CC BY
3
турным и историческим различиям двух стран: китайская и российская культуры имеют разные исторические и культурные контексты, которые могут отражаться в языке и концептах, их использующих. Например, в Китае нет такой ярко выраженной разницы между понятиями «совесть» и «вероисповедание», и это может затруднить передачу смысла высказывания на исходном языке, более того, в китайском языке нет точного эквивалента русскому слову «совесть», в связи с этим может появляться семантическая лакуна. Для решения данной проблемы можно использовать слово - «вероисповедание» - «убеждение», «вера». При переводе данного высказывания особое внимание следует уделить устойчивому словосочетанию «свобода совести» - ййй#.
Перечисленные нами специфические черты и трудности делают процесс перевода сложным и творческим. Преодоление этих трудностей обычно требует от переводчика не только глубоких знаний обоих языков, но и широкого культурного содержания, при этом перед переводчиком стоит задача безконфликтного взаимодействия двух лингвокультур. В нашем случае конфликт может быть порождён религиозными и культурными особенностями. Гражданину страны, который незнаком с особенностями национального состава жителей Российской Федерации и их вероисповеданий, доносится информация о том, что Россия настроена налаживать связи с мусульманскими странами.
Таким образом, специфика геополитической ситуации требует точного и надежного перевода дипломатических текстов, что подразумевает адекватность перевода с одного языка на другой, для этого необходимо учитывать, как языковые факторы (специфику структур), так и факторы неязыковые - историко-культурные и социальные контексты. Важно также применение идеологем в дипло-
Библиографический список
матическом дискурсе, передача смысла которых требует знания их семантики и культурного контекста.
Проведенный отбор, дискурс-анализ и сопоставительно-переводческий анализ дипломатических сообщений высшего руководства Китая и России показал, что наибольшую сложность при переводе данных текстов представляеют работа со словами и словосочетаниями, реализующими скрытое сравнение, и передача культурных реалий, реализованных в языке устойчивыми словосочетаниями. По нашему мнению, передача метафорических конструкций с одного языка на другой сопровождается сложностями, но она крайне необходима, поскольку метафора является эффективным лаконичным инструментом передачи глубинных смыслов, зафиксированных в менталитетах носителей разных картин мира, и широко используется дипломатами и представителями высшего руководства государств.
В результате исследования зафиксированных в письменной форме публичных выступлений Президента Российской Федерации В.В. Путина и Генерального секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Китая Си Цзиньпи-на, в ходе которых изложены основные направления внутренней и внешней политики двух государств, мы пришли к выводам, что надежный и точный перевод данных текстов имеет огромное значение ввиду интенсификации политического и социально-экономического взаимодействия России и Китая.
В качестве перспективы выступает дальнейшее исследование русско- и китайскоязычного дипломатического дискурса, нацеленное на разработку теоретической базы отечественного и зарубежного переводоведения, выработку и внедрение уточнённых (на основании проанализированного фактического материала) стратегий перевода для эффективного межкультурного взаимодействия.
1. Астафурова Т.Н. Лингвистические аспекты межкультурной деловой коммуникации. Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 1997.
2. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику: учебное пособие. Москва: Эдиториал УРСС, 2001.
3. Васильев Л.М. Общие проблемы лингвистики: теория и методы. Уфа: РИЦ БашГУ, 2007.
4. Гаврилова М.В. Лингвистический анализ политического текста. Политический анализ. Доклады эмпирических политических исследований. Санкт-Петербург: СПбГУ, 2002: 88-108.
5. Калинин О.И. Метафоричность текстов публичных выступлений Си Цзиньпина. Социолингвистика. 2020; № 3 (3): 101-112.
6. Карамова А.А. Текст и дискурс: соотношение понятий. Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия 2: Лингвистика. 2013: 19-23.
7. Кэ Ян. Исследования политической коммуникации в Китае. Политическая лингвистика. 2011; № 3 (37): 58-63.
8. Лобанова Т.Н. Лингвосемиотический и переводческий аспекты политического дискурса в китайских СМИ. Вестник Московского университета. Серия 21: Управление (государство и общество). 2015; № 3: 102-110.
9. Матыцина М.С. Критический дискурс-анализ: теоретико-методологические подходы. Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2019: 206-216.
10. Паршин П.Б. Лингвистические методы в концептуальной реконструкции. Системные исследования, методологические проблемы. Ежегодник. 1987: 398-423.
11. Терентий Л.М. Дипломатический дискурс как особая форма политической коммуникации. Вопросы когнитивной лингвистики. 2010; № 1: 47-57.
References
1. Astafurova T.N. Lingvisticheskie aspekty mezhkul'turnoj delovoj kommunikacii. Volgograd: Izdatel'stvo Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta, 1997.
2. Baranov A.N. Vvedenie vprikladnuyu lingvistiku: uchebnoe posobie. Moskva: 'Editorial URSS, 2001.
3. Vasil'ev L.M. Obschieproblemy lingvistiki: teoriya imetody. Ufa: RIC BashGU, 2007.
4. Gavrilova M.V. Lingvisticheskij analiz politicheskogo teksta. Politicheskijanaliz. Doklady 'empiricheskih politicheskih issledovanij. Sankt-Peterburg: SPbGU, 2002: 88-108.
5. Kalinin O.I. Metaforichnost' tekstov publichnyh vystuplenij Si Czin'pina. Sociolingvistika. 2020; № 3 (3): 101-112.
6. Karamova A.A. Tekst i diskurs: sootnoshenie ponyatij. Vestnik Yuzhno-Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2: Lingvistika. 2013: 19-23.
7. K'e Yan. Issledovaniya politicheskoj kommunikacii v Kitae. Politicheskaya lingvistika. 2011; № 3 (37): 58-63.
8. Lobanova T.N. Lingvosemioticheskij i perevodcheskij aspekty politicheskogo diskursa v kitajskih SMI. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 21: Upravlenie (gosudarstvo i obschestvo). 2015; № 3: 102-110.
9. Matycina M.S. Kriticheskij diskurs-analiz: teoretiko-metodologicheskie podhody. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2: Yazykoznanie. 2019: 206-216.
10. Parshin P.B. Lingvisticheskie metody v konceptual'noj rekonstrukcii. Sistemnye issledovaniya, metodologicheskieproblemy. Ezhegodnik. 1987: 398-423.
11. Terentij L.M. Diplomaticheskij diskurs kak osobaya forma politicheskoj kommunikacii. Voprosy kognitivnojlingvistiki. 2010; № 1: 47-57.
Статья поступила в редакцию 01.08.24
УДК 82.801.6
Manskov A.A., Cand. of Sciences (Philology), Senior Lecturer, Altai State University (Barnaul, Russia), E-mail: [email protected]
WORLD WITHOUT GOD OF S.D. KRZHIZHANOVSKY. The article studies the poetic world of S.D. Krzhizhanovsky. The main task of the research is to see how his philosophical point of view is reflected in his works. In the research the following features are identified. Following the famous statement of F. Nietzsche about the death of God, the writer continues to develop the designated philosophical maxim. Doubt in the existence of God becomes the leitmotif of all his work. The very concept of God is desacralized. This is confirmed by the blasphemous assumptions of the disappearance of the Almighty. The irreligion causes irreversible consequences in the minds of the characters. They lose spiritual support and are exposed to influences from the metaphysical outside. The world itself becomes a space of death. A marker of this is the personified image of Nothing. The designated image is read in the light of biblical connotations: a harbinger of the coming apocalypse. Despite the variety of masks, the essence of the Antichrist remains unchanged.
Key words: God, world, deficiency, doubt, Genesis, death, Nothing, entropy
А.А. Манское, канд. филол. наук, доц., Алтайский государственный университет, г. Барнаул, E-mail: [email protected]
МИР БЕЗ БОГА С.Д. КРЖИЖАНОВСКОГО
Статья посвящена изучению поэтики художественного мира С.Д. Кржижановского. Основная цель исследования - проследить, как отражается мировоззренческая позиция писателя в его произведениях. Вслед за известным высказыванием Ф. Ницше о смерти Бога писатель продолжает разработку обозначенной философской сентенции. Сомнение в бытии Бога становится лейтмотивом всего его творчества. Само понятие «Бог» десакрализуется. Подтверждение этому - кощунственные предположения исчезновения Всевышнего. Отсутствие веры вызывает необратимые последствия в сознании персонажей. Они
утрачивают духовную опору и оказываются подвержены воздействиям из метафизического извне. Сам мир становится пространством смерти. Маркером этого является персонифицированный образ Ничто. Обозначенный образ прочитывается в свете библейских коннотаций как предвестник наступающего апокалипсиса. Несмотря на многообразии личин, сущность Антихриста остается неизменной. Ключевые слова: Бог, мир, отсутствие, сомнение, бытие, смерть, Ничто, энтропия
С.Д. Кржижановский (1887-1950) - русский прозаик, один из ярких представителей литературного модернизма в России. Расцвет его творчества приходится на 1920-1940 годы ХХ века. На протяжении всей жизни он был вынужден писать «в стол». Причиной этому стал вердикт Горького, вынесенный писателю в 1932 году и закрывший ему двери большинства издательств. Сложная философская тематика новелл, высокая степень метафоричности и ярко выраженный индивидуальный авторский стиль не были в полной мере востребованы в годы первых советских «пятилеток». В «Записных книжках» Кржижановский шутил о себе: «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность» [1, с. 404].
С момента выхода первой книги прозы Кржижановского «Воспоминания о будущем» в 1989 г ситуация значительно изменилась. С нее и началось возвращение писателя в русскую литературу За ней последовали другие: «Возвращение Мюнхгаузена» (1990), «Сказки для вундеркиндов» (1991), «Боковая ветка» (1994) и «Страны, которых нет» (1994). 2001 год был ознаменован важным событием - выходом первого тома тогда еще пятитомного собрания сочинений Кржижановского в издательстве Simposium. В 2013 году вышел дополнительный шестой том, составленный Перельмутером из воспоминаний современников о писателе, переписки Кржижановского с супругой Анной Бовшек и новеллы «Невольный переулок».
Все напечатанное после выхода собрания сочинений Кржижановского, как правило, является тематическими подборками. Пример этому - книга «Штемпель: Москва» (2015). В нее входят 11 новелл, написанных с 1922 по 1933 годы и объединенных общей тематикой. «Мысли разных лет» (2017) представляет собой сборник дневниковых записей Кржижановского. Этот список завершает «Рыцарь духа, или Парадокс Эпигона» (2020) - дополненная и переизданная книга стихов.
Книги Кржижановского издаются и за рубежом. С начала 1990-х они стали переводиться на европейские языки. (Первая книга Кржижановского на немецком языке Lebenslauf eines Gedankens («Жизнеописание одной мысли») вышла в Лейпциге в 1991 году. Перевод - Hannelore Umbreit.) Возникновение нового имени на литературном горизонте вызвало очевидный читательский интерес. Сегодня его произведения можно найти на полках книжных магазинов Германии, Англии, Франции и других европейских стран.
Первым фундаментальным научным трудом, связанным с изучением прозы Кржижановского, стала работа В. Топорова «"Минус"-пространство Сигизмунда Кржижановского». Она была опубликована в 1995 году в книге «Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического». Эта работа во многом стала отправной точкой для последующих научных штудий в области кржи-жановедения.
На сегодняшний день написаны и защищены 16 кандидатских диссертаций, посвященных различным аспектам творчества Кржижановского. Этап, связанный с описанием основных констант исследуемого художественного мира, принято считать завершенным. Теперь необходимы новые научные подходы в изучении прозаического наследия автора «Сказок для вундеркиндов».
Кржижановский позиционировал себя как философа и сделал выбор в пользу литературы уже в зрелом возрасте. Увлечение философией наложило значительный отпечаток на все его творчество. Часто произведения писателя являются иллюстрациями к тем или иным философским максимам или сентенциям. Подтверждение этому высказывание Ф. Ницше о смерти бога, которое находит непосредственное отражение в новелле «Бог умер», датируемой 1922 годом. Бог персонифицируется и становится самостоятельным персонажем в тексте.
На протяжении всей жизни Кржижановский неоднозначно относился к вопросу веры. Ему пришлось пройти сложный путь через горнило сомнений: родился в католической семье, прошел испытание философией Ницше и Шопенгауэра, изучал труды по эзотерике и оккультизму, а в зрелом возрасте, разочаровавшись в прежних убеждениях, утвердился на основах научного атеизма, хотя и в глубине души не отвергал факт бытия Бога.
Актуальность статьи определяется выявлением глубинных связей, объясняющих генезис творчества Кржижановского, архитектонику его художественного мира, а также аксиологическую составляющую исследуемых текстов.
Цель исследования - проследить, как отражается мировоззренческая позиция писателя в его произведениях: как смерть Бога определяет характер взаимодействия всех элементов текста (художественный мир, персонажи).
Задачи:
A. Выявить генезис факта смерти Бога (сомнение в его существовании) в художественном мире Кржижановского. В каких текстах эксплицируется обозначенная сентенция?
Б. Исследовать, что происходит с персонажами Кржижановского в мире, утратившем Бога. К какому осознанию они приходят?
B. Определить причины возникновения образа Ничто в художественном мире Кржижановского.
Г Идентифицировать образ, предвестником которого является Ничто.
Научная новизна состоит в том, что обозначенная тематика мало изучалась в российском литературоведении, а также в своеобразии используемого научного ракурса, объясняющего особенности функционирования художественного мира Кржижановского, поэтику его прозы.
Теоретическая и практическая значимость определяется возможностью использовать данное исследование на курсах, посвященных русской литературе 1920-1940 годов ХХ века.
Персонажи Кржижановского существуют в мире, в котором отсутствует Бог Его смерть впервые декларируется в новелле «Бог умер» («Случилось то, что когда-то, чуть ли не в XIX столетии, было предсказано одним осмеянным философом: умер Бог» [Кржижановский, 2001, с. 255]) и является своеобразным манифестом, демонстрирующим сложную религиозно-мировоззренческую позицию писателя.
Сомнение в бытии Бога является лейтмотивом не только художественных произведений Кржижановского, но и его дневниковых записей («Записные тетради»).
«Если когда и был Бог, то люди давно довели его до самоубийства» [1, с. 341].
«Я уважаю Бога за то, что он не существует» [1, с. 393].
«Бога нет, но имя его вездесуще. Даже в речах вождей - наряду с "ведь" и"так сказать"» [1, с. 374].
Ему отказывается в существовании. Во всех этих примерах настойчиво повторяется идея отсутствия Бога. При этом фигура творца подвергается процессу десакрализации. Образ творца приравнивается к простому человеку, способному совершить самоубийство.
В своих произведениях Кржижановский показывает механизм отдаления человека от всевышнего и его блуждания в метафизических лабиринтах, направления которых изначально являются тупиковыми. Яркая иллюстрация этому - описание жизни персонажа в новелле «Швы». В сущности, вся новелла представляет собой монолог человека во время прогулок по улицам Москвы, где стирается грань между реальным городом и причудливой фантасмагорией. Логические сентенции персонажа пугают своим рационализмом, граничащим с иррациональным началом, а также демонстрируют глубину его отчаяния и близость предстоящей смерти. Вместе со стремлением жить у него утрачены прежние гуманистические идеалы и нравственные ориентиры. Внешне он напоминает труп, механически приводимый в движение. И мир призраков для него много понятнее и ближе, чем мир людей. «И опять: человек человеку волк. Нет, неправда: сентиментально, жизнерадостно. Нет: человек человеку - призрак. Только. Так точнее. Вгрызться зубами в горло - значит поверить, хотя бы - это-то и важно - в чужую кровь. Но в том-то и дело: человек в человека давно перестал верить; еще до того, как усомнился в Боге» [2, с. 398]. Причиной этого состояния персонажа является отсутствие веры и сомнение в Боге. Осознанно или нет, Кржижановский ощущает эту взаимосвязь, говоря о ней в приведенной цитате. Без Бога все пусто и мертво. Поэтому гаснут звезды, и исчезает поэзия; люди превращаются в нетов; а мир заполняют примыслы и фантомы.
При отсутствии Бога человеческое отчаяние приобретает гротескные и абсурдные формы. Пример этому - встреча персонажа новеллы «Швы» с одним из своих двойников, «живых трупов».
«Помню случай: как-то перед рассветом, шагая взад и вперед по кривому выгибу переулка, я услыхал невдалеке сначала шаги, потом чье-то ритмичное бормотанье. Шаги оборвались, бормотанье длилось. Я пошел навстречу звуку. У серого, еле вычерченного рассветом каменного массива стоял спиной в стену человек: ноги плохо держали его, голова будто вывинчивалась из воротника пальто; он, конечно, не замечал ни меня, ни даже мертвого камня вокруг и, будто вчерченный в непереступаемый волшебный круг, продолжал, ритмически качаясь, сосредоточенно повторять: 'Бога, слава богу, нет. Слава богу, Бога нет". Это было похоже на декларацию одиночества» [2, с. 409].
Находясь в нескольких шагах от смерти, персонаж провозглашает отсутствие Бога, при этом его сознание отказывается принять эту истину. Не желая того, он воздает хвалу всевышнему. Включенность в «непереступаемый волшебный круг» может прочитываться как в свете ритуальных, так и философских коннотаций. В магических практиках круг прочерчивался как защита от темных сил (замкнутое пространство, не позволяющее проникнуть в него никаким воздействиям извне). В этом контексте вспоминается образ Хомы Брута из гоголевского «Вия», отпевавшего панночку в церкви. Вокруг себя он мелом очерчивал круг. Другой возможностью прочтения круга является символ ницшеанской дурной бесконечности (замкнутый круг, который невозможно прорвать). Кржижановский апеллирует к этим текстам в силу того, что они несут в себе скрытую смысловую нагрузку При этом писатель переосмысливает их, используя при создании своего художественного мира. Невозможность прорвать волшебный круг символизирует собой омертвление мира персонажей. Подтверждение этому - и механичность их движения, и локус кладбища, где происходит встреча обитателя шва и старика, отвергающего бытие Бога. Здесь реализуется христианская максима, что
«Бог есть Жизнь, кто отлучает себя от Него, тот умирает и не имеет дерзновения к Богу, потому что отдалился от Жизни» [3].
Обозначенная интенция реализуется и в новелле «Красный снег». В ней персонаж случайно слышит диалог двух прохожих, мужчины и женщины, о Боге. В этом диалоге Кржижановский изображает отношение к религии в Москве 1920 годов: многочисленные антирелигиозные компании, проходившие в стране. Описываемые советские реалии соотносятся с особенностями художественного мира писателя, свидетельствуя о том, как действительность отражается в художественной реальности.
«Они мне прислали анкету: ваше отношение к религии? Бог - ведь это лишенец, которого надо выселить из им построенного мира. Не так ли? Но давай всерьез. Я уже набросал черновик ответа. И я им пишу: «Бога, разумеется, нет, потому что, если бы он был, то мог бы, по всемогуществу своему, создать себе более умных противников, чем тупые писаки из „Безбожника»». Ну, что ты скажешь?» [1, с. 150]. (Эта тема находит отражение и в «Записных тетрадях» Кржижановского и становится предметом его иронического осмысления. «Безбожник слишком хорошо доказал небытие Бога. Секретное совещание: как быть? - полная ясность божеского небытия - в то же время расформирование, небытие учреждения по доказыванию» [1, с. 394].
Обозначение Бога в качестве «лишенца» является выражением духа времени. («Лишенец - неофициальное название гражданина РСФСР, не имеющего избирательных прав в 1918-1936 годы согласно Конституциям РСФСР 1918 и 1925 годов» [4]). Бог получает статус изгоя. От него нужно избавиться, как от религиозного пережитка. Другая реалия, указывающая на время написания новеллы Кржижановским, - упоминание печатного органа «Безбожник». («Газета «Безбожник» - атеистическая газета, выходившая с 22 декабря 1922 по 20 июля 1941 года в СССР» [5].
Авторы «Безбожника» обозначаются в тексте «тупыми писаками». В этом состоит комизм описываемой ситуации. Невозможность бытия Бога доказывается через сопоставление интеллекта бездарных бумагомарателей и всемогущества всевышнего. Кржижановский намеренно десакрализует образ Бога, переводя его в единую смысловую плоскость с авторами атеистической газеты.
Изменение характера диалога далее в тексте свидетельствует о наличии другой точки зрения, выступающей в защиту отверженного всеми Бога.
«Истертый плюш прикоснулся к руке мужчины:
- Что ты не пошлешь. Не надо.
- Но ведь должен же я сказать...
- Не надо.
Мужчина качнулся плечами вперед, зажал пясти рук меж колен и всматривался в затоптанный снег дорожки.
- Может быть, ты права. Как всегда. К чему быть глупее глупых. Знаешь, я еще в отрочестве думал: если та гигантская трехипостасная тень усумнится в людях, то людям только и остается - на неверие неверием. Ну, и все это вздор, архаическое трехбуквие, которое я давно уже вышвырнул из головы» [1, с. 150].
Уступая в диалоге своей собеседнице, мужчина на миг соглашается с возможностью существования Бога (на это указывают его детские убеждения, воспоминания об отрочестве), но он тут же возвращается на изначальную атеистическую позицию. Как и для многих граждан РСФСР, для него Бог - это только ненужный анахронизм, архаическое трехбуквие, утратившее свое прежнее значение. Парадоксальным является дальнейший ход мысли персонажа. Отвергая идею веры в Бога, он приходит к неожиданным выводам.
Библиографический список
«Но, понимаешь, теперь я опять начинаю верить, да, начинаю, но... в другое. Мне кажется, нет - я знаю, только ты не пугайся, я вижу, что загробная жизнь есть. Да, да, это факт.
- Вадя...
- Я повторяю - факт. Разве ты не замечала, что уже несколько лет, как в нашу жизнь вкралось несуществование. Исподволь, тишком» [1, с. 150]. Приведенный фрагмент вызывает устойчивые ассоциации с известной философской сентенцией, любимой Кржижановским: «Природа не терпит пустоты». В связи с этим интерес вызывает высказывание персонажа: «...теперь я опять начинаю верить, да, начинаю, но... в другое» [1, с. 150]. Автор не дает четкого названия тому, во что верит персонаж. Авторское многоточие подразумевает многообразие смыслов. Введение в нарратив новеллы упоминания загробной жизни задает повествованию новый вектор. Загробная жизнь отсылает сознание читателя к культурному коду смерти. Называние несуществования - подтверждение этому. По своему описанию несуществование напоминает собой другой образ Кржижановского, таинственное Ничто из новеллы «Бог умер». «Ничто холодило воскрылья, оперённые груди, ползало на беззвучно ступающих чёрных лапах по эллиптическим и круговидным орбитам миров, - но никто не смел взглянуть» [1, с. 255].
Следует обратить внимание на то, как возникает персонифицированный образ несуществования в тексте. По отношению к нему употребляется глагол «вкрадываться» (тайком или очень тихо, незаметно войти, проникнуть куда-либо). Это значение усиливается посредством использования наречий «исподволь», «тишком». Оба они несут значение постепенного и незаметного приближения. В природе такая манера движения присуща хищникам, осторожно приближающимся к своей жертве. В случае людей возможна аналогия с библейским татем в ночи. Синонимом к наречию «тишком» является слово тайком, несущее в себе значение тайны. Если объединить эти смыслы, становится очевидным образ, который они воплощают. Таинственный зверь (несуществование, Ничто) является предвестником грядущего апокалипсиса и дьявола, который должен явиться в мир. Именно здесь происходит реализация авторской интенции о том, что «Природа не терпит пустоты». Когда мир утрачивает Бога, его место заменяет Дьявол. Неважно, является ли он в образе бога Пана, увиденного в полях, за городской окраиной («Четки»); странного индуса, обладающего оккультными знаниями («Соната „Death's door"»); таинственного незнакомца, решающего математические задачи в парке у фонтана и размышляющего о смерти («Некто»). Какие он бы ни принимал обличья, его истинная сущность остается неизменной.
Исходя из этого, можно сделать следующие выводы. Сомнение в бытии Бога возникает у Кржижановского вследствие увлечения философией Ф. Ницше. Этим объясняется и генезис смерти Бога в художественном мире писателя. Обозначенная интенция реализуется не только в новеллистике, но и в дневниковых записях.
Персонажи Кржижановского живут в мире, утратившем связь с абсолютом. Творец становится для них анахронизмом, «архаическим трехбуквием». Причиной этого являются и религиозные кампании 1920-х годов. При отсутствии Бога мир оказывается обреченным на разрушение и гибель. Интуитивно персонажи приходят к осознанию, что после физической смерти жизнь человека не заканчивается. Живое пространство становится пространством, в котором одновременно с человеком могут существовать призраки и фантомы.
Квинтэссенцией растущей энтропии является образ несуществования, или Ничто. Оно возникает по причине того, что «природа не терпит пустоты». Именно Ничто провозглашает наступление апокалипсиса и гибели всего живого в художественном мире Кржижановского.
1. Кржижановский С.Д. Собрание сочинений: в 6 т. Санкт-Петербург: Symposium, 2010; Т. 5.
2. Кржижановский С.Д. Собрание сочинений: в 6 т. Санкт-Петербург: Symposium, 2001; Т. 1.
3. Закон Божий - протеирей Серафим Слобской. Available at: https://azbukaspaseniya.ru/biblioteka/bog-zhizn.html
4. Лишенец - Рувики: интернет-энциклопедия. Available at: https://ru.ruwiki.ru/wiki/Лишенец
5. Безбожник - атеистическая газета в СССР. Available at: https://yavarda.ru/gazetabezbozhnik.html
References
1. Krzhizhanovskij S.D. Sobranie sochinenij: v 6 t. Sankt-Peterburg: Symposium, 2010; T. 5.
2. Krzhizhanovskij S.D. Sobranie sochinenij: v 6 t. Sankt-Peterburg: Symposium, 2001; T. 1.
3. Zakon Bozhij - proteirej Serafim Slobskoj. Available at: https://azbukaspaseniya.ru/biblioteka/bog-zhizn.html
4. Lishenec - Ruviki: internet-'enciklopediya. Available at: https://ru.ruwiki.ru/wiki/Lishenec
5. Bezbozhnik - ateisticheskaya gazeta v SSSR. Available at: https://yavarda.ru/gazetabezbozhnik.html
Статья поступила в редакцию 05.07.24
УДК 81'42
Melnik N.V., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Head of Department of Stylistics and Rhetoric, Kemerovo State University (Kemerovo, Russia), E-mail: [email protected] Khmel А.Д.. student, Kemerovo State University (Kemerovo, Russia), E-mail: [email protected]
VALUE DOMINANTS OF DIFFERENT LINGUOCULTURES (BASED ON RUSSIAN AND ENGLISH-LANGUAGE INTERNET REVIEWS OF THE FORBIDDEN CITY). The article reveals the problem of functioning and the degree of explicitness of value dominants within the tourist discourse of nonidentical linguocultures, the intersubjectivity of axiological connotations and the given cultural-historical paradigm. Within the framework of cognitive linguistics, the correlation of value attitudes
