CC BY
35n
УДК 801.73.
С. Г. Павлов, кандидат филологических наук, доцент, преподаватель Нижегородской духовной семинарии; доцент НГПУ им. ^ Минина; ННГУ им. Н. И. Лобачевского
Языковая репрезентация идеологем Pax Americana и Святая Русь в романе Е. Водолазкина «Лавр»
Аннотация: В статье предлагается культурологическое прочтение романа Е. Водолазкина «Лавр». Основной исследовательской методикой стала лингвистическая герменевтика, ориентированная на реконструкцию имплицитных смыслов посредством изучения конкретного слова в его контекстуальном окружении — синтагматических, парадигматических, интертекстуальных связях и отношениях. Новизна статьи
заключается в попытке реконструкции скрытой в тексте романа геополитической, культурной и религиозной оппозиции ценностей доктрины атлантизма и Святой Руси. Актуальность работы обусловлена интересом современной лингвистики к конкретным языковым личностям, а также процессами глобализации, стирающими национальную специфику менталитета и культуры. Основной вывод сводится к обоснованию наличия в романе «Лавр» имплицитной и аксиологически полярной диады, репрезентированной различными языковыми и текстуальными средствами. Ключевые слова: художественный текст, идеологема, интерпретация, лингвистическая герменевтика, имплицитный смысл, языковая репрезентация.
The language Representation of Ideologies Pax Americana and Svjataja Rus in the Novel «Laurus» by E. Vodolazkin
Abñract: The article suggefts a culturological reading of the novel Laurel by E. Vodolazkin. The main research technique has become linguiftic hermeneutics, focused on the reconduction of implicit meanings by ftudying a specific word in its contextual environment — syntagmatic, paradigmatic, intertextual relations and relationships. The novelty of the article lies in an attempt to reconftruct the values of the doctrine of Atlantism and Svjataja Rus hidden in the text of the novel of geopolitical, cultural and religious opposition. The relevance of the work is due to the intereft of modern linguiftics in specific linguiftic personalities, as well as globalization processes that erase the national specifics of mentality and culture. The main conclusion is to juftify the presence of the implicit and axiologically polar dyad in the Laurel novel, represented by various linguiftic and textual means.
Key words: artiftic Text, Ideology, Interpretation, linguiftic
Hermeneutics, implicit Meaning, linguiftic Representation.
Введение
Филолог-медиевист, специалист по древнерусской литературе Е. Г. Водолазкин в своей писательской ипостаси ожидаемо большое значение придает эстетической стороне языковых знаков. Неповторимый сплав древнерусского, церковнославянского и современного русского языков в романе «Лавр» представляет собой самодостаточный для исследователя феномен. Без особого преувеличения, для лингвиста языковая фактура романа является его главным «героем». Но при всей лингвистической значимости индивидуально-авторской реализации системы языка художественный текст интересен языковеду, как и любому читателю, своим содержанием. Рассмотрим роман «Лавр» через оптику лингвистической герменевтики.
Лингвист находится в привилегированной читательской позиции. Его инструментарий позволяет реконструировать информацию, недоступную непосредственному восприятию как рядового читателя, так и профессионального литературоведа, работающего с большими текстуальными фрагментами и, как правило, не уделяющего должного внимания отдельному слову. Между тем именно слово посредством своего контекстуального окружения актуализирует концептуально значимые смыслы, оказывающие решающее влияние на интерпретацию текста в целом или его фрагмента. Лингвистическая герменевтика ориентирована на реконструкцию прежде всего неочевидных смыслов, аккумулированных в синтагматических связях и парадигматических отношениях слова, его семантике, внутренней форме, интертекстуальных перекличках.
Сюжет «Лавра» составляет история жизни средневекового человека, последовательно носившего четыре имени. Он был врачом (Арсений), юродивым (Устин), монахом (Амвросий), схимником-отшельником
(Лавр)1. Предметом настоящей статьи будут языковые средства репрезентации идеологем Pax Americana и Святая Русь2.
Религиозная, культурологическая и геополитическая оппозиция двух цивилизационных проектов представлена в романе имплицитно. Названия Pax Americana и Святая Русь в контексте романа несколько условны. Америка всего лишь упомянута и не имеет прямого отношения к развитию сюжета. Святость Руси, продемонстрированная несколькими персонажами и прежде всего образом главного героя, существует наряду с рутинной повседневной жизнью, суеверным невежеством и греховностью подавляющей массы населения3. Тем не менее, есть достаточные основания говорить именно об этой аксиологически полярной диаде.
Водолазкин — писатель аполитичный: «Я был политизирован в 1990-х, а сейчас ни в малейшей степени. События меня интересуют не в политическом, а в человеческом измерении. Это не значит, что я не ориентируюсь в политической ситуации и делаю такими же своих героев. Было бы нечестно и смешно помещать героев в безвоздушное пространство. В то же время я пытаюсь показать, что политической активностью вряд ли можно чего-то добиться или исправить»4. В результате погруженности героев аполитичного автора в реальные жизненные обстоятельства естественным образом возникают и культурно-исторические смыслы, в том числе и политические.
Pax Americana
Pax Americana (атлантизм) — «идеология и политика тесного союза и всестороннего сотрудничества США со странами Западной Европы»5. Paх Americana имеет и мессианский аспект, который толковый словарь обществоведческих терминов определяет оценочным образом: «Pax Americana (миропорядок по-американски) — опасная доктрина, „обосновывающая" необходимость и возможность установления „нового мирового порядка" под руководством США»6. Суть Pax Americana — управление и обогащение.
Американская тема эксплицитно появляется в романе лишь один раз — через Христофора Колумба и Америго Веспуччи, ассоциативно связанных с новооткрытым материком и Соединенными Штатами Америки. Апелляция к США у Водолазкина опосредованная, но достаточно недвусмысленная в оценочных языковых средствах, позволяющих сделать вывод об отношении автора к негативным аспектам американской цивилизации. К таковым как раз и следует отнести идеологию атлантиз-ма с ее приоритетом материального начала над духовным, философией успеха и прагматизма.
Открытие Нового Света представлено в видёнии итальянского мальчика-визионера Амброджо. Сопровождается видёние зловещим свечением контуров всех трех Kлумбовых каравелл. Нехорошим светом был тронут даже орлиный профиль первооткрывателя (ну)7. Колумб был почти земляком Амброджо, и тому не хотелось думать, что 12 октября 1492 года такой человек занимался чем-то неподобающим (227). Мальчик пытается дать реабилитирующее генуэзца и его предприятие объяснение. Но описание попытки избавиться от неприятного впечатления лишь утверждает в его справедливости: световые эффекты ребенок был склонен объяснять чрезмерной наэлектризованностью атлантической атмосферы (227-228).
Бросается в глаза резкий контраст между наукообразным объяснением и возрастом Амброджо (ребенок). Кроме того, слово электричество — явный анахронизм. Видение относится к 1450-м годам, а термин электричество введен в оборот английским физиком У. Гилбертом в 1600 году. Анахронизмы являются выражением языковой концепции романа, автор которого исповедует идею онтологического отсутствия времени. Время, по Водолазкину, дано людям, чтобы они хоть как-то ориентировались в вечности, к которой человеческий мозг не приспособлен. Однако в данном случае на обычную для языка романа «панхронию» накладывается дополнительная смысловая нагрузка. Юмористический диссонанс возраста Амброджо и приписываемых ему мыслей призван дезавуировать попытку мальчика. Странное объяснение словно бы
подчеркивает: в момент открытия Америки действительно происходит нечто неподобающее.
Содержание неподобающего остается за рамками текста, что, однако, не исключает вполне правдоподобного предположения. Думается, речь идет не только о тех жертвах коренного населения, которые скоро будут принесены на алтарь прогресса во имя воплощения американских идеалов свободы и процветания. Североамериканские аборигены в романе не упомянуты. Что-то неподобающее принимает гораздо больший масштаб в контексте эсхатологической проблематики, составляющей один из сюжетообразующих мотивов романа.
Водолазкину свойственно довольно настороженное отношение к прогрессу и, следовательно, вообще к будущему: «Сознание Нового времени смотрит в будущее, но это вовсе не так хорошо, как кажется, потому что самые страшные жертвы приносились во имя прогресса, которого как идеи в Средневековье не было. Не было в Средневековье и утопии. Мы справились с одной утопией — коммунизмом, потом столкнулись с другой — глобализмом»8. В связи с ожидающимся на Руси в 1492 году концом света Амброджо ставит вопрос: Не может ли... открытие нового континента быть началом растянувшегося во времени конца света? (231). Таким образом, открытие Америки мыслится неким дестабилизирующим фактором, а в предельной футурологической перспективе — источником апокалиптических событий.
Заслуживает внимания упоминание Атлантики. Слово атлантическая вводит мотив атлантизма. За Атлантическим океаном европейцы находят Новый Свет, открытие которого сопровождается зловещим электрическим свечением. В этой связи интересна языковая игра Амброджо, который, говоря о конце света, в диффузном употреблении двух омонимов антонимически сталкивает контекстуально невозможный из них (свет 'электромагнитное излучение') со словом тьма: Да, конец света. А заодно и конец тьмы. В этом событии, знаешь ли, есть своя симметрия (259). На основании данной языковой игры описание видения Амброджо можно интерпретировать посредством аналогичной
пары омонимов: свет 'мир' и термин свет 'электромагнитное излучение'. В этом случае фактуальная информация и образная система романа обогащаются символической информацией концептуального характера. Символом Нового Света становится рукотворный свет не открытого еще электричества, а грядущая под его знаменем американская цивилизация предстает пространством романтики технологического прогресса и жесткой человеческой прагматики.
Вопрос о конце света имеет ответ, хорошо известный церковному вероучению. Второе пришествие и конец земной истории произойдут после того, как «в храме Божием» сядет «сын погибели» — антихрист (2 Фес. 2: 4). Допуская справедливость предположения Амброджо о растянувшемся во времени конце света, следует признать, что США видятся Водолазкину средством, которым «будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес. 2: 7). Открытие в 1492 году Нового Света одновременно означает начало конца Старого Света с его православной и католической цивилизациями.
Колумб на добытое американское золото планирует собрать крестоносцев для завоевания Иерусалима. Но религиозная составляющая американской идеи предельно девальвируется в мирском по духу протестантизме9 (в США 46,5% религиозного населения составляют протестанты) и подвергнется масштабной секуляризации в современном обществе США.
В результате путешествий Колумба появляется мир, мировоззренческие установки которого далеки от христианских ценностей Старого Света. В эсхатологическом аспекте слово свет получает дополнительную интерпретацию. Богословский термин свет означает 'нетварная божественная энергия'. В метафорическом употреблении свет — 'учение Христово'. Предприимчивые европейцы, которым вскоре предстоит стать американцами, оставляют старый свет Христовой истины ради нового света заатлантической цивилизации, пошедшей на поводу у падшей человеческой природы и превратившей материальные условия жизни из средства в цель. Дух американизма приведет мир
к апокалиптической катастрофе. Но конец света, по словам Амброджо, действительно станет и концом тьмы — гибелью темного духа, управляющего Pax Americana.
Истоки этого духа обнаруживаются в Старом Свете. Вслед за Колумбом отправляется за границу христианской ойкумены флорентиец Америго Веспуччи. Не случайно, что именно его имя присваивается новому континенту. Флоренция в романе предстает квинтэссенцией меркантилизма и приземленности. Флорентийцы были заняты уймой текущих дел (230). Из всех жителей Флоренции только Амброджо заинтересовался известием псковского купца Ферапонта об ожидающемся на Руси конце света. «Тот свет» прагматичным флорентийцам олицетворяет не заатлантическая Америка, а православная Русь, которая, по их представлениям, может находиться за пределами мира: допускалась возможность нахождения Руси вне обитаемого мира (230). Амброджо, беря уроки (древне)русского языка у Ферапонта, не говорит отцу, на что тратит его деньги, потому что само существование Руси показалось бы Флеккиа-старшему сомнительным (231).
Амброджо ясно, что в 1499 году А. Веспуччи отправится к новому континенту, и он указывает на параллельное событие в Русской земле: В том же 1499 году — и об этом Амброджо не мог не сказать купцу Ферапонту — архиепископ Новгородский Геннадий составит первое на Руси полное Священное Писание... (231). Земные цели флорентийца подчеркнуто противопоставлены небесным устремлениям Руси.
На языковом и образном уровнях Колумб противопоставлен носителям ценностей Святой Руси.
Колумб — Арсений
С Арсением Колумб сравнивается через орнитологическую оппозицию «орел vs харадр». В средневековой европейской мифологии харадр — это предсказывающая смерть или исцеление больного
белоснежная птица. Показателен ракурс, под которым Амброджо видит Колумба. Орлиный профиль мореплавателя ассоциируется с властными профилями римских императоров на монетах. США на новом витке истории архетипически воспроизводят римские геополитические притязания. Традиционное сравнение бокового абриса лица с орлом приобретает концептуальную значимость в контексте обсуждаемой темы. Орел обозначает волю западной цивилизации к власти.
Еще ребенком Арсений слышал от деда Христофора о птице ха-радр, которая, уподобляясь Христу, берет на себя людские болезни: Так и Господь наш Иисус Христос вознесся на древо крестное и источил нам пречистую кровь Свою на исцеление греха. На вопрос внука, где взять эту птицу, Христофор отвечает: Будь сам этой птицей, Арсение. Потом мальчику снилось, что он стал птицей харадром. Взяв на себя чужие язвы, он взлетает в поднебесье и развеивает их над землей. Так и случится. Пройдут годы, и душа седого схимника Лавра поднимется над землей, неся людские страдания к Тому, Чья любовь исцеляет всякую боль.
Колумб — ДЕД Христофор
Деда Арсения зовут Христофором, что невольно ассоциируется с именем великого путешественника. Греческое имя Христофор означает 'христоносец'. Тезоименитые «христоносцы» романа являются антагонистами — представителями двух разных типов цивилизаций. В то же время их объединят религиозность. Дед Христофор имел икону своего небесного покровителя — мученика Христофора Псеглавца, почитавшегося на Руси патроном путешествующих. Реальный Колумб (в смысле — не романный) относился к своему открытию религиозно. В промежутке между 1502 и 1504-м годами он пишет «Книгу пророчеств», где в частности утверждает: «Для выполнения плавания в Индию мне ни в чем не были нужны доводы разума, математика или географические карты. Это было простым исполнением пророчества пророка Исайи»10.
Но, как оказалось, Колумб открывает новый континент для прозаических земных дел. США станут воплощением идеи личного успеха и самым репрезентативным примером общества потребления, что резко контрастирует с мировоззрением средневековых русских «христофоров». В одном из интервью Водолазкин обратил внимание на изменение значения слова успех. В древнерусский период оно означало 'польза'. Например, жертвуя деньги на строительство храма, говорили: «На успех людям». В современном слове успех идея общественной пользы отсутствует. Успех стал мерилом оценки человека, нравственное достоинство которого при этом может вообще не приниматься во внимание.
В противоположность американской погоне за успехом дед Христофор, по совету старца Иннокентия, уходит от земной суеты и переселяется на кладбище. На месте его дома впоследствии будет поставлена церковь Успения Пресвятой Богородицы. Вся жизнь Христофора была посвящена людям, которых он лечил травами и молитвой: Память о добрых делах Христофора хранили их излеченные тела. Умирая, дед Христофор говорит: се аз отхожу света сего. Колумб тоже отходит света сего (от Старого Света к Новому) и, сам того не желая, закладывает основы цивилизации потребителей.
Святая Русь
В XVI веке бытовавшая еще в языческом восточнославянском фольклоре идея Святой Руси получила новое наполнение в контексте историософской концепции «Москва — III Рим». Суть ее заключается в служении Христу до второго Пришествия. Русь виделась местом воплощения христианских идеалов, Царством Божиим на земле. На фоне страдающих под османским игом православных греков и южных славян русский народ наделялся особой миссией. Его избранность осмыслялась не как привилегии перед другими народами, а как жертвенное христианское служение принципам добра и справедливости.
Впервые эта мысль была высказана митрополитом Зосимой в 1492 году в предисловии к его труду «Изложение Пасхалии». Дата «1492 год», как было показано выше, имеет концептуальное значение в романе «Лавр». В более отчетливом виде идея была изложена монахом псковского Елеазарова монастыря Филофеем в послании великому Московскому князю Василию III (начало 1524 г.). И время, и место написания послания совпадают с хронотопом романа. Лавр, много лет проживший в Пскове, умер в 1520 году, будучи монахом Кирилло-Белозерского монастыря Вологодской епархии (на то время Ростовской), соседствующей с землями Псковской епархии.
В связи с центральной идеей Рах Americana — приобретение и потребление — представляет интерес фигура главы церковной группировки «нестяжателей» преподобного Нила Сорского (1433-1508), выступавшего против монастырского землевладения и почитавшего стяжание за «яд смертоносный». Преподобный Нил явился одним из прототипов главного героя. Преподобный — старший современник Лавра (1440-1520). Оба постриженники вологодского Кирилло-Белозерского монастыря. Оба уходят из монастыря, стремясь к уединению и молитве. Прп. Нил Сорский считал себя недостойным погребения и завещал «бросить его в пустыне — в пищу зверям — или закопать его в яму с презрением». Именно таким образом поступит и Лавр. Оба святых, реальный и литературный, — выразители идеалов Святой Руси.
Русь в романе отнюдь не выглядит святой. Вот как, например, изображены жители Пскова: В домах Завеличья стоял дым, смешанный с паром. Там сушилась одежда и кипели щи. Там били детей, кричали на стариков и совокуплялись в общем для всех пространстве избы. Перед едой и сном молились. Иногда сваливались спать без молитвы — наработавшись до потери сил. Или напившись. Ноги в сапогах забрасывали на подложенную женами ветошь. Громко храпели. Вытирали текущие во сне слюни и отгоняли мух. Со звуком тёрки водили рукой по лицу. Матерно ругались. С треском портили воздух. Всё это не просыпаясь (182).
Кроме того, Русь не свободна и от ужасающего по своей жестокости греха. Подобные картины дали основания даже обвинять Водолазкина в граничащей с русофобией тенденциозности: «...В романе дана односторонне негативная характеристика нравов русского народа и осуществлена попытка десакрализации такого уникального явления русской религиозности и духовности, как юродство во Христе»11. И все-таки Русь в романе Святая в том смысле, который приписывает этой идеологеме церковная и академическая традиция.
При всех своих недостатках и откровенных нравственных уродствах Русь свята в своем сосредоточенном богоцентризме, в ориентации на абсолютные христианские ценности. Показательно, например, что в романе четыре из пяти русских преступников покаялись: разбойник Жила (219), корабельничий Прокопий (266), калачник Прохор (197) и мельник Тихон (437). Лишь дальнейшая судьба убийцы юродивого Карпа калачника Самсона остается неизвестной. Впрочем, чувствуется, что прилюдно зарезавший юродивого калачник вряд ли останется нераскаянным. Водолазкину, видимо, близка мысль его учителя Д. С. Лихачева: «О каждом народе следует судить по тем нравственным вершинам и по тем идеалам, которыми он живет»12. Учитывая перечисленных персонажей, стоит добавить, что народ надо оценивать и по глубине его покаяния.
СВЯТАЯ Русь — РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА
В своих интервью Водолазкин формулирует национальную идею в терминах культуры. Для него содержание национальной идеи составляет русская культура, и прежде всего — классическая русская литература, максимального развития достигшая в А. С. Пушкине, аллюзии на которого неоднократно встречаются в «Лавре». Упоминая о романе А. Битова «Пушкинский Дом»13, Водолазкин замечает: «Название академического учреждения становится в нем обозначением страны,
для которой литература — и в первую очередь Пушкин — значит очень и очень много. В определенном смысле Россия действительно является Пушкинским Домом»14.
Пушкин высоко ценил роль христианства в мировой истории: «Величайший духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В сей-то священной стихии исчез и обновился мир. <...> История новейшая есть история христианства. Горе стране, находящейся вне европейской системы! <...>... Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; что история ее требует другой мысли, другой формулы, как мысли и формулы, выведенные Гизотом из истории христианского Запада»15. Эта «другая формула» русской истории — Святая Русь, и вечно актуальный Пушкин, по имплицитно выраженному мнению Водолазкина, — один из ее светских пророков.
Все четыре замеченных нами в романе пушкинских прецедентных текста связывают поэта с пророческим даром. Две пушкинские цитаты вкладываются в уста юродивого Фомы, который говорит Арсению: Не давай псковским спать: они ленивы и нелюбопытны (179-180). Это слова из «Путешествия в Арзрум» (1836): «Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны...» Псковичам юродивый Фома предлагает другую пушкинскую фразу: Так ведь русский человек — он не только благочестив. Докладываю вам на всякий случай, что он еще бессмыслен и беспощаден... (194). Здесь вводится трансформированная цитата из «Пропущенной главы» «Капитанской дочки»: «Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный».
Трудно сказать: Пушкин повторяет юродивого или тот предрекает появление поэта. Но в любом случае через пушкинские слова, прозвучавшие из уст средневекого святого, проводится мысль о том, что русская литература воплощает идеалы Святой Руси. В романе «Лавр» закадровый Пушкин действительно представлен пророком, на что прозрачно намекают и интертекстуальные связи с образом Амброджо, которого
Водолазкин называет словами А. Ахматовой, сказанными о Пушкине: Смуглого отрока посещали и другие видения (227). Ср. ахматовский цикл «В Царском Селе» (1911):
Смуглый отрок бродил по аллеям У озерных глухих берегов. И столетие мы лелеем Еле слышный шелест шагов.
Арсений, описывая своего друга Амброджо, рисует узнаваемые черты Пушкина: Смугл. Кудряв. Безбород... (251). Амброджо обратил внимание Америго Веспуччи на странное сближенье предполагаемых событий 1492 года (231). По поводу даты 1492 года Водолазкин говорит словами Пушкина, который в конце своей заметки о «Графе Нулине» пишет: «Я имею привычку на моих бумагах выставлять год и число. «Граф Нулин» писан 13 и 14 декабря. Бывают странные сближения». Поэма дописана в день восстания декабристов — 14 декабря 1825 года. Речь идет о, казалось бы, никак не связанных событиях, между которыми, по мнению суеверного Пушкина, есть какая-то загадочная связь.
Попытка Пушкина увидеть за историческими событиями мелкие причины («Граф Нулин») и нравственные пружины («Борис Годунов») некоторым образом роднит его со средневековыми историками. В романе «Лавр» советский историк аспирант Ю. А. Строев говорит о них: Для объяснения исторических событий они всегда искали нравственные причины (237). Нравственное измерение истории привлекает и самого Водолазкина. Неслучайность совпадения двух событий 1492 года — открытия Америки и ожидающегося на Руси конца света — безусловна для автора «Лавра», хотя выражается всего лишь вопросом Амброджо.
Этапом реализации начавшегося в 1492 году конца света становится советский период отечественной истории. СССР для Водолазкина является местом десакрализации идеалов Святой Руси. В советское время продолжалась жизнь великой русской культуры. Однако одновременно происходило ее выхолащивание идеологией государственного атеизма. Приговором советской «бездуховности» звучат слова Александры
Мюллер о псковичах: Я преподаю в школе русский язык и литературу..., но это здесь мало кого интересует (237). Именно Александра Мюллер, учительница русского языка и литературы, рассказывает Строеву о псковском юродивом Арсении-Устине. Строев же, олицетворяющий собой политически ангажированную советскую историческую науку, оценивается автором отрицательно: «Есть в романе и противоположная, эгоистическая, грубо говоря, линия — судьба другого персонажа, аспиранта Строева»16.
Несмотря ни на что Святая Русь живет под меняющейся исторической оболочкой России, но люди ее не видят. В романе изображён разрыв между идеалами Святой Руси и советским обществом. Ценностный контраст выражен сопоставлением средневековых и советских урбано-нимов Пскова: рядом с улицей Первомайской находится храм Спаса Нерукотворного Образа, построенный в 1487 году (234); через реку Великую, которую юродивые переходили «яко по суху», ведет мост Советской армии (235); кладбище Иоаннова монастыря, где одно время жил Арсений, стало Комсомольской площадью (235).
Примечателен также эпизод, привлекающий внимание всех без исключения читателей: из-под снега в средневековом лесу вдруг показываются потускневшие пластиковые бутылки (82). Сам Водолазкин объясняет появление средневекового пластика своей ключевой идеей — отсутствием времени. В свете нашей проблематики можно усмотреть здесь и скрытую аксиологическую оппозицию. Пластиковая бутылка символизирует мир технологизма и искусственности в противовес органичной естественности Средневековья.
Аналогичную символическую оппозицию составляют промышленный альпинист Альберт Тюнккюнен и Амброджо. Фиксируя на колокольне Петропавловского собора металлического ангела, альпинист ругает себя за длинные волосы, которые лезут ему в глаза. Работая на высоте, он каждый раз дает себе обещание постричься и каждый раз его нарушает, втайне своими волосами гордясь (351). В этот раз Тюнккюнен увидел, как в далекой Палестине не позолоченный, а вполне реальный ангел возносил
к небу душу итальянца Амброджо Флеккиа (352). Технологии (вертолет МИ-8), артефакты (позолоченный ангел) и тщеславие современности (имиджевые волосы случайного «визионера» Тюнккюнена) противопоставлены духу Средневековья, явленному в спокойной религиозной сосредоточенности на главном подлинного пророка Амброджо и его Ангела Хранителя.
ВРЕМЯ
Люди разных культурных миров по-разному воспринимают время. В идеологии атлантизма время мыслится инструментом достижения материального благополучия. «Time is money», — отлил эту идею в чеканную формулу американского образа жизни один из отцов-основателей США Б. Франклин. Для флорентийцев, которые были заняты уймой текущих дел (330), время важнее его конца, потому что оно приносит земные дивиденды. Русским людям, тоже обремененным житейскими попечениями, тем не менее больше интересен конец времени, причем занимает он их в двух аспектах: Нам это важно, простите за прямоту, и в отношении планирования работы, и в смысле спасения души (373). За уймой текущих дел они, в отличие от флорентийцев, не забывают о спасении.
Для представителей Святой Руси время — камера смертников. Старец Иннокентий говорит Лавру: Не скорби, Лавре, ибо недолго тебе оставаться запертым во времени (419). Точно такое же впечатление от времени у Амброджо, который гораздо ближе Лавру, чем своим меркантильным соотечественникам: Движение по обе стороны настоящего стало необходимо Амброджо как воздух, ибо разомкнуло одномерность времени, в которой он задыхался (229). Амброджо считает время проклятием человека: Время, скорее, проклятие, ибо в Раю, Арсение, его не было (280).
Ведущим видом активности человека Святой Руси является религиозная деятельность. Религия предлагает кардинальное решение проблемы
времени — его онтологическое преодоление. Ищущим у него эликсира бессмертия монах Амвросий показывает на причастную Чашу: В ней элексир бесмертия, и его хватит на всех (385). Святая Русь требует духовного возрастания личности через хранение благочестия во всех сферах социальной жизни и на всех этажах власти. Это движение по вертикали, о котором говорил схимнику Лавру старец Иннокентий: Не увлекайся горизонтальным движением паче меры. — А чем увлекаться? — Движением вертикальным... (364). Религия ведет к святости и тем самым представляет собой вертикальное движение человека — к Небу и блаженной вечности.
Культурная деятельность может принести славу, но она не властна над временем. В культуре осуществляется горизонтальное движение и всего лишь метафорическое, на языковом уровне, преодоление времени. Единственно значимый для Амброджо вопрос времени не тревожит великих флорентийцев — Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело, чья роль в истории культуры была ему в целом ясна уже тогда. Этот вопрос не тревожит их, отмечал Амброджо, ибо они творят для вечности (233). Великие творения становятся «вечными» во времени земной жизни. Имплицитная, с оттенком парадоксализма ирония дискредитирует идеологию Pax Americana. «Горизонтальное» движение культуры совпадает с вектором атлантизма. В политическом аспекте атлантизм — это концепция укрепления государства с доминирующей целью комфортного устроения земной жизни; в социально-бытовом — философия гедонизма и консюмеризма; в культурном — техническое совершенство творений в ущерб подлинной религиозности.
Заключение
В финале романа Святая Русь предстает непознанным ментальным пространством «широкой русской души», вмещающей самые неожиданные крайности. Немецкий купец Зигфрид, наблюдая дикие в глазах иностранца похороны Лавра, высказывает недоумение, на что
кузнец Аверкий говорит: Ты в нашей земле уже год и восемь месяцев, а так ничего в ней и не понял. Но на встречный вопрос Зигфрида А сами вы ее понимаете? кузнец задумчиво отвечает: Сами мы ее, конечно, тоже не понимаем. Это последняя фраза романа, и под ее повествовательной интонацией скрывается приглашение к традиционной для русской философии рефлексии: что есть Россия сама в себе и для мира17.
На задней обложке романа «Лавр» приведен риторический вопрос автора: «Неужели со времен Средневековья мы узнали что-то радикально новое, что позволяет расслабиться?» Подразумеваемый ответ очевиден. Никаких новых решений главных вопросов жизни современные люди не нашли. Просто проект Pax Americana побеждает Святую Русь.
Примечания и библиографические ссылки
1. Главный герой в статье называется тем именем, которое носил в анализируемом фрагменте романа.
2. Общий обзор фабульной линии романа и концептуального значения его семиотической сферы см. в работах: Павлов С. Г. Сакральная семиотика романа Е. Водолазкина «Лавр» // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. № 2. Н. Новгород: Изд-во ННГУ им. Н. И. Лобачевского, 2017. С. 237-242; Павлов С. Г., Вдовина K. Э. Символика имен главного героя романа Е. Водолазкина «Лавр» // Ономастика Поволжья: материалы XVI Международной научной конференции, посвященной 50-летнему юбилею первой Поволжской ономастической конференции и памяти ее организатора В. А. Никонова (Ульяновск, 20-23 сентября 2017 г.) / Под ред. С. В. Рябушкиной, В. И. Супруна, Е. В. Захаровой, Е. Ф. Галушко. В 2-х т. Ульяновск: ФГБОУ ВО «УлГПУ им. И. Н. Ульянова», 2017. Т. 2. С. 440-444. О специфике понимания святости в истории русской цивилизации см., к примеру: Зуев А. Н., прот., Дождев В. Е. Праведный Иов Многострадальный как образец святости в современном секулярном мире // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019. C. 80-92; Калаганов А. А., свящ., Красноперов Д. В., свящ. Образ святости на примере жизни святителя Афанасия (Сахарова) // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019.
С. 101-108; Краев В. А., прот., Воронов А. А., прот., Горбатовский Н. Ю., прот., Дроздов А. И., прот., Кондратьева А. Д. Русская Православная Церковь, идеал Святой Руси и политика модернизации России // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019. С. 116-122; Семенов А. В., свящ., Смагин В. П., прот. Интерпретация феномена «святости» (идеала жизни) в философском наследии В. В. Розанова // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019. С. 118-125; Собко Р. В. (иером. Лаврентий), Гуторов Ю. А., Пешков А. А., Плаксин В. А., свящ., Гимоян С. А., прот. Нравственная характеристика понятий «ветхий» и «новый» человек в творчестве свт. Тихона Задонского // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019. С. 241-248.
3. О радикальности христианской хамартиологической концепции см.: Ворохобов А. В. Осмысление доктрины первородного греха в творчестве Рудольфа Бультмана // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики Тамбов: Грамота, 2016. № 9(71) С. 33-35; Ворохобов А. В. Рудольф Бультман: грех как экзистенциальная категория // Евразийский юридический журнал. М., 2017. № 1 (104). С. 394-395; Ворохобов А. В. Философско-антропологический анализ эссенциальной структуры человеческого бытия в творчестве Пауля Тиллиха // Философия и культура. 2017. № 10. С. 87-96; Ворохобов А. В. Философско-антропологический анализ структуры человеческой личности в творчестве Райнхольда Нибура // Философская мысль. 2018. № 3. С. 37-50; Ворохобов А. В. Экзистенция и грех в религиозно-философском наследии Райнхольда Нибура // Труды Нижегородской духовной семинарии. Н. Новгород, 2016. Вып. 14. С. 7-30.
4. Водолазкин Е. «Жизнь состоит из рифм» // Электронный ресурс.
5. Политология: словарь-справочник. М.: Гардарики. Василик М. А., Вершинин М. С. и др. 2001 // Электронный ресурс.
6. Яценко Н. Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. СПб.: Лань, 1999. Электронный ресурс.
7. Все цитаты из романа приводятся по изданию: Водолазкин Е. Г. Лавр: роман. М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2015. 440 с. В скобках указаны номера страниц.
8. Водолазкин Е. «Жизнь состоит из рифм» // Электронный ресурс.
9. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
10. Экспедиции Христофора Колумба. Электронный ресурс.
11. Сковородников А. П. Ложка дёгтя в бочке меда (об одной «детали» романа Евгения Водолазкина «Лавр») // Электронный ресурс.
12. Лихачев Д. С. Письма о добром и прекрасном. Письмо тридцатое. Нравственные вершины и отношение к ним // Электронный ресурс.
13. Пушкинский Дом — общепринятое название Института русской литературы Российской академии наук (ИРЛИ РАН).
14. Водолазкин Е. Г. Идти бестрепетно: между литературой и жизнью. М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2020. С. 249.
15. Пушкин А. С. О втором томе «Истории русского народа» Полевого // Избранное. М., 1980. С. 302.
16. Водолазкин Е. «Лавр» — это роман о добром человеке // Электронный ресурс.
17. См.: Ворохобов А. В., Гимоян С. А., Третьяков И. С. Онтология и механизмы функционирования российской национальной идентичности // Государство, общество и Церковь: российская нация и национальное единство: материалы науч.-практ. конф. с международным участием, г. Новосибирск, 29-30 октября 2019 г.: в 2-х ч. Ч.1 / Под науч. ред. Л. В. Савинова. Новосибирск: Изд-во СибАГС, 2019. С. 185-186; Ворохобов А. В., Семикопов Д. В., Собко Р. В., Уланов М. В., Пешков А. А. Исторический путь России в историософских воззрениях Н. В. Гоголя // Евразийский юридический журнал. № 1 (140) 2020. С. 466-467; Ворохобов А. В. Христианство и современность: актуальные вопросы религиозно-философской герменевтики и антропологии. Монография. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2018. 351 с.
Библиография
1. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
2. Водолазкин Е. Г. Идти бестрепетно: между литературой и жизнью. М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2020.
3. Водолазкин Е. «Лавр» — это роман о добром человеке // Электронный ресурс: https://zen.yandex.ru/media/evodolazkin/ lavr-eto-roman-o-dobrom-cheloveke-5d8o75a9d7859booaeзoee8c.
4. Водолазкин Е. «Жизнь состоит из рифм» // Электронный ресурс: https:// www.kommersant.ru/ doc/3806967.
5. Ворохобов А. В., Гимоян С. А., Третьяков И. С. Онтология и механизмы функционирования российской национальной идентичности // Государство,
общество и Церковь: российская нация и национальное единство: Материалы науч.-практ. конф. с международным участием, г. Новосибирск, 29-30 октября 2019 г.: в 2-х ч. Ч.1 / Под науч. ред. Л. В. Савинова. Новосибирск: Изд-во СибАГС, 2019. С. 185-186.
6. Ворохобов А. В. Осмысление доктрины первородного греха в творчестве Рудольфа Бультмана // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики Тамбов: Грамота, 2016. № 9(71). С. 33-35.
7. Ворохобов А. В. Рудольф Бультман: грех как экзистенциальная категория // Евразийский юридический журнал. М., 2017. № 1 (104). С. 394-395.
8. Ворохобов А. В., Семикопов Д. В., Собко Р. В., Уланов М. В., Пешков А. А. Исторический путь России в историософских воззрениях Н. В. Гоголя // Евразийский юридический журнал. № 1 (140). 2020. С. 466-467.
9. Ворохобов А. В. Философско-антропологический анализ структуры человеческой личности в творчестве Райнхольда Нибура // Философская мысль. 2018. № 3. С. 37-50.
10. Ворохобов А. В. Философско-антропологический анализ эссенциальной структуры человеческого бытия в творчестве Пауля Тиллиха // Философия и культура. 2017. № 10. С. 87-96.
11. Ворохобов А. В. Христианство и современность: актуальные вопросы религиозно-философской герменевтики и антропологии. Монография. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2018. 351 с.
12. Ворохобов А. В. Экзистенция и грех в религиозно-философском наследии Райнхольда Нибура // Труды Нижегородской духовной семинарии. Н. Новгород, 2016. Вып.14. С. 7-30.
13. Зуев А. Н., прот., Дождев В. Е. Праведный Иов Многострадальный как образец святости в современном секулярном мире // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019. С. 80-92.
14. Калаганов А. А., свящ., Красноперов Д. В., свящ. Образ святости на примере жизни святителя Афанасия (Сахарова) // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019. С. 101-108.
15. Краев В. А., прот., Воронов А. А., прот., Горбатовский Н. Ю., прот., Дроздов А. И., прот., Кондратьева А. Д. Русская Православная Церковь, идеал Святой Руси и политика модернизации России // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной
конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019. С. 116-122.
16. Лихачев Д. С. Письма о добром и прекрасном. Письмо тридцатое. Нравственные вершины и отношение к ним // Электронный ресурс: http:// indbooks.in/mirrorз.ru/?p=542474.
17. Павлов С. Г. Сакральная семиотика романа Е. Водолазкина «Лавр» // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. № 2. Н. Новгород: Изд-во ННГУ им. Н. И. Лобачевского, 2017. С. 237-242.
18. Павлов С. Г., Вдовина К. Э. Символика имен главного героя романа Е. Водолазкина «Лавр» // Ономастика Поволжья: Материалы XVI Международной научной конференции, посвященной 50-летнему юбилею первой Поволжской ономастической конференции и памяти ее организатора В. А. Никонова (Ульяновск, 20-23 сентября 2017 г.) / Под ред. С. В. Рябушкиной, В. И. Супруна, Е. В. Захаровой, Е. Ф. Галушко. В 2-х т. Ульяновск: ФГБОУ ВО «УлГПУ им. И. Н. Ульянова», 2017.
Т. 2. С. 440--444.
19. Политология: словарь-справочник. М.: Гардарики. Василик М. А., Вершинин М. С. и др. 2001 // Электронный ресурс.
20. Пушкин А. С. О втором томе «Истории русского народа» Полевого // Избранное. М., 1980.
21. Семенов А. В., свящ., Смагин В. П., прот. Интерпретация феномена «святости» (идеала жизни) в философском наследии В. В. Розанова // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019. С. 118-125.
22. Сковородников А. П. Ложка дёгтя в бочке меда (об одной «детали» романа Евгения Водолазкина «Лавр») // Электронный ресурс: https://cyberleninka.ru/ aгticle/n/lozhka-degtya-v-bochke-meda-ob-odnoy-detali-гomana-evgeшya-vodolazkina-^г.
23. Собко Р. В. (иером. Лаврентий), Гуторов Ю. А., Пешков А. А., Плаксин В. А., свящ., Гимоян С. А., прот. Нравственная характеристика понятий «ветхий» и «новый» человек в творчестве свт. Тихона Задонского // Феномен святости в истории русской цивилизации: Сб. статей по материалам Всероссийской научной конференции (28-29 ноября 2019 года) / Под ред. А. В. Ворохобова. Н. Новгород: Нижегородская духовная семинария, 2019. С. 241-248.
24. Экспедиции Христофора Колумба // Электронный ресурс: http://www. geodesire.ru/dgirs-1060-4.html.
25. Яценко Н. Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. СПб.: Лань, 1999 // Электронный ресурс: http://slovarnik.ru/html_tsot/p/paks-amerikana.html
