CC BY
109
М. М. Кондратенко
«ЯРОСЛАВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СЛОВАРЬ»
И ВОПРОСЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТОЛОГИИ
MIKHAIL M. KONDRATENKO
«YAROSLAVL REGIONAL DICTIONARY» AND ASPECTS OF HISTORICAL DIALECTOLOGY
Статья посвящена результатам диалектологических исследований ярославских лингвистов, осуществленных, главным образом, благодаря использованию данных «Ярославского областного словаря». Материалы этого диалектографического источника позволили уточнить картину диалектного членения Верхнего Поволжья и сделать выводы о существовании типологических параллелей в области семантики диалектизмов не только между близкородственными славянскими говорами центральных и периферийных районов Славии, но и между славянскими и германскими говорами.
Ключевые слова: «Ярославский областной словарь», историческая лексикология, семантическая типология, славяно-германские семантические параллели.
The article covers the results of the Yaroslavl linguists dialectal researches, carried out mainly on the base of the data of «The Yaroslavl regional dictionary». The materials of this dialectal source allowed to make the image of dialectal division of the upper Volga region more accurate, and draw the conclusion the typological parallels in the sphere of dialecticisms semantics exist not only among closely-related Slavic dialects of central and provincial regions of Slavia, but also among Slavic and German dialects.
Keywords: Slavic and German dialects, The Yaroslavl regional dictionary.
Одним из важнейших достижений ярославских лингвистов стали результаты диалектологических исследований, воплотившиеся изначально в «Кратком Ярославском областном словаре», затем в насчитывающем 10 выпусков «Ярославском областном словаре» (далее — «ЯОС») [3], созданных под руководством профессора Г. Г. Мельниченко, и в выходящем в настоящее время Лексическом атласе русских народных говоров. Вторая половина XX века, а в особенности последняя его четверть, ознаменовалась в российской лингвистике появлением целого ряда ценных диалектографических трудов, в особенности региональных диалектных словарей. «Ярославский областной словарь» занимает в нем почетное место.
Значение масштабной работы, проделанной ярославскими диалектологами, заключается не только в том, что в поле лингвистических исследований был введен значительный по объему новый материал, представляющий лексику Ярославской, Костромской и частично Ивановской областей, но и в открывающихся при этом дополнительных возможностях для оценки картины взаимосвязей между русскими и другими славянскими говорами, а также для некоторых выводов в об-
Михаил Михайлович Кондратенко
Кандидат филологических наук, доцент кафедры немецкого языка
Ярославского государственного педагогического университета им. К. Д. Ушинского ► [email protected]
ласти семантической типологии с привлечением неславянского диалектного материала.
Реализация проекта «Ярославский областной словарь» сделала возможным появление новых аргументов в пользу определенной точки зрения во многих принципиальных лингвистических дискуссиях, а также новых ответов на актуальные вопросы. К их числу можно отнести, в частности:
- дискуссию об оптимальном типе диалектных словарей — дифференцированном или полном;
- вопрос о параллельном развитии семантических явлений и семантических универсалиях в генетически родственных или же контактных языках;
- вопрос о значении точной локальной приуроченности диалектных явлений для их интерпретации в сопоставительном плане;
- вопрос о центре и периферии диалектных ареалов;
- вопрос о праславянском и индоевропейском наследии в современных славянских диалектах и др.
Одной из особенностей ценнейшего материала, представленного в ЯОС, является тот факт, что точная пространственная локализация диалектных лексем позволила иначе взглянуть на ряд лингвистических явлений.
Данные «Ярославского областного словаря» позволили сделать новые выводы относительно диалектного членения говоров Ярославской и соседних областей как культурно-исторической зоны Европейской России. Традиционно на исследуемой территории выделялись четыре диалектные группы (костромские говоры северного наречия, вологодская группа северного наречия, белозерско-бежецкие говоры северного наречия и владимиро-поволжские среднерусские говоры) [2], среди последней группы выделялись также переславские и ростово-суздальские говоры [1].
Привлечение лексических данных Ярославского областного словаря позволило осуществить более детальное диалектное членение исследуемых областей (выделить 33 диалектных микроузла) и сделать выводы о взаимосвязях между различными русскими говорами, предполагающие и экстралингвистическую информацию, в частности об истории заселения Верхнего Поволжья. Так, говоры по левому берегу Волги Ярославской
области наиболее тесно оказались связаны с севернорусскими говорами, говоры центральной части Ярославской области указывают на связь не только с севернорусскими, но и западными среднерусскими, а также южнорусскими говорами. Диалектизмы Угличского Верхневолжья показывают родство с западными среднерусскими, владимиро-поволжскими и белозерско-бежецки-ми говорами.
Таким образом, исследования, проведенные с привлечением данных Ярославского областного словаря, дополнили уже имеющуюся картину лингвистического и историко-культурного членения отдельных зон Европейской России (например, Верхней Руси, района озера Селигер).
Нельзя не отметить еще одно направление, в рамках которого данные ЯОС имеют важнейшее значение, — исследования в рамках семантической типологии. В настоящее время исследование семантического уровня диалектов пользуется все большим вниманием. Это связано с тем, что изучение семантики позволяет сопоставлять данные генетически различающихся языков, что невозможно на уровне лексем, обладающих в таком случае разной звуковой (или графической) оболочкой.
Среди различных задач, решаемых в этой области, можно назвать выявление общих и отличительных черт в номинации различных фрагментов внеязыковой действительности. Как показывают некоторые результаты уже проведенной в этом направлении работы, между диалектами, достаточно удаленными друг от друга генетически и географически, наблюдаются случаи сходства (что позволяет говорить о явлениях уровня семантической типологии). С другой стороны, даже между близкородственными говорами можно отметить большую разницу на уровне языковой сегментации и принципов номинации внея-зыковой действительности.
В этом отношении особенно важным представляется анализ диалектных данных, характеризующих небольшие языковые (диалектные) микрозоны. Таким диалектным микроузлом является, в частности, группа говоров.
Работа с диалектизмами, относящимися к определенной группе говоров, а не к диалектному
континууму того или иного языка вообще (например, русского или немецкого языков), придает исследованию системность. Примером аккумуляции именно такого рода диалектизмов и является ЯОС.
ЯОС содержит данные, уточняющие картину наличия и распространения многих диалектных явлений на славянской языковой территории, представляющих собой как лексические, так и семантические параллели. Причем важно, что ярославские примеры обозначают восточные границы диалектной славянской периферии. К числу подобных уточнений можно отнести дополнение к географии распространения широко известных на территории Славии принципов номинации, например, обозначение месяца августа и отдельных дней в августе в связи с осуществляющейся в это время жатвой: хгпе 'жнец', 'месяц жатвы, август' в нижнелужицких говорах [6, т. 2: 1144], представляющих западную периферию, и жин-ки — 'праздник во время жатвы' в ярославских говорах [3, т. 4: 47].
Некоторые разновидности мотивации наименований относятся только к периферийным зонам Славии. Так, в ярославских и отдельных болгарских говорах подчеркивается значение времени в мае, на которое приходится день св. Елены: ◊ Елена-царица — 'день, с которого начинался сев' в ярославских говорах [Там же, т. 4: 35] и еленски месец 'май' в болгарских [4: 68].
В ряде случаев можно говорить о совпадениях только на семантическом уровне. В говорах южнее Пловдива отмечена заимствованная из турецкого лексема с мотивацией времени после обеда, полдника, как совпадающего с наступлением темного времени суток, сумерек — акшъмлък 'полдник' (тур. ак^ат — 'сумерки, заход солнца') [Там же: 65]. Аналогичный процесс сдвига значения наблюдается и в ярославских говорах — сумерничать 'ужинать' [3, т. 9: 86].
Интересные результаты получаются при подключении ярославского материала в исследование системы распространенных мотивацион-ных образов предметов или процессов, формирующих соответствующие понятия, и ареалов их распространения. Эти ареалы могут быть весьма обширными в силу универсальности образа, на-
пример, плохая, ненастная погода, представленная как «собачья»: Hundewetter 'морозная бесснежная погода' в силезских немецких [5: 574], psova pogoda 'дождливая погода' в западнославянских кашубских [7, т. 4: 266], собачья погода в русских и др.
Однако встречаются и менее распространенные случаи совпадения используемого образа. В частности, это образ времени вообще или определенного времени года как «выхода»: выход 'время, период', 'смерть' в ярославских говорах [3, т. 3: 60] — и в значении 'весна' vylaznja в южнославянских словенских говорах, а также Auswärts в немецких.
Ярославские данные могут связывать географический центр Славии с его периферией и неславянскими говорами. Так, в наименованиях инея, изморози может содержаться указание на характерный, «нависающий» способ «проявления» — навесь в ярославских [Там же, т. 6: 85], навкь в полесских белорусских и украинских говорах в значении 'снег, покрывающий ветви деревьев', Anhang в немецких силезских [5: 39].
Иногда подключение ярославского материала позволяет получить представление о распространении целой мотивационной темы на «диалектной карте Европы». Так, в нижнелужицком языке отмечены следующие наименования разновидностей снега: burski snüg («крестьянский снег») 'жесткий, слежавшийся снег' и knezski snüg («княжеский снег») 'мягкий, пушистый снег' [6, т. 2: 468], представляющие собой, с точки зрения семантической мотивации, достаточно необычное для славянских говоров явление. Довольно широкое распространение подобной мотивации в соседних немецких говорах Силезии позволяло говорить о семантическом заимствовании: Burschnie («крестьянский снег») 'плотный, слежавшийся снег' [5: 172], Armeleuteschnee («снег для бедняков») 'легкий снегопад' [Там же: 51]. В обозначениях природных явлений на славянской диалектной территории подобная мотивация, кроме указанных выше нижнелужицких случаев, нами не отмечена. Но в наименованиях других реалий она может быть представлена: крестьянская выгода 'кустарник, неудобное для вы-
паса место, где крестьяне пасли свой скот' [3, т. 5: 89] и барская выгода 'луга, леса, благоприятные для выпаса скота места' [Там же, т. 1: 38] в говорах ярославского левобережья Волги. Это делает необходимым дальнейшее исследование материала для выявления славянского или неславянского характера данной мотивационной темы (или метафорического кода), которую можно обозначить как социальную.
Данные ЯОС позволяют сравнивать семантический уровень восточнославянских и немецких диалектов. В рамках даже одной, пусть и значительной по составу тематической группы слов отмечено немало совпадений. К ним можно отнести:
- обозначение быка по выполняемой организующей стадо функции — стадовик [Там же, т. 9: 70] и Herdochse (Herd — 'стадо', Ochse — 'бык') [8: 185];
- обозначение годовалого бычка по емкости, из которой его кормят, — корытник [3, т. 5: 77] и Kuebel ('корыто, ведро') [8: 186];
- обозначение годовалой коровы — летница (лето 'год') [3, т. 5: 128] и Jaehrling (Jahr 'год') [8: 186];
- обозначение курицы по функции — парунья [3, т. 7: 82] и Glut ('пыл, зной, жар') [8: 189];
- обозначение утенка по особенностям его передвижения — топа [3, т. 9: 110] и Wackelein (wackeln 'шататься, качаться') [8: 189];
- обозначение старой лошади по особенностям ее внешнего вида — кожевина [3, т. 5: 44] и Haeuter (Haut 'кожа') [8: 190];
- обозначение лошади, пригодной для пахоты — соха [3, т. 9: 61] и Kraemper ('мотыга') [8: 190];
- обозначение лошади третьего года по выполняемым сельскохозяйственным работам — борон, бороняк [3, т. 2: 16-17], хомут [Там же, т. 10: 38] и Schlepper ('буксир') [8: 190].
Отмечены семантические параллели и в других группах лексики. Рассвет как становление дня может быть одинаково представлен в ярославских и южнонемецких говорах — ободневать 'рассветать' [3, т. 7: 16] и tagern, Tag werden [8: 165].
На основе таких исследований формируется картина особенностей не только семантической мотивации, но и диалектной сегментации действительности, включающая в себя уже целый ряд диалектных ареалов. Так, особым для неко-
торых южнонемецких говоров представляется на славянско-немецком сопоставительном фоне реализуемая в разных номинативных единицах семантическая актуальность части суток между днем и ночью (то есть вечера). Для восточнославянских ярославских говоров в этом отношении характерна более детальная диалектная сегментация различных интервалов времени утром, а для южнославянских болгарских — периода суток в полдень.
Таким образом, исследование материала, представленного в Ярославском областном словаре, еще раз доказывает, что данные семантического уровня диалекта имеет смысл изучать в сопоставлении с аналогичными данными другого диалекта даже в том случае, если они манифестируются генетически разными лексемами.
Дальнейшее исследование должно установить причины семантических совпадений. Они могут быть обусловлены независимыми друг от друга семантическими процессами, протекавшими параллельно в исследуемых диалектах. В каких-то случаях, вероятно, речь пойдет об общем индоевропейском наследии с теми или иными особенностями семантического развития на уровне отдельных диалектов. Нельзя исключать также и отдельных возможностей семантических заимствований, относящихся к древнейшему периоду.
ЛИТЕРАТУРА
1. Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров. М., 1970.
2. Русская диалектология / Под ред. Р. И. Аванесова, В. Г. Орловой. М., 1964.
3. Ярославский областной словарь. Вып. 1-10. Ярославль, 1981-1991.
4. Koseska V. Bulgarskie slownictwo meteorologiczne na tle ogolnoslowianskim.Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1972.
5. Mitzka W. Schlesisches Wörterbuch. Bd. 1-3. Berlin, 1963-1965.
6. Muka A. Slownik dolnoserbskeje recy a jeje narecow. T. 1-2. Budysin, 1966.
7. Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. T. 1-6. Wroclaw, 1967-1976.
8. Wörterbuch von Mittelfranken. Eine Bestandsaufnahme aus den Erhebungen des Sprachatlas von Mittelfranken / Zusammengestellt von Gunther Schunk, Alfred Klepsch, Horst Haider Munske u. a. Würzburg, 2001.
