие представителя — это сложное субъективное право, в которое входит правомочие на собственные положительные действия как возможность осуществить
1 Долинская В.В. Правовой статус и правосубъектность // Законы России: опыт, анализ, практика. — 2012. — № 2.
2 Черепахин Б.Б. Органы и представители юридического лица // Ученые записки Всесоюзного научно-исследовательского института советского законодательства. — М., 1968. — Вып. 14. — С. 131 —140. Аналогичной позиции придерживается А.М. Эрделевский. См.: Эрделевский А.М. О последствиях совершения сделки неуполномоченным лицом // СПС «КонсультантПлюс».
3 См.: Богданов Е.В. Правовое положение органа юридического лица // Журнал российского права. — 2001. — № 3; Долинская В.В. Гражданско-правовые проблемы статуса руководителя организации // Закон. — 2004. — № 1; Долинская В.В. Правовой статус и правосубъектность // Законы России: опыт, анализ, практика. — 2012. — № 2.
4 См.: Жиров А.А. Совершение сделки неуполномоченным лицом: последствия, риски. Анализ судебной практики // Административное право. — 2011. — № 3.
5 См.: Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. П.В. Крашенинникова. — М., 2011.
6 См.: Медведев Р. Устав как зеркало полномочий // ЭЖ- Юрист. — 2011. — № 20.
7 Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — СПб., 1898. — С. 353—354.
юридическую деятельность от имени представляемого в отношении третьих лиц с непосредственным правовым результатом для представляемого1. Полномочие не тождественно праву, от которого оно производно: полномочие — право осуществить чужое право2.
Д.Н. Николичев из отношений представительства выделяет управленческое представительство, которое характеризуется, в частности, наличием правовых отношений организации и управления, имущественным интересом представляемого, волей представителя, а также наличием области усмотрения, позволяющей управленческому представителю формировать отношения с третьими лицами своей волей в интересах представляемого3.
Точно обозначенные особенности полномочий и их характеристик подчеркивают большое значение правового регулирования как содержания, так и источников полномочий. Следовательно, характер ограничений полномочий также должен быть исчерпывающе урегулирован.
Полагаем, что весь нормативный материал, устанавливающий представительство в гражданском праве, следует подвергнуть критической оценке и пересмотреть правовое регулирование с точки зрения предотвращения злоупотреблений при осуществлении представительства. В практике заключения сделок имеет большое значение единообразное решение, в том числе вопроса о том, кого следует считать представителем юридического лица, и кто не может быть им признан. Целесообразно установить норму, из буквального толкования которой будет непосредственно следовать, что руководитель, директор, единоличный исполнительный орган представителями юридического лица не являются.
Вопрос о полномочиях органа юридического лица необходимо урегулировать более определенно путем обозначения ясно читаемых границ. На наш взгляд, очевидно, что действующая редакция норм об оспоримых сделках, подразумевающая явные или неявные ограничения полномочий, не выдерживает напора современного гражданского оборота с агрессивными чертами беззакония. Поэтому для защиты слабой стороны оспоримых сделок, для которой установлены известные ограничения, требуется предусмотреть набор таких правовых средств, которые сделали бы ее защиту значительно более эффективной, чем та защита, которая предусмотрена действующим законодательством.
Принятый в первом чтении проект Гражданского кодекса Российской Федерации4 разнообразил правовое регулирование сделок, совершенных с выходом за пределы полномочий, укрупнив нормативный материал: такие сделки представлены не только статьей 174 ГК, но и статьей 1731 ГК. Статьи включают в себя значительно большее количество действий, входящих в юридическую конструкцию недействительных сделок. К ним относятся: 1) сделка, совершенная без необходимого согласия третьего лица; 2) сделка, совершенная без необходимого согласия органа юридического лица; 3) сделка, совершенная без необходимого согласия государственного органа или органа местного самоуправления; 4) сделка, совершенная лицом, полномочия которого ограничены договором, по сравнению с тем, как они определены в доверенности, законе или могут считаться очевидными из обстановки, в которой совершается сделка, с выходом за пределы ограничений; 5) сделка, совершенная лицом, полномочия которого ограничены положением о филиале или представительстве юридического лица, по сравнению с тем, как они определены в доверенности, законе или могут считаться очевидными из обстановки, в которой совершается сделка, с выходом за пределы ограничений; 6) сделка, совершенная органом юридического лица, полномочия которого ограничены его учредительными или иными документами, по сравнению с тем, как они определены в доверенности, законе или могут считаться очевидными из обстановки, в которой совершается сделка, с выходом за пределы ограничений; 7) сделка, совершенная представителем юридического лица, действующим от имени юридического лица без доверенности, в ущерб интересам представляемого; 8) сделка, совершенная органом юридического лица, действующим от имени юридического лица без доверенности, в ущерб интересам представляемого.
Попытку более подробно урегулировать правовые последствия совершения сделок с выходом за пределы полномочий следует оценить положительно. Отрадно, что в ответ на запросы гражданского оборота в статью 174 вошли сделки, совершенные представителем юридического лица в ущерб интересам представляемого. Следует положительно отметить уточнение границ нарушенных полномочий органа юридического лица: в отличие от ныне действующего Гражданского кодекса, в проекте Гражданского кодекса границы полномочий органа юридического лица определяются не только учредительными документами, но «иными регулирующими его деятельность документами», к которым мож-
1 См.: Невзгодина Е.Л. Полномочие представителя в гражданском праве // Государство и право. — 2008. — № 5. — С. 24.
2 Там же. — С. 23.
3 См.: Николичев Д.Н. Управленческое представительство в гражданском праве: предмет правого регулирования // Гражданское право. — 2012. — № 3.
4 Гражданский кодекс РФ в редакции проекта Федерального закона от 27 апреля 2012 года № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации»// СПС «КонсультантПлюс».
но будет отнести, например, решение общего собрания участников. Это, безусловно, будет способствовать защите прав участников юридического лица от недобросовестных действий его руководителя.
Вместе с тем, на законодательном уровне необходимо обеспечить терминологическое единообразие данной статьи.
В частности, заслуживает внимания название статьи 174 — «Последствия нарушения представителем условий осуществления полномочия или интересов представляемого». Беспокойство обусловлено содержанием статьи 174, которая объединяет как сделки представителей, так и сделки органов юридических лиц, которых, с точки зрения ныне действующего упомянутого Информационного письма ВАС РФ от 23 октября 2000 года № 57, представителями назвать нельзя. Таким образом, название статьи противоречит содержанию, что неизбежно будет способствовать ошибочной правоинтерпретационной деятельности. Полагаем, что на стадии разработки рассматриваемого законопроекта необходимо принять меры, направленные на устранение терминологических погрешностей.
Все вышеизложенное доказывает необходимость глубокой доктринальной проработки юридической конструкции сделки, совершенной с выходом за пределы полномочий на совершение сделки, и осуществления соответствующего выводам науки и практики ее взвешенного нормативного регулирования.
