CC BY
111
[лингвистические заметки] Н. В. Богданова-Бегларян doi: 10.24411/1811-1629-2020-12021
ЯДРО И ПЕРИФЕРИЯ ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ РУССКОГО СЛОВА: О СУДЬБЕ ПЕРИФЕРИЙНЫХ ЕДИНИЦ
NATALIA V. BOGDANOVA-BEGLARIAN THE CORE AND PERIPHERY OF THE LEXICAL AND GRAMMATICAL CHARACTERISTICS OF THE RUSSIAN WORD: ON THE FATE OF PERIPHERAL UNITS
Наталья Викторовна Богданова-Бегларян
Доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русского языка
► n.bogdanova@spbu.ru
Санкт-Петербургский государственный университет
199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 11.
Natalia V. Bogdanova-Beglarian
Saint Petersburg State University
199034, St. Petersburg, Universitetskaya emb., 11
Объектом внимания в статье являются периферийные зоны лексико-грамматической характеристики русского слова и те единицы, которые попадают в эти зоны, пройдя, как правило, путь грамматикализации и/или прагматикализации. В ряде случаев реально активные элементы нашей повседневной речи не находят себе места даже и в этой периферийной зоне, они полностью выходят за рамки лексикографической фиксации и могут быть описаны лишь как прагматические маркеры, важные, тем не менее, во всех прикладных аспектах лингвистики.
Ключевые слова словарная статья, лексико-грамматическая характеристика, ядро и периферия, прагматический маркер, грамматикализация, прагматикализация.
The object of attention in the article is the peripheral zones of the lexical and grammatical characteristics of the Russian word and those units that fall into these zones, having passed as a rule the path of grammaticalization and/or pragmatization. In some cases the active elements of everyday speech do not find their place even in this peripheral zone, completely go beyond the scope of lexicographic fixation and can only be described as pragmatic markers, important in all applied aspects of linguistics.
Keywords: dictionary entry, lexical and grammatical characteristic, core and periphery, pragmatic marker, grammatization, pragmatization
Всем, даже не лингвистам, хорошо знакома структура обычной словарной статьи: заголовочное слово, его грамматическая характеристика (указание на часть речи, род или вид, особенности склонения-спряжения и проч.) и самое главное - семантическое описание, толкование слова. Ради него обычно и заглядывают в словарь: что значит то или иное слово? И не секрет для всех, кто туда когда-нибудь заглядывал, что большое количество русских слов имеет не одно, а два или более значений. Полисемия - типичное свойство русской лексики. Иногда значений у слова два-три, а иногда семантическая характеристика разраста-
Работа выполнена при финансовой поддержке РНФ, проект № 18-18-00242 «Система прагматических маркеров русской повседневной речи»
ется до солидной словарной статьи, где в строгой иерархии выстраиваются различные значения/ функции того или иного слова.
Иерархия предполагает наличие своего рода ядра и периферии этой лексико-грамматической характеристики. Уже соотношение этих двух зон, как показывают наблюдения над корпусным материалом, не всегда соответствует реальному функционированию единицы в речи, но особенный интерес представляет судьба периферийной зоны словарной статьи: думается, что именно здесь лежат истоки многих изменений, происходящих со словом в его реальном употреблении.
О стремлении современной лексикографии к «обновлению словарного пространства» [Богданова 2017: 7] писали уже не раз, отмечая, что «жизнь слова в его реальном употреблении не всегда отражается и фиксируется словарями» [Богданова 2017: 7-8]1, что существует известная «несогласованность дефиниции того или иного слова и его реального употребления в речи рядового носителя языка» [Богданова 2012: 65] и что языковая деятельность такого рядового носителя протекает, с одной стороны, «в постоянном согласовании собственных речевых действий с тем, что предписывают словари и грамматики данного языка, и с реальной повседневной речевой практикой его современников», с другой [Черняк 2010: 23]. В связи с этим формулируются даже новые задачи, которые встают перед лексикографией и лексикографами, ср.: «задача лексикографа, если он не хочет покинуть почвы своей науки и превратиться в энциклопедиста, состоит в том, чтобы вскрыть наивную картину мира в лексических значениях и отразить ее в системе толкований» [Апресян 1995: 58]2. Особенно это важно, когда речь идет о функционировании той или иной единицы в живой повседневной коммуникации. В описании устной речи, говоря словами М. Н. Приемышевой, пришло время перейти от лексикографии (описании только лексики) -к речеграфии (описании речи как дискурса) [Приемышева 2020]. Словарь в рамках речевой лексикографии должен отражать коммуникатив-
ное «поведение» слова, это должен быть «словарь активного типа» [Басалаева и др. 2020: 9].
Проиллюстрировать такое несоответствие между «дефиницией того или иного слова и его реальным употреблением в речи рядового носителя языка» можно практически на любом слове.
Так, обычный хлеб в академических словарях имеет 4 значения: 1) только ед. ч. Пищевой продукт, выпекаемый из муки. Ржаной хлеб; 2) только ед. ч. Зерно, из которого приготовляется мука для выпечки такого продукта. Везти хлеб на элеваторы; 3) (мн. хлеба), перен.,разг. Пища, пропитание. Противен мне хлеб ваш; 4) перен., только ед. ч, разг. Средства к существованию. Добывать хлеб трудом [Словарь IV 1984: 601-602]. Однако в своих «несловарных» значениях 'кусок хлеба' (есть сосиски с хлебом) или 'запас хлеба (в доме)' (булки нет в доме / есть только хлеб) это слово оказывается в нашей речи гораздо более частотным: по данным анализа материала корпуса повседневной русской речи «Один речевой день» (ОРД), более 30 % употреблений слова хлеб не укладываются в эти словарные дефиниции [Звуковой корпус 2015: 75] (о корпусе ОРД см. подробнее: [Богданова-Бегларян и др. 2019, Русский язык 2016, Bogdanova-Beglarian and oth. 2016a 2016b]). Это еще раз подтверждает тот вывод, что необходима либо постоянная перестройка словарных статей, либо создание, наряду с существующими академическими, большого словаря (или серии словарей) повседневной русской речи, отражающего (отражающих) реальное положение дел3.
Дополнительным подтверждением высказанных соображений является анализ тех значений/функций языковых единиц, которые традиционно попадают в периферийную зону словарных статей на многозначное слово4. Наблюдения показывают, что именно периферийные значения/ функции подвергаются в повседневной коммуникации различным процессам, в принципе свойственным устному дискурсу5, в результате чего порой рождаются новые единицы.
Так, словарная статья на глагол сказать содержит 7 значений этого слова [Словарь IV 1984: 101], из которых три последних (периферия семантической зоны) толкуют уже не весь глагол
как часть речи, а только ту или иную его форму: «(5) 1 л. мн. ч. буд. вр. скажем в знач. вводн. сл.», «(6) повел. скажи(те). Разг. Восклицание, служащее, при соответствующем интонировании, для выражения удивления, возмущения, негодования и т. п. по поводу чего-л.» и «(7) 2 л. буд. вр. скажешь (скажете). Прост. Восклицание, употребляемое с особой интонацией для выражения несогласия с чем-л. услышанным, презрительного отношения к мнению собеседника». Видно, что именно эти три глагольные формы подверглись процессу грамматикализации, под которым понимается (даем одно из возможных определений термина) «изменение, происходящее с лексическими единицами и конструкциями в определенных языковых контекстах, предполагающее выполнение грамматических функций» [Hopper, Traugott 2003: 18]. В результате грамматикализации языковое выражение теряет (полностью или частично) свое лексическое значение, которое «сужается» до функционального (или полуфункционального) употребления. Фактически при этом «одно грамматическое превращается в другое грамматическое». В приведенных примерах глагольные формы «отрываются» от парадигмы и становятся либо вводным словом (5), либо междометием (6-7), хотя последнее в словаре и не декларируется.
Такой путь проходят многие единицы из периферийных зон соответствующих словарных статей: ср., например, время - 6 значений в основной («ядерной») части семантической зоны и около 20 употреблений этого существительного как компонента составных предлогов (во время чего), союзов (в то время как) или наречий (в последнее время, в скором времени, одно время, в своё время и проч.) [Словарь I 1985: 227]; или принцип - 2 «ядерных» значения и 3 «периферийных» употребления в роли наречия (из принципа), вводного слова (в принципе) или предлога (по принципу чего) [Словарь III 1984: 428].
Периферийные употребления при этом, как показывает анализ корпусного материала, в целом оказываются гораздо более употребительными в нашей речи, чем исходная форма. Например, для той же формы скажем предикатив-
ные («ядерные») употребления единичны (от 0 до 7,5 %) во всех видах речи: письменной (основной подкорпус Национального корпуса русского языка - НКРЯ), устной научно-публицистической (устный подкорпус НКРЯ), экспериментальной (корпус монологических текстов «Сбалансированная аннотированная текстотека» - САТ) (подробнее о САТ см.: [Богданова-Бегларян и др. 2019; Звуковой корпус 2013]) и максимально естественной речи в корпусе ОРД [Звуковой корпус 2015: 218-222]. Более того, в конкретном случае с формой скажем процесс изменений идет еще дальше. Грамматикализованная форма (уже не глагол, а вводное слово) подвергается в нашей речи и другому процессу (на новом витке языковой эволюции) - прагматикализации, тесно связанному с грамматикализацией (см. об этом, например: [Degand, Evers-Vermeul 2015, Diewald 2011; Günther, Mutz 2004]). В результате у слова или формы повышается роль прагматического компонента и уменьшается значимость денотативного и сигнификативного компонентов. Форма скажем, пройдя через этот процесс, утрачивает значение и грамматику не только глагола ('действие' или 'состояние'), но и вводного слова ('например, к примеру') и весьма активно реализует в речи функции, вовсе не предусмотренные словарными дефинициями, ни «ядерными», ни «периферийными», становится типичным прагматическим маркером (ПМ) (подробнее о понятии и типологии прагматических маркеров русской речи см.: [Богданова-Бегларян и др. 2019]), ср.:
1) вот есть / вещи такие / вот / ну / у людей хобби например / да ? *П *В ну(:) / там скажем / *П ну / не знаю / паяет что-то (ОРД)6 (поисковый хезитатив в цепочке других хезитативных явлений (*П; ну(:);*П ну / не знаю); найденная в ходе хезитационного поиска единица в примере подчеркнута);
2) ну просто здесь случай / *П скажем так не самый простой (ОРД) («упреждающий» рефлек-сив, маркирующий следующий за ним эвфемизм не самый простой);
3) там *Н // он пытается сейчас пересмотреть // *П ему помогают пересмотреть // *П скажем так / в том числе / толкают // *П это ж
надо пересматривать // * П пересматривать ему не очень хочется (ОРД) (рефлексив, маркирующий эвфемизм помогают пересмотреть);
4) она как-то называется / язык чего-то такое / (...) ну в общем короче / (м...м) *П каков наш / *В языковой день // так скажем / да ? *П вот мне дали такую штуковину / *П и я хожу / она на мне висит // *П все разговоры / *П записывает (ОРД) (хезитатив и маркер-навигатор, помогающий говорящему продвинуть монолог вперед);
5) в общем / (...) я и не волновался // *П скажем так (ОРД) (финальный разграничительный маркер и, может быть, рефлексив);
6) *В и кстати (э-э) / я вот обратил внимание что / вот / национальности которые (э-э) / скажем так / с... среди себя только / *Празмножаются ... @ а / да-да-да // @ вот // @ ну // @ они (э-э) (м-м) менее красивые чем миксы (ОРД) (хезитатив и «упреждающий» рефлексив, вводящий «нетривиальное» высказывание среди себя только / *П размножаются).
Подобные употребления формы скажем (чаще с расширением - так/там скажем, скажем так, так скажем так, ну скажем вот и под.) во всех видах речи составляют более 90 %. Анализ корпусного материала показал также большую вариативность структуры этого ПМ (до 7-10 разновидностей) и полифункциональность, что хорошо видно по примерам. Очевидно, что речевые единицы, не попавшие даже в периферийную зону семантического ядра глагола сказать, формируют фактически новое функциональное поле, уже со своим ядром и своей периферией. Так, более 40 % употреблений этого маркера в повседневной речи приходится на вариант скажем так, а ведущей функцией можно признать функцию рефлексива (подробнее о рефлексиве как разновидности прагматического маркера см., например: [Богданова-Бегларян 2015]).
Существительное тип имеет в словаре 6 значений [Словарь IV 1984: 365], но в словарной статье совсем не находится места грамматикализованным и прагматикализованным единицам, являющимся производными от исходного слова, ср.:
1) что-то типа пробки там (ОРД) (предлог);
2) ну у нас там / вообще так тупо / элективный курс / да типа надо (ОРД) (сравнительная частица, близкая к вроде);
3) выпили там чего-то виски ... тьпфу водку с колой / типа повеселились (ОРД) (пояснительный союз, близкий к то есть);
4) и спросил / ну типа умеешь вообще кататься или нет ? сидела за рулём ? (ОРД) (маркер-ксенопоказатель, вводящий чужую речь);
5) Дора% / типа [а] привет / *П у меня к тебе шкурная тема *П Коля% / и какая у тебя шкурная тема ко мне ? *П ну типа [б] / *П причём разговаривает в каком-то таком стиле // *П красавица с накладными мозгами (ОРД) ([а] - маркер-ксенопоказатель, вводящий чужую речь; [б] - хезитатив).
И это только два из множества примеров того, как единица, которая не всегда находит себе места даже в периферийной зоне словарной статьи, начинает жить в нашей речи своей собственной жизнью, не попавшей пока в поле зрения лексикографов. Полнозначное слово является для ПМ своеобразным словом-источником, из которого он развивается по такому пути: де- или ресеман-тизация - грамматикализация - прагматикали-зация - закрепление функции за определенным маркером.
Чаще всего такой путь проходят вводные слова и конструкции, изначально занимающие в любой словарной статье периферийную зону. Приведем еще ряд подобных примеров, в которых довольно частотные в нашей устной речи единицы как говорится, что называется и так сказать, ставшие в результате процесса грамматикализации исходных глагольных форм говориться, называться и сказать вводными со значением оценки степени типичности или смягчения сказанного [Словарь I 1985: 323; Словарь II 1986: 355; Словарь IV 1984: 101], подвергаются еще и процессу прагмати-кализации. Последний процесс совсем лишает данные единицы значения рефлексивности и делает практически бессодержательными, ср.:
6) ну // в принципе / я сейчас смотрю / потому что / как говорится / он всё-таки составлял два месяца назад (ОРД);
7) но вот как-то ещё как-то /я первый раз как говорится / я так писала какие-то свои там // *П чисто такие / визуальные посмотрела там // мне так показалось // *П я говорю / Балт_Трэйду$ / я думаю что я знаешь / я ещё пару месяцев ничего такого конкретного не скажу // мне вообще там трудно сказать (ОРД);
8) то есть а я (э...э) вот (э...э) то есть вот я () у нас(?) достаточно недоверчиво *Н / жёстко в некоторых моментах / да вот ? там бывает там/ так далее/ *В ну (...) со мной / как бы () как говорится / намного легче в том плане / что я могу поворчать / но я всё равно это сделаю // *П то есть я (...) то есть я никуда не уйду / то есть я / *В может и отвечу / да ? *В как-нибудь / но потом я всё равно это сделаю / то есть и так далее и так далее // вот // но / *В (э...э) у меня нету* такой как бы / (э...э) то есть я очень доверчивая// и (...) вот просто вот человек сыграл вот на этом абсолютно / сто процентов Марина% (ОРД);
9) а вот (э-э) на... н... вот наше вот это вот (э-э) вот это вот / вот(:) тут / тут сложнее гораздо / @ да // @ потому что / значит / я вот вот э-э вот эти / ну в принципе / значит / ну / п... по моим / понятиям значит /я же не отличу так скажем / таджика от узбека что называется / @ да-да-да // @ да ? (ОРД);
10) ну здорово / ну всё будет зависеть от моего так сказать нового графика (ОРД);
11) и(:) / в связи с этим вопрос / так сказать к Марине_Дробышевой% / которая вот клубный секретарь (ОРД).
В контекстах (5)-(11) трудно объяснить, с какой целью употреблены вводные конструкции-рефлексивы: ничего нетривиального они не вводят, ничего не оценивают и не смягчают, зато зачастую вписываются в протяженные хезитационные цепочки, включающие целый ряд других вербальных и невербальных хезитативов, столь характерных для спонтанного речепорождения (в примерах все они подчеркнуты). Создается впечатление, что говорящий использует их, что называется, вхолостую, в какой-то степени «для красного словца», чтобы его речь выглядела более правильно и красиво (единицу в таком употреблении можно назвать декоративом, или даже «никчемутивом»).
В такой же роли встречается в нашей речи и вводное словосочетание собственно говоря, ср.:
12) Сила собственно говоря сочинений Вэб-стера / в его особом / таком фрактологическом / направлении /речи / [шум] пророка (УП НКРЯ)7.
Можно предположить, что немотивированное употребление всех таких единиц является еще одним маркером низкого уровня речевой компетенции (УРК) говорящего8 свидетельствует о его затруднениях при построении устного высказывания и может быть охарактеризовано как своего рода гиперкоррекция: человек хочет произвести впечатление на собеседника, говорить лучше, чем ему свойственно, но при отсутствии навыков публичной речи сбивается и нагромождает видимые «приметы хорошей речи» (хочет, что называется, как лучше, а получается, как всегда). Попутно заметим, что контекст (8) в приведенной выше подборке - из речи И12: информанта 26 лет, девушки с высшим образованием, менеджера в области бизнес-закупок (работает секретарем в сфере обслуживания). А контекст (9) принадлежит И39 - информанту 53 лет, также с высшим образованием, специалисту по ядерным судовым установкам, который в данный момент работает фотографом. Иными словами, социальные характеристики, как минимум, данных говорящих не соответствуют тому УРК, который выявляет их речь. Они должны бы говорить достаточно хорошо, и стараются это делать, но беспристрастный «диктофон на шее»9 зафиксировал то, на что эти говорящие реально способны.
Если все упомянутые единицы можно интерпретировать как декоративы / «никчемутивы» или - в выраженном хезитативном контексте - хе-зитативы, то для словосочетания так сказать в корпусном материале нашлось и довольно редкое употребление в роли маркера-ксенопоказателя, вводящего в повествование чужую речь (в контексте подчеркнута), ср.:
13) ну или надо посмотреть где арен... в аренду парики сдают / ну там же не будет так сказать ой нам надо всего на десять минут дайте нам его / за сто рублей и они скажут идите в ж-ж*пу может быть # <С> # <С> нет ? не хотите ? *Н мы вам сто рублей дадим (ОРД).
Такой возможности для словосочетания так сказать не предполагает даже и периферийная зона его лексико-грамматической словарной характеристики.
Параллельно со всеми выводами лингвистического и социолингвистического характера подобный анализ позволяет убедиться в справедливости того положения, которое стало главным в настоящей работе: периферийные зоны лексико-грамматической характеристики русского слова являются той «благодатной почвой», на которой произрастают ростки нового в нашей речи и, в конечном счете, в нашем языке.
В различных прикладных целях, таких как автоматическая обработка звукового сигнала, автоматическое распознавание и синтез речи, линг-вокриминалистика (идентификация личности по особенностям речи), лингвистическая экспертиза и, конечно, лингводидактика (особенно в аспекте русского языка как иностранного), абсолютно необходимо описание таких периферийных зон лексико-грамматической характеристики русского слова, которые обнаруживают явные отличия от ее ядра.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См. об этом также: [Богданова 2011]. В этой статье «рассматривается бытование русского слова в трех режимах его фиксации: словарь (то, что должно быть), речь (то, что есть на самом деле) и ментальный лексикон говорящего (его представление о том, как должно быть» [Там же: 6]. Под ментальным лексиконом при этом понимается, как минимум, словарный запас конкретной языковой личности, а как максимум
- «сложная многоярусная система пересекающихся полей, представляющих собой упорядоченную по разным основаниям информацию как о явлениях действительности, так и о связанных с ними языковых единицах, сложную сеть взаимосвязей, увязывающую огромное количество знаний в памяти человека» [Залевская 1990: 87-88]; или, иными словами, «"словарь в голове" индивида, функционирующий в соответствии с закономерностями психического развития человека
- носителя языка и культуры» [Золотова 2005: 3].
2 «Наивную картину мира в лексических значениях», о которой пишет Ю. Д. Апресян, можно, по-видимому, отождествить в некотором приближении опять же с ментальным лексиконом носителя языка, с представлением человека о том, что означают те слова, которыми он по преимуществу пользуется в своей речевой практике.
3 См., например, целый сборник работ на эту тему: [Повседневная речь 2020].
4 Заметим, впрочем, что ядро и периферия могут выделяться в словарной статье и на однозначную единицу, если она входит в структуру каких-либо идиом или иных устойчивых выражений, ср., например, глагол болеть: «ядерное» значение 'Испытывать боль, ощущение боли (о какой-л. части тела). Нога болит; на периферии этой весьма короткой словарной статьи находим, тем не менее: ◊ Душа (или сердце) болит у кого - о чувстве тревоги, скорби о ком-, чем-л. [Словарь I 1985: 105].
5 Ряд таких процессов достаточно обширен: грамматикализация, прагматикализация, идиоматизация, ре- и десеман-тизация, редукция и т. п. Подробнее об этих процессах см., например: [Богданова-Бегларян 2016: 26].
6 Об особенностях орфографического представления (конвенциях дискурсивной транскрипции) материалов ОРД см. подробнее: [Русский язык 2016: 242-243]. Так, *П означает хезитативную паузу, *В - вздох, *С - смех, (:) - удлинение предшествующего звука и т. п.
7 В корпусе ОРД подобного употребления не встретилось, пример приведен из устного подкорпуса НКРЯ.
8 О других маркерах УРК говорящего см.: [Звуковой корпус 2014].
9 Подробнее о методике записи материала ОРД см., например: [Звуковой корпус 2013; Русский язык 2016; Bogdanova-Beglarian and others 2016a, 2016b].
ЛИТЕРАТУРА
1. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Языки русской культуры, 1995. 472 с.
2. Басалаева Е. Г., Булыгина Е. Ю., Трипольская Т. А. Стилистическая квалификация разговорной лексики в Базе данных прагматически маркированной лексики русского языка // Повседневная речь как объект лексикографии (Тринадцатые Шмелевские чтения). Тезисы докладов международной конференции (23-25 февраля 2020 г.) / Отв. ред. Л. П. Крысин. М.: Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова РАН, 2020. С. 9-10 // http://www.ruslang.ru/doc/smelevskie-thesis.pdf (2020).
3. Богданова Л. И. Когнитивная информация для толковых словарей // Вестник Московского ун-та. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2012, № 2. С. 65-70.
4. Богданова Л. И. Слово в речи и в словаре // Слово и словарь = Vocabulum et vocabularium. Сб. науч. м-лов / И. Л. Копылов (гл. ред.). Минск: Изд-во «Четыре четверти». 2017. С. 7-12.
5. Богданова Н. В. Русское слово в трех режимах фиксации - словарь, ментальный лексикон и реальное употребление (лексикографический и лингвометодический аспекты) // Русский язык за рубежом. 2011, № 6. С. 6-14.
6. Богданова-Бегларян Н. В. Рефлексив в системе дискурсивных единиц русской устной речи // Мир русского слова, № 3, 2015. С. 11-17.
7. Богданова-Бегларян Н. В. Устная спонтанная речь и разнообразие происходящих в ней процессов // Cross Cultural Studies: Education and Science (CCS&ES). Issue III, November 2016. С. 26-31.
8. Богданова-Бегларян Н. В., Блинова О. В., Мартынен-ко Г. Я., Шерстинова Т. Ю. Корпус русского языка повседневного общения «Один речевой день»: текущее состояние и перспективы // Труды Ин-та русского языка им. В. В. Виноградова. Вып. 21. Национальный корпус русского языка: исследования и разработки / Гл. ред. А. М. Молдован. Отв. ред. вып. В. А. Плунгян. М., 2019. С. 101-110.
9. Богданова-Бегларян Н. В., Блинова О. В., Зайдес К. Д., Шерстинова Т. Ю. Корпус «Сбалансированная аннотированная текстотека» (САТ): изучение специфики русской монологической речи // Труды Ин-та русского языка им. В. В. Виноградова. Вып. 21. Национальный корпус русского языка: исследования и разработки / Гл. ред. А. М. Молдован. Отв. ред. выпуска В. А. Плунгян. М., 2019. С. 111-126.
10. Богданова-Бегларян Н. В., Блинова О. В., Мартынен-ко Г. Я., Шерстинова Т. Ю., Зайдес К. Д., Попова Т. И. Аннотирование прагматических маркеров в русском речевом корпусе: проблемы, поиски, решения, результаты // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. По м-лам ежегодной междун. конф. «Диалог» (Москва, 29 мая -1 июня 2019 г.) / Гл. ред. В. П. Селегей. Вып. 18 (25). М.: РГГУ 2019. С. 72-85.
11. Залевская А. А. Слово в лексиконе человека: Психолингвистическое исследование. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1990, 205 с.
12. Звуковой корпус как материал для анализа русской речи. Коллективная монография. Часть 1. Чтение. Пересказ. Описание / Отв. ред. Н. В. Богданова-Бегларян. - СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2013. - 532 с.
13. Звуковой корпус как материал для анализа русской речи. Коллективная монография. Часть 2. Теоретические и практические аспекты анализа. Том 1. О некоторых особенностях устной спонтанной речи разного типа. Звуковой корпус как материал для преподавания русского языка в иностранной аудитории / Отв. ред. Н. В. Богданова-Бегларян. -СПб.: Филологическимй ф-т СПбГУ, 2014. - 396 с.
14. Звуковой корпус как материал для анализа русской речи. Кол. мон. Часть 2. Теоретические и практические аспекты анализа. Том 2. Звуковой корпус как материал для новых лексикографических проектов / Отв. ред. Н. В. Богданова-Бегларян. СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2015, 364 с.
15. Золотова Н. О. Ядро ментального лексикона человека как естественный метаязык. Автореф. дис. ... докт. филол. наук. Тверь, 2005. 44 с.
16. Повседневная речь как объект лексикографии (Тринадцатые Шмелевские чтения). Тезисы докладов международной конференции (23-25 февраля 2020 г.) / Отв. ред. Л. П. Крысин. М.: Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова РАН, 2020 // http://www.ruslang.ru/doc/smelevskie-thesis.pdf.
17. Приемышева М. Н. Разговорная лексика vs разговорная речь: тенденции и проблемы лексикографического описания // Повседневная речь как объект лексикографии (Тринадцатые Шмелевские чтения). Тезисы докладов международной конференции (23-25 февраля 2020 г.) / Отв. ред. Л. П. Крысин. М.: Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова
РАН, 2020. С. 58-59 // http://www.ruslang.ru/doc/smelevskie-thesis.pdf (2020).
18. Русский язык повседневного общения: особенности функционирования в разных социальных группах. Коллективная монография / Под ред. Н. В. Богдановой-Бегларян. СПб.: ЛАЙКА, 2016, 244 с.
19. Словарь русского языка в четырех томах. Том III. П - Р. Изд. 2-е, испр. и доп. / Гл. ред. А. П. Евгеньева. М.: Русский язык, 1984. 750 с.
20. Словарь русского языка в четырех томах. Том IV. С -Я. Изд. 3-е, стер. / Гл. ред. А. П. Евгеньева. М.: Русский язык,
1984. 800 с.
21. Словарь русского языка в четырех томах. Том I. А -Й. Изд. 3-е, стер. / Гл. ред. А. П. Евгеньева. М.: Русский язык,
1985. 702 с.
22. Словарь русского языка в четырех томах. Том II. К -О. Изд. 3-е, стер. / Гл. ред. А. П. Евгеньева. М.: Русский язык,
1986. 736 с.
23. Черняк В. Д. Нормативные словари в современном социокультурном пространстве // Слово. Словарь. Словесность: Текст словаря и контекст лексикографии. М-лы Всероссийской науч. конференции. Санкт-Петербург, РГПУ им. А. И. Герцена, 11-13 ноября 2009 года. СПб.: САГА, 2010. С. 22-27.
24. Bogdanova-Beglarian, N., Sherstinova, T., Blinova, O., Martynenko, G. An Exploratory Study on Sociolinguistic Variation of Spoken Russian. SPEC0M2016. Lecture Notes in Artificial Intelligence, LNAI, vol. 9811. Springer, Switzerland, 2016. Pp. 100-107.
25. Bogdanova-Beglarian, N., Sherstinova, T., Blinova, O., Baeva, E., Martynenko, G., Ryko, A. Sociolinguistic Extension of the ORD Corpus of Russian Everyday Speech. SPECOM 2016, Lecture Notes in Artificial Intelligence, LNAI, vol. 9811. Springer, Switzerland, 2016. Pp. 659-666.
26. Bogdanova-Beglarian, N., Filyasova, Yu. Active Processes in Modern Spoken Language (Evidence from Russian) // Digital Transformation and Global Society. Third International Conference, Conference proceedings DTGS 2018, St Petersburg, Russia, May 30 - June 2, 2018, Revised Selected Papers, Part II. Communications in Computer and Information Science (CCIS). Vol. 859 / D. A. Alexandrov, A. V. Boukhanovsky, A. V. Chugunov, Yu. Kabanov, O. Koltsova (eds.). Springer, Cham, 2018. Pp. 391-403.
27. Degand, L., Evers-Vermeul, J. Grammaticalization or Pragmaticalization of Discourse Markers? More than a Terminological Issue // Journal of Historical Pragmatics. 16:1, 2015. Pp. 59-85.
28. Diewald, G. Pragmaticalization (Defined) as Grammaticalization of Discourse Functions // Linguistics. 49 (2), 2011. Pp. 365-390.
29. Günther, S., Mutz, K. Grammaticalization vs. Pragmaticalization? The Development of Pragmatic Markers in German and Italian // W. Bisang, N. P. Himmelmann, B. Wiemer (eds.). What Makes Grammaticalization? A Look from its Fringes and its Components. Berlin: Language Arts & Disciplines, 2004. Pp. 77-107.
30. Hopper, P. J., Traugott, E. C. Grammaticalization. 2nd edition. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. 300 p.
REFERENCES
1. Apersyan, Yu. D. (1995) Leksicheskaya semantika. Sinonimicheskiye sredstva jazyka [Lexical Semantics. Synonymous Language Means]. Moscow. (in Russian)
2. Basalayeva, Ye. G., Bulygina, Ye. Yu., Tripol'skaya, T. A. (2020) Stilisticheskaya kvalifikatsia razgovornoj leksiki v Baze dannykh pragmaticheski markirovannoj leksiki russkogo jazyka [Stylistic Qualification of Spoken Vocabulary in the Database of Pragmatically Marked Vocabulary of the Russian Language]. In: Povsednevnaya rech' kak objekt leksikografii (XIII Shmelevskie chtenia). Tezisy dokladov mezhdunarodnoj konferentsii (23-25 fevral'a 2020) [Everyday Speech as an Object of Lexicography (XIII Shmelev Readings). Abstracts of the International Conference (2325 February 2020)].http://www.ruslang.ru/doc/smelevskie-thesis. pdf. (in Russian)
3. Bogdanova, L. I. (2012) Kognitivnaya informatsia dl'a tolkovykh slovarej [Cognitive Information for Explanatory Dictionaries]. In: Vestnik Moskovskogo un-ta. Seria 19. Lingvistika i mezhkul'turnaya kommunikatsia [Moscow University Herald. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication]. № 2. Pp. 65-70. (in Russian)
4. Bogdanova, L. I. (2017) Slovo v rechi i v slovare [Word in Speech and in the Dictionary]. Slovo i slovar' = Vocabulum et vocabularium [Word and Dictionary = Vocabulum et Vocabularium]. Minsk. Pp. 7-12. (in Russian)
5. Bogdanova, N. V. (2011) Russkoe slovo v tr'okh rezhimakh fiksatsii - slovar', mental'nyj leksikon i real'noe upotreblenie (leksikograficheskij i lingvometodicheskij aspekty) [Russian Word in Three Modes of Fixation - Dictionary, Mental Lexicon and Real Use (Lexicographic and Linguo-Methodological Aspects)]. In: Russkij jazyk za rubezhom [Russian Language Abroad]. № 6. Pp. 6-14. (in Russian)
6. Bogdanova-Beglarian, N. V. (2015) Refleksiv v sisteme diskursivnykh jedinits russkoj ustnoj rechi [Reflexive in the System of Discursive Units of Russian Oral Speech]. In: Mir russkogo slova [The World of the Russian Word]. № 3. Pp. 11-17. (in Russian)
7. Bogdanova-Beglarian, N. V. (2016) Ustnaya spontannaya rech' i raznoobrazie proiskhodyashchikh v nej protsessov [Oral Spontaneous Speech and the Variety of Processes Occurring in it]. Cross Cultural Studies: Education and Science (CCS&ES). Iss. III, November 2016. Pp. 26-31. (in Russian)
8. Bogdanova-Beglarian, N. V., Blinova, O. V, Martynenko, G. Ya., Sherstinova, T. Yu. (2019) Korpus russkogo jazyka povsednevnogo obshchenia «Odin rechevoj den'»: tekushchee sostojanie iperspektivy[Corpus ofthe Russian Language ofEveryday Communication "One Speech Day": Current State and Prospects]. In: Trudy In-ta russkogo jazyka im. V. V. Vinogradova. Vyp. 21. Natsional'nyj korpus [Proceedings of the V. V. Vinogradov Institute of the Russian Language. Iss. 21. National Corpus of the Russian Language: Research and Development]. Moscow. Pp. 101-110. (in Russian)
9. Bogdanova-Beglarian, N. V., Blinova, O. V., Zaides, K. D.,
Sherstinova, T. Yu. (2019) Korpus «Sbalansirovannaya annotirovannaya tekstoteka» (SAT): izuchenie spetsifiki russkoj monologicheskoj rechi [Corpus "Balanced Annotated Text Library" (SAT): Studying the Specifics of Russian Monologue Speech]. In: Trudy In-ta russkogo jazyka im. V. V. Vinogradova. Vyp. 21. Natsional'nyj korpus russkogo jazyka: issledovania i razrabotki [Proceedings of the V. V. Vinogradov Institute of the Russian Language. Iss. 21. National Corpus ofthe Russian Language: Research and Development]. Moscow. Pp. 111-126. (in Russian)
10. Bogdanova-Beglarian, N. V., Blinova, O. V., Martynenko, G. Ya., Sherstinova, T. Yu., Zaides, K. D., Popova, T. I. (2019) Annotirovanie pragmaticheskikh markerov v russkom rechevom korpuse: problemy, poiski, reshenia, rezul'taty [Annotation of Pragmatic Markers in the Russian Speech Corpus: Problems, Searches, Solutions, Results]. In: Kompjuternaya lingvistika i intellektual'nye tekhnologii. Po m-lam jezhegodnoj mezhdunarodnoj konferentsii «Dialog» (Moskva, 29 maya - 1 ijuna 201) [Computational Linguistics and Intellectual Technologies. According to the Annual International Conference "Dialogue" (Moscow, May 29 - June 1, 2019)]. Iss. 18 (25). Moscow. Pp. 72-85. (in Russian)
11. Zalevskaya, A. A. (1990) Slovo v leksikone cheloveka: Psikholingvisticheskoe issledovanie [Word in Human Lexicon: Psycholinguistic Research]. Voronezh. (in Russian)
12. Zvukovoj korpus kak material dl'a analiza russkoj rechi
(2013). Kollektivnaya monjgrafia. Chast' 1. Chtenie. Pereskaz. Opisanie [Speech Corpus as a Material for the Analysis of Russian Speech. Collective Monograph. Part 1. Reading. Retelling. Description]. St Petersburg. (in Russian)
13. Zvukovoj korpus kak material dl'a analiza russkoj rechi
(2014). Kollektivnaya monjgrafia. Chast' 2. Teoreticheskie i prakticheskie aspekty analiza. Tom 1. O nekotorykh osobennost'akh ustnoj spontannoj rechi raznogo tipa. Zvukovoj korpus kak material dl'a prepodavania russkogo jazyka v inostrannoj auditorii [Speech Corpus as a Material for the Analysis of Russian Speech. Collective Monograph. Part 2. Theoretical and Practical Aspects of Analysis. Vol. 1. On Some Features of Spontaneous Oral Speech of Different Types. Speech Corpus as a Material for Teaching Russian in a Foreign Audience]. St Petersburg. (in Russian)
14. Zvukovoj korpus kak material dl'a analiza russkoj rechi
(2015). Kollektivnaya monjgrafia. Chast' 2. Teoreticheskie i prakticheskie aspekty analiza. Tom 2. Zvukovoj korpus kak material dl'a novykh leksikograficheskikh proektov [Speech Corpus as a Material for the Analysis of Russian Speech. Collective Monograph. Part 2. Theoretical and Practical Aspects of Analysis. Vol. 2. Speech Corpus as a Material for New Lexicographic Projects]. St Petersburg. (in Russian)
15. Zolotova, N. O. (2005) Jadro mental'nogo leksikona cheloveka kak jestestvennyj metajazyk [The Core of the Human Mental Lexicon as a Natural Metalanguage]. Abstract of Doctoral Dissertation. Tver. (in Russian)
16. Povsednevnaya rech' kak objekt leksikografii (XIII Shmelevskie chtenia) (2020). Tezisy dokladov mezhdunarodnoj konferentsii (23-25 fevral'a 2020) [Everyday Speech as an Object
of Lexicography (XIII Shmelev Readings). Abstracts of the International Conference (23-25 February 2020)]. http://www. ruslang.ru/doc/smelevskie-thesis.pdf. (in Russian)
17. Priyemysheva, M. N. (2020) Razgovornaya leksika vs razgovornaya rech': tendentsii i problemy leksikograficheskogo opisania [Colloquial vocabulary vs colloquial speech: tendencies and problems of lexicographic description]. Povsednevnaya rech' kak objekt leksikografii (XIII Shmelevskie chtenia). Tezisy dokladov mezhdunarodnoj konferentsii (23-25 fevral'a 2020) [Everyday Speech as an Object of Lexicography (XIII Shmelev Readings). Abstracts of the International Conference (23-25 February 2020)]. http://www.ruslang.ru/doc/smelevskie-thesis.pdf. (in Russian)
18. Russkij jazyk povsednevnogo obshchenia: osobennosti funktsionirovania v raznykh sotsial'nykh gruppakh (2016). Kollektivnaya monografiy [Russian Language of Everyday Communication: Features of Functioning in Different Social Groups. Collective Monograph]. St Petersburg. (in Russian)
19. Slovar' russkogo jazyka v chetyr'okh tomakh (1984). Tom III. P - R [Dictionary of the Russian Language in Four Volumes. Vol. III. P - R]. Moscow. (in Russian)
20. Slovar' russkogo jazyka v chetyr'okh tomakh (1984). Tom IV. S - Ja [Dictionary of the Russian Language in Four Volumes. Vol. IV. S - Ja]. Moscow. (in Russian)
21. Slovar' russkogo jazyka v chetyr'okh tomakh (1985). Tom I. A - J [Dictionary of the Russian Language in Four Volumes. Vol. I. A - J]. Moscow. (in Russian)
22. Slovar' russkogo jazyka v chetyr'okh tomakh (1986). Tom II. K - O [Dictionary of the Russian Language in Four Volumes. Vol. II. K - O]. Moscow. (in Russian)
23. Chernyak, V. D. (2010) Normativnye slovari v sovremennom sotsiokul'turnom prostranstve [Normative Dictionaries in Modern Socio-Cultural Space]. In: Slovo. Slovar'. Slovesnost': Tekst slovara i kontekst leksikografii. M-ly Vserossijskoj nauchnoj konferentsii. St Peterburg, RGPU im. A. I. Gertsena, 11-13 nojabra 2009 [Word. Vocabulary. Literature: Dictionary Text and Lexicography Context. M-ly All-Russian Scientific Conferences. St Petersburg, A. I. Herzen RGPU, November 11-13, 2009]. St Petersburg. Pp. 22-27. (in Russian)
24. Bogdanova-Beglarian, N., Sherstinova, T., Blinova, O., Martynenko, G. (2016) An Exploratory Study on Sociolinguistic Variation of Spoken Russian. SPECOM 2016. Lecture Notes in Artificial Intelligence, LNAI, vol. 9811. Springer, Switzerland. Pp. 100-107.
25. Bogdanova-Beglarian, N., Sherstinova, T., Blinova, O., Baeva, E., Martynenko, G., Ryko, A. (2016) Sociolinguistic Extension of the ORD Corpus of Russian Everyday Speech. SPECOM 2016, Lecture Notes in Artificial Intelligence, LNAI, vol. 9811. Springer, Switzerland. Pp. 659-666.
26. Bogdanova-Beglarian, N., Filyasova, Yu. (2018) Active Processes in Modern Spoken Language (Evidence from Russian) // Digital Transformation and Global Society. Third International Conference, Conference proceedings DTGS 2018, St Petersburg, Russia, May 30 - June 2, 2018, Revised Selected Papers, Part II. Communications in Computer and Information Science (CCIS). Vol. 859 / D. A. Alexandrov, A. V. Boukhanovsky, A. V. Chugunov,
Yu. Kabanov, O. Koltsova (eds.). Springer, Cham, 2018. Pp. 391-403.
27. Degand, L., Evers-Vermeul, J. (2015) Grammaticalization or Pragmaticalization of Discourse Markers? More than a Terminological Issue. In: Journal of Historical Pragmatics. 16:1. Pp. 59-85.
28. Diewald, G. (2011) Pragmaticalization (Defined) as Grammaticalization of Discourse Functions . In: Linguistics. 49 (2). Pp. 365-390.
29. Günther, S., Mutz, K. (2004) Grammaticalization vs. Pragmaticalization? The Development of Pragmatic Markers in German and Italian. In: W. Bisang, N. P. Himmelmann, B. Wiemer (eds.). What Makes Grammaticalization? A Look from its Fringes and its Components. Berlin: Language Arts & Disciplines. Pp. 77-107.
30.Hopper, P. J., Traugott, E. C. (2003) Grammaticalization. 2nd edition. Cambridge: Cambridge University Press.
