ВЗАИМООТНОШЕНИЯ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И ЕНИСЕЙСКИХ КРАСНЫХ ПАРТИЗАН В 1920-Е ГОДЫ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

25. Поляков А. В. Проблемы хронологии и культурогенеза памятников эпохи палеометалла Минусинских котловин: автореф. дис. ... докт. ист. наук. СПб., 2020. 53 с.

26. Минор О. В. Украшения эпохи поздней бронзы Хакасско-Минусинской котловины (по материалам погребений). LAPLAMBERT Academic Publishing, 2017. 276 с.

© Минор О. В., 2020

УДК 94(571.51/.52).084.3:321.74

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И ЕНИСЕЙСКИХ КРАСНЫХ ПАРТИЗАН В 1920-Е ГОДЫ

Шекшеев Александр Петрович,

кандидат исторических наук, член правления Хакасская республиканская организация «Общество "Мемориал"» (г. Абакан)

Данный материал рассказывает о взаимоотношениях победившей советской власти и бывших красных партизан на территории Енисейской Сибири. Используя большой архивный материал, автор показал, что политика властей и поведение бывших партизан не были простыми и чаще всего исходили из конкретных интересов сторон. Несмотря на декларируемую сплочённость, партизанская среда после войны с белыми оставалась особой категорией представителей всех слоёв крестьянства с его менталитетом, невысокой степенью грамотности, культуры и политического образования, а также выразителей различных политических взглядов и социального поведения. Вернувшись в деревню, бывшие партизаны стали силой, от которой исходила как поддержка советской власти, так и опасность новых мятежей. Многие из них отстаивали её, другие, будучи недовольными новой экономической политикой и действиями назначаемых сверху и обюрократившихся аппаратчиков, высказывались за их ликвидацию. Власть же стремилась использовать бывших партизан с целью упрочения собственных устоев.

Ключевые слова: большевики, восстания, деревня, Енисейская губерния, красный бандитизм, крестьянство, мобилизация, партизаны, продразвёрстка, советская власть.

ON RELATIONS BETWEEN SOVIET AUTHORITIES AND THE YENISEI RED PARTISANS

IN THE 1920S

Sheksheev Aleksander Petrovich,

Ph. D. of History, Board member Khakass Republic Organization "Society "Memorial" (Abakan)

This article is devoted to the relations between the Soviet authorities and the former red partisans in the territory of the Yenisei Siberia. Using a large archive material, the author shows that the policy of the authorities and the behavior of the former partisans were rather complex and most often came from the specific interests of the parties. Despite the declared unity, after the war against the whites the partisan community remained a special category of representatives of all the peasantry strata, having their special mentality, a low level of literacy, culture and political education, various political views and social behavior. Returning to the village, the former partisans became a force from which came both support for the Soviet government and the danger of new uprisings. Therefore, many of them defended the Soviet government, while others, being dissatisfied with the new economic policy and the actions of top-appointed and bureaucratic apparatchiks, called for their elimination. The government still sought to use former partisans to strengthen their own foundations.

Key words: Bolsheviks, uprisings, village, the Yenisei province, red banditry, peasantry, mobilization, partisans, prodrazverstka, Soviet power.

Партизанское движение на территории Енисейской губернии, как и повсюду в Сибири, включало в себя не только представителей

всех слоев местного общества, но и лиц разного социального поведения. Еще в декабре 1919 года Минусинский уездный крестьянский

съезд констатировал наличие среди партизан «присосавшихся подонков общества», которые пошли с ними «не ради достижения... идеи, а лишь из-за личных выгод», и высказался за «очищение» их рядов1.

Начавшееся 24 ноября 1919 года победное наступление партизан из Минусинска на енисейское левобережье сопровождалось бесчинствами. Так, находившиеся в с. Анаш Красноярского уезда партизаны Кизирского полка, напившись на Рождество, открыли стрельбу, гоняли лошадей, на квартирах устраивали драки, реквизировали вещи, запугивали детей расстрелом, а женщинам не давали проходу2. Под Ачинском отступавшие белые увидели «пустые деревни с разбежавшимся по тайге населением», которое рассказывало о жестоком поведении партизан. Заняв деревни вблизи Красноярска и сопровождая свои действия арестами и расстрелами жителей, они отбирали у них скот, лошадей, подводы и домашние вещи. С появлением повстанцев во всех местностях отмечался возросший уровень преступности [1, с. 54, 57; 2, 28 (15) декабря].

Командование Красной армии оказалось не в силах спасти брошенных колчаковцами лошадей. Обозы, вышедшие из Красноярска с целью передачи животных на прокорм населению, подверглись партизанами разграблению. В селениях проходившие партизанские части мародёрствовали, убивали бывших дружинников, милиционеров и казаков, а также представителей деревенской интеллигенции. Занимаясь «правосудием», партизаны Тальского полка оставили на тракте 13 трупов, а партизаны Манского полка расстреляли двоих бывших милиционеров и утопили четверых пленных. В с. Даурское они убили священника, сына диакона и крестьянина, а в д. Усть-Погромная - девятерых сторонников

белой власти3. С завершением боевых действий настроения вседозволенности среди партизан были настолько сильными, что батальоны Кан-ского полка пытались экипироваться за счёт военнопленных, содержавшихся в Красноярском

4

военном городке .

Грабежами и самосудами над военнопленными и населением отличались партизаны и в тылу. По обвинению в сочувствии к белым партизаны 1 -го Манского полка арестовали и расстреляли священника Флигинского (Абаканская волость Минусинского уезда). Их же подозревали в гибели бывшего политссыльно-го и председателя комиссии по урегулированию отношений русского населения Урянхайского края с монголами Алексеева и общественного, кооперативного деятеля М. Г. Монас-тыршина [3, 8 февраля ]5.

Награбленного имущества было так много, что доставка его домой для наиболее алчных мародёров оборачивалась затруднениями. 16 января 1920 года самоохрана с. Беллык Абаканской волости Минусинского уезда, отказав двоим партизанам в предоставлении подвод и произведя у них осмотр имущества, обнаружила большую денежную сумму, несколько часов, украшения из золота, изделия и посуду из серебра, ковры, скатерти, портьеры, дамские туалеты, одежду, отрезы и куски мануфактуры, а также кадушку с маслом. Через несколько дней партизаны в районе д. Хабык захватили и расстреляли 40 белых офицеров, направлявшихся в сторону границы. Из изъятого у них комендант с. Абаканское передал минусинским властям золотые цепи и кольца, серебряные изделия и церковную утварь, а также большую денежную сумму. За время нахождения в этом селе партизанами были разграблены хозяйства зажиточных жителей.

1 Фонды МБУК «Минусинский региональный краеведческий музей им. Н. М. Мартьянова» (ФМКМ). Оп. 4. Д. 219. Л. 1-3.

2 Муниципальное казённое учреждение «Архив г. Минусинска» (МКУ «АГМ «"). Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 32. Л. 26; Ф. Р-680. Оп. 1. Д. 67. Л. 8; Д. 120. Л. 1; Оп. 2. Д. 7. Л. 2. 11.

Российский государственный военный архив (РГВА).

Ф. Р-1556. Оп. 1. Д. 8. Л. 8, 12-22, 25, 48.

4 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. Р-1556. Оп.1. Д. 8. Л. 4; Государственный архив Красноярского края (ГА КК). Ф. П-64. Оп. 1. Д. 618. Л. 23.

5 МКУ «АГМ». Ф. Р-680. Оп.1. Д. 9. Л. 5-6; Архив Управления ФСБ РФ по Красноярскому краю (АУ ФСБ). Д. 6178. Л. 13.

Только у семьи погибшего дружинника Игна-тенко они увели 16 коров, двух лошадей и 50 овец, растащили 100 пудов меда и 90 пчелиных колодок [4, с. 238] \

В конце января 1920 года в Минусинске произошли «кошмарные» для его населения события, названные их участниками «Варфоломеевской ночью». Согласно воспоминаниям очевидца, партизаны были возбуждены сообщением порученцев главкома С. К. Сургуладзе и А. К. Загайного о том, что советская власть в Красноярске перестала существовать, а партизаны подверглись разоружению. К этому времени в уезде были сосредоточены около трёхсот военнопленных белой армии. Из 49 белых офицеров, сдавшихся в д. Козино, 20 были убиты партизанами по дороге в Минусинск. Судьбу остальных местные власти предполагали решить в показательном судебном процессе. Но толпа пьяных партизан, взбудораженная слухами о том, что комендант города решил выпустить «контру» на свободу, и известием о гибели ночных патрульных, начала обыски обывательских квартир. Совершая их, партизаны не стеснялись в присвоении ценных вещей. В итоге этой провокации ими были обнаружены 20 винтовок с 15 тыс. патронов, 10 револьверов, шесть шашек и несколько сёдел, якобы принадлежавших «контрреволюционной» организации. Обыски вылились в самосуды и убийства. Пытавшийся унять распалённую кровью толпу комендант едва не был убит разъярёнными партизанами. Ворвавшись в тюрьму, толпа растерзала 29 военнопленных [3, 4, 11 февраля]2.

Эту же информацию подтвердил и красноярский автор, сообщая, что в январе 1920 года 7 тыс. пьяных и «неуправляемых» минусинских партизан встретили сообщение об амнистии бывших колчаковцев жестоким самосудом [5, с. 45].

1 ГА КК. Ф. П-64. Оп. 11. Д. 642. Л. 32-33, 45, 95; Государственный архив Новосибирской области (ГА НО). Ф. П-2. Оп. 1. Д. 181.Л. 33.

2 ФМКМ. Оп. 4. Д. 177. Л. 120-121.

С приходом Красной армии на Енисее началось создание партийно-советских учреждений, в котором бывшие партизанские вожаки принимали самое деятельное участие. К примеру, в январе 1920 года бывший председатель Армейского совета северо-канских партизан

B. Г. Яковенко стал председателем Канского уездного ревкома, а в августе - председателем исполкома. Председатель Армейского совета степно-баджейских и минусинских партизан

C. К. Сургуладзе начинал свою послевоенную деятельность в качестве председателя Минусинского уездного ревкома. «Возможность строить органы в большей степени из партизан, по мнению советского руководителя Енисейской губернии А. П. Спундэ, делало этот аппарат в повышенной степени демократичным, сильно снижала в нём элементы бюрократизма»3.

Бывшие партизаны были особой категорией лиц, которые выделялись целым набором характерных для них признаков. В основном они были в прошлом крестьянами, лицами с невысокой степенью грамотности, культуры и политического образования, но обладали боевым опытом и закалились в одних и тех же сложных испытаниях. Согласно более поздним наблюдениям, большинство из них «не усвоило смысла диктатуры пролетариата», но испытывало «неимоверную сплочённость и товарищеское предпочтение перед местными руководителями-партийцами» .

В то же время губернские власти были осведомлены о том, что, заняв Минусинский уезд, партизаны принесли с собой пьяный разгул и самосуды, а затем дезорганизовали работу местных учреждений, нарушили спокойную жизнь и привели в ужас его обитателей5. По воспоминаниям того же А. П. Спундэ, Минусинский и Ачинский уезды, представлявшие «самый сильный партизанский район», были

3 ГА НО. Ф. П-5 а. Оп. 1. Д. 221. Л. 13.

4 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 694. Л. 28.

5 ГА КК. Ф. Р-49. Оп. 2 с. Д. 8. Л. 127.

с «эсеровским душком», а Енисейский уезд имел «анархистскую» окраску1. Созданные и состоявшие из 880 членов, кандидатов в члены РКП(б) и сочувствующих коммунистические ячейки в Минусинском уезде на 70 % были из бывших партизан. Они удивляли дисциплинированных коммунистов находившейся на постое в уезде 27-й стрелковой дивизии Красной армии своим «партизанским духом»2.

Возвращаясь к мирной жизни, бывшие партизаны стремились к немедленному улучшению своего хозяйственного положения. К примеру, 15 февраля 1920 года состоявшееся в Минусинске общее собрание бойцов особого батальона 1 -го Манского полка вынесло решение о передаче пустующих казачьих земель тем своим сослуживцам, чьи хозяйства были разорены колчаковцами. Несмотря на то, что самовольные захваты земли советской властью были запрещены, бывшие партизаны и бедняки-переселенцы успели занять значительный массив этих земель3.

Отношения новой власти и бывших партизан в Минусинске сразу же приняли напряженный характер. 23 февраля 1920 года уездный ревком был реорганизован, а партизанский выдвиженец С. К. Сургуладзе понижен в должности. Очередное недовольство среди данной категории лиц вызвал произведенный ревкомом в мае того же года арест руководства уездной милиции, которое также состояло из бывших партизан4.

Некоторые партизанские командиры с выходом их частей в районы, подконтрольные Красной армии, пытались укрепить свои позиции и оградить своих подчиненных от большевистского влияния. Так, нетерпимостью отличалось отношение к большевикам командующего партизанской армией А. Д. Кравченко, в прошлом офицера

1 Документы журналиста и писателя Г.Н. Петрова. Из записки А. П. Спундэ Н. И. Ежову в партийном деле В. Г. Яковенко. Л. 7-9.

2 ГА НО. Ф. Р-1. Оп.1. Д. 186. Л. 85.

3 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р-1235. Оп. 84. Д. 8. Л. 38; ГА НО. Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 333. Л. 2; МКУ «АГМ». Ф. Р-25. Оп. 1. Д. 1. Л. 1; Д. 237. Л. 80.

4 ГА КК. Ф. Р-53. Оп.1. Д. 29. Л. 2; ГА НО. Ф. Р-1. Оп.1. Д. 186.

Л. 88.

и члена партии социалистов-революционеров. Поэтому за такими лицами сразу же было установлено чекистское наблюдение.

Некоторые партизанские отряды немедленно вошли в состав Красной армии. Эскадроны тасе-евских партизан были сведены в отдельный дивизион, названный Первым советским Кайтым-ским кавалерийским полком 30-й дивизии. Под командованием Н. М. Буды он дошел до Иркутска, воевал с каппелевцами, а потом сражался с войсками Р. Ф, Унгерна [6, с. 337].

В соответствии с телеграммой Л. Д. Троцкого от 27 января 1920 года и приказом по войскам 5-й армии от 30 января того же года на базе партизанских частей началось формирование двух бригад Енисейской стрелковой дивизии, общей численностью в 12 тыс. бойцов. Ее командный состав назначался из бывших партизанских командиров, а штабной и политический - из представителей 5-й армии. 22 февраля штаб дивизии во главе с начдивом А. Д. Кравченко расположился в г. Ачинске.

Однако на этот раз формирование из бывших партизан регулярной части Красной армии оказалось неудачным. К этому времени в особый отдел ВЧК 5-й армии уже поступила информация от осведомителей о том, что А. Д. Кравченко выражал недовольство появлением среди бывших партизан комиссаров и политработников. Вспоминая в разговорах с сослуживцами о жизни в Минусинске, где, по его словам, он являлся «вершителем судеб людских», «атаманом и покровителем», А. Д. Кравченко якобы «восхвалял партизанщину». 25 февраля сотрудник особого отдела телеграфировал своему руководству, что начдив, по-прежнему отдавая дань спиртному, окружил себя «белогвардейцами» и требует от властей патроны [7, с. 276]5.

С поступлением сведений о намерении А. Д. Кравченко выехать в г. Минусинск для «объединения партизанских частей» Реввоенсо-

5 ГА КК. Ф. П-64. Оп. 11. Д. 642. Л. 160.

вет 5-й армии решил не медлить с определением судьбы дивизии и её командира. Несмотря на то, что в дальнейшем начдив объяснял своё поведение необходимостью подтянуть отставшие части и улучшить обеспечение дивизии, отряд В. Эль-цина в составе 350 красноармейцев разоружил находившийся в Ачинске батальон из бывших партизан, а сам А. Д. Кравченко 27 февраля оказался под арестом. Обеспокоенные таким исходом, бойцы из бригады, возглавляемой П. Е. Ще-тинкиным, прислали делегацию за разъяснением. Но в приказе по дивизии А. Д. Кравченко объяснил своим товарищам, что его арестовали «для пользы революции». После этого одна из бригад доставила оружие в штаб дивизии, но другая разоружаться отказалась. С занятием Ачинска особыми отрядами Интернациональной бригады С. Д. Павлова подошедшие части 27-й дивизии за одну ночь разоружили бывших партизан. Из них лишь 900 человек изъявили желание вступить в Красную армию, а 2-3 тыс. оказались сдавшимися «колчаковцами». Процесс расформирования и следствия длился три недели: дивизия подверглась роспуску, десять же человек, не прошедших фильтрацию, - задержанию [7, с. 277-278]1.

Ликвидация дивизии не вызвала массовых волнений в партизанской среде. Лишь стоявший в с. Торгашино под Красноярском Кан-ский полк неожиданно двинулся в Ачинск. Некоторые партизаны, напротив, проявляли желание вступить в Красную армию, сопровождая свои действия безобразным поведением. Так, пьяные бойцы 1-го Манского полка, требуя подводы у населения, бесчинствовали в Шалинской волости Канского уезда. 15 марта они выехали в Красноярск, где в уездном комиссариате предполагалось их зачисление на службу. Пьяными дебошами отличались отдельные партизаны в Ачинском уезде: один из них в с. Петровское открыл стрельбу, а другой оскорбил начальника милиции2.

1 РГВА. Ф. Р-1556. Оп. 1. Д. 3. Л. 8; Д. 4. Л. 9-10; ГА КК. Ф. П-64. Оп. 2. Д. 38. Л. 152; Оп. 11. Д. 642. Л. 159.

2 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 82. Л. 13, 17.

Поведение бывших партизан обсуждалось властями. Но на состоявшемся 13 марта 1920 года Объединённом заседании представителей Реввоенсовета и Опродкомарма (особая продовольственная комиссия 5-й армии), губернских Бюро РКП(б) и Продкома руководитель армейских коммунистов доложил о тесной связи этих людей с крестьянством, их большой популярности среди населения и раздутости жалоб населения на партизанские грабежи. Было решено направить работников армейского политотдела и соответствующую литературу в партизанские районы, где провести волостные двухнедельные курсы, усилить новыми кадрами уездные ревкомы и оказать разорившимся партизанам материальную помощь мануфактурой, железом, мылом, солью и деньгами3.

Руководство губернии с большим интересом отнеслось к такой инициативе бывших партизан как создание ими в Рождественской волости Канского уезда Денисовской коммуны. Но оно осудило отрицательное отношение к рядовым коммунарам со стороны её организатора, бывшего партизана и коммуниста Озорникова, собравшегося после первых же трудностей бежать из коммуны4.

Сначала власти не стали разоружать распускаемые партизанские части. Минусинские и ачинские партизаны, как об этом сообщалось на заседании губернского бюро РКП(б) 26 марта 1920 года, разбрелись по домам с оружием. Партийное руководство постановило разоружение деревни не проводить, остановившись лишь на осуществлении партийной и советской работы5. Но затем в волости поступил приказ о разоружении местных партизан, который был встречен населением по-разному. Общий сход крестьян Степно-Баджейской волости Красноярского уезда, например, высказал по этому поводу недовольство, а Кияйской - напротив, одобрение. Слух о том, что явив-

3 ГА КК. Д. 3. Л. 26.

4 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 694. Л. 38.

5 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 3. Л. 36.

шийся в один из аалов Ачинского уезда бывший партизан под страхом смерти отобрал у местного жителя денежную сумму, разошелся по селениям. Поэтому в этом уезде началось разоружение партизанских отрядов, терроризирующих население, которое и склонило его на сторону советской власти1.

Объясняя свое негативное отношение к партизанам, Енисейское губернское бюро РКП(б) 27 апреля 1920 года заявило, что существование их отрядов, в которых было много «кулацких элементов, шкурников и уголовников», являлось «кратковременным, они не представляли классовой силы, которая была бы нашим и естественным союзником...»2. В том же месяце особый отдел ВЧК 5-й армии завел на А. Д. Кравченко дело по обвинению его в «контрреволюционной деятельности». В частности, он подозревался в организации партизанских бесчинств, подрывавших авторитет советской власти, и враждебного отношения партизан к Красной армии и коммунистам. Обличался бывший главком и в высказываниях сепаратистского характера, например, о необходимости удаления коммунистов в Россию и передачи власти в Сибири партизанам. Чекисты характеризовали действия А. Д. Кравченко как «крайне анархические», способные породить «сибирскую махновщину». Но они так и не решились окончательно рассмотреть его дело: впоследствии оно из особого отдела ВЧК 5-й армии было передано в Иркутскую губернскую, а затем - в Сибирскую ЧК3.

Вскоре А. Д. Кравченко подписал воззвание, в котором уверял население в том, что не выступал против советской власти [8, 22 апре-ля]4. Тем самым он в какой-то степени реабилитировал себя в глазах местной номенклатуры. 29 апреля Енисейская губернская ЧК выдала А. Д. Кравченко мандат, разрешавший

1 ГА КК. Ф. Р-448. Оп. 1. Д. 167. Л. 66; ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 186. Л. 71.

2 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 33. Л. 1.

3 ГА КК. Ф. П-64. Оп. 11. Д. 642. Л. 177, 179-180.

4 ГА КК. Ф. Р-448. Оп. 1. Д. 119. Л. 50.

ношение оружия и осуществление проверки документов, арестов и обысков подозрительных лиц. Затем партийное руководство начало готовить документы для его вступления в РКП(б)5. Однако армейские чекисты по-прежнему следили за его поведением. Когда он по делам приехал в Минусинск, то следом в особый отдел 27-й дивизии пришла телеграмма из вышестоящего органа с требованием установления за ним наблюдения6. Несмотря на эту слежку, А. Д. Кравченко оставался популярным среди, например, минусинских крестьян. Состоявшаяся в июне 1920 года уездная беспартийная конференция избрала его своим

7

почетным председателем .

Большим доверием у властей пользовался П. Е. Щетинкин. Он являлся членом Чрезвычайного ревтрибунала, судившего колчаковских министров, избирался товарищем (заместителем) председателя Ачинского уездного исполкома и членом уездного комитета РКП(б). Вместе с тем авторитетный среди населения П. Е. Щетинкин находился под наблюдением спецслужб. Сообщая советскому руководству о нахождении бывшего партизанского командира в «большой славе» у крестьян, чекисты отмечали его демонстративное заявление о том, что он не является коммунистом, и обещание «направить жизнь... по-большевистски»8. Вместе с боевыми товарищами он посетил с. Субботино Минусинского уезда, где предложил местным жителям создать большевистскую ячейку. В нее тут же записались 37 крестьян9. Беспартийная конференция крестьян уезда избрала П. Е. Щетинкина почетным членом своего президиума10.

В некоторых местностях бывшие партизаны заняли ответственные посты во властных структурах. Недовольные этим, «назначенцы» доносили губернскому руководству, что, например, в учреждениях Канского уезда наблю-

5 ГА КК. Ф. П-42. Оп. 6. Д. 427. Л. 1.

6 ГА КК. Ф. П-64. Оп. 11. Д. 642. Л. 137, 139, 156.

7 ГА КК. Ф. Р-49. Оп. 2 с. Д. 6. Л. 16; Ф. П-1. Оп. 1. Д. 50. Л. 37.

8 ГА КК. Ф. Р-49. Оп. 2 с. Д. 7. Л. 83.

9 ГА НО. Ф. П-5 а. Оп. 1. Д. 142. Л. 3.

10 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 309. Л. 90.

дается «засилье» данных лиц и среди них распространяются антисемитские и «реакционные» настроения, которые мешают работе с низовыми парткомами1 . Напротив, в северной части Ачинского уезда «грубое и неумелое» разоружение возвратившихся партизан при отсутствии культурно-просветительной работы привело к их враждебному отношению к советской власти2.

На территорию Минусинского уезда бывшие партизаны вернулись лишь в мае 1920 года и не сразу разошлись по домам. Скопление их отмечалось, например, в Бейской волости. Оно обременяло как местные власти, так и жителей. Мародёрство для партизан стало настолько привычным занятием, что они, останавливаясь на постой в селениях и проявляя недовольство запретом незаконных поборов с населения, жаловались: «Нас при Колчаке грабили и отбирали всё, а нам не позволяют». Получив сведения об этом, начдив 27-й дивизии с целью предупреждения слияния алтайских, минусинских партизан и производства ими грабежей, перевёл в волостной центр кавалерийский полк, а затем приказал выделить специальный отряд для задержания и разоружения данных лиц3.

К лету 1920 года власти стали всё чаще информироваться об антикоммунистических, сепаратистских настроениях и безобразном поведении, присущих бывшим партизанам. К примеру, в Больше-Улуйской волости Ачинского уезда 70 таких людей конфисковали в крестьянских хозяйствах лошадей и хлеб, якобы необходимых для организуемого похода в Енисейский уезд, где они собирались бороться за советскую власть без коммунистов. В другой местности партизанившие, вернувшись, организовали отряд самообороны и начали вместе с милиционерами бесчинствовать4. Такое поведение партизан порой встречало от-

1 ГА НО. Д. 186. Л. 91.

2 ГА НО. Л. 85 об., 88.

3 ГА НО. Л. 85 об.; РГВА. Ф. Р-1317. Оп. 2. Д. 147. Л. 60, 62.

4 ГА НО. Ф. П-1. Оп.1. Д. 50. Л. 46.

ветные действия населения. Так, 12 июня 1920 года отряд, состоявший из 60 партизан, при переходе через р. Аскиз был встречен залпом из винтовок5.

Многие бывшие партизаны вернулись домой на пепелища, а некоторые были лишены даже куска хлеба. В Тасеевской волости Канского уезда жители 39 участков не имели своего продовольствия, а хлебные магазины были расхи-щены6. Для оказания помощи нуждающимся была создана губернская комиссия по восстановлению разрушенных крестьянских хозяйств под председательством А. Д. Кравченко и с уездными подразделениями, руководимыми его ближайшими сподвижниками.

С возвращением в деревню бывшие партизаны стали той силой, от которой исходили как поддержка советской власти, так и опасность новых мятежей. К примеру, минусинская деревня, согласно информации уездного руково-

7

дства, разделилась на «партизан» и «кулаков» . Местные власти стремились использовать бывших партизан в борьбе с остатками белых. В июле 1920 года более 10 бывших партизан участвовали в разведке, обнаружившей скрывавшихся в таёжной избушке дружинников с. Мокрушинское. Партизаны Тальской волости охотно выступили против «белых банд». Отряд из 140 милиционеров и партизан занял с. Агульское, в окрестностях которого были замечены белые офицеры и дружинники8.

В ситуации, когда объявление продразвёрстки было встречено растущим недовольством крестьян и начавшимися «кулацкими выступлениями», власти для укрепления своих позиций в деревне воспользовались авторитетом партизанских вожаков. 26 июля 1920 года П. Е. Щетинкин обратился с призывом к бывшим партизанам и крестьянам Минусинского уезда о поддержке советской власти путём выполнения хлебозаготовительных заданий [9, с. 51].

5 ГА РФ. Ф. Р-393. Оп. 23. Д. 34. Л. 127.

6 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 323. Л. 98.

7 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 125. Л. 24.

8 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 323. Л. 128.

Содействуя продовольственной работе и ликвидации «банд», бывшие партизаны и их вожди, как отмечали губернские партийцы, стали втягиваться в советскую работу1. В связи с необходимостью пополнения Красной армии, выступившей против белополяков и врангелевцев, свежими силами среди бывших партизан началось добровольческое движение. Так, с 18 июля 1920 года в селениях Касьяновской волости Канского уезда с энтузиазмом и резолюциями от всего населения состоялись митинги. Записавшиеся на «Польский» фронт 65 человек были снабжены продуктами, одеждой, обувью и перевязочными средствами, а 27 июля в с. Касьяново были организованы проводы отбывающих с обедом и спектаклем, в которых участвовали до 1 тыс. местных жителей. Выступивший доброволец от имени своих товарищей поклялся вернуться домой, «победив буржуазию всего мира». В целом по уезду в июле 1920 года добровольцами записались 135

человек2.

В Минусинске же местные коммунисты, раздраженные насаждением во власть губернских представителей, на прошедшей 15 августа уездной партийной конференции высказали к ним отрицательное отношение. Уязвленные таким отношением, губернские власти решили направить в этот уезд специальную комиссию, которая должна была провести ревизию партийно-советской работы. Объясняя свое решение занятостью А. Д. Кравченко, губернский партийный орган отказался от его выдвижения председателем Минусинского уездного исполкома. Тогда коммунисты - участники I Минусинского уездного съезда Советов (25-29 августа 1920 г.), выступили против избрания на эту должность губернского представителя3.

Между тем военные власти, заинтересованные в пополнении Красной армии добровольцами, решили усилить этот процесс. В соот-

1 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 137. Л. 6.

2 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 323. Л. 105; Д. 382. Л. 5.

3 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 271. Л. 35; МКУ «АГМ№. Ф. Р-25. Оп. 1. Д. 34. Л. 24; ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 3. Л. 87.

ветствии с телеграммой комиссара ВосточноСибирского военного округа (ВСВО)

A. И. Окулова от 25 августа 1920 года запись добровольцев, осуществляемая с 26 августа на территории всей губернии, была возложена на уполномоченных: в Канском уезде - на

B. Г. Яковенко, в Ачинском - на П. Е. Щетин-кина, в Красноярском - на Ф. К. Врублевского, в Енисейском - на Ф. Я. Бабкина и В. И. Крен-ца и в Минусинском - на А. Д. Кравченко. Записавшиеся должны были прибывать с трехдневным запасом продуктов, оружием и, по

4

возможности, лошадьми .

Данное мероприятие вызвало энтузиазм бывших партизан, например, Минусинского уезда. 25 августа объединенное их и делегатов уездного съезда Советов заседание, заслушав выступление А. Д. Кравченко о «вербовке» партизан в формирующиеся полки, под гром аплодисментов приняло резолюцию «откликнуться на зов Соввласти». Оно объявило запись добровольцев в уездном военкомате. Следом А. Д. Кравченко и П. Е. Щетинкин подписали воззвание к партизанам идти на Врангелевский фронт. 27 августа в Красноярске под их руководством состоялся съезд доб-ровольцев5.

На I Енисейском губернском съезде Советов (сентябрь 1920 г.) А. Д. Кравченко выступил с приветствием от имени партизан и сделал доклад о деятельности губернской комиссии по восстановлению разрушенных хозяйств. Выступавший там же председатель губернского ревкома И. А. Завадский потребовал напрячь усилия по формированию добровольческих отрядов для Западного и Южного фронтов. Съезд избрал бывших партизанских вожаков А. Д. Кравченко, П. Е. Щетинкина и В. Г. Яковенко в состав губернского исполко-

ма6.

4 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 323. Л. 101; ГА КК. Ф. П-64. Оп. 2. Д. 4. Л. 1.

5 ГА КК. Ф. Р-448. Оп. 1. Д. 163. Л. 130; ГА НО. Ф. П-5 а. Оп. 1. Д. 51. Л. 12.

6 ГА КК. Ф. П-64. Оп. 2. Д. 38. Л. 2; Ф. Р-49. Оп. 1. Д. 14. Л. 1.

Но одновременно губернские аппаратчики призвали к «очищению» советских учреждений и парторганизаций в Минусинске от неугодных лиц и назначению в уездную администрацию преданных губернским властям работников. Уездный город был объявлен местом, где, согласно воспоминаниям одного из чекистов, «кишели заговоры». Действуя совместно с прибывшим из Красноярска начальством, новое руководство уездных политбюро и милиции раскрыло «контрреволюционные организации» в советских и военных учреждениях, Доме лишения свободы, в воинских частях и «очистило» их от инакомыслящих [10, с. 72-75].

Вместе с тем формирование отрядов добровольцев вызвало в ряде мест недоразумения. 14 сентября Минусинский уездный исполком сообщил вышестоящим властям о том, что А. Д. Кравченко потребовал оставить в уезде для работы лишь 200-300 бывших партизан, а прочих, в частности ответственных работников, мобилизовать в армию1. 16 сентября вопрос о способах формирования воинских частей в связи с получением известия о «восстании» мобилизованных партизан в Мариинске разбирался на совместном заседании президиума губернского комитета РКП(б) и губернского исполкома. Было решено, даже после сообщения А. И. Окулова о том, что мобилизация партизан в Минусинском уезде проводилась без разрешения командования военного округа, держаться по отношению к ней с нейтральных позиций2.

Бывшие партизаны приходили в военкоматы записываться добровольцами в массовом порядке. Однако состоявшееся 22 сентября заседание президиума губернского комитета партии отмечало, что мобилизация проходит неспокойно: среди добровольцев были обнаружены лица, стремившиеся получить оружие,

1 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 3. Л. 89; ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 135. Л. 30.

2 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 3. Л. 106.

а далее действовать по своему усмотрению. В Ачинском же уезде они заявили о необходимости оставить часть отрядов для борьбы с «бандами». Вооружение людей, настроенных действовать независимо, было прекращено, и несколько человек даже расстреляны военными властями3. На фронт из Красноярска выехал кавалерийский дивизион, а 26 сентября -1-й пехотный полк.

Но вскоре губернские власти взволновало сообщение, что «банды» собираются провести митинг под лозунгом «За народ и партизан». В действительности же 4 октября состоялось общее собрание 1 -го кавалерийского добровольческого полка с участием 1 012 человек. Они ходатайствовали перед властями и, в частности комиссариатом ВСВО, о возобновлении вооружения бывших партизан и об оставлении их отрядов в Сибири для проведения учебных занятий и подавления контрреволюционных выступлений4. Обсудив на заседании президиума губернского партийного органа с представителем военных властей резолюцию партизанского собрания, решили отношения к бывшим партизанам не менять, вести примиренческую политику, направленную на сотрудничество с ними, и согласились на создание из них небольшого отряда, действующего против «белых» на территории Енисейской губернии5.

Формирование воинских частей из бывших партизан обострило отношения между их вождями и представителями военных служб. К середине октября выяснилось, что приказы, отдаваемые окружным и местными военными органами относительно организации добровольческих отрядов в Минусинском уезде, вошли в противоречие с практикой мобилизационных действий, осуществляемых самими партизанами. Поэтому часть мобилизованных

3 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 5. Л. 25; Ф. Р-448. Оп. 1. Д. 157. Л. 69; ГАНО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 615. Л. 18.

4 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 3. Л. 120; Д. 32. Л. 68.

5 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 125. Л. 49; ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 3. Л. 120; Д. 5. Л. 38-39.

была распущена по домам, что вызвало недовольство со стороны бывших партизанских вожаков. Явившись в президиум губкома, А. Д. Кравченко, П. Е. Щетинкин и В. Л. Уланов заявили об отказе выполнять распоряжения окружного военкома по формированию партизанских частей1.

При отсутствии единой системы призыва в армию создание новых воинских частей сопровождалось безобразиями и вызывающим поведением бывших партизан. Например, в с. Кияй Красноярского уезда они, недовольные разоружением, высказались за всеобщую мобилизацию в армию. В Покровской волости их товарищи, напившись, перед отправкой на фронт разогнали волисполком. В Ачинском уезде бывшие партизаны отличились независимостью поступков: без санкций властных органов они проводили аресты, обыски и кон-фискации2. В самом Красноярске наблюдались случаи антисоветской агитации со стороны отдельных партизанских командиров и неорганизованности, в результате чего какая-то часть их подчиненных покинула военный городок. Дезертиры из Шерчульской и Покровской волостей присоединились к защитникам советской власти и воевали с крестьянскими мятежниками3.

Красноярские коммунисты осуществили в кавалерийском и пехотном полках большую политическую работу. На 15 октября сюда были направлены 24 политрука, которые, действуя ежедневно, провели 30 бесед, 15 митингов, а также партийные собрания. Для просвещения новых красноармейцев им подобрали более двух десятков библиотек. Кроме того, каждый день с ними по шесть часов проводили строевые занятия4. Командовать 2-м ВосточноСибирским полком был назначен А. Д. Кравченко. В другом полку бывшие пар-

1 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 5. Л. 46, 52.

2 ГА НО. Ф. П-1. Оп.1. Д. 50. Л. 6, 94, 98; Д. 82. Л. 17.

3 ГА НО. Оп. 2. Д. 125. Л. 55; ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 5. Л. 55.

4 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 125. Л. 55; ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 5.

Л. 45.

тизаны, недовольные назначением им нового командира из частей Красной армии, митинговали и требовали послать с ними П. Е. Щетинкина. Заявление его, что он даже в качестве «дезертира» не оставит их, было встречено криками «ура»5.

18 октября воинские части отбыли эшелоном из Красноярска. Предназначенный для пополнения войск Западного фронта 2-й Восточно-Сибирский полк в г. Орша объединился с 237-м Минским стрелковым полком 27-й дивизии, в результате чего А. Д. Кравченко оказался в командном составе новой воинской единицы. На Южный фронт, куда был направлен 3-й Енисейский полк, П. Е. Щетинкин уехал в качестве комбата, но 27 октября его назначили командиром 21 -го стрелкового полка 51-й дивизии.

По далеко не полным сведениям, на фронт только из Канского уезда уехали 60 коммунистов и 800 добровольцев, а из Минусинского -600-700 бывших партизан [11, с. 66]6. Согласно воспоминаниям участника тех событий, сибиряки, «вдохновленные напутствием» В. И. Ленина и под командованием П. Е. Щетинкина, форсировали Сиваш [12, с. 208], а по данным историка, штурмовали Перекоп [13, с. 91]. Но в действительности их участие в боях было, вероятно, более скромным. По свидетельству еще одного очевидца, сибирские партизаны к боевым действиям опоздали, стояли в Феодосии, затем, пройдя фильтрацию в Харькове, оставленные своими командирами, голодая и попрошайничая, весной 1921 года группами добирались домой7.

Отправка наиболее активных партизан в действующую армию открывала новые возможности перед губернской номенклатурой по-своему вершить кадровые дела на местах. Забегая вперед, укажем, что президиум губернского партийного комитета 28 декабря

5 ГА НО. Ф. П-5 а. Оп. 6. Д. 270 а. Л. 121.

6 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 132. Л. 31.

7 ГА НО. Ф. П-5 а. Оп. 6. Д. 270 а. Л. 122.

1920 года обратился в Сиббюро ЦК РКП(б) с просьбой о том, чтобы партизанских вождей, находившихся в Красной армии, в Енисейскую губернию «ни в коем случае» не возвращать1. Оставшимся же в губернии бывшим партизанам, которых партийные работники зачастую называли «шкурниками», стали предоставляться второстепенные аппаратные должности. Так, вопрос о замене С. К. Сургуладзе, уже перемещённого на ответственную продовольственную работу в Минусинске, но не обладавшего опытом деятельности в этой сфере, неоднократно ставился перед губернским партийным руководством2.

Однако положение советов в енисейской деревне осенью 1920 года ухудшилось не только потому, что их защитники ушли на фронт. Докладывая о состоянии партийной организации в Канском уезде губернскому руководству (октябрь 1920 г.), В. Г. Яковенко считал, что объёмы продовольственной развёрстки, взимаемой с крестьянства, являлись завышенными, а отношение бедноты к заготовкам - ненормальным. Её поведение не оправдывалось получаемым от властей «кулацким» хлебом3. Продразвёрстка, проведению которой сопротивлялись даже советские органы, и широкая мобилизация крестьян в Красную армию вызвали ряд крестьянских восстаний. Ситуация была настолько сложной, что В. Г. Яковенко пришлось на том же пленуме уверять партийцев: бывшие партизаны, несмотря на оппозиционные настроения, «будут на нашей стороне» .

Для подавления мятежей и реквизиций хлеба власти решили воздействовать на крестьян, направляя в деревню специальные отряды и всячески активизируя своих сторонников. Такой подход способствовал распространению красного бандитизма. В ночь на 7 ноября 1920 года 145 коммунистов, информированных о

1 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 125. Л. 94.

2 ГА НО. Л. 51, 94, 96; Д. 135. Л. 17.

3 ГА НО. Оп. 2. Д. 124. Л. 90, 93.

4 ГА НО. Л. 91.

раскрытии антисоветского «заговора», постановили провести повальные обыски домов в с. Христово-Рождественское Канского уезда и применить к виновным «террор без суда и следствия». Распустив слухи о ночном налёте «банды», они расстреляли 42 человека, среди которых были служащие местных органов власти, кооперации, священнослужители, учительница и фельдшер. 26 декабря 1920 года выездная сессия губернского ревтрибунала, перед которой предстали 128 обвиняемых, принимая во внимание, что события происходили во время «кулацкого» восстания, сочла расстрелы не самосудом, а актом вынужденной самозащиты. Под гром аплодисментов тысячной толпы присутствующих и пение ими «Интернационала» обвиняемые были оправда-

5

ны .

Красный бандитизм получил распространение в целом ряде местностей Канского уезда. Так, в сёлах Христово-Рождественское, Ше-ломки, Тасеево, Нишино и Ингаш были убиты 69 человек6. Кроме того, в ночь на 9 ноября 1920 года в одной из деревень Переяславской волости от рук бывших партизан погибла жительница, а ещё две женщины были изнасило-ваны7. 10 и 17 ноября в сёлах Агинское и Уль-яново по обвинению в поддержке «бандитизма» и якобы при попытке к бегству были убиты от 7 до 11 жителей, в том числе делопроизводитель волисполкома, агроном и свя-щенник8.

Власти широко использовали бывших партизан в ликвидации «банд». Отметив сопротивление проведению продразвёрстки в Кан-ском уезде, состоявшееся 21 ноября 1920 года заседание президиума губернского комитета РКП(б) потребовало организовать в его северных волостях отряд из 500 коммунистов и бывших местных партизан, который затем был

5 ГА НО. Оп. 1. Д. 125. Л. 75, 97; Д. 132. Л. 18; Оп. 2. Д. 188. Л. 10-11; ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 8. Л. 39; Ф. Р-49. Оп. 2 с. Д. 6.

Л. 29.

6 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 132. Л. 31.

7 ГА КК. Ф. Р-448. Оп. 1. Д. 168. Л. 123.

8 ГА. КК. Оп. 2. Д. 369. Л. 3, 8, 23, 35, 37, 53.

направлен на продовольственную работу и подавление повстанчества1. Однако действия его бойцов сопровождались требованиями от властей обмундирования и «самоснабжением» с избиениями и незаконными арестами крестьян. В их поведении красноярские партийцы увидели угрозу нового Кронштадта. Поэтому часть добровольцев была распущена по домам, а другая после подавления восстания переброшена в Красноярск2.

Сложнее было использовать для поддержания советской власти бывших партизан в Минусинском уезде. Они оказались настроенными против продразверстки и деятельности коммунистов-«назначенцев» настолько враждебно, что неоднократно задавались вопросом: «Не пора ли браться за оружие?». В связи с участившимися убийствами в городе «спецов» и опасностью для местной власти, исходившей от распространившихся «банд», территория уезда, в соответствии с постановлением Сиб-ревкома от 4 декабря 1920 года, была переведена на военное положение [10, с. 77, 79].

В Ачинском уезде все большую популярность среди населения приобретали местные партизанские вожди. С участием одного из них отношение бывших партизан к функционерам, особенно еврейской национальности, стало принимать издевательские формы. 8 декабря 1920 года из с. Шарыпово в г. Ачинск следовал гроб с надписями «На добрую и дорогую память сеятелю банд белых Моське Фридману», «Моська, прими...» и «От партизана Перевало-ва». Конвоиру бывшим партизанским командиром М. Х. Переваловым было приказано везти гроб открыто по городу и доставить во двор милиции ее начальнику И. Г. Фридману3. Перед другим партизанским вождем -Д. И. Колтыгой, инициатором создания и направления отряда для поимки «бандитов», была бессильна милиция, его именем поощрялось

1 ГА. КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 3. Л. 159.

2 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 188. Л. 58.

3 ГА НО. Оп. 1. Д. 8. Л. 11, 21.

самогоноварение, по указанию этого человека крестьяне выполняли или не выполняли продразверстку.

Между тем бывшие партизаны все более адаптировались к советской власти. В начале января 1921 года партизанский съезд в Даурской волости постановил создать коммунистические ячейки в деревнях, а в с. Ермолаево 30 бывших партизан вступили в коммунистическую партию. 1 февраля в д. Лапшиха Покровской волости партизаны и коммунисты решили организовать отряд по борьбе с бандитизмом4. Опираясь на такие настроения своего актива, Ачинский уездный комитет РКП(б) в середине марта приказал начальнику милиции арестовать Д. И. Колтыгу, виновного в «анархических» действиях, и передать его дело в губернскую чека. Однако власти и на этот раз не решились сурово наказать известного партизанского вожака: 25 октября 1921 года президиум губкома партии отправил его на милицейские курсы5.

Но в Минусинске состояние дел вызывало все большую озабоченность у губернских властей. Находившиеся в уезде 6 тыс. бывших партизан, выдвинув лозунг «Да здравствует Соввласть, бей колчаковцев и коммунистов», могли себе позволить «контрреволюционные выходки» по отношению к партийным работникам. Таким, к примеру, было поведение этих людей в Салбинской волости, где их движение возглавлял некий Лукашевич, позднее арестованный милицией6. С 27 января 1921 года в Минусинске, наряду с уездным исполкомом, вновь стал действовать ревком, незаконно созданный уездными руководителями, выражавшими сепаратистские взгляды. На секретном совещании якобы было решено ликвидировать некоторых ответственных работников-коммунистов и «спецов», после чего в городе

4 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 170. Л. 1; Ф. П-6. Оп. 1. Д. 371. Л. 13, 24; ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 281 а. Л. 1.

5 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 126. Л. 25; Д. 271. Л. 95.

6 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 170. Л. 14; ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 281 а. Л. 14.

оказались убитыми девять бухгалтеров, агро-

1

номов и кооператоров .

Получив информацию о действиях руководства Минусинского уезда, президиум Енисейского губернского комитета РКП(б) 7 февраля 1921 года провёл экстренное заседание. На нём было принято постановление, категорически предписывавшее партийно-советскому руководству уезда прекратить сепаратистские действия. Президиум потребовал создать уездный советский орган в составе назначенных из Красноярска коммунистов. Для выяснения причин неподчинения распоряжениям вышестоящих органов было решено провести специальное расследование, а всех виновных в срыве продовольственной развёрстки предать суду ревтрибунала. Решение губернского комитета РКП(б) было продублировано постановлением президиума губернского исполкома от 9 февраля, согласно которому в г. Минусинск для следствия по делу о срыве выполнения развёрстки и самочинном создании уездного ревкома был командирован руководитель губернской ЧК Р. К. Лепсис и направлялась особая сессия ревтрибунала.

Продолжая борьбу с аппаратчиками, бывшие партизаны решили провести свою конференцию или съезд. Срывая перевыборы советов, коммунистические ячейки бросали работу и объявляли себя участниками этого мероприятия, задуманного под лозунгом «Бей белых гадов, бей бумажных коммунистов». Но съезд какое-то время не мог собраться из-за противодействия местных управленцев. Экстренное заседание Минусинского исполкома, состоявшееся 7 марта, констатировало, что волнения в уезде происходят не только из-за имевшихся «банд», но и отношения к органам власти со стороны бывших участников партизанского движения. Оно засвидетельствовало недоброжелательное отношение большинства коммунистических ячеек в уезде к партийно-

1 ГА НО. Ф. П-302. Оп. 1. Д. 151. Л. 52.

советскому руководству. Инициаторы съезда планировали собраться 15 марта в Минусинске, но уездный исполком назначил местом его проведения с. Сагайское. Возмущённые поведением «закомиссарившихся бюрократов», его участники наметили ряд радикальных мер. Но состоявшиеся 14 и 15 марта пленумы уездного комитета РКП(б) решили с целью не допустить «чистки» учреждений уволить некоторых служащих, но впредь организацию «ошибочных и вредных» съездов, обособленных от партийных органов, запретить.

Наконец, аппаратчики попытались разобраться с партизанскими вожаками. Началось с того, что раскаявшийся соучастник съезда бывших партизан А. Л. Ковальчик уличил С. К. Сургуладзе в том, что он скрыл от уездного руководства информацию о создании ими «революционного штаба». На уездной партийной конференции (21-26 марта 1921 года) тот оправдывался, заявляя о том, что собрание партизан, проходившее без ведома минусинских органов, не являлось их выступлением против РКП(б). Но на этот раз его и А. Л. Ко-вальчика коммунисты уже обвиняли в умолчании цели созыва партизанского съезда - организации «чистки города от контрреволюционных элементов». Конференция избрала новый состав уездного комитета партии. В нём представители партизан своего места уже не нашли. Тем самым уездные органы при поддержке губернской номенклатуры ликвидировали угрозу, исходившую со стороны бывших партизан, подорвали «партизанский дух» низовых парторганизаций.

Но на этом местные партизаны не успокоились. Согласно августовскому (1921 г.) сообщению в Москву полномочного представителя ВЧК в Сибири И. П. Павлуновского, в Минусинске имело место партизанское собрание, которое постановило уничтожить 50 «гадов», в том числе ответственных работников, и захватить власть [10, с. 80, 82-84]. О создании 6 сентября того же года в Минусинске бывши-

ми партизанами «революционного штаба» во главе с П. Л. Лыткиным и М. Х. Переваловым, вероятно, ошибочно, информировал власти еще один чекистский источник [14, с. 494].

Ликвидируя и преследуя крестьянских повстанцев, бывшие партизаны, ставшие милиционерами, требовали от населения выдачи «бандитов» и карали его за оказание помощи беглецам. Коммунистические отряды совершили множество преступлений против жителей южных волостей Ачинского уезда. Наиболее серьезным из них, ставшим известным из-за вмешательства В. И. Ленина, являлось «Ша-рыповское дело». Оно заключалось в том, что в ночь на 15 февраля 1921 года представителями советской власти во главе с начальником уездной милиции П. Е. Пруцким и членом уездного исполкома М. Х. Переваловым были задушены 34-35 жителей с. Шарыпово.

Получив информацию о сепаратистских настроениях местного населения, власти решили распустить отряд М. Х. Перевалова. Однако он, узнав, что его ожидают арест и суд, не подчинился этому приказу [15, с. 107-108, 111]. К тому же на его сторону перешел коммунистический отряд, состоявший из 70 бойцов. Вокруг М. Х. Перевалова собралось 150 партизан, в том числе 80 коммунистов. Такая поддержка позволила ему смело явиться в с. Ужур на переговоры с новым начальником партизанских частей. Власти были вынуждены для наведения порядка командировать в Ачинский уезд, население которого было взбудоражено призывом М. Х. Перевалова к ячейкам РКП(б) защищать советскую власть от «гадов, примазавшихся коммунистов», руководителя губернского чекистского ведомства1.

Во время путча, затеянного М. Х. Переваловым для сокрытия своего участия в самосудах, произошло возвращение в губернию А. Д. Кравченко. Его появление в Минусинске сопровождалось слухами о соуча-

1 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 6. Л. 5; Д. 110. Л. 15; ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 632. Л. 88.

стии в переваловской авантюре и создании им «организации» партизан, целью которой было инициирование крестьянского восстания под лозунгом «Долой продналог!». Подозреваемый в связях с мятежниками, А. Д. Кравченко подвергся оскорблениям со стороны сотрудников местного политбюро, а при выезде из города был арестован2. Организуемый бывшими партизанами съезд в Ачинском уезде в связи с этим задержанием был отменен3.

Из-за широкой огласки происшедшего в с. Шарыпово губернская ЧК была вынуждена занять принципиальную позицию. Обвинительное заключение, созданное ее сотрудниками, 28 сентября 1921 года было передано в губернский ревтрибунал4. Известие об этом, как докладывал главный чекист губернии на президиуме губкома партии 25 октября, вызвало «брожение» среди ачинских партизан, возжелавших освободить М. Х. Перевалова и его товарищей к октябрьской знаменательной дате5.

«Шарыповское дело» слушалось особой сессией ревтрибунала с 10 по 14 декабря того же года. К суду были привлечены 56, но на скамье подсудимых оказались 53 человека. В числе подсудимых находились бывшие начальник уездной и два - районной милиции, три их помощника, 14 милиционеров, три командира коммунистических отрядов, шесть членов волисполкома и 24 коммуниста. Из них 15 подсудимых получили высшую меру наказания, 11 - по пяти лет лишения свободы, 12 -меньшие сроки, остальные были оправданы. Однако, принимая во внимание заслуги подсудимых перед советской властью, обстановку ожесточенной борьбы, в которой было совершено преступление, и амнистию по случаю очередной годовщины Октябрьской революции, ревтрибунал заменил расстрел заключением на пять лет в Доме лишения свободы и

2 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 125. Л. 94.

3 ГА НО. Д. 281 а. Л. 12.

4 ГА НО. Д. 256 б. Л. 272.

5 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 115. Л. 58.

сократил остальным осуждённым сроки [16, с. 405]. Но и это наказание было формальным, и вскоре фигуранты этого дела по амнистии оказались на свободе.

Данное преступление было одним из множества проявлений красного бандитизма, одобряемого бывшими партизанами. Расследуя удушение пятерых жителей одного из селений Канского уезда, чекисты летом 1921 года арестовали и привлекли к ответственности председателя одного из волисполкомов Василенко (и. о. - неизвестно) и видного в прошлом партизана Тесля (и. о. - неизвестно). Но местные коммунисты, считая их невиновными, пригрозили властям своим выходом из пар-тии1 . В истребительных группах, состоявших из бывших партизан и действующих против повстанцев Ачинского и Минусинского уездов, наблюдались отсутствие дисциплины, грабежи, порки и расстрелы населения2.

Судьба партизанских вождей оказалась в зависимости от их отношений с губернскими или уездными аппаратчиками. Только после того, как А. Д. Кравченко, обратившись в высший партийный орган Сибири, заявил, что слухи об его антипартийной деятельности являются клеветой, и попросил освободить от «бесконечных подозрений и преследования», его назначили на работу в Енисейскую губернию. Однако ощущаемое А. Д. Кравченко неприязненное отношение властей в конечном итоге заставило его покинуть Сибирь и существенно сократило дни его жизни.

Другой партизанский вожак - В. Г. Яковен-ко - стремился оказывать помощь населению разорённых партизанских районов. Будучи в Сибревкоме и используя свой авторитет, он неоднократно испрашивал для нужд бывших партизан кожу, железные изделия, упряжь, оконное стекло и мануфактуру3. Но, несмотря на его помощь, даже на третьем году сущест-

1 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 2 а. Д. 22. Л. 3; Ф. П-1. Оп. 1. Д. 271. Л. 95.

2 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 294. Л. 27.

3 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 615. Л. 43.

вования советской власти партизанские хозяйства в Канском и Красноярском уездах так и не были восстановлены4. Являясь «горячим сторонником» новой экономической политики (НЭПа), В. Г. Яковенко всё больше расходился с местными коммунистами, которые предпочитали строить свои отношения с деревней, используя методы военного коммунизма. Учитывая нездоровую обстановку, сложившуюся вокруг этого руководителя, но доверяя и высоко оценивая его способности, губернское руководство назначило В. Г. Яковенко на должности заместителя председателя и заведующего отделом управления губернского исполкома. В декабре 1921 года он был избран делегатом IX Всероссийского съезда Советов, а затем стал наркомом земледелия в советском правительстве.

Переход к НЭПу вызвал в низовых организациях РКП(б) «кризис сознания». На почве неприятия этой политики начались выходы коммунистов из партии. К апрелю 1922 года, например, Тасеевская ячейка лишилась 30 % всех членов5. Отрицательное отношение к деятельности партийного руководства наблюдалось в апреле 1923 года среди бывших партизан северных волостей Канского уезда6. Покидая партию, некоторые из них быстро становились уголовниками. Так, группу для грабежей, краж и убийств организовал бывший партизан из с. Комское Новосёловского района Красноярского уезда Л. Шилов, через два года убитый сообщником7.

Одновременно продолжалась борьба бывших партизан с аппаратными работниками. По сведениям спецслужб, в Ачинском уезде в конце 1921 года была раскрыта организация, состоявшая из коммунистов, бывших партизан и милиционеров и созданная с целью уничтожения ответственных партийцев и освобождения коммунистов, заключённых в тюрьму за

4 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 299. Л. 174.

5 ГА КК. Д. 141. Л. 132.

6 ГА КК Ф. Р-49. Оп. 1. Д. 96. Ч. 1. Л. 339.

7 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 860. Л. 1.

самосуды. Такая же группа во главе с неким начальником милиции была выявлена чекистами в Красноярске. Она предполагала после убийства аппаратчиков скрыться в селениях уезда и поднять восстание местных ячеек [17, с. 77].

Сменивший продразверстку продовольственный налог был встречен в деревне не только протестом крестьян, но и бывших партизан. К примеру, в с. Рыбинское Канского уезда против его уплаты выступили четверо братьев Гусаровых, после чего партизанское сообщество заявило, что «без боя хлеб не отдаст», и начало преследовать сторонников советской власти. В начале 1922 года для ликвидации беспорядков в село были направлены специальный отряд и выездная сессия губернского ревтрибунала. Встреченные вблизи него, они потеряли убитыми несколько человек [18, с. 51]\ Но, даже находясь в тюрьме, «гусаров-цы» так и не утратили поддержки местных коммунистов. Когда в декабре 1923 года данных лиц собрали на казарменный сбор, то они подняли перед властями вопрос об освобождении «товарищей»2.

Несмотря на неурожай, охвативший Кан-ский уезд, у крестьян забирали последний хлеб. Такое же наблюдалось и в Ачинском уезде. В феврале 1922 года за подписью 24 бывших партизан одной из деревень, которые не восстановили свои хозяйства, была подана на имя М. И. Калинина следующая телеграмма: «Спасения нет, судят, отбирают последний скот, хлеб не родился, суд карает, оправдания, защиты нет, местная власть на нас не обращает внимания, уничтожает имущество, неужели Соввласть отвернулась от бедняков, карает темноту безграмотную. Наши просьбы без внимания»3.

В результате такого безудержного изъятия хлеба в бывших партизанских районах распро-

1 ГА КК. Д. 141. Л. 132; ГА НО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 137. Л. 56

2 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 694. Л. 28.

3 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 141. Л. 87.

странился голод. Так, в июле этого же года крестьяне Степно-Баджейской волости Красноярского уезда питались суррогатами, в Ки-яйской, Шалинской, Частоостровской, Александровской, Вознесенской, Есаульской и Уярской волостях голодало от 35 до 50 % всего населения4. Получив отходы в губернском продовольственном комитете, П. Е. Щетинкин был вынужден распределять их по 14 партизанским деревням5.

Внешне бывшие партизаны и местные аппаратчики выступали как политическое целое. 13 сентября 1922 года по случаю трехлетия вступления партизан в Минусинск здесь состоялся митинг. Находившийся в президиуме П. Е. Щетинкин - «сердце таежных орлов», выступая, сказал: «Враги спешат сеять рознь между партизанами и партийными и советскими работниками. Этой розни не должно быть, наши мысли, наши чувства едины...» [19, 23 сентября].

Между тем осенью того же года бывшие партизаны жаловались друг другу, что губернские власти, отклоняя их ходатайства, не дают послаблений в оплате нового налога. В силу отсутствия возможности его заплатить на митинге в честь 5-летия Октября крестьяне Степ-но-Баджейской волости решили послать телеграмму во ВЦИК или ходока на Всероссийский съезд Советов. В конечном итоге партизанское население отправило просьбу государству о сложении налога6. Согласно подобным обращениям, некоторые местности получали от него налоговые льготы. Так, к 1923 году от налога был освобожден Партизанский район Канского уезда7.

В это время бывшие партизаны были уже не в силах выборным путем овладеть властными органами. Одна из таких попыток наблюдалась в ноябре 1922 года, когда партиза-

4 ГА КК. Д. 299. Л. 8.

5 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 477. Л. 107.

6 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 299. Л. 174; Ф. Р-49. Оп. 1. Д. 96. Ч. 1.

Л. 33.

7 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 516. Л. 1.

ны пригородного района Ачинского уезда на выборах уездного исполкома выставили свой список кандидатов. Но в силу отсутствия организованности и единодушия вся борьба вылилась в личные споры и реальных результатов не принесла1.

При этом бывшие партизаны активно использовались в ликвидации повстанческого очага в Ачинско-Минусинском инородческом районе. Осуществляемая с лета 1922 года вербовка позволила сформировать истребительные группы частей особого назначения (ЧОН), состоявшие из 750 бывших партизан и коммунистов-добровольцев. Продвинувшись в таёж-но-горный массив Белогорья, они в ноябре того же года захватили зимнюю стоянку «банды» И. Н. Соловьёва. Однако «за неправильную организацию добровольческих отрядов из партизан и внесение в их среду анархического духа», что выразилось в пьянстве, мародёрстве и расстрелах инородцев, органы ГПУ подвергли аресту некоторых командиров. В конце декабря 1922 года истребительные отряды были расформированы2.

Власти уже смело наказывали бывших партизан, совершивших какие-то противоправные деяния. 3 апреля 1923 года президиум Енисейского губкома партии, заслушав информацию чекистского ведомства о том, что находившиеся на границе с Урянхаем некоторые партизаны своей деятельностью способствуют проникновению на территорию региона контрабанды, указал разобраться и виновных разоружить3. В том же месяце он согласился с предложением губернского отдела ГПУ исключить из партии бывшего партизана и заведующего агитпропом Канского уезда, совер-

4

шившего попытку изнасилования прислуги .

Стойкой оставалась среди бывших партизан тенденция к созданию фиктивных «контрреволюционных организаций». В Ачинском уезде,

1 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 477. Л. 131.

2 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 299. Л. 151, 172, 190, 216, 229.

3 ГА КК. Д. 444. Л. 22.

4 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 276. Л. 33.

например, они стремились, предупреждая якобы намеченные выступления «контры», к уничтожению людей с антисоветскими настроениями или обложению их повышенными налогами5. Но теперь партийное руководство уже незамедлительно реагировало на попытки бывших партизан возвыситься и угрожать выходом из партии. Об этом говорит случай, имевший место в с. Жерлык Абаканского района. 12 октября 1924 года в ответ на убийство бывшего партизана Баженова (и. о. - неизвестно) коммунистическая ячейка заявила, что, если власти не накажут убийц, то она покинет ряды РКП(б) и объявит террор. Но преступники в лице самогонщиков и воров были уже арестованы, а ячейку минусинские власти рас-пустили6. Позднее, 25 мая 1925 года, закрытое заседание Минусинского уездного комитета партии исключило из РКП(б) бывшего партизана Т. Михальченко из д. Горево Бейского района, который вместе с братом пьянствовал, дебоширил и терроризировал население7.

Комиссии, проверявшие в начале 1925 года состояние партийно-советской работы в ряде местностей региона, свидетельствовали, что в деревенских ячейках и районных органах укоренились «старые партизанские методы работы», а равенство понятий «коммунист» и «партизан» было утрачено. Например, Рождественский районный исполком (РИК) в Канском уезде сплошь состоял из бывших партизан, которые пренебрежительно относились к крестьянской массе и считали разъяснительную работу среди неё «баловством»8. Докладывая о результатах ревизии властям, председатели этих комиссий рассказывали, что в Абаканском, Чебаковском и Рождественском районах «значительная часть членов и кандидатов [в члены партии] вооружена и без оружия не мыслит себе работы». Соответственно в этих

5 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 516. Л. 89; Ф. Р-49. Оп. 1. Д. 96. Ч. 1. Л. 339.

6 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 868. Л. 27, 33.

7 ГА КК. Д. 741. Л. 74.

8 ГА КК. Д. 867. Л. 2; Д. 882. Л. 33.

местностях среди бывших партизан, недовольных отсутствием льгот и внимания к ним со стороны властей, наблюдались «брожение» и акты террора по отношению к «спецам» [20, с. 108].

Сильное недовольство тем, что советская власть не оказывает ему поддержки в восстановлении разрушенных хозяйств, а налоги при этом собирает в полном объеме, было заметным среди партизанского населения Манского района. Крестьянин из с. Степной Баджей Шенцов заявил: «Дураки мы были, что не убили Кравченко и Щетинкина, поднявших восстание, тогда бы нас Колчак не разорил, они нам обещали, что когда Соввласть придет, то наши хозяйства будут восстановлены»1.

Наконец, созданный в Красноярске специальный комитет помощи жертвам колчаковщины и интервенции приступил к выявлению численности данных лиц. К весне 1925 года он располагал сведениями, поступившими с мест: без потерпевших из Хакасии таковых насчитали только 2,8 тыс. человек. Из них оказались расстрелянными 579 человек, повешенными 36, убитыми 555 и выпоротыми 52, а 26 женщин были изнасилованы. Материальные убытки населения исчислялись в 12 млн рублей. Белые во время боевых действий в партизанских районах целиком сожгли 69 селений2.

Ситуацию обостряли лица, быстро отбывшие наказание за красный бандитизм. Выйдя на свободу, они продолжали находиться под контролем чекистов, которые докладывали властям о провоцировании ими политических междоусобиц. К примеру, с появлением амнистированного М. Х. Перевалова тревожная обстановка начала складываться в аале Косой Ложок Чебаковского района Хакасского уезда. Несмотря на то, что бывшие партизаны коренной национальности в этих местностях во время соловьевщины были «повыбиты»3, здесь

1 ГА КК. Ф. Р-49. Оп. 2 с. Д. 143. Л. 65.

2 ГА КК. Оп. 1. Д. 527. Л. 138-139.

3 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 903. Л. 274.

возникла кандидатская ячейка, которая, выдвинув лозунги «Бей белых и красных!», «Бей бюрократов!», составила список местных управленцев, предназначенных для того, чтобы «пустить [их] в расход». В мае 1925 года это селение посетили уполномоченные ОГПУ Салтыков (и. о. - неизвестно) и Я. П. Пакалн, секретарь Черногорского райкома, член Хакасского уездного комитета партии и бывший партизанский командир Баладурин (и. о. - неизвестно). Проведенная ими разъяснительная работа, арест пяти потенциальных мятежников и изъятие обнаруженного оружия позволили уладить этот конфликт. Но знавший ситуацию лучше других секретарь местного комитета партии У. Я. Котляр характеризовал ее так: «Положение очень скверное, в уезде пахнет 20-м годом» [20, с. 108]4.

Ожидая помощи от государства, бывшие партизаны имели резон высказывать свое недовольство его политикой. Так, в декабре 1925 года после того, как член РИКа выступил среди крестьян д. Каргино Красноярского уезда с докладом о налоговой кампании, присутствующий бедняк и бывший партизан Бабкин (и. о. - неизвестно) заявил: «Куда вы нас ведете, Советская власть с нас последние кальсоны снимает, ведь это не жизнь, а каторга... Это не Советская власть, а обман». Когда же представитель власти пригрозил ему составлением протокола, то собравшиеся начали кричать, что «устами Бабкина мы все говорим, мы также воевали против Колчака, как Бабкин, думали завоевать себе равенство, а теперь получается так: одни жируют, а мы, крестьяне, ходим босыми и голыми»5.

С целью оказания помощи этим лицам в хозяйствовании и объединении их в коллективные хозяйства в районах стали создаваться партизанские фонды. Но, распределяя их, например, в Рождественском районе Канского округа, власти предпочитали кредитовать не

4 ГА КК. Д. 868. Л. 57.

5 ГА КК. Ф. Р-49. Оп. 1. Д. 143. Л. 19.

бедняков, а лиц, стремившихся к расширению хозяйства .

Напомнив местным управленцам, что бывшие партизаны завоевывали советскую власть не страшась колчаковских расстрелов, середняк из с. Бея Минусинского округа Ф. Е. Ме-тельский в марте 1927 года жаловался, что власть объявила его «кулаком» и лишила имущества. «Придет время, - угрожал он, -партизаны снова возьмутся за дело и всем гадам отомстят»2. Летом того же года среди населения ряда местностей Ачинского округа распространялись слухи о том, что Н. Х. Перевалов, брат известного партизана, создал «банду» из бывших партизан, действующую в Итатском, Березовском и Тисульском рай-онах3.

Активность проявляли бывшие партизаны накануне празднования 10-летия Октября. Так, в с. Георгиевское Тяжинского района Ачинского округа они готовили воспоминания, с которыми предполагали выступить на юбилейном митинге. Прошедшее осенью 1927 года собрание в городском Доме крестьянина засвидетельствовало, что бывшие партизаны по-прежнему «твердо стоят на страже завоеваний Октября». Но там же звучали и выступления, полные ненависти к партийно-советскому руководству. Осведомитель сообщал о реплике, пущенной одним из партизан: «Мы душить скоро будем ответработников, ишь, бары развелись. Перевалов правильно делал, душил и

4

еще надо душить» .

Партизанские массы со все большим негодованием воспринимали начавшееся осенью 1927 года налоговое и заготовительное наступление государства, которое не позволяло им получать достаточную помощь, способствующую укреплению их хозяйств. С горечью восприняли они известие об уходе из жизни П. Е. Щетинкина. Находясь в качестве инст-

руктора военно-политического отдела Государственной внутренней охраны в Монголии, он был расстрелян, вероятно, сотрудниками -представителями центрального аппарата ОГПУ. Его гибель вновь всколыхнула их про-тестные настроения. По этому поводу бывшие партизаны, например, в с. Самарское Красноярского района, говорили: «Мы в трудную минуту для соввласти, не жалея своих сил и жизни, боролись, а сейчас она гнет в дугу... В случае войны - мы отомстим за свои обиды, а потом поедем на фронт»5.

Встреча поезда, доставлявшего тело погибшего в новую столицу Сибирского края, стало событием, показавшим истинные настроения бывших партизан. 19 октября 1927 года начальник местного отдела ОГПУ докладывал секретарю Ачинского окружного комитета ВКП(б), что собравшиеся из соседних селений 70 бывших сподвижников партизанского вождя выразили просьбу о доставке гроба в окружении почетного партизанского караула в город и проведении соответствующих манифестаций. Когда же власти ее не уважили, то бывшие партизаны, будучи нетрезвыми, стали резко критиковать ответственных работников

за недостаточную материальную и просвети-

6

тельскую поддержку .

Такие настроения, случалось, выливались в попытки нападения на ответственных работников, совершаемые на почве пьянства. Так, в октябре того же года в кабинет секретаря Енисейского райкома партии ворвался вооруженный гранатой и пьяный бывший партизан и коммунист, который заявил, что «побьет всех гадов толстобрюхих, пьющих кровь из низовых работников». Угрожая взорвать райком, он требовал немедленного переустройства на работе. Его арестовали и в дальнейшем ис-

7

ключили из партии .

1 ГА НО. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 2031. Л. 188.

2 ГА КК. Ф. П-60. Оп. 1. Д. 499. Л. 6.

3 ГА КК. Ф. П-59. Оп. 1. Д. 327. Л. 48.

4 ГА КК. Л. 114.

5 ГА НО. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 2050. Л. 344.

6 ГА КК. Ф. П-59. Оп. 1. Д. 327. Л. 114.

7 ГА НО. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 2050. Л. 347.

Крестьяне, случалось, резко и негативно реагировали на вызывающее поведение этой категории односельчан. Так, когда бывшие партизаны в одной из деревень Партизанского района собрались на проводы усопшего товарища, то явились мужики, которые, приговаривая, что положат их вместе с ним, начали избивать присутствующих. Состоявшееся после этого собрание партизан сочло поведение крестьян террором и потребовало расследования1.

Празднование 10-летнего юбилея октябрьских событий в Петрограде включало мероприятия по возвеличиванию памяти погибших борцов за советскую власть и материальной поддержке их семей. Органы ОГПУ зафиксировали большое количество случаев недовольства среди этой категории населения действиями местных аппаратчиков. Подобные настроения вызвало, например, поведение служащих одного из РИКов Канского округа, которые так и не выдали присланные для выдачи партизанским вдовам 150 рублей2. Сама процедура мероприятий неожиданно нарушалась неприятными для властей инцидентами. Например, в с. Тасеево в день празднования на братских могилах после речи секретаря райкома партии выступила жена погибшего партизана Дюкова (и. о. - неизвестно): «Вы моего мужа звали партизанить, благодаря этого его убили, а теперь помощи мне и моим ребятишкам никакой не даёте. Вам весело праздновать, а как я и мои ребятишки живут, вам до этого даже нет дела. Вам бы всем лечь здесь в могилу, вместо него». Дочь её, Инна, с плачем добавила: «Неправильно власть поступает, все вы мошенники...»3.

Бывшие партизаны Абанского и Тайшетского районов Исаев, Масляков и Черкасов (и. о. - неизвестны) высказались о том, что они мечтают о «Варфоломеевской ночи», когда они «передавят чуждый элемент». О занятии

всех должностей в Шиткинском районе коммунистами и отсутствии кадровой справедливости говорил их товарищ И. И. Куприянов. На собрании бывших партизан, подпольщиков и красногвардейцев, организованном Канской окружной истпарткомиссией по заслушиванию юбилейного манифеста советской власти, коммунист Егоров (и. о. - неизвестно) выразил своё недовольство тем, что Коммунистическая партия, по его мнению, на четверть состоит из бывших колчаковцев4.

Осведомлённый о настроениях бывших партизан, полномочный представитель ОГПУ по Сибири Л. М. Заковский широко цитировал информационные сводки своего ведомства, приводя зафиксированные агентурой враждебные выпады со стороны части партизан, недовольных властью. Вместе с тем он отмечал большое желание этих людей «резать» «кулаков» и «спецов». По его мнению, выдвижение их «на низовую сельскую работу должно более широко применяться, но для этого необходимо... отсеять от основной массы здоровых партизан разложившиеся, окулачившиеся или деклассированные элементы». Глава чекистского ведомства предлагал, помимо «чистки», разъяснять им, что колчаковскую власть свергли не повстанцы, а Красная армия, и материально помогать бедняцким хозяйствам [21, с. 40-45].

Большое недовольство бывших партизан вызвала хлебозаготовительная кампания 19271928 гг. Чекисты делились с прокуратурой своими сведениями о настроениях этих людей, сообщая, что, например, в Минусинском округе бывший партизан Лидин (и. о. - неизвестно) оценивал происходившее так: «Это самообложение крестьян взорвёт. Они и так сильно недовольны. Струна натянута сильно, только сейчас играют на ней не те, а если заиграют дубины, тогда будет плохо. Весна что-то должна сказать». О крестьянских настроениях говорят и раздумья зажиточного жителя

1 ГА. НО. Л. 438.

2 ГА. НО. Д. 2022. Л. 284.

3 ГА. НО. Д. 680. Л. 374. 4 ГА. НО. Л. 306.

с. Толстихино Уярского района Красноярского округа А. Михалева: «Мой сын убит как партизан, сам я защищал Советскую власть, а сейчас не пойму, что творится, - рассуждал этот человек. - Ленин говорил о союзе с крестьянином, а тут обратное делают... Я думаю сейчас[,] наверное[,] нет уже Советской вла-сти»1.

В мае 1928 года бывшие партизаны Минусинского округа собирались защищать Советы в составе создаваемых отрядов, которые в первую очередь должны были «очистить» их на местах2.

С возвращением государства в решении налогового и продовольственного вопросов к чрезвычайным мерам экономическое положение бывших партизан резко ухудшилось. Находившийся летом 1928 года в Сибири председатель земельной и избирательной комиссий приемной М. И. Калинина В. Г. Яковенко посетил Тасеевский и Рождественский районы Канского округа, где выслушал жалобы до 400 бывших партизан. Вынужденный 3 октября обратиться с письмом к И. В. Сталину, он сообщил, что его земляки, у которых не осталось даже посевного зерна, утратили интерес к хозяйственным делам и «ходят как с перебитой спиной». Местные власти, объявив крестьян, выбившихся из нужды, «кулаками», подвели их под индивидуальное обложение. В качестве примера В. Г. Яковенко рассказал о судьбе бывших партизан с. Тасеево, где 3/4 домов были сожжены белыми, но среди которых нашлись 10 «кулаков» [22, с. 398-401].

В октябре 1928 года органы ОГПУ информировали власти о деятельности появившегося в составе кинематографической экспедиции бывшего командира Канского полка и орденоносца М. Т. Савицкого. Используя недовольство положением в обществе 45-50 бывших партизан, служивших или проживавших в с. Усть-Абаканское - административном центре Ха-

1 ГА. НО. Ф. Р-20. Оп. 2. Д. 180. Л. 44, 70.

2 ГА КК. Ф. П-60. Оп. 1. Д. 612. Л. 176.

касского округа - и ближайших селениях, он активно боролся за признание своих заслуг перед советской властью. С целью объединения партизан по его инициативе проводились специальные слеты и собрания, на которых участники указывали на засоренность партии и советского аппарата «контрой» и мещанскими элементами. Имела место попытка организовать Хакасское окружное партизанское бюро, руководить которым Савицкий уговаривал своего в прошлом товарища по оружию и уполномоченного отдела ОГПУ Салтыкова (и. о. - неизвестно). Оценивая деятельность этих лиц, как «неправильную», ответственный секретарь окружного комитета партии счел, что они создают на местах «нездоровую» обстановку [23, с. 469]3. Вскоре и М. Х. Перевалов, и М. Т. Савицкий были вынуждены покинуть территорию Сибири.

Посещение в январе-феврале 1929 года округов Енисейской Сибири особоуполномоченным ВЦИК и ЦК ВКП(б) по заготовкам хлеба С. М. Буденным сопровождалось ростом общественной и хозяйственной активности бывших партизан, их участием в создании коммун и красных обозов с хлебом. Но когда они в Красноярском округе решили созвать межрайонный съезд, то сибирское партийное руководство 25 января разослало во все окружные комитеты ВКП(б) телеграммы о возможных отрицательных последствиях таких мероприятий. По его мнению, данные акции были способны осложнить работу парторганизаций и стать «рупором кулацких настроений» [24, с. 48]. Начавшееся «раскулачивание» охватывало, случалось, и бывших партизан, что вызывало в деревне острые конфликтные ситуации. Так, в начале июня 1929 года в Рождественском районе Канского округа после скандала в комиссии, занимавшейся описью имущества, застрелился бывший партизан

3 Государственное казенное учреждение Республики Хакасия «Национальный архив» (ГКУ РХ НА). Ф. Р-16. Оп. 3 с. Д. 1. Л. 35.

Панченко (и. о. - неизвестно), а его брат избил

1

начальника милиции .

Осенью того же года хозяйственные и заготовительные трудности в Минусинском округе, где бывшие партизаны представляли мощную группу лиц численностью в 2 604 человека, вылились в сильные антисоветские настроения. Спецслужбы сообщали, что в с. Шошино середняк говорил своим товарищам: «Отдали силы за Советскую власть в гражданскую войну, а теперь снова насилие, грабёж, вымогательство... Выход один: взять винтовку и добиться действительно своей власти...». Или в с. Табат кулаки-«лишенцы» Е. и П. Шиловы, общаясь с крестьянами, жаловались, что «завоевали себе власть на шею, нам, партизанам нет никакого послабления...».

Лишь в тех селениях, где партийные организации успели провести грань между «кулаками» и беднотой, бывшие партизаны, втянутые в общественную работу, активно выступали за советскую власть и хлебозаготовки, проявляя даже ультралевые настроения. К примеру, в с. Берёзовка Курагинского района такой крестьянин - А. Андрусенков, угрожал односельчанину: «Вас, сволочей, надо душить за то, что хлеб не сдаёте [,] и не в моих руках власть, я бы вас ... в холодный амбар посадил и ни крошки хлеба не давал бы». Выступая на торжественном заседании, посвященном октябрьскому празднику, в с. Курагино ещё один бывший партизан заверял слушателей в том, что «контрреволюция из наших рук не вышибет винтовку».

Большинство же представителей этой категории крестьян, согласно чекистской информации, поговаривало о необходимости «второй революции», физическом уничтожении засевших во власти «гадов». Так, в с. Куреж Идринского района середняк К. Донец говорил, что «нам, партизанам, нужно создать ... отряд для чистки соваппарата, [куда] всякая

дрянь налезла и гнёт крестьян ... налогами». В празднование 12-летия Октября такие настроения вылились в ряд антисоветских выступлений на митингах, общих и специальных партизанских собраниях. Прозвучавшее на собрании в с. Берёзовка заявление крестьянина П. Ковалёва о том, что Октябрьская революция «мало хорошего дала бедняку», получило поддержку его сотоварищей2.

В конце 1929 года в Каратузском и Ерма-ковском районах насчитывалось 713 бывших красных партизан, или 27,3 % от наличия их в Минусинском округе. Считая себя истинными защитниками советской власти, они нередко конфликтовали с местными органами. На первомайскую и ноябрьскую демонстрации 1929 года каратузские партизаны, отказавшись идти под флагом сельсовета, потребовали выдачи им своего знамени, вручённого партизанам ячейкой ВКП(б) в честь 10-летия освобождения г. Минусинска от колчаковцев, а также демонстрирования отдельной колонной. После отказа они не пошли на могилы павших товарищей и пытались организовать собственное собрание. Инициатор этих выступлений бывший партизан Текин (и. о. - неизвестно) был приговорён коллегией ОГПУ к десяти годам концлагеря3.

Подытоживая сказанное, следует констатировать, что, вопреки распространённым и упрощённым представлениям о союзнических отношениях красных партизан и советской власти, в действительности они были сложными и противоречивыми. Несмотря на декларируемую сплочённость и даже кастовость, участники партизанского движения представляли сообщество разных людей. Из них одни безоговорочно и не раздумывая приняли власть коммунистической номенклатуры, другие боролись за советскую власть, но без диктата Коммунистической партии, а третьи выступали в качестве «анархических» элементов, на-

1 ГА НО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 697. Л. 86.

2 ГА КК. Ф. П-60. Оп. 1. Д. 1019. Л. 124, 134-139.

3 Там же. Л. 134, 139.

сильников и мародеров. Большинство бывших партизан было готово в очередной раз с оружием в руках отстаивать победившую советскую власть, выступая как против белогвардейцев и внешних врагов, так и усмиряя деревенских мужиков, а затем расправиться с ближайшими ответственными партийцами. Власть же стремилась использовать бывших

партизан прежде всего как вооруженную силу и авторитетных среди крестьянства руководителей с целью упрочения собственных устоев. При этом она выбраковывала и постепенно «очищала» себя и общество от инакомыслящих временных «союзников» и неугомонных любителей политического блеска и материальной наживы.

Библиографический список

1. Серебренников И. И. Гражданская война в России: великий отход. М.: АСТ: Ермак, 2003. 695 с.

2. Народный голос (Красноярск). 1919.

3. Соха и молот (Минусинск). 1920.

4. Бугаев Д. А. На службе милицейской. Книга первая. 1917-1925 гг. Часть первая. Красноярск: Кн. изд-во, 1993. 350 с.

5. Бердников А. П. Вся красноярская власть. Очерки местного советского управления и самоуправления. 1917-1993. Факты, события, люди. Красноярск: Красноярское кн. изд-во, 1996. 316 с.

6. Годы огневые: сб: воспоминаний участников красноярского большевистского подполья и партизанского движения Енисейской губернии в борьбе за власть Советов (1918-1920 гг.). Красноярск: Красноярское кн. изд-во, 1962. 407 с.

7. Эльцин В. Пятая армия и сибирские партизаны // Борьба за Урал и Сибирь. М.-Л.: Гос. изд-во, 1926. 390 с.

8. Бюллетень Минусинского уездного ревкома и уездного комитета РКП(б). 1920.

9. Сибирский революционный комитет (Сибревком). Август 1919 - декабрь 1925: сб. док-в и мат-в. Новосибирск: Но-восиб. кн. изд-во, 1959. 658 с.

10. Шекшеев А. П. Борьба за власть между коммунистами и централизация партийно-советского руководства на юге Енисейской губернии в начале 1920-х гг. // Известия лаборатории древних технологий: науч. журнал. Иркутск, 2014. № 3 (12). С. 68-92.

11. Колтораков К. А. Этих дней не забыть. Красноярск: Красноярское кн. изд-во, 1968. 71 с.

12. Кашуткин П. В. Революцией мобилизованный и призванный...: Очерк жизни и деятельности П. Е. Щетинкина. М.: Политиздат, 1977. 255 с.

13. Журов Ю. В. Енисейское крестьянство в годы гражданской войны. Красноярск, 1972. 250 с.

14. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939: док-ты и мат-лы. В 4-х т. Т. 1. 1918-1922. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1998. 864 с.

15. Олех Г. Л. Кровные узы. РКП(б) и ЧК/ГПУ в первой половине 1920-х годов: механизм взаимоотношений. Новосибирск: Новосиб. гос. акад. вод. транспорта (НГАВТ), 1999. 117 с.

16. Письма во власть в эпоху революции и гражданской войны (март 1917 - май 1921 г.): сб. док. / сост. В. И. Шишкин. Изд. 2-е, доп. Новосибирск: Автограф, 2015. 421 с.

17. Павлуновский И. П. Обзор бандитского движения по Сибири с декабря 1920 г. по январь 1922 г. Ново-Николаевск, 1922. 80 с.

18. Шекшеев А. П. Красный бандитизм на территории Приенисейской Сибири // Власть и общество: регион. науч.-практ. конф. 7 окт. 2005 г., г. Абакан. Абакан, 2005. С. 49-52.

19. Власть труда (Минусинск). 1922.

20. Угроватов А. П. Красный бандитизм в Сибири (1921-1929 гг.). Новосибирск: Изд-во ЮКЭА, 1999. 208 с.

21. Заковский [Л. М.] Настроения сибирских партизан и наши задачи // На ленинском пути. 1927. № 4-5.

22. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: док-ты и мат-лы в 5 томах. 1927-1939. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929 / под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М.: РОССПЭН, 1999. 880 с.

23. Шекшеев А. П. Гражданская смута на Енисее: победители и побежденные. Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2006. 594 с.

24. Макаров А. А. Власть и общество в Сибири: 1927-1933 гг. Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2010. 184 с.

© Шекшеев А. П., 2020