CC BY
50
© 2013
Н. Д. Двуреченская
ЮГО-ВОСТОЧНЫЙ УЗЕЛ ФОРТИФИКАЦИИ КРЕПОСТИ
КАМПЫРТЕПА (башня и входной комплекс-пристань)
В результате археологических исследований юго-восточной части нижнего города Кампыртепа был обнаружен усиленный фортификационными сооружениями входной комплекс на крепость со стороны реки Окс. Он включал в себя снивелированную площадку, отделенную от края оврага мощной стеной, постройки портовой инфраструктуры на двух уровнях искусственно созданной террасы, а также юго-восточную башню, с которой осуществлялся контроль над всем входным комплексом. Впервые на территории древней Бактрии был получен целостный образец обустройства речного порта.
Ключевые слова: Бактрия, Кампыртепа, узел фортификации, входной комплекс, терраса, перепланировка материка, порт
В 2009 году Бактрийский отряд Среднеазиатской археологической экспедиции Института археологии РАН в рамках исследования восточного сектора «нижнего города» Кампыртепа поставил задачу вскрыть угловую юго-восточную башню и примыкающий к ней участок крепостной стены и тем самым завершить изучение внешних фортификационных сооружений крепости кушанского периода, построенных по единому генеральному плану.
Анализ ранее открытого северного отрезка крепостной стены позволял предполагать, что восточная линия фортификационных сооружений, включающая крепостную стену, также должна была завершиться угловой башней и быть с ней связанной так называемой «военной улицей».
Протяженность оборонительных сооружений на востоке составляет 80 м, на всем этом отрезке были возведены всего две угловые башни, тогда как на северном отрезке крепостной стены башни расположены в интервале от 12 до 30 м. В первую очередь это различие объясняется тем, что северный более протяженный отрезок стены возведен с напольной стороны, а восточный окаймляет довольно глубокий и сегодня обводненный овраг с крутыми бортами (рис. 1-3). В общем плане крепости исследуемый нами юго-восточный сектор представляет собой правый борт восточного оврага у самого своего устья. Линия борта здесь резко изменяет направление с юго-западного на юго-восточное и нешироким языком
Двуреченская Нигора Давлятовна — кандидат исторических наук, научный сотрудник Отдела классической археологии Института археологии РАН. E-mail: nigoradvur@mail.ru
выступает на восток и юго-восток. Этот материковый выступ имеет два уровня. Верхний — в виде несколько обособленно возвышающегося округлого в плане холма, а на 10 м ниже расположена небольшая площадка первой надпойменной террасы (рис. 1-3).
Таким образом, месторасположение юго-восточной башни было изначально рельефно обособлено относительно ровной площадки основной застройки восточного сектора «нижнего города» Кампыртепа (рис. 1-3). Так, к югу от вершины холма к нижней террасе наблюдается сильное падение под углом до 45°, с востока почти отвесный обрыв оврага, к западу также наблюдается существенное, более 1 м, понижение, несмотря на наличие здесь культурного слоя и остатков архитектурных сооружений. Небольшое понижение отмечается и к северу. В какой степени рельеф исследуемого участка был изменен размывами и эрозией, сказать трудно, но, очевидно, основной его рисунок сформировался еще в древности и существенный перепад высот был и до начала строительства башни1.
Предварительная рекогносцировка в районе юго-восточной башни позволила установить незначительную ее сохранность — не более чем 1-3 кирпича в высоту (рис. 1-4). Холм, который использовался под возведение башни, имел округлую форму и, как уже упоминалось, располагался на самом краю оврага, возвышаясь над его устьем (рис. 4). Вероятно, он был либо слишком высок, либо маловат по площади для размещения на его верхней площадке изначально задуманного оборонительного сооружения, так как была проведена масштабная перепланировка рельефа. По оси восток-запад холм был подрублен на глубину более двух метров. Под один уровень была снивелирована вся его северная половина, тогда как южная половина осталась нетронутой. На месте подрубленной части была выровнена горизонтальная площадка шириной около 5 м и длиной по оси восток — запад не менее 10 м.
В этот прямоугольник была впущена мощная стена в 3 м толщиной и 4,5 м длиной из сырцового кирпича размером 32-34 х 32-34 х 8-10 см. Стена сохранилась в своей южной части максимально на высоту до 2,2 м, в северной — до 1,14 м. Необходимо отметить, что стену поставили перпендикулярно к сохраненной южной половине холма, отступив более чем на 4 м к западу от края оврага (рис. 5). Такой отступ, видимо, был осуществлен в целях предотвращения обрушения, а также в целях удобства строительства.
С севера стена была впущена также в подрубленный более чем на 0,8 м в глубину материк (рис. 6). Никакой связи башенного сооружения с крепостной стеной не прослежено. Это было зафиксировано стратиграфией ряда заложенных разрезов, которые продемонстрировали отсутствие каких-либо остатков крепостной стены на расстоянии более 10 м. Разрезами № 1 и 2 были выявлены лишь плотно утоптанные слои отвалов из старых раскопов, расположенные прямо на материке, ранее принимавшиеся за гребень стены, соединяющей обе восточные башни (рис.
1, 7, 8).
Расположенная к востоку от стены снивелированная площадка имела под-треугольную форму. Назначение ее не совсем ясно, никаких дополнительных конструкций, очагов и находок здесь не было обнаружено (рис. 9). Возможно,
1 В отличие от северного отрезка крепостной стены, где она сохранилась на высоту более чем 3 м, на всем юго-восточном отрезке сохранность стены не более 0,5 м высоты.
защищенная с двух сторон, она могла использоваться как смотровая площадка. Расчистка стены с восточной стороны продемонстрировала, что после некоторого времени ее функционирования стена была укреплена дополнительной подпорной или ремонтной стенкой толщиной в один кирпич, приставленной с наружной стороны или со стороны оврага. Эта стена была возведена не от материкового пола, а на подсыпном слое с материковой крошкой, мощностью на разных участках от 0,35 до 1 м (рис. 10).
С запада от впущенной в материк стены, т.е. с внутренней стороны городища, было устроено помещение № 1 (рис. 4, 11). Установить изначальные его размеры не удалось в полном объеме, т.к. западная его часть неоднократно перестраивалась и на сегодня практически утрачена. Но в целом помещение имело в длину 5,5 м. Из них 4,5 м это была собственно впущенная в материк фортификационная стена, а остальной участок в 1 м длиной в северо-восточном углу помещения был вырублен в материке. С юга стена помещения имела комбинированный характер: нижняя часть в виде материкового останца южной половины неподрубленного холма, а выше — сырцовый кирпич, кладка которого велась ступеньками в виду неровности материкового останца. Южная стена помещения сохранилась в длину на 2 м, мощность ее — один кирпич. Северная стенка помещения №1 была вырублена в материке на глубину до 0,8 м, следов какой-либо кладки из сырцовых кирпичей выше не сохранилось. Однако нельзя на сегодняшний день исключить возможность полного размытия стены на этом участке, чему мог способствовать небольшой уклон, усиливавший эрозийные процессы.
Судя по мощности стены более 3 м толщины, сооружение имеет монументальный характер, а строительные работы, включавшие подруб холма и нивелировку горизонтальной площадки более чем в 50 квадратных метров, были масштабными. Для кушано-юэчжийского периода освоения Кампыртепа характерны такие объемные строительные работы. В это время ведутся массивные строительные работы на цитадели, возведена массивная насыпная платформа на «нижнем городе» и др.2
Выбор места — стратегически важной высоты, контролирующей устье оврага и возможный вход на городище со стороны Окса, — также позволяет утверждать, что в целом открытое сооружение изначально имело фортификационный характер и выполняло роль отдельно стоящей башни. Однако открытое нами сооружение может быть названо башней лишь условно, так как оно представляет собой небольшое помещение, защищенное с двух наружных по отношению к территории крепости сторон. С востока его прикрывала возведенная из кирпича мощная в 3 м толщиной стена, а с юга намеренно оставленный материковый останец, облицованный изнутри 1 рядом кирпича. Поскольку в помещении нет никаких бойниц, а наличие второго этажа установить невозможно, можно предположить, что собственно боевое охранение могло производиться либо с крыши помещения, либо с площадки, расположенной к востоку от него, откуда открывается прекрасный обзор вверх по течению реки не на один километр.
2 Ртвеладзе 2001, 7; Двуреченская 2005, 118.
В ходе исследований было установлено три хронологических периода обжи-вания башенного сооружения. Первый характеризуется керамическим комплексом, полученным с материкового пола помещения 1. В нем представлены формы кушано-юэчжийского времени, включающие фрагмент бокала характерного абриса «с подкосом», кубок с цилиндро-коническим туловом, небольшой тонкостенный горшочек с плавно отогнутым наружу венчиком, фрагмент кувшина, а также фрагменты стенок сероглиняных сосудов (рис. 12).
Форма бокала (рис. 12, 1) довольна своеобразна, находит наиболее близкие аналогии в комплексе городища Мирзакултепа, который датируется концом I в. до н.э. — первой половиной I в.н.э. Автор отделяет этот тип от так называемых рюм-кообразных бокалов, которые не обладают такой устойчивой и широкой ножкой (поддоном), как у рассматриваемого нами экземпляра3. Помимо этого, аналогичная форма бокалов наблюдается в керамическом комплексе первого хронологического периода городища Тепаи-шах, который датируется монетами Сотер Мегаса. Упомянутые бокалы относятся авторами к типу колоколовидных с «подкосом»4 .
Кубок (рис. 12, 2), сохранивший археологически полную форму, находит близкие аналогии в комплексе X яруса пристани Кампыртепа5 . Такой же сосуд из Бабашовского могильника А.М.Мандельштам относит к кубкам с цилиндро-коническим туловом6.
Необходимо отметить также находку монеты — подражания драхме Гелиок-ла, к сожалению, найденную в подъеме, неподалёку от юго-восточной башни. На лицевой стороне монеты — погрудное изображение правителя вправо, за головой два конца диадемы, на оборотной — стилизованное изображение Зевса с перуном (см. приложение 1).
Второй период обживания зафиксирован в помещении № 1 на 0,6 м выше первого материкового пола. В это время, по всей видимости, помещение уже имело выраженный жилой характер, о чем свидетельствует размещение вдоль фортификационной стены на указанной высоте следов прокала от расположенных ранее двух очагов. На этом же уровне в промазке стены была обнаружена монета Сотер Мегаса (рис. 13, 1) (см. приложение 1).
Керамика второго периода обживания юго-восточной башни по набору форм преимущественно столовой посуды характерна раннекушанскому комплексу, однако включает в себя и сосуды более раннего времени. Так, фрагменты орнаментированного кувшина (рис. 14, 7) находят себе наиболее близкие аналогии в комплексах Тулхарского могильника, где типичны кувшины на широких и плоских
7
днищах .
Среди индивидуальных находок можно отметить наличие стеклянных цветных бусин шаровидной формы с гладкой и рифленой поверхностью, диаметром до 1 см, а также раковину каури со спиленной спинкой (рис. 13, 2-4). Здесь также был найден фрагмент медной серьги в виде овальной петли, изготовленной из тонкой проволоки.
3 Пидаев 1978, 37, 93, табл. I, 28.
4 Литвинский Седов 1983, 139, 217, табл. XII, 15-17.
5 Дудаков, 2002, рис. 3, 16
6 Мандельштам 1975, 46, 111, табл. XXV, 8; XXVI, 1.
7 Мандельштам 1966, 134, табл. XVI, 7.
В слое второго периода обживания помещения №1 был обнаружен железный черешковый наконечник стрелы крупных размеров. Общая длина наконечника 6 см, с учетом того, что завершающая его часть обломана, длина боевой трехлопастной головки с опущенными жальцами — 4,7 см, максимальная ширина наконечника до 1,8 см (рис.13, 6). Такого типа и размера наконечники стрел в материалах Средней Азии появляются на рубеже эр — I в. н.э. Представлены они в материалах могильника Тилля-тепа в погребении 48. По типологии Б.А.Литвинского, рассматриваемый наконечник относится к классу черешковых трехлопастных с треугольным контуром пера9. По типологии А. В. Симоненко, этот наконечник относится ко второму отделу — черешковых наконечников, к типу 1 — «с лопастями, срезанными под острым углом». Автор считает, что крупные наконечники, скорее всего, появляются с луками «гуннского» типа10.
К разряду нерядовых находок можно отнести фрагмент терракотового изделия, более всего напоминающего собой завершение архитектурного украшения типа антефикса. К сожалению, сохранился лишь небольшой фрагмент от изделия размером 4 на 3,5 см, при максимальной толщине в 0,9 см (рис. 13, 5). Фрагмент с обеих сторон аккуратно заглажен. Тесто тонкой отмучки, светлого оранжевого оттенка, с включениями растительного происхождения. Подобные элементы известны у терракотовых антефиксов и пальметт с различных сооружений Ай-Ханума, в частности, из теменоса Кинея и пропилей11.
Третий хронологический этап функционирования башни представлен новым строительным горизонтом. Поверх кушано-юэчжийской стены, впущенной в материк, в этот период было возведено сооружение, расположенное также и на южной половине холма, которая не была затронута перепланировками рельефа. Сохранность этого сооружения крайне низкая, не более 1-3 кирпичей в высоту. Под кирпичной кладкой на южной стороне холма не отмечено ни какой-либо предварительной нивелировки поверхности, ни каких-либо цоколей или фундаментов. По форме сооружение представляло собой Т-образную конструкцию. Ось стены, впущенной в материк, сверху была перекрыта сохранившимися 1-2 рядами кирпича и вытянута на юг еще на 3,5 м. К ней перпендикулярно в направлении запад-восток выложена стена с максимально прослеживаемой длиной до 8 м и толщиной до 1 м. Восточная часть этой стены, идущая перпендикулярно в направлении к оврагу, более протяженная составляет 4,5 м, а западная — 1 м (рис. 4). Важно отметить, что сооружение, надстроенное поверх кушано-юэчжийской фортификационной стены, а также на неподрубленной южной части холма, по всей видимости, было возведено несколько позднее. Об этом косвенно свидетельствует несколько измененное направление самых верхних рядов кирпича, не совпадающих с направлением кладки кирпичей нижней фортификационной стены, кладка которой выглядит монолитно. Описанная надстройка, очевидно, увеличивала общую высоту башенного сооружения, создавая дополнительную оборону для смотровой площадки, теперь уже расположенной на вершине холма за Т-образной стеной.
8 Бапаш^ 1985, 251, илл. 37; Сарианиди 1989, 86, 110.
9 Литвинский 2001, 92, 96.
10 Симоненко 2010, 96-98.
11 БетаМ 1973, 93, р1.101, а, Ь; Ош11аише 1983, 39, р1.24.
Необходимо отметить в нумизматическом материале сочетание монет Сотер Мегаса и подражания Гелиоклу (с изображением Зевса на об.с.). Подобное отмечалось в комплексах Мирзакултепа, по всей видимости, хронологически синхронных с открытым нами комплексом фортификационного сооружения в юго-восточном углу «нижнего города» Кампыртепа12.
Таким образом, исходя из анализа стратиграфии, керамических комплексов и находок вновь вскрытого сооружения, можно говорить о том, что оно было возведено раньше и функционировало задолго до начала единовременной застройки «нижнего города» кушанского периода, осуществлявшегося по одному плану, и в том числе — задолго до начала возведения системы оборонительных сооружений по всему периметру крепости. Продолжавшая функционировать с I в. до н.э. юго-восточная башня была в это время подвергнута реконструкции и усилена надстройкой поверх кушано-юэчжийской стены и на южной половине холма. При этом помещение 1 продолжало функционировать в том же значении, что и предыдущие два периода.
Сохранившаяся часть фортификационного сооружения кушано-юэчжийского периода на юго-восточной окраине Кампыртепа оказалась нетипичной по сравнению с ранее открытыми кушанскими башнями Кампыртепа с прямоугольным или овальным, как у угловой северо-восточной башни, планом. Очевидно, что строители кушанского времени столкнулись на юго-восточном участке с уже существующим фортификационным сооружением и вынуждены были отступить от типичной схемы возведения башен и лишь несколько модифицировали ее старый план, усилив надстройкой.
Раскопками 2010 года предполагалось выяснить наличие или отсутствие каких-либо построек на нижней террасе к югу, юго-востоку от юго-восточной «башни» и соответственно установить возможность наличия входного комплекса в этой части городища. Обнаруженный С. Дудаковым на противоположной стороне оврага участок с напластованиями культурного слоя, ранее интерпретировавшийся как пристань, также требовал осмысления. В частности, необходимо было выяснить, каким образом или посредством чего он был связан с территорией собственно крепости. Тем самым предполагалось завершить целостное исследование генерального плана системы оборонительных сооружений крепости Кампыртепа, в частности, его юго-восточного сектора.
В рамках решения этой задачи был заложен новый раскоп на юго-восточной окраине городища на нижней террасе на отметке — 13 м. Первоначальный раскоп размером 10 х 5 м был заложен на самом южном краю террасы. Позднее он был расширен до размера 15 х 12 м (рис. 15, 16). На вскрытом участке был обнаружен комплекс с выходом к правому борту обводненного оврага, с которого осуществлялся вход на городище. Было выявлено два строительных горизонта и три хронологических этапа освоения этого участка. Первый хронологический период и 1 строительный горизонт относятся к кушано-юэчжийскому периоду и синхронны времени возведения юго-восточной башни. Он маркируется особыми строительными приемами, характерным керамическим комплексом, индивидуальными находками, а также монетой подражания драхме Гелиокла (рис. 19, цв. вкл. 16, 20,
21)_
12 Пидаев 1978, 88-89.
При строительстве исследуемого входного комплекса, расположенного на нижней террасе к югу, юго-востоку от башни, так же как и при ее строительстве, была проведена масштабная работа по перепланированию рельефа местности. Склон материкового холма был подрублен по линии восток-запад на значительную длину, которую не удалось проследить полностью, так как она уходит за пределы раскопа. Размеры раскопа по этой линии ограничены 15 м. Можно отметить, что если на восток линия подруба может быть продолжена еще на несколько метров до края террасы, то в западной части она обрывается, т.к. еще в древности край холма был размыт рекой и обрушен.
В профиле подруб материка имел террасный характер и состоял из двух ступеней (рис. 17). Перепад высоты между ними в 1,2 м. Первая, более высоко расположенная ступень террасы на уровне 14,40 м, имела в длину не менее 15 м, а ширина ее, по предварительным данным, не менее 3 м (значительная часть ширины ступени уходит за северный борт раскопа). Эта верхняя ступень террасы была поделена материковыми останцами (стенами) на прямоугольные отсеки различной длины. Возможно, такие отсеки использовались под оборудование торговых лавок. Аналогичные сооружения были вскрыты ранее у подножия северного склона цитадели Кампыртепа.
На нижней террасе, расположенной на уровне -15,64 м, никаких поперечных или дополнительных стен не было обнаружено, и, по сути, она представляла собой площадку или широкий двор, ограниченный с севера подрубленными материковыми останцами, общей площадью не менее 150 квадратных метров. К сожалению, западная часть площадки была подмыта и обрушена, скорее всего, еще в древности. Восточная окраина не была докопана, т.к. ее перегородила более поздняя стена кушанского периода, которая в целях консервации и сохранения, не разбиралась.
Культурный слой первого строительного горизонта входного комплекса сохранился в непотревоженном состоянии лишь на небольшом участке за северным торцом более поздней кушанской стены (рис. 17). Его мощность говорит об интенсивности обживания этого участка, т.к. она составляла более 1,3 м. С небольшого участка происходит богатый керамический комплекс кушано-юэчжийского периода, а также большая серия индивидуальных находок.
Керамический комплекс включал в себя фрагменты сероглиняной столовой посуды (миски, чаши), а также колоколовидные бокалы (рис. 19). В материалах Кампыртепа наиболее близкий керамический комплекс, в частности, включающий сероглиняные миски и чаши, происходит из помещения 1 на западе цитадели, с уровня 3 и 4 полов13. Наиболее близкие аналогии бокалам с колоколовидным туловом мы находим в материалах погребально-культовых сооружений, расположенных к востоку от цитадели Кампыртепа14, а также в материалах Бабашовского могильника15.
В слое было обнаружено несколько миниатюрных сосудиков. Наибольший интерес представляет горшочек на трех лепных ножках, украшенный орнаментальным пояском из ряда наколов пуансоном, а также с четырьмя сквозными
13 Восковский 2002, 16, рис. 6, 6; рис. 7, 1-4.
14 Ртвеладзе 2001, 74, рис.11, 12.
15 Мандельштам 1975, табл. XXI, 17; XXIII,4.
отверстиями, расположенными под венчиком на равных расстояниях (рис. 19, 8). Крупные и миниатюрные горшки на трех лепных ножках являются характерной формой сосудов в комплексах Тулхарского, Аруктаусского могильников. А. М. Мандельштам эти сосуды относит ко второй группе горшков с шаровидным туловом16.
Среди индивидуальных находок отметим несколько терракотовых статуэток, в том числе уникальную — в виде фантастического двухголового зооморфного существа. Статуэтка лепная, тесто светлоглиняное без видимых примесей, хорошей отмучки, обжиг равномерный. Снаружи следы пребывания статуэтки в огне. Туловище статуэтки короткое, ноги толстые конические, передняя пара сохранилась целиком, задние большей частью отбиты. Размеры 80 х 89 мм. Круп широкий, с мощным хвостом, сохранившимся только у основания. На спинке след крепления всадника в виде левой лепной ножки. Две головы повернуты в противоположные стороны, глаза выполнены наколами, пасть обозначена прочерченной еще по сырой глине широкой полосой, загривок оформлен несколькими рядами глубоких наколов. Уши округлые, как у животных из семейства кошачьих, также с круглым глубоким наколом посередине (цв. вкл. 16, рис. 20, 2).
Серией более чем в два десятка представлены сырцовые заготовки пирамидальных и дисковидных грузил, последние диаметром 6-8 см (рис. 21). Две крупные каменные зернотерки овальные в плане с довольно сработанной рабочей поверхностью.
В комплексе первого строительного горизонта была обнаружена медная монета — подражание драхме Гелиоклу с погрудным изображением правителя на лицевой стороне и шагающим влево конем — на оборотной (см. приложение 1) (рис. 20, 1).
За первый период на нижней ступени, т.е. во дворе, было накоплено культурного слоя мощностью не менее 1,2 м, на верхней ступени террасы не менее 0,6 м.
На втором этапе обживания уже в кушанское время был совершен подруб культурного слоя, накопленного во дворе в кушано-юэчжийское время практически на полную его высоту (1 м), слой был выбран почти целиком до уровня первого материкового пола кушано-юэчжийского двора (рис. 17, 23).
На уровне выше пола кушано-юэчжийского двора на 0,2 — 0,1 м была возведена мощная стена из сырцового кирпича форматом 32-34х32-34х8 см, которая имела длину в 6,5 м, ширину до 2,1 м и сохранилась максимально на высоту до 1,3 м. Направление ее юго-восток — северо-запад, почти перпендикулярно линии верхней ступени террасы. Стена кушанского периода отделяла участок нижней ступени террасы (кушано-юэчжийского двора-площадки) со стороны устья оврага. Неширокий, в 0,9 м, проход отделял ее от подрезанного материкового холма с южной стороны и вел на площадку у восточного края устья оврага, где, по всей видимости, и происходил непосредственно процесс приема кораблей и грузов с них (рис. 15, 16).
Датировка второго периода и второго строительного горизонта основана, помимо стратиграфии, на богатом керамическом комплексе, а также на находке в слое у стены трех монет Канишки I. Среди индивидуальных находок этого эта-
16 Мандельштам 1966, 134, табл. XVI, 9-11, табл. XVII, 3-4; Мандельштам 1975, 46, табл. VI, 12-14; VII, 3, 4.
па необходимо также отметить терракотовые статуэтки. В частности, фрагмент лошадки с коротким туловом, высокой стоячей гривой, с отбитыми ножками и большей части морды. Статуэтка изготовлена ручной лепкой из теста хорошей от-мучки, без видимых включений, равномерно обожжена, имеет светлый оттенок, не ангобирована. Размеры ее 0,8х0,8 см (рис. 24, 2).
Несмотря на фрагментарность, интерес представляет также верхняя половина антропоморфной статуэтки с изображением стоящей женской фигуры, с поднятой к груди правой рукой без атрибутов. Статуэтка выполнена оттиском с односторонней матрицы, однако контуры ее не четкие, сохранили часть излишков глины в области правой руки, образовавшихся при формовке. Оборотная сторона заглажена. Фигурка изготовлена из теста хорошей отмучки, без видимых включений, светлого оттенка, имеет следы перекала, в углублениях неглубокого в целом рельефа на лицевой стороне сохранились следы красного ангоба. Размеры статуэтки — 9,0х5,5 см. Изображена женщина с крупными чертами лица, большими глазами с проработанными верхними и нижними веками, сильно выступающим носом, полными губами и округлым тяжеловатым подбородком. Ввиду нечеткости рельефа сложно точно утверждать, что изображено поверх головы — головной убор или невысокая прическа с убранными волосами. Также нечетко прослеживается изображение тики (круглой точки) в середине лба. На шее низка круглых бус, идущая непосредственно под подбородком от одного уха к другому, и три ряда округлых рельефных складок, передающих либо мягкие складки ворота платья, либо украшения. Статуэтка довольно крупная, ее полный размер реконструируется в пределах не менее 14 см. Изображение выполнено в автохтонном стиле с нарушением пропорций, поза иератична, уровень проработки и обобщения деталей разный, внимание сконцентрировано на предметах статуса. Прямых аналогий рассматриваемой статуэтке найти не удалось (рис. 24, 1).
Двумя экземплярами представлены зооморфные ручки сосудов в виде кабанчиков. Изготовлены ручной лепкой из теста хорошей отмучки, без видимых включений, равномерно обожжены, бежевого оттенка, снаружи покрыты методом погружения плотным красным ангобом, который местами отслаивается. Обе ручки передают образы хорошо узнаваемых кабанчиков, выполнены в экспрессивной манере с использованием наколов острой палочкой для передачи щетины и пуансонов для передачи глаз (рис. 24, 3, 4). Этому виду находок посвящена обширная литература17.
Третий хронологический этап функционирования входного комплекса на юго-востоке крепости Кампыртепа связан с периодом накопления культурных слоев уже поверх описанной выше стены, т.е. в период, когда она утратила свое первоначальное назначение. От этого периода никаких следов строительной деятельности не сохранилось, вследствие чего не выделен и строительный горизонт.
На участке, расположенном прямо напротив вновь обнаруженного входного комплекса, с противоположной стороны оврага, была проведена предварительная рекогносцировка. Здесь был зафиксирован плотный конгломерат культурного слоя, сохранившегося более чем на трехметровую высоту. На всем пространстве первой надпойменной террасы, так называемой пристани, ничего подобного не фиксируется, только здесь по самому краю устья оврага шла какая-то жизнь и, как
17 Болелов 2006, 50-52 , рис.7, 7-13.
представляется, связана она была как раз с устьем обводненного оврага и работала на обслуге погрузки, разгрузки кораблей.
Ранее исследованиями С. Дудакова на этом участке также была выявлена стратиграфия культурных напластований мощностью более 3 м с сопутствующими керамическими комплексами из XIII ярусов. Несмотря на отсутствие в стратиграфических слоях нумизматического материала, в отвале раскопов были обнаружены две монеты подражания Гелиоклу с изображением Зевса на реверсе. Анализ полученных материалов из шурфа и разреза позволил автору отнести освоение данного участка к периоду рубежа II-I вв. до н.э.18.
С точки зрения планировки кушанской крепости, расположенной на переправе, вскрытый в 2010 году участок имеет большое значение, так как он раскрывает устройство одного из важнейших в функциональном плане входных комплексов на крепость, причем входных со стороны реки, т.е. портовых.
За два археологических сезона нам удалось вскрыть весь юго-восточный узел оборонительных сооружений и в том числе включенный в него входной комплекс. Анализ стратиграфии, строительных приемов, вновь полученных археологических комплексов и хронологии вскрытых объектов позволил понять стратегию решения архитекторами основной задачи по функционированию и охране входного комплекса и выявить последовательные этапы развития этого стратегически важного участка крепости.
Кушано-юэчжийский период обживания Кампыртепа еще недостаточно изучен. Однако на сегодняшний день твердо установлено, что за пределами крепостной стены цитадели в это время жизнь концентрировалась с восточной стороны. Так, масштабные исследования, вскрывшие до 70% площади кушанских жилых кварталов, расположенных к северу от цитадели, показали, что никаких более ранних построек под ними не было19. Исследованиями 2004-2005 годов в восточном секторе «нижнего города» была выявлена целая серия кушано-юэчжий-ских построек. Жилые и складские помещения располагались непосредственно под кушанской застройкой жилого блока-квартала V (Бл.У, пом. 29-30). Среди открытых сооружений юэчжийского периода необходимо также упомянуть мощную платформу, которая укрепляла и расширяла площадь для обживания к востоку от цитадели в верховье малого восточного оврага на его левом склоне. В это время, по всей видимости, ведется перепланировка рельефа, овраг утрачивает роль оборонительного рубежа, засыпается и используется под возведение дополнительных площадей для жилой застройки и организации улиц20. Очевидно, что крепость, возведенная на переправе и обслуживавшая ее, и в юэчжийский период продолжала функционировать. Более того, необходимо констатировать расширение площадей, освоенных под жилую застройку. Причем это расширение отмечается не только за пределами крепости, но и на самой цитадели, где широко ведется строительство и в том числе возводятся крупные дома в западной ранее неосвоенной части. В соответствии с этим расширением можно предположить, что к этому времени потребовалось увеличение пропускной способности портовой части крепости. Именно с этой необходимостью мы считаем возможным связать организацию
18 Дудаков 2002, 22, 23.
19 Болелов 2006, 15-80; Ильясов 2006, 73-104.
20 Двуреченская 2006, 118.
нового входного комплекса и связанного с ним фортификационного узла на берегу Окса в 50 м к востоку от первоначальной пристани.
Для решения этой задачи, по всей видимости, в I в. до н.э. был выбран наиболее удобный участок к юго-востоку от цитадели. Несмотря на наличие небольшой по площади нижней террасы, выходящей к устью восточного оврага и правому берегу реки, годной для организации пристани, и наличие холма, возвышающегося над этой площадкой, где можно было возвести башню, строителям потребовалось провести масштабную перепланировку рельефа. В первую очередь это потребовалось для расширения площади входного комплекса, а также для усиления оборонительных свойств башни. То, что все постройки юго-восточного комплекса были возведены в одно время и с применением сходных методов перепланировки рельефа, говорит в пользу того, что они были возведены по одному плану.
Этот план предполагал расположения построек на двух уровнях. На нижней террасе у самого устья оврага на обоих его бортах располагалась пристань. Причем на левом, более отдаленном от городища крае оврага, по всей видимости, выполнялась основная часть разгрузки и погрузки товаров, чему способствовало большое открытое пространство. На правом же крае оврага располагался входной комплекс. Он имел ограниченное пространство для организации инфраструктуры пристани и состоял из выровненной открытой площадки, защищенной с юга и севера материковыми останцами, и, возможно, торговых лавок, расположенных на искусственно созданной верхней ступени террасы. Важно отметить, что прием кораблей осуществлялся не со стороны правого берега Окса, а с обоих бортов обводненного оврага. К западу от площадки входного комплекса, по всей видимости, располагался ступенчатый проход, ведущий к юго-восточной башне и далее на территорию «нижнего города».
Второй уровень построек возвышался над нижним более чем на 10 м. Здесь был частично спланирован и использован под возведение башни естественный холм. С башни производился контроль и основное военное охранение всего входного комплекса и пристани, расположенной на обоих бортах оврага.
Необходимо подчеркнуть, что на сегодня нам неизвестно на территории Бак-трии и прилегающих регионов использование сходных приемов строительства с использованием перепланирования рельефа и материковых останцов в возведении крупных фортификационных сооружений и в организации пристаней.
Весь исследуемый юго-восточный участок непрерывно функционировал вплоть до конца обживания крепости. Об этом свидетельствует стратиграфия культурных напластований и археологические комплексы. В период возведения на крепости единой системы обороны, скорее всего в конце I в. н.э., юго-восточная башня и входной комплекс подверглись реконструкции и на них были возведены дополнительные, усиливающие обороноспособность фортификационные сооружения.
Так, на нижней террасе входного комплекса был подрублен на высоту более метра культурный слой, накопившийся за столетие, и выровнен на уровне чуть выше первоначального пола. На нем была возведена мощная стена, которая теперь уже и с востока со стороны оврага прикрывала входной комплекс. Был оставлен лишь узкий проход шириной всего в 0,9 м, который вел к небольшой площадке на правом борту оврага.
На башне также была проведена реконструкция, возможно, именно в это время появляется ремонтная стена с восточной стороны. Основное помещение № 1 продолжает функционировать в старых рамках, но на более высоком уровне (+ 0,6 м от уровня первоначального пола). Для усиления обороноспособности башни надстраивается «второй этаж», для возведения которого используется помимо старых конструкций башни, южная неподрубленная половина холма.
Эти преобразования свидетельствуют о том, что значении данного стратегически важного участка сохранялось на протяжении всего кушано-юэчжийского и кушанского периодов развития крепости. Все это время неусыпным было также и внимание к улучшению обороноспособности юго-восточного входного комплекса.
ЛИТЕРАТУРА
Болелов С. Б. 2002: Керамический комплекс периода правления Канишки на Кампыртепа// МТЭ. Вып. 3. / Э. В. Ртвеладзе (ред.). Ташкент, 41-66.
Болелов С. Б. 2006: Жилой квартал кушанского времени на Кампыртепа (раскопки 2000-2002 гг.). МТЭ. Вып. 6 / Э. В. Ртвеладзе, В. С. Соловьев (ред.). Елец, 15-80.
Восковский В. 2002: Стратиграфическое изучение помещения 1 цитадели Кампыртепа // МТЭ. Вып. 3 / Э. В. Ртвеладзе (ред.). Ташкент, 9-18.
Двуреченская Н. Д. 2006: Итоги археологических работ 2004-2005гг. в жилом квартале-блоке 5 в северо-западной части Кампыртепа. МТЭ. Вып. 6 / Э. В. Ртвеладзе, В. С. Соловьев (ред.). Елец, 110-136.
Дудаков С. 2002: Раскопки пристани Кампыртепа. МТЭ. Вып. 3 / Э. В. Ртвеладзе (ред.). Ташкент, 19-25.
Ильясов Д. Я. 2006: Раскопки в Нижнем городе у башни N°7 // МТЭ. Вып. 5 / Э. В. Ртвеладзе, Д. Я. Ильясов (ред.). Ташкент, 73-104.
Литвинский Б. А. 2001: Храм Окса в Бактрии. Т 2. М.
Литвинский Б. А., Седов А. В. 1983: Тепаи-шах. Культура и связи кушанской Бактрии.
М.
Мандельштам А.М. 1966: Кочевники на пути в Индию / МИА. 136. М.
Мандельштам А.М. 1975: Памятники кочевников кушанского времени в Северной Бактрии. Л.
Массон М.Е. 1950: Происхождение безыменного «царя царей — великого спасителя» // Труды САГУ Новая серия. Вып. XI. Гуманитарные науки. Кн. 3. Археология Средней Азии. Ташкент.
Пидаев Ш. А. 1978: Поселения кушанского времени Северной Бактрии. Ташкент.
Ртвеладзе Э. В. 2001: Погребально-культовые сооружения Кампыртепа// МТЭ. Вып. 2 / Э. В. Ртвеладзе (ред.). Ташкент, 65-94.
Ртвеладзе Э. В., 2001. К итогам археологических исследований Кампыртепа в 2000 г. // МТЭ. Вып.2 / Э. В. Ртвеладзе (ред.). Ташкент, 3-11.
Симоненко А. В. 2010: Сарматские всадники Северного Причерноморья. СПб.
Шагалина Н. Грузила с Кампыртепа и их классификация // МТЭ. Вып. 3 / Э. В. Ртвеладзе (ред.). Ташкент, 109-117.
Bernard P. 1973: Fouilles d'Ai Khanum. I-II. (Campagnes 1965, 1966, 1977, 1968) // MDAFA T.XXI. Paris.
Cribb J. 1996: The Rabatak Inscription, its Historical Implications and Numismatic Context. Part II / Sims-Williams N., Cribb J. A New Bactrian Inscription of Kanishka the Great // SRAA. Vol. 4. Kamakura.
Göbl R. 1993: Donum Burns. Die Kusanmünzen im Münzkabinett Bern und die Chronologie. Vienna.
MacDowall D. W. 2002: The Rabatak Inscription and the Nameless Kushan King // From Cairo to Kabul. Afghan and Islamic Studies Presented to Ralph Pinder-Wilson. London.
Guillaume O. Rougeulle A. 1983: Fouilles d'Ai Khanum. Les propylees de la rue principale II // MDAFA T. XXVI. Paris.
SOUTH-EASTERN UNIT OF KAMPYRTEPA FORTIFICATION (THE TOWER
AND THE ENTRANCE-PIER)
N. D. Dvurechenskaya
Archeological study of the south-eastern part of lower Kampyrtepa revealed a fortified entrance complex off the Oks River. It consisted of a leveled area separated from the edge of the ravine by a strong wall, port infrastructure construction on two-levels of an artificial terrace, and a south-eastern tower to control the whole entrance complex. It is the first all-of-a-piece model of sea-port facilities in ancient Bactria.
Key words: Bactria, Kampyrtepa, fortification unit, entrance complex, terrace, continent redevelopment, port
