CC BY
31
Б.Л. Бойко*
ЯЗЫК ОБРАЗОВАННЫХ В СОЦИУМЕ
Понятие «языка образованных» (Sprache der Gebildeten) мы заимствуем у немецких лингвистов, где оно применяется к именованию той формы существования языка, того идиома, который не только функционирует в образованных слоях общества, но и характеризует тех, кто пользуется им, в социальном отношении. Греческий язык в восточных провинциях поздней Римской империи был столь же престижен, что и латинский на Западе. Знание греческого языка в Римской империи считалось обязательным для каждого образованного человека, способствовало карьере в административной и военной службе.
Языком образования и образованных в Европе был латинский язык. Функции международного языка науки и художественной литературы латинский язык выполнял со времени падения Западной Римской империи вплоть до исхода XVIII века. «По-ла-тыни не только писали, но и говорили: это был разговорный язык, объединявший немногочисленных образованных людей того времени: когда мальчик-шваб и мальчик-сакс встречались в монастырской школе, а юноша-испанец и юноша-поляк - в Парижском университете, то, чтобы понять друг друга, они должны были говорить по-латыни. И писались на латинском не только трактаты и жития, но и обличительные проповеди, и содержательные исторические сочинения, и вдохновенные стихи».1
Ученые занятия в университете Средневековья предполагают знания греческого и латинского языков. Так Вагнер, ученик Фауста, нарушает уединение своего учителя Фауста, взывавшего к сущностям потустороннего мира: WAGNER:
Verzeiht! Ich hör' Euch deklamieren; Ihr last gewiss ein griechisch Trauerspiel?2
Вагнер: Простите, не из греческих трагедий // Вы только что читали монолог?3 Не должно удивлять читателя и то, что Мефистофель, укрывшийся под мантией Фауста, оставляет по просьбе будущего школяра строку из Ветхого завета на латинском языке: Eritis sicut Deus scientes bonum et malum.4
На латинском языке сочиняли свои произведения ваганты - странствующие, в дословном переводе «бродячие». Вагантами конца раннего Средневековья (IX— XI вв.) были священники, не имевшие своих приходов, и монахи, покинувшие свои монастыри. К ним примешивались мнимые клирики - бродяги, которым было выгодно притворяться духовными лицами, чтобы избегать повинностей, податей, а в иных случаях - суда и наказания. И те, и другие скитались по дорогам Европы из города в город, от монастыря к монастырю. Социальный состав и образованность вагантов возрастала от века к веку, «корпоративная организация европейских университетов XII—XIII веков сплачивало этот бродячий люд в единое ученое сословие».5 Клерикальные власти преследовали бродячих священников и монахов. Преследуемые отвечали церкви антиклерикальным содержанием своих песен: «Эй, - раздался светлый зов, -Началось веселье! Поп, забудь про часослов! Прочь, монах, из кельи!» Сам профессор, как школяр, Выбежал из класса,
* Бойко Борис Леонидович, кандидат филологических наук, профессор кафедры германских языков Военного университета.
Ощутив священный жар Сладостного часа.6
Средневековая культура была двуязычной, наряду с латинским, в коммуникативных процессах использовались местные языки, однако в эпистолярной практике использовался исключительно латинский язык. Тем, кому недоставало собственных знаний, на помощь прибегали писцы: отправитель диктовал писцу текст на родном языке, тот оформлял текст на латинском языке, получатель, если он затруднялся в чтении латинского текста, вновь прибегал к услугам писца, который и истолковывал содержание на местном наречии. И все же «знание латыни было первым признаком, отделявшим «культурного» человека от некультурного...».7 Латинский язык эпохи Возрождения вплоть до Джордано Бруно и Галилея был языком философии и естественнонаучной литературы, его использование для научных целей и в ученых кругах разумелось само собой.8
Истории немецкого языка известны факты использования различных идиомов в роли языка образованных. Языковая ситуация Франкской империи V—VII вв. характеризуется абсолютным господством латинского языка, как языка государственной религии - христианства, однако, начиная с VIII в. наблюдается возрастание роли языка христианской письменности, несущей на себе следы региональной окраски.9 Языковая ситуация эпохи расцвета феодальной культуры Высокого средневековья XII— XIII вв. характеризовалась использованием обработанных литературных форм немецкого языка в сфере художественной литературы и в проповедях. Духовенство, более образованное, чем светская знать, овладевало основами латинизированной европейской культуры, но и владело разными формами немецкого языка, включая на уровне отдельных представителей духовенства также ту или иную степень владения поэтическим языком.10
Распространение университетского образования способствует росту числа академически образованных людей. К концу XVI в. две трети выпускников университетов составляли лица духовного сана, юристы, учителя, служащие, врачи. Возрастает социальный престиж образованных людей, многие из них занимают важное положение в иерархической структуре общества, наиболее авторитетные пользуются привилегиями дворянства. Образованных людей объединяет однотипность образа жизни, занятие преподаванием и науками, отдельное направление представлено людьми, занятыми книгоиздательской деятельностью. Наблюдается тенденция устойчивого двуязычия: на латинском языке ведется преподавание в университетах и школах, школьные уставы требуют от учителей, чтобы они общались с учениками старших классов на латыни, большая часть книг издается на латинском языке. Противоположная тенденция находит выражение в том, что ученые выступают за изложение основ научных знаний на немецком языке. В произведениях нюрнбергских мейстерзингеров, того же Ганса Сакса, в текстах, обращенных к демократическим кругам читателей, предпочтение отдается немецкой речи низших слоев общества: ach, sag mirs teutsch, ich bit dich drum! Ich kan warlich kein Laperdein (ах, прошу тебя, говори со мной по-немецки, я, право, не знаю этой латыни!). В окказионализме Laperdein, образованном из Latein (латынь) и labern (болтать) выражено неприятие чужого, до конца не осваиваемого языка.11 Но не только литературный язык выполняет функции внутригруппового общения в среде образованных. Серединой XVI в. датируется экспансия верхненемецкого в направлении с юга на север: «Люди, имеющие гуманитарное образование, приносили с собой с юга язык высокой образованности - верхненемецкий».12 Верхненемецкий в первую очередь осваивается синдиками, профессиональными должностными лицами Любека, имеющими высшее юридическое образование. Вслед за синдиками верхненемецким овладевают секретари канцелярий, также имеющие специальное образование. В то же время бургомистрам и членам городского совета, уроженцам Любека, для которых нижненемецкий язык был родным, на усвоение верхненемецкого потребовались дополнительные полтора десятка лет.13
Средневековая латынь науки и образования распространяется и на российской почве. Латинский язык многих научных трудов М.В. Ломоносова был языком современной ему европейской науки. Изучив в течение короткого времени латинский язык в Славяно-греко-латинской академии, Ломоносов осваивает с его помощью не только основы европейской науки, но и создает на латинском языке тексты своих наиболее
значительных трудов по физике, химии, астрономии, минералогии. Обращает на себя внимание тот факт, что 18 из 34 главнейших трудов М.В. Ломоносова в области естественно-исторических наук, которые приводит Б.Н. Меншуткин в Русском биографическом словаре, написаны на латинском языке. Признавая латинский язык в качестве единственного языка науки и образования, используя его в переписке с европейскими учеными, Ломоносов осознает необходимость создания современных ему научных курсов на русском языке. В 1746 году Ломоносов завершает перевод с латинского языка на русский экспериментального курса физики своего учителя Вольфа, в том же году он подготовил и прочел публичный курс лекций по этому предмету в Петербургском университете, где преподавание велось на латинском языке.14
К исходу XVIII века латинский язык исчерпывает свои функции языка науки, сохраняя «отраслевое» применение в области естественнонаучной систематики Линнея, а также анатомической, медицинской и фармакологической номенклатуры. В России в течение всего XIX века вплоть до начала XX века он выполняет функции демонстрации принадлежности к образованным слоям общества. Для этого достаточно уже не полное, а фрагментарное владение языком на уровне вкраплений, не сопровождаемых переводом. Это хорошо подмечено А.С. Пушкиным: Латынь из моды вышла ныне: Так, если правду вам сказать, Он знал довольно по-латыне, Чтоб эпиграфы разбирать, Потолковать об Ювенале, В конце письма поставить vale, Да помнил, хоть не без греха, Из Энеиды два стиха.15
Полагаем, что знания латинского языка одним из образованнейших людей XIX века А.И.Герценым были несравненно обширнее, чем у пушкинского Евгения Онегина. На страницах художественных мемуаров «Былое и думы», наряду с французскими, итальянскими, немецкими и английскими вкраплениями, встречаются вкрапления из латинского языка. Они хорошо вписаны в русскую строку, экономны по форме и емки по содержанию. В тексте мемуаров латинские вкрапления встречаются намного реже, нежели французские, выражая тот уровень образования пишущего, по которому можно судить о его социальной среде. Сделаем несколько выписок из текста художественных мемуаров А.И. Герцена:
«Народ русский отвык от смертных казней: после Мировича, казненного вместо Екатерины II, после Пугачева и его товарищей не было казней; люди умирали под кнутом, солдат гоняли (вопреки закону) до смерти сквозь строй, но смертная казнь de jure не существовала».16
«Голохвастов затруднился, произнес длинную речь, где плодовито изложил pro и contra, заключил ее тем, что, впрочем, разрешить присылку корректурных листов в ценсуру можно, буде автор, удостоверит, что в его книге нет ничего против правительства и нравственности».17
Латинские вкрапления в приведенных фрагментах легко прочитываются и современным читателем, который с латинизмами встречается в текстах, относящихся к сфере медицины, юриспруденции, международного права. Несколько непривычно «смотрятся» вкрапления из латинского в контексте бытовых сцен:
«Обед подавался на особенном английском сервизе из жести или из какой-то композиции, купленном ad hoc. Между тем лошади были заложены; в передней и в сенях собирались охотники до придворных встреч и проводов: лакеи, оканчивающие жизнь на хлебе и чистом воздухе, старухи, бывшие смазливыми горничными лет тридцать тому назад...».18
«Печальная и самобытная фигура Чаадаева резко отделяется каким-то грустным упреком на линючем и тяжелом фоне московской high life. <...> Десять лет стоял он, сложа руки, где-нибудь у колонны, у дерева на бульваре, в залах и театрах, в клубе и - воплощенный veto, живой протестацией смотрел на вихрь лиц, бессмысленно вертевшихся около него...».19
И только представителями высшего дворянства с университетским образованием могли быть без перевода поняты латинские вкрапления, извлеченные из ориги-
нальных текстов древнеримских авторов:
«Что такое был теоретический интерес и страсть истины во времена таких мучеников разума и науки, как Бруно, Галилей и пр., мы знаем. Мы знаем и то, чт0 была Франция энциклопедистов во второй половине XVIII века, - а далее? А далее - sta, viator!».20
«Года за полтора перед тем познакомились мы с В., это был своего рода лев в Москве. <...> Мы с завистью посматривали на его опытность и знание людей; его тонкая ироническая манера возражать имела на нас большое влияние. Мы на него смотрели как на делового революционера, как на государственного человека in spe».21
Составитель словаря латинских выражений В.П. Сомов собрал фрагменты текстов русских писателей и публицистов, в которых используются латинские вкрапления на уровне отдельного слова, словосочетания, фразы.22
Достаточно обширный список имен и текстовых фрагментов пополним тремя выписками из А.Ф. Писемского. Латинскими вкраплениями писатель характеризует речь отставного смотрителя уездного училища Петра Михайловича Годнева как человека, принадлежащего к кругу образованных:
1) - Фу-ты, какая королева! Bene!.. optime!.. (хорошо!.. прекрасно! - здесь и далее воспроизводим перевод, даваемый в постраничных ссылках - Б.Б.);
2) Калинович снова приступил к чтению, и когда кончил, старик сделал ему ручкой и повторил несколько раз: - Bene, optime, optime!
3) - Не все, мать, хлопотать о полезном; позаботимся и о приятном. В жизни надо мешать utile cum dulce (полезное с приятным).23
В ХХ веке латинский язык объединяет тех, кто стремится сохранить позиции латинской образованности в мире, тому свидетельством проведение международных конгрессов «живой латыни», выпуск журналов на латинском языке, сборников новолатинской поэзии.24
«Язык образованных» как категория социально-групповой диалектологии сохраняет свою актуальность и в ХХ веке. В работе, датированной 1913 годом, Шарль Балли замечает: «Литературный язык имеет особую общественную ценность, это символ утонченности, высокого интеллектуального уровня, образованности. Лингвистика может его рассматривать не иначе, как один из специальных языков...».25 Балли развивал идею стилистической рядоположенности языка художественной литературы с административным языком, языком науки, спортивным языком. Для нас же важно предложение Балли рассматривать литературный язык «как один из специальных языков». В другом месте той же книги Балли пишет о письменной латыни римлян следующее: «...они (римляне - Б.Б.) стали жертвой александрийцев - docti poetae «просвещенных поэтов», которые <...> превратили письменный язык в язык интеллектуальной верхушки...».26
Далеко не все владеют этой высшей с точки зрения обработанности формой языка в той степени, какая не отличается от письменной его формы. В этом нетрудно убедиться, если перенести на бумагу тексты тех, кто профессионально обращается к аудитории, не имея перед собой написанного текста. Мы имеем в виду представителей «говорящих» профессий - отдельных политиков, политических комментаторов и искусствоведов, писателей и поэтов, лучших из профессорской среды и учительства. Обыденное, повседневное общение в такой среде осуществляется на том языке, который в немецкой филологии носит наименование литературного обиходно-разговорного языка образованных - gebildete Umgangssprache, по Кречмеру. Эта форма существования языка сохраняет налет местного произношения и включает определенное число лексических единиц локального происхождения. Языковой материал обиходно-разговорной речи нейтрален или слабо экспрессивен. По мнению, Р. Клаппенбах, обиходный язык образованных должен рассматриваться как составная часть слоя нейтральной лексики литературного языка. Литературный обиходно-разговорный язык противопоставлен другим социальным вариантам - жаргонам, арго с их лексикой, отмеченной стилистически пометами salopp («небрежно»), derb («грубо»), vulgär («вульгарно»), но он и не нейтрален относительно нормы литературного языка. По мнению немецких лингвистов, эта форма все же представляет собой образование субстандартного порядка.27
Венской окрашенностью, влиянием венского городского диалекта характеризу-
ется так называемый австрийский обиходный язык образованных, который по своей структуре и субстанции наиболее близко расположен к литературному языку Австрии. Этот тип языка Э.Кранцмайер называл «литературным или обиходным языком образованных» (Hoch-oder Umgangssprache der Gebildeten), а также «австрийским литературным языком» (österreichische Hochsprache), имея в виду национальное измерение в противовес Bühnensprache (немецкому языку сцены) как нормативному литературному языку Германии. Размежевание образованных в Австрии и образованных в Германии по языку - размежевание, образно говоря, по национальным квартирам. В иных обстоятельствах в основу разделения могут быть положены иные, например идеологические, основания. В годы фашизма, сопротивляясь экспансии гитлеровского рейха, швейцарская интеллигенция объединилась в «Schwizer Sproch-Biwegig» - Швейцарском языковом движении. Это было движение за возведение алеманского диалекта, выполняющего функции разговорного литературного языка, языка повседневного общения, в ранг национального языка.28
Мы завершим нашу краткую статью о языке образованных, обратившись к материалу русского языка. Г.О. Винокур в историческом очерке русского языка отмечает заслуги Н.М.Карамзина в его борьбе за становление русского языка как средства общения в среде образованных, в культурной среде, где в этой функции использовался язык французский: «Признавая высокие качества русской речи, Карамзин вместе с тем зовет к «обрабатыванию» ее, то есть к тому, чтобы сделать ее надлежащим и достойным органом современной культуры. Это должен быть язык, пригодный в одинаковой степени и для беседы, - разумеется, в кругу лиц образованных, читающих, которые и говорить-то хотят не как попало, а хорошо и чисто, как мы сказали бы сейчас: «культурно». Это должен быть язык не домашний, а тот, с каким представитель культурного слоя является в обществе, обработанный и вычищенный по литературным образцам, но все же язык разговора, а не только академической речи и печатного рассуждения. Карамзин не скрывал от себя, что на деле эта функция в его время и в его среде принадлежала языку французскому, и именно с этим он и боролся».29
Как мы имели возможность убедиться, язык образованных обладает категориальными признаками. Обладая свойствами родового объекта, этот социально-групповой диалект (термин Е.Д.Поливанова) представлен в коммуникативных процессах своими видами. Это, в частности, латинский язык европейских университетов Средневековья и латинские вкрапления в художественных и мемуарных текстах, верхненемецкий язык немецких канцелярий, австрийский и швейцарский разговорные языки образованных, русский литературный язык, используемый, наряду с французским языком, в качестве языка общения образованных дворянских кругов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Памятники средневековой латинской литературы IV—IX веков. Отв. ред. М.Е.Грабарь-Пассек и М.Л. Гаспаров. - М.: Наука, 1970. С. 5.
2. Гете И.В. Фауст. Трагедия. Ч. I: Книга для чтения на немецком языке. -СПб.: КАРО, 2006. С. 62.
3. Гете, И.В. Фауст: Трагедия / Пер. с нем. Б. Пастернака. - М.: Моск. рабочий, 1982. С. 41.
4. Гете, И.В. Указ. соч. С. 86, 460. - И будете, как Бог, распознавать добро и зло (кн. 1, Бытие, гл. 3, стих 5).
5. Гаспаров М.Л. Поэзия вагантов // Поэзия вагантов. М.: Наука, 1975. С. 447.
6. Лирика Вагантов. Немецкая народная поэзия в переводах Л. Гинзбурга. Колесо фортуны. Сост. Н.Р. Малиновская - М.: Зеркало-М, 1998. C. 19.
7. Гаспаров М.Л. Указ. соч. С. 476.
8. Ярцева В.Н. О роли переводов в истории литературных языков // Вестник Ленинградского университета, 1980, сер. «История, язык, литература», вып. 4, № 20. С. 46.
9. Гухман М.М., Семенюк Н.Н. История немецкого литературного языка IX— XV вв. - М.: Наука, 1983. С. 44—46.
10. Там же. С. 74—75.
11. Гухман М.М., Семенюк Н.Н., Бабенко Н.С. История немецкого литературного языка XVI—XVIII вв. / Отв. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Наука, 1984. С. 91—92.
12. Бах А. История немецкого языка - Geschichte der deutschen Sprache / Пер. с нем. Н.Н. Семенюк; Ред., предисл. и прим. М.М. Гухман. - М.: УРСС, 2о0з. С. 179.
13. Семенюк Н.Н. К характеристике разных видов варьирования в истории немецкого языка.// Социальная и функциональная дифференциация литературных языков / Отв. редакторы В.Н. Ярцева, М.М. Гухман. - М.: Наука, 1977. С. 116.
14. Меншуткин Б.Н. Ломоносов Михаил Васильевич // Русский биографический словарь. СПб, 1914. С. 597.
15. Пушкин А.С. Евгений Онегин //Сочинения. В 3 т. Т. 2. Поэмы: Евгений Онегин; Драматические произведения. - М.: Худож. лит., 1986. - С. 189.
16. Герцен А.И. Былое и думы / Предисл. В. А. Путинцева. - М.: Дет. Лит., 1975.
С. 78.
17. Там же. С. 487.
18. Там же. С. 87.
19. Там же. С. 443.
20. Там же. С. 365.
21. Там же. С. 170.
22. Сомов В.П. По латыни между прочим: Слов. латин. выражений / В. Сомов. М.: ГИТИС, 1992. 226, [3] с ил.
23. Писемский А.Ф. Тысяча душ // Собр. соч. В 5 т. Т. 3. - М.: Худож. лит-ра, 1983. С. 25, 87 и 55 соотв.
24. Боровский Я.М. Латинский язык как международный язык науки (к истории вопроса) // Проблемы международного вспомогательного языка. - М.: Наука, 1991. С. 76.
25. Балли, Шарль. Язык и жизнь / Пер. с фр. И.И. Челышевой и Е.А. Вельме-зовой; Вступ. ст. В.Г. Гака. - М.: УРСС, 2003 (Тип. Рохос). С. 42—43.
26. Там же. С. 181.
27. Домашнев А.И. Типология сходств и различий языковых состояний и языковых ситуаций в странах немецкой речи. СПб.: Наука, 2001. С. 131.
28. Домашнев А.И. Труды по германскому языкознанию и социолингвистике. -СПб.: Наука, 2005. С. 873 и 882.
29. Винокур Г.О. Русский язык: Исторический очерк / Г.О. Винокур; Предисл. В.М. Алпатова. Изд. 3-е. М.: КомКнига, 2006. С. 148.
