CC BY
285
- На Алена Делона, - не колеблясь, ответил я.
Почему же я ответил именно так? Сработала подсознанка? Ведь он вовсе и не был похож на Алена Делона. Не больше, чем я» [6, с. 566].
В приведенных примерах причиной для выделения диалогической речи из общего континуума текста, по нашему мнению, служит смещение точки видения из сферы рассказчика в сферу персонажа. В первом примере к словам-сигналам, указывающим на сферу сознания героини, можно отнести наречия, с неопределенным временным значением (однажды, сейчас) и вводное словосочетание (между прочим). Во втором случае на субъективность речевой сферы персонажа указывает разговорный словесный ряд, выраженный разговорными синтаксическими конструкциями «Вот я ношу его фамилию, но даже не знаю, каким он был. Прадеда на
фотке видел, а деда нет... Ну, хоть примерно, на кого, скажем, из киноактеров он был похож?».
Таким образом, причиной для архитектонического членения текста жанра non-fiction может послужить перемещение точек видения из речевой сферы рассказчика в сферу персонажа.
Сделаем некоторые выводы. А. Рекемчук отвергает традиционно заданную связность описания жизненного пути - ей противопоставляется прерывистость и фрагментарность повествования, включающего воспоминания и размышления. Характерными чертами текста жанра non-fiction является ярко выраженная субъективность, ассоциативность и эмоциональность. Такая организация повествования обусловила разнообразие приемов архитектоники как элемента стиля текста жанра non-fiction.
Список литературы
1. Ахметова Г. Д. Языковая композиция художественного текста (проблемы теоретической феномена-лизации, структурной модификации и эволюции на материале русской прозы 80-90-х гг. XX в.). М.; Чита: Изд-во ЗабГПу, 2002. 264 с.
2. Валгина Н. С. Активные процессы в современном русском языке. М.: Логос, 2001. 303 с.
3. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 139 с.
4. Горшков А. И. Русская стилистика и стилистический анализ произведений словесности. М.: Изд-во Лит. ин-та им. А. М. Горького, 2008. 544 с.
5. Николина Н. А. Филологический анализ текста: учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. М.: Академия, 2003. 256 с.
6. Рекемчук А. Е. Мамонты. М.: МИК, 2006. 600 с.
7. Рекемчук А. Е. Пир в Одессе после холеры: Повести. М.: МИК, 2003. 368 с.
УДК 801-17. 022 ББК 81.411.2-0
А. А. Юнаковская
г. Омск
«язык города»: основные компоненты и их функционирование (на материале г. омска)
Статья представляет собой краткий обзор отечественных работ, рассматривающих речь горожан, а также характеристику подходов изучения составляющих общерусского языка в границах города. Отмечены нерешенные до сих пор вопросы исследования городской речи.
На материале г. Омска рассматриваются уровни взаимодействия его жителей, которые могут быть как общими («код города», локальные показатели), так и социально ограниченными. При этом для всех видов городской речи ядро образует тема «человек». Однако средства его отображения и сфер его интересов отличаются степенью нейтральности -сни-женности (инвективности).
Ключевые слова: «язык города», «код города», нейтральный, сниженный
A. Yunakovskaja
Omsk
«City Language»: the Basic Components and Their Functioning (on the Material of Omsk)
The article represents a short review of the domestic works considering the speech of townspeople, and also the characteristic features of studying approaches of the national Russian language in city borders. The questions of city speech research are not solved till nowadays.
The interaction levels of Omsk inhabitants both of a general («a city code», local indicators) and socially limited character are considered in the article. Thus, the theme of a «person» forms the nucleus for all kinds of city speech. However, means of its display and spheres of its interests differ in the degree of neutrality and lowering (invective).
Keywords: «city code», «city language», neutrality, lower.
Тема «язык города» не является новой в русистике. Одним из направлений лингвистики 20-х гг. ХХ в. было изучение языкового быта города (см. работы Б. А. Ларина, Л. В. Щербы, Л. П. Якубинского и др.). В 1928 г. Б. А. Ларин отмечал, что «мы запоздали с научной разработкой языкового быта города... да и нигде до сих пор она не производилась широко и систематически. Научная традиция в этой области еще не сложилась» [2, с. 175]. Им были намечены основные направления исследований, но данная тема по ряду причин не получила своего развития. Интерес к изучению социальной дифференциации языка начинает возрождаться в 60-е гг., что привело к выделению темы «язык города» в начале 80-х гг. в отдельное научное направление. Можно назвать такие работы, как: Т. Е. Помыкалову, Т. Я. Шишкину, Л. А. Шка-тову «Наблюдения над речью жителей г. Челябинска (к проблеме «язык города»)» // Городское просторечие (М., 1984); К. П. Миха-лап, Т. В. Шмелеву «Словарь города» // ФН. 1976. № 4; Л.А Капанадзе, Е. В. Красильникова «Лексика города (к постановке проблемы)» // Способы номинации в русском языке (М., 1982); Е. В. Красильникова «Язык города как лингвистическая проблема» // Живая речь уральского города (Свердловск, 1988), «Разновидности городской устной речи» (М., 1988). В дальнейшем наблюдается разнонаправленное изучение реализации языковых средств в границах того или иного города: «Речь города» (Ч. 1-2. Омск, 1995); «Живая речь уральского города. Тексты» (Екатеринбург, 1995); «Городская разговорная речь и проблемы ее изучения» (В. 1-2. Омск, 1997),
З. В. Подберезкина «Лингвистическое гра-доведение (о перспективах исследования языкового облика Красноярска») // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: научно-методический бюллетень. Вып. 6. (1998); М. В. Китайгородская, Н. Н. Розанова «Речь москвичей: коммуникативнокультурологический аспект» (М., 1999);
А. А. Юнаковская «Разговорная речь носителей массовой городской культуры (на материале г. Омска): хрестоматия» (2007) и др.
В результате исследований под «языком города» стали понимать неподготовленную, неофициальную речь горожан, или социально-коммуникативную систему, используемую жителями данного города.
Восьмые Шмелевские чтения, проведенные в институте русского языка им. В. В. Виноградова, подвели своеобразный итог, который получил отражение в сборнике «Язык современного города» (М., 2008). В нем представлены новые исследовательские аспекты данной темы конца ХХ - начала XXI вв.: лингвокультурное пространство города (Л. А. Шкатова вслед за Е. В. Красильниковой), городская лексикография (Т. В. Шмелева, А. А. Юнаковская и др.), реализация которых должна заканчиваться изданием городских словарей и словариков.
Другой линией исследования является изучение функционирования составляющих общерусского языка в границах города. Однако в лингвистике до сих пор не решен вопрос о принципах определения языковых признаков основных форм русского национального языка (разновидностей, подсистем, вариантов, страт, идиом и т. п. ) и их отграничения от социальных разновидностей речи. Также окончательно не решен вопрос о структуре общерусского языка, спорным остается перечень его составляющих.
Анализ лингвистической литературы позволяет представить соотношение основных форм общерусского языка с традиционной точки зрения. Так, основными формами русского национального языка называют следующие: кодифицированный литературный язык (КЛЯ) и его устную реализацию - литературную разговорную речь (ЛРР); просторечие (Пр); диалекты. Определяющим при их выделении является тот факт, что они имеют собственную социальную базу и характеризуются своеобразной функциональной нагрузкой.
КЛЯ - это основная наддиалектная форма существования языка. При этом исчезновения Пр и диалектов не происходит, а наблюдается изменение характера функционирования современного Пр, экспрессии и прагматики просторечных и разговорных единиц, обновление просторечного и жаргонного лексикона; приобретение новых качеств и перестройка системы диалектов в границах общерусского языка.
Однако данный подход не является единственным. Так, Н. И. Толстой писал о том, что «современный русский язык. представляет собой систему «стратов» (или идиомов), т. е. он членится на различные виды языка, которые в целом составляют парадигму функциональных разновидностей языка. В основном эта парадигма четырехчленная: литературный язык, просторечие, говоры, жаргоны» [5, с. 10-11]. При этом «доминирующую позицию» занимает литературный («стандартный») язык, который имеет наддиалект-ный характер и функционирует во всех сферах (т. е. является «поливалентным»: может употребляться во всех сферах). Просторечие представляет собой наддиалектное городское явление, не являющееся «поливалентным» [5].
Данный перечень основных форм общерусского языка не является окончательным. Так, В. В. Химик считает, что просторечие занимает промежуточное положение в системе языковых и культурных стратов, несет в себе признаки всех сопредельных подсистем языка [6, с. 11]. Для него Пр является только составной частью «третьей культуры. Исследователь разговорной речи В. А. Саляев предлагает выделять новый компонент в структуре национального языка - русский сленг, возникший на стыке арго, жаргона и просторечия [4]. Вероятно, следует говорить о формировании так называемого общерусского сленга, общерусского жаргона (интержаргона) на основе взаимодействия разговорных разновидностей общерусского языка.
Одним из терминов, обозначающих данное образование, является интержаргон. Это надсоциальный «общий» жаргон (общий социализированный жаргон, термин В. В. Химика [6]). В лингвистической литературе данный термин имеет несколько трактовок:
1) совокупность популярных, но субстандартных единиц, привлекаемых из частных жаргонных подсистем лексики, представляющая собой наддиалектное интегральное явление (И. Р. Гальперин, Л. П. Кры-син, Л. И. Скворцов, В. В. Химик и др.);
2) лексико-фразеологический фонд, состоящий из слоя единиц, образованных на осно-
ве периферийных деривационных средств, сохраняющий единицы отмирающих и вымерших корпоративных жаргонов, а также профессиональных жаргонов (В. А. Саляев и др.); 3) инвариант различных конкретных изменчивых, подвижных вариативных «подъязыков» (жаргонов, сленгов, «социальных диалектов») (А. А. Юнаковская). Однако вопрос о его языковой сути требует дальнейшего изучения.
Рассмотрение составляющих общерусского языка, функционирующих в границах конкретного города, уже имеет место в русистике. Так, итоги исследования разговорной речи г. Ижевска представлены Н. А. Проку-ровской в монографии «Город в зеркале своего языка» (1996). С конца 80-х гг. ведется работа по изучению народно-разговорной речи г. Омска силами кафедры исторического языкознания ОмГУ: собрана картотека (более 130 тыс. карточек) и подборка текстов, на основе которых изданы словари («Словарь современного русского города». М., 2003; Е. Н. Гуц «Ассоциативный словарь подростка». Омск, 2004; А. А. Юнаковская «Омское городское просторечие: Фразеология» (Омск, 2004), А. А. Юнаковская «Разговорная речь носителей массовой городской культуры (на материале г. Омска): хрестоматия. М., 2007). Это говорит о проработке ряда аспектов речевого быта г. Омска, однако обиходноразговорная его сфера до сих пор не получила полного описания.
Языковой быт любого города формируется на основе речи окружающих территорий, поэтому одним из направлений урбанистики является изучение локальной окраски. Первоначально в лингвистике речь шла о варьировании литературного языка под воздействием местных говоров. На современном этапе исследований: 1) рассматривается «фонетический портрет» того или иного города с учетом локальных особенностей; 2) выделяются локальные лексические единицы - локализмы (термин Ф. Л. Скитовой, Т. И. Ерофеевой). Однако возможно и комплексное описание с точки зрения воздействия окружающих говоров на речь города.
Исследования подобного рода на материале г. Омска проводились А. А. Юнаков-ской, которая на просторечном материале рассматривала локальные показатели [7]. А
Н. А. Янковой (Гайдамак) диалектный материал изучается в границах современного мегаполиса как социолингвистическое образование [1]: характеризуется «диалектный компонент» г. Омска, отмечаются «околодиа-лектные» явления (жаргонно-диалектные, просторечно-диалектные), что ведет к выде-
лению (вслед за Б. И. Осиповым) такого слоя, как «первичное просторечие», возникающего на основе «исходных диалектных черт» (термин Л. И. Баранниковой). Проведенные исследования позволяют представить общий перечень локальных речевых черт речи жителей г. Омска.
1) На фонетическом уровне выделяется: а) сибирское аканье ([а] более узкий, чем в КЛЯ, несколько лабиализованный); б) произношение предударных и заударных гласных с недостаточной редукцией; в) сохранение екающего произношения (реализация в I предударном слоге после мягкого согласного гласных а, о, е в ['э]); г) замена [я] на [е], [я] на [о] в лексикализованных формах ([оп'еть], [пл'ем'ен'ик], [котит], [посодют] и т. п. ); д) замена [е] на [и] между мягкими согласными в словоформах йисть/йись, пойисть/пойись, за-йисть/зайись, источки и т. п. (на месте древнего долгого («ять»); е) замена [и] на [е] ([квартера], [мундер] и т. п. ); ж) произношение согласного [шш'] как [шш] или [ш] (я[шш]ык, и[шш]о, жен[ш]ина, [ш]астье и т. п. ), [жж"] как [жж], [ж] (до[жж]а, дро[жы] и т. п. ); з) утрата мягкости у аффрикаты [ч'] ([ч ]/[ч]) (привы[ч]но, позав[ч ] ера и т. п. ); и) отвердение губных согласных; к) утрата затвора в конечных сочетаниях [ст], [ст'], [зд], [зд ], [зн"] ([жыс'], [болес"], [гвос'], [подjec] и т. п. ); л) сохранение некоторых типов ассимилятивного смягчения согласных, не характерных для КЛЯ и т. п.
2. На морфологическом уровне отмечено: а) твердое -т в окончаниях 3 л. ед. и мн. ч. настоящего/будущего времени; б) стяженные формы во 2 л. и 3 л. ед. ч., 1 л. мн. ч. настоящего времени ([знаш], [думат], [читам] и т. п. );
в) иная родовая принадлежность, чем в КЛЯ, у имен существительных (бюллетеня (ж. р. ), пайка_(ж. р. ), фамилие/фамилье (ср. р. ), яблока (ж. р. ) и т. п. ), г) у имен существительных окончание -ам в Т. п. мн. ч. (с людям, с мамам и т. п. ), д) стяженные формы имен прилагательных и притяжательных местоимений (така хороша, така добра и т. п. ), е) местоимения ихний, ихов, ейный, евонный, чо/че и т. п., ж) формы местоимений и имен числительных типа свое, одне, (у) двоех и т. п.
3. На словообразовательном уровне наблюдается использование общих для всех устных городских разновидностей речи и местных говоров моделей и аффиксов (чаще всего малопродуктивных): - ан,- ень,- ник, -ун, - ах(а), - ех(а), - их(а), - ох(а), - аг(а), - уг(а), -уш(а) и т. п. (бичуган - человек без постоянного места жительства (мол.); горлан - крикливый человек (прост.); дружбан - друг, товарищ (мол.); забитюган - робкий, неуверенный в себе человек (мол.); долбень - надоедливый
человек (мол.); злыдень - лодырь, лентяй (диал.); зубник - зубной врач (общеупотр.); глазник - врач-окулист (общеупотр.); народник
- учащийся на отделении народных инструментов (муз.); ночник - тот, кто работает ночью (прост.); отставник - бывший любовник (прост.); солежник - о человеке, с которым лежали в одном госпитале (воен.); берун - ворующий на производстве человек (общеупотр.), взяточник (мол.); копун, копуша - медлительный человек (общеупотр.); свистун - судья, арбитр (спорт.); летёха - лейтенант (воен.); неумеха - неумелый человек (общеупотр.); алка-шиха - постоянно пьющая женщина (общеупотр.); врачиха - женщина-врач (общеупотр.); журналюга - журналист (общеупотр.); делюга -деловой человек (мол.); синюга - постоянно пьющий человек (мол.); хапуга - ненасытный человек (общеупотр.); вруша - человек, говорящий неправду (общеупотр.) и т. п.
4. На синтаксическом уровне представлены:
а) параллельные построения высказываний; б) конструкция (с объектно-целевым значением) глагол + по + существительное (пойти по базар, по бани, по брусника, по сад, по ягодам и т. п. ); г) конструкция о/об + существительное (в форме П. п. /В. п. ) (О вечер дома будешь?// Об чом думаешь?// и т. п. );
в) конструкция с зависимым Им. п. (Мы не кулаки были//, Отец был плотник// и т. п. );
г) двойные предлоги: по-за, по-над, по-под и т. п. (Ищи по-за тем домом //, Так и нашли по-под забором. Так всю ночь и пролежал // и т. п. );
д) двойное употребление предлогов (Она была в пальте в новом//, Была в магазине в овощном // и т. п. ); е) частицы ли што ли, ли кто ли, ли нет ли (Купила? - Украла ли што ли?//, А ты и была. Ли кто ли? Чо врать-то?// и т. п. ); и) частица -то после разных частей речи (Дом-то так и не дали продать //, Тут он и пришел-то //, Наша-то чо удумала ?// и т. п. ); ж) частица дак с усилительно-выделительным значением (Дак он ничо и не узнал //, Дак мы заранее заготовилися// и т. п. ).
5) На лексико-фразеологическом уровне актуализируются в речи такие единицы, как анчут - грязный, неряшливый человек; божка, лёлька - крестная мать; вечора - вчера вечером; гомонец, гомонок - кошелек; лытки - ноги; люля - кровать; навадиться - привыкнуть делать что-л.; наискося - наискосок; обкорнать -коротко подстричь; обличность - лицо, внешний вид; побазлать - поговорить, поболтать; парёнки - пареные овощи; рям - ьемный лес; сиделка - скамейка; сухмень - сухая погода; топтанка - картофельное пюре, утиранок -полотенце; холка - шея; шарабориться - бездельничать; щерба - уха; яглиться - двигаться
и т. п. (Грязнуля ты, анчут (м., 42) //, Мамка была, сеструха и лёлька (ж., 41 г.) //, Деньги у их кончаться - гомонок пустой в коридоре и бросает сноха-то (ж., 70 л.)//, Вечором у их была. Чайку пошвыркали (ж., 65 л.) //, Лытки у нево после физры болят (ж., 16 л.) //, Щас ложимся наискося (ж., 35 л., медсестра) //, Смотри, как обкорнали. Куда пойдешь щас? (ж., 18 л.) //, Об-личностью ошиблась. Бывает (ж., 60-65 л.) //, Парёнки с дедом едим. Это морква, редька, репа, свёкла (ж., 65-70 л.) //, Там рям везде на болотах (ж., 35 л.) //, Все сиделки от подъездов убрали. Сесть щас некуда (ж., 65 л.)//, Давно такой сухмени не было (ж., 77 л.) //, Щас топтанку не поешь! Дорогонько будет! (м., 77 л.)//, Утиранок подай быстро (ж., 58 л.)//, Щас мать тебе будет холку мылить. Готовься! (м., 57 л.)//, Ша-раборится с утра до вечера. Гультай чертов!(ж.., 64 г.)//, Давай садись. Щас будем щербу хлебать (м., 62 г.) //, Надо яглиться вниз по реке. Тама и увидите (ж., 82 г.) // и т. п.).
Данные локальные показатели встречаются в речи представителей различных социальных групп г. Омска.
Другим общим уровнем является ядро языка г. Омска (т. н. «код города»). Это нейтральные средства, отражающие городскую повседневную речевую практику, формирующие «общегородской сленг». В нем такие категории, как «человек», «части тела человека», «действия», «дома», «помещения», «пища» и т. п., слабо представлены. Наибольшее отражение получили «внешние» для человека категории, характеризующие человека: общее городское пространство (части города (Амур -амурский поселок; город - центр города; долина нищих - престижный коттеджный поселок; захламина - неофициальное название городка Нефтяников; Кировск - Кировский район; за Иртыш - левый берег, левобережный район; Ленинск - Ленинский АО; Порт-Артур - жилой массив на окраине города; сталинск - название района в Ленинском АО; Сахалин - поселок на окраине города; Чигако - Чкаловский поселок и т. п. ). Титульные городские объекты (Бытовка - центральный дом быта; Веер, Водевильня, Волчьи уши, Вышка, Кошачьи уши, Музкомедия, Парус, Трамплин - музыкальный театр; Горбатый - Октябрьский мост; Драма -драматический театр; Дурдом, Крайз, Крейза, Усолка - психиатрическая лечебница; ЖД, Жедуха, Железка - железнодорожный вокзал; Загон, Каток, Скакалка. Спортивно-концертный комплекс, Кругляш, Шайба, Юрта - цирк Маски; Тузик - Театр юного зрителя; Муравейник, Торгаш, Торгушка - торговый центр; Научка, Пушка - областная научная библиотека им.
А. С. Пушкина; Портной - дом мод; Шебалин-
ка - музыкальное училище им. В. Я. Шебалина и т. п. ). Показательные дома (башня - дом с башней, золотой зуб - элитный жилой дом (первый был желтого цвета); Кремль - дом на ул. Почтовая; со шпилём - сталинская постройка с башенкой и шпилем и т. п. ). Рынки (борода - Ленинский рынок; гнилушка - оптовый рынок «Омский привоз»; казачок - казачий рынок; Ленинский - вещевой рынок Ленинского АО; яма - место оптовой продажи овощей и фруктов, находящееся под мостом и т. п. ). Внутригородские водоемы (Замарайка -озеро в районе заказника «Птичья гавань»; Лебединка - озеро у Старозагородной рощи; Озерки - место, где располагались мелкие озера в Советском АО; Желоб - иртышская набережная; Стрелка - место слияния р.Омь и р.Иртыш и т. п.). Значимые городские памятники (железная Люба - фигура женщины в одежде XIX в. в центре города; Красный уголок - место сбора у памятника В. И. Ленина в центре города; Царь-якоря - якоря у входа в Иртышское пароходство и т. п. )).
Многократное отражение получило общее для всех горожан средство обмена товарами, услугами и т. п. - деньги как возможность взаимодействия с другими. Это название денег (азон, акчи, бабки, бабло, бабсы, бабульки, баши, башли, бобы, ботва, валюта, воздух, грошенята, гроши, денежка, дух, карбованцы, козыри, крохи, купилы, лавандес, лавы, лавэ, мани, никель, пенёнзы, фантики, филкы, финансы, фишки, хрусты, шиши и т. п. ); долларов (баксы, грины, зелененькие, зелень, зелье, капуста и т. п., бакинец, бакс. один доллар, гранд. одна тысяча долларов и т. п.); евро (еврашки) и т. п.
Нейтральную городскую дополняет сниженная сфера, имеющая разную реализацию в ЛРР, ГПр, жаргонах и арго. Данная разновидность городской речи также характеризуется антропоцентризмом: в центре находится «человек внешний» (более всего) и «человек внутренний» (менее всего). Например, представлены ЛСГ «неряшливый, неопрятный, грязный человек» (анчут, задрипанный, замызганный, занюханный, зачуханный, чундря, чушка, шкарупка, шкварной и др.); «хорошо одетый человек» (финтифлюшка, фифа, фифочка, чеча/чача, цаца и др.); «человек, отрицательно относящийся к другим» (ехида, ехидна, змея, кобра, редька, язва, язва сибирская и др.).
Часть сниженной сферы составляют вульгарные единицы: это инвективы (эмоционально-оценочные, грубые, бранные, сниженные единицы), а также матизмы, матообразные (от мат). Данные единицы груп-
пируются вокруг «низа человека». Это прежде всего человеческие органы и действия, имеющие (в первую очередь) отношение к генеративной и экскреторной функции организма. При этом грубо-бранную лексику характеризует наличие в значении непристойной составляющей, которая вызывают у адресата испуг или стыд, а также ощущение дискомфорта. В современных условиях можно говорить о низовой городской (неофициальной) культуре с собственной нравственной шкалой ценностей.
Помимо того, что практически каждый горожанин является представителем нейтральной или сниженной сферы, он также отражает пучок показателей той или иной «профессиональной» или социальной группы. Это различные профессиональные образования, имеющие собственные жаргоны, или арго («профессиональные подъязыки», термин
В. В. Химика [6]). В результате устанавливается своеобразное «многоязычие, двудиа-лектность, полиглотизм горожан» [3, с. 191]. Вторым «языком» (по отношению к КЛЯ) может быть общий социализированный жаргон (интержаргон) или жаргонно-арготические образования. При этом происходит «обмен» единицами между различными разновидностями русского языка, жаргонами и арго (чаще всего) через интержаргон. В языке города имеют отражение и так называемые «стили жизни»: это «фанские арго», «речь новых русских», «underground» (речь лиц, находящихся вне общества). Их фонд складывается из всех разновидностей «языка города», его сниженной сферы, собственных «титульных» образований (газик - велосипедная резина фирмы Nokian-Gazzalodi; голда - массивная золотая цепь; грин-джой - наркотическая трава; ки-далово - мошенничество; наширяться - употребить наркотик; роза - фанатский шарф с символикой клуба; стиры - игральные карты;
труба - мобильный телефон; хав - полузащитник (в футболе) и т. п. ).
В совокупности использование единиц формирует общее городское языковое пространство. Формы (виды) русского языка реализуют свои типовые языковые признаки в процессе использования согласно заложенным в них импульсам, что позволяет говорить, что КЛЯ/ЛРР, Пр, диалекты можно отнести к основным формам (видам) русского языка, а интержаргон, жаргоны, арго - к социальным разновидностям городской речи.
Многолетние исследования городского материала позволяют представить промежуточные выводы:
1. «Язык города» - исторически сложившаяся совокупность типов городской речи, используемая различными социальными группами в границах города, объединенными знанием «кода города».
2. В границах города создается «речевой коллектив», объединяющий всех жителей города, для которых характерно знание «языка» города и неофициальных названий городских объектов, формирующих «код города».
3. Ядром «языка города» является «общегородской сленг» - это нейтральная обиходнобытовая речевая сфера, которая формируется единицами КЛЯ (его разговорным стилем), их вариантами; единицами городского просторечия (ГПр); полудиалекта; молодежного сленга; различных жаргонов.
4. Периферию городской речи образуют проявления профессиональной сферы, субкультурных образований (корпоративных, статусных, возрастных и т. п. ), сниженных стилей поведения, употребляющих средства сниженного типа речи (грубого жаргона (вульгарного)).
5. Локальные элементы проявляются в речи носителей ЛРР, ГПр, полудиалекта, жаргонов и т. п.
Список литературы
1. Гайдамак Н. А. Диалектизмы как составная часть народно-разговорной речи современного города (на материале речи жителей г. Омска): дис. ... канд. филол. наук. Алтайский государственный университет. Барнаул, 2003. 175 с.
2. Ларин Б. А. Лингвистическое изучение города // История русского языка и общее языкознание. М.: Просвещение, 1977. С. 175-189.
3. Ларин Б. А. К лингвистической характеристике города (несколько предпосылок) // История русского языка и общее языкознание. М.: Просвещение, 1977. С. 189-199.
4. Саляев В. А. Русский сленг. История. Словотворчество. Словарное описание. Орел: Изд-во ОРАГС, 2007. 200 с.
5. Толстой Н. И. Язык - словесность - культура - самосознание // Избранные труды. В 2 т. Т. II. Славянская литературно-языковая ситуация. М.: Языки русской культуры, 1998. 544 с.
6. Химик В. В. Поэтика низкого, или Просторечие как культурный феномен. СПб., 2000. 272 с.
7. Юнаковская А. А. Омское городское просторечие: Лексико-фразеологический состав. Функционирование: дис. ... канд. филол. наук. Алтайский государственный университет. Барнаул, 1994. 172 с.
