CC BY
0ЮКАГИРСКИЕ ВЛИЯНИЯ В ПЕРСОНАЖАХ, ЯЗЫКЕ И МЕЛОДИИ В НАРОДНЫХ ПЕСНЯХ РУССКОГО УСТЬЯ И РУССКИХ СТАРОЖИЛОВ КОЛЫМЫ
Ларионова А. С.
Институт гуманитарных исследований и Проблем малочисленных народов севера Сибирского отделения Российской академии наук, Главный научный сотрудник, доктор искусствоведения, доцент по специальности «Музыкальное искусство», отдела фольклора и литературы, Высшая школа музыки (институт) Республики Саха (Якутия) им В.А. Босикова, профессор кафедры истории и теории музыки
THE YUKAGHIR INFLUENCES IN CHARACTERS, LANGUAGE AND A MELODY IN NATIONAL SONGS OF THE RUSSIAN MOUTH AND RUSSIAN OLD RESIDENTS OF KOLYMA
Larionova A.S.
The Institute for Humanitias Research and Indigenous Studies of the North Russian Academy of Sciences, Siberian Branch, Chief researcher, doctor of art criticism, associate professor in the specialty of Music Art, department of folklore and literature, The Higher School of Music (institute) Republics of Sakha (Yakutia) name of V.A. Bosikova, professor of department of history and theory of music
Аннотация
В статье изучаются юкагирские влияния на традиционный фольклор русских старожилов Колымы и Русского устья. Такое влияние наблюдается в выборе персонажа повествования в сюжете типа «Победитель змей», в котором вместо змея фигурирует ворон. В жанре-эндемике андыльщина используются такие исполнительские приемы, которые характерны и для юкагирских напевов. Это - отсутствие полутоновых ходов, неточная фиксированность звуков, а в мелодии - ходы на широкие интервалы и скольжение при переходе от звука к звуку. Влияние юкагирских традиций наблюдается также в употреблении в пении юкагирских слов или вариантов юкагирского произношения, как в народной колыбельной песне «Кукша». В этой песне в варианте записи В.Г. Богораза в тексте употребляется юкагирское слово «кэйом», а варианте, записанном Н.В. Винокуровой встречается слово «пэтишка», которая по словам автора нотной записи является «вариантом юкагирского произношения». В оригинальном танце старожилов Русского Устья «Омуканово» в пении наблюдается употребление словосочетаний внесмысловых синсемантических слов с фарингальным h, что достаточно распространено в исполнении юкагирского кругового танца «Лон-дол». Исследование выявило, что в фольклоре русских старожилов Русского Устья и Колымы, проживание в эиноконтактных зонах способствовало влиянию иноэтничного окружения, усилив этим адаптационные возможности русского старожильческого населения и, одновременно, способствовало консервации самобытного русского фольклора.
Abstract
In article the Yukaghir influences on traditional folklore of the Russian old residents of Kolyma and the Russian Mouth are studied. Such influence is observed in a choice of the character of a narration in a plot like "Winner of snakes" in whom instead of a dragon the raven appears. In a genre-endemike an andylshchina such performing receptions which are characteristic and for the Yukaghir tunes are used. It is lack of the gray-scale courses, inexact fixity of sounds, and in a melody - the courses on wide intervals and sliding upon transition from a sound to a sound. Influence of the Yukaghir traditions is observed also in the use in singing of the Yukaghir words or options of the Yukaghir pronunciation, as in a national lullaby to the song "Kuksha". In this song in option of entry of V.G. Bogoraz in the text the Yukaghir word "keyom", and the option which is written down by N.V. Vinokurova is used the word "petishka"? which according to the author of a musical notation is "option of the Yukaghir pronunciation" meets. In original dance of old residents of the Russian Mouth of "Omukanovo" in singing use of phrases extra semantic the sinsemantik words with farings that is rather widespread performed by the Yukaghir circular dance "Londol" is observed. Research revealed that in folklore of the Russian old residents
of the Russian Mouth and Kolyma, accommodation in the ethnocontacts zones promoted influence of an other ethnos of ROC, having strengthened these adaptation opportunities of the Russian old Gilles population and, at the same time, promoted preservation of original Russian folklore.
Ключевые слова: фольклор, традиция, жанр, песня, напев, танец, ритм, старожилы, взаимовлияние, субэтнос
Keywords: folklore, tradition, genre, song, tune, dance, rhythm, old residents, interference, subethnos
История заселения русских на Колыме и Индигирке началась со времени освоения русскими Якутии: «Освоение северных территорий Российского государства начинается с XVI в. За сравнительно короткий исторический промежуток были освоены территории Сибири и Дальнего Востока. Официально Якутия вошла в состав Российского государства в 1632 г. Именно с этого времени и начинается процесс взаимодействия коренного местного населения с русскими первопоселенцами. Продвигаясь на Север вдоль рек Лены, Колымы, Алазеи, Индигирки, первопроходцы активно вступали в языковые и культурные контакты. Основав поселения в устьях рек Колымы и Индигирки, поселенцы образовали уникальные субэтнические общности, известные сегодня в научном мире как русские арктические старожилы - походчане и русскоустьинцы. До начала 1930-50-хх гг. (ликвидации неграмотности и массового притока русских из метрополии) контакты между пришлым и коренным населением протекали в достаточно закрытых, оторванных от внешних влияний условиях, преимущественно, в близких соседских отношениях» [10, p. 72].
Приезжее русское население бережно хранило свою культуру: обряды, песни, хороводы. Благодаря этому в Русском Устье и русских старожилов Колымы практически в нетронутом виде сохранились жанры русского фольклора, которые в настоящее время в метрополии прекратили свое существование. Это связано также с тем, что в Русском Устье русские проживали изолированно и обособленно.
Музыкальный фольклор Русского Устья и русских Колымы богат и разнообразен по жанровому составу. Сохраняя основы русских традиций исполнительства, он отличается своеобразием и оригинальностью, что связано с процессами взаимовлияния в культуре народов Якутии: эвенков, эвенов, юкагиров и якутов. «Взаимообогащение относится к числу основных закономерностей развития культуры вообще и фольклора в частности. Результативность встречного движения традиционных культур проявляется в постоянном пополнении фольклорного фонда сюжетами, образами, отдельными произведениями и даже жанрами, возникшими за пределами своей этнической среды. Обмен духовными ценностями в более активных формах сопровождает развитие фольклорных традиций в ареалах непосредственного соприкосновения различных этносов, этнических или этнографических групп. Фольклорные взаимосвязи многослойны и обнаруживаются в разных пластах целостной традиционной культуры» [4, с. 355]. При всей сохранности имманентных основ русской песенно-ин-струментальной культуры Русского Устья и рус-
ских старожилов Колымы, создавались новые оригинальные жанры, характерные только для данного ареала - это андыльщины и танцевальные напевы «Омуканово» и «Рассоха».
По мнению В.Л. Кляуса и С.В. Супряги «Русскоустьинцы - яркий пример образования этнокультурной группы в условиях хозяйственного, торгового, фольклорно-обрядового и проч. взаимодействия нескольких традиций (русской с юкагирской, эвенской, якутской и, видимо, отчасти чукотской) и существования этого этнокультурного сообщества на ограниченной территории в течение почти трех столетий» [3, с. 17]. Существуют общие и отличительные признаки в народных песнях русского старожильческого и традиционных напевов местного населения. Общие и отличительные признаки русского старожильческого населения в музыке проявилось в том, что при сохранении русских народных песенных жанров русские старожилы в большей степени испытали влияние традиционной культуры иноэтничного окружения. Об этом пишет О.И. Чарина: «Уже в первых записях, произведенных в XIX в. проявлялись черты заимствования лексики, образов, мотивов и сюжетов из фольклора соседнего народа. Например, из записанных в Верхоянском округе И.А. Худяковым, известна сказка от уроженца с. Русское Устье - "Ворон". Здесь сюжет типа "Победитель змея", где вместо змея, которого побеждает младший брат, - ворон. Вводный эпизод принадлежит сюжету "Три царства". В сказке сильно влияние местного охотничьего колорита, якутского быта, языка народов Севера, их фольклора. Так замена змея вороном, очевидно, возникла под влиянием национального фольклора, где ворон занимает особое место, так как считается "верховным существом, творцом мира"» [5, с. 357].
При всей достаточно широкой изученности традиционного фольклора русских Сибири до настоящего времени мало исследован музыкальный фольклор русских старожилов Колымы и Индигирки. Наиболее исследованными в данной локальной музыкальной традиции являются отдельные жанры. Так, былины, виноградья-святочные поздравительные песни и инструментальные наигрыши в записях, собранных В.Г. Богоразом и В.И. Иохельсоном в 1900-1902 гг. изучены и нотиро-ваны Е.И. Якубовской в статье «Традиционный фольклор русского населения Анадыря и Колымы в записи В.Г. Богораза и В.И. Иохельсона» (Якубовская 2008) [9]. В статье Е.И. Якубовской вошли нотные расшифровки 25 образцов, записанных в с. Марково и Мариинском посту анадырского реги-
она. По ее мнению «первые три напева - «Мишенька Данильевич» (№ 1)1 и два варианта былины о Дюке Степановиче: марковский (№ 2) и из Мари-инского поста (№ 3) - принадлежат к распространенному декламационному типу, широко представленному в традициях Русского Севера, Сибири и занимающему видное место в сборнике Кирши Данилова» [там же, с. 187]. В связи с этим Е.И. Якубовская сравнивает напевы русского населения Анадыря и Колымы с аналогичными песенными традициями из сборника Кирши Данилова и делает вывод, что напевы В.Г. Богораза и В.И. Иохельсона более древнего происхождения, чем те, что представлены в сборнике Кирши Данилова. В данной статье опубликованы и инструментальные наигрыши «Камаринской». В сборнике Н.В. Винокуровой «Песенные традиции Колымы» (Якутск 2014) [1] изданы андыльщины, виноградья среднеколым-ское и походское, частушки, плясовые, песни ссыльных, лагерные песни и лирические песни.
В отношении виноградья-святочных поздравительных песен опубликованных Е.И. Якубовской в виде цикла, то они, по ее мнению, «исполнялись в традиции и составляли, по свидетельству В.Г. Бого-раза и других собирателей, своеобразную игровую сюиту. В.Г. Богораз не оставил описания поздравительного обряда на Анадыре, видимо считая его во всем аналогичным колымскому, описанному им в "Словаре колымского областного наречия"» [9, с. 198]. Также в данной статье опубликованы и инструментальные наигрыши «Камаринской». Помимо андыльщин и виноградьий среднеколымсих и походских, в сборнике Н.В.Винокуровой «Песенные традиции Колымы» (Якутск, 2014) [1] изданы также вечорочные напевы, частушки, плясовые, песни ссыльных, лагерные песни, а также лирические песни «А в саду, в садочку, да соловей поет», «Ой, поля, вы поля, вы широки поля», «Далеко-пре-далеко громко пел соловей» и др.
Помимо былин, виноградий-святочных поздравительных песен, инструментальных наигрышей «Камаринской», лирических песен и других жанров музыкального фольклора русского населения Анадыря и Колымы, достаточно исследован Т.С. Шенталинской такой своеобразный песенный жанр, характерный только для Русского Устья, каким является своеобразный песенный жанр-эндемик андыльщина. Мелодия андыльщин развивается в широком амбитусе, и близка по характеру "стихийному пению" (термин Н.В.Леоновой). По мнению Н.В. Леоновой «Стихийное пение можно подразделить на индивидуальное (почти все тулатин-ские (Алтай - А.Л.) певцы любят петь "для себя", тихонько напевать во время работы, дорогой, сообразуясь со своим настроением, "компанейское" (т.е. пение во время застолий) и "беседное". Последнее из них возникает на "беседках". "Беседки" - это остаточное явление традиционных форм общественного быта, своеобразные вечерние посиделки после завершения основного круга ежедневных до-
машних работ» [Леонова, 1995, с. 98]. Андыль-щины по данной классификации вполне можно отнести к индивидуальному стихийному пению.
По мнению Т.С. Шенталинской «андыльщины
- это песни монологи, душевные излияния о любви или об участи своей или близких людей. Мужчины сочиняли и пели их чаще всего на промысле» [Шен-талинская, 1995, с. 141]. Они были созданы под влиянием песенной культуры иноэтничного окружения. Подобное взаимообогащение подтверждает и Н.В. Леонова. Она пишет: «Различные группы русских старожилов Сибири имели прочные хозяйственные, брачные и некоторые другие связи с коренным населением, что привело к формированию этнического и культурного своеобразия русских сибиряков, определило самобытный характер фольклорной традиции, например, индигирщиков или ко-лымчан» [4, а 355]. Т.С.Шенталинская указывает, что «жанровая основа (монолог-импровизация, обособление в качестве песен индивидуальной принадлежности - личных), типические ситуации создания-исполнения (в условиях промыслового уединения, в пути или как песенное объяснение любовников друг другу) несомненно сближают андыльщину с культурой сибирских аборигенов.
Т.С. Шенталинская утверждает, что «главным отличительным "знаком" андыльщины представляется нам ее уникальный напев. Причудливый, зигзагообразный рисунок мелодии заполняет предельно широкое для бытового пения звуковое пространство (в некоторых образцах до двух октав), терцовые, квартовые "шаги" почти вовсе вытеснившие секундовые сопряжения, ходы на широкие интервалы, отдельные обороты (восходящие или нисходящие), достигающие ундецимы, - все это создает впечатление стихийной непредсказуемости, а главное непривычности, непохожести на русские песни. Интонационная оригинальность, особенная манера пения (не всегда точная высотная фиксиро-ванность звуков, их скольжение), и теперь характерная для многих исполнителей старшего поколения, в соединении со специфичным сладкоязычием говора, тем более трудно понимаемого при пении, поражало и поражает непосвященное ухо своей экзотичностью» [8, с. 142]. Подобное скольжение от тона к тону отсутствие точной фиксации звуков характерно для пения северных этносов: эвенов, эвенков, юкагиров и якутов. Например, у юкагиров напевы также развиваются в достаточно широком диапазоне. «Мелодии одулов (среднеколымские юкагиры - А.Л. ) основываются на квинтовых и ок-тавных гемитонных звукорядах с тональным центром в середине» [7, с. 80]. Так, в пределах октав-ного диапазона развивается юкагирский напев верхнеколымских юкагиров Йахтэ («О льэ тана...»)
- Песня («О льэ тана.») Ф.А. Шалугиной из сборника Т.И. Игнатьевой и Ю.И. Шейкина «Образцы музыкального фольклора Верхнеколымских юкагиров» (Якутск, 1993) [2, с.21-22]. В этом напеве также обнаруживается скольжение от звука к звуку уже начиная с первой строки.
1 Нумерация нотировок напевов, входящих в статью.
В фольклоре Русского Устья так же мало встречаются иноэтничные слова. О.И. Чарина в статье «Формы бытования эпических произведений русских старожилов Якутии» пишет: «В индигир-ских былинах крайне бедное лексическое заимствование, которое чаще отражается в других жанрах, например, в частушках, песнях, устных рассказах, где появляется в основном лексика якутов, эвенов, юкагиров» [6, с. 105]. В этом отношении интересным явлением стала песня «Кукша», представляющая собой жанр колыбельной, в которой в записях В.Г. Богораза употребляются юкагирские слова. Существует одна нотация данной песни, произведенная Н.В. Винокуровой [1, с. 47-49]. Песня исполнена Е.М. Пашиной (1959 года рожд.) в 2011 г. во время экспедиции в п. Черском. Автор нотации пишет: «Текст этой песни впервые записал В.Г. Бо-гораз ("Песни русских поречан на Колыме", 1901), что подтверждает старинное происхождение этого произведения. К сожалению, мы не сможем произвести сравнительный анализ напевов, т.к. В.Г. Бо-горазом были записаны только слова песни о маленькой птичке кукше-икроедке. Как видно из материала, записанного В.Г. Богоразом, в тексте используется юкагирское слово "кэйом". Вероятно, слово "пэтишка", т.е. птичка, могло быть вариантом юкагирского произношения. Таким образом, в данном примере наблюдается проникновение ино-этнической лексики в русский язык, что говорит о значительном сближении русской и юкагирской культур. В современном тексте уже не наблюдается присутствие юкагирской лексики» [там же, с. 89].
Вариант песни, записанной О.И. Чариной в п. Черском от Е.М. Пашиной (Дауровой) в 2005 г. уже отсутствует иноэтническая лексика и мелодика. Она поется на той же высоте, что и предыдущий вариант напева в нотации Н.В. Винокуровой, и изложен в тональности e-moll натуральный с теми же интонациями. Инициаль попевки начинается, как и предыдущий вариант, с интонации лирической м.6. Завершается попевка утверждением тоники е. Ритмика песни четкая в размере 2/4. Отличия двух вариантов песни «Кукша» заключается в том, что первый вариант с шестой строки вербального текста на слова «Я о чем тебе казая» транспонируется из e-moll в f-moll, Во втором варианте подобное транспонирование отсутствует. Так же в изложении второго варианта напева песня исполняется не с самого начала: отсутствуют первые три строки и ини-циаль четвертой строки. Здесь можно обнаружить, что в более поздних записях 2005 и 2011 гг. юкагирские влияния уже не прослеживаются ни в лексике, ни в мелодии. Единственное сходство обнаруживается только в несколько камерной манере пения, что свойственно в традиционном пении юкагиров.
Оригинальным и самобытным явлением предстает популярный для Русского Устья плясовой напев «Омуканово» в радийной перезаписи О.И. Чариной. При якутском названии песни, интонационно - это типично русская плясовая мелодия. Отличие от традиций с метрополией связано с тем, что отсутствует инструментальное сопровождение гар-
мошки. «Издавна среди русских старожилов существовало музыкальное сопровождение танцев... "под язык", имитирующих игру на различных инструментах, балалайках, скрипках, гармошках. Наблюдавшие танец зрители обычно подбадривали танцующих выкриками типа: "Выше! Выше!"» [там же, с. 27]. Оригинальность напеву придает наличие подобной имитации инструментального сопровождения в виде внесмысловых синсемантических слов в танцевальном ритме. Осмысленный текст практически отсутствует, главенствует только четкая плясовая ритмика песни с притопами. Напев поется на слоги типа: Ииль-ля-ля-дар киль ля-ля-да. Использование фарингального И очень распространено в танцевальной культуре коренных народов Якутии, например, в эвенском Сээ дьэ, в юкагирском Лон-дол и якутском Осуохай. В юкагирском танце Лон-дол («Тунмул хонтол») в исполнении А.И. Шадриной из сборника Т.И. Игнатьевой и Ю.И. Шейкина «Образцы музыкального фольклора Верхнеколымских юкагиров» [2, с. 31-34] пение с горлохрипе-нием также производится на внесмысловые слоги с вариантами фарингального к: Иэ-йэ; Иэ-Иэй-Им; Им-льо,Ио-Иа; И-Ио; Иий-И; Ии-Иа; Ии-Иам; И-льо; Иэ-льа; Ии-Им. Сочетание слогов Им-льо; И-льо; Иэ-льа в юкагирском танце созвучно внесмысловым слогам русской пляски. В другом варианте танца «Омука-ново» звучат слоги типа: дих-дох дир-ли-ди-дар; тур-ля-ля-дам тир-ли-ти-дам. Здесь уже отсутствуют слоги с фарингальным И. Все эти танцы имеют своеобразное сопровождение с ритмическим перестуком ног и периодическими восклицательными возгласами танцующих на слоги «э-их-их-ох». Этот зажигательный напев постепенно вовлекает в танец всех присутствующих.
Танцы русских старожилов Якутии, также отличаются своеобразием, вот как описывает танец «Рассоха» Н.В. Винокурова: «В п. Черском И.П. Борисова исполнила нам напев Россохи, а также показала основные движения и рассказала об участниках танца. Со слов И.П. Борисовой, первым с небольшими подскоками выходил мужчина, держа руки за спиной, приглашая женщину к танцу. Женщина шла навстречу, на середину, прикрываясь платком от мужчины, то с одной стороны, то с другой. Он "подглядывает за ней", наклоняясь с разных сторон. Затем танцоры встают на середину, и, сложив перед собой согнутые в локтях руки одна на другую, двигаются то в одну, то в другую стороны. Ноги каждого танцора ставятся таким образом: носки и пятки прижаты друг к другу и движение осуществляется параллельным поворотом одновременно обеих пяток вправо, затем оба носка вправо, также и в другую сторону. Далее женщина взмахивает платком и говорит: "Умри!", а мужчина "будто умирает", отклоняется назад, при этом держа перед собой все так же сложенные руки. Женщина двигается из стороны в сторону около танцора и машет платком, отгоняя комаров. Зрители кричат "Отомри!", после этого танцевальная пара той же походкой, что и вначале, двигается по кругу, затем выходит на середину и кланяется» [1, с. 52-53].
Таким образом, в этноконтактных подобных Якутии зонах формируются локальные группы, к которым относятся Русскоустьинцы и русские старожилы Колымы, успешно интегрировавшие в окружающую культурную среду. Музыкальный фольклор русскоустьинцев и русских Колымы показывает свои адаптационные возможности, под влиянием иноэтничного окружения, впитывая отдельные элементы культуры, в том числе, и юкагиров и создавая новые оригинальные жанры, одновременно, сохраняя свою этническую идентичность.
Список литературы
1. Винокурова Н.В. Песенные традиции Колымы (по материалам музыкально-этнографических экспедиций 2009-2012 гг.). Якутск: РИО медиа-холдинга, 2014. 104 с.
2. Игнатьева Т.И., Шейкин Ю.И. Образцы музыкального фольклора верхнеколымских юкагиров. -Якутск: Центр культуры и искусства им. А.Кулаков-ского, 1993. - 46 с.
3. Кляус В.Л., Супряга С.В. Песенный фольклор руескоустьиицев Якутии и семейских Забайкалья: Материалы к изучению бытования в иноэтни-ческом окружении. Курск: Изд-во Регионального открытого социального института, 2006. 213 с.
4. Леонова Н.В. Тюркские элементы в фольклоре русских старожилов Сибири // Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и
культур: Междунар. науч. конф. (26—30 июня 1995 г.). Т. I. ). Новосибирск, 1995. C. 355-357.
5. Чарина О.И. Особенности поэтики былин и олонхо в творчестве русских сказителей на Колыме и Индигирке // Якутский героический эпос олонхо - шедевр устного и нематериального наследия человечества в контексте эпосов народов мира: материалы Международной конференции (Якутск, 1820 июня 2013 г.). Якутск: Издательский дом СВФУ, 2014. С. 357-364.
6. Чарина О.И. Формы бытования эпических произведений русских старожилов Якутии // Северо-Восточный гуманитарный вестник. Якутск: ИГИиПМНС СО РАН, № 1 (14). 2016. С. 102-106.
7. Шейкин Ю.И. Музыкальная культура народов Северной Азии. Якутск: РДНТ, 1996. 123 с.
8. Шенталинская Т.С. Андыльщина - местный песенный жанр русских колымчан // Сохранение и возрождение фольклорных традиций. Вып.6. М., 1995. С. 140-151.
9. Якубовская Е.И. Традиционный фольклор русского населения Анадыря и Колымы в записи В.Г. Богораза и В.И. Иохельсона // Русский фольклор. Материалы и исследования. СПб., 2008. C. 181246.
10. Charina O.I., Berdnikova T.A., Larionova A.S., Vasileva R.I. The Experience of Linguistic and Folklore Interaction in the Circumstances of the Single Cultural Space of Yakutia // Mediterranean Journal of Social Sciences. Rome, Italy, 2015. Vol. 6. №. 1.4. Supplement 4. August 2015. р. 72-81.
