CC BY
85
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (125) 2014
3. Белинский, В. Г. Стихотворения М. Лермонтова /
В. Г. Белинский // Белинский В. Г. Полн. собр. соч. В 13 т. Т. IV. - М. : М. : Изд-во АН СССР, 1954.----С. 479-547.
4. Бройде М. Г. Читая Пушкина (к 200-летию писателя) / М. Г. Бройде. — М. : Русский Вестник, 1999. — 126 с.
5. Ломинадзе, С. «Не кончив молитвы...» (К анализу стихотворения М. Ю. Лермонтова «Есть речи — значенье.») / С. Ломинадзе // Вопросы литературы. — 1970. — № 1. — С. 123— 132.
КОСЯКОВ Геннадий Викторович, доктор филологических наук, профессор кафедры литературы и культурологии, проректор по учебной работе.
Адрес для переписки: gen777kos@mail.ru
Статья поступила в редакцию 04.12.2013 г.
© Г. В. Косяков
уДК 8137 Л. Б. НИКИТИНА
Омский государственный педагогический университет
ЯЗЫКОВОЙ ОБРАЗ РУССКОГО УМА КАК НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН
Статья представляет стереотипные оценки русского ума как феномена национальной культуры.
Ключевые слова: русским ум,
Образы мира, запечатленные человеком в семантике языка, а также во внутренней форме высказываний, в совокупности представляют собой некий упорядоченный словарем, грамматикой, языковыми правилами употребления континуум — языковую картину мира (далее — ЯКМ). ЯКМ отражает материалистические и идеалистические, научные и наивные представления человека о мире и самом себе.
Человек, являясь основной частью ЯКМ, представлен в ней многомерно — в разных ролях и ипостасях. Одной из таких ипостасей является интеллектуальная. Осуществленное нами многоплановое семантическое описание образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ [1, 2] позволяет говорить об особом национально-культурном феномене — языковом образе русского ума, для которого характерны такие категориальные семантические черты, как оценочность и стереотипизированность.
В данной статье описываются отраженные в русском языке стереотипные оценки русского ума как феномена национальной культуры.
Исследователями неоднократно отмечалось, что аксиологическая активность представителей русской культуры выражается в том, что «в общении русские постоянно «раздают оценки» — ситуациям, событиям, третьим лицам и даже своим непосредственным собеседникам» [3, с. 216]. О свойственной русским оценочности общения свидетельствует частотность как позитивных, так и негативных оценок.
В то же время исследователи отмечают, что преимущественное право на выход в речь имеет отрицательная оценка: плохое, негативное воспринимается острее, с большим вниманием и порождает желание продекларировать неприятие неправильного, отклоняющегося от нормы или идеала положения дел.
Проанализированный нами речевой материал отражает отмеченную тенденцию превалирования отрицательно-оценочных высказываний в речи носителей русского языка: отрицательная оценка
оценка, стереотип.
интеллектуальных проявлений человека имеет не только количественное превосходство над положительной оценкой, но и характеризуется шкалиро-ванностью, градуированностью, широким спектром оснований, разнообразием прямых и непрямых форм выражения, определяемых ситуациями общения. При этом оценка человека в его интеллектуальной ипостаси основана на ряде стереотипных представлений носителей русского языка об уме и глупости, их проявлениях и «атрибутах».
Ум как человеческая «принадлежность» понимается русскоговорящими широко: это разнообразные положительные и отрицательные характеристики человека, его действия, поступки, состояния, непосредственно или опосредованно связанные с интеллектуальной способностью. Например, проведенный нами психолингвистический эксперимент показал, что русский человек склонен считать (и называть) умным человека, обладающего такими качествами, как доброта, милосердие, вежливость, трудолюбие, аккуратность; глупым — человека болтливого, невоспитанного, упрямого, демонстрирующего отсутствие вкуса и т.д. Данные характеристики умного и глупого человека называются наряду с теми, которые непосредственно связаны с интеллектуальным началом (образованный, эрудированный, сообразительный; необразованный, неграмотный, неспособный и т.д.).
Стереотипное широкое представление об уме и глупости как о сущностях, включающих разнообразные качества и проявления человека, опосредованные интеллектуальным началом, обусловливает неоднозначность трактовки и оценки русского ума: за словосочетанием русский ум в сознании русского человека стоит широкое понятийное содержание: русский ум — это глупость и прозорливость, пассивная созерцательность и активная доброта, воплотившиеся в образе Ивана-дурака; умственная нерасторопность, смекалка, простодушие, непред-
сказуемость, милосердие, бесшабашность, талантливость русского человека; необычность, яркая самобытность мышления, замечательные, выдающиеся способности лучших представителей России; недотепистость, проявляющаяся в конкретных действиях и поступках русских людей и т.д.
Русский ум как сложная смысловая универсалия, являющаяся одной из часто обсуждаемых национальных особенностей, предстает как явление не только противоречивое, но и активно критикуемое, что согласуется с вышеотмеченной тенденцией преимущественного выхода в речь отрицательных оценок. Заметим, что национальная самокритичность является одной из основных коммуникативно-релевантных черт русского менталитета. «Для русского сознания привычно в других народах видеть достоинства, оценивать чужое как интересное, хорошее, качественное, а о себе — говорить плохо, пренебрежительно, с осуждением» [3, с. 118—119]. Неслучайно русский ум становится в русской речи преимущественно объектом критики, негативной оценки, которая выражается довольно жестко, безапелляционно. Отрицательная оценка интеллектуальных проявлений отдельного человека или группы людей легко перетекает в оценку национального сообщества: отдельные проявления предстают следствием общего положения дел, согласно которому русский человек действует в соответствии с традиционно присущими ему качествами. Например, в оценочных высказываниях часто эксплицируются смыслы «сделать что-то не подумав, понадеявшись на авось», «пассивно созерцать, не прилагая интеллектуальных усилий для разрешения какой-либо проблемы», «позволять себя дурить и самому прикидываться дураком». Соответствующие характеристики человека сопровождаются определениями их национальных истоков, замечаниями обобщающего характера типа это так по-русски, наш. человек, только у нас. Тем самым подчеркивается исключительность русского менталитета, уникальность русского ума, отражающаяся в конкретных действиях, поступках, состояниях: Глава Комитета по безопасности Госдумы России заявил: «Есть большая опасность, что борьбу с коррупцией возглавят коррупционеры, особенно на региональном, уровне». Ну правильно! Это же так по-русски — испокон веку мы. привыкли головную боль с похмелья, вызванную излишками алкоголя, лечить стопкой водки; Наш народ позволяет себя дурить; Со стороны. ДК довольно широкий тротуар, по которому почти никто не ходит. Похоже, только в нашей стране так глупо деньги закапывают. (из газет).
За национальным феноменом русский ум. закрепляются в речи определения со значением «непонятный»: загадочный, неразгаданный, таинственный, труднообъяснимый, странный. Актуализация семы «непонятный» восходит к тютчевскому «Умом Россию не понять»: Нет, не измерить русскую душу общим, аршином. Еще сложнее понять ее умом. Дай бог памяти, но уже целых 18 лет. все кому не лень говорят о реформе нашей армии. За время этих разговоров родился и вырос целый призыв. И ушел служить в ту же самую неприкосновенную армию, недостатки которой нам. всем, хорошо известны; Загадочная страна Россия! Не только иностранцам ее умом, не понять, но и нам. самим, подчас аршином общим не измерить всю глубину собственной дурости; Смотря на этого «мессию», / Я только выдохну устало: / Да, не понять умом Россию, / Что за него голосовала (из газет).
В порыве самокритики русские могут возводить глупость в ранг типичной черты русского национального характера, подчеркивая ее неизменность. Ср. русские пословицы, отражающие признание русскими людьми того, что глупых (дураков) среди них очень много, а сама глупость практически неискоренима, неподвластна какому-либо положительному влиянию: На Руси дураков, слава богу, лет на сто припасено; Наших дураков отсель до Москвы не перевешаешь; Дурака учить — решетом, воду носить; Ума нет — на базаре не купишь. Сентенция неизвестного автора В России две беды. — дороги и дураки, ставшая универсальным средством выражения самооценки русских, не только регулярно воспроизводится в современной русской речи, но и становится источником креативного осмысления причин и следствий различных обусловленных интеллектом проявлений русского человека. Высокая степень известности данного хрестоматийного текста и его смысловая насыщенность позволяет говорящим органично вживлять стереотип в новый контекст, находя тем самым новые подтверждения его состоятельности: Чиновники — это одна из главных российских бед; Пробка — это две русские беды, дураки и дороги в одном месте; Дураков у нас всегда хватало, это одна из бед России. То, что у нас в образовательных учреждениях дураков много, это, к сожалению, наша беда (из газет).
Давая отрицательную оценку собственным интеллектуальным проявлениям, русские часто подчеркивают свою запоздалую догадливость, неспособность предусмотреть, просчитать заранее результаты своих действий, так называемое позднее зажигание, выражающееся в том, что человек спохватывается и начинает понимать неправильность своих действий тогда, когда поправить положение уже трудно или вообще невозможно. Подобные ситуации аккумулирует словосочетание задний ум. Образ заднего ума возникает исключительно при описании русского человека и русского ума. Ср. прецедентные высказывания: Русский человек задним, умом, крепок; Жить задним, умом, (пословицы); Русский ум. — задний ум. (Н. В. Гоголь). Стереотип «задний ум» регулярно воспроизводится в речевом жанре «порицание». Например: Не надо было затевать эту монетизацию. Или уж взвесить все заранее. Теперь вот. сами на знают, как выкрутиться; Подводит нас позднее зажигание, а задним умом, как известно, дела не исправишь (из газет); Приняли непродуманный закон // вот. результат. // Ничего серьезного не совершил // Двадцать лет прошло // заслуженный учитель // уволен // что же это такое // надо ж было такие ситуации предусмотреть //Как теперь исправить // (из телепередачи).
Наличие заднего ума не равнозначно отсутствию ума: включаясь несвоевременно, задний ум дает человеку возможность осознать свою ошибку. Задний ум — спящий, пассивный, как Иван-дурак в русских народных сказках, но и запоздало активный, хотя эта активность скорее внутреннего свойства: исправить упущенное вряд ли возможно, зато возникает эффект активного самопознания, интенсивной работы мысли, направленной на поиски ответов на извечные русские вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?».
Итак, можно говорить о том, что негативная оценка русского ума, который, как уже отмечалось, традиционно осмысляется в связи с различными человеческими проявлениями, связанными с интел-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (125) 2014 ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (125) 2014
лектом непосредственно или опосредованно, мотивируется в русской речи глобальным стереотипом «все беды русских — от недостатка ума». Иными словами, русские склонны придавать своим многочисленным проблемам «интеллектуальный оттенок».
Отмеченный стереотип спорит или вступает в противоречие с другим стереотипом, согласно которому русский ум оценивается как потенциально сильный, изобретательный: русский ум запаздывает, дремлет, но решительно проявляет себя в, казалось бы, безвыходных ситуациях. При этом «победа» русского ума всегда сопряжена с нравственным началом: умные мысли, дела, поступки для русского человека равнозначны добрым, порядочным, милосердным. Например, сказочный Иван-дурак далеко не мудрец, но он добрый, или хороший, что одно и то же, поскольку «хороший в русском языке — это прежде всего добрый», а доброта «всегда умная» [4, с. 18]. Ср. частотность употребления в русской речи предикатов интеллектуальной сферы умный, умница, умно и др. для оценки разнообразных хороших проявлений человека, и наоборот — активное употребление отрицательно-оценочных предикатов глупый, дурак, глупо и др. для оценки плохих, далеких от нравственного совершенства действий и поступков (см. об этом: [1, с. 135— 137; с. 139—141]).
В целом русские не просто не отказываются от критики своих интеллектуальных проявлений, но делают это без боязни придать отрицательной самооценке национальную окраску и предстать в невыгодном свете. В. В. Колесов, отмечая национальную самокритичность русских, пишет: «Дурак — специфически русский тип, может быть, потому, что только русский способен подсмеиваться над собственными недостатками, не видя в том никакого ущемления личному достоинству» [5, с. 157].
Конечно, частотность отрицательной оценки русскими собственного интеллекта не означает абсолютного признания ими своей умственной отсталости и неспособности осмыслить ту или иную ситуацию и принять правильную, умную, линию поведения. В речи русскоговорящих мотив принижения собственных интеллектуальных способностей устойчиво сочетается с мотивом «Не держите меня за дурака; я умнее, чем вы думаете». Так, говорящий может констатировать неоправданное отрицательно-оценочное отношение к своему интеллекту со стороны других, подчеркивая тем самым необъективность чужой оценки, неспособность субъекта понять и по достоинству оценить его умственный потенциал: Думаешь / я дура последняя / не вижу // давно уж все поняла // (из разговора); Тогда я впервые поняла, что власть, мимо которой я спокойно жила и дальше, считает, меня за идиотку... (из газеты); Не надо нас унижать / русские не идиоты. / зря вы // Постоять за себя можем.// (из телепередачи).
Стереотипной является и оценка русскими умственного потенциала женщины. Обращение к образу женского ума в контексте данной статьи оправдано отмеченным многими философами «вечно-женственным» началом русской ментальности (см. об этом: [5, с. 161 — 168]). Известно, что России присваиваются различные феминные свойства (например: стремление к солидарности, доброта, любовь-жалость и др.), среди которых присутствуют и те, которые традиционно ассоциируются с особенностями и оценкой женского ума.
В. Н. Телия отмечает, что в русском языке отражено воззрение на женский ум как на «недо-челове-ческий» в противопоставлении мужскому, «второ-
сортный» по сравнению с мужским [6, с. 267 — 268]. Бездоказательность, непоследовательность, нелогичность женской мысли находят регулярное отражение в речевых произведениях разных стилей и жанров. Например, «парадоксы» женского ума подчеркиваются в русских пословицах: Женские умы. — что татарские сумы, (переметны); Бабий ум — бабье коромысло: и криво, и зарубисто, и на оба конца; У бабы, волос долог, да ум. короток, описываются в текстах художественной литературы: Нет. ничего парадоксальнее женского ума: порядок доказательств, которыми они уничтожают, свои предубеждения, очень оригинален. Чтобы, выучиться их диалектике, надо опрокинуть в уме своем все школьные правила логики. Например, способ обыкновенный: «Этот человек любит, меня, но я замужем, следовательно, не должна его любить». Способ женский: «Я не должна его любить, ибо я замужем; но он меня любит., следовательно...» Многоточие подразумевает. невероятное количество вариантов — от желания поиздеваться над ухажером, до готовности немедленно отдаться (М. Ю. Лермонтов), муссируются в анекдотах: Разговаривают, две подружки-блондинки. Одна по ходу разговора достает, пудреницу, смотрит, в зеркало и говорит.: «Ой, что-то лицо знакомое!» Подружка ей отвечает: «Дай-ка посмотрю... Правильно, дура, это же я...» ... и т.д. При этом по данным русского языка женский ум в ряде своих проявлений демонстрирует сходство с русским умом в целом: и тот, и другой отличается противоречивостью, загадочностью, нерасторопностью в сочетании со способностью к «интеллектуальному прорыву».
Таким образом, для русского языкового сознания характерно широкое толкование ума, критический взгляд на интеллектуальные проявления человека, стремление соотносить разные стороны человека с его интеллектуальным началом; образ русского ума как отображенной в языке национально-культурной сущности характеризуется противоречивостью, неоднозначностью оценки, преобладанием отрицательно-оценочных смыслов.
Библиографический список
1. Никитина, Л. Б. Образ homo sapiens в русской языковой картине мира : моногр. / Л. Б. Никитина. — Омск : Изд-во ОмГ-ПУ, 2003. - 188 с.
2. Никитина, Л. Б. Категориальные семантические черты образа homo sapiens в русской языковой картине мира : моногр. / Л. Б. Никитина. — Омск : Изд-во ОмГПУ, 2004. — 148 с.
3. Прохоров, Ю. Е. Русские: коммуникативное поведение / Ю. Е. Прохоров, И. А. Стернин. — М. : Флинта : Наука, 2007. — 326 с.
4. Лихачёв, Д. С. Заметки о русском / Д. С. Лихачёв. — М. : Советская Россия, 1981. — 70 с.
5. Колесов, В. В. Язык и ментальность / В. В. Колесов. — СПб. : Петербург. Востоковедение, 2004. — 240 с.
6. Телия, В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В. Н. Телия. — М. : Языки русской культуры, 1996. — 288 с.
НИКИТИНА Лариса Борисовна, доктор филологических наук, доцент (Россия), профессор кафедры русского языка и лингводидактики.
Адрес для переписки: laribn@rambler.ru
Статья поступила в редакцию 22.10.2013 г.
© Л. Б. Никитина
