CC BY
5
Г.И. Варламова
Обрядовая поэзия и песни эвенков / сост. Г.И. Варламова, Ю.И. Шейкин. - Новосибирск: Наука, 2014 (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 32). - 487 с.
Путилов Б.Н. К спорам о границах предмета // Фольклор и народная культура. - СПб.: Наука, 1994. -С. 3-46.
Пухов И.В. Фольклорные связи народов Севера (Эпические жанры эвенков и якутов) // Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР. Поэтика и стилистика. - М.: Наука, 1980. - С. 264-282.
Эргис Г. У. Очерки по якутскому фольклору. - М.: Наука, 1974. - 404 с.
G.I. Varlamova
Traditions and innovations in the folklore of the North
This article analyzes the current state of the folk heritage of indigenous peoples of Siberia and the Far East. The author examines the adaptability of traditional culture to modern conditions on an example of folklore.
Keywords: folklore of the peoples of Siberia and the Far East, the genres of folklore, traditions and innovations in folklore.
УДК:398.2
О.И. Чарина
Изучение русского фольклора северо-востока Якутии
в начале XXI века
Рассматриваются основные вопросы, связанные с изучением важнейших тем фольклорного наследия русских старожилов Приленья и северо-востока Якутии: отражение реалий быта ХУП-ХХХ вв., влияние языка и фольклора соседних народов - юкагиров, якутов.
Ключевые слова: фольклор, экспедиции, мифологические образы, былины, песни, сказки, андыльщина, взаимовлияние, билингвизм.
Традиционный фольклор русских старожилов Якутии и современные жанры устного народного творчества изучаются в русле основных тем, которые являются приоритетными в исследованиях ИГИиПМНС СО РАН в последние пять лет. Так, с января 2010 по декабрь 2012 г. - это «Русский старожильческий фольклор в Якутии: сохранность и трансформация», а с 2013 по 2017 г. -«Локальные особенности русского фольклора русскоустьинцев и колымчан: жанры и сюжеты».
Эти темы подчинены исследованию важнейших вопросов традиционной культуры русских старожилов Севера. Так, наше исследование, связанное с духовной культурой русских старожилов низовьев рек Колымы и Индигирки, это часть изучения общего культурного состояния средневекового поселения в арктической зоне на территории Якутии в XVII-XIX вв.
© О.И. Чарина, 2015
Как известно, записывать русский фольклор на Индигирке начали в конце XIX - нач. ХХ в. Важные материалы по устному творчеству зафиксировали В.Г. Богораз [1901], Д.И. Меликов [1893], И.А. Худяков, В.М. Зензинов, М.А. Кротов, в середине ХХ в. - Н.М. Алексеев, Н.А. Га-бышев, С.И. Боло. Ряд важных статей о русском фольклоре написан Т.А. Шубом [1956; 1958]. В конце ХХ в. состоялись комплексные экспедиции с участием С.Н. Азбелева, Ю.И. Смирнова, Ю.Н. Дьяконовой, которые еще застали живое бытование традиционного фольклора [ФРУ, 1986; Дьяконова, 1983]. Все они отмечали особый репертуар русскоустьинцев, древние черты языка; их исследования показывают несомненную связь устного народного творчества русско-устьинцев с новгородским, архангелогородским фольклором. А к концу ХХ в. уже шло активное
«выветривание традиционного фольклора» [ФРУ, 1986, с. 13].
Бесспорным толчком для основательного изучения устного народного творчества Сибири и Дальнего Востока стало издание серии «Памятники фольклора». Русский фольклор представлен в книге «Русская эпическая поэзия Сибири» [РЭП, 1991]. Безусловно, нам важны исследования Ю.И. Смирнова, А.В. Соктоева [1998, с. 455464], Т.С. Шенталинской [1995, с. 191-193]. Л. Кляус и С.В. Супряга провели сравнительный анализ фольклора семейских Забайкалья и рус-скоустьинцев [Кляус, Супряга, 2006, с. 13].
Изучению фольклора старожилов Аллаихов-ского и Нижнеколымского улусов посвящены монография Л.Н. Скрыбыкиной «Былины русского населения Северо-Востока Сибири» (1995), статьи сотрудников института А.Г. Чикачева [2007], Ж.К. Лебедевой [1985, с.133-138].
Долгое время после записей, зафиксированных Г.В. Ксенофонтовым в 20-е гг. ХХ в., песни русских старожилов Приленского тракта не записывались исследователями, однако с развитием в 1970-е гг. в Якутском госуниверситете фольклорной практики они стали изредка фиксироваться в Олекминском и Хангаласском улусах.
Если исследование фольклора северо-востока Якутии более связано с учеными из Центральной России, то устную культуру русских Приленья изучают ученые ИГИиПМНС СО РАН.
Особенности говора русских старожилов При-ленья в якутском окружении изучила Р.И. Васильева, написавшая работу «Этноязыковая ситуация в Республике Саха (Якутия)» [2012]. А.С. Ларионова, помимо нотации русских песен, провела исследование по музыкальному фольклору русских старожилов Якутии [2007, с. 266-271].
В последнее время мы опираемся на корпус песен, записанных Дмитрием Ивановичем Ме-ликовым в ходе Сибиряковской экспедиции (ряд произведений для него исполнил Соковиков). В записях представлены былины про Добрыню Никитича и Змея («Оставалось у Никиты все житье-бытье») и про малолетнего богатыря Михаила Даниловича («Тит Харафонтьевич»), исторические песни, несколько лирических песен, а также три андыльщины [Чарина, 2013, с. 419-437].
Экспедиции ИГИиПМНС СО РАН в начале XXI в. по разным причинам проводились нерегулярно. Так, в Аллаиховском и Нижнеколымском
улусах они побывали с большим разрывом во времени - в 2001, 2005, 2013 гг. (таблица)
Экспедиции в Приленье, Русское Устье и Походск
Экспедиции, год Русское Устье Походск Приленье
1946 134 песни и эпических произведения
1977 31 песня и эпическое произведение
1989 200 песен
1990 40 песен
2000 15 песен
2001 12 песен
2005 10 песен
2013 6 песен
Как видим, на севере Якутии долгое время преобладали произведения эпического фольклора, а в Приленье основной репертуар составляли лирические песни и городской романс. На основе указанных в таблице экспедиций рассмотрены особенности бытования русского фольклора в Приленье «Русские песни Приленья» [Чарина, 2009].
В настоящее время, когда мы имеем различные средства для аудиовизуальной фиксации произведений фольклора и обрядовых действий, все также важно рассматривать современное бытование фольклора в его диахронных сравнениях с фольклором других регионов, а также в сравнении с фольклором русских старожилов северо-востока Якутии и старожилов Приленья.
В современной фольклористике весомыми являются исследования по семиотике. При этом важны формы, которые напрямую связаны с выявлением фольклорной коннотации, скрытой за внешним, верхним слоем рассказа, - были, предания. Так, мифологическая основа произведения проглядывает не только в указанных жанрах, но и в сказках, ритуальных песнях, во всем обряде.
В домах русскоустьинцев, походчан и вокруг, по их мнению, было много темной силы, с которой надо было считаться. Домового называли «домовой», или «пужанка», лешего - «леший», а тундрового - «сендушный». В отношении определения термина «сендуха» Р.В. Каменецкая пи-
шет: «Сендуха, часто в литературе понимаемая как синоним тундры, - понятие более широкое: это весь окружающий индигирщика простор» [ФРУ, 1986, с. 354; Чарина, 2012а, б]. Интересным в научном плане является пример мифологического рассказа, записанного в Иркутской области, о событиях, произошедших на Индигирке. Так, Е.Л. Тихонова приводит следующую запись: «В давнее время, когда осваивалась река Индигирка, донские казаки, попавшие туда, строили остроги. В 1636 году они построили Зашиверск. Когда прошла болезнь "черная оспа", город захирел, и жители, оставшиеся живыми, стали переходить с этого места вниз по реке. Одной ватаге (бригаде) было поручено поставить сруб будущей церкви на новом месте. Они поплыли по среднему течению Индигирки, нашли такое место (где можно поставить церковь). Среди "ватажников" (бригады) было десять мужчин и одна женщина. Они работали дружно, а вечерами занимались рыбным промыслом (рыбачили сетями). Сделали три тони. Два раза - пусто, на третий раз поймали большого осетра, что интересно - он был одноглазый. Так как они поймали такой деликатес, то бригадир сказал, что его надо сварить. Но женщина воспротивилась: "Может, не надо!" Удивление у нее было, что осетр одноглазый, но все-таки она приготовила ужин, накормила всех. А сама не стала. После ужина все уснули, утром проснулась женщина, все мертвые, она одна жива. Она убежала с этого места и сообщила (об этом) всем людям. И хотя фундамент был заложен, там церковь не поставили» (зап. Р.П. Матвеевой, Р.П. Потаниной, сделанная от Н.М. Стрюкова, 1941 г.р. в Киренском районе Иркутской области в 1945 г.) [Тихонова, 2014, с. 99]. Важен тот факт, что сакральность сооружения -церкви требует чистого, освященного места. Здесь за первым ясным сюжетом, конечно, открывается второй, связанный с хозяином реки - осетром, которого отказалась употребить в пищу женщина, имевшая явную связь с потусторонним миром. Одноглазость осетра показывает его мифологическую сущность. Так, в русской сказке походчан «Раз юкагиры жили», заимствованной у юкагиров, действует «односторонний Лыгынака» [Богораз,1901, с. 345]. Как видим, бытовая ситуация в рассказе перекрывает мифологическую коннотацию, основанную на образах юкагирского мира, связанного в свою очередь с иными образами соседних этносов.
Для определения мира, окружающего в старину колымчан и индигирцев, мы обратились к уличным песням, которые, как пишет В.Г. Богораз , «по преимуществу составляются молодыми парнями с целью осмеяния того или другого лица» [Там же, с. 175]. Далее он отмечает, что такие песни мог «составить» не всякий. Для нас важно, что «она <песня> всегда переполнена множеством намеков местного и личного свойства, которые понятны только старожилу и для объяснения своего потребовали бы слишком много комментариев» [Там же, с. 176]. В памяти походчан осталось мнение, что песни в конце XIX в. на Колыме сочиняли в основном два человека: молодой Соковиков-Кулдаренок и Аввакум Бережнов.
На первый взгляд, кажется, что тексты песен не содержат сколько-нибудь четких описаний действительного быта нижнеколымчан. Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что эти песни наиболее приближены к повседневной жизни поречан и, несомненно, отражают истинную картину их быта. Например:
Напишу я письмо не пером, не чернилом, Напишу я письмо горючей слезой. Отошлю я письмо с сизокрылым голубком, Полети, сизокрылый, во славный город Якутск,
Оборони там письмецо под косящее окошечко.
[Чикачев, 2007, с. 116]. Здесь мы видим сочетание классических образов - «сизокрылый голубок», «горючая слеза», «косящее окошко», и современных моменту создания - «перо», «чернила». Да между Яром и Косовой Да убил могучего третьяка.
[Там же, с.117]. Здесь «третьяк, -а, м. Молодое животное на третьем году жизни - оленое мясо <...>» [Дружинина, 2007, с. 89].
У Меликова есть песня - «чисто местное произведение, составляющее местный юмор и сатиру на Карпа, обывателя Нижнеколымска, по фамилии Габушев (Габышев)»: Весной стало лёд ломать, Карпа невод собирать... Заметал тоню в курен, Добыл омуля в метын (не понятно. - О.Ч). Страшно скудная весна
Карпа омуля печет
Он печет, чтоб закусить, Заленился неводить, Невод киснет в карбасу, Он лежит на лабазу (на амбаре). Лабаз от полу вершок Карпа просит корешок (неразб.). Карпа трубку закурил, Неводку совсем забыл...
[Меликов, 1893, л. 204]. Здесь предельно четко описан быт поречани-на: видимо, это Карп, его работа - добыча рыбы, наступившая усталость рыбака после тяжелой, «скудной» весны, возможный выход в море. Невод, тоня (невод), курен («место, деляна в лесу»), лабаз - «надстройка на столбах для хранения продуктов и вещей» [Дружинина, 2007, с. 41, 43]. Есть также песня: До угору недалеко Стоит во весь-дерво балаган. В этом самом балагане, ой-да! Ох! Скрипучий пол лежит. Да дайте щетки-шаткары! Дайте нескрипучи сапоги.
[Чикачев, 2007, с. 117]. Как видим, внешний мир связан с освоением пространства: море, тундра-сендуха, поездки на собаках, промысел рыбы.
Так, певец-импровизатор сообщает, что «главным для них был и рубный (рыбный) про-мусел». Поэтому надо было «белую рыбочку на-более заловить», омуля, сельдятку, чира, «муксуна», «чакучаньи кишки» (рыба для собак) заготовить. Другой добычей были нерпа («нейпей наших возий»), тюлень-лахтак, песцы («недопе-сок», «у него один песец»; «серы гуси» [Бого-раз, 1901, с. 147].
Часто упоминается главная «скотинка» - собаки: «одногнездочки», «Ой да, послужите вы, одногнездочки». В этой связи описываются нарты («нартишечка»), снаряжение «алык», красивые украшения, «жемчужные вертлюга». Упоминается количество собак в упряжке - «он запрег моих четырнадцать собак».
В одной песенке спрашивают:
На улишке чия нарта, нартишечка шепетка,
Да шепетка?
Стоит нарточка на лысовых, чернолысовых ремнях,
Да на ремнях.
Собаченьки все на красных, на суконных красных алыках,
Да алыках,
Потяжок-то на жемчужных вертлюгах [Там же, с. 313].
Здесь «щепеткой, -ае -ое - красивый» [Дружинина, 2007, с. 138].
Как выясняется, согласно объяснению Бого-раза в сноске, «чернолысовый ремень выкраивается из черненой шкуры большого тюленя-лахта-ка» [Богораз, 1901, с. 313]. «Потяжок» - ремни, опоясывающие собаку.
Поэт-импровизатор показывает свой поселок: «поповский дом», магазин, «лабаз (амбар)», «караулка», «казаматка», т.е., помимо домов колымчан, здесь были и строения общественного назначения.
Локальные особенности колымского и инди-гирского фольклора проявляются в ряде песен в ткани самих произведений. Так, в настоящее время наиболее изучена историческая песня об отравлении Скопина-Шуйского. Достаточное количество вариантов песен о Скопине-Шуйском позволяет проводить исторические изыскания, выявлять наиболее древние варианты, искать параллели с другими жанрами [Чарина, 2010а]. Вариант исторической песни, который мы рассматриваем в указанной статье, - произведение небольшое по объему - всего 26 стихов, также сопровождается повторами припева «Виноградье красно-зеленое» после каждой строки. Меликов, к сожалению, не указывает, от кого записана песня.
Ю.И. Смирнов вообще очень подробно описывает эту песню, ее ритуальный характер, место возможного прежнего бытования варианта: «В селениях на Колыме и Енисее давно уже привлекает внимание исследователей такое самобытное явление, как исполнение во время рождественского обхода дворов песен эпического содержания в качестве обрядовых с традиционным припевом "Виноградье красно зеленое". На Колыме это песня исторического содержания об отравлении Скопина-Шуйского (№ 194)» [РЭП, 1991]. Текст записан Е.П. Поповым в 1905 г. и, как отмечает Ю.И. Смирнов, носит двойственный характер: историческая и величальная песня. Он пишет: «Во всех случаях, когда там записывали песню с голоса, оказывалось, что она поется как особая величальная песня, которую в народе по припеву называют виноградьем» [Там же, № 193].
Есть вариант песни, записанный Т.С. Шента-линской в пос. Черский Нижнеколымского района в 1982 г. Татьяна Сергеевна ссылается на тра-
диционный характер музыкального исполнения данных произведений и отмечает «факт поглощения эпической песни сферой ритуального акта» [Там же, № 434].
Более того, существовали два вида виногра-дья: «"домашнее" виноградье (как тут называют) в отличие от "надворного", которое пелось на улице возле дома)» [Там же, № 434].
Здесь представляет интерес то, что эта песня исполнялась на европейской территории России только в бывшем Великоустюжском уезде (ныне Вологодская обл., песня о Скопине, «Сокол-корабль») как историческая и одновременно величальная - «факт локально специфический» [РЭП, 1991, с. 53]. И это позволяет говорить о связи русского фольклора на европейском Севере России и в Якутии [Строгова, 2014, с. 150].
Современное двуязычие в фольклоре часто встречается в селах вдоль Иркутско-Якутского тракта по р. Лене, где издавна говорят на якутском языке и якуты, и русские, а русские поют песни на русском языке. Нам важно рассматривать фольклорные произведения как объект, где наиболее ярко отражены различные возможности сохранения родного языка и характерные особенности влияния иного (якутского) языка [Чарина, 2010б].
Как показывают примеры использования двуязычия в эпических жанрах, здесь оно выступает как прием, который направлен на то, чтобы вовлечь в процесс сказывания собеседника, также к этому приему прибегают в тех случаях, когда невозможно не произнести слова на другом языке. Второй факт зачастую связан не только с первоначальным значением слов, но и с тем, что в якутском языке эти слова являются условными знаками, связанными с мировоззрением, которое также усваивается пришельцами. Примеры использования русизмов в текстах якутских олонхо обусловлены теми же причинами. Ряд примеров взаимовлияния в традиционных жанрах русского и якутского фольклора показывает живой процесс бытования устного творчества, отсюда - насущную необходимость дальнейшего изучения вопросов, появляющихся в связи с этим.
Вопросы взаимовлияния в духовной культуре соседствующих этносов в северо-восточных районах Республики Саха (Якутия) следует связывать с временем заселения и опытом совместного проживания русских, с одной стороны, и якутов, эвенов, эвенков, юкагиров и других народов, населяющих Якутию, - с другой.
Литература и источники
Богораз В.Г. Областной словарь колымского русского наречия / собрал на месте и составил В.Г. Богораз // Сб. ОРЯС. - СПб., 1901.
Васильева Р.И. Этноязыковая ситуация в Республике Саха (Якутия) (на материале взаимодействия якутского и русского языков в Приленье). -Saarbrucken, Германия: Lambert Academic Publisching, 2012. - С. 149.
Дружинина М.Ф. Словарь русских старожильческих говоров на территории Якутии. - Якутск: Изд-во ЯГУ, 2007.
Дьяконова Ю.Н. Русско-якутские фольклорные связи // Русская литература. - 1983. - № 2.
Кляус В.Л., Супряга С.В. Песенный фольклор рус-скоустьинцев Якутии и семейских Забайкалья: материалы к изучению бытования в иноэтническом окружении. - Курск, 2006. - 213 с.
Ларионова А.С. Музыкальный фольклор русских старожилов Приленья // Россия и Якутия: сквозь призму истории. - Якутск, 2007. - С. 266-271.
Лебедева Ж.К. Песенное наследие потомков казаков-землепроходцев Чукотки // Фольклор народов РСФСР. - Уфа, 1985. - С. 133-138.
МеликовД.И. Путевые записки в Гижигу через Ко-лымск. 1893 // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп.18. Ед. хр. 2. Л. 202-212.
РЭП - Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока / сост. Ю.И. Смирнов. - Новосибирск, 1991. - 524 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока).
Скрыбыкина Л.Н. Былины русского населения Северо-Востока Сибири. - Новосибирск, 1995.
Соктоев А.Б. Фольклорные контакты русского старожильческого населения коренных народов Сибири // Славянская культура и фольклор славянских народов.- М., 1998. - С. 455-464.
Строгова Е.А. Истоки культурной традиции русских старожилов Нижней Колымы по данным комплексного исследования // Арктика и Север. Электронный журнал. - 2014. - № 16. - С. 144-152.
Тихонова Е.Л. Русская историческая проза: миф ws история // Вестник Бурят. гос. университета. - Вып. Филология. - 2014. - № 10. - С. 98-101.
ФРУ - Фольклор Русского Устья / сост. С.Н. Азбе-лев, Г. Л. Венедиктов, Н.А. Габышев и др. - Л.: Наука, 1986.
Чарина О.И. Русские песни Приленья. - Новосибирск: Наука, 2009.
Чарина О.И. Историческая песня «Об отравлении Скопина-Шуйского» на Колыме в записях разных лет // Народная культура Сибири: матер. XIX науч. семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору. - Омск, 2010а. - С. 125-129.
Чарина О.И. Фактор билингвизма русского и якутского языков в русском фольклоре в Якутии // Русский язык в диалоге культур: матер. Междунар. науч. конф.: в 3 ч. - Ч. 2. - Воронеж: ВГАСУ 20106. - С.184-190.
Чарина О.И. Освоение русскими старожилами нового пространства на Севере Якутии // Поволжье и Приуралье как регион взаимодействия культур: исторический опыт и современное состояние: матер. Все-рос. науч. конф. 23-24 октября 2012 г. - Саранск, 2012а. - С. 334-344.
Чарина О.И. Русский календарный обряд в Якутии на Лене и в бассейне рек Индигирка-Колыма // Сибирская деревня: История, современное состояние, перспективы развития: сб. науч. тр. - Омск, 2012б. - Ч. 2. - С. 125-128.
Чарина О.И. Записи фольклора, произведенные Д.И. Меликовым в Нижнеколымском крае в 1893 г. //
Из истории русской фольклористики. - Спб.: Наука, 2013. - Вып. 6. - С. 419-437.
Чикачев А.Г. Русские в Арктике: полярный вариант культуры: историко-этнографические очерки. - Новосибирск, 2007. - 303 с. (Памятники этнической культуры коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока; Т. 12).
Шенталинская Т.С. Андыльщина - местный песенный жанр русских колымчан // Сохранение и возрождение фольклорных традиций. - М., 1995. - Вып. 6. - С.140-151.
Шуб Т.А. Былины русских старожилов низовьев Индигирки // Русский фольклор: Материалы и исследования. - Т. 1. - М.; Л., 1956.
Шуб Т.А. Исторические песни из Русского Устья // Русский фольклор: Материалы и исследования. - Т. 3. -М.; Л., 1958.
O.I. Charina
The study of Russian folklore of the North-East of Yakutia at the beginning of the XXI century
The article examines the main issues associated with the study of important folk heritage of Russian veteran Lena region and the northeast of Yakutia: the reflection of the realities of everyday life XVII-XIX in effect the language and folklore of neighboring peoples, Yukagirs, Yaruts.
Keywords: folklore, expedition, mythological images, epics, songs, fairy tales, andylshina, interference, bilingual-ism.
УДК 784.4:398.22(=512.157)
А.С. Ларионова
Певческие традиции олонхо (диахронический аспект)
В статье исследуется диахронический аспект эпического пения якутов. Особенности исполнения в олонхо кылысаха соотносятся с пением сибирских тюрков, и он является древним субстратом в якутской народной песне, который сохранился в лено-вилюйской традиции пения якутов. Другие традиции якутского пения сформировались в более позднее время. По мере удаления от центра Якутии кылысах заменяется форшлагом. Распевы слогов тоже заменяются краткими, либо, например, в Верхоянской традиции, на один слог приходится один звук.
Ключевые слова: песенные традиции, олонхо, региональные особенности, диахроника, распевы слогов, стили пения, специфика звукоизвлечения.
Обязательным компонентом напевов олонхо в древней форме поющегося стиха. Думается, что
стиле дьиэрэтии ырыа является кылысах. Напе- особая роль тембровых украшений в песенной
вы стиля дьиэрэтии ырыа принадлежат к древ- традиции якутов и других тюркских народов свя-
нему пласту якутского фольклора и относятся к зана с более ранней стадией развития музыкаль-
© А.С. Ларионова, 2015
