CC BY
64
УДК 811.161.1+ 821.161.1.09
ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ВРЕМЕНИ
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А.П. ЧЕХОВА
© 2010 г. Е.В. Маслакова
Южный федеральный университет,
ул. Пушкинская, 150, г. Ростов-на-Дону, 344006,
philfac@philol. sfedu. ru
Southern Federal University, Pushkinskaya St., 150, Rostov-on-Don, 344006, philfac@philol. sfedu. ru
Рассмотрен компонент семантики концепта время в индивидуально-авторской картине мира А.П. Чехова. Анализ лек-сико-грамматических фактов языка произведений писателя позволяет сделать заключение об особенностях художественной концептуализации времени в рассказах позднего творчества А.П. Чехова.
Ключевые слова: концепт художественный, индивидуально-авторская картина мира, время хронологическое, время релятивное, время эгоцентрическое, «время жизни».
The article is dedicated to the concept of time and its semantic component in A. Chekhov's personal world view. The analysis of lexical and grammatical features of works by Chekhov indicates peculiarities in literary conceptualization of time in A. Chekhov's late works.
Keywords: concept of literature, author's personal world view, chronological time, relative time, egocentric time, «lived time».
- один из базовых, так называемых «первичных» концептов, «присутствующих практически во всех языках» [1, с. 127]. С осмыслением времени напрямую связаны постановка и решение сущностных, бытийных проблем - существования человека во времени, смысла его жизни, соотношения временных и вечных ценностей и т.д. Сложность постижения времени обусловлена абстрактностью данной категории, сочетающейся с много-аспектностью, многогранностью содержания данного явления: «...в нашем языковом подсознании сосуществуют различные модели, так сказать, "ипостаси" времени (физическое, грамматическое, "философское".).» [2, с. 85]. Взаимопроникновение, наложение представлений времени в сознании индивида и этноса обусловливают сложность, глубину, разнородность ментальной сущности концепта времени.
Цель настоящей статьи - рассмотрение компонентов семантики художественного концепта время в индивидуально-авторской картине мира А.П. Чехова и выявление художественных средств концептуализации времени в рассказах позднего творчества автора.
Художественная концептуализация - процесс закрепления индивидуально-авторских представлений с помощью языковых, стилевых, образно-символических средств, обусловленный особенностями художественного произведения как особого рода текста. Художественная концептуализация времени связана со сложностью представления данного феномена в эпическом тексте, в котором время, обязательно являясь средством организации повествовательной хронологии, параллельно может стать объектом авторского осмысления. В рамках повествования создается иная, художественная действительность, альтернативная действительности реальной. События в тексте организуются относительно друг друга и относительно обязательно заданного в тексте «момента речи». Соотнесённость событий в художественном произведении образует собственную, обособленную временную систему координат, которая
соотносима с моделями и интерпретациями времени, имеющими место в реальной жизни.
Т. Иванова отмечает, что «в лингвистике наблюдается разграничение трех интерпретаций времени: время хронологическое, релятивное и эгоцентрическое» [3]. Применительно к художественному произведению каждая из интерпретаций приобретает свои особенности. Можно выделить ряд нюансов отражения каждой из упомянутых интерпретаций времени в художественных текстах А.П. Чехова.
Хронологическое время, выражающееся «в датах и фиксации временных интервалов на некоторой принятой в обществе шкале, например, год 1564 в христианском летоисчислении» [3], в таком буквальном понимании в текстах отсутствует: А.П. Чехов не соотносит сюжеты с конкретными датами - они не фиксируются на векторе истории, не относятся к конкретным годам. Описываемые в произведениях события включаются в определенный историко-культурный пласт по-иному. Например, в рассказе «На подводе» говорится:
Когда отъехали версты три, старик Семён, который правил лошадью, обернулся и сказал:
- А в городе чиновника одного забрали. Отправили. Будто, идёт слух, в Москве с немцами городского голову Алексеева убивал.
На подводе [4, т. 9, с. 336] Указывая на исторические факты и реалии, автор соотносит время действия произведения с современной ему действительностью. Документальные подробности оказываются имплицитными маркерами (наряду с другими: тип героя, характер описываемых событий, имена современников и т.п.) не столько прямо, сколько косвенно соотносящими события со временем жизни А.П. Чехова, хронологически определяющими их лишь условно и выполняющими в текстах произведений иные, нехронологические функции. Например, о факте убийства Алексеева В.М. Соболевский замечал в письме А.П. Чехову: «Одно местечко я бы просил Вас исклю-
чить из тактических побуждений, - а именно об Алексееве. Оно, конечно, имеет значение в данном ходе рассказа, как дополняющее характеристику невежественной среды (курсив наш. - Е.М.), но я боюсь, что именно этот разговор может шокировать или произвести тяжелое впечатление на близких покойника...» [4, т. 9, с. 534]. В приведенном примере и комментарии видно, что исторический факт, упрощенный и сниженный до бытового понимания, наделяется новым художественным смыслом.
Релятивное время, напротив, представлено в рассматриваемых произведениях очень широко: события определяются относительно друг друга. Часто встречаются упоминания о количестве дней, месяцев, лет, прошедших с того или иного момента. В текстах устанавливается релятивная последовательность: в линейной цепи события выстраиваются одно относительно другого. Например:
Полгода назад товарищи-врачи решили, что у него начинается чахотка, и посоветовали ему бросить всё и уехать в Крым.
Супруга [4, т. 9, с. 94] Через месяц Вера жила уже на заводе.
В родном углу [4, т. 9, с. 324] Кроме создания внутритекстовой временной системы координат, лексические экспликаторы времени определенным образом маркируют время, высвечивая компоненты семантики концепта. Примечательно, что в рассматриваемых текстах, как правило, обозначен возраст героев или, если он не определен конкретно, есть косвенное указание на него, например:
.скучно слушать музыку, когда чиновник 52 лет женится на девушке, которой едва минуло 18.
Анна на шее [4, т. 9, с. 161] А у белых каменных ворот. стояли две девушки. Одна из них, постарше, тонкая, бледная, очень красивая. имела строгое выражение и на меня едва обратила внимание; другая же, совсем еще молоденькая - ей было 17-18 лет, не больше - тоже тонкая и бледная. с удивлением посмотрела на меня, когда я проходил мимо, сказала что-то по-английски и сконфузилась.
Дом с мезонином [4, т. 9, с. 175] Ей, Наде, было уже 23 года; с 16 лет она страстно мечтала о замужестве, и теперь наконец она была невестой Андрея Андреича, того самого, который стоял за окном; он ей нравился, свадьба была уже назначена на седьмое июля, а между тем радости не было, ночи спала она плохо, веселье пропало...
Невеста [4, т. 10, с. 202] В произведениях при назывании временных отрезков посредством лексем с собственно временной семантикой в близком соседстве встречаются лексемы, обозначающие «фазы» человеческой жизни или указывающие на протекание жизни, вступающие, таким образом, друг с другом в смысловые связи, например:
За время семилетней супружеской жизни он привык подозревать, угадывать, разбираться в уликах, и ему не раз приходило в голову, что благодаря этой домашней практике из него мог бы выйти теперь отличный сыщик.
Супруга [4, т. 9, с. 92-94] Он [Подгорин] чувствовал, что в Кузьминках он уже последний раз и больше сюда не приедет, и, уезжая, оглянулся
несколько раз на флигель, в котором когда-то было прожито так много хороших дней, но на душе у него было холодно, и стало грустно.
У знакомых [4, т. 10, с. 23] Лексемы час, день и год, имеющие конкретное значение и соотносимые с человеческой жизнью, во многом численно превосходят употребление таких лексем, как, например, вечность, миг, мгновение, момент и т.п., не связанные с бытовым, жизненным пониманием времени.
Упомянутые лексические особенности актуализируют в текстах один из компонентов семантики рассматриваемого концепта и представляют время как одну из форм существования человека, как «время жизни» [2]. Анализ грамматических и лексико-грамматических фактов позволяет выявить концептуальную специфику компонента «время жизни».
Анализ контекстуальных словоупотреблений лексемы день и соотносимых с ней по семантике (полдень, утро, вечер и др.) подтверждает, что зачастую автор показывает движение времени как однообразную повседневность (каждый, целый, изо дня в день, дни за днями, годы за годами), заполненную мелкими, незначительными событиями или не заполненную вовсе. Например: Потом каждый полдень они встречались на набережной, завтракали вместе, обедали, гуляли, восхищались морем<...> Почти каждый вечер попозже они уезжали куда-нибудь за город, в Ореанду или на водопад; и прогулка удавалась, впечатления неизменно всякий раз были прекрасны, величавы.
Дама с собачкой [4, т. 10, с. 134].
- Мне всё здесь как-то дико с непривычки, - продолжал он. - Чёрт знает, никто ничего не делает. Мамаша целый день только гуляет, как герцогиня какая-нибудь, бабушка тоже ничего не делает, вы - тоже. И жених, Андрей Андреич, тоже ничего не делает.
Невеста [4, т. 10, с. 204] И он [Жмухин] размышлял о том, что хорошо бы, ввиду близкой смерти, ради души, прекратить эту праздность, которая так незаметно и бесследно поглощает дни за днями, годы за годами...
Печенег [4, т. 9, с. 332] Время жизни представляется как скучное, однообразно протекающее, время быта, повседневности.
Значение лексических единиц дополняют грамматические и лексико-грамматические особенности языка произведений. На грамматическом уровне значимыми, обладающими концептуальной семантикой, представляются конструкции, включающие синтаксически однородные глаголы несовершенного вида, которые в художественном контексте реализуют значение многократно повторяющихся разноплановых действий. Например:
Жили они [молодые] на казенной квартире. Когда Модест Алексеич уходил на службу, Аня играла на рояле, или плакала от скуки, или ложилась на кушетку и читала романы, и рассматривала модный журнал. За обедом Модест Алексеич ел очень много и говорил о политике, о назначениях, переводах и наградах, о том, что надо трудиться, что семейная жизнь есть не удовольствие, а долг, что копейка рубль бережет и что выше всего на свете он ставит религию и нравственность. И, держа нож в кулаке, как меч, он говорил:
- Каждый человек должен иметь свои обязанности!
А Аня слушала его, боялась и не могла есть, и обыкновенно вставала из-за стола голодной. После обеда муж отдыхал и громко храпел, а она уходила к своим.
Анна на шее [4, т. 9, с. 164-165] Эту же функцию могут выполнять именные компоненты сказуемого и детерминанты с пространственной семантикой, которые в контексте художественного целого передают временную длительность с помощью разнородного представления пространства, например:
Мало-помалу он окунулся в московскую жизнь, уже с жадностью прочитывал по три газеты в день и говорил, что не читает московских газет из принципа. Его уже тянуло в рестораны, клубы, на званые обеды, юбилеи, и уже ему было лестно, что у него бывают известные адвокаты и артисты и что в докторском клубе он играет в карты с профессором. Уже он мог съесть целую порцию селянки на сковородке...
Дама с собачкой [4, т. 10, с. 136] В данных примерах предикаты, выраженные глаголами несовершенного вида в форме прошедшего времени, позволяют охарактеризовать ситуацию как предельно обобщенную и неизменно повторяющуюся изо дня в день. Использование указанных грамматических средств порождает своего рода ситуативную модель, в которой отражено множество разнородных, схожих между собой случаев из жизни героев. Концептуально значимым оказывается сочленение разнородных, вариативных для данной модели действий, которые фактически разделены во времени (.играла на рояле, или плакала от скуки, или ложилась на кушетку и читала романы, и рассматривала модный журнал) или пространстве (Его уже тянуло в рестораны, клубы, на званые обеды, юбилеи...) и гипотетически могли бы быть развернуты в отдельные, самостоятельные ситуации. Совмещение такого рода фактов в рамках одной синтаксической конструкции позволяет точечно, одним «мазком» изобразить временную протяженность скучной, однообразной жизни (в данном примере супругов в «Анне на шее» и Гурова в «Даме с собачкой»).
Примечательно, что автор избегает подобных конструкций, когда время жизни наполнено смыслом. Например:
В восьми верстах от Лесополья село Обнино с чудотворной иконой. Из Обнина летом носили икону крестным ходом по соседним деревням и звонили целый день то в одном селе, то в другом, и казалось тогда преосвященному, что радость дрожит в воздухе, и он (тогда его звали Павлушей) ходил за иконой без шапки, босиком, с наивной верой, с наивной улыбкой, счастливый бесконечно.
Архиерей [4, т. 10, с. 189] Глаголы несовершенного вида в форме прошедшего времени в контексте единой ситуации - ежегодного крестного хода - становятся показателями значимых, циклично повторяющихся событий, которые, будучи воспоминанием, сливаются в единый образ бесконечно счастливого времени прошлого, в сравнении с чем явственнее ощущается пустота настоящего. Ср.:
На другой день, в вербное воскресение, преосвященный служил обедню в городском соборе, потом был у епархиально-
го архиерея, был у одной очень больной старой генеральши и наконец поехал домой.
Архиерей [4, т. 10, с. 190]
Или:
После обеда приезжали две богатые дамы, помещицы, которые сидели часа полтора молча, с вытянутыми физиономиями; приходил по делу архимандрит, молчаливый и глуховатый. А там зазвонили к вечерне, солнце опустилось за лесом, и день прошел.
Архиерей [4, т. 10, с. 192]
Образ идеального прошлого с детально прописанными ситуациями контрастирует с образом настоящего, представленного в рассказе, где сочленение разноплановых предикатов в пределах одной синтаксической конструкции становится показателем пустоты, обыденности, неважности происходящего.
Для относительно небольших по объему произведений писателя парадоксальным оказывается широта изображаемого окружающего мира, что, несомненно, связано с особенностями концептуализации времени. Наряду с масштабностью временных отрезков (годами жизни героев) очень часто непосредственное время действия заключено в отрезке, гораздо меньшем по объему - неделе, дне. В ряде произведений наличествует подробное описание времени действия, буквально «по часам». Непосредственно реальное время - момент сейчас, относительно которого определяются все события, оказывается несоизмеримым по объему с объемом событий, выходящих за пределы момента сейчас. Автор использует этот стилистический прием заключения объемного, масштабного в малое и достигает сходных целей - изображения времени через повседневность, в процессе переживания повседневности.
Лексические и грамматические средства представления времени в произведениях дополняются образно-символическими средствами. Они расширяют и обогащают концептуальный смысл времени. Для каждого художественного произведения характерно использование собственного набора образных средств, однако можно отметить и некий общий, сквозной архетипический образ - образ дороги, который, соотнесенный в контексте с жизнью героя, представляет время жизни в форме традиционной для русской языковой картины мира метафоры. Например, Марья Васильевна («На подводе») «проживает» свою жизнь, мысленно возвращаясь в прошлое по дороге в город; Вера («В родном углу») по дороге со станции мечтает о новой, прекрасной жизни, которую она проживет в собственном доме.
В противоположность этому контекстуальное символическое значение приобретает пространственная статика, соотносимая со временем жизни. Например, в рассказе «Печенег» лексико-грамматические средства передают ощущение того, что в Печенеговом хуторе время остановилось. С помощью топонимических деталей подчеркивается «застой», временной «провал»: дом старика Жмухина, затерявшийся в бескрайних просторах, узок, темен, незначителен на фоне степи, как и сама жизнь главного героя.
Наконец, эгоцентрическое время - третья интерпретация времени, самая сложная категория, реализующаяся в художественном тексте. Она связана с воспринимающим субъектом, и особенности ее целиком обусловлены субъектной точкой зрения. Наличие нескольких повествовательных инстанций, точек зрения, сосуществующих в рамках единого художественного пространства, предполагает наличие различных эгоцентрических концепций времени. В этом случае оказывается, что относительно внутритекстовой хронологии, объективной для конкретного художественного произведения, выстраиваются дополнительные эгоцентрические временные системы, которые накладываются на основную. С художественной хронологией соотносится время «личностное» - восприятие и понимание событий, происходящих во времени, отдельным субъектом. В рамках заданных временных координат происходит индивидуально-личностное постижение времени. В зависимости от точки зрения создается множественность временных концепций.
Лучшие годы жизни протекли, как в аду, надежды на счастье разбиты и осмеяны, здоровья нет, в комнатах его пошлая кокоточная обстановка, а из десяти тысяч, которые он зарабатывает ежегодно, он никак не соберется послать своей матери-попадье хотя бы десять рублей и уже должен по векселям тысяч пятнадцать.
Супруга [4, т. 9, ^ 95]
Точка зрения героя позволяет соединять в одном контексте такие разнородные факты, как потерянные надежды, утраченное здоровье, пошлость существования (кокоточную обстановку), заработок, отношения с матерью.
В формальное время, время объективное, образующее систему координат, вписывается личностное время,
Поступила в редакцию
имеющее отношение к различным повествовательным инстанциям.
Таким образом, можно говорить о времени жизни как одном из компонентов семантики концепта время в индивидуально-авторской художественной картине мир А.П. Чехова. Концептуализация времени становится возможной благодаря использованию в рамках текста набора лексических, лексико-грамматических, стили^гачес-ких, образно-символических средств. Сопряженные в текстах определенным образом, они порождают нюансы временных отношений, а общность их репрезентации позволяет судить об авторском понимании времени как форме человеческой жизни - одном из аспектов многомерной, концептуально зафиксированной системы времени в произведениях А.П. Чехова.
Литература
1. Афанасьева О.В. Особенности трехслойной структуры концепта времени (на материале английского, испанского и русского языков) // III Международные Бодуэновские чтения «И.А. Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания» : в 2 т. Казань, 2006. Т. 2. С. 127-129.
2. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994. 344 с.
3. Иванова Т. Концепт «время» и языковые модели времени // URL: http://www.russian.slavica.org/article140. html (дата обращения: 12.10.2009).
4. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем : в 30 т. М., 1985.
19 октября 2009 г.
