ВЗАИМОСВЯЗЬ КОМПОНЕНТОВ МЕТАБОЛИЧЕСКОГО СИНДРОМА С ОБЕСПЕЧЕННОСТЬЮ ВИТАМИНОМ D У ЖЕНЩИН В ПОЗДНЕЙ ПОСТМЕНОПАУЗЕ

Изможерова Надежда Владимировна; Попов Артем Анатольевич; Рябинина Алла Валентиновна; Вихарева Анна Андреевна; Сафьяник Елена Алексеевна; Спевак Алена Викторовна; Шамбатов Мураз Акбар Оглы; Бахтин Виктор Михайлович

1Уральский государственный медицинский университет, Екатеринбург, Россия

2Институт высокотемпературной электрохимии Уральского отделения Российской академии наук, Екатеринбург, Россия

Обоснование. Глобальная распространенность дефицита витамина D представляет реальную угрозу здоровью из-за ассоциации со значимыми хроническими неинфекционными заболеваниями. Абдоминальное ожирение, артериальная гипертензия, дислипидемия и гипергликемия вносят весомый вклад в кардиометаболический риск у женщин позднего постменопаузального периода.

Цель. Оценить частоту выявления дефицита и недостаточности уровня 25(OH)D у пациенток в периоде поздней постменопаузы, проживающих в г. Екатеринбурге; установить ассоциации концентрации 25(OH)D с компонентами метаболического синдрома и выраженностью менопаузальных расстройств.

Материалы и методы. В период с октября 2018 г. по март 2020 г. в одномоментном исследовании приняли участие 145 пациенток в периоде поздней постменопаузы, постоянно проживающих на территории Екатеринбурга, самостоятельно живущих и не нуждающихся в посторонней помощи в повседневной жизни. Проведены унифицированный сбор жалоб и анамнеза, антропометрия, диагностика метаболического синдрома, артериальной гипертензии и сахарного диабета, оценка уровня 25(OH)D методом ECLIA, уровней холестерина липопротеинов высокой и низкой плотности, триглицеридов сыворотки крови энзиматическим колориметрическим методом и оценка модифицированного менопаузального индекса.

Результаты. Адекватный уровень 25(OH)D сыворотки выявлен у 20,6% пациенток, недостаточность и дефицит — в 33,1 и 46,2% случаев соответственно. У пациенток с дефицитом и недостаточностью витамина D чаще встречаются компоненты метаболического синдрома: артериальная гипертензия (p=0,023; отношение шансов (ОШ) 3,5; доверительный интервал (ДИ) 1,2-10,6) и абдоминальное ожирение (p=0,032; ОШ 2,8; ДИ 1,15-7,2). Кроме того, у них снижена концентрация холестерина липопротеинов высокой плотности и повышена концентрация триглицеридов (p=0,043) по сравнению с адекватно обеспеченными 25(OH)D пациентками. Уровень витамина D не ассоциируется с выраженностью менопаузальных расстройств у женщин, находящихся в поздней постменопаузе. Регулярный прием 400-2000 МЕ колекальциферола в сутки способствует повышению уровня 25(OH)D сыворотки. Заключение. В Екатеринбурге высоко распространена недостаточная обеспеченность витамином D среди женщин в постменопаузе. Диагностика и коррекция уровня витамина D необходимы для своевременного снижения кардио-метаболического риска, прежде всего из-за потенциальных плейотропных эффектов D-гормона на ренин-ангиотен-зин-альдостероновую систему, углеводный и липидный обмены.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: дефицит витамина D; метаболический синдром; абдоминальное ожирение; гипертензия; гипергликемия; дисли-пидемии; постменопауза.

METABOLIC SYNDROME COMPONENTS AND VITAMIN D AVAILABILITY RELATIONSHIP IN LATE POSTMENOPAUSAL WOMEN

1Ural State Medical University of the Ministry of Healthcare of Russia, Yekaterinburg, Russia

2Institute of High Temperature Electrochemistry of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, Yekaterinburg, Russia

BACKGROUND: The global prevalence of vitamin D deficiency is currently a real threat due to association with major chronic non-communicable diseases. Abdominal obesity, hypertension, dyslipidemia, and hyperglycemia contribute significantly to cardiometabolic risk in late postmenopausal women.

AIM: to assess the frequency of deficiency and insufficiency of 25(OH)D in late postmenopausal residents of Yekaterinburg; to establish associations of 25(OH)D serum concentration with components of metabolic syndrome and severity of menopausal symptoms.

*Автор, ответственный за переписку / Corresponding author. Ожирение и метаболизм. - 2023. - Т. 20. - №1. - С. 4-12 doi: https://doi.org/10.14341/omet12737 Obesity and metabolism. 2023;20(1):4-12

MATERIALS AND METHODS: During the period from October 2018 to March 2020 145 independently living late postmenopausal residents of Yekaterinburg were enrolled in a cross-sectional study. The following scope of data regarding each of the subjects was collected: complaints and anamnesis, anthropometry, diagnosis of metabolic syndrome, arterial hypertension and diabetes mellitus, assessment of 25 (OH)D level by the ECLIA method, LDL-C, HDL-C levels, serum TG by the enzymatic colorimetric method, as well as the evaluation of the modified menopausal index.

RESULTS: Adequate serum level of 25(OH)D was detected in 20.6% patients, insufficiency and deficiency were found in 33.1 and 46.2% cases, respectively. In patients with vitamin D deficiency and insufficiency, the most frequent metabolic syndrome components were arterial hypertension (p=0.02; OR 3.5; CI 1.2-10.6) and abdominal obesity (p=0.03; OR 2.8; CI 1.1-7.2). Vitamin D deficient subjects had significantly lower serum HDL and increased TG levels (p=0.04), compared to the adequately provided 25(OH)D patients. Vitamin D levels were not associated with the severity of menopausal symptoms in late postmenopausal women. Regular daily intake of 400-2000 IU of colecalciferol contributed to higher serum 25(OH)D level.

CONCLUSION: a high prevalence of vitamin D deficiency among postmenopausal women of Yekaterinburg was detected. Diagnosis and correction of vitamin D levels are necessary for timely reduction of cardiometabolic risk, primarily due to the potential pleiotropic effects of D-hormone on the renin-angiotensin-aldosterone system, carbohydrate and lipid metabolism.

KEYWORDS: vitamin D deficiency; metabolic syndrome; abdominal obesity; hypertension; hyperglycemia; dyslipidemias;postmenopause.

ОБОСНОВАНИЕ

Недостаточная обеспеченность витамином Р является глобальной проблемой для всего мира, в том числе для стран с жарким климатом [1], ввиду ассоциаций дефицита 25-гидроксивитамина Р (25(ОН)Р) со многими неинфекционными заболеваниями, среди которых особое место уделяется артериальной гипертензии, метаболическому синдрому, ожирению и сахарному диабету 2-го типа [2-6]. На обеспеченность витамином Р влияет множество факторов: географическая широта, высота, загрязненность атмосферы, облачность, время суток, сезон, пигментация кожи, возраст, образ жизни, индивидуальные особенности его метаболизма и другие факторы [7, 8]. Проживание на территории России, расположенной выше 35° северной широты, повышает риск дефицита уровня 25(ОН)Р, особенно в зимние месяцы [8]. Среди жителей северо-западного региона России в возрасте от 7 до 70 лет недостаточность и дефицит витамина Р встречались в 83,2% случаев [9]. Дефицит витамина Р высоко распространен как среди женщин позднего репродуктивного возраста [5], так и в постменопаузе [3]. В этом периоде женщины особенно подвержены резкой прибавке массы тела за короткий период времени, при этом особенно важным является перераспределение жировой ткани по абдоминально-висцеральному типу и формирование менопаузального метаболического синдрома [10]. Висцеральное ожирение, артериальная гипертензия, дислипидемия, инсу-линорезистентность и гипергликемия вносят весомый вклад в кардиометаболический риск у женщин пост-менопаузального периода [10-12]. Дефицит эстрогенов у женщин в постменопаузе в совокупности с дефицитом 25(ОН)Р могут значимо повышать сердечно-сосудистый риск. Учитывая эти данные, изучение уровня 25(ОН)Р среди постоянных жительниц города Екатеринбурга является крайне важным.

ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ

Оценить частоту выявления дефицита и недостаточности уровня 25(ОН)Р у пациенток в периоде поздней постменопаузы, проживающих в г. Екатеринбурге. Уста-

новить ассоциации концентрации 25(OH)D с компонентами метаболического синдрома и выраженностью ме-нопаузальных расстройств.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Место и время проведения исследования

Место проведения. Исследование проводилось на базе МБУ «Центральная городская клиническая больница №6» г. Екатеринбурга.

Время исследования. Набор участниц исследования осуществлялся в период с октября 2018 г. по март 2020 г.

Изучаемые популяции (одна или несколько)

Критерии включения: длительность периода постменопаузы 5 лет и более, способность к самостоятельному самообслуживанию в повседневной жизни.

Другие критерии включения и исключения не применялись.

Способ формирования выборки из изучаемой

популяции (или нескольких выборок из нескольких

изучаемых популяций)

В исследовании применялся последовательный сплошной способ формирования выборки.

Дизайн исследования

Обсервационное одноцентровое одномоментное од-новыборочное неконтролируемое.

Методы

Всем участницам исследования проводились: унифицированный сбор жалоб и анамнеза, антропометрия (рост, масса тела, расчет индекса массы тела (ИМТ) по формуле Кетле: ИМТ = масса тела (кг)/ рост (м)2, окружность талии (ОТ), окружность бедер (ОБ), расчет отношения ОТ/ОБ). ОТ и ОБ измерялись сантиметровой лентой с точностью до 0,1 см. Оценка ИМТ проводилась согласно классификации ВОЗ: нормальной массе тела соответствовал ИМТ 18,5-24,9 кг/м2, избыточной массе тела — 25-29,9 кг/м2, ожирению I степени — 30-34,9 кг/м2, ожирению II степени — 35-39,9 кг/м2, ожирению III степени — >40 кг/м2 [13].

Абдоминальное ожирение диагностировалось при увеличении ОТ >80 см [13, 14].

Поздний постменопаузальный период определялся согласно анамнезу ретроспективно установленного возраста наступления менопаузы (стойкого отсутствия менструаций как минимум в течение 12 мес). Поздней постменопаузой считалась продолжительность периода после наступления менопаузы 5 лет и более [12].

Уровень 25(OH)D оценивали с помощью электрохе-милюминесцентного иммуноанализа (ECLIA). Сбор образцов венозной крови производился после 8-часового голодания. Прием профилактических и поддерживающих доз колекальциферола не прекращался перед исследованием [8]. Интерпретация концентрации 25(OH)D в крови проводилась согласно классификации Российской ассоциации эндокринологов (РАЭ) [8]: адекватным уровнем считали концентрацию 25(OH)D более 30 нг/мл; недостаточным — от 20 до 30 нг/мл; дефициту 25(OH)D соответствовала концентрация менее 20 нг/мл.

Диагностику метаболического синдрома [14], артериальной гипертензии [15] и сахарного диабета [16] проводили согласно федеральным клиническим рекомендациям.

Оценка липидного обмена включала определение общего холестерина, холестерина липопротеидов низкой плотности (ХС ЛПНП), холестерина липопротеидов высокой плотности (ХС ЛПВП), триглицеридов (ТГ) с помощью энзиматического колориметрического метода [17].

Оценка выраженности климактерического синдрома проводилась с помощью модифицированного менопаузального индекса (ММИ), включающего определение трех групп симптомокомплексов: нейровеге-тативных, обменно-эндокринных и психоэмоциональных [18]. Каждый симптом оценивали по 4-балльной системе (от 0 до 3). ММИ определяли суммированием баллов каждой группы. Значение нейровегетативного симптомокомплекса до 10 баллов принимали за отсутствие клинических проявлений, 11-20 баллов — за легкую степень, 21-30 — среднюю, 31 и более — тяжелую степень выраженности. Обменно-эндокринные и психоэмоциональные нарушения в пределах 1-7 баллов определяли за легкие нарушения, 8-14 — средние, 15 баллов и более — тяжелое проявление климактерического синдрома [18].

Статистический анализ

Статистическую обработку данных проводили с помощью программного пакета Statistica 13.0 (лицензия № JPZ904I805602ARCN25ACD-6). Учитывая, что характер распределения не соответствует нормальному, для сравнения несвязанных совокупностей использовался критерий Манна-Уитни. В каждой выборке рассчитывали медианы (Me), интерквартильный размах (Q1-Q3). Значимость различия частот оценивали с помощью точного критерия Фишера и критерия хи-квадрат Пирсона. Отношение шансов (ОШ) рассчитывали с помощью пакета Epicalcs (Eclipse Digital Imaging, 1997) при использовании четырехпольных таблиц. Различия считались значимыми, если 95% доверительный интервал (ДИ) не включал значение 1.0. Критическое значение уровня статистической значимости при проверке гипотез принималось равным 0,05.

Этическая экспертиза

Проведение научно-исследовательской работы одобрено локальным этическим комитетом ФГБОУ ВО «Уральский государственный медицинский университет» Минздрава России (протокол заседания №8 от 19.10.2018 г.). Перед началом исследования все участницы подписали добровольное информированное согласие.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Все 145 женщин находились в позднем постменопа-узальном периоде [12]. Медиана возраста включенных составила 68 лет (25-75%: 65,0-70,0). Возраст наступления менопаузы исследуемой группы — 50 лет (46-52), длительность постменопаузы — 18 лет (16-21). Медиана роста составила 156 см (153-160), массы тела — 78 кг (62,4-81), ИМТ — 29,5 кг/м2 (25,9-33,1).

Большинство обследованных пациенток имели избыточную массу тела (36,5%) и ожирение I степени (26,8%), ожирение II степени выявлено у 12,4%, ожирение III степени — у 6,9% (рис. 1).

Нарушенная гликемия натощак выявлена у 6,2% пациенток, нарушение толерантности к глюкозе — у 6,9%; сахарный диабет 2-го типа — у 19,2%, среди которых в 2,8% случаев с инсулинопотребностью (рис. 2). Среди пациенток с ожирением метаболический синдром встречался в 58,2% случаев, сахарный диабет 2-го типа — в 31,2% случаев.

Медиана концентрации 25(OH)D исследуемых женщин составила 20,5 нг/мл (15,5-27,8). Адекватный уровень 25(OH)D установлен у 30 женщин (20,6%), недостаточность — у 48 (33,1%), а дефицит — в 67 случаях (46,2%). Далее произведено сравнение группы с оптимальным содержанием витамина D (n=30, группа 1) с группой, имеющей его недостаточный уровень и дефицит (n=115, группа 2) (табл. 1). Пациентки значимо различались по возрасту, ОТ, ОБ и не различались по росту, массе тела, ИМТ. Пациентки, недостаточно обеспеченные по концентрации 25(OH)D, были старше и имели более высокие антропометрические показатели по сравнению с группой 1. Оценка выраженности менопаузальных расстройств не показала каких-либо различий в зависимости от статуса 25(OH)D в группах. Хотя в группе недостаточности и дефицита концентрации 25(OH)D отмечаются более высокие баллы по ней-ровегетативным, обменно-эндокринным и психоэмоциональным расстройствам. Оценка липидного обмена среди пациенток, не принимавших гиполипидемиче-ские препараты, установила более выраженные нарушения в группе 2: более высокий уровень ТГ (p=0,043), более низкий уровень ХС ЛПВП (p=0,043) и более высокий уровень ХС ЛПНП (p>0,050).

У пациенток с дефицитом и недостаточностью концентрации 25(OH)D чаще встречались отдельные компоненты неполного метаболического синдрома: артериальная гипертензия (p=0,023), абдоминальное ожирение (p=0,032), нарушенная гликемия натощак, нарушение толерантности к глюкозе (p>0,050) (табл. 2). Группы не различались по частоте встречаемости избыточной массы тела и ожирения в зависимости от концентрации 25(OH)D.

■ Нормальная масса тела

■ Избыточная масса тела

■ Ожирение I ст.

■ Ожирение II ст.

■ Ожирение III ст.

■ Нет нарушений углеводного обмена

■ Нарушенная гликемия натощак

■ Нарушение толерантности к глюкозе СД 2 типа без инсулинопотребности СД 2 типа с инсулинопотребностью

Рисунок 1. Распределение пациенток в зависимости от индекса массы тела, %.

Figure 1. Distribution of patients depending on body mass index, %

Рисунок 2. Распределение пациенток в зависимости от нарушений углеводного обмена, %.

Figure 2. Distribution of patients depending on carbohydrate metabolism disorders, %

Таблица 1. Сравнительная характеристика пациенток в зависимости от уровня 25(OH)D сыворотки, Me (Q1-Q3) Table 1. Comparative characteristics of patients depending on the serum 25(OH)D level, Me (Q1-Q3)

Характеристики Адекватный уровень 25(OH)D n=30 Недостаточность и дефицит 25(OH)D n=115 P

Возраст, лет 66 (63-68) 68 (65-70) 0,002*

Масса тела, кг 69,1 (60-78) 72,8 (64,5-83,5) 0,074

Рост, см 155 (152-161) 156 (153-160) 0,990

ИМТ, кг/м2 27,7 (24,3-32,1) 29,8 (29,8-33,8) 0,052

ОТ, см 87,2 (78-95) 91 (84-103) 0,031*

ОБ, см 103,2 (96-108,5) 106 (100-114) 0,029*

ОТ/ОБ 0,84 (0,81-0,87) 0,87 (0,81-0,92) 0,065

Нейровегетативные расстройства, баллы 12 (10-17) 14 (10-17) 0,483

Обменно-эндокринные расстройства, баллы 6,5 (5-8) 6,5 (5-9) 0,674

Психоэмоциональные расстройства, баллы 8 (5-11) 10 (6-12) 0,320

Урогенитальные расстройства, баллы 1 (1-3) 1 (1-2) 0,546

ММИ, баллы 28,5 (20-35) 30 (23-37) 0,364

Глюкоза, ммоль/л 5,25 (4,97-5,99) 5,49 (4,91-6,0) 0,725

Среди пациенток, не принимавших гиполипидемические препараты: n=15 n=63

Холестерин, ммоль/л 5,69 (5,1-6,1) 5,89 (5,4-6,8) 0,327

ХС ЛПНП, ммоль/л 3,36 (2,26-3,63) 3,57 (3,25-4,45) 0,140

ХС ЛПВП, ммоль/л 1,81 (1,48-2,06) 1,6 (1,24-1,83) 0,043*

ТГ, ммоль/л 0,93 (0,72-1,1) 1,26 (0,84-1,71) 0,043*

Примечание. ИМТ — индекс массы тела; ОТ — окружность талии; ОБ — окружность бедер; ММИ — модифицированный менопаузальный индекс; ХС ЛПНП — холестерин липопротеидов низкой плотности; ХС ЛПВП — холестерин липопротеидов высокой плотности; ТГ — триглицериды; 25(OH)D — 25-гидроксивитамин D; Ме-медиана, Q1-Q3 — интерквартильный размах. *p<0,050 (критерий Манна-Уитни).

Note. BMI — body mass index; OT — waist circumference; OB — hip circumference; MMI — modified menopausal index; LDL cholesterol - low—density lipoprotein cholesterol; HDL cholesterol — high-density lipoprotein cholesterol; TG — triglycerides; 25(OH)D — 25-hydroxyvitamin D; Me-median, Q1-Q3 — interquartile range. *p<0.050 (Mann-Whitney criterion).

Таблица 2. Частота выявления компонентов метаболического синдрома у женщин в зависимости от уровня витамина D сыворотки Table 2. The frequency of metabolic syndrome components detection in women depending on the serum vitamin D level

Характеристики Адекватный уровень 25(OH)D n=30 Недостаточность и дефицит 25(OH)D n=115 P ОШ (ДИ)

абс. % абс. %

Артериальная гипертензия 23 76,6 106 92,1 0,023* 3,5 (1,2-10,6)

Абдоминальное ожирение 20 66,6 98 85,2 0,032* 2,8 (1,1-7,2)

Нарушенная гликемия натощак 3 10 6 5,21 0,392 0,4 (0,1-2,1)

Нарушение толерантности к глюкозе 1 3,33 9 7,82 0,687 2,4 (0,3-20,2)

СД 2-го типа 4 13,3 24 20,8 0,442 1,7 (0,5-5,3)

Среди пациенток без СД-го 2 типа: Метаболический синдром 12 40 62 53,9 0,063 2,4 (1,02-6,06)

Примечание. СД — сахарный диабет; 25(OH)D — 25-гидроксивитамин D; ОШ — отношение шансов; ДИ — 95% доверительный интервал.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

* p<0,050 (двусторонний точный критерий Фишера).

Note. DM — diabetes mellitus; 25(OH)D — 25-hydroxyvitamin D; OR — odds ratio; CI — 95% confidence interval.

* p<0.050 (Fischer's two-sided exact criterion).

Из 145 участниц исследования 33 (22,75%) пациентки принимали только колекальциферол в суточной дозе от 400 до 2000 МЕ или комбинацию колекальцифе-рола с препаратами кальция в течение не менее 6 мес, 112 (77,24%) — не принимали колекальциферол или принимали его нерегулярно. У регулярно принимавших колекальциферол выявлена более высокая концентрация 25(ОИ)Р в крови по сравнению с не принимавшими или принимавшими его нерегулярно (критерий Манна-Уит-ни; р=0,000007): 31,8 нг/мл (21,0-39,7) против 19,6 нг/мл (14,2-23,9). Дефицит и недостаточность 25(ОИ)Р значимо чаще встречались в группе не получавших колекальциферол по сравнению со второй группой (х2=25,095; р<0,001; сИ=2; ОШ 0,124; ДИ 0,05-0,3) (рис. 3). Субанализ подгрупп, стратифицированных по ИМТ в зависимости от предшествующего приема 400-2000 МЕ колекальциферола, представлен в таблице 3. Среди не принимавших коле-кальциферол дефицит и недостаточность уровня 25(ОИ)Р

встречались чаще у лиц с избыточной массой тела и с ожирением. В подгруппе женщин с нормальным ИМТ значимых различий не получено. У пациенток, не принимавших гиполипидемических препаратов, уровень ХС ЛПВП был статистически значимо ниже среди не принимавших колекальциферол пациенток, по сравнению с принимавшими (критерий Манна-Уитни; р=0,001): 1,48 ммоль/л (1,21;1,81) против 1,91 ммоль/л (1,74; 2,01). Различий по другим компонентам метаболического синдрома и по частоте сахарного диабета 2-го типа не обнаружено (р>0,050).

ОБСУЖДЕНИЕ

Частота встречаемости недостаточности и дефицита 25(ОИ)Р среди обследованных составила 33,1 и 46,2%, что соответствует данным (34,2 и 47,9% соответственно) репрезентативной выборки взрослого населения Санкт-Петербурга, не являвшейся, однако, однородной

100% 90% 80% 70% 60% 50% 40% 30% 20% 10% 0%

13 40 59 17

88

Не получавшие колекальциферол (n=112)

Получавшие колекальциферол (n=33)

Дефицит

Недостаточность

Адекватный уровень

Рисунок 3. Частота выявления адекватной концентрации, недостаточности и дефицита 25(OH)D сыворотки в зависимости от предшествующего приема колекальциферола, % (х2=25,095; p<0,001; df=2). Figure 3. The frequency of adequate concentration, insufficiency and deficiency 25(OH)D serum detection, depending on the previous

colecalciferol intake, % (х2=25,095; p<0,001; df=2)

Таблица 3. Субанализ групп пациенток по индексу массы тела в зависимости от предшествующего приема 400-2000 МЕ колекальциферола в сутки, n (%)

Table 3. Subanalysis of patient groups according to body mass index, depending on previous 400-2000 IU colecalciferol daily intake, n (%)

ИМТ [12] Концентрация 25(OH)D [14] Не принимавшие колекальциферол (n=112) Принимавшие колекальциферол (n=33) P

Адекватный уровень 4 (22,2) 5 (71,4)

Нормальный ИМТ Недостаточность и дефицит 14 (77,7) 2 (28,5) 0,058

n=18 n=7 n=25

Адекватный уровень 3 (7,5) 7 (53,8) ППППQ* 0,0009*

Избыточная масса тела Недостаточность и дефицит 37 (92,5) 6 (46,1)

n=40 n=13 n=53

Адекватный уровень 6 (11,1) 5 (38,4) 0,030* 0,030*

Ожирение Недостаточность и дефицит 48 (88,8) 8 (61,5)

n=54 n=13 n=67

Примечание: ИМТ — индекс массы тела; 25(OH)D — 25-гидроксивитамин D.

* p<0,050 (двусторонний точный критерий Фишера). Note. BMI — body mass index; 25(OH)D — 25-hydroxyvitamin D.

* p<0.050 (Fischer's two-sided exact criterion).

по полу [9]. Среди пациенток позднего репродуктивного возраста, проживавших в Санкт-Петербурге, недостаточность и дефицит встречались в 27,8 и 59,1% случаев соответственно [5]. Результаты недавнего поперечного исследования жителей Тюменского региона от 18 до 75 лет и старше продемонстрировали еще более высокую частоту дефицита и недостаточности витамина D, достигавшую 70,7 и 22% соответственно [19]. Эти данные подтверждают высокую распространенность дефицита 25(OH)D в разных регионах России независимо от возраста и пола. Территория Екатеринбурга, расположенная на 56°50' северной широты и 60°36' восточной долготы, испытывает недостаток гормонотропного воздействия солнечных лучей [20, 21].

Известно, что содержание 7-дегидрохолестерола (предшественника витамина D3) в эпидермисе обратно пропорционально возрасту. Так, польза от воздействия УФ-лучей спектра B у лиц 62-80 лет в 3 раза меньше по сравнению с пациентами 20-30 лет [22]. В нашем исследовании обнаружена крайне слабая, но статистически значимая отрицательная обратная связь между концентрацией 25(OH)D и возрастом пациенток (r=-0,2; p=0,01). Ранее описаны положительная корреляция между толщиной кожной складки на тыльной стороне кисти, длительностью пребывания на солнце и концентрацией 25(OH)D крови у постменопаузальных женщин и значительное снижение уровня витамина D у лиц старше 69 лет [23].

Причинно-следственные взаимоотношения дефицита витамина D и ожирения широко обсуждаются и постоянно уточняются [4]. Патогенетические звенья взаимного влияния обеспеченности витамином D и ожирения включают: снижение биодоступности витамина D вследствие его депонирования и конверсии в метаболически неактивные формы в жировой ткани [24], снижение активности 1а-гидроксилазы и образования кальцидиола при увеличении уровня лептина [25], а также снижение экспрессии CYP2R1 и активности 25-гидроксилазы и образования кальцитриола при ожирении [26].

В исследовании изменения сывороточной концентрации 25(OH)D через сутки после воздействия ультра-

фиолетового излучения в субэритемной дозе 27 мДж/м2 у лиц с ожирением прирост был на 57% ниже, чем у лиц с нормальной массой тела (6,7±1,4 против 15,3±2,1 нг/мл, р=0,0029). Предположение, что большая площадь воздействия на поверхность тела у лиц с ожирением будет приводить к более высоким концентрациям витамина Р3 в крови, оказалось несостоятельным. Содержание 7-деги-дрохолестерола в коже не зависело от ИМТ, а процентное превращение в превитамин Р3 и витамин Р3 было одинаковым в обеих группах [24]. В одномоментном исследовании жителей Тюменской области получена обратная корреляция слабой силы между концентрацией витамина Р и ОТ, ИМТ [19]. Исследование амбулаторных пациентов Новой Зеландии выявило снижение сывороточной концентрации витамина Р3 на 0,74 нмоль/л при увеличении ИМТ на 1 кг/м2 (р=0,002) и снижение на 0,29 нмоль/л при увеличении ОТ на 1 см (р=0,01). При этом обнаружена корреляция уровня 25(ОН)Р3 только с ОТ, а связи с другими компонентами метаболического синдрома и с процентным содержанием жира обнаружено не было [27]. Кроме того, у лиц в возрасте от 57 до 90 лет с недостаточным уровнем витамина Р отмечена обратная зависимость между общей массой жира, оцененной с использованием двухэнергетической рентгеновской абсорбциометрии, и концентрациями 25(ОН)Р (р<0,0001) и 1,25(ОН)2Р в сыворотке (р=0,34) [28]. Данные третьего поколения Фра-мингемского исследования (п=3890; мужчины и женщины старше 40 лет без сердечно-сосудистых заболеваний и без сахарного диабета), показали сильную связь между количеством висцерального жира (по данным компьютерной томографии) и низкими значениями 25(ОН)Р. У лиц с высоким содержанием подкожной и висцеральной жировой ткани регистрировалось трехкратное увеличение распространенности дефицита 25(ОН)Р по сравнению с имеющими низкое содержание жировой ткани (р<0,0001). После корректировки по возрасту, полу и сезону наличие метаболического синдрома ассоциировалось с более низкой концентрацией 25(ОН)Р (р<0,0001) [29]. В нашем исследовании участницы, недостаточно обеспеченные по уровню 25(ОН)Р крови, имели более высокие показатели

ОТ (р=0,03) и более высокие показатели ОБ (р=0,02). Мы не обнаружили различий в массе тела, ИМТ, а также частоте встречаемости избыточной массы тела или ожирения в группах.

Влияние витамина Р на компоненты метаболического синдрома и кардиоваскулярный риск продолжает изучаться. Описаны молекулярные механизмы действия витамина Р на инсулинорезистентность, хотя выводы клинических исследований неоднозначны [6]. Протективное влияние витамина Р в отношении снижения первичной заболеваемости сахарным диабетом 2-го типа и кардиометаболического риска может реализоваться путем снижения инсулиноре-зистентности, регуляции секреции инсулина р-клетками поджелудочной железы и чувствительности к инсулину, снижения активности системного воспаления и окислительного стресса на фоне гипергликемии и, косвенно, через ренин-ангиотензин-альдостероновую систему. В еще одной выборке постменопаузальных женщин уровень 25(ОН)Р <30 нг /мл был значимо связан с метаболическим синдромом (ОШ 1,90; 95% ДИ 1,26-2,85): дефицит витамина Р ассоциирован с более низкими уровнями ХС ЛПВП (ОШ 1,60; 95% ДИ 1,19-2,40; р <0,05) и более высокими уровнями общего холестерина, ТГ (ОШ 1,55; 95% ДИ 1,13-2,35), инсулина и значения НОМД-!К, указывающего на инсулинорезистентность. Различий в частоте случаев артериальной гипертензии, сахарного диабета, а также ОТ в зависимости от уровня витамина Р не выявлено. Следует отметить, что критерием абдоминального ожирения в данном исследовании служила ОТ более 88 см [3]. Вместе с тем у женщин в постменопаузе более высокие концентрации 25(ОН)Р в сыворотке могут иметь обратную ассоциацию с ожирением, уровнем ТГ и метаболическим синдромом, но не иметь корреляций с уровнями ХС ЛПНП, ХС ЛПВП, инсулина, глюкозы и значениями НОМД-!К [30]. В настоящем исследовании уровень 25(ОН)Р<30 нг/мл был ассоциирован с более низкими уровнями ХС ЛПВП, более высокими показателями ХС ЛПНП (р=0,04), но не ассоциирован с уровнем ТГ, общего холестерина и глюкозы крови. Уровень витамина Р был ассоциирован с абдоминальным ожирением (ОШ 2,8; ДИ 1,15-7,2), артериальной гипертензией (ОШ 3,5; ДИ 1,2-10,6), но не с высокой гликемией натощак, нарушением толерантности к глюкозе и сахарным диабетом 2-го типа в частности и метаболическим синдромом в целом.

Ограничения исследования

Пациентки принимали колекальциферол в дозе от 400 до 2000 МЕ, в то время как рекомендованной женщинам старше 50 лет профилактической дозой является 800 МЕ в сутки и выше [8]. В рандомизированном клиническом исследовании ответ пациенток на низкие дозы витамина Р (400-800 МЕ/сут) был значительно меньше, чем у групп со средними (1600-2400 МЕ/сут) и высокими дозами (3200-4800 МЕ) (р<0,0001) во всех категориях ИМТ [28]. Учитывая небольшое количество пациенток, принимавших колекальциферол, выделение групп, учитывающих дозы колекальциферола, в текущем исследовании не представлялось возможным.

Исследование имело и ряд других ограничений: у участниц не оценивались уровень паратиреоидного гормона, индекс НОМД-Н не определялся композиционный состав тела. Определение концентрации 25(ОН)Р производилось наиболее доступным методом БСИД, обладающим мень-

шей специфичностью по сравнению с высокоэффективной жидкостной хроматографией. Исследование не оценивало сезонных и других факторов, влияющих на концентрацию 25(OH)D. Следует отметить, что сезон взятия анализа крови на уровень 25(OH)D практически исключал летние месяцы, и сбор данных осуществлен до введения режима самоизоляции. Несмотря на небольшое количество включенных участниц, выборка являлась однородной и релевантной к общей популяции постоянных жителей города.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Недостаточность витамина D выявлена у трети, а дефицит — почти у половины жительниц г. Екатеринбурга в периоде поздней постменопаузы.

Избыточная масса тела отмечена в 36,5% случаев, а ожирение — у каждой второй женщины (46%). У 1/3 обследованных (32,3%) выявлены различные нарушения углеводного обмена, среди которых превалировал сахарный диабет 2-го типа.

Среди пациенток с ожирением метаболический синдром диагностирован у 58,2%, сахарный диабет 2-го типа — в 31,2% случаев. При дефиците и недостаточности витамина D чаще встречались такие компоненты метаболического синдрома, как артериальная гипертен-зия и абдоминальное ожирение, были более выражены нарушения липидного обмена: снижена концентрация ХС ЛПВП и повышена концентрация ТГ сыворотки.

В поздней постменопаузе обеспеченность 25(OH)D не ассоциировалась с выраженностью мено-паузальных расстройств. Регулярный прием колекальциферола в дозе от 400 до 2000 МЕ/сут способствовал более высокому уровню 25(OH)D сыворотки, несмотря на дефицит эстрогенов, низкую инсоляцию и особенности метаболизма витамина D в поздней постменопаузе. Недостаточность и дефицит витамина D чаще встречались в группах женщин с избыточной массой тела и ожирением, не принимавших колекальциферол регулярно.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Источники финансирования. Исследование не имело спонсорской поддержки. Авторы заявляют, что ни одна фармацевтическая или иная компания не оказывала финансового или иного влияния на планирование, проведение и обработку результатов данного исследования.

Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с содержанием настоящей статьи.

Участие авторов. Изможерова Н.В., Попов А.А. — идея, концепция и дизайн исследования, анализ литературных данных, внесение существенных правок в рукопись; Рябинина А.В. — интерпретация результатов и написание статьи; Вихарева А.А. — получение, анализ данных и интерпретация результатов, написание статьи, подготовка статьи к публикации; Сафьяник Е.А., Спевак А.В. — получение и анализ данных, подготовка рукописи; Шамбатов М.А., Бахтин В.М. — получение и анализ данных, интерпретация результатов, подготовка рукописи. Все авторы одобрили финальную версию статьи перед публикацией, выразили согласие нести ответственность за все аспекты работы, подразумевающую надлежащее изучение и решение вопросов, связанных с точностью или добросовестностью любой части работы.

Благодарности. Авторы выражают благодарность Поповой Илоне Николаевне за помощь в оформлении рукописи перед отправкой в редакцию.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ | REFERENCES

1. Hilger J, Friedel A, Herr R, et al. A systematic review of vitamin D status in populations worldwide. Br J Nutr. 2014;111(1):23-45. doi: https://doi.org/10.1017/S0007114513001840

2. de la Guia-Galipienso F, Martinez-Ferran M, Vallecillo N, et al. Vitamin D and cardiovascular health. Clin Nutr. 2021;40(5):2946-2957. doi: https://doi.org/10.1016/j.clnu.2020.12.025

3. Schmitt EB, Nahas-Neto J, Bueloni-Dias F, et al. Vitamin D deficiency is associated with metabolic syndrome in postmenopausal women. Maturitas. 2018;107(5):97-102. doi: https://doi.org/10.1016/]. maturitas.2017.10.011

4. Nimitphong H, Park E, Lee MJ. Vitamin D regulation of adipogenesis and adipose tissue functions. Nutr Res Pract. 2020;14(6):553-567. doi: https://doi.org/10.4162/nrp.2020.14.6.553

5. Grineva EN, Karonova T, Micheeva E, et al. Vitamin D deficiency is a risk factor for obesity and diabetes type 2 in women at late reproductive age. Aging (Albany NY). 2013;5(7):575-581. doi: https://doi.org/10.18632/aging.100582

6. Szymczak-Pajor I, Drzewoski J, Sliwinska A. The molecular mechanisms by which vitamin D prevents insulin resistance and associated disorders. Int J MolSci. 2020;21(18):6644 doi: https://doi.org/10.3390/i]ms21186644

7. Wacker M, Holick MF. Sunlight and Vitamin D: A global perspective for health. Dermatoendocrinol. 2013;5(1):51-108. doi: https://doi.org/10.4161/derm.24494

8. Пигарова Е.А., Рожинская Л.Я., Белая Ж.Е., и др. Клинические рекомендации Российской ассоциации эндокринологов

по диагностике, лечению и профилактике дефицита витамина D у взрослых // Проблемы Эндокринологии. — 2016. — Т. 62. — №4. — С. 60-84. [Pigarova EA, Rozhinskaya LY, Belaya JE, et al. Russian Association of Endocrinologists recommendations for diagnosis, treatment and prevention of vitamin D deficiency in adults. Problems of Endocrinology. 2016;62(4):60-84. (In Russ.)]. doi: https://doi.org/10.14341/probl201662460-84

9. Каронова Т.Л., Гринева Е.Н., Никитина И.Л., и др. Распространенность дефицита витамина D в северо-западном регионе РФ среди жителей г. Санкт-Петербурга и г. Петрозаводска // Остеопороз и остеопатии. — 2013. — Т. 16. — №3. — C. 3-7. [Karonova TL, Grinyova EN, Nikitina IL, et al.

The prevalence of vitamin D deficiency in the northwestern region of the Russian Federation among the residents of St. Petersburg and Petrozavodsk. Osteoporosis and Bone Diseases. 2013;16(3):3-7. (In Russ.)]. doi: https://doi.org/10.14341/osteo201333-7

10. Шалина М.А. Метаболический синдром у женщин старшего возраста // Журнал акушерства и женских болезней. — 2019. — Т. 68. — №3. — С. 81-88. [Shalina MA. Metabolic syndrome

in older women. JObstet women'sDis. 2019;68(3):81-88. (In Russ.)]. doi: https://doi.org/10.17816/J0WD68381-88

11. Бутрова С.А., Берковская М.А., Дзгоева Ф.Х., Комшилова К.А. Распространенность ожирения, кардиометаболических факторов риска, метаболического синдрома и сахарного диабета среди женщин различных возрастных групп Московского региона // Ожирение и метаболизм. — 2009. — Т. 6. — №4. — С. 28-33. [Butrova SA, Berkovskaja MA, Dzgoeva FH, Komshilova KA. Rasprostranennost' ozhirenija, kardiometabolicheskih faktorov riska, metabolicheskogo sindroma i saharnogo diabeta sredi zhenshhin razlichnyh vozrastnyh grupp Moskovskogo regiona Obesity and metabolism. 2009;6(4):28-33. (In Russ.)].

doi: https://doi.org/10.14341/2071-8713-4875

12. Сухих Г.Т., Сметник В.П., Андреева Е.Н., и др. Менопаузальная гормонотерапия и сохранение здоровья женщин в зрелом возрасте. Клинические рекомендации (протокол лечения) — М., 2016. [Sukhikh GT, Smetnik VP, Andreeva EN, et al. Menopauzal'naya gormonoterapiya i sokhranenie zdorov'ya zhenshchin vzrelom vozraste. Klinicheskierekomendatsii(protokollecheniya). Moscow, 2016. (In Russ.)].

13. World Health Organization [Internet]. Obesity: preventing and managing the global epidemic. 1997. Geneva: WHO [cited 25.04.2023]. Available from: http://www.who.int/nutrition/ publications/obesity/WHO_TRS_894/en/

14. Министерство здравоохранения РФ. Рекомендации по ведению больных с метаболическим синдромом. Клинические рекомендации. — М.; 2013. [Ministerstvo zdravoohranenija RF. Rekomendatsii po vedeniyu bol'nykh s metabolicheskim sindromom. Klinicheskie rekomendatsii. Moscow; 2013. (In Russ.)] Доступно по:

http://www.gipertonik.ru/files/recommendation/Recommendations_ metabolic_syndrome.doc Ссылка активна на 22.03.2021

15. Кобалава Ж.Д., Конради А.О., Недогода С.В., и др.; Российское кардиологическое общество. Артериальная гипертензия

у взрослых. Клинические рекомендации 2020 // Российский кардиологический журнал. — 2020. — Т. 25. — №3. — C. 37-86. [Kobalava ZhD, Konradi AO, Nedogoda SV, et al.; Russian society of cardiology. Arterial hypertension in adults. Clinical guidelines 2020. Russian Journal of Cardiology. 2020;25(3):37-86 (In Russ.)]. doi: https://doi.org/10.15829/1560-4071-2020-3-3786.

16. Дедов И.И., Шестакова М.В., Майоров А.Ю. и др. Алгоритмы специализированной медицинской помощи больным сахарным диабетом: Клинические рекомендации (Вып. 9) // Сахарный диабет. — 2019. — Т. 22. — №51. — С. 1-144. [Dedov II, Shestakova MV, Mayorov AYu, et al. Standards of specialized diabetes care. Diabetes Mellitus. 2019;22(S1):1-144 (In Russ.)]. doi: https://doi.org/10.14341/DM221S1

17. Friedewald WT, Levy RI, Fredrickson DS. Estimation

of the concentration of low-density lipoprotein cholesterol in plasma, without use of the preparative ultracentrifuge. Clin Chem. 1972;18(6):499-502. doi: https://doi.org/10.1093/clinchem/18.6.499

18. Сметник В.П., Ткаченко Н.М., Глезер Г.А., Москаленко Н.П. Климактерический синдром. — М.: Медицина; 1988. [Smetnik VP., Tkachenko NM., Glezer GA., Moskalenko NP. Klimaktericheskij sindrom. Moscow: Medicina; 1988. (In Russ.)].

19. Суплотова Л.А., Авдеева В.А., Рожинская Л.Я. Статус витамина D у жителей Тюменского региона // Ожирение и метаболизм. — 2019. — Т. 16. — №2. — С. 69-74. [Suplotova LA, Avdeeva VA, Rozhinskaya LY. Vitamin D status in residents ofTyumen

region. Obesity and metabolism. 2019;16(2):69-74. (In Russ.)]. doi: https://doi.org/10.14341/omet10162

20. Шварц Г.Я. Витамин D и D-гормон. — М.: Анахарсис; 2005. [Shvarc GJa. Vitamin D iD-gormon. Moscow: Anacharsis; 2005. (In Russ.)].

21. Бахтиярова С.А., Лесняк О.М., Paul L., Кузнецова Н.Л. Распространенность дефицита витамина D у пожилых людей города Екатеринбурга // Научно-практическая ревматология. — 2004. — Т. 42. — № 2. — С. 219. [Bahtijarova SA, Lesnjak OM, Paul L, Kuznecova NL. Rasprostranennost' deficita vitamina D u pozhilyh ljudej goroda Ekaterinburga. Nauchno-prakticheskaja revmatologija. 2004;42(2):219. (In Russ.)].

22. MacLaughlin J, Holick MF. Aging decreases the capacity of human skin to produce vitamin D3. J Clin Invest. 1985;76(4):1536-1538. doi: https://doi.org/10.1172/JCI112134

23. Need AG, Morris HA, Horowitz M, Nordin C. Effects of skin thickness, age, body fat, and sunlight on serum 25-hydroxyvitamin D. Am J Clin Nutr. 1993;58(6):882-885. doi: https://doi.org/10.1093/ajcn/58.6.882

24. Wortsman J, Matsuoka LY, Chen TC, et al. Decreased bioavailability of vitamin D in obesity [published correction appears

in Am J Clin Nutr. 2003;77(5):1342]. Am J Clin Nutr. 2000;72(3):690-693. doi: https://doi.org/10.1093/ajcn/723.690

25. Tsuji K, Maeda T, Kawane T, et al. Leptin stimulates fibroblast growth factor 23 expression in bone and suppresses renal 1alpha,25-dihydroxyvitamin D3 synthesis in leptin-deficient mice. J Bone Miner Res. 2010;25(8):1711-1723. doi: https://doi.org/10.1002/jbmr.65

26. Elkhwanky MS, Kummu O, Piltonen TT, et al. Obesity Represses CYP2R1, the Vitamin D 25-Hydroxylase,

in the Liver and Extrahepatic Tissues. JBMR Plus. 2020;4(11):e10397. doi: https://doi.org/10.1002/jbm4.10397

27. McGill A-T, Stewart JM, Lithander FE, et al. Relationships of low serum vitamin D3with anthropometry and markers of the metabolic syndrome and diabetes in overweight and obesity. Nutr J. 2008;7(1):4. doi: https://doi.org/10.1186/1475-2891-7-4

28. Gallagher JC, Yalamanchili V, Smith LM. The effect of vitamin D supplementation on serum 25OHD in thin and obese women. J Steroid Biochem Mol Biol. 2013;(136):195-200.

doi: https://doi.org/10.1016/jjsbmb.2012.12.003

29. Cheng S, Massaro JM, Fox CS, et al. Adiposity, cardiometabolic risk, and vitamin D status: the Framingham Heart Study. Diabetes. 2010;59(1):242-248. doi: https://doi.org/10.2337/db09-1011

30. Chacko SA, Song Y, Manson JE, et al. Serum 25-hydroxyvitamin D concentrations in relation to cardiometabolic risk factors and metabolic syndrome in postmenopausal women. Am J Clin Nutr. 2011;94(1):209-217. doi: https://doi.org/10.3945/ajcn.110.010272

ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ [AUTHORS INFO]:

*Изможерова Надежда Владимировна, д.м.н. [Nadezhda V. Izmozherova, MD, PhD]; адрес: 620028, Екатеринбург, ул. Репина, д. 3 [address: 3 Repina street, 620028 Yekaterinburg, Russia]; ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7826-9657; Researcher ID: AAI-1947-2020; Scopus Author ID: 19337559100; eLibrary SPIN: 4738-3269; e-mail: nadezhda_izm@mail.ru

Попов Артем Анатольевич, д.м.н. [Artem A. Popov, MD, PhD]; ORCID: https://orcid.org/0000-0001-6216-2468; Researcher ID: P-5147-2015; Scopus Author ID: 24390984000; eLibrary SPIN: 5083-9389; e-mail: art_popov@mail.ru Рябинина Алла Валентиновна [Alla V. Ryabinina]; ORCID: https://orcid.org/0000-0003-1536-8126; eLibrary SPIN: 5517-8860; e-mail: uro_ran1@mail.ru

Вихарева Анна Андреевна [Anna A. Vikhareva]; ORCID: https://orcid.org/0000-0002-5951-2110; eLibrary SPIN: 3475-5279; e-mail: anna1993vi@gmail.com

Сафьяник Елена Алексеевна [Elena A. Safianik]; ORCID: https://orcid.org/0000-0002-4565-2366; eLibrary SPIN: 9908-5099; e-mail: gelenochka@yandex.ru

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Спевак Алена Викторовна [Alyona V. Spevak]; ORCID: https://orcid.org/0000-0003-1110-6962; eLibrary SPIN: 4883-3252; e-mail: docspevak@gmail.com

Шамбатов Мураз Акбар оглы [Muraz A. Shambatov]; ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7312-415X; eLibrary SPIN: 6693-5347; e-mail: shambatovma@gmail.com

Бахтин Виктор Михайлович [Viktor M. Bakhtin]; ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7907-2629; eLibrary SPIN: 3950-4368; e-mail: bakhtin.v95@mail.ru

*Автор, ответственный за переписку / Corresponding author.

ЦИТИРОВАТЬ:

Изможерова Н.В., Попов А.А., Рябинина А.В., Вихарева А.А., Сафьяник Е.А., Спевак А.В., Шамбатов М.А., Бахтин В.М. Взаимосвязь компонентов метаболического синдрома с обеспеченностью витамином D у женщин в поздней постменопаузе // Ожирение и метаболизм. — 2023. — Т. 20. — №1. — C. 4-12. doi: https://doi.org/10.14341/omet12737

TO CITE THIS ARTICLE:

Izmozherova NV, Popov AA, Ryabinina AV, Vikhareva AA, Safianik EA, Spevak AV, Shambatov MA, Bakhtin VM. Metabolic syndrome components and vitamin D availability relationship in late postmenopausal women. Obesity and metabolism. 2023;20(1):4-12. doi: https://doi.org/10.14341/omet12737

METABOLIC SYNDROME COMPONENTS AND VITAMIN D AVAILABILITY RELATIONSHIP IN LATE POSTMENOPAUSAL WOMEN

Текст научной работы на тему «ВЗАИМОСВЯЗЬ КОМПОНЕНТОВ МЕТАБОЛИЧЕСКОГО СИНДРОМА С ОБЕСПЕЧЕННОСТЬЮ ВИТАМИНОМ D У ЖЕНЩИН В ПОЗДНЕЙ ПОСТМЕНОПАУЗЕ»