CC BY
41
ленная, связывается с заботой о конкретных группах, выступает как забота о пенсионерах, борьба за права мате-рей-одиночек, защита прав религиозных, этнических меньшинств и т. п.
Как отмечает большинство авторов, когда аудитория не ограничивается определенной социальной группой, воздействие строится на использовании базовых, универсальных потребностей человека (потребности в пище, коллективе, общении, наконец, гордость, зависть, престиж, честолюбие), стимулирование которых в связке с навязываемой информацией подготавливает объект к манипуляции.
Третья группа манипуляционных технологий, используемая в связке с первыми двумя, это обеспечение нужного контекста манипуляции, включающее формирование физических условий, культурного фона, социального контекста, в рамках которых проходит манипуляция.
Наконец, еще одна группа технологий заключается в управлении характером взаимодействия в процессе осуществления манипуляции. Здесь используется интенсивность контакта (когда на объект обрушивается либо избыток информации, либо искусственно создается ее дефицит), коммуникативная инициатива (когда манипулятор либо «ведет» процесс, либо позволяет объекту быть активной стороной, подспудно направляя эту активность), направленность воздействия.
Таким образом, на основании проанализированных точек зрения политологов, социологов, философов, а также представителей рекламы и РЯ, активно исследовав-
ших проблемы манипуляции сознанием, представляется возможным выделить ряд устойчивых признаков манипуляции, отмечаемых всеми авторами: манипуляция представляет собой скрытую форму воздействия на другое сознание, цель манипулятора отлична от первоначальных установок (намерений) ценностных ориентаций манипулируемого, при этом действия манипулятора не согласуются с фактами, т. е. тем, что внешний наблюдатель манипуляционного акта считает истинным. В результате манипуляционного воздействия поведение манипулируемого не согласуется с его первоначальными установками и ценностными ориентациями.
Библиографический список
1. Бабюк, М. И. Социальная манипуляция : дис. ... канд. филос. наук / М. И. Бабюк ; Московский пед. гос. ун-т. М., 2004. 128 с.
2. Доценко, Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы, защита / Е. Л. Доценко. М. : ТОО «ЧеРо», 1997. 343 с.
3. Кара-Мурза, С. Г. Манипуляция сознанием / С. Г. Кара-Мурза. М. : Алгоритм, 2004. 528 с.
4. Политология. Энциклопедический словарь / общ. ред. и сост. Ю. И. Аверьянов. М. : Изд-во Моск. коммерч. ун-та. М., 1993. 431 с.
5. Чалдини, Р. Психология влияния / Р. Чалдини. СПб. : Питер, 2001. 272 с.
6. Шиллер, Г. Манипуляторы сознанием / Г. Шиллер. М. : Прогресс, 1980. 326 с.
A. A. Voroshilova
THE MANIPULATION OF CONSCIOUSNESS AS A SUBJECT OF SOCIO-POLITICAL RESEARCH
It is considered the manipulation from the point of view of sociologist-political scientist. History of manipulation studies as well as different definitions and interpretations are revealed and analysed.
УДК811.111
H. H. Кацунова
ЯЗЫКОВОЕ ВЫРАЖЕНИЕ КОГНИТИВНОГО ДИССОНАНСА, ВОЗНИКАЮЩЕГО ПО ПРИЧИНЕ НЕСОВПАДЕНИЯ КУЛЬТУРНЫХ И СУБКУЛЬТУРНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ПИЩЕ В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ
Анализируются случаи проявления когнитивного диссонанса по причине несовпадения культурных и субкультурных представлений о пище на примере языковых средств репрезентации концепта FOOD. Доказывается, что иные формы концептуализации и категоризации у людей разных культур и субкультур приводят к возникновению когнитивного диссонанса.
Одним из ярких примеров, иллюстрирующих прояв- туе идиом концепта FOOD может проявляться на разных
ление когнитивного диссонанса, является употребление уровнях. С одной стороны, это игра внутри субкультуры,
идиом. В основе идиом лежат различные когнитивные проходящая согласно правилам и мотивам ее членов. С
игровые механизмы, отражающие специфику той суб- другой стороны, границы субкультур прозрачны, и слен-
культуры, в которой они возникли. Однако игровой ста- говые идиомы постепенно становятся достоянием обще-
го сленга. Выходя за рамки узкого употребления внутри субкультуры, идиомы концепта FOOD сохраняют свой игровой статус, однако функционируют в другой игровой плоскости - как игра-«загадка».
«Загадка» по своей природе неизбежно порождает когнитивный диссонанс, выход из которого - поиск «разгадки». Подобная игра - «площадка, на которой испытываются способы органического соединения мышления и воображения, знания и интуиции...» [1. С. 121].
В рассматриваемом примере наглядно представлена ситуация игры-»загадки»:
Thus began my fascination with English food names, not only because of their unusualness but for the bizarre gastronomic images they conjure up. For example, the next morning, I was asked if I liked soldiers with my egg. While not exactly a pacifist, I couldn’t imagine starting the day in such a military fashion. And wouldn’t one soldier be sufficient? Who could eat, say, a whole battalion that early in the day? «No, No!» Rachel informed me that «soldiers» are created when you cut your toast into strips to dunk into your soft-boiled egg. I told her I’d love some soldiers with my egg. So I ate some soldiers for breakfast. They were delicious (...) [10].
Автор данного текста, Элизабет, описывает свои впечатления, полученные в ходе знакомства с некоторыми блюдами английской кухни. При этом автор не является представителем английской этнокультуры. Как видно из примера, автор изначально определила, что ее осмысление необычных названий пищи протекает в игровой плоскости. Автор косвенно определяет тип игры - «загадка» (food names, their unusualness, the bizarre gastronomic images they conjure up). Первое имя-»загадка» ввергает автора в осложненную интерпретативную деятельность, т. е. она не может адекватно понять смысл непрямого именования пищи и «испытывает актуализацию нескольких смыслов. одновременно» [2. С. 55], при этом данные смыслы нерелевантны. Как результат такого осмысления автор испытывает когнитивный диссонанс.
Необычное название блюда ставит автора перед выбором: в каком ключе следует его понимать? Наиболее простой способ интерпретации - толковать название блюда в прямом смысле, вычленив ключевое слово в идиоме и на его основе домысливать и строить образную схему (a military fashion, wouldn»t one soldier be sufficient?, battalion). Неверно выбранная игровая стратегия интерпретации приводит к неверному результату, о чем автору сообщает подруга, Рейчел, дав так называемый «правильный ответ» на «загадку» («soldiers» are created when you cut your toast into strips to dunk into your soft-boiled egg). Следует заметить, что Рейчел является не пассивным участником игры, поскольку она выступает в роли того, кто «загадывает загадку» и знает «правильный ответ», т. е. знает способ устранения когнитивного диссонанса.
В такой ситуации для Рейчел, намеренно использующей в разговоре с подругой неизвестные ей идиомы, иллокутивная цель определяется, как намерение достигнуть комического эффекта в результате ошибочной интерпретации идиомы. В результате достигается перлокутивный эффект: Рейчел смеется (she laughed). В том, что интерпретация будет ошибочной, Рейчел наверняка уверена,
так как она хорошо знает, что подруга незнакома с британской кухней.
Далее Рейчел вновь предлагает подруге «разгадать» смысл идиомы-«загадки» spotted dick:
.. .she laughed and asked me what I thought spotted dick might be. I replied that it made me think of either a detective with the measles or someone in need of a serious shot of penicillin. It is, of course, neither of these unappetizing possibilities, but instead is a dessert containing raisins and candied fruit. According to the online chef at the BBC, there are two possible sources for its name. Apparently, «dick,» «duff,» and «dog» were all once slang for dough, and since it has raisins in it, the dough is spotted. The dish was also sometimes called «spotted dog.» «Dick» was often a term used for dog, and after it is baked the dish supposedly looks a bit like a spotted dog. A very little bit, I think [10].
Название блюда spotted dick вызывает ряд «неаппетитных» (unappetizing), по утверждению автора, образов (a detective with the measles or someone in need of a serious shot of penicillin).
Игровой механизм, на основе которого образована сленговая идиома spotted dick, - намеренное снижение ценности блюда. Принадлежность автора к другой линг-вокультуре не дает возможности правильно интерпретировать, «разгадать» данную идиому, поскольку знание одного языка представителем другой культуры, неподк-репленного владением когнитивной базы этого народа, а также средствами ее выражения в языке, приводит к неудачам в процессе декодирования информации и когнитивному диссонансу. Представитель иной лингвокульту-ры производит интерпретацию согласно своим когнитивным схемам, отражающим особенности мировосприятия данного народа.
Как видно далее, подобная стратегия интерпретации заводит в тупик и в последующих попытках «разгадать» подобные идиомы:
Later, while perusing a lunch menu at a pub, I noted my choices included: Cornish Pasty, Toad in a Hole, Bangers and Mash, and Bubble and Squeak. The only pasties I was familiar with are worn in clubs on Bourbon Street and they seemed like they’d be awfully chewy, even without glue or glitter. But perhaps pasties from Cornwall served to cover some other delicacy. And who would want to eat a Toad in a Hole? Was this some third-rate version of frog legs so popular across the Channel? And if one wished to actually dine on the toad, did one have to get in the hole with it? Or maybe the toad was cooked in the hole with hot stones like a kind of clambake?
Regardless, nothing about the word «toad» sounds appetizing. It’s one thing to eat Nymphes a l’Aurore (what Escoffier called his frog legs), but toad anywhere (in a hole, on a pole, in a train, on a plane...) sounds like a bad idea. Bangers and mash sounded like a disgruntled punk rock band that would do violent things to my stomach if consumed, and 7 pounds (about $11) seemed a bit pricey for something as insubstantial and transient as a bubble and a squeak. Perhaps you are already familiar with these dishes and know that, contrary to their names, some are actually quite tasty. It not, I’ll fill you in [10].
В данном случае автор пытается соотнести компоненты названий блюд с реалиями своей культуры. Так, автор
пытается связать образ традиционного французского блюда «лягушачьи лапки» с названием английского блюда toad in a hole. Но если для французов образ лягушки имеет положительные коннотации и такое блюдо называют исключительно «возвышенным» именем (Nymphes a l’Aurore), то образ жабы в основе названия блюда прямо противоположен и вызывает отвращение и подозрение о питательной ценности такого блюда.
Подобную реакцию вызывает и идиомы bangers and mash и bubble and squeak. Однако автор приходит к выводу о том, что на самом деле эти блюда, в отличие от своих «неаппетитных» названий, достаточно питательны и вкусны. Но перевести данную информацию на уровень устойчивой когнитивной схемы не удается. Автор вновь и вновь повторяет одну и ту же интерпретационную ошибку, так как когнитивная схема интерпретации не усвоена на глубинном когнитивном уровне.
Следуя выбранной интерпретативной стратегии, автор пытается раскрыть смысл идиомы fairy cake:
To tell the truth, there were very few dishes whose names compelled me to rush out and taste them. But there was one I stumbled upon that did: fairy cake. I’d just finished teaching A Midsummer Night’s Dream and still carried images of Titania and her fairy servants. In Act III, she commands them to bring all sorts of treats to satisfy the appetite of her new love, Bottom. Though fairy cake isn’t mentioned by name, I imagined it on the menu as an ethereally light sponge cake made from lavender, flower dew, and magic, just big enough to be served on a rose petal. The name managed to do what no other English dish’s name had yet succeeded in - it made me wish for a bite. As I lingered over the beauty of the name and salivated in anticipation of my first taste of fairy cake, I asked Rachel what exactly fairy cake was.
When she told me, I laughed, for the English name had given a magical quality to the humble American cupcake [10].
Из примера ясно, что автор непременно хочет попробовать блюдо с привлекательным названием. Данное намерение связано с системой образов, вызванных актуализацией в сознании прецедентного текста Шекспира «Сон в летнюю ночь». Однако и здесь героиня не знакома со специфическим игровым механизмом псевдомифологизации, по которому образована данная идиома.
Как выясняется, за данным именем стоит простое бисквитное пирожное к чаю. Цель имени - «возвысить» тривиальный и повседневный продукт питания. Данную особенность отмечает и сам автор (the English name had given a magical quality to the humble American cupcake). Из примера становится ясно, что лицо, не принадлежащее к определенной лингвокультуре, не может адекватно интерпретировать этнокультурную информацию, заложенную в идиоме, а игровой механизм, лежащий в основе такой идиомы, не отвечает когнитивным механизмам «чужой» лингвокультуры.
Как следствие, коммуникант не воспринимает идиому как знак с недискретным смыслом. Целостность идиомы как лингвокультурного знака разрушается. Рассмотрим еще один пример:
Nestor 1 [eating a hot dog for the first time]: There»s no dog in this [4].
Данная реплика принадлежит герою фантастического фильма, инопланетянину, который пробует американский хот-дог впервые и недоумевает по поводу отсутствия собаки в блюде. В нашем случае герой фильма, принадлежащий к инопланетной культуре, не обладает специфическими этнокультурными знаниями о «земной» американской пище, поэтому осмысливает и категоризует ее согласно картине мира той лингвокультуры, к которой принадлежит сам. Значение идиомы hot dog в данной ситуации складывается из прямого значения составляющих компонентов, ключевым из которых является компонент «dog».
Очевидно, что подобная интерпретация мотивирована тем, что собака как продукт питания - распространенное явление в инопланетной культуре героя. Естественно, что такое обыгрывание имени пищи авторами фильма имело целью создание комического эффекта, однако анализ вышеприведенных примеров наталкивает на определенные размышления: для представителя иного лингвокультурного сообщества, а также лица, не принадлежащего к соответствующей культуре, данные идиомы не распознаются как идиомы, а их содержание интерпретируется как сумма буквальных значений составляющих. Как отмечает А. В. Кравченко, «.понимание участников коммуникации становится возможным благодаря совпадению индивидуального опыта: чем больше общего в опыте индивидов, тем меньше будет несовпадений в интерпретации одних и тех же явлений» [7].
Иными словами, когнитивный диссонанс возникает потому, что подобные идиомы не распознаются как культурно маркированные знаки и, соответственно, лингвокультурная информация остается скрытой от коммуниканта и недоступной ему вследствие иной концептуализации и категоризации объектов Мира Деятельности.
Когнитивный диссонанс по причине несовпадения культурных представлений о пище возникает не только в идиомах-«загадках». Он возможен в результате столкновения когнитивных элементов, отражающих феноменологическую интерпретацию представлений о пище, характерных для разных субкультур внутри одного лингвокультурного сообщества. Рассмотрим пример:
I tried to smile appreciatively, though fried pork intestines is not my favourite meal. The waiter gave a stiff, quick bow and departed. I looked at Jill but she had already dived in, deftly wielding her chopsticks and actually eating this hideous product.
«How is it?»
«Oh, it’s fabulous», she exclaimed after a hasty swallow and a dainty wipe of her mouth. «It has a tangy crispiness that I just die for!» She kept chewing with a look of stern concentration and added, «It has a gritty quality. Reminds me of muscles, grainy, you know?»
Indigested pig shit, I thought.
«Oh, sounds exciting», I lied.
First date, good god, I’m gonna kill Charlie for setting us up.
Nonetheless, I picked up my chopsticks and pretended to have trouble arranging them on my fingers, anything to delay the inevitable. Normally I have no trouble, like riding a bicycle: use the bottom stick as a base and control the top one with thumb and index. Simple. What wasn»t simple was the initial bite.
I had a healthy portion grasped in the sticks and announced:
«Complete and balanced nutrition» a phrase I’d recently heard on a dog food commercial. I then stuffed the frightening muck into my mouth. But my prelude stopped Jill cold. She stopped eating and almost slammed her chop sticks into the plate, as if she were pounding her fist on the table. She glared at me.
«You’re making fun of it, aren’t you? That’s a typical white-bread male attitude! Typical bourgeois, protected, white male suburban hubris. I suppose you’d have preferred a steak house or Italian food. Boring, that’s what you are. Can»t deal with a little culture outside your own cul de sac. You disgust me.» [5].
Данный контекст является примером, иллюстрирующим возникновение когнитивного диссонанса как следствия столкновения когнитивных элементов, отражающих восприятие пищи разными субкультурами внутри одного лингвокультурного сообщества.
Героем ситуации описывается первое свидание с девушкой Джилл. Она - любительница восточной кухни и экзотических блюд. Герой ситуации напротив не приемлет подобную кухню, но вопреки этому старается угодить Джилл, согласившись попробовать необычное блюдо, заведомо создав условия для возникновения когнитивного диссонанса (. not my favourite meal). С самого начала автор подчеркивает негативное отношение героя к блюду, тем самым, показывая, как нарастает когнитивный диссонанс: начиная с hideous и заканчивая откровенным ругательством pig shit. Однако вслух герой не решается заявить о своей неприязни, боясь оскорбить чувства девушки и произвести неблагоприятное впечатление. Далее Джилл понимает, что герой притворяется и скрывает истинное отношение к ее любимому блюду. В результате возникает конфликт, причина которого кроется в следующем: Джилл - представительница субкультуры США, которые называют себя multiculturalists. Их кредо состоит в следующем: являясь членом поликультур-ного общества, необходимо постичь и принять ценности и нормы представителей различных культур, его составляющих: «... Its [multiculturalism»s] various projects seek to recognize, encourage and affirm the participation of the ethnic minorities in all aspects of American life. They tend to celebrate the contributions made by diverse groups and to consider those contributions as vital to the economic, social and cultural fabric of the United States» [8]. В субкультуре multiculturalism»a реализуется концептуальная метафора FOOD IS A MEANS OF INTERCULTURAL COMMUNICATION: «.American identity.emerges from interaction of new tastes, colors, combinations, and textures, never before envisioned. . The kitchen of America reflects this reality. Our kitchen embraces the tension between community and individuality while underscoring the energy and openness of life» [6].
Идея о взаимодействии культур считалась прогрессивной на протяжении долгого времени, однако теперь все чаще в адрес multiculturalist’ов звучат обвинения в обострении конфликтов на межнациональной почве: «... and they spark the so-called «cultural wars» ofthe 1980s and 1990s. .Multiculturalism promoted factionalism and
undermined the foundations of Western culture.» [8]. Поэтому концептуальная метафора субкультуры multiculturalist’ов FOOD IS A MEANS OF INTERCULTURAL COMMUNICATION, онтологизованная в анализируемом примере, получает политический оттенок. Джилл не приемлет негативного отношения к блюдам иной культуры со стороны других, поэтому яростно нападает на героя.
Герой ситуации находится, как уже отмечалось, в состоянии когнитивного диссонанса. Во-первых, его феноменологический опыт восприятия находится в противоречии с политическим лозунгом multiculturalism’a, репрезентированного в метафоре FOOD IS A MEANS OF INTERCULTURAL COMMUNICATION. Во-вторых, отклоняя по условиям своей картины мира концептуальную метафору multiculturalist’ов, он, тем не менее, не может заявить об этом по условиям социально-культурной ситуации, так как это первое свидание, цель которого - установить дружеские взаимоотношения.
Однако герой рассказа не единственный, кто испытывает когнитивный диссонанс. Джилл тоже испытывает когнитивные противоречия, так как выражает убеждения не конвенциональных, а узких субкультурных представлений о пище. Принадлежность к субкультуре multi-culturalist’ов определяет ее поведение в данной ситуации. Единственный способ уменьшить существующий диссонанс для Джилл - это поставить себя вне сравнения с тем, кто придерживается другого мнения. Поэтому Джилл первая нарушает норму данной социально-культурной ситуации, прямо высказывая негативное отношение к собеседнику (a typical white-bread male attitude; Typical bourgeois, protected, white male suburban hubris; Can»t deal with a little culture outside your own cul de sac).
В подобной ситуации герой данного примера больше не ограничен никакими этическими рамками и ищет свой способ выхода из когнитивного диссонанса:
I bit into the fried crust which had the crunchy toughness of overdone pastry which then released a piping hot glutinous goo which splashed and slimed its way to the back of my throat. I had no choice but to swallow the muck else I»d choke. I raised my brows and tried to ask via facial gestures what she was on about with her stinging comments, but she was still ranting. I was in full reaction mode anyhow. The remaining slime in my mouth, gelatinous on my tongue, had cooled sufficiently. I tried chewing the remaining crispy husk but it was too difficult to control and direct with my tongue and I ended up biting my cheek while the gelatinous slime started slithering to the back of my throat again. I tried to alleviate all of this with a good wash of water but failed to get the glass to my lips in time to avoid the swath of jelly crowding my throat and I wretched, spewing the slop violently, up ending my glass, and leaving a masticated stain across the table and onto her dress.
«Well I never! Is this how you treat a date .oooooohhhh! Oh, God, my dress! I’ll never get the oil out! I expect you to pay for this.!».
Sweating, relieved, I ignored her continuing invective and luckily was able to flag down the waiter [5].
Итак, если феноменологические культурные установки относительно пищи не совпадают, возникает когни-
тивный диссонанс. Так как возникновение такого когнитивного диссонанса обусловлено несовпадением с культурными установками социального окружения, то избежать или избавиться от когнитивного диссонанса такого типа возможно путем попытки изменить эту среду [3]. Изменение же поведенческого когнитивного элемента вряд ли возможно в таком случае, так как для этого необходимо изменить сложную и относительно устойчивую цепочку взглядов и убеждений, характерных для той или иной культуры (или субкультуры).
Проанализируем еще один случай когнитивного диссонанса на примере отрывка из романа С. Шелдона «The Sands of Life». Героиня романа вынуждена скрываться в монастыре, так как ее считают виновной в преступлении, которого она не совершала. Ее приняли в монастырь при условии, если она будет подчиняться распорядку и существующим правилам:
Now they were seated in the refectory, forty nuns at two long tables. The Cistercian diet was strictly vegetarian. Because the body craved meat, it was forbidden. Long before dawn, a cup of tea or coffee, a few ounces of dry bread were served. The principal meal was taken at 11.00 a.m. and consisted of a thin soup, a few vegetables and occasionally a piece of fruit. We are not here to please our bodies but to please God.
I wouldnt feed this breakfast to my cat, sister Lucia thought. I’ve been here two month, and I’ll bet I’ve lost ten pounds. It’s God version of a health farm. ... And they are going to live like this for the rest of their lives, Sister Lucia thought disgustedly. Oh well. I can’t complain. At least it’s better than a life sentence in prison. [9. С. 35].
Оказавшись в подобных условиях, героиня испытывает сложный когнитивный диссонанс: с одной стороны, она не является представителем религиозной субкультуры и не разделяет ее установок, в частности относительно питания (the body craved meat, it was forbidden). Данная субкультура живет согласно принципу We are not here to please our bodies but to please God. Этот принцип закреплен в сознании представителей данной субкультуры в метафоре DESIRE FOR FOOD IS SIN, а также в идеологической максиме FOOD IS GOOD IN MODERATION, которые противоречат феноменологическому когнитивному признаку героини, онтологизованному в метафоре FOOD IS PLEASURE (the body craved meat). С другой стороны, диссонанс усиливается тем, что у героини нет возможности вернуться к привычному образу жизни и питаться так, как она привыкла. Согласно теории Л. Фестингера [3], подобная ситуация подлежит рассмотрению с точки зрения феномена вынужденного согласия. В данном примере внешнее изменение поведения не сопровождается
соответствующими изменениями во внутренней системе взглядов индивида. Вынужденное согласие следовать образу жизни монастыря возникает при наличии угрозы оказаться в тюрьме. Эта угроза воспринимается как более сильная, чем дискомфорт проживания в монастыре и невкусная пища. Поэтому в конце диссонанс сведен до минимума упоминанием менее привлекательной альтернативы (At least it’s better than a life sentence in prison).
Таким образом, феноменологический опыт человека, накапливаемый под влиянием различных внешних и внутренних факторов, отражает особенности субъективной категоризации FOOD. Знания, составляющие часть феноменологического опыта, не всегда совпадают с той частью концептуальной информации, характеризующей конвенциональные представления о пище. Подобное противоречие ведет к возникновению когнитивного диссонанса.
Библиографический список
1. Апинян, Т. А. Игра в пространстве серьезного. Игра, миф, ритуал, сон, искусство и другие / Т. А. Апинян. СПб. : Изд-во С.- Петерб. ун-та, 2003. 400 с.
2. Карасик, В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В. И. Карасик. М. : Гнозис, 2004. 390 с.
3. Фестингер, Л. Теория когнитивного диссонанса / пер. с англ. А. Анистратенко, И. Знаешева. СПб. : «Ювен-та», 1999. 318 с.
4. Battle Beyond Stars / J. Sayles [Электронный ресурс] / Электрон. дан. Режим доступа : http://www.imdb.com (2005, June 29). Загл. с экрана.
5. Crumb, T. Gastronomic romance / T. Crumb [Electronic resource] : http://www.targetwrite.com/stories.htm (2005, March 02).
6. Dobel, J. P. Kitchens and rivers: metaphors for America - US as melting pot and mosaic-column / J. P. Dobel // Commonwealth, Feb. 28, 1997 [Electronic resource] : http:// www.findarticle.com/ (2005, Sept. 6).
7. Kravchenko, A. Toward a bio-cognitive philosophy of language / A. Kravchenko // Perspectives. Journal for Interdisciplinary Work in the Humanities. 2002. № 1 (4) [Electronic resource] : http://www.brookes. ak.uk/~/ perspectives (2003, Dec. 14).
8. Multiculturalism / M. Mendible. // St. James Encyclopedia of Pop Culture. http://www.findarticles.com/ p/articles/ (2005, Sept. 12).
9. Sheldon, S. The sands oftime / S. Sheldon. New York : HarperCollins Publishers, 1993. 365p.
10. Toad in a hole? / E. Bally [Electronic resource] : http:/ /www. scotfood.org/stories/desserts.htm (2004, June 14).
N.N. Katsunova
THE REALIZATION OF COGNITIVE DISSONANCE BASED ON THE CLASH BETWEEN CULTURAL AND SUB-CULTURAL VIEWS ON FOOD IN ENGLISH
It is proved that a cognitive dissonance appears in case of wrong interpretation strategies of food idioms and of different attitudes to food as the processes of categorization and conceptualization in different cultures (subcultures) are of different cognitive nature.
