CC BY
9
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ПРАКТИКУМ
УДК 82-1; 821.112.2
КОНКИНА А.М.1 ЙОРГ РОБЕРТ О КЛАССИЦИСТИЧЕСКОМ РОМАНТИЗМЕ И ЭСТЕТИКЕ ГЛУБИНЫ У ШИЛЛЕРА («КУБОК»).
DOI: 10.31249/lit/2022.04.12
Аннотация. В статье излагается взгляд немецкого исследователя Йорга Роберта на образ и эстетику глубины в балладе Шиллера «Кубок», в частности в сопоставлении с произведением Ата-насиуса Кирхера «Подземный мир» (Mundus subterraneus). Устанавливается место жанра баллады в творчестве Шиллера, его особенности, а также источники образов из баллады «Кубок» и основа их интерпретации Шиллером.
Ключевые слова: Шиллер; Кирхер; баллада; образ Водолаза; потусторонний мир; классицизм; романтизм.
Для цитирования: Конкина А.М. Йорг Роберт о классицистическом романтизме и эстетике глубины у Шиллера («Кубок») // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 7: Литературоведение. - 2022. - № 4. - С. 173-179. DOI: 10.31249/lit/2022.04.12
KONKINA A.M. Jörg Robert on the classical romanticism and aesthetics of the depth in Schiller's The Diver (Der Taucher).
Abstract. The article presents Jörg Robert's view on the image and aesthetics of depth in Schiller's ballad The Diver (Der Taucher), in particular, in comparison with Athanasius Kircher's work The Under-
1 © Конкина Александра Максимовна - студентка филологического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
173
world (Mundus subterraneus). It also shows, how Robert sees the place of the ballad genre in Schiller's work, its important features, as well as some origins of the main characters from the ballad The Diver and the basis of their interpretation by Schiller.
Keywords. Schiller; Kircher; ballad; image of the Diver; Underworld; classicism; romanticism.
To cite this article: Konkina, Alexandra M. "Jorg Robert on the classical romanticism and aesthetics of depth in Schiller's The Diver (Der Taucher)", Social sciences and humanities. Domestic and foreign literature. Series 7: Literary studies, no. 4, 2022, pp. 173-179. DOI: 10.31249/lit/2022.04.12 (In Russian)
Немецкий германист, профессор современной немецкой литературы Тюбингенского университета Йорг Роберт посвятил исследование анализу эстетики глубины в балладе Шиллера «Кубок» (Der Taucher, 1797) в сопоставлении с алхимическим сочинением Атанасиуса Кирхера (1602-1680) «Подземный мир» (Mundus subterraneus, 1664-1678).
Вслед за известным культурологом и историком литературы Рюдигером Сафрански Й. Роберт констатирует, что баллады в творчестве Шиллера играют хотя и важную, но весьма противоречивую роль, а их центральные понятия - «народность» и «популярность» [4, S. 464-465].
В 1797 г. происходила «битва за популярность» классических текстов, которая инициировала множество споров вокруг народной поэзии [1]. В своем подходе к популяризации античной классики (Гомера, Вергилия и др.) через перевод Шиллер оставался последователем Готфрида Августа Бюргера (1747-1794) и одновременно соперничал с ним [3, S. 315-319]. В рецензиях на произведения Бюргера Шиллер опирался на собственные представления о необходимости эстетического воспитания, в то время как Бюргер стремился связать принципы «Бури и натиска» и классицизма с новым направлением (романтизмом), что поставило его у истоков жанра романса.
Свою программу Шиллер сформулировал в «Художниках», где определил, в частности, важную роль лирики в процессе «эстетического воспитания». «Народный поэт», по его мнению, должен быть воспитателем своего народа на путях человеческого станов-
ления. И баллады должны играть важную роль в образовании и эстетическом воспитании народа. Как полагает Й. Роберт, наряду с переводами из Вергилия баллады Шиллера стали первыми экспериментами в «романтизации» классики: Шиллер перевел классический материал в «современную» форму баллады, и даже сами жанры «баллада» и «романс» для Шиллера и его читателей представлялись взаимопроницаемыми [2, S. 87]. Не случайно многие новые исследования творчества Шиллера (после 1968 г.) выявляют в основе его творчества «прощание с классицизмом» [1; 3].
Обращаясь к балладе «Кубок», Й. Роберт видит в ней образец «классицистического романтизма» [2, S. 88]: Шиллер использует в ней жанрообразующие элементы рыцарского романа, воскрешая архаизированную Античность. Это одна из многих его баллад, сюжет которых разворачивается вокруг столкновения независимости с физической угрозой, экстремальным опытом. Выстраивается и трансцендентное измерение: в «глубинном дне моря» обретает свои пределы эстетика глубины.
Образ ныряльщика, «водолаза» во многих позднейших интерпретациях Й. Кирхер возводит к двухтомному сочинению немецкого иезуита, ученого, мистика Атанасиуса Кирхера «Подземный мир» (Mundus subterraneus, 1664-1678), содержавшему рассказ о водолазе Николаусе (Cola Pesce, т.е. Николе-рыбе [2, S. 100]), который показан как амфибия, не ведающая границ между водой и сушей. Однако по сравнению с этим историческим материалом в сюжете баллады Шиллера отмечается «антропологический поворот»: водолаз как человек противопоставлен природе, она враждебна ему как «другому разуму». По Роберту, эстетика глубины вписана здесь в представления о возвышенном и отражает рефлексию о границах изображаемого.
Бродячий сюжет о водном человеке в версии Кирхера приобретает ту форму, в которой известен в последующие времена. Королем у него движет желание узнать все подводные тайны Харибды. Выполнив приказ Короля, Кола-Водолаз подробно рассказывает ему о подводных реках, о рвущихся вихрях, водоворотах и течениях, а также об акулах и других устрашающих морских чудовищах. Более того, Водолаз сообщает ему геологические особенности: тот факт, что он достал кубок, брошенный в море, является доказательством тезиса Кирхера об изрезанном и гористом релье-
фе морского дна - изменяющиеся потоки прибили кубок к рифу, иначе он неизбежно потонул бы в бездне. У Кирхера, как считает Й. Роберт, история о водолазе имеет ключевое значение [2, S. 96], а его герои - это фигуры, важные для самоанализа: в своем любопытстве к природе он подобен королю, в отваге же, позволяющей погрузиться в подземный мир, чтобы пролить свет на Харибду, -водолазу. Подводный мир для него - часть потустороннего мира, который должен оставаться закрытым для людей.
По сравнению с сюжетом о водолазе Кирхера Шиллер в своей версии изменил четыре важных аспекта [2, S. 98]. Во-первых, он «перенес» материал легенды в сферу рыцарского романа: подводное погружение в исследовательских целях становится у Шиллера примером «классицистического романтизма». Во-вторых, он осуществил «деисторизацию» и «типизацию»: имена исторических фигур (Фридрих II, Cola Pesce), стоящих за персонажами, скрыты, а сами они типизированы (Король, Оруженосец, Паж). В-третьих, существенно изменены мотивации героев: у Кирхера оба подводных погружения мотивируются исключительно жаждой познания со стороны Короля, у Шиллера же первое погружение является испытанием мужества, и только второе связано с любопытством. Й. Роберт отмечает и совершенно новый мотив: из испытания мужества (первое погружение) следует обещание сватовства (второе погружение). Именно любовь Пажа как элемент рыцарского романа делает из баллады романс в смысле «классицистического романтизма».
Наконец, в-четвертых, важнейшие изменения классического материала относятся к фигуре самого ныряльщика: Шиллер опускает предысторию и внешнее описание. Й. Роберт обращает внимание на обманчивое название баллады: ныряльщик Шиллера -отнюдь не водолаз. Ведь водолаз - это тот, кто может погружаться под воду, а также некоторое время продержаться на дне; герой Шиллера только ныряет, он не погружается сам, а позволяет некоей силе унести себя в глубину и далее плывет по течению, и в целом он ведет себя пассивно (лишь обращаясь с мольбой к Богу). Между тем, по Й. Роберту, у Кирхера Водолаз - именно профессионал, обладающий особым мастерством: он уже являет собой «морское существо», долгое пребывание в воде изменило его физиологию, превратило в амфибию. Кирхер описывает Водолаза как
«гибридное» существо на границе между человеком и животным. Й. Роберт ссылается и на другие источники, где упоминалось именно «земноводное» существование Водолаза, его принадлежность к воде: это «Очерк естественной истории моря» Отто (1792) и романсы Клейста (1792), которые также продолжают традицию зоомифологических домыслов и догадок о «водном человеке». И погибает Водолаз у Кирхера из-за того, что покинул свою стихию (воду), предался людям и перенял их любознательность, чуждую зверю: погружение на глубину противоречит инстинкту рыбы, которая остерегается глубин, в отличие от людей.
Совершенно по-другому картина раскрывается у Шиллера: его Ныряльщик - это именно и только человек, и от своей (воздушной) стихии он отказывается в погружении. У такой трактовки шиллеровского образа есть интересные следствия: его ныряльщик обладает «радикально гетерономной природой» [2, 8. 101], он достигает границ своей человечности в двух смыслах: с одной стороны, он отличается от бесчувственных морских тварей, обитающих в морских глубинах, с другой - отделен от богов.
Й. Роберт показывает, что морская глубина у Шиллера оказывается одновременно антиутопией (дистопией, «геокосмическим адом») и потусторонним миром («средоточием ужасов»), формируется у него и «другая» эстетика глубины. Во-первых, глубина моря как мир ужасного обладает чертами аморфности: существа там сплетаются в отвратительные образования, формируя единство жуткого, например «рыба-молот». Во-вторых, пространство глубины - это и царство мертвых: поскольку в его декорациях разворачивается сценарий похода в загробный мир, а существа, населяющие его «ужасное адское пространство», прочно ассоциированы с потусторонними существами и обитателями ада. В-третьих, у Шиллера несомненно вмешательство Бога: в молитве ныряльщика угадывается опора на 130-й псалом и создается религиозное ожидание, которому позже соответствуют события. В-четвертых, у Шиллера природа представлена Другим разумом, совершенно отличным от человеческого. И если по Декарту, зверь есть бесчувственный бездушный механизм, то у гуманиста Шиллера животное - в некотором смысле обратное человеку существо: прыжок в гуманность, человечность, он связывает с «прыжком сознания». Все это позволяет Й. Роберту говорить о вкладе шилле-
ровского «Кубка» в лиминальную, «пороговую» антропологию, и это также отличает его версию сюжета о Водолазе от версии Кирхера: у Шиллера происходит соприкосновение именно человека с совершенно другой природой, а прыжок в Харибду оказывается не просто «прыжком в сознание», но в непреодолимую бездну между природой и человеком [2, 8. 102-103].
Й. Роберт отмечает еще одно существенное различие: там, где Кирхер занимается так называемым расколдовыванием во имя науки, открывая новые пространства для ее развития, Шиллер заново «заколдовывает» реальность повествования - во имя поэзии, и это также становится важным аспектом его «классицистического романтизма» [2, 8. 104-105]. В целом баллада отражает архаический взгляд на мир, где Природа не лишена присутствия Бога. При этом Харибда в «Кубке» имеет черты демонического женского начала: в образе морской глубины оживает дух древней мифологии; Харибда подобна сирене, а сама глубина оказывается местом полного поглощения, всеобщего объединения, превращения и перерождения. Такой образ глубины Й. Роберт связывает с опытом классико-романтической человеческой фантазии об ундине, русалке, Лорелее, за которой, однако, стоит определенная социально-антропологическая модель [2, 8. 107].
Й. Роберт пишет, что превращение в балладе проходит три стадии: отделение (от общества рыцарей), пограничная фаза (само погружение) и присоединение. И истоки трагизма баллады он связывает не с фигурой Короля, чей деспотизм породил «преступную игру человека с человеком» [2, 8. 108], а жажду познания - как это было и у Кирхера. Ведь трагедия его Водолаза следует из того, что через «сладостный страх» своего фантастического погружения на морское дно тот сумел разжечь любознательность Короля, превратив его из человеческого предводителя, представителя власти, в очарованного слушателя, - т.е. в этом превращении и состоит его вина. Первый прыжок в морскую глубину изгоняет из «рая невиновности» также и ныряльщика - пажа. Иными словами, оба они -и Король, и Паж - виновны лишь в «неприсоединении» к обществу живых: за рассказом в рассказе ничего не следует, в то время как со вторым прыжком начинается исследование недоступного потустороннего мира.
Баллада Шиллера опирается и на определенную «эстетику возвышенного». Шиллер исходит из кантовского определения возвышенного, в соответствии с которым ныряльщик в итоге не в состоянии оказать сопротивление силам природы. Водоворот Харибды символизирует водоворот жизненных трудностей, который разрушает моральную безопасность и приводит к саморазрушению, «самозатуханию». При этом у Шиллера стихия «ужасного» есть «глубокая тишина и огромная пустота», которая с точки зрения эстетического вызывает чувство страха. В связи с этим уместна отсылка к шиллеровским переводам Вергилия, среди которых и описание потустороннего мира из 6-й книги «Энеиды» [2, S. 111]. В ней, как полагает Й. Роберт, Шиллер мог найти мотивировку для своей эстетики глубины: тот, кто попытается заглянуть за грань дозволенного, уже не сможет вернуться. Глубина моря есть царство смерти, и там, где ныряльщик подвергается опасности физически, слушатели баллады испытывают смешанное чувство -«услаждения страха», которое затем пробуждает роковое желание дальнейших повествований о глубине. Таким образом, напряжение между религией (мистерией, мистикой), искусством и наукой попадает в центр эстетики Шиллера, в частности в балладе «Кубок».
Список литературы
1. Бриттнахер Х.Р. Расширение популярного. Критика Бюргера Шиллером. Brittnacher H.R. Die Ausstrebung des Populären. Schillers Bürger-Kritik // Goethe Yearbook 25 (2018). - 2018. - H. 1. - S. 97-107.
2. Роберт Й. Классицистический романтизм и эстетика глубины : баллада Шиллера «Кубок» и «Подземный мир» Атанасиуса Кирхера
Robert J. Klassische Romantik und Ästhetik der Tiefe : Schillers Ballade Der Taucher und Athanasius Kirchers Mundus subterraneus // Jahrbuch der Deutschen Schillergesellschaft. 64. Jahrgang 2020 / hrsg. von Honold A. - Berlin ; Boston : De Gruyter, 2020. - S. 83-114.
3. Роберт Й. Перед классикой. Эстетика Шиллера между военной академией Карла и рецепцией Канта.
Robert J. Vor der Klassik. Die Aesthetik Schillres zwischen Karlsschule und KantRezeption. - Berlin ; Boston, 2011. - 478 S.
4. Сафрански Р. Фридрих Шиллер, или Открытие немецкого идеализма. Safranski R. Friedrich Schiller oder Die Erfindung des Deutschen Idealismus. -Wien, 2004. - 560 S.
