CC BY
60
Ю. М. ЛОТМАН КАК ПОПУЛЯРИЗАТОР НАУЧНЫХ ЗНАНИЙ (ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
Салимова Лира Марселевна, Башкирский государственный университет,
г. Уфа
E-mail: sali-lira@yandex.ru
Аннотация. В данной статье характеризуется одна из сторон деятельности выдающегося представителя отечественной науки - Ю. М. Лотмана (1922 - 1993). На основании лингвокультурологического анализа «Бесед о русской культуре» делается вывод, что ученый, которого следует отнести к элитарному типу языковой личности, может быть признан одним из лучших популяризаторов культурологических знаний.
Ключевые слова: языковая личность, язык науки, лингвокультурология.
Юрий Михайлович Лотман (1922 - 1993), выдающийся отечественный ученый-филолог, культуролог, основатель и глава Московско-Тартуской семиотической школы, блестящий исследователь истории русской литературы и культуры, широко известен в научных кругах. Но гораздо более весомым при оценке его творчества является, на наш взгляд, признание того большинства. носителей русского языка, которые, будучи далеки от гуманитарных наук, владеют, тем не менее, знаниями по русской литературе, имеют представление о том, чем жили и как творили писатели и поэты XVIII и XIX вв. И причина этого кроется не только в исследовательской деятельности Лотмана, но и в том, что называют популяризаторством науки.
В целом популяризация (в том числе на уровне языка) научных знаний -явление, достаточно часто встречающееся в трудах отечественных представителей гуманитарных и естественных наук, несмотря на безусловное соблюдение общих требований к текстам подобного рода. Культура научной речи призвана обеспечить такое полноценное научное общение, при котором необходимо не только передать информацию, но и активизировать мышление реципиента, вызвать интерес к самому процессу научного исследования, «... что побуждает авторов постоянно совершенствовать лингвистический аппарат в области как и синтаксиса, так и семантики, обращая особое внимание на
семантику ключевых слов и терминов» [1, с. 101]. Процесс вербального воплощения научной коммуникации в определенных ситуациях, обусловленность выбора тех или иных языковых средств в конкретных научных областях занимает в настоящее время важное место в современных антропоцентрически ориентированных исследованиях.
Так, наблюдения над языком ученых убеждают: «Специфика
русскоязычной научной речи - в ее ярко выраженной образовательной функции; при этом ученый рассматривается нами как лицо, работающее "в зоне повышенной речевой ответственности", "профессиональная языковая
личность"» [2, с. 98]. Примечательно, что отечественные ученые видят свое высокое предназначение не только в служении науке, но и в пропаганде научного знания, популяризации научных достижений. Отсюда - отступления от требований научного стиля, выражающиеся в возрастании субъективного начала, обусловленного стремлением обеспечить более высокую степень понимания научного текста его читателем. В. В. Виноградов, которому лингвистика обязана появлением термина «языковая личность», сам обладал несомненной «притягательной силой»: «... Огромное влияние ученого на последующие поколения филологов сказалось не только в том, что его идеи и разработки в разных областях русского языкознания активно развиваются до сих пор, но и в эмоциональном воздействии его слога. Фрагменты работ академика Виноградова "рассыпаны" по учебным пособиям, научным трудам; в сознании лингвистов хранятся (и очень часто бывают востребованными) его афористические фраземы, целые куски его произведений.» [7, с. 177]. Другие исследователи также обнаруживают в языке научных текстов наличие авторского начала. Так, «А. Ф. Лосев как профессиональная языковая личность сферы академической науки продуцирует дискурс, интегративный по своей сущности, в котором максимально адекватно реализуется ведущее коммуникативное намерение ученого - пропаганда научного знания» [2, с. 191]. Л. П. Крысин прямо называет одну из сторон научного творчества А. А. Реформатского популяризаторством науки о языке [4, с. 151], отмечая, что «как автор научных работ Реформатский представляет собой достаточно редкий - во всяком случае, для лингвистики, -тип ученого, научный стиль которого органически сочетает в себе очень разное, контрастное друг другу: абстрактные схемы - и конкретные примеры из жизни реальных людей, заковыристый иноязычный термин - и просторечное словцо, глубокое теоретизирование - и ёрничанье, шутку, каламбур» [4, с. 151-152].
Ю. М. Лотман, которого следует отнести к элитарному типу языковой личности, может быть признан одним из лучших популяризаторов культурологических знаний. Его научные интересы охватывают очень важные стороны жизни человека, связанные прежде всего с культурой, пониманием ее
знаковости, осознанием места и роли целого народа и отдельной личности в истории, умением ценить материальные и духовные сокровища нации и т. п.
Яркой характеристикой личности ученого являются, на наш взгляд, не столько его знания, сколько желание предоставить и другим читателям возможность понять тот или иной художественный текст, благодаря его включению в широкий культурно-исторический контекст и рассмотрению как семиотический структуры.
Стремление ученого понять тот или иной текст «для себя» и облегчить его восприятие «для других» приводит к пониманию необходимости создания специальных работ, ориентированных на разъяснение и описание фактов культуры. В этой связи приобретает актуальность вопрос о том, как реализуется элитарная языковая личность автора (относившегося к «людям науки в любых условиях», по Б. Ф. Егорову [3, с. 242]) в текстах, направленных на популяризацию научной информации, созданных для восприятия носителей иных типов речевой культуры (среднелитературного, литературно-разговорного, просторечного, народно-речевого и др.). К таким произведениям относятся прежде всего работы, посвященные жизни и творчеству А. С. Пушкина, Н. М. Карамзина и др.
Но совершенно особое место в этом ряду занимают «Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века)» [6], уникальность которых заключается в том, что они предназначены для широкой аудитории, не ограниченной узкопрофессиональными рамками, направлены на расширение общекультурного кругозора читателей и, конечно, заслуживают перехода в разряд текстов влияния «для некоторого социума в конкретный временной отрезок» [5, с. 84].
Выбор иллюстративного материала, представленного в «Беседах о русской культуре», обусловлен вниманием автор к мельчайшим деталям быта, понимаемого как «. обычное протекание жизни в ее реально-практических формах.» [6, с. 10]. «Отсюда - метод предлагаемых читателю "Бесед о русской культуре" - видеть историю в зеркале быта, а мелкие, кажущиеся порой разрозненными бытовые детали освещать светом больших исторических событий» [6, с. 10]. И рассмотрение «Бесед» в лингвокультурологическом аспекте, в данной статье представленное лишь в виде беглого обзора, позволяет составить объективное суждение об особенностях стиля Ю. М. Лотмана как элитарной языковой личности.
Так, на лексико-семантическом уровне обнаруживается тенденция к употреблению разговорных, в том числе фразеологизированных, средств: «Пушкин же попытался защищать перед царем просвещение, за что получил через Бенкендорфа "головомойку"» [6, с. 144]; «Употребление итальянского
синонима — своеобразный словесный шик» [6, с. 147]; «Тимофей фон Бок, имея в виду павловские замашки Александра I, писал.» [6, с. 193]; «Но после 14 декабря и этого оттенка не останется: англоманы Блудов и Дашков примут участие в судебной расправе с декабристами и быстро пойдут в гору» [6, с. 134]; «Команды профессиональных игроков, прикидывавшихся случайно
съехавшимися путешественниками, буквально пускали по миру простоватых помещиков, юных офицеров, случайно попавшихся в их сети» [6, с. 159] и т. п.
Далее, Лотман охотно обращается к иноязычной лексике, активно использующейся в современном русском языке: «Именно эта двуликость сделалась характерной чертой странного симбиоза дендизма и петербургской бюрократии» [6, с. 134]; «Несмотря на то, что развод и новый брак были законодательно оформлены, общество отказывалось признать скандальный проигрыш жены, и бедная графиня Разумовская была подвергнута остракизму» [6, с. 137]; «Дуэль, как институт корпоративной чести, встречала оппозицию с двух сторон» [6, с. 165]; «Не все разделяли эти экстремальные мысли, но породившая их гипертрофия личности была чертой эпохи» [6, с. 215] и т. д.
Для достижения читателями более полного понимания Лотман сталкивает антонимы в пределах одного предложения: «Стилистический контраст при этом не сглаживается, а демонстративно подчеркивается» [6, с. 181].
Ю. М. Лотман стремится придать синтаксическим конструкциям более четкую, разговорную форму, широко используя присоединительные конструкции, неполные предложения и др., акцентирующие на письме внимание читателя при помощи тире: «Конфликты на шахматной доске порой принимали очень острую форму - свидетельство наличия азарта» [6, с. 140]; «Пушкин придрался к тому, что перевернувшаяся коляска прижала его ногу, и засел во Пскове, где у него завязалась со случайными встречными отчаянная карточная игра, и в результате - огромный проигрыш» [6, с. 144]; «Ситуация азартной игры
- прежде всего ситуация поединка: моделируется конфликт двух
противников» [6, с. 151].
Лотман, пытаясь установить диалог с читателем, активно обращается к средствам воздействия публицистического стиля. Ученый обозначает собственное видение ситуации («Предполагалось, очевидно, что Пушкин испугается дуэли и пойдет на публичное извинение» [6, с. 167]), обращается с вопросом («Где, кроме аустерлицкого поля, младший офицер мог увидать плачущего императора?» [6, с. 192]), предупреждает возможное недопонимание («Однако неосторожно было бы считать, что для восстановления подлинных событий "римский" (вернее, "театральный") колорит следует снимать как принадлежащий не реальному поведению участников событий, а тексту,
описывающему это поведение» [6, с. 208]) и т. п.
По всему тексту «Бесед о русской культуре» буквально «рассыпаны» многочисленные прецедентные феномены, являющиеся таковыми для автора, но, возможно, не для читателей. И поэтому Ю. М. Лотман использует разнообразные способы цитирования - с указанием автора, названия произведения, с пересказом и при необходимости с комментарием. Приведем лишь один пример: «Это глубоко показано в "Войне и мире” Толстого в сцене карточной игры между Долоховым и Николаем Ростовым. Толстой ни словом не упоминает о том, что Долохов использует в игре запрещенные приемы, и можно предположить, что игра ведется честная, хотя Долохов нагнетает атмосферу напряженности, сам затевая неожиданно и не к месту разговор о слухах о своем шулерстве. Более важен подчеркнутый "демонизм" его поведения. Создается специальная атмосфера. "Игра продолжалась; лакей, не переставая, разносил шампанское”. На этом фоне Долохов назойливо спрашивает Ростова, не боится ли он его, и, подчиняя себе его волю, заставляет увеличивать ставки. Когда Ростов ''раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей", "Оставь,— сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, — скорее отыграешься" » [6, с. 149-150]. Данный отрывок, приведенный даже не в полном объеме, уже показателен: читатель чувствует к себе со стороны автора уважительное отношение и естественным образом приобщается к мировой культуре.
Ю. М. Лотман, таким образом, видит предназначение своего труда в том, чтобы способствовать процессу приобщения читателей, имеющих в большинстве среднее образование, к сокровищнице русской культуры. Ученый пытается добиться того, чтобы знакомство с шедеврами русской, а также зарубежной литературы осуществлялось в наиболее комфортных для читателей условиях, а именно - адекватного понимания художественного текста, представляющего собой семиотическую систему, и доставило безусловное эстетическое наслаждение. Так возникает необходимость в популяризации научных знаний, которая в «Беседах о русской культуре» предполагает обращение к фактам, представляющим интерес для рядовых носителей языка и описываемым при помощи языковых средств общеупотребительного характера и ярких стилистических приемов. В заключение позволим себе выразить уверенность в том, что «Беседы о русской культуре», созданные Ю. М. Лотманом
- элитарной языковой личностью, заслуживают самой высокой оценки в деле популяризации научных (гуманитарных) знаний.
Литература:
1. Афинская З. Н. Культура научной речи: термины и их синонимы // Вестник Московского университета. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. - 2011. - № 3. - С. 101-111.
2. Дружинина В. В. Лингвориторические параметры идиостиля как выражение менталитета языковой личности ученого (А. Ф. Лосев): дисс. ... канд. филол. наук. Сочи, 2004. - 215 с.
3. Егоров Б. Ф. Жизнь и творчество Ю.М. Лотмана. М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 384 с.
4. Крысин Л. П. Вспоминая Реформатского // Общественные науки и современность. - 2008. - № 3. - С. 151-155.
5. Кузьмина Н. А. Интертекст: тема с вариациями. Феномены языка и культуры в интертекстуальной интерпретации. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011. -272 с.
6. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). СПб: Искусство-СПб, 1997. - 399 с.
7. Федорченко И. А. Метафорическая и метатекстовая константы языковой
личности академика В. В. Виноградова: дисс. ... канд. филол. наук.
Новосибирск, 2002. - 246 с.
