CC BY
139
семантической канвы якутских корреспонденции выявляется в текстах енисейских и восточнотуркестанских памятников. В данной тематической группе тексты орхонских памятников отодвигаются на второй план. Устойчивость фоно-семантической канвы (абсолютная идентичность лексических рефлексов) параллелей по отношению к якутским репрезентациям наблюдается в следующих формах: СУС: як. хаан ‘хан, ханский’ // тув. хаан ‘хан’; як. кур ‘пояс, кушак, ремень' // алт. кур ‘пояс, кусок материи, употребляемый вместо пояса’, тув. кур ‘пояс, кушак, ремень’, кирг. кур ‘пояс; большой платок или кусок материи ‘; СУСС V: як. тамра ‘клеймо, печать’ // орх. тамра ‘печать’, ен. тамра ‘тавро, печать, знак, клеймо’, уйг. (рун.) там 5а "тавро, печать, знак, клеймо’.
Анализ количественно-структурных и структурносемантических особенностей тюрко-монгольских параллелей выявляет, что к якутскому языку ближе всего расположены из тюркской группы - древнетюркский, алтайский, киргизский (по 47,0%), из монгольской группы
- бурятский и средне-монгольский (по 36,0%) языки. К текстам древнетюркских памятников, соответственно, близко стоят тувинский (62,5%), уйгурский (62,0%), средне-монгольский (48,0%), бурятский языки (40,0%).
Таким образом, в рассматриваемой тематической группе отмечается тесная взаимосвязь между тюркскими и монгольскими языками. Здесь особое место занимает бурятский язык, где устойчивость фоно-семантической канвы лексических рефлексов в равной степени проявляется как в текстах древнетюркских памятников, так и в якутском языке. Также определяется тесная взаимосвязь между древнетюркским и средне-монгольским языками.
Список условных сокращений:
Условные обозначения памятников:
орх. - орхонские памятники ен. - енисейские памятники уйг (рун.) - во сто ч н о -тур ке ста не к и с памятники
Языки и диалекты:
алт. - алтайский язык
бур. - бурятский язык
д.-тюрк. - древнетюркский язык
кирг. - киргизский язык
инд. - индигирский (говор якутского языка)
монг. - монгольский язык
ср.-монг. - средне-монгольский язык
ту в. - тувинский язык
м.-п. - письменно-монгольский язык
уйг. - уйгурский язык
хак. - хакасский язык
Прочие сокращения:
V - гласный С - согласный ОС - односложный ДС - двусложный ТС - трехсложный
ЗЛИ - заметные лексические изменения НЛИ - незначительные лексические значения уст. - устаревшее слово или значение ист. - историзм
Литература
1. Пекарский Э. К. Словарь якутского языка. - Л.: Изд-во АН СССР, 1959. - Т. 1. -1200 сК5; Т. 2. - 2010 е ю/. Т. 3. - 3858 стб.
2. Севортян Э, В. Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межпоркские основы на гласные. -М.: Наука, 1974.-768 с.
3.Антонов Н. К. Материалы по исторической лексике якутского язьжа. -Якутск: Кн. изд-во, 1971. - 174 с.
4. Попов Г. В. Слова “неизвестного происхождения” якутского языка ( Сравнительно-историческое исследование). Якутск. Кн. изд-во, 1986. - 148 с.
5. Левин Г. Г. Лексико-семантические параллели орхонско-тюркского и якутского язьжов (В сравнительном плане с алтайским, хакасским, тувинским языками). - Новосибирск: Наука, 2001. - 190 с.
««Г*
УДК 81:39 (571.56) К С. Куприянова
ЯКУТСКИЙ ФРАЗЕОЛОГИЗМ CAhblA СА^АЛАИ: ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Рассмотрен лингвокультурологический аспект исследования якутского фразеологизма с компонентом-зоонимом. Показан опыт языкового и культурологического изучения анимального символа. Исследована фразеологическая единица с учетом изменения культурных смыслов.
.----------------------------. Ключевые слова: культурная традиция, семантика
КУПРИЯНОВА Елена Степановна -м.н.с. сектора якуте- фразеологизмов, компонент фразеологизма, зооним,
кого фольклора ИГЛ и ПМНС СО РАН. мировоззрение якутов, анимальный код культуры, зооморфный
E-mail: lena.kiipr(®mail.m классификатор, культурная семантика, метафора.
K S. Kupriyanova
Linguistic and cultural aspect of the Sakha phraseologism “cahbiA cagaAaH”
The article considers linguistic and cultural aspects of studying Sakha phraseologisms in combination with a zoonymic component. It is represented experience on study of animal symbol by using linguistic and cultural approaches. Changes in cultural meanings are taken into account for studying phraseological unit.
Key words: cultural tradition, phraseologisms semantics, phraseologisms component, zoonym, religious tradition, Sakha world outlook, animal code of culture, zoomorphic classifier, cultural semantics, metaphor.
Якутский язык богат фразеологизмами. Большой интерес для исследователей представляют экспрессивность идиоматических средств, средства ее достижения. Экспрессивность является одним из самых важных и существенных компонентов семантической структуры фразеологической единицы. Выразительность идиоматического средства тем больше, чем живее образ [1]. Интересным и перспективным в плане раскрытия семантики и символики образов якутских паремий представляется лингво культурологический аспект. Между' тем эта научная тема мало изучена. В данной статье мы приводим опыт исследования фразеологизма с компонентом-зоонимом саЪыл сщалан.
Обращение к образам животных неслучайно, так как история народа саха связана с эпохой язычества и шаманизма. Роль животных в мировоззрении и сакральных сторонах жиз недеяте ль ноет и всех народов удивительно многогранна: тотемизм, промысловый, пр про дно -хозяйстве нный и социально-религиозный культы, магия и связанные с нею суеверия и т. д., приписывающие разным представителям фауны свои «сверхъестественные» места в космоприродном мире и особую связь с человеком [2]. Этот диапазон присущ и якутской мифологорелигиозной традиции. Обращает на себя внимание вездесущность и обилие зооморфных образов. Они входят в представления о пространстве и времени, в воззрения на природу и болезни; пронизывают обрядовую, изобразительную и вербальную системы; отражаются в номенклатуре физических, эмоциональных, интеллекту ал ьных и прочих свойств людей, в этнонимии. Одно это перечисление свидетельствует о важности выявления и исследования якутских народных представлений о животном мире, которыемалоисследованыотечественной и зарубежной наукой. Эти представления, образующие особый фрагмент традиционного мировоззрения яку тов, позволяют существенно продвинуться в деле его изучения, осмыслить так называемый «зоологический код» якутской культуры.
Между тем в последнее время все более возрастает интерес современных исс ледо вателей к изучению взаимосвязи языка и культуры, языка и таких символических систем, как фольклор, обряды, мифология, которые обнаруживают удивительную семантическую общность идей и образов.
Взаимодействие языкового и поэтического смыслов слова происходит очень тесным образом в фольклорном тексте, который имеет две порождающие его системы: словарь и грамматику' языка, словарь и грамматику7 мифа, другими словами, язык знаков мифологии. Слово в фольклорном тексте нередко приобретает вторичну ю значимость. Коннотативное значение слова связано с так называемой «затекстовой» информацией: с поверьями, бытующими представлениями, приметами, обычаями и другими стереотипами коллективного сознания. Например, слово кыталык служит не только названием определенной птицы, образ стерха в яку тской фольклорной традиции связан с понятием чистоты, невинности, является эталоном женской красоты.
В фольклорных текстах разных народов зоонимы имеют устойчивые коннотативные значения. Образы животных в мифопоэтических текстах служат наглядной парадигмой, отношения между7 элементами которой могут использоваться как определенная модель жизни человеческого общества и природы в целом. Например, в поэтических клише олонхо животные являются зооморфными классификаторами основных зон космоса, сторон света, времен года. «Модель мира является программой поведения для личности и для коллектива, так как она определяет набор операций, служащих для воздействия на мир, правила их использования и их мотивировку7. Модель мира может реализоваться в различных формах человеческого поведения и в результатах этого поведения (например, в языковых текстах, социальных институтах, памятниках материальной культу ры и т. д.)» [3, с. 28].
Лингвокультурологический взгляд на фразеологию основывается на том положении, что культура воплощает свое ценностное содержание в языке как наиболее универсальном средстве означивания мира; язык способствует сохранению и трансляции «общего запаса культурных ценностей» [4, с. 85].
В этой культурной функции языка особая роль принадлежит фразеологизмам - знакам, которые описывают происходящее в мире с помощью образов, вызывающих эмоцио нально-оценочну ю реакцию. Проводником в культурное пространство служит сам образ фразеологизма - он «будит» в сознании смыслы, ассоциации, установки культуры, связь с этими
культурными смыслами осуществляют компоненты фразеологических образов [5].
Данное лингвокультурологическое исследование образа животного в якутской фразеологии обращено к культу рным истокам «животной» метафоры, поиску тех или иных смыслов, которые были закреплены за ним в процессе познания человеком мира и отразились в семантике фразеологизма. С помощью «животного» компонента в образе фразеологизма «выражаются те или иные идеи <...> отыскиваются мотивационные источники или наследники данных смыслов» [6, с. 33].
Лингво культурологический подход предполагает анализ того, как зооморфные образы с уже приобретенными в культуре смыслами участвуют в создании фразеологических оборотов, как, иначе говоря, особые символические значения «надстраиваются над всеми прочими уровнями значения» [7, с. 163-164].
Проведем лингвоку льтуро логическое описание на примере фразеологизма, образованного благодаря «животной» метафоре. Исследуем единицу сакыл са§шюн.
1. Значение фразеологизма саИыл са^алан - ‘поправлять свое материальное положение, богатеть; букв.: ‘ иметь лисий воротник’ [8,с.107]. Имеется в виду человек, разбогатевший за относительно короткий промежуток времени. Ср. иллюстрации: «Улэлиир-улэлиир да, саЬыл сарламмыта баара биллибэт. Уйэтин тухары саЬыл сарланыа суох муннаах» [8, с. 107].
Фразеологизм сакыч сащлан выходит из активного употребления, как следствие, его коннотативное значение утрачено и современным носителям языка неизвестно. Лишь обращение к мифологии, фольклору и этнографии поможет восстановить утраченное семантическое значение этого и многих других фразеологизмов. Компоненты-зоонимы в них являются классификаторами гендерных и социальных различий, определяющих коннотативное значение фразеологизма.
Компонент фразеологизма сакыл ‘лиса’ полисемантичен и имеет в якутской мифологии и фольклоре ярко выраженную символик}'. В «Словаре якутского языка» зафиксировано четыре значения слова сайыл [ср. сасар] «лиса: 1. лиса, лисица; 2. лисий мех;
3. желтый, желтый цвет (саЬыл елуу ‘желтуха’); 4. название рода [9, стб. 2119-2120]. Однокоренная лексема сасар означает ‘желтеть’, ‘краснеть’ [там же]. Очевидно, что цветовой признак лег в основу зоономинации. Многозначность этого слова указывает на большую смысловую и с им во лическую значимость.
Как и во многих культурных традициях разных народов мира лиса, символизирует хитрость, лукавство, в якутских фольклорных текстах ее называют не иначе как албын сакыл ‘хитрая лиса’. Сопоставление хитрого человека с лисой лежит в основе многих языковых выражений с разной семантикой, так или иначе указывающих на качества человека. Ср. фразеологизмы:
сакьш буолап пьылбый вести себя притворно смиренно, лицемерно’, сакыл мэйши ‘хитрый, лукавый (человек)’ [8, с. 107]. Чаще всего образ лисы встречается в сказках.
У якутов, как и у любого другого народа, сказки всегда были непременными и любимыми фольклорными произведениями. Завязкой сюжета многих якутских сказок о животных служит мотив дружбы и совместной жизни. Происхождение этого мотива связано с укладом жизни якутов, в котором существовал обычай дъукаахтакыы ‘совместного проживания двух семей’ [10, с. 340]. Чаще всего этот обычай был у бедных семей, которым было легче совместно пережить долгу ю зиму.
Образы животных в сказках передаются с высокой художественной силой. Характеры персонажей соответствуют внешнему виду, повадкам и образу жизни. И в то же время в их обликах угадываются человеческие типажи. Так, журавль, кру пная птица семейства журавлиных, олицетворяет самодовольного, ту поватого человека [11 с. 40]. Поразительна меткость и емкость слова, характеризующего журавля, например, кэкэрдээн (от кэкэй ‘откидывать назад шею, затылок’), зримо передающего осанку и манеру держаться самодовольного человека.
В сюжетах многих сказок попытки животных вести с лисой совместное хозяйство оборачиваются крахом из-за ее плутовства. Она не смогла ужиться ни с журавлем, ни с медведем, ни с волком, ни с росомахой и т. д.
В сказке «Лиса и журавль» нашел отражение этиологический миф о возникновении рыжего окраса меха лисицы. По ходу развития сюжета становится понятно, что конфликт неизбежен: обман раскрывается, и наступает развязка. Лису настигает кара, постигшая ее из-за плутовства. Журавль бросает ее в огонь за то, что она украдкой съела все их запасы еды, отложенные на зимовье [12, с. 31-34]. Содержание сказки носит дидактический характер, наглядно показываются взаимосвязь и причинность событий, а также необратимая сила сказанного слова. В содержание также вкрапливается этиологическое объяснение того, как лисица стала рыжей [10, с. 40]. Рыжий цвет становится маркером лжи и плутовства.
Дидактический характер якутских сказок о животных отметили многие исследователи. По мнению Ю. И. Смирнова, характеры животных в них уподоблены человеческим, но это уподобление не опосредованное. По ходу развития сюжетов антропоморфизм зверей углубляется. К примеру, в сказке «Медведь и лиса» лиса предстает мстительной и хитрой, а медведь - доверчивым и простоватым. Концовка носит поучительный характер: в ней причина конфликта объясняется несхожестью их повадок [10]. В сказке находит отражение вечная тема борьбы добра и зла, а тропы являются не только «украшением речи», но и средством компрессии, хранения и передачи ку льтурно-значимой информации в условиях бесписьмен но го общества [13, с. 66].
В большинстве сказок лиса соотносится с женским началом: она и повитуха невесток Харах Хаана, она и дьуккаах 'сожительница’ волка в сказке «Лиса и волк». Образ животного соотносился с социальными низами. Это, в свою очередь, отразилось и на декоре традиционной одежды якутов. Лишь в одежде представителей социальных низов мог использоваться лисий мех: верх шапки-ермолки ‘дьорбуонка’ шили из лапок лисы [14, с. 18]. Калькированное название изделия указывает на влияние русской культуры.
Интересной для раскрытия символики образа лисы является также семантика постоянного эпитета албын. В «Этимологическом словаре якутского языка» дается такое толкование этому слову: «лукавый, льстивый, лицемер; лживый, лжец; лг\н; обманщик, плут, мошенник’; 2. ‘хитрость, лукавство, коварство’. ‘монг. албин ‘бес, злой дух, обманывающий людей»’. По семантике можно было возвести к тюркскому корню ал ‘обман, уловка, ухищрение’» [15, с. 69]. Удивите ль ным образом этимология эпитета переплетается с народным представлением о лисе как о нечистом животном. Многие исследователи-этнографы отметили то, что древние якуты относили лису к нечистым животным. Как известно, у нее земляная нора и она добывает себе корм в земле: роясь, отыскивает мышей. По народной классификации животные, соотнесенные с землей, считались нечистыми животными [2]. Неслучайно якутские охотники по традициям промысловой магии, добыв лису, зарывали ее тушку в землю.
По данным В. М. Ионова и А. Е. Кулаковского, лисицу' нельзя было показывать огню [16, с. 20; 17, с. 31]. «Чистый дух огня брезгает несъедобным, а следовательно, и нечистым животным - лисой» [17, с. 31]. По сведениям А. Е. Кулаковского, в старину был и такой обычай: убитую лису вносили в жилище через выставленное ледяное окно, предварительно украсив ее женским серебряным ожерельем [18, с. 93]. Тушку лисицы заворачивали в сено и клали в такое место, где бы она не могла сгореть, зарывали в землю или защемляли на дереве в лесу [19, с. 226].
Согласно А. Е. Кулаковскому, «ничего нечистого, по понятию самих якутов, бросать в огонь нельзя, в противном случае дедушка огонь брызнет на дерзкого нечистой накожной болезнью. В особенности, не нравится огню лисица по неизвестным мне причинам. <...> Якуты для выражения более сильной непримиримой вражды у потребляют поговорку' «ты вылил в огонь лисьего супу» (‘уокка са!тыл минин кутта§ын’)» [17,с. 31].
Материалы археологических раскопок древних яку тских захоронений также показывают, что лисий мех не использовался для шитья и оторочки шуб [20, с. 44, 62-63]. Таким образом, на наш взгляд, древние якуты считали неуместным у потреблять мех нечистого животного для пошива одежды.
Для полного раскрытия образа фразеологизма
необходимо обратиться к семантике второго компонента. Полисемантичность слова caga, восходящего к тюркскому jaga (jaka, jaxa, jakká). указывает на большую смысловую значимость этой лексемы в паремии. В «Словаре якутского языка» зафиксированы, к примеру, такие значения слова: «1. ворот, воротник; 2. край, граница, опушка, творило, отверстие верши, лесная опушка; 3. шуба на меху7, шаманская одежда и т. д.» [9, стб. 2015-2016].
Компонент фразеологизма caga ‘воротник’ соотносился с сакральной стороной жизнедеятельности древних якутов. В культурной традиции многих народов мира ворот одежды украшали особым образом, соблюдая ритуальную символику. Большое значение придавалось выбору орнамента, меха определенных видов животных (только «благородных»), металла и выгравированным на нем узорам, имевшим функцию оберега.
Как свидетельствуют этнографические источники, отложным меховым воротником (бобровым или собольим) начали украшать одежду' знатных якутов лишь со второй половины XIX - начала XX в. [20, с. 60]. В традиционной одежде воротник отсутствовал вплоть до 1920-х гг. XX в. якуты наматывали на шею моойторук
- длинное меховое боа [20, с. 63].
В христианскую эпоху caga ‘воротник’ как сакрализованная деталь одежды постепенно утратил прежнее значение и больше соотносился с другим кодом, так как одежда в мировой культурной традиции подчеркивала социальный статус человека. Как система знаков она служила для определения стату са, возраста и профессии того, кто ее носил. К примеру, у древних австрийцев, по костюму можно было определить семейное положение его владельца (женат, разведен, вдов) и даже количество детей, что отражалось, например, в вышитом орнаменте [21].
Древние якуты, как будто следуя каком}7-то неписаному правилу, выбирали для оторочки зимних шуб знатных вельмож определенные виды меха. К примеру, для оторочки бууктаах сон ‘пальто с меховой оторочкой’ использовался мех рыси и соболя [14, с. 26]. Женские нарядные зимние шубы (тан алай сон) обшивались бобровым мехом [20, с. 38]. Возможно, использование меха других животных было табуировано. На наш взгляд, выбор меха рыси и соболя не случаен. Ведь уже в древности, по воззрениям каждого народа, животный мир членился на классы животных, и критерии этого членения отличались от нау чных. Помимо этого, внутри классов проводилось четкое членение животных, птиц, рыб, насекомых на «благородных» и «нечистых». Это разделение нашло отражение в фольклоре, мифологии и культуре народа [2].
По мнению И. Ю. Винокуровой, локус или, говоря иначе, среда обитания животных у казывает на соотнесенность этих животных с определенной стихией, влияющей на народную классификацию животных «благородный» /
«нечистый» [2]. В соответствии с этим разделением, на наш взгляд, рысь и соболь, как хищники, локус которых связан с деревьями, соотносились древними якутами с верхней, космической зоной и считались благородными животными, а лиса, соотнесенная с землей, - нечистым.
Интересные материалы в свое время были собраны исследователем охотничьего культа древних якутов А. А. Поповым. Перед тем как идти за рысью, охотники пели особые песни. Далее, если «...рысь попадала в ловушку, охотник, перед тем как взять зверя, притворно плакал, говоря: «Вот жаль-то, что благородный зверь темного леса погиб, забежав сюда» [22, с. 286]. Таким образом, древние якуты относили рысь к благородным животным. Совершенно другое отношение у них было к лисе.
С XVII в. с христианизацией и проникновением в якутский быт европейской культуры, а в последующем с политическими и экономическими преобразованиями в ментальности якутов произошли большие изменения, приведшие к смещению ценностных ориентиров. Это можно проследить и на примере данного фразеологизма, когда мех некогда презренного животного стал символом достатка и благополучия. Под влиянием христианской веры многие сакральные элементы древних якутов утратили прежнее значение (к примеру, воротник как оберег). Ссща ‘воротник’ с начала XX в. стал ассоциироваться с богатством или высоким статусом.
Таким образом, метафора, лежащая в основе фразеологизма 'сакыл са^алан' указывает на богатство или статус, добытые хитростью или нечестным путем, при этом образ лисы высту пает символом плутовства, обмана. Очевиден негативный оттенок значения ид ио матичес ко го выражения, который впоследствии утратился под влиянием экстрали нгвистических факторов. Компонент фразеологизма сакыл ‘лиса’ соотносится с анимальным кодом культуры, сащ ‘воротник’ - в древности с сакральным, впоследствии с социальным кодами. Тесное переплетение этих кодов в образе фразеологизма неслучайно; их объединяет древнейшая аналогия: ‘животное - человек’. Как видим, мифологическая символика образа животного в этой фразеологической единице стала доминантной при определении его значения.
Значимость анимального кода культу ры обу словлена уходящей в глубь истории огромной ролью животных в жизнедеятельности человека, в его развитии. В ходе познания мира животные были награждены тем или иным символическим смыслом, и в культу рной традиции якутов, в частности в фольклорных текстах, были маркерами гендерных и социальных различий, сторон света, антагонистических начал и т. д.
Рассмотренный нам и фразеологизм, в основе создания которого лежит «животная» метафора, претерпел изменение семантического значения согласно тем или иным культу рным идеям. Полученные нами материалы показали, что фразеологизмы не только сообщают о
происходящем в действительности, но и транслируют культурные идеи. «Животная» метафора фразеологизмов воспринимается в соединении с теми или иными культурными идеями, что и создает дополнительную
семантику фразеологизмов, которая «вплетается» в собственно языковую семантику, составляя ее важную смысловую часть.
Литература
1. Нелунов А. Г. Якутско-русский фразео логический словарь. - Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1998. - Т.1: А - К. -287 с.
2. Винокурова И. Ю. Животные в традиционном мировоззрении вепсов (опыт реконструкции): автореф. дис. ... д-ра ист. наук [электронный ресурс]. - ХЖЬ: Шр://ттег. kunstkamera.ru/files/doc/vinokurova autoreferat.doc - (дата обращения: 09.09.2010).
3. Иванов В. В., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. - М.: Наука, 1965. -246 с.
4. Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. - М.: Прогресс,
1995. - 798 с. - Ил.: 1 фот.
5. Ковшова М. Л. О репрезентации культурных смыслов во фразеологии // Проблемы представления (репрезентации) в языке. Типы и форматы знаний: Сб.науч.тр. - М.-Калуга: Эйдос, 2007. - С. 224-232.
6. Березович Е. Л. Язык и традиционная культура. Этнолингвистические исследования. - М.: Индрик, 2007. - 600 с.
7. Толстой Н. И., Толстая С. М. Слово в обрядовом тексте (культурная семантика слав. *уеззе1-) // Славянское языкознание. XI Международный съезд славистов (Братислава, сентябрь 1993 г.): докл. рос. делегации. - М.: Индрик, 1993. -С. 162-186.
8. Нелунов А. Г. Якутско-русский фразеологический
словарь. - Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2002. - Т. 2: Л-Э. -418с.
9. Пекарский Э. К. Словарь якутского языка: В 3 т. - М., 1959. - Т. 2, выи. 5—9. - Стб. 1280-2508.
10. Предания, легенды и мифы саха (якутов) / сост. Н.
А. Алексеев, Н. В. Емельянов, В. Т. Петров. - Новосибирск: Наука, 1995. - 400 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока).
11. Смирнов Ю. И. Якутские сказки // Якутские народные сказки. - Новосибирск: Наука, 2008. - С. 11-36. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 27).
12. Эргис Г. У. Саха остуоруйалара. Якутские сказки. -Якутск: Нац. кн. изд-во «Бичик», 1994. - 392 с.
13. Габышева Л. Л. Фольклорный текст: семиотические механизмы устной памяти. - Новосибирск: Наука, 2009. - 143 с.
14. Иванова С. Р. Саха тшгаЬа. Якутская одежда. - Якутск: Кн.изд-во, 1993. - 32 с.
15. Понов Г. В. .Этимологический словарь якутского языка. - Новосибирск: Наука, 2003. - А-Дь. 4.1. - 179 с.
16. Ионов В. М. Медведь по воззрениям якутов // Живая старина. - 1915. - Прил. № 3. - С. 51-58.
17. Кулаковский А. Е. Научные труды. - Якутск: Кн. ИзД-во, 1979. -484 с.
18. Кулаковский А. Е. Материалы для изучения верования якутов. // Зап. Якутского краеведческого географ, об-ва. -Якутск: Кн.изд-во, 1923. - Кн. 1. - 108 с.
19. Ястремский С. В. Остатки старинных верований у якутов. // Изв. Вост.-Сибирского отдела Импер. Рус. Географ, общества. - СПб, 1897. - Т. 28, вып. 4. — С. 226-269.
20. Носов М. М. Одежда и украшения якутов XVII-XX вв. /
[науч. ред. С. К. Колодезников]. -Якутск: ЯНЦ СО РАН, 2010. -94 с.
21. Самойлова А. Национальная одежда Австрии. // Новый венский журнал, [электронный ресурс]. - URL: http: //www.reisen.ni/Austria/mfo/Austria_mfo_65 (дата обращения: 22.10.2010).
22. Попов А. А. Материалы по истории религии якутов бывшего Вилюйского округа // Сб. Музея антропологии и этнографии. - М.;Л: Изд-во АН СССР, 1949. - Т. 11. - С. 255-323.
УДК: 821.512.157
В. Г. Семенова
МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ НАРОДА САХА В ТВОРЧЕСТВЕ АЛАМПА
Проанализирована связь поэзии Анемподиста Софронова с устно-поэтическим творчеством, мифологией народа саха. Определено, что обращение к историческим корням народного самосознания, использование в творчестве мифов народа саха, его образов позволили поэту передать особенности мировоззрения нации, ее мышления. Рассмотрены художественные приемы, язык и стиль произведений Алампа.
Ключевые слова: национальная поэзия, мифологизм, мировоззрение, метафора, пантеон персонажей, языческо-христианские верования, шаман, образность.
I.’ G. Semenova
Mythological views of Sakha nation in works of Alampa
There were analyzed the connection between Anempodist Sofronov's poetry and Sakha people oral, poetical folk arts and mythology. We concluded that adaptation of historical origin of national consciousness, application of Sakha people’s myths and its characters helped the poet to convey peculiarities of nation philosophy and thought. Art technique, language and style in Alampa’s works are examined. Key words: folk poetry, mythology, consciousness, metaphor, characters, heathen and Christian beliefs, shaman, imagination.
Сплав традиций устного народного творчества, мифологической и философской мысли саха с опытом освоения русской поэтической культуры образует оригинальное направление творчества первых яку тских поэтов Алексея Елисеевича Кулаковского-Ексекюляха и Анемподиста Ивановича Софронова-Алампа. Они жили и творили в сложную историческую эпоху
- эпоху коренных изменений в судьбе страны, народа,
СЕМЕНОБА Валентина Григорьевна - к. ф.н., доцент кафедры якутской литературы СВФУ.
E-mail: [email protected]
что не могло не отразиться в их глубоко самобытных произведениях.
Основоположник якутской драматургии,
талантливый поэт и прозаик, литературный критик, переводчик, журналист А. И. Софронов (1886-1935) разделил печальную участь писателей своего поколения, произведения которых не уложились в прокрустово ложе политической идеологии. Писатель родился в Ботурусском улусе в семье зажиточного крестьянина. До революции служил писарем у купца-рыбопромышленника. В 1912-1913 гг. в журнале «Голос якута», где он состоял в редакции, были напечатаны
