CC BY
57
УДК 124.2
Ю. В. Маслянка ЯЗЫК, ГЕНЕАЛОГИЯ И ГЕНЕРИРОВАНИЕ СМЫСЛА1
Аннотация. В статье исследуются внутренняя архитектура человеческой субъективности, генетические и функциональные аспекты смыслопорождения. Особое внимание уделяется языку как интегратору сознания, языковой коммуникации и апперцепции в процессах смыслопрочтения и смыслопорождения.
Ключевые слова: онтология субъективности, архитектура сознания, генерирование смысла, язык.
Abstract. The paper investigates the internal architecture of human subjectivity, genetic and functional aspects of sense. Particular attention is paid to language as an integrator of consciousness, language communication and apperception in the processes of the perception and origination of the sense.
Keywords: ontology of subjectivity, the architecture of consciousness, the generation of meaning, language.
Научный анализ природы сознания, в широком смысле, предполагает исследование его внутреннего интегрированного многообразия (включающего чувственный и логический уровни, бессознательное, собственно сознание, самосознание), снимающего содержание животной психики. На роль интегратора этого многообразия (человеческой субъективности) современная наука прочит язык (речь), интерпретируя данный феномен далеко не однозначно и крайне редко глубоко. С одной стороны, феномен языка приковывает к себе пристальное внимание со стороны различных философских направлений, психологии и других частных областей знания. Язык является центральным феноменом для современной когнитивистики, комплексных, междисциплинарных исследований человеческой субъективности. С другой - язык исследуется феноменально, поверхностно, растворяется в своих моментах, исчезает как целое. Это связано, во-первых, с набирающей силу (пост)структуралистской тенденцией интерпретации действительности, выражающейся в данном случае в сепаратизации и герметизации языка, деонтологизации и десубстанциа-лизации языка, когда последний отрывается от человека, объективной и субъективной реальности. А во-вторых, в глубинном плане, это связано с теми объективными трудностями, с которыми столкнулась мировая философия, пытаясь обнаружить действительную сущность мира и человека, различных социальных феноменов (в том числе и языка). В итоге, опираясь на архаичные абстракции сущности мира и человека, материи и субъективной реальности, современные исследования впадают то в одну крайность, подчиняя мышление языку как сугубо физическому явлению (и отстаивая в тенденции сильную версию Искусственного Интеллекта), то в другую, нивелируя роль языка в развитии мышления, обладающего нередуцируемой субъективной онтологией.
В трактовке действительной сущности, предметности языка современная философия сталкивается с теми же трудностями, с которыми она сталки-
1 Статья подготовлена при поддержке гранта ЕЗН Минобрнауки «Создание концепции развития современной науки на основе теории единого закономерного мирового процесса» № 1.5.08.
бЗ
вается, исследуя сущность человека в целом. Если в области конкретнонаучных исследований языка диалектика знакового и смыслового (семиотического и семантического) планов анализа выглядит достаточно продуктивной, то в области фундаментальных философских исследований она, как представляется, заводит в тупик. Редукция материальной стороны языка как сущностной силы человека [1] к ее физическому, знаковому моменту, характерная для западной и отечественной когнитивистики, окончательно смещает интересы современных исследователей языко-мышления к субъекту, или субъективности (субъективной реальности) как активному началу речевой и когнитивной деятельности.
Идущая в русле упрощенной двумерной абстракции языка современная когнитивистика обнаруживает два плана психики человека - языковой и концептуальный. Концептуальный план, или концептосфера, является непосредственным, первичным планом человеческой психики, определяющим мышление и поведение человека. Это принципиально невербализуемое содержание психики. Языковой план, или семантическое пространство языка, является вторичным по отношению к концептуальному: здесь происходит своеобразное «упаковывание» когнитивных структур в структуры языковые. Языковая картина психики оказывается принципиально более бедной, ограниченной, вследствие своей отягощенности материей - языковым знаком [1, с. 159]. Как видно, парадоксальная абстракция языка и тесно связанная с ней проблема сцепления языкового знака (как физического, материального образования) и идеального образа здесь сохраняются в полной мере. При этом актуализируется еще одна проблема - проблема онтологического статуса языкового плана (содержания) психики. Как и в рамках философского субъективизма ответственным за мышление и поведение, усложнение социальной реальности в конечном счете оказывается некий гомункулус, самоде-терминируемая чистая субъективность, что, конечно, заставляет задуматься о роли в этой «системе» языковых структур, «языковой апперцепции» [2, с. 31]. Зачем вообще здесь нужен языковой (логический) план мышления, если на уровне концептосферы (фактически дологического, чувственного мышления, бессознательного) мы имеем более содержательное, богатое отражение действительности? Таким образом, характерное для современной когнитивисти-ки стремление глубоко исследовать комплекс языко-мышления (в чем собственно и состоит пафос этой парадигмы исследований субъективности) наталкивается на базовую установку старой метафизики и связанные с ней абстракции материи, сознания, человека.
Хитрость субъективных процессов генерирования, трансляции и восприятия языковых содержаний состоит, как представляется, в том, что они всегда идут одновременно на чувственном и логическом уровнях субъективности. На уровне чувственного, всегда у человека ослабленного, восприятия, отражения действительности фиксируется внешняя, физическая сторона языка, явление языка, несущее в себе, безусловно, и его сущность, сложное социальное содержание. На логическом уровне субъективности фиксируется содержание языковой коммуникации (сущность языка), произведенных человеком новых содержаний действительности, т.е. фактически новое материальное состояние человека-субстанции.
Таким образом, язык, понятый в контексте способности человека оперировать сущностями, генерировать сущности, быть «сущностной сердцеви-
ной мира», имеет две стороны - материальную, социально-материальную предметность человека (включая ее физические проявления), и идеальную, самотождественные состояния социальной предметности. В рамках материалистической парадигмы вторая в конечном счете определяется первой, новыми объективными состояниями социальной предметности. При феноменологическом и феноменальном (поверхностном) подходе к анализу языка его сущность, сущностное основание - материальный субстрат человека - всегда оказывается в тени, даже нивелируется, отсюда создается иллюзия самоде-терминируемости, первичности идеальных содержаний психики, облекаемых затем в «языковую форму».
Естественный язык - это система физических объектов (прежде всего звуков), приведенных в процессе непосредственной предметной деятельности человека в фило- и онтогенезе в условное соответствие с определенными материальными состояниями человека (опосредованными идеальными, самото-ждественными состояниями социальной предметности). «Языковая апперцепция» (и шире коммуникация) как сложное социально-материальное (включая идеальное) явление, свойство человека оттормаживает непосредственное, свойственное живому взаимодействие (и отражение) действительности (в том числе и самого языка), замыкая социальную предметность на себя. «Языковая апперцепция» является сигналом к началу принципиально более сложной, чем у животных и предчеловека, особенной внутренней работы. Языковая активность, в том числе и «внутренняя речь» (Л. С. Выготский), как особенный материальный (включая идеальное опосредование) процесс, конечно, не элиминирует предшествующие, свойственные животной психике реакции и процессы, но снимает их в гегелевском смысле, ослабляя и подчиняя собственной логике, логике высшего. Язык как материальное явление и процесс в этом плане дает принципиально новое, конкретно-всеобщее понимание механизма «закручивания развития на себя» в процессе высшей материальной активности, труда.
Итак, «первое слово» (очевидно, слова-предложения, выражающие целые предметные ситуации [3, с. 90], нерасчлененные комплексы материальных состояний индивида) в фило- и онтогенезе не только знаменует действительность сознания, рождение сущностного отражения действительности, но и (главное!) свидетельствует о рождении социальной предметности, человека в собственном смысле слова. При этом появление человека, обладающего языком, действительным сознанием следует трактовать как итог и результат бесконечного развития материи, генерирования в процессе непосредственной предметной деятельности, (пред)труда и собственно труда нового материального (и духовного) состояния индивида-субстанции.
Как видно из предшествующего изложения, наше утверждение о том, что язык позволяет выйти на новый уровень конкретно-всеобщего анализа человеческой субъективности и, в известном смысле, является интегратором сознания, не имеет ничего общего с распространенными попытками рассматривать язык в качестве особого «третьего мира» (располагающегося между объективной и субъективной реальностями). Подобная тенденция «языкового мировидения» была заложена еще в трудах В. фон Гумбольдта, но в полной мере проявилась в современной философии. С нашей точки зрения, продуктивный анализ языка и действительного сознания, а также развития, динамики смысловой реальности, может осуществляться исключительно на основе
фундаментальной теоретической матрицы: объективное - субъективное -объективное. В этом контексте язык на всех уровнях своей организации (уровнях организации материального субстрата человека) является особым механизмом, необходимым условием генерирования нового содержания высшего.
Конкретно-всеобщая интерпретация механизмов языковой активности позволяет углубить и представление о диалектике двух основных функций языка - коммуникативной и познавательной. Традиционная трактовка коммуникативной функции языка как основной, ведущей в отечественной философии прочно связана, во-первых, с упрощенным пониманием языка (слова) как материального знака, необъяснимым образом (непосредственно) сцепленного с «идеальной информацией», и, во-вторых, с упрощенной, буквальной интерпретацией теории отражения. Современные данные когнитивных исследований человеческой субъективности, дополняя представления И. П. Павлова о единстве первой и второй сигнальных систем, дают в корне отличное представление о сущности языковой коммуникации. Слово является особым сигналом, роль которого состоит в оттормаживании, приглушении непосредственного, чувственного отражения действительности (непосредственной, слитной с субстратом отражения реконструкции содержания предмета отражения). Предполагая в качестве своей (снятой) основы непосредственное реконструирование внешнего предмета/мира, слово как сигнал инициирует в фило- и онтогенезе принципиально более сложную работу, реконструкцию новой (в отношении к бесконечно усложняющейся сущности человека) сущностной копии предмета/мира. Этим, в частности, объясняются ограниченные возможности знаковой коммуникации антропоидов, исследованные сегодня довольно глубоко и детально [4].
Действительная сущность языковой сигнализации состоит, как представляется, в замыкании социальной предметности на себе, в способности последней на основе непосредственно данного, чувственно фиксируемого контекста и прежнего опыта (актуализированного слоя социальной идентичности) генерировать новое сущностное качество, отражение действительности. Поэтому слово, генетически и функционально связанное с процессом становления социальной предметности, является не столько средством передачи мысли (тем более буквальной), сколько средством генерирования, точнее особым аспектом материального процесса генерирования, мысли. Именно поэтому, чтобы действительно понять другого человека, сделать доступной для себя его мысль, необходимо осуществить ту же деятельность, которой занят этот человек [5, с. 244]. Однако в тенденции, учитывая специфику и логику развертывания социальной предметности, логику индивидуализации, т.е. аккумулирования родового содержания отдельным индивидом, движения друг в друга родового и индивидуального, можно согласиться с тезисом о том, что споры о первичности одной из двух основных функций языка являются бесперспективными [1, с. 137].
Попытаемся более детально рассмотреть интегрирующую роль языка, т.е. фактически логического (сущностного) мышления в структуре человеческой субъективности. Содержание и логика конкретно-всеобщей теории подводят нас к интересному и на первый взгляд странному выводу о том, что язык является маркером появления не только собственно логического слоя мышления, но и специфического, человеческого чувственного образа дейст-
вительности. Наш тезис состоит в том, что человеческий чувственный образ действительности возникает одновременно с «первым словом», т.е. одновременно с логическим, сущностным (хотя и первоначально довольно примитивным) отражением действительности. Как уже отмечалось ранее, особенностью животного, чувственного отражения действительности является его ограниченность меркой определенного вида, т.е. возможности развития животного «образа» действительности всегда ограничены содержательными возможностями живого. Эта особенность животной чувственности является роковой в том смысле, что не позволяет углубляться в сущностный мир, актуализировать его более глубокие уровни. Человеческий чувственный образ по определению несет в себе (потенциально) бесконечное содержание субстанции, реконструирует ее как целое. И именно поэтому этот образ изначально и всегда снят абстрактным слоем мышления, подчинен слову (понятию), канализирующему материальную активность человека. Попытаемся аргументировать этот вывод. Для этого прежде всего мы должны обратиться к анализу труда (= самого человека), который является высшим выражением интегративного свойства субстанции, что обнаруживается уже в элементарном процессе труда как его элементарной клеточке. Выступающий непосредственно как процесс усложнения исходного предмета труда (процесс преобразования природы), труд в глубинном плане представляет собой усложнение, самовозрастание социального субстрата, интегрирующего в себе сущностные силы природы и определяющего поэтому вектор ее усложнения.
Действительное усложнение, преобразование природы индивидом возможно только на базе целостной, высшей всеобщности и бесконечности, предполагающей в качестве своего момента целостное сущностное отображение действительности. Чувственное отображение действительности, возникающее на основе непосредственного взаимодействия с природой и реконструирования ее бесконечного содержания в процессе труда характеризуется слитностью предмета/природы и «Я». Такое отображение действительности является необходимым, но не достаточным для собственно человеческого способа существования - труда, предполагающего актуализированное, «дискретное» отображение предмета/мира и «Я». Именно актуализация этой дихотомии, этого противоречия («Я» - мир) в идеальном плане есть одновременно и следствие, и необходимое условие, момент труда, выступающего в каждом своем элементарном акте как тотальный процесс закручивания материи на себя. Вместе с тем труд человека - это всегда конкретный процесс преобразования природы, логика которого определяется наличным, актуализированным уровнем развития сущностных сил человека, т.е. логическим слоем мышления, снимающим чувственное синкретичное отображение действительности.
«Языковая апперцепция» (включающая в себя физиологический механизм второй сигнальной системы) выполняет, с нашей точки зрения, функцию «расклеивания» чувственного образа действительности, запуская механизм генерирования сущностной копии действительности в отношении к постоянно усложняющейся сущности человека, социальной предметности, «Я». Идеальный план преобразования действительности и самого человека, возникающий в голове последнего и на первый взгляд предшествующий объективному процессу преобразования мира, в действительности представляет собой реконструкцию мира в отношении к новому материальному состоянию чело-
века как следствию предшествовавшего объективного процесса преобразования природы и самого человека. Таким образом, материальная активность человека (в том числе и языковая материальная активность) всегда с необходимостью опосредована состояниями самотождественности материального субстрата человека - идеальными «снимками» действительности, сознанием, в сложной архитектуре которого можно выделить непрерывно усложняющиеся, возвышающиеся уровни чувственного и логического отображения действительности. Оба этих уровня обладают относительной самостоятельностью и вместе с тем тесно связаны друг с другом. Чувственный уровень человеческой субъективности не может быть нивелирован, поскольку материальная активность человека с необходимостью включает в себя моменты целостных, тотальных самотождественных состояний индивида-субстанции, данных ему в виде непосредственных, конкретных чувственных образов (феноменально раскрывающих нам глубинную «человечность» мира). В то же время само развитие чувственного образа действительности (в конечном счете определяемое трудом) оказывается подчиненным логическому, «дискретному» отображению предмета/мира и «Я», как функции от уровня развития материального субстрата человека, от уровня актуализированных сущностных сил че-ловека-субстанции. В этом плане кажется важным прояснить тот момент, что архитектура человеческой субъективности в единстве ее многообразных уровней и сторон (чувственный и логический уровни, бессознательное, сознание и самосознание) бесконечна вглубь и бесконечно углубляется в себя, отображая архитектуру бесконечного субстрата человека, логику развития объективного мира. Вместе с тем эта бесконечная глубина представлена нам в виде самоочевидной, ясной и даже на первый взгляд простой субъективной данности, гипнотизируя феноменологически настроенную часть философского сообщества.
Проясняя свою позицию, подчеркнем еще раз, что ни о каком буквальном выходе в действительность, минуя практику, субъективность, язык, мы не говорим (напротив, подобная установка в неявном виде сохраняется в рамках различных направлений философского субъективизма). В своей максимальной полноте, тотальности объективная реальность раскрывается в сущностной сердцевине мира, на базе универсальной матрицы социального субстрата, социальной предметности, бесконечно углубляющейся в себя. На уровне чувственного отображения объективный мир репрезентируется непосредственно во всей своей бесконечной содержательной полноте и поэтому слитности с «Я». На уровне логического ядра субъективности сущность того или иного предмета, объективного мира схватывается как целое, но в отношении к определенному, актуализированному уровню сложности индивида-субстанции, в отношении к некоторому «внепространственному» эталону [6, с. 185] и, следовательно, абстрактно, в понятии и посредством языка. Логическое мышление актуализирует то действительное противоречие предметного мира, природы как неполной всеобщности и «Я» как полной всеобщности, которое постоянно генерируется и снимается трудом. В глубинном плане это противоречие есть внутреннее противоречие социальной предметности (как персонифицированной сущности мира), противоречие между актуализированным содержанием субстанции и тем содержанием, которое еще только предстоит актуализировать. Схватываемый на уровне логического ядра субъективности идеальный абстракт «Я» (подкрепляемый чувственным синкре-
тичным самоотражением индивида) выступает интегратором тех логических
содержаний, которые выявляются только в отношении друг к другу и в целостной системе самосознания.
Список литературы
1. Береснева, Н. И. Язык и реальность / Н. И. Береснева. - Пермь : Изд-во Перм. гос. ун-та, 2004. - 182 с.
2. Панфилов, В. З. Гносеологические аспекты философских проблем языкознания / В. З. Панфилов. - М. : Наука, 1982. - 357 с.
3. Якушин, Б. В. Гипотезы о происхождении языка / Б. В. Якушин. - М. : Наука, 1985. - 137 с.
4. Разумное поведение и язык / сост. А. Д. Кошелев, Т. В. Черниговская. - М. : Языки славянских культур, 2008. - Вып. 1: Коммуникативные системы животных и язык человека. Проблема происхождения языка. - 416 с.
5. Корякин, В. В. Труд и единый закономерный исторический процесс / В. В. Корякин. - Пермь : Изд-во Перм. гос. ун-та, 2008. - Ч. 2. - 340 с.
6. Попович, М. В. Философские вопросы семантики / М. В. Попович. - Киев : Наук. думка, 1975. - 299 с.
Маслянка Юлия Владимировна
кандидат философских наук, старший преподаватель, кафедра философии, Пермский государственный университет
Maslyanka Yuliya Vladimirovna Candidate of philosophy, senior lecturer, sub-department of philosophy,
Perm State University
E-mail: ecv@yandex.ru
УДК 124.2 Маслянка, Ю. В.
Язык, генеалогия и генерирование смысла / Ю. В. Маслянка // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2010. - № 4 (16). - С. 63-69.
