CC BY
103
18 Секция «История»
средневековой военной истории. В подобных условиях крайне низка вероятность найти компромиссное решение для основных контрагентов «войны памяти» в ближайшем будущем.
Кузьмичева А.Е.
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Москва
«Я практически никому не доверяю, не говоря уж о Германии»: что скрывалось за пактом Гитлера-Пилсудского?
Первые предположения о возможности заключения польско-немецкого союза, направленного против СССР, стали появляться вскоре после прихода Гитлера к власти. Амбициозные «восточные концепции», изложенные фюрером в книге «Моя борьба», а также его решительное желание отказаться от старых колониальных и торговых политик в пользу новой Bodenpolitik, недвусмысленно указывали на то, что Польше отведена ключевая роль для реализации замыслов фюрера. Вопрос был только в том, кем Польша станет для Германии - союзником, разделившим трофеи совместных побед, или же врагом, которого будет необходимо устранить до начала военной кампании против СССР.
Слухи, циркулировавшие в Европе в течение весны 1933 г., сводили предполагаемое решение польского вопроса к заключению соглашения, якобы разработанного Розенбергом, согласно которому «Польша сделает большую территориальную уступку в пользу Германии - Польский коридор - и в качестве компенсации получит территорию Советской Украины в сторону Черного моря». Тем не менее данные слухи не выдерживают критики, так как невозможно предположить, чтобы Польша добровольно отказалась от жизненно важных территорий в обмен на туманные обещания и неопределенные перспективы. Более того, они могут быть с легкостью опровергнуты хотя бы очень подозрительным характером маршала Пилсудского: «Я практически никому не доверяю, не говоря уж о Германии», - сказал он в 1934 г. одному из своих близких сотрудников полковнику К. Глабишу.
Одним из главных страхов руководителей Польши был эвентуальный проход Красной армии по польским территориям. Как считал французский консул А. Ронфлар, хорошо знавший настроения правящих кругов в вопросах внешней политики, главное - «... это боязнь пребывания советских войск на территории Польши. Они предпочитают немецкие войска, так как враждебность польского населения в отношении немцев им гарантирует изолированность германских войск, в то время как
Секция «История» 19
Красная армия немедленно получила бы контакт с населением, и революционные элементы в стране, опираясь на Красную армию, подняли бы внутри страны революцию». Гитлер, в свою очередь, умело манипулировал этим страхом. Французский посол в Польше Ж. Лярош считал, что в тот момент Гитлер был заинтересован в создании «буферного государства между Германией и Россией» и хотел обеспечить сотрудничество поляков для реализации своего замысла.
Более того, выход Германии из Лиги наций в октябре 1933 г. и ее разрыв с конференцией по разоружению создал совершенно новое положение вещей - на те вопросы, которые раньше поляки разрешали в рамках Лиги (например, вопрос Верхней Силезии), теперь требовалось решать самостоятельно. По всей видимости, хотя бы временное потепление отношений между Варшавой и Берлином могло преследовать две цели. Во-первых, повышение ценности польско-французского союза в глазах Парижа, и, во-вторых, исключение возможности непосредственного соглашения между Францией и Германией без участия Польши. Франция же, поглощенная собственными проблемами, упустила из виду своих восточноевропейских союзников.
В литературе и СМИ достаточно часто можно встретить идею о том, что в польско-немецкой декларации от 26 января присутствовала некая «секретная тайная часть», в которой обе стороны обязались оказывать друг другу военную помощь в войне против СССР. Историки, пытающиеся подвести доказательную базу под эту идею, в основном апеллируют к публикации, появившейся 20 апреля 1935 г., накануне подписания франко-советского договора, на первых полосах газет «Правда» и «Известия» (обе статьи были идентичны). В тексте сообщалось, что «депутат и бывший министр Ламуре опубликовал в провинциальной газете "Бурбоннэ репюбликен" текст секретного договора, заключенного между Германией и Польшей 25 февраля 1934 г.». Далее в газетах приводился точный текст этого договора. Упоминания об этом документе практически не встречаются ни в польской, ни в советско-российской историографии; оригинала тоже, естественно, никто никогда не видел. С большой долей вероятности можно заключить, что подобные идеи являются фальсификацией. Об этом, например, однозначно пишет авторитетный польский историк М. Войцеховский. Более того, кажется абсурдным, что такой опытный политик, как Ю. Пилсудский, стал бы намеренно и демонстративно раскачивать лодку недавно достигнутой политики «равно-удаленности».
