CC BY
126УДК 801:316; 800.86/87
ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ В ПРИАМУРЬЕ: ДИНАМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ Историко-лингвистический очерк
Оглезнева Елена Александровна доктор филол.н.,
профессор каф>едры русского языка Амурского государственного университета,
г.Благовегценск E-mail: [email protected]
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:
языковая ситуация, формы существования языка, Приамурье, коренные народы Приамурья, славянские народы в Приамурье, контактный язык, славянские языки, русский язык, украинский язык, белорусский язык, китайский язык в Приамурье, языки коренных народов в Приамурье
АННОТАЦИЯ:
В статье анализируется языковая ситуация в Приамурье в XIX-XX вв. в ее динамике; особое внимание уделено славянской составляющей в рассматриваемой языковой ситуации, ее количественно-качественным изменениям
Проблема языковой ситуации, по мнению исследователей, является самой существенной и специфичной для социолингвистики, и в понятие языковой ситуации следует включать всю функциональную сторону языка: [1, с. 127-130]. Актуальность описания языковых ситуаций вне сомнения. Во-первых, каждая конкретная языковая ситуация по возможности должна быть учтена при целостном типологическом описании языковых ситуаций. Во-вторых, исследование конкретных языковых ситуаций позволяет оценить перспективность или бесперспективность языковой политики в отношении языка и прогнозировать тенденции языковой жизни [2, с. 134; 3, с. 102].
В теории языкознания языковая ситуация традиционно определяется как совокупность форм существования языка, функционирующих единовременно на определенной территории, обычно совпадающей с границами административного членения. Так, по определению, данному В.А. Виноградовым, языковая ситуация - это «совокупность форм существования (а также стилей) одного языка или совокупность языков в их территориально-социальном взаимоотношении и функциональном взаимодействии в границах определенных географических регионов или административно-политических образований» [4, с. 616]1.
Практически проблема языковой ситуации изучалась на материале функционирования различных языков и форм существования английского языка в США [6], различных языков
1 С) ществ) 'em и несколько отличный взгпяд на понимание языковой сит) т/ии, более j зкий. Г.В. Степанов противопоставтет понятия «языковая ситуация» и «языковое состояние». Языковая ситуация, по Г.В. Степанову; - это «отношение языка (или его части) к другим языкам или к другой части того же языка; и прояв.пяющееся в различных формах пространственных и социальных взаимодействии» [5, с. 31], а языковое состояние «совокупность всех видов его [языка - Е.О.] вариативности»: весь репертуар фунщионачьных emmet1 (официачьно-деловой, научный, художественный, обиходно разговорный и др. ), форм существования (диачект, общенародный язык, национальный язык и др.) и форм реализации (устная, письменная).
Западной Африки [7], Белоруссии [8], языков в романоговорящих странах [5] и некот. др. Также была предпринята попытка анализа языковой ситуации в Северном Китае, а именно в Харбине, бывшем центре русской восточной эмиграции, многонациональном и многоязычном городе на протяжении XX века [9].
Наше большое и многонациональное государство демонстрирует многообразие вариантов языковых ситуаций на своей территории. Все эти языковые ситуации возможно рассмотреть в рамках определенной схемы (или алгоритма), выявив некий прогнозируемый инвариант. Однако в каждом конкретном случае на каждой конкретной территории мы будем непременно отмечать своеобразие и уникальность сложившейся и функционирующей там языковой ситуации, обусловленные конкретными историческими условиями ее формирования.
Укажем на те факторы, которые предопределяют своеобразие языковой ситуации в каждом конкретном случае. Во-первых, функционирование языков коренного (аборигенного) населения на территориях, не исконных для пришлого славянского населения, ставшего впоследствии доминирующим на этих территориях, и статус этих языков. Во-вторых, функционирование языков, находящихся в непосредственной близости с соседними государствами. В-третьих, это соотношение статусов языков и их форм, функционирующих в определенный отрезок времени на той или иной территории. С учетом этих факторов предпримем попытку реконструировать языковую ситуацию в таком дальневосточном регионе России, как Приамурье, и проанализировать ее в динамике на протяжении последних 150 лет, характеризующихся русским, а точнее - славянским - присутствием на данной территории, изменившим языковую ситуацию кардинально.
1
Приамурье. Общая характеристика региона и его национального состава
Приамурье - это территория на Дальнем Востоке России, административно обозначаемая как Амурская область и занятая в настоящее время преимущественно славянским (в большинстве своем - русским) населением. Название Приамурье получено по прилеганию к реке Амур, являющейся границей с сопредельным государством - Китаем. Другой большой рекой региона является Зея. Площадь Амурской области составляет 363,7 тыс.кв. км и основная ее часть располагается на Зейско-Буреинской равнине и Амурско-Зейской возвышенности. На севере - сопки, покрытые тайгой. Прилегающие к Амуру и Зее территории благодатны для земледелия, таежные края - для лесного промысла. Северные территории пригодны для оленеводства.
1.1. Коренные народы Приамурья
Коренное население края - тунгусы (эвенки), дауры, дючеры, натки, гиляки, а также такие родоплеменные группы амурских тунгусов, как манегры (манагиры), негидальцы (амгуньские тунгусы), шамагиры, бирары и некот. др. [10, с. 225] - населяли Приамурье в XVII в. и «не входили в какие-либо политические объединения с соседними народами» [11, с. 21]. Еще в начале XX в., по данным различных источников, пребывание некоторых из названных этнических групп в крае было очевидным на всей его территории2.
2 Так воспоминания о манеграх мы встречаем в книге известного русского экономиста, статиста и т тешественника А.А. Ка) ’фмана [1905], написанной им после того, как в начаче прошлого века он проехач «по новым местам» - Приамурью и Уссурийскому краю: «...мы встречаем; наконег/, первые за весь путь живые существа - дв)х всадников на маченьких грязно-белых лошадках, с резко-монгольскими физиономиями; в
Эвенки как представители автохтонного населения Приамурья и потомки тунгусских племен Дальнего Востока [13, с. 171] по сей день остаются значительной этнической группой в регионе. В настоящее время эвенки компактно проживают на севере Амурской области: в Селемджинском, Зейском и Тындинском районах. В XX в. эвенки были приобщены к цивилизованным формам культуры, в том числе обрели письменность [11, с. 408], их язык имеет литературную форму.
1.2. Китайцы и маньчжуры в Приамурье
Постоянным для региона на протяжении последних 150 лет является присутствие китайцев, точнее будет сказать - китайских подданных, поскольку среди них были не только китайцы, но и маньчжуры. До середины XVII в. именно маньчжуры, а не китайцы, населяли земли современного Приамурья и Приморья. Китайцы появились на этих территориях как следствие планомерной политики китайского правительства по переселению китайцев в Маньчжурию [4, с. 186-187] и постепенно по своей численности стали доминировать над маньчжурами. Так, «в конце XIX- начале XX в. доля китайского населения на Дальнем Востоке России составляла 10% от общего населения региона. Китайцы представляли здесь вторую по численности (после русских) этническую группу населения и играли заметную роль в хозяйственной и духовной жизни Дальневосточного региона» [Там же, с. 170]. Происходила постепенная ассимиляция маньчжурского населения китайским: Маньчжурия, а также маньчжурское население в России окитаивались и в этнографическом, и в языковом плане. По замечанию современника этого явления Евтюгина, во второй половине XIX в. «окитаивание Маньчжурии идет настолько успешно, что теперь уже опытные люди с трудом могут отличить маньчжура... от китайца. Начиная с одежды, устройства жилища, образа жизни и кончая языком - все китайское» [Цит. по 4: с. 186].
Безусловно, такое положение дел не могло не отразиться на языковой ситуации. Известно, что маньчжуры постепенно утрачивали свой язык под влиянием китайского либо, сохраняя родную речь, использовали много китайских слов и выражений [4, с. 188].
Необходимо указать на то, что уже после установления государственной границы с Китаем в 1858 г. на нашей территории до начала XX века существовал так называемый «маньчжурский клин», или «Зазейский отвод» [12, с. 21-22], где в соответствии с Айгуньским договором могли беспрепятственно проживать маньчжуры и китайцы -подданные Цинской империи [15, с. 57] - всего 60 деревень с правом экстерриториальности [12, с. 21-22].
На протяжении XX в. китайское присутствие сокращалось на левобережье Амура: население «маньчжурского клина» было вытеснено с территории своего проживания в 1900 г. в ходе трагических событий после восстания ихэтуаней [10, с. 419-422; 16, с. 120-126]. Однако уже после 1905 г. приток китайцев в регион усилился и, по официальным данным, в Приамурье и Приморье в 1910 г. находилось уже около 90 тыс. китайцев, а «фактически намного больше; подсчитать их не представлялось возможным, поскольку большинство
одеждах из звериных шгдр. За плечами у них какие-то необыкновенные треножники; по ближайшем рассмотрении -ружья самого первобытного устройства.
- Ведь, поди ж ты, - замечает наш ямгцик, или точнее, проводник, - серянкой он порох запаливает, выстрели из экого ружья в доску - пуля назад отскочит. А шибко хорошо стреляют - промышляют всякого зверя.
Встреченные нами всадники - манегры, название, которым обозначают местных тунгусов, ездящих на лошадях, в отличие от тунгусов, ездящих на оленях» [12, с. 33].
прибывало в регион нелегально и нигде не регистрировалось» [17, с. 62]. После Октября 1917 г. новая власть, нацеленная на «победу мирового пролетариата», пыталась и китайское население, проживающее в России, приобщить к коммунистическому строительству (создавались китайские колхозы, китайцев задействовали в золотодобыче, угольной промышленности и т.д. [18, с. 40; 19, с. 15-16]. Тенденция к уменьшению численности китайского населения в Приамурье наметилась во второй половине 30-х гг. XX в., когда правительством СССР проводилась политика возвращения китайцев на родину [17, с. 62; 18, с. 41-42]. Однако не все китайцы уехали за пределы России: некоторые пустили русские корни, соединившись браками с представителями славян. Так, известна история китайского рода Чан-ун-Чан из с. Климоуцы Свободненского района Амурской области [20, с. 130-134].
В настоящее время китайцы присутствуют в нашем регионе в основном с целью заработка, но абсолютное большинство из них не рассматривает Россию как место своего постоянного проживания.
1.3. Славянские народы в Приамурье
Установление в 1858 г. государственной границы с соседним государством - Китаем -было сопряжено с необходимостью ее охранять и осваивать новые земли. Это повлекло за собой государственные меры по привлечению человеческого ресурса в край.
С целью охраны государственной границы по берегу Амура образовался ряд казачьих станиц: Албазинская, Черняевская, Игнашинская, Поярковская, Екатерино-Никольская, Михайло-Семеновская и др. Их основателями были в подавляющем большинстве забайкальские казаки, которые вместе с семьями сплавом по реке добирались до новых мест и обосновывались там. Забайкальские казаки были великороссами по происхождению, чей говор определяют как русский с севернорусской основой3 [21, с. 6]. Среди забайкальских казаков было много гуранов - потомков от смешанных браков русских с местным населением Забайкалья - бурятами.
С целью освоения новых земель царским правительством были организованы потоки крестьян-переселенцев на Дальний Восток. Переселение шло, начиная с 1859 г., из разных губерний Европейской части России, Белоруссии и Украины: из Полтавской, Орловской, Тамбовской, Воронежской и др. Переселенческий процесс осуществлялся на протяжении всего XX в., переживая свои «приливы» и «отливы», и в конце концов оказал существенное влияние на качество языковой ситуации в регионе.
Поскольку переселение носило крестьянский характер, то переселенцев в языковом плане можно охарактеризовать как носителей диалектной формы языка. Вследствие крестьянского переселения из разных губерний России, Украины и Белоруссии, на Дальнем Востоке оказались носители разных русских, украинских и белорусских говоров, что и обусловило изначальную пестроту славянского диалектного ландшафта Дальневосточного края и Амурской области, в частности.
В том, что на одной территории в силу разных исторических условий оказались носители разных говоров, проявляется своеобразие говоров Дальнего Востока. «Трудно отыскать такой район, в котором на значительном протяжении в большом числе населенных пунктов можно было бы встретить тип одного цельного говора. Везде комбинированные, смешанные говоры, и если можно говорить о каком-либо господствующем, то только как
3 «Общие черты в области ударного вокачизма, консонантизма; грамматики и лексики дают основание называть говоры р) 'сского старожилого населения Приамурья гр) тюЛ амурских говоров, сложившихся на севернорусской основе» [21, с. 6].
господствующем сравнительно», - писал в 1928 г. А.П.Георгиевский, подчеркивая исключительную сложность языковой картины региона [Цит. по: 22, с. 207]. В своей работе «Говоры Приамурья» (1930) выделял такие основные подгруппы амурских говоров: русские говоры старожильческие и новосельческие, особо-казачьи говоры, украинские говоры, белорусские говоры, смешанные говоры, а также говоры старообрядцев-семейцев [Цит. по:
23, с. 100].
Особо хотелось бы отметить переселенческий процесс из Украины, который, наряду с переселением русских из Европейской части России и Сибири, носил масштабный характер4. По данным переписи разных лет, украинцы составляли вторую по численности после русских славянскую этническую группу на Дальнем Востоке и, в частности, в Приамурье. Так, в 1886 г. 46,5 % всех переселенцев в Амурскую область составляли украинцы, в 1890 - 59,6%. В 1927/28 гг. из 36,7 тысяч семейных переселенцев на Дальний Восток 11,2 тысячи были из Украины, 8,6 тысяч из Европейского центра, 5,1 тысяч - из Белоруссии.
Главной причиной активного переселения украинцев стал недостаток свободных земель, а кроме того - льготы, предоставляемые переселенцам и устные заверения ходоков о богатстве края [24]5. В результате столь активного украинского заселения края возникло понятие о такой дальневосточной территории, как Зеленый Клин, называющей место проживания украинцев на дальневосточной земле.
Зелений Клин, или Зеленая Украина, - земля украинских поселенцев на Дальнем Востоке, от истоков реки Амур до Тихого океана, площадью примерно 1 млн. кв. км. Территорию Зеленого Клина составляли Амурская область, Приморский край и большая часть Хабаровского края [Там же]. В другом, более широком понимании этой территории, она включает также Камчатскую и Сахалинскую области [25]. Полагаем, что указанные края и области неверно рассматривать как землю украинских поселенцев, поскольку эта территория заселялась не только украинцами, но и представителями других национальностей, и, кроме того, украинцы, составляя значительную часть населения Дальнего Востока на рубеже Х1Х-ХХ вв. и в начале XX в., количественно не превосходили ни все другие вместе взятые национальности, населявшие Дальневосточный регион, ни русских, взятых в отдельности.
Среди переселявшихся на Дальний Восток и, в частности в Приамурье, украинцев подавляющее большинство составляли крестьяне, но были и представители других социальных групп, оседавшие, как правило, в городах. Среди них были и такие, которые со свойственным для украинского народа стремлением к сохранению национальной самоидентификации принимались за объединение украинцев на новой территории, что выражалось, например, в создании украинских клубов, призванных всеми возможными
4 Как отмечал Ф. Ф. Буссе, исследователь Дальнего Востока, «Взагалі малоросійський елемент якгцо не домінує, то у всякому разі дуже значний; він відбився на місцевому народному говорі, на типі будівель і переважанні волів як робочої худоби в господарствах старожилів, на постійному повторюванні прізвиськ «кацап» та «хохол», якими /с/нче сусід сусіда, причому переважає останнє; нарешті такий висновок підтверджують розпитування, зібрані мною з усіх майже сіл» [Буссе 1896; Цит. по: 24].
5 Відомий далекосхідний учений 20-х років проф. А.П. Георгієвський видічяв три причини, які найчастіше спонукали сетн до переселення: ]) недостатнє земельне забезпечення й накопичення надлишкової праці в селі; 2) пільги, надавані переселені(ям; 3) казкові уявлення про багатство краю [Георгиевский, 1926; цит. по: 24].
мерами укрепить положение украинцев в Дальневосточном крае и подчеркнуть их самостийность. Это обстоятельство также является важным для характеристики языковой ситуации в регионе в начале XX в.6.
Многонациональность, «этнографическая помесь, которая господствует, вообще, на нашем Дальнем Востоке» [12], являлась яркой чертой края, создавала его своеобразный колорит. Такая полиэтничность в Дальневосточном регионе сопровождалась функционированием различных языков и языковых форм: восточнославянских диалектов, в том числе довольно консервативных говоров русских старообрядцев, русского просторечия, языков местного автохтонного населения и других народов восточной Азии - китайцев, корейцев, японцев; кроме того, существовали и контактные, редуцированные языковые образования для коммуникации русских с китайцами и представителями «инородческого», автохтонного населения края, а именно пиджин, определяемый нами как русско-китайский.
2
Динамика языковой ситуации в Приамурье: XVII— начало XXI в.
Языковая ситуация с течением времени естественно меняет свои количественные и качественные характеристики. Можно выделить три периода в развитии языковой ситуации в Приамурье, различающиеся по своим количественно-качественным параметрам.
2.1. Период до 1858 г.- до массового присутствия славянского населения в регионе
Языковую ситуацию этого периода можно представить лишь гипотетически, исходя их тех исторических данных о населении края в то время. Полагаем, что для языковой ситуации указанного отрезка времени в регионе характерно функционирование, во-первых, языков автохтонного населения, бесписьменных, не имеющих литературной формы, и, во-вторых, языков, распространенных впоследствии на территории сопредельного государства - Китая: маньчжурского и китайского. Последний из названных - китайский - имел литературную форму и письменность в этот период; но, полагаем, ни литературная форма, ни письменность как проявление литературной формы не были востребованы в тех конкретных исторических обстоятельствах использования китайского языка, о которых идет речь. То же можно сказать и о маньчжурском языке.
Перечислим языки, функционирование которых в указанный период в регионе гипотетически можно предположить: 1) языки автохтонных народов (эвенкийский
(тунгусский), орочский и некот. др.); 2) маньчжурский язык; 3) китайский язык.
Ни один из перечисленных языков не обладал в Приамурье того времени статусом государственного языка, поскольку рассматриваемая территория не имела до 1858 г. какой-либо государственной отнесенности [11, с. 21; 26, с. 268].
До середины XIX в. носители этих языков, составляющие население Приамурья, занимались свойственной для своей этнической группы деятельностью: охотничьим промыслом или земледелием, вели естественный, натуральный образ жизни. Уровень развития их общественной формации исключал многообразие сфер деятельности, неизбежно ведущих к социально-языковой дифференциации, как устной, так и письменной. Поэтому
6 Таким чином, деякші час товариство в Микольськ-Уссурігіському існувачо нелегально. З усього Зеленого Клину тільки в Благовєщенську вдалося в тіроки здобути дозвіл на ведення відкритої української роботи, коли 1911 року був затверджений статут Українського Клубу [выделено мною - Е.О.]. Спроби утворити такті туб у Владивостог/і щоразу наражачися на категоричне «нельзя» [Світ 1934; Цит. по: 24].
языковую ситуацию в регионе в то время можно определить как совокупность диалектных форм функционирующих там языков.
Функционирование специального контактного языка для межэтнического общения в тот период гипотетически можно исключить в силу генетической и типологической общности между существовавшими то время в регионе языками, не требовавшими какой либо редуцированной языковой формы для непосредственной коммуникации. Так, маньчжурский, эвенкийский и орочский языки относятся к тунгусо-маньчжурским языкам.
2.2. Период после 1858 г. - до 20-х гг. XX в.
2.2.1. Славянские языки
Этот период в языковом отношении характеризуется уже большим разнообразием, что обусловлено славянским присутствием в регионе. Прибывавшие в дальневосточные края из Европейской части России, Украины и Белоруссии новоселы в большинстве своем были крестьянского происхождения и безграмотны, следовательно, являлись носителями диалектной формы своего родного языка: русского, украинского или белорусского.
Из всех славянских языков лишь русский на Дальнем Востоке функционировал и в литературной форме, которая обслуживала различные общественно-значимые сферы: административное управление в регионе, образование, периодическую печать, культуру и др.
В 1856 г. возник Усть-Зейский пост, ставший началом города, названного Благовещенском. Город и стал центром, организующим жизнь края, со всеми сопутствующими городской жизни атрибутами (администрирование, судебное производство и т.д.). Открывались школы и специальные учебные заведения, начали выходить периодические печатные издания, была организована культурная жизнь и т.п. [10, с. 299-318]. В Приамурье, в первую очередь в Благовещенск как его центр, привлекались высококвалифицированные образованные кадры из Европейской части России и Сибири, которые были способны наладить жизнь города и региона в целом. Как отмечают исследователи, в это время в Благовещенске «шло постепенное формирование инфраструктуры русской культуры» [Там же, с. 305]. Многообразие сфер деятельности, образование предполагают владение нормой литературного языка, как устной, так и письменной, и этим языком был русский. В регионе оказались носители русского литературного языка, владеющие нормой и способные к ситуативной вариативности своей речи. Характерная для города дифференциация общественной деятельности влекла за собой расширение сферы использования русского литературного языка и таким образом его положение в регионе постепенно укреплялось.
Кроме того, в город в силу его специфики (развитие ремесел, торговли и некот. др.) происходил приток рабочей силы из окрестных деревень и ближайших регионов, что способствовало функционированию там такой формы языка, как просторечие, безусловно, испытывавшему сильное диалектное влияние. Как указывает В.В. Пирко, «на территории Приамурья за сравнительно короткий срок в результате нескольких миграционных потоков на основе диалектных традиций и просторечия центра России сформировалось и функционирует просторечие с элементами регионального характера, отвечающее потребностям коммуникации городского населения. Сложность оценки просторечия Приамурья обусловлена тесным взаимодействием элементов разных речевых систем при позднем заселении территории Дальнего Востока [27, с. 8].
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что в рассматриваемый период русский язык в Приамурье функционировал в диалектной, литературной и просторечной формах. Доминирующей, по нашему мнению, выступала диалектная форма, поскольку преобладал количественно состав ее носителей7.
Позиция русского языка в регионе в рассматриваемый период безусловно укреплялась его статусом: для региона, который с 1858 г. вошел в состав России, это был язык государственный, являясь символом России как государства, официальный^ т.е. «язык государственного управления, законодательства, судопроизводства, и титульный -имеющий название, совпадающее с именем этноса, по которому названо национальногосударственное образование [28, с. 42].
Закономерно возникает вопрос о функционировании других восточнославянских языков, носители которых присутствовали в регионе - о функционировании украинского и белорусского языков.
По нашему мнению, основной языковой формой, имевшей место в Приамурье в анализируемый отрезок времени, выступала диалектная форма и украинского, и белорусского языков по той же причине: по причине численного преобладания носителей этой формы - крестьян-переселенцев из Украины и Белоруссии.
Складывается впечатление, что в случае с белорусским языком преобладание диалектной формы было абсолютным. Нам не встретилось источников, по которым можно было бы судить о функционировании литературной формы белорусского языка в нашем регионе, да и вряд ли это было возможно. Необходимо отметить, что литературная форма белорусского языка и его письменность в начале XX в. находилась еще только в стадии формирования [8, с. 33-34].
Несколько иная ситуация с украинским языком. Известно о функционировании литературной формы украинского языка в нашем регионе, но ее широкого распространения не произошло.
Лидеры украинского движения верно избирали способы сохранения национальной самоидентификации: они считали необходимым образование на украинском языке, издание газет на украинском языке, поддерживали языковую среду родного украинского языка, создавая украинские клубы, где звучала украинская речь, и все это в конечном итоге способствовало единению украинцев и укреплению их позиции в регионе как этнической группы8.
7 Амурская область изначально была аграрной и, по данным статистики, в 1861г. крестьяне составляли 85% всего населения Амурской обл., в 1897 - 72%, в 1914 - 77%, и лишь в 70-е гг. XX в. городское население стало преобладать над сельским [13, с. 25].
8 См., напр.: «1910 рокт в Микольськ-Уссурійському було засновану перту на Зеленому Ктіні «Просвіту».
9 лютого 1910 р. від імені ф) 'ндаторів — міщанина Петра Хоменка, т т(я Сергія Ніжинег/ького, селянина Йосипа Переверзєва-Розсуди, поштово-телеграфного чиновника Захарія Шевченка та телеграфіста Івана Кривоноса військовому губернатору Приморської області було подане офіг/ігіне прохання затвердиш статут товариства «Просвіта». За статутом; «товариство має метою сприяти розвитку української культури, а головним чином, просвіті українського народу Його рідною мовою, діючи в межах м. Микольськ-Уссурійського та Уссурійського краю. Дія досягнення г/ієї мети товариство має на увазі; а) видавати книжки, брошури, часописи, газети гі інше українською мовою; б) відкривати свої читачьні, бібліотеки, музеї, торгівлю книжками гі ін.; в) влаштовувати публічні лекг(іі\ читання, загальноосвітні курси, вистави, літературно-музичні вечори, концерти,; виставки гі ін.; г) засновувати стипендії, школи; притулки, ясла, бюро праг/і і т. ін., просвітні гі благодій-нгщькі установи; д) закчадати конкурси та премії за кращі твори літератури та мистег/тва» [24]. И это лишь частный пример мероприятий; которые проводили ) крайніші на Дачьнем Востоке с г/елью сохранения своей этничности.
Из украинских источников известно о том, что в период царского правления подобные мероприятия не находили поддержки, поскольку они могли привести «к обособленности украинцев», «вызвать враждебную рознь в среде других групп населения» [24].
Известно, что после Октябрьской революции был всплеск национального самосознания украинцев, вылившийся в идеологическую борьбу украинцев Дальнего Востока за свою самоидентификацию. По мнению И. Свита, исследователя Зеленого Клина, «для украинской нации революция 1917 г. была не социальной революцией, а национальной» [Цит. по: 24]. По всему Дальнему Востоку, включая города Амурской области Благовещенск, Свободный, были созданы национальные украинские организации - громады.9
За довольно короткий промежуток времени (1917-1918 гг.) было созвано несколько дальневосточных украинских съездов. Кульминационным моментом в борьбе за национальную самоидентификацию было принятое на III Дальневосточном украинском съезде в 1918 г. решение обратиться к Киеву, который бы в свою очередь обратился к России с требованием признать Зеленый Клин частью Украины на основании воли народа, составляющего большинство населения там, и указывается цифра: 80%10, что не является истиной (наши источники показывают значительное число украинцев на Дальнем Востоке в то время, но все же меньшее, чем русское население и чем все другое население Дальнего Востока [См., напр., 13, с. 171].
Идея отделения не была созвучна и новой послереволюционной власти, поэтому на государственном уровне поддержка национальной самоидентификации украинцев на Дальнем Востоке не находила отклика, а вместе с тем не находили отклика те общественные институты (образование, печать...), которые способствовали бы сохранению украинцев как отдельной этнической общности и, вместе с тем, способствовали бы сохранению и функционированию украинского языка на Дальнем Востоке не только в диалектной, но и в литературной форме.
Итак, в указанный период в нашем регионе можно говорить о функционировании украинского языка в диалектной и литературной его формах с существенным преобладанием диалектной, что объясняется составом ее носителей - крестьян. При этом украинский язык, несмотря на функционирование его в литературной форме, не имел статуса государственного, официального и титульного, хотя стремление к этому у группы его носителей было, что, безусловно, укрепило бы его позицию в регионе одновременно. Однако по воле исторического случая этого не произошло.
2.2.2. Языки коренных народов Приамурья
Каких-либо существенных качественно-количественных изменений, касающихся языков автохтонных народов в регионе - эвенкийского, орочонского и некот. др., в рассматриваемый период, по сравнению с предыдущим, не произошло. Они продолжали оставаться бесписьменными языками народностей, искони заселявших Приамурье.
9 Історик Зеленого Клину І- Світ зазначає: « Скрізь, де на територіїДачекого Сходу жіічи україні/і, не зачежно від їх кількості, замість різнихрееолюі)іііних комітетів, початі творитися наг/іоначьні організаг/ії— громади, бо д.чя української наг/іїреволюг/ія 1917р. була не сог/іачьною революг/ією, а наї/іоначьною» [Світ 1934]. Такі громади заснувалися у Владивостог/і, Хабаровську, Благовіщенську, Свободному, Імані, Микольську-Уссуріїіському Харбіні; в дрібніших містах і селищах теж були утворені українські організаг/ії. Ці громади сперіщ' бі ли ) 'ніверсачьними щодо своїх завдань і не маті певного політичного обличчя гі чітко окресленої мети [24]. '
111 З’їзд вирішив звернутися до українського уряду в Києві, щоб він вимагав від російського уряду визнати Зелений Ктін частиною України на основі самовизначення народу; що чисельно (80% всього населення) тут переважає [24].
Отсутствие государственности, городов с его дифференциацией различных сфер деятельности и прочих атрибутов цивилизованного общества у этих народов делало достаточной для их коммуникации разговорно-бытовую форму речи, ситуативно не дифференцированную - другими словами, диалектную.
2.2.3. Китайский и манъ чжурский языки -языки подданных Китайской империи В регионе присутствовали китайцы и маньчжуры, последние в указанный период испытывали на себе сильное влияние китайской культуры и языка, и происходило, по мнению исследователей, окитаивание маньчжуров, что проявлялось в невозможности отличить их друг от друга [4, с. 186, 188].
Китайский и маньчжурский языки в указанных пространственно-временных координатах функционировали так же, как и языки автохтонных народов, - в устной разговорно-бытовой форме и обслуживали ситуации повседневного общения носителей этих языков. К числу носителей этих языков следует отнести, во-первых, крестьян зазейских маньчжурских деревень, расположенных на территории так называемого «маньчжурского клина», во-вторых, пришедших на заработки в российское Приамурье китайцев. И те, и другие были безграмотны, занимались земледелием или были ремесленниками (напр., занимались сапожным делом и т.п.).
Китайский язык - язык великих художественных и философских произведений древности, - имел в то время статус государственного, официального и титульного в Китае, но, естественно, не обладал таковыми признаками на рассматриваемой территории -территории российского Дальневосточного региона.
Однако следует отметить любопытный факт, свидетельствующий о возможном расширении функций маньчжурского языка в Приамурье: первая дальневосточная
типография, открытая в Благовещенске в 1862 г., имела два шрифта - русский и маньчжурский - «для предполагавшегося издания газеты «Друг маньчжур» на русском и маньчжурском языках» [Цит. по: 10, с. 307]. По мнению военного губернатора Амурской области Н.В. Буссе, газета должна была «принести громадную пользу, служа надежным средством к распространению между маньчжурами просвещения и живительных начал христианства, а также и практических полезных знаний» [Там же, с. 307]. Однако начать выпуск газеты не удалось и, соответственно, статус маньчжурского языка в регионе не изменился.
2.2.4. Другие языки в Приамурье На территории Приамурья в рассматриваемый период проживали представители других национальностей, что было связано, во-первых, с переселенческим движением в регион из Европейской части Российского государства и Сибири и, во-вторых, с привлекательностью региона для соседних восточных государств. По этой причине языковое многоголосие края дополнялось татарским, румынским, молдавским, корейским и некот. др. языками.
В силу малочисленности состава носителей этих языков они оставались языками отдельных семей, религиозных общин или диаспор, не выходя за пределы неофициального бытового общения членов перечисленных социальных групп. По этой причине перечисленные языки не играли существенной роли в формировании языковой ситуации в регионе, а лишь добавляли дополнительные краски в ее многоцветную палитру.
2.2.5. Контактные языки Закономерно возникает вопрос о средстве межъязыкового общения в столь разнородном многонациональном социуме, какой представляло уже к началу XX в. население Приамурья. Мы не располагаем данными (да и вряд ли их можно получить!) об особом контактном языке между коренным населением края и населением, находящемся в подданстве Китая, - китайцами и маньчжурами в указанный период времени. Вполне возможно, что в нем не было необходимости по причине типологической близости этих языков и их генетической общности. Кроме того, известно о неприятельских отношениях между неславянскими группами населения: например, между китайцами и орочонами, манеграми, гольдами [12, с. 122], что могло препятствовать созданию контактного языка.
При этом вполне закономерно предположение о бытовании в среде общения славянского населения Приамурья смешанных языков, таких как суржик (контактный язык на основе русского и украинского) и трасянка (контактный язык на основе русского и белорусского).
При этом в Приамурье во второй половине XIX в. активно функционировал неофициальный контактный язык для общения русского (шире - славянского) и китайского (а также маньчжурского и автохтонного) населения края в ситуациях торговли и прочих деловых отношений. Этот язык по своему типу является пиджином, условно определяемый нами как русско-китайский [См. 29].
2.3. Период с 20-х гг. XX в. до 10-х гг. XXI в.
Этот период отражает, во-первых, тенденции советского времени, связанные, с одной стороны, с диктатурой власти в решении национального и, соответственно, языкового вопроса, и, с другой стороны, с языковым строительством, выражающимся в создании письменности для бесписьменных народов. Во-вторых, этот период в развитии языковой ситуации отражает всемирный процесс глобализации, при котором, к сожалению, нивелируется национальное своеобычие, в том числе языковое, несмотря на понимание в обществе и государстве необходимости охранять их как культурные достояния.
2.3.1. Славянские языки С течением времени произошли существенные изменения славянского облика региона. Покажем с помощью таблицы 1 динамику славянской составляющей в языковой ситуации региона, сопоставив ее качество в конце XIX и в конце XX веков через указание на состав функционирующих идиомов.
Таблица /
Динамика славянской составляющей в языковой ситуации Приамурья
Восточнославянские языки, функционирующие врегионе Конец XIX в.: функционирование языковых форм в порядке убывания их значимости Конец XX в.: функционирование языковых форм в порядке убывания их значимости
Русский язык (с преобладающим численно составом носителей) Диалект / ЛЯ (со статусом государственного) / Просторечие ЛЯ / Диалект / Просторечие
Украинский язык (со значительным, но не преобладающим составом носителей) Диалект / ЛЯ (без статуса государственного) Диалект (реликты)
Белорусский язык Диалект Не обнаружено
(с незначительным по сравнению с русским и украинским составом
носителей)_______________________________________________________________________________
Предваряя языковой комментарий ситуации, отметим, что при сопоставлении данных переписей населения Амурской области становится очевидным то, что на протяжении XX в. происходило увеличение численности русского населения в регионе и снижение численности украинского и белорусского [13; 10]. Возможно, одной из причин было то, что национальность рожденных в смешанных славянских русско-украинских, русско-белорусских браках (а такие, безусловно, были) определялась по титульной нации в государстве: русские11.
Таблица показывает возрастание роли русского языка при угасании функций других славянских языков, бытовавших в регионе.
Изначально позиция русского языка в регионе была сильнее, во-первых, вследствие численного превосходства его носителей, и, во-вторых, вследствие его статуса: это был, как мы указывали, язык государственный, официальный, титульный. Статус языка обусловливал активное продвижение его литературной формы в массовой информации, образовании, законопроизводстве и других актуальных сферах общественной деятельности. В конце XX в. литературная форма русского языка являлась доминирующей в социальной коммуникации и обладала безусловным общественным престижем. Такое положение дел не является регионально специфичным, но нам важно подчеркнуть здесь не общее эволюционное направление процесса перераспределения форм существования языка по степени своей значимости, а то, что так в регионе произошло именно с русским языком.
Русские амурские говоры к концу XX в. в значительной мере нивелировались под влиянием русского литературного языка: все меньше остается в современных селах представителей диалектного типа речи, все больше - представителей смешанного и литературного типов.
Кроме того, русские говоры в Приамурье испытали влияние инодиалектных, украинских и белорусских, говоров на разных уровнях своей системы, в первую очередь, на лексическом, что составляет специфику русских говоров в регионе.
Позиция украинского языка в сравнении с русским оказалась слабее. Численность украинского населения всегда была ниже численности русского населения в регионе, следовательно, меньшим было число носителей этого языка. Литературная форма украинского языка не имела тех благоприятных условий для своего продвижения, поскольку
11 Автор этих строк- русская по наг/ионачьности. Мої1 отег/ родился в 1939 г. в семье белоруса и украинки. Его мать - моя баб) шка родилась в 1909 г. в семье переселенг/ев из Полтавы. Отег/ записан в до А) ментах как р) 'сскгш и считает себяр) ’сским. Баб) ’и/ка говорила «на хох.чяг/ком языке » со своими подр) гаыи с ними же пела исключительно украинские песни. Бабушка закончила 1 кчасс начачьной школы, быт великолепной рассказчш/ей. С детьми и вн\ кати говорила пор) ’сски. Форм)' еер) ’сскойречи след) 'em считать диачектной по своим лексическим, фонетическим и грамматическим особенностям. Ее «хохчяг/кий» говор уже в раннем дошкольном детстве я могча определить как особый в отличие от культурной, правильной речи; которую прививали родители, воспитатели, позднее ) 'чителя, дикторы радио и телевидения того времени (это бычо начат 70-х). «Хохчяг/кую» речь до сих пор можно услышать в той сибирской деревне, где жила моя бабушка. Так)’ю же речь я слышат будучи в диачектологической экспедгщгш в дачьневосточной деревне от потомков переселенг/ев из Полтавы. На основании этих фактов можно сделать вывод о некоторой общности развития языковой cumyaifuu в Сибири и наДачьнем Востоке в славянской ее части.
социальный статус украинского языка не был столь высоким, как у русского: он не был ни государственным, ни официальным, ни титульным.
Отсутствие планомерной государственной политики уже Советской власти по поддержанию украинской этнической группы как отдельной, «самостийной» на Дальнем Востоке, а вместе с этим и украинского языка как рупора этого славянского этноса в печати, образовании и других областях жизнедеятельности на украинском языке, способствовало ее постепенному растворению в славянском населении Дальнего Востока и в конце концов приводило к русификации. Однако на современном Дальнем Востоке, в Приамурье, в частности, мы находим носителей украинских говоров в ряде районов Амурской области (напр., в Октябрьском, Свободненском, Мазановском, Архаринском районах). Следовательно, украинские говоры сохранились, хоть и значительно уступают русским по своему распространению.
Поддержанию украинской ноты в диалектном многообразии Приамурья в XX в. способствовали новые волны переселенцев из Украины, которые подпитывали своей речью уже было угасшие в окружении русского языка украинские говоры12.
В настоящее время на украинском диалекте говорит лишь старшее поколение 192030 г.р., чаще в домашнем или хорошо знакомом кругу; с незнакомыми людьми стараются говорить по-русски. Их дети пассивно владеют украинском диалектом, что проявляется в их понимании украинской речи, но при этом в отсутствии способности свободно говорить по-украински.
Необходимо также отметить, что современные украинские говоры в Приамурье испытали значительное влияние окружавших их русских говоров, но все же сохранили идентифицирующие их именно как украинские говоры черты.
Белорусский язык, наиболее слабо представленный в регионе по сравнению с другими восточнославянскими языками по числу своих носителей и бытовавший только в диалектной форме, к концу XX в. вовсе не обнаруживает себя. Причины видятся в отсутствии социальной статусности и коммуникативной мощности: он, так же, как и украинский язык, не являлся ни государственным, ни официальным, ни титульным; однако в отличие от украинского, у которого был опыт представления в регионе не только в диалектной, но и в литературной форме, белорусский язык таким опытом не обладал.
Потомки белорусских переселенцев, с которыми довелось беседовать в селах Амурской области (напр., в с. Черновка Свободненского района и некот. др.), говорят на русском диалекте, но в их речи присутствует как белорусское, так и малоросское -украинское - влияние, проявляющееся в присутствии белорусской и украинской лексики13. Таким образом, и здесь налицо междиалектное взаимодействие, но с другим, более ассимилятивным результатом: наблюдается не сохранение своего материнского говора (как в случае с украинским языком в регионе), а переход на иную - русскую - диалектную систему с сохранением элементов материнского говора. Следует отметить, что такой вариант развития событий, как показывает опыт наших полевых исследований, довольно часто встречается и в речи потомков украинцев: переходя на русскую диалектную систему, сохраняют в своей речи элементы украинского говора.
12 Так, например; е селах Октябрьского района Амурской области проживают как потомки первопоселенг/ев из Украины, говорящие на) краинском; так и говорящие по-\ краински переселенг1ы 60-х гг.
13 См. об этом [30, с. 85-95].
Таким образом, проанализировав славянскую составляющую в языковой ситуации региона, можно сделать вывод о постепенной утрате украинского и белорусского языков его носителями и абсолютном доминировании русского языка во всем многообразии его форм. Такому положению дел способствовала национальная и языковая политика Советского государства. Так, в 30-е гг. русификация языков в СССР являлась всеобщей тенденцией [8, с. 36], которая усилилась в послевоенное время, когда «СССР взял курс на упрочение языка нации, победившей в Великой Отечественной войне» - русского языка [Там же, с. 39]. «В 1950-60 годах был популярен лозунг о неизбежном слиянии наций в ходе строительства коммунизма: все это привело к снижению внимания к развитию всех остальных языков, кроме русского», - отмечал Ю.Б. Коряков [Там же, с. 39]. Кроме того, в регионе на протяжении всего рассматриваемого периода происходила очень сильная миграция населения, как внутренняя, связанная с перемещением людей внутри региона, так и внешняя - в связи со строительством дорог (Всесоюзная стройка БАМ, напр.), ГЭС, промышленных предприятий, что приводило к укреплению позиций русского языка, его наибольшему распространению, поскольку именно он выступал как главное средство коммуникации.
Увеличение городского населения также способствовало распространению русского языка в регионе: русский язык как язык государства, политики, образования рассматривался в качестве престижной языковой формы, в отличие от украинского и белорусского языков, которые в сознании носителей языка связывались с формами диалектными, непрестижными.
2.3.2. Языки коренных народов Приамурья
В рассматриваемый период времени в Приамурье функционирует эвенкийский язык, являющийся языком коренного населения края. Число амурских эвенков составляет около
1,5 тыс. человек. Однако нельзя поставить знак равенства между числом эвенков и числом носителей эвенкийского языка: язык утрачивается и его спасением сознательно занимаются ученые, общественные деятели. Так, по данным переписи 1989 г., в Амурской области родной язык знали только 98 % эвенков, он используется только в местах компактного проживания эвенков представителями старшего и среднего поколений [31].
Амурские эвенки в настоящее время проживают на севере Амурской области: в поселке Улгэн Селемджинского района, поселке Бомнак Зейского района, поселках Первомайское, Усть-Нюкжа, Усть-Уркима Тындинского района [32], и их главным занятием было и остается оленеводство.
За годы Советской власти положение эвенков очень изменилось. Это один из тех народов, который, как мы указывали, обрел в советское время письменность: с 1929 г. - на основе латиницы, с 1937 г. - на основе русского алфавита.
В настоящее время эвенкийский язык имеет литературную и диалектную форму. Он неоднороден в диалектном отношении: в нем несколько наречий: южное, северное, восточное. На территории Амурской области - восточное наречие, представленное несколькими говорами: зейским, селемджинским, джелтулакским.
Литературная форма эвенкийского языка не стала наддиалектной, которой в равной степени владели бы эвенки всех регионов; до настоящего времени окончательно не сформированы нормы эвенкийского литературного языка. При этом диалектные различия не являются непреодолимой преградой для эвенков - носителей разных эвенкийских говоров [31].
Эвенки относятся к малым народам севера и находятся под охраной государства. Однако исследователи выражают тревогу по поводу состояния эвенкийского языка у амурских эвенков: «Современное состояние языка, традиционной культуры и народных промыслов амурских эвенков, компактно проживающих на территории российского Дальнего Востока в трех районах Амурской области, характеризуется как глубоко кризисное. С 1994 года наметилась устойчивая тенденция к сокращению численности эвенкийского населения. Уровень владения языком в процессе повседневной коммуникации и активность использования национальной письменности катастрофически падают, резко снижается социальный статус языка не только в пределах области, но и в национальных поселках», -пишет Г.В. Быкова [32].
Государство проводит языковую политику, направленную на сохранение малых народов и их языков. Это в полной мере относится к эвенкам Амурской области и их языку: открываются национальные школы, издаются словари эвенкийского языка, книги на эвенкийском языке, газеты. Подобные мероприятия языковой политики действительно являются прогрессивными и перспективными.
Необходимо отметить, что большинство эвенков являются билингвами: кроме своего родного языка (диалекта), знают русский язык, который они изучают как в школе, так и в среде непосредственной коммуникации с русскими на русском языке.
Эвенкийский язык не является государственным и титульным, его функции ограничиваются использованием в национальной среде, а распространение - районом компактного проживания эвенков.
Если говорить о современном взаимодействии эвенкийского и русского языков, то необходимо отметить влияние русского языка на эвенкийский в лексическом плане, выражающееся в многочисленных современных заимствованиях из русского; обратное влияние (гораздо более раннее) мы наблюдаем в сфере амурской топонимии, которая во многих случаях эвенкийского происхождения.
2.3.3. Китайский язык
В 20-30 гг. XX в. в регионе присутствовало много китайцев, которые были заняты в сельском хозяйстве; также они занимались таежными промыслами, их активно задействовали в золотодобыче, угольной промышленности. Во время послереволюционных перемен в жизни России китайское население на Дальнем Востоке вовлекалось в партийносоветскую работу и внедрение пролетарских идей [18, с. 41]. Приобщение к коммунистическим идеям побуждало местные власти проявлять заботу об их культурнообщественной жизни и образовании. Так, на рубеже 20-30-х гг. XX в. были открыты новые и реформированы старые учебные заведения для китайцев, состоялось открытие Дальневосточной китайской советско-партийной школы [33, с. 172-173]. Кроме того, в 1926 г. в Хабаровске был решен вопрос о создании корейско-китайской типографии [34, с. 371]. Все перечисленные мероприятия (открытие учебных заведений и типографии для китайцев), безусловно, способствовали повышению статуса китайского языка в регионе.
Осмысление фактов пребывания китайцев в регионе того времени позволяет говорить о функционировании китайского языка как в устно-разговорной (преимущественно), так и в литературной, письменной форме (в сфере образования китайцев).
Существенное уменьшение к концу XX в. численности проживающих на территории России китайцев повлекло за собой и угасание функций китайского языка как языка
этнической группы. Потомки китайцев, проживавших в России в 20-30-е гг. XX в., как, напр., в селе Климоуцы Свободненского района Амурской области, считают себя китайцами по национальности, но по-китайски не говорят. Некоторые представители молодого поколения этих семей изучают китайский язык специально в школе или университете [20, с. 130-134].
В современный период в регионе немало китайцев, которые приезжают в Благовещенск и Приамурье для того, чтобы заработать: они заняты в сфере торговли, обслуживания, строительства, сельского хозяйства. Говорят между собой по-китайски, русского языка за редким исключением не знают. В неофициальном общении многие из них пользуются русско-китайским пиджином [29].
2.3.4. Другие языки в Приамурье
Интенсивная миграция населения, характерная для современного периода, привела к тому, что на Дальнем Востоке и в Приамурье в частности функционирует достаточно много языков, область распространения которых ограничивается общением внутри семьи или диаспоры. К числу наиболее распространенных языков, кроме рассмотренных выше, следует отнести корейский, армянский, азербайджанский, узбекский и некоторые другие языки. Известно о достаточно активной культурно-образовательной деятельности некоторых национальных групп (напр., армян) на территории Амурской области, выражающейся в открытии школ по изучению родного языка, проведении национальных праздников и т.п. Однако перспективы расширения функций у этих языков невелики: во-первых, невелик состав их носителей; во-вторых, не совпадая с государственным языком, они не смогут обслуживать ряд официальных сфер общения, следовательно, их коммуникативная мощность будет невелика. Опыт показывает, что существование языка небольшого языкового коллектива в отдалении от исконной территории неизбежно приводит к постепенной утрате языка и ассимиляции его носителей, хотя нам известны и факты уникальных языковых ситуаций сохранения языка вопреки многочисленным факторам, способствующим его уничтожению [см. 9].
2.3.5. Контактные языки
В рассматриваемый период - с 20-х гг. XX в. по 10-е гг. XXI в. в Приамурье распространен такой контактный язык, как русско-китайский пиджин. Правда, его функционирование не было стабильным. Известно о том, что этот вид контактного языка активно использовался в 20-30-е гг. [см. 35, 36], также, полагаем, в 50-60-е гг. во время выраженной дружбы между СССР и КНР и с 90-х гг. XX в. по настоящее время. На этом языке говорят китайцы с русскими в неофициальных ситуациях общения: при торговле на китайских рынках и в китайских магазинах, при оказании услуг и некот. др. Русско-китайский пиджин в разные периоды своего функционирования в языковом плане представляет собой образование на русской лексической основе с китайской фонетикой и грамматикой. Все «неправильности» этого русского языка китайцев на приграничных территориях объясняются спецификой взаимодействия двух типологически различных языков, русского и китайского [см. 9].
Русско-китайский пиджин будет существовать, пока он будет востребован в неофициальных ситуациях общения при незнании коммуникантами языков друг друга. Процесса нативизации русско-китайского пиджина не происходит и, полагаем, это не будет являться его дальнейшей перспективой, которая при благоприятном развитии обстоятельств могла бы привести к расширению функций данного контактного языка. Наоборот, мы с
обеих сторон - и русской, и китайской, - наблюдаем увеличение числа людей в современном приграничье, изучающих китайский и русский языки как иностранные и, следовательно, планирующих использовать его в своей речевой практике. Так, в г. Благовещенске китайский язык изучается в гимназии № 25, СПОШ № 14, в высших учебных заведениях -Амурском государственном университете, Благовещенском государственном педагогическом университете, Политехническом техникуме, в частных языковых школах «Андора», «Эрудит» и др., на краткосрочных курсах. В свою очередь в городе Хэйхэ, располагающемся напротив Благовещенска на другом берегу Амура, русский язык как иностранный изучается в ряде средних школ и в Хэйхэйском университете. Русскому языку китайцы обучаются в Амурском государственном университете, Благовещенском государственном педагогическом университете, Дальневосточном государственном аграрном университете, Дальневосточном военном институте. Эти факты свидетельствуют об овладении языком в рамках образовательных программ, в стенах образовательных учреждений, а не в спонтанном общении с носителем языка, как это происходит при овладении пиджином. Безусловно, сознательное отношение к языку соседнего государства, выражающееся в добровольном массовом его изучении, показывает необходимость знания этого языка для роста собственной компетентности, успешности, с одной стороны, а с другой стороны, демонстрирует повышение статуса этого языка в регионе.
Общие выводы
Анализ языковой ситуации в Приамурье на протяжении как минимум последних двух столетий дает полное основание утверждать ее многообразие, проявляющееся в функционировании на исследуемой территории в указанный период множества языков и языковых форм, различных по своему происхождению, типологическим свойствам, коммуникативной и демографической мощности, статусу. Исторические обстоятельства влияли на качество языковой ситуации в регионе и обусловливали ее динамику. Тот результат, который мы наблюдаем в настоящий момент, есть результат воздействия как объективных, так и субъективных факторов, которые в совокупности показывают конкретную и по-своему уникальную языковую ситуацию и в то же время - эволюционную закономерность, позволяющую строить языковые прогнозы в иных пространственновременных координатах.
В заключение приводим таблицу, иллюстрирующую содержание и динамику языковой ситуации в Приамурье, начиная с XIX в. и по настоящее время.
/абипг/а 2
Динамика языковой ситуации в Приамурье
Период Языки коренного населения Языки китайских подданных Славянские языки Другие языки Контактные языки
I (до 1859 г.) эвенкийский (Д) орочский (Д) маньчжурский (Д) китайский (Д) нет нет* нет*
II (после 1859 г.по 20-е гг. XX в-) эвенкийский (Д) орочский (Д) китайский (Д) / маньчжур ский (Д) русский (Д+Л+П) украинский (Д+л) белорусский татарский (не Л) румынский (не Л) молдавский (не Л) русско- китайский пиджин суржик*; трасянка*
(Д) корейский (не Л) и некот. др.
III (20-30 гг. XX в. до наст, времени) эвенкийский (Д+л) китайский (не Л) русский (Д+Л+П) украинский (Д)** корейский (не Л) армянский(не Л) азербайджанский (не Л+Л) узбекский (не Л) и некот. др. русско- китайский пиджин
Условные обозначения
Д- диалект; Л - литературный язык; П просторечие; * Гипотетически; ** Реликтовые (исчезающие) говоры
ЛИТЕРАТУРА
1. Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка (к вопросу о предмете социолингвистики). Л., 1975.
2. Швейцер А.Д. Современная социолингвистика: теория, проблемы, метод. М.: Наука, 1976.
3. Швейцер А.Д., Никольский Л.Б. Введение в социолингвистику. М.: Высшая школа, 1978.
4. Виноградов В.А. Языковая ситуация // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.
5. Степанов Г.В. Типология языковых состояний и ситуаций в странах романской речи. М.: Наука, 1976.
6. Швейцер А.Д. Социальная дифференциация языка в США. М.: Наука, 1983.
7. Виноградов В.А., Коваль А.И., Порхомовский В.Я. Социолингвистическая типология (Западная Африка). М., 1984.
8. Коряков Ю.Б. Языковая ситуация в Белоруссии и типология языковых ситуаций. Дисс....к.ф.н. М., 2002.
9. Оглезнева Е.А. Русский язык в восточном зарубежье (на материале русской речи в Харбине). Благовещенск: АмГУ, 2009.
10. История Амурской области с древнейших времен до начала XX века , Под ред. А.П. Деревянко. А.П. Забияко. Благовещенск. 2008.
11. Амурская область. Опыт энциклопедического словаря / Науч. ред. В.В. Воробьев и А.П. Деревянко; ред.-сост. Н.К. Шульман. Амур. отд. Хабаровского кн. изд-ва, 1989.
12. Кауфман А.А. По новым местам. Очерки и путевые заметки. 1901-1903. Санкт-Петербург: Издание Товарищества «Общественная польза», 1905.
13. Амурская область (природа, экономика, культура, история). Амур. отд. Хабаровского кн. изд-ва, 1974.
14. Аниховский С.Э. , Болотин Д.П., Забияко А. П., Пан Т. А. «Маньчжурский клин»: история, народы, религия. Под общей редакцией А. П. Забияко. Благовещенск: Амурский гос. ун-т, 2005.
15. Абеленцев В.Н. Амурское казачество Х1Х-ХХ вв. Сборник статей и публикаций. Изд. 2-е, доп. и испр. Благовещенск: Амурский областной краеведчесикй музей им. Г.С.Новикова-Даурского, 2005.
16. История Амурской области: Учебное пособие. Под ред. А.В. Баранова, И.Е. Федоровой. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2005.
17. Завалишин А.Ю. Национальные отношения и национальный вопрос на Дальнем Востоке: история и современность // Исторический опыт освоения Дальнего Востока. Вып. VI. Этнические контакты. Благовещенск: Амурский гос. ун-т, 2001.
18. Головин С.А. Положение китайского населения на Дальнем Востоке России в 60-е гг.
XIX в. - 30-е гг. XX в. // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. 2. Благовещенск: Амурский гос. ун-т, 2001.
19. Аргудяева Ю.В. Межэтнические контакты коренного населения, восточных славян и народов Восточной Азии в Дальневосточном регионе // Исторический опыт освоения Дальнего Востока. Вып. VI. Этнические контакты. Благовещенск: Амурский гос. ун-т, 2001.
20. Архипова Н.Г., Белоусова Е.В. Соединение славянской и восточной культур в одной языковой личности (на примере речи жительницы русского Дальнего Востока Валентины Васильевны Белоусовой) // Слово: Фольклорно-диалектологический альманах. Материалы научных экспедиций. Вып. 8, специальный. Русско-китайское языковое взаимодействие в Дальневосточном регионе / Под. Ред. Н.Г. Архиповой, Е.А. Оглезневой. Благовещенск: АмГУ. 2010.
21. Словарь русских говоров Приамурья. М.: Наука, 1983.
22. Рябинина Н.И. Вокализм ударного слога в говорах старообрядцев Хабаровского края //
Русские старожильческие говоры Сибири. Томск, 1990.
23. Кирпикова J1.B. Первые исследователи говоров Приамурья // Записки Амурского областного краеведческого музея и общества краеведов. Благовещенск, 1992.
24. http://www.refine.org.ua/pagcid-4388-2.html Украшщ на Далекому Сход1
25. Мельник А. Как появились хохлы на Амуре //Амурский комсомолец. 10.10.1992. № 41.
26. Самойлов Н.А. Россия и Китай // Россия и Восток: Учебное пособие , Под ред. С.М. Иванова, Б.Н. Мельниченко. СПб., Изд-во С.-Петерб. Ун-та. 2000.
27. Пирко В.В. Просторечие Приамурья: лексикологический и лексикографический аспекты. АКД. Барнаул, 2007.
28. Вахтин Н.Б., Головко Е.В. Социолингвистика и социология языка. СПб: ИЦ «Гуманитарная Академия»; Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2004.
29. Оглезнева Е.А. Русско-китайский пиджин: опыт социолингвистического анализа.
Благовещенск: АмГУ, 2007.
30. Оглезнева Е.А. Социально-речевой портрет диалектоносителя (на материале речи М.В. Хлыстова, жителя с. Черновка Свободненского района Амурской области // Народное слово Приамурья: Сборник статей, посвященный 20-летию публикации «Словаря русских говоров Приамурья». Благовещенск: Изд-во БГГТУ, 2004.
31. http: //ru.\\ ikipcdia.org>\\ iki/3BCHKHHCKHH_H3biK. 04.01.2012.
32. http: //www.evenki.info/2009/iiblog-post о,7, h. 04.01.2012.
33. Дацышен В. Г. Развитие образования для китайцев в дальневосточном крае в начале 30-х гг.
XX в. // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. 5. / Благовещенск: Амурский гос. ун-т, 2003.
34. Лескова Т.А. Положение китайского и корейского населения на юге Дальнего Востока в 2030-е гг. XX в. // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. 3. / Благовещенск: Амурский гос. ун-т, 2002.
35. Врубель С.А. Русско-китайские языковые скрещения // Культура и письменность Востока. М., 1931. № 7-8.
36. Шпринцин А.Г. О русско-китайском диалекте на Дальнем Востоке // Страны и народы Востока. М., 1968. Вып. VI.
