CC BY
51
Филология
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2018, № 1, с. 203-208
УДК 81-42
ЯЗЫКОВАЯ ОБЪЕКТИВАЦИЯ КОНЦЕПТА «ИСТИНА» (ПО ДАННЫМ НАЦИОНАЛЬНОГО КОРПУСА РУССКОГО ЯЗЫКА)
© 2018 г. Е.Е. Смирнова
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Н. Новгород
ees@fis.unn.ru
Поступила в редакцию 08.12.2017
Рассмотрение языковой объективации концепта базируется на методике концептуального анализа, принятой в нижегородской научной школе исследований концептов национальной культуры. Материалом исследования стали данные публицистического подкорпуса Национального корпуса русского языка. В ходе работы с материалами Национального корпуса русского языка в советском дискурсе и постсоветском дискурсе был создан пользовательский подкорпус по концепту ИСТИНА. Результаты исследования позволили представить содержание и полевую организацию данного концепта в сознании носителей русского языка в ХХ-ХХ1 в. Результаты исследования можно использовать в вузовских курсах преподавания современного русского языка, в теоретических курсах по лексикологии, в спецкурсах и спецсеминарах по лингвокультурологии и когнитивной лингвистике, в составлении словарей нового типа - словарей концептов и лингвокультурных тезаурусов.
Ключевые слова: концепт ИСТИНА, языковая объективация, дискурсивное варьирование, Национальный корпус русского языка, лингвокультурология.
Статья продолжает предпринятое нами сопоставительное исследование концептов ПРАВДА и ИСТИНА в русском языковом сознании в аспекте их объективации в системе языка и дискурсивного варьирования в публицистическом дискурсе советского и постсоветского периода [1].
Абсолютное большинство исследователей, принадлежащих к различным отраслям гуманитарного знания, сходятся во мнении, что концепты ПРАВДА и ИСТИНА являются коррелятами в русской культурной и языковой традициях. Данные концепты относятся к числу дублетных лингвокультурных концептов (лингвоконцептов), влияние которых особенно существенно на национальный характер.
Вместе с тем лексемы-экспликаторы рассматриваемых концептов являются синонимами в лексической системе русского языка. Это обусловливает необходимость исследования концептов ПРАВДА и ИСТИНА в сопоставительном аспекте: сравнение их смыслового наполнения и содержания в русском когнитивном сознании, определение их структуры и полевой организации в разные хронологические периоды развития нашей страны, изучение влияния исторического контекста на смысловой объём концептов в русском когнитивном сознании, рассмотрение дискурсной вариативности концептов.
Теоретической основой исследования являются принципы анализа национально-культурной обусловленности языковой модели
мира [2-6]. Непосредственно рассмотрение языковой объективации концепта базируется на методике концептуального анализа, принятой в нижегородской научной школе исследований концептов национальной культуры [7-12].
Материалом исследования стали данные публицистического подкорпуса Национального корпуса русского языка (далее - НКРЯ). В ходе работы с материалами НКРЯ в советском дискурсе нами был создан пользовательский подкорпус по концепту ИСТИНА объемом 738 778 предложений, 9 656 133 слова. В результате по данным НКРЯ методом сплошной выборки получено 985 употреблений лексемы истина в 342 документах.
I. Языковая объективация концепта ИСТИНА в советском публицистическом дискурсе
Данная часть работы посвящена анализу объективации концепта ИСТИНА в советском публицистическом дискурсе по материалам публицистических текстов советского периода (1917-1989 гг.), источником которых послужил НКРЯ.
Следуя уже принятой логике описания содержания и смысловой структуры концепта, мы провели анализ признаков лексемы, репрезентирующей исследуемый концепт в советском публицистическом дискурсе. Выделенные признаки ранжированы ниже по степени яркости в структуре концепта (яркость признака определяется его частотностью в
анализируемом материале) и разделены на группы по следующим критериям:
1) Очевидность, доступность, известность всем: очевидная, известная, общеизвестная, азбучная, простая (простые), старые, нехитрая, понятные, самоочевидная, банальные, банальнейшая, мудрая, прописная, непреложная, всеобщая, общая, школьная (школьные), общепризнанные, общезначимые, общепринятая, обиходная, ясная, обязательная. Заметим, что здесь лексема истина используется как в форме единственного числа, так и в форме множественного. Это обусловлено тем, что в сочетании с перечисленными признаками истина выступает в значении «правило/правила», «аксиома», «утверждение/утверждения».
2) Относительность, множественность: твоя, своя, основная, относительная, другая, любая, главная, универсальная/частная, абстрактная/предметная, первая, вторая, новая, всякая, восточная, немецкая, классическая, марксистская, всемирно-историческая, военные, мировые.
3) Несомненность: несомненная, неоспоримая, бесспорная, непререкаемая.
4) Неизменность, постоянность: вечная, неизменная, незыблемая, непреложная, непогрешимая.
5) Соответствие/несоответствие действительности: достоверная, жизненная, полная, неприкрытая, настоящая, точная, чистая, ложная.
6) Единственность, абсолютность: единственная, аксиоматическая, абсолютная, окончательная, совершенная, единая, общая, объективная, конечная, последняя, великая.
7) Социальная и советская маркированность: марксистская, социально утверждаемая, классовая.
Далее работа с исследуемым языковым материалом показала, что представляется возможным выделение двух групп признаков лексемы-экспликатора на основании отнесённости их либо к научно-технической, либо к религиозно-философской сферам деятельности.
1. «Научная» истина: научная (научные), математическая, логичная, симметричная, научно обоснованная, спелео-истина, климатическая, статическая, абстрактная, предметная, аксиоматическая, теоретическая, социологическая, классическая.
2. «Религиозная» истина: великая, вечная, святая, Божия, Христова, божественная, богооткровенная, богословская, священная,
православная, высшая (высшие), духовная, канонизированная, единоспасительная,
небесная, всечеловеческая.
Дальнейший анализ позволил нам сформулировать значения лексемы истина в советских публицистических текстах.
1) Истина - то, что соответствует действительности. С этим значением самым непосредственным образом связано устойчивое сочетание «во истину», что означает «в действительности, на самом деле»: Но это мои догадки. Истину обо всем сказанном не знаю. (Валерий Аграновский. Вторая древнейшая. Беседы о журналистике).
2) Истина - цель, достигнуть которую стремятся любыми средствами, любой ценой: Как старый общественник и торгово-промышленник, я не сожалею средств для выяснения истины. (Валерий Аграновский. Вторая древнейшая. Беседы о журналистике).
В текстах советской публицистики нередко такое безоговорочное стремление к истине связано с борьбой: Подобные исследования, основанные на изучении памятников науки -оригинальных работ ученых, документов стенограмм, статей по родственным проблемам - позволили бы лучше понять природу нередкого и ныне неприятия новых плодотворных идей и изобретений, что подготовило бы будущих ученых к борьбе за истину. (Игорь Кольченко. Увидеть и почувствовать. Техника - молодежи. 1977. № 7); Почетны, как увечья, полученные в сражении за истину. (Лев Овруцкий. Не бросая тени на живых и не отнимая чести у мертвых. До и после оваций. Библиотека «Огонек». 1989).
Истина может выступать в качестве мечты, недостижимого идеала: Сюжеты его книг ведут люди действия, те, которые «видят в своей мечте святую и великую истину» и ради нее идут на дерзновенные свершения. (Вихров В.С. Рыцарь мечты. 1965).
Отметим примеры, в которых подчёркивается, что обладание истиной не является врождённым качеством, даже общеизвестные истины надо открывать для себя в течение жизни. И здесь очень часто возникает мотив своеобразного пути к истине, который человек проходит, чтобы достигнуть истины. Искать пути к истине - значит развиваться, идти вперёд: О долгом и мучительном пути к постижению истины, о преодолении заблуждений, о высокой нравственности человека социалистического общества расскажет эта картина, в которой снимаются популярные болгарские актеры Иван Андонов,
Петр Слабаков, Филипп Трифонов, Ицхак Финци. (Кто? Что? Где? Советский экран. 1974. № 19).
Кто же, читая страницы, на которых действуют и размышляют Пьер, Андрей Болконский, Левин, Федя Протасов, не испытывает благородного движения мыслей, утверждающих: и ты должен искать пути к истине, развиваться, действовать,
волноваться? (Иван Купцов. Товарищ жизнь и краски искусства. Юность. 1969. № 5).
3) Истина - объект поиска, поскольку в большинстве случаев она скрыта: Связь между сегодняшними попытками демократизации общественной жизни и вчерашним днем, когда активность и инициатива пресекались, когда любая попытка объединения людей с целью решения той или иной проблемы расценивалась как правонарушение, - эта связь может показаться не очень очевидной, ну что ж, истина редко лежит на поверхности. (Людмила Булавка. Противоречия самоуправления, или Почему не увенчались успехом выборы совета трудового коллектива НИИ ВЭФ. Техника -молодежи. 1989. № 2).
Подчёркивается, что найти истину трудно, даже самые очевидные и бесспорные истины открываются с трудом: Теперь, когда все горит в огне политических страстей, трудно найти истину. (Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. V. Вооруженные силы Юга России. 1921).
Утверждается невозможность отыскания и познания истины: Подобно тому, как Хлестаков немыслим без «отсутствия царя в голове» и «легкости в мыслях необычайной», гиперболы вранья и пустяковщины, так и Гамлет невозможен без решающей для образа лепки всех сцен сомнения, мучений человека над поисками истины, отчаяния от невозможности отыскания этой истины. (Григорий Козинцев. Тут начинается уже не хронология, но эпоха.... 1973); Есть ситуации, и они не редки, когда никто - ни дотошный собиратель фактов, ни запальчивый глашатай возмездия - не может определить истины. (Мусина М. Сама виновата... Работница. 1988. № 10).
4) Истина - народная мудрость, правило, подтверждённое жизненным опытом, закономерность; то, что всем известно и не требует доказательств. Сразу заметим, что в этом значении при анализе языкового материала нами было зафиксировано значительное число употреблений лексемы истина в форме множественного числа (104 из 985). Данный факт, по нашему мнению, обусловлен тем, что здесь истина выступает как что-то конкретное, понятное и известное
для носителей советского когнитивного сознания, как то, чего может быть много или мало. А это, в свою очередь, позволяет использовать данную лексему как в форме единственного, так и в форме множественного числа: И вот теперь мы сами, без посредников, заглянули в «Домострой» и поразились -сколько там, оказывается, доброго, мудрого, светлого, сколько истин, для которых хочется раскрыть сердце, сколько простых и сегодня еще полезных житейских советов! (Орлова Д. В гостях... четыреста лет назад. Здоровье. 1991. № 8).
5) Истина - категория относительная, изменчивая: На этом докладе в качестве оппонента выступил вездесущий Давид, заостривший вялые тезисы Боброва указанием на совсем иное отношение художников к миру, на иное его понимание в эпоху, когда старая истина стала ложью и когда на смену изображения предметов явилось стремление изображать элементы, из которых они состоят. (Лившиц Б.К. Полутораглазый стрелец. 1933). Данное значение лексемы истина нередко используется в контекстах, связанных с институтом суда: с судебным процессом, следствием, следователем. Именно здесь подчёркивается относительность истины.
6) Истина - категория множественная: Давайте спорить: чья истина точнее, чьи рассуждения правильнее. (Кашпировский А.М. Это не я вас программирую... это вы сами программируете себя. Техника -- молодежи. 1990. № 2); Пора все-таки на этом съезде сказать еще другую истину: что наша партия опустилась, что работники на местах и в центре ведут себя так, что позорят имя партии... (Лев Овруцкий. До и после оваций. Библиотека «Огонек», 1989).
7) Истина - источник добра, блага, счастья: Он писал, потому что считал своим долгом помочь людям понять Истину, которая ему была открыта и которая должна была принести людям счастье. (Сухотина-Толстая Т.Л. О смерти моего отца и об отдаленных причинах его ухода. 1961).
8) Истина - категория дискретная, её можно разделить, выделить из целого часть: Именно Учение доступно, ибо всегда, во все времена, давалась миру только та часть Истины, которую человечество могло или может воспринять. (Рерих Е.И. Письма в Европу. 1935).
Сразу заметим, что в анализируемых текстах нами был зафиксирован единичный пример, где, напротив, утверждается неделимость истины: Правосудие неделимо, как неделимы
истина и справедливость. (Лев Овруцкий. Мера закона и безмерность беззакония. До и после оваций. Библиотека «Огонек». 1989).
9) Истина - сила, инструмент действия: Все же их ведет - хоть и слепых - какой-то дух истины. (Б. К. Зайцев. Побежденный. 1925).
10) Истина - способ жизни, жизненный ориентир: Религиозный анархизм его - великое заблуждение, но это -- заблуждение гения, живущего истиной. (Устрялов Н.В. Под знаком революции. 1927).
II. Языковая объективация концепта ИСТИНА в постсоветском публицистическом дискурсе
Данная часть работы посвящена анализу языковой объективации концепта ИСТИНА в публицистическом дискурсе постсоветского периода. Материалом исследования послужили публицистические тексты, созданные в период с 2000 по 2015 год.
Высокую активность демонстрируют примеры, выражающие ядерный когнитивный признак концепта ИСТИНА - то, что соответствует действительности, то, что есть на самом деле, и примеры, отражающие когнитивный признак, который входит в базовый слой концепта, - правило, утверждение, народная мудрость (прописная истина, азбучная истина).
КП 'то, что соответствует действительности, то, что есть на самом деле': И что бы ни написали репортеры этого агентства, которые, конечно же, порой тоже ошибались, всей остальной прессой СССР воспринималось как истина в последней инстанции (Борис Грищенко. Посторонний в Кремле. 2004); К Бродскому это не относилось, что превращало его стихи в часть узнаваемого облика праздного богемного хулигана, — что, надо сказать, в тот момент было не очень далеко от истины (Илья Калинин. Человек бездействующий. Неприкосновенный запас. 2010. № 4); По крайней мере, эту истину еще раз подтвердило недавнее исследование ученых центра функционального отображения мозга из университета Филадельфии (Ирик Имамутдинов. Идеальный детектор лжи. Эксперт. 2004. № 46).
КП 'правило, утверждение, народная мудрость': Вместе с тем поучительным уроком этого противоборства стало понимание простой истины: в любой локальной войне, если в неё втянуты ядерные супердержавы, не может быть ни победителей, ни побеждённых (Война в Корее 1950-1953 гг. Проблемы Дальнего Востока. 2002. № 3); Именно отказ от этой
хрестоматийной истины превратил российский федерализм в уродливую фикцию (Андрей Захаров. Советское - значит отличное: Российская Федерация как опыт подражания. Неприкосновенный запас. 2009. № 3); Оказывается, у этого грустного феномена есть строгое математическое обоснование, опирающееся на столь же бесспорные истины (Весёлая наука математика. Наука и жизнь. 2009. № 4); Для чего человек работает или учится? Банальная истина - ради результата. Сам по себе процесс учебы или работы любят только отдельные уникумы (Дмитрий Медведев. Экзамен в детской школе. Боевое искусство планеты. 2004); Азбучная истина: население планеты растет, а ресурсы истощаются (Корпоративная социальная ответственность: и цель, и средство. Металлы Евразии. 2004.); Это прописные истины, которых нельзя не знать (Юлий Андреев и др. Ум человека и ум нации. 2003).
Но здесь можно увидеть и одно отличие в сравнении с примерами из дискурса советского периода: признак 'правило, утверждение, народная мудрость' имеет 98 вхождений, т. е. даже больше, чем ядерный КП 'то, что соответствует действительности, то, что есть на самом деле' - 88. Таким образом, можно говорить, что для анализируемого периода постсоветского дискурса оба этих признака могут считаться ядерными.
Однако, как и в случае с концептом ПРАВДА, для концепта ИСТИНА в анализируемый период мы тоже можем говорить об определенном перераспределении значимости того или иного когнитивного признака в структуре концепта, а также о некоторых содержательных и коннотативно-оценочных изменениях, связанных с изменениями в социокультурной обстановке в постсоветский период.
Так, на первый план выходит КП 'поиск истины' - 96 вхождений (т. е. для анализируемого периода и этот признак претендует на попадание в ядро концепта): Так Стивен Хоукинг, стремясь отыскать истину, в конце концов задаёт себе тот же вопрос, который тысячи лет назад задавал другой мудрец (Александр Волков. Миры Стивена Хоукинга. Знание - сила. 2003. № 2); Дело даже не в том, что подлинная жизнь науки вообще мало напоминает бескорыстный поиск истины (Александр Филиппов. Участь эксперта. Отечественные записки. 2003. № 1); Казалось бы, всё ясно: на одной стороне -способность к принуждению, сопряжённая с ущербным (сравнительно с научным)
интеллектом, на другой - образование и свободный поиск истины; на одной -временный успех силового превосходства, на другой - историческая правота и обретение всё более полного знания (Александр Филиппов. Участь эксперта. Отечественные записки. 2003. № 1).
Возможно, это связано с социокультурными особенностями начала XXI в., когда рухнули казавшиеся прежде незыблемыми нормы, идейные и ценностные ориентиры и обострилась ситуация поиска новых истин, новых смыслов в жизни социума и индивида.
С другой стороны, проявляют малую активность КП 'дискретность': В шутке, как всегда, есть толика истины (Преступная власть Коврова. Криминальная хроника. 2003. № 7);
- КП 'относительность, изменчивость': То, что вчера было истина, завтра - ложь (Любая церковь сегодня - это бизнес. Известия. 2002.30.08);
- и КП 'познаваемость': В логике есть два пути получения истины: индукция и дедукция (Гавриил Попов. Ошибка в проекте. Ленинский тупик. Наука и жизнь. 2009. № 5).
Это может свидетельствовать о некоторой установке, значимой для современного общественного сознанная: с одной стороны, истина непознаваема, а с другой - она абсолютна, т. е. недискретна и не изменяется во времени.
Выводы
Проведённый нами анализ языковых средств объективации концепта ИСТИНА на материале публицистических текстов НКРЯ советского и постсоветского периода позволил представить содержание и полевую организацию данного концепта в сознании носителей русского языка в ХХ-ХХ1 вв. Членение содержания концепта на ядро и периферию производится по критерию яркости когнитивного признака. В нашем исследовании яркость признака определяется частотой его воспроизведения в исследуемых текстах:
Ядро: Истина - то, что соответствует действительности, то, что есть на самом деле; Истина - правило, утверждение, народная мудрость.
Базовый слой: Истина - цель, к которой стремятся любой ценой; идеал, мечта; Истина -объект поиска.
Ближняя периферия: Истина - категория относительная, изменчивая; Истина -
категория множественная; Истина - сила, инструмент действия.
Дальняя периферия: Истина - способ жизни, жизненный ориентир; Истина -категория дискретная; Истина - категория конкретная, предметная; Истина - источник положительного; Истина - символ советской власти, одна из её программных основ; Истина - то, что непознаваемо; Истина - категория неизменная, статичная; Истина - категория абсолютная, универсальная; Истина - одна из божественных стихий.
Таким образом, проведённый анализ продемонстрировал нам возможности дискурсивного варьирования концептуального содержания в рамках одного концепта: расширение и сужение концептуального содержания в зависимости от сферы функционирования концепта. Полученные результаты позволили нам выделить как общие когнитивные признаки, которые
актуализируются в каждой рассмотренной группе контекстов («то, что соответствует действительности, то, что есть на самом деле», «правило, утверждение, закономерность и т. д.»), так и когнитивные признаки, характерные только для одной сферы функционирования.
Анализ показал также, что выявленные когнитивные признаки могут быть антонимичными друг другу: «алогичность», «абсолютность», «неизменность» в религиозно-философском типе дискурса, с одной стороны, и «логичность», «изменчивость» в научном дискурсе - с другой. Добавим, что наш материал демонстрирует не только наличие или отсутствие того или иного когнитивного признака в концептуальном содержании, а также и степень его релевантности для определённого типа дискурса.
Список литературы
1. Смирнова Е.Е. Концепт «правда» в русском языковом сознании (на материале фольклорных текстов, толковых и фразеологических словарей современного русского языка) // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 5 (1). С. 355-361.
2. Радбиль Т.Б. О термине и понятии «идеологема» // Человек и его язык: антропологический аспект исследований: Межвуз. сб. науч. тр. Нижний Новгород, 1996. С. 11-26.
3. Радбиль Т.Б. Прецедентные тексты в языковой картине мира // Языковая картина мира в синхронии и диахронии: Межвуз. сб. науч. тр. Нижний Новгород, 1999. С. 26-34.
4. Радбиль Т.Б. Концепт игры в аномальном художественном дискурсе // Логический анализ
языка. Концептуальные поля игры / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М., "2006. С. 308-316.
5. Жуковская Л.И. Менталитет vs ментальность: особенности языковой экспликации концепта в современной русской речи // Мир науки, культуры, образования. 2014. № 6 (49). С. 326-328.
6. Радбиль Т.Б., Сайгин В.В. Когнитивные признаки и языковая объективация концепта «добродетель» в современном русском языке // Фундаментальные исследования. 2015. № 2-26. С. 5968-5971.
7. Ручина Л.И., Горшкова Т.М. Словарь комбинированного типа как способ лексикографического описания концептосферы русской народной сказки // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. № 6 (2). С. 130-135.
8. Жуковская Л.И. Языковое воплощение концепта «менталитет/ментальность» в современном русском языковом сознании (по данным свободного ненаправленного ассоциативного эксперимента) // Мир науки, культуры, образования. 2015. № 5 (54). С. 329333.
References
1. Smimova E.E. Koncept «pravda» v russkom yazykovom soznanii (na materiale fol'klornyh tekstov, tolkovyh i frazeologicheskih slovarej sovremennogo russkogo yazyka) // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2010. № 5 (1). S. 355-361.
2. Radbil' T.B. O termine i ponyatii «ideologema» // Chelovek i ego yazyk: antropologicheskij aspekt issledovanij: Mezhvuz. sb. nauch. tr. Nizhnij Novgorod, 1996. S. 11-26.
3. Radbil' T.B. Precedentnye teksty v yazykovoj kartine mira // Yazykovaya kartina mira v sinhronii i
9. Сайгин В.В. Концептуальное поле «грех» в пространстве русской культуры: опыт комплексного лингвокогнитивного описания: Монография. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ им. Н.И. Лобачевского, 2015. 258 с.
10. Жуковская Л.И. Концепт «менталитет/ментальность» в ряду других соотносимых понятий концептуального поля «духовность, духовная деятельность» // Научное наследие Б.Н. Головина в свете актуальных проблем современного языкознания (к 100-летию со дня рождения Б.Н. Головина): Сб. ст. Междунар. науч. конф. Нижний Новгород, 2016. С. 406-410.
11. Сайгин В.В. Грех vs. покаяние в концептосфере русской культуры: лингвокогнитивный аспект // Научный диалог. 2016. № 1 (49). С. 82-93.
12. Адясова Л.Е. Советский Союз в зеркале концептуальной метафоры в современном российском медиадискурсе // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2015. № 2. Ч. 2. С. 334-338.
diahronii: Mezhvuz. sb. nauch. tr. Nizhnij Novgorod, 1999. S. 26-34.
4. Radbil' T.B. Koncept igry v anomal'nom hudozhestvennom diskurse // Logicheskij analiz yazyka. Konceptual'nye polya igry / Otv. red. N.D. Arutyunova. M., 2006. S. 308-316.
5. Zhukovskaya L.I. Mentalitet vs mental'nost': osobennosti yazykovoj ehksplikacii koncepta v sovremennoj russkoj rechi // Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2014. № 6 (49). S. 326-328.
6. Radbil' T.B., Sajgin V.V. Kognitivnye priznaki i yazykovaya ob"ektivaciya koncepta «dobrodetel'» v sovremennom russkom yazyke // Fundamental'nye issledovaniya. 2015. № 2-26. S. 5968-5971.
LANGUAGE OBJECTIFICATION OF THE CONCEPT «ISTINA» («TRUTH») (ACCORDING TO THE DATA OF THE RUSSIAN NATIONAL CORPUS)
E.E. Smimova
This work continues the contrastive studies of the concepts ISTINA and PRAVDA (both mean TRUTH in English) in Russian linguistic consciousness in the aspect of their objectification in the system of language and discursive variation in the media discourse of the Soviet and post-Soviet period. The theoretical basis for the research is provided by the principles for the analysis of the national and cultural factors in the world language model. The language objectification of the concept is considered on the basis of the conceptual analysis methods adopted in the Nizhny Novgorod scientific school for the study of the national culture concepts. The material of the research was the data of the publicist subcorpus of the Russian National Corpus. During our work with the materials of the Russian National Corpus in the Soviet discourse and post-Soviet discourse, a custom subcorpus on the concept ISTINA was created. The results of the research made it possible to present the content and field organization of this concept in the minds of native speakers of the Russian language in the 20th and 21st centuries. The kernel of the concept: Truth is something that corresponds to reality, something that really exists; Truth is a rule, a statement, people's wisdom. The base layer: Truth is the goal to which one strives at all costs; an ideal, a dream; Truth is the object of search. The near periphery: Truth is a relative, changeable category; Truth is a multiple category; Truth is power, an instrument of action. The far periphery: Truth is a way of life, a life guide; Truth is a source of positive things, etc. The practical significance of the research is that its results can be used in university courses for teaching modern Russian, in theoretical courses on lexicology, in special courses and special seminars on linguoculturology and cognitive linguistics, in compiling dictionaries of a new type: dictionaries of concepts and linguistic-cultural thesauri.
Keywords: concept «ISTINA» («TRUTH»), language objectification, discursive variation, Russian National Corpus, linguoculturology.
7. Ruchina L.I., Gorshkova T.M. Slovar' kombi-nirovannogo tipa kak sposob leksikograficheskogo opisaniya konceptosfery russkoj narodnoj skazki // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2011. № 6 (2). S. 130-135.
8. Zhukovskaya L.I. Yazykovoe voploshchenie koncepta «mentalitet / mental'nost'» v sovremennom russkom yazykovom soznanii (po dannym svobodnogo nenapravlennogo associativnogo ehksperimenta) // Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2015. № 5 (54). S. 329-333.
9. Sajgin V.V. Konceptual'noe pole «grekh» v prostranstve russkoj kul'tury: opyt kompleksnogo lingvokognitivnogo opisaniya: Monografiya. Nizhnij Novgorod: Izd-vo NNGU im. N.I. Lobachevskogo, 2015. 258 s.
10. Zhukovskaya L.I. Koncept «mentalitet/men-tal'nost'» v ryadu drugih sootnosimyh ponyatij konceptual'nogo polya «duhovnost', duhovnaya deyatel'nost'» // Nauchnoe nasledie B.N. Golovina v svete aktual'nyh problem sovremennogo yazykoznaniya (k 100-letiyu so dnya rozhdeniya B.N. Golovina): Sb. st. Mezhdunar. nauch. konf. Nizhnij Novgorod, 2016. S. 406-410.
11. Sajgin V.V. Grekh vs. pokayanie v koncepto-sfere russkoj kul'tury: lingvokognitivnyj aspekt // Nauchnyj dialog. 2016. № 1 (49). S. 82-93.
12. Adyasova L.E. Sovetskij Soyuz v zerkale konceptual'noj metafory v sovremennom rossijskom mediadiskurse // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2015. № 2. Ch. 2. S. 334-338.
