CC BY
15
УДК 94(571.51/.52).084.3:336.22
КАМПАНИИ ПО ВЗИМАНИЮ НАТУРАЛЬНОГО НАЛОГА В ЕНИСЕЙСКОЙ ГУБЕРНИИ НАЧАЛА 1920-Х ГОДОВ
Шекшеев Александр Петрович,
кандидат исторических наук, член правления Хакасская республиканская организация «Общество "Мемориал"» (г. Абакан)
В представленной статье рассматривается осуществление местными властями государственных продовольственных кампаний на территории Енисейской губернии в период начавшейся новой экономической политики. Автор фиксирует внимание на смене продразвёрстки продовольственным налогом, уровень обложения которым для крестьянства оставался таким же высоким и порой непосильным. Анализу подвергаются особенности проведения кампаний по взиманию натурального налога в сопоставлении с продразвёрсткой. Отмечается, что взимание с населения продналога проводилось усилиями всего партийного и советского аппарата, путём направления в деревню специальных и милицейских отрядов, красноармейских частей и выездных сессий губернского ревтрибунала. Отмечается также, что жёсткое взимание продналога сопровождалось сопротивлением не только крестьян, но и рядовых коммунистов и бывших партизан. Констатируется мысль о непосильной тяжести данного налога в 1921-1922 гг., что вызвало отрицательное отношение крестьян к советской власти и негативно сказалось на дальнейшем развитии сельского хозяйства в Енисейской губернии.
Фиксируется внимание на смене государством политики взимания продналога сбором с крестьянских хозяйств единого натурального налога, которое произошло весной 1922 года. Однако, вопреки решению центральных органов власти воздействовать на рынок экономическими методами, губернские власти предпочли использовать для сбора натурального налога привычные административные и судебные рычаги давления. В заключение резюмируется, что в целом подобная политика советской власти, проводимая в отношении налогообложения крестьянских хозяйств, привела к сокращению крестьянами объёма хозяйствования, которое явилось самой эффективной формой их протеста против государственного насилия и стало причиной кризисного состояния сельской экономики рассматриваемого периода.
Ключевые слова: деревня, Енисейская губерния, заготовки, коммунисты, крестьяне, натуральный налог, продовольственная кампания, продовольственная работа, советская власть, крестьянское сопротивление, хлеб.
CAMPAIGNS TO COLLECT A NATURAL TAX IN THE YENISEI REGION PROVINCES OF THE EARLY 1920'S
Sheksheev Alexander Petrovich,
Ph. D. of History, Board member Khakass Republic Organization "Society "Memorial" (Abakan)
The article considers the implementation of state food campaigns by local authorities on the territory of the Yenisei province during the period of the new economic policy. The author pays attention to the replacement ofprodrazverstka with a food tax, with the level of taxation remaining toohigh and sometimes unbearable for the peasantry. The features of the campaigns for collecting natural taxes are analyzed in comparison with prodrazverstka. The collection of the food tax from the population is noted to have been carried out by the efforts of the entire party and Soviet apparatus, by sending special groups, police detachments, and Red Army units, and by visiting sessions of the provincial revolutionary tribunal to the village. It is also noted that the strict collection of the food tax was accompanied by resistance not only on the part of the peasants, but also of ordinary communists and former partisans. The author states the idea of the unbearable severity of this tax in 1921-1922, which caused a negative attitude of the peasants to the Soviet government and negatively affected the further development of agriculture in the Yenisei province.
The author fixesattention on the change in the state policy of collecting the food tax by collecting a single natural tax from peasant farms, which occurred in the spring of 1922. However, despite the decision of the central authorities to influence the market by economic methods, the provincial authorities preferred to use standard administrative and judicial levers ofpressure to collect the natural tax. In conclusion, it is summarized that, in general, such a policy of the Soviet government, carried out with regard to the taxation of peasant farms, led to the reduction in the volume of
farming by the peasants, which was the most effective form of their protest against state violence and caused the crisis state of the rural economy of the period under review.
Key words: village, Yenisei province, procurement, communists, peasants, natural tax, food campaign, food work, Soviet power, peasant resistance, bread.
Переход от продразвёрстки к продналогу был объявлен в марте 1921 года резолюцией X съезда РКП(б) и декретом ВЦИК РСФСР. В соответствии с этими документами государство становилось собственником не всей, но большей части произведённой на селе продукции, взимаемой продовольственными органами в форме натурального налога.
Изучение разных аспектов продовольственных кампаний 1921-1922 и 1922-1923 гг. в Сибири было и остаётся одной из актуальных проблем для исследователей. Определённые итоги изучения названной темы были подведены в коллективной монографии «Историография крестьянства Советской Сибири» (Новосибирск, 1976) [1], а особенности и характер осуществления продовольственных кампаний показаны в обобщающем труде по истории сибирской деревни, созданном советскими историками [2]. В 1990-2000 гг. эта тема обстоятельно изучалась в публикациях целого ряда современных исследователей и получила, казалось бы, черты завершённости и обобщения [3-7]. Однако состояние её изученности, по мнению одного из авторов, ставило задачу исследования механизма реализации экономической политики в конкретных условиях и под влиянием политических факторов [7, с. 80]. Данный «механизм» затем был показан в небольшой публикации другим историком, но крайне обобщённо и схематично [8]. К тому же в самом общем виде учёными представлялось и поведение налогоплательщиков. Такое ограниченное освещение темы усиливает актуальность нового обращения к её проблематике.
Весной 1921 года началась подготовка к сбору первого продналога. Объясняя перемены в продовольственной политике, красноярские коммунисты выпустили листовку под заголовком «Почему Советская власть сперва устано-
вила развёрстку, а потом заменила её налогом?». Она поясняла: «Вследствие развёрстки крестьянское хозяйство стало хиреть. Некоторые несознательные крестьяне стали рассуждать так: с какой стати я стану сеять больше, когда всё равно у меня всё отберут, а мне дадут только корм для пропитания?... В результате посевная площадь у нас сильно сократилась...» [9, с. 98]. 6 мая комиссия при Сибирском продовольственном комитете (СПК) по проведению декретов Совнаркома (СНК) РСФСР о натуральном налоге решила, что он должен собираться со всей площади земли, включая в неё посев, пар и залежи, то есть с «удвоенной пашни». Продналог предполагалось взимать лишь из урожая 1921 года, поэтому он оказался только немногим меньше предыдущего изъятия.
По объектам обложения и видам уплаты натуральный налог оставался множественным, складывался из 13 отдельных налогов (хлебофуражного, мясного, масляного, яичного, сенофуражного и др.) и взимался со всех категорий сельского населения. Осуществление натурального налога было возложено на фактически подчинённую государству потребительскую кооперацию, а общее руководство и контроль - на советские продовольственные органы. Согласно декрету СНК от 25 мая 1921 года, взимание продналога должно было осуществляться путём обмена сельскохозяйственной продукции на промышленные товары. Состоявшаяся в июне 1921 года IV Енисейская губернская конференция РКП(б) заслушала доклад «Продналог, кооперация и задачи партии», в котором соответственно с изменившейся политикой перед кооперацией ставилось новое задание [10, с. 68]. Но его выполнение было затруднено наличием распухшего и привыкшего к методам проведения продраз-
вёрстки аппарата продовольственных органов. Енисейское губернское экономическое совещание отмечало, что у его сотрудников имеется самое смутное представление о сущности продналога и новой экономической политики. Власти не всегда доверяли работающей на рыночных принципах кооперации, а крестьяне не хотели вести неэквивалентный обмен произведённой продукции на государственные промышленные товары. Товарообмен не смог охватить всю совокупность меновых отношений между городом и деревней. Чтобы ограничить мешочничество, Сибревком 4 июня ограничил провоз так называемых нормированных грузов двумя пудами на пассажира, а 18 июня запретил свободный въезд в целый ряд местностей, в частности в Ачинский, Канский и Минусинский уезды. Данная мера ослабила волну мешочничества, но полностью его устранить не смогла [5, с. 30-31].
Ситуация в деревне оставалась сложной. Так, сельсовет в с. Дубенское Минусинского уезда был запуган «нижним концом деревни» - хулиганами и самогонщиками - настолько, что преступников, зарезавших у дверей его помещения активиста, милиционеры так и не нашли1. В июне повстанцы грозились сжечь ссыпной пункт в с. Усть-Есь, крестьяне с. Верхний Кужебар своим поведением вынудили власти прислать правительственный отряд, а в Ачинском уезде от борьбы с «бандитизмом» отказались пять коммунистических ячеек2 [11, с. 451]. Имели место случаи нападения «банд» на коммунистические ячейки и советские органы, убийств продовольственных работников, милиционеров и советских руководителей. 16 июня 1921 года было совершено нападение на волостной исполком (ВИК) в д. Шерчуль Красноярского уезда, были убиты милиционер и продовольственный инспектор; 7 июля от рук «бандитов» погибли председа-
1 Муниципальное казённое учреждение «Архив г. Минусинска» (МКУ «АГМ»). Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 119. Л. 31.
2 Там же. Ф. Р-25. Оп. 1. Д. 304 а. Л. 19, 25.
тель и секретарь сельсовета в с. Усть-Таштып Минусинского уезда. Примерно тогда же были убиты председатель сельсовета Каримовского улуса Базинского общества, в д. Вознесенская - помощник начальника 6-го участка уездной милиции, а на заимке вблизи д. Салба Идрин-ской волости - двое коммунистов3. Недовольные изъятиями хлеба, крестьяне грабили места его хранения: 4 июня в Ачинском уезде они самовольно захватили семенной фонд; в июле беднота с. Ново-Рождественское Канского уезда похитила с ссыпного пункта 68 пудов гарнцевого хлеба; 20 июля жители пяти сёл Еловской волости забрали с Юксеевской мельницы 1,2 тыс. пудов сданного хлеба4 [11, с. 451].
В сложившихся условиях власти продолжали использовать силовой метод заготовок и направлять в деревню специальные отряды. Посланный во второй половине июня 1921 года в Покровскую волость Красноярского уезда такой отряд во главе с инструктором губернского исполкома Никитиным (и. о. - неизвестно) и уполномоченным губернской ЧК С. В. Шкитовым, собирая налог, применял физическое воздействие на крестьян, чем вызвал их крайнее недовольство. 16 июля того же года красноармейцы из отряда Никитина (и. о. -неизвестно), переведённого уполномоченным в губернскую ЧК, прибыв в с. НовоНикольское Погорельской волости, начали проводить обыски, аресты и телесные наказания жителей5.
Крестьянство воспринимало объявленный налог по-разному. Волостная продовольственная инспектура Канского уезда сообщала, что в девяти волостях наблюдалось выжидательное отношение, в шести - враждебное, ещё в стольких же - удовлетворительное, но в трёх -
3 Государственный архив Красноярского края (ГА КК). Ф. Р-49. Оп. 2 с. Д. 6. Л. 30; Ф. Р-53. Оп. 1. Д. 156. Л. 67; МКУ «АГМ». Ф. Р-25. Оп. 1. Д. 225. Л. 338; Д. 304 а. Л. 4, 21.
4 Государственный архив Новосибирской области (ГА НО). Ф. П-302. Оп. 1. Д. 151. Л. 36; ГА КК. Ф. Р-49. Оп. 2 с. Д. 6. Л. 75.
5 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 170. Л. 21, 30.
для его взимания требовался нажим1. Пережившие полное изъятие продуктов, крестьяне, едва услышав о новых заготовках, приходили в неистовство. В д. Байкалово Минусинского уезда даже попытка, предпринятая председателем ВИК и продовольственным инспектором объяснить населению суть объявленного властями налога и тем самым побудить его к выполнению, чуть не закончилась для них трагически. Они с трудом, угрожая оружием, отбились от набежавших 50 человек. Собравшийся здесь же 10 июля сход жителей отказался платить налог. Следуя их примеру, население соседней д. Быскар решило не выполнять заготовительное задание. Посланная властями комиссия с красноармейцами арестовала в Беллыкской волости 11 человек, в частности «агитаторов» - председателя и члена Байка-ловского сельсовета И. и М. Байкаловых, жителей Ф. и Я. Щелковских, членов Быскарско-го совета Г. Зырянова, Н. и Л. Мухиных, и заставила крестьян платить налог2.
Крестьяне помнили, что сельчане Ачинского и Канского уездов, не сдавшие хлеб в прошлом году, так и не были привлечены к ответственности. Поэтому они, несмотря на разрешение правительства переходить на денежную форму уплаты налога, не спешили с реализацией своей продукции. Так, когда в с. Шало Красноярского уезда комиссия обнаружила 1 тыс. пудов «излишков» хлеба, то население, ссылаясь на указания о свободной продаже и товарообмене, выдать его отказалось3. Такое поведение являлось характерным для крестьян, перенёсших сокращение хозяйствования в результате стихийного бедствия или способных опереться на поддержку «банд». К примеру, в массовом порядке отказалось от выполнения задания население Бирилюсской волости, это же сделали жители с. Сорокино Ачинского уезда в силу отсутствия хлеба и
1 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 170. Л. 21, 30.
2 МКУ «АГМ». Ф. Р-25. Оп. 1. Д. 304 а. Л. 23, 152.
3 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 170. Л. 32.
весеннего падежа домашних животных . В подобных случаях власти прибегали к аресту членов сельсоветов. Так, 6 сентября 1921 года президиум Ачинского городского и уездного исполкома за слабую организацию продналоговых операций арестовал на несколько суток трёх председателей сельских советов и весь Михайловский сельсовет и отправил на принудительные работы членов Кемчугского сельсовета. За бездействие в проведении сбора масляничного и яичного налогов суду ревтрибунала подверглись члены Троицкого, Ильинского, Ново-Еловского и Листвянского сельсоветов5.
Однако месячник по товарообмену закончился с невысокими показателями. Даже в Минусинском уезде было заготовлено лишь 40 тыс. пудов зерна и тысяча голов крупного рогатого скота. В то же время спекуляция здесь приняла массовый характер, что вызвало организацию заградительных отрядов. Общее настроение крестьян губернии в сводке начштаба ЧОН характеризовалось как «неспокойное» [7, с. 81; 12, с. 42].
Собираемый у крестьян хлеб уходил в Поволжье для спасения людей от голодной смерти. Но, судя по публикации одного из авторов, положение жителей самой Енисейской губернии было лишь немногим лучше. В условиях надвигавшегося голода и распространения тифа произошла ещё и вспышка холеры, которая косила голодных людей не только в глухих золотопромышленных, но и в других районах. Например, в сентябре 1921 года в с. Курагино Минусинского уезда от холеры умерли десять человек [13].
Не справившись с организацией товарообмена, власти прибегли к ранее испытанным методам заготовок. 12 сентября 1921 года Енисейский губернский исполком на основании постановления Совета Труда и Обороны (СТО) предупредил население, что при первых при-
4 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 281. Л. 86.
5 Там же. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 619. Л. 21.
знаках противодействия или замедления взноса продналога в упорствующие сёла будут вводиться воинские части и направляться сессии ревтрибунала. Посланными, к примеру, в с. Большая Мурта Красноярского уезда сотрудниками губернской ЧК были арестованы девять человек, в том числе секретарь Айтат-ского сельсовета, делопроизводитель волостного военного отдела и другие лица, снабжавшие местную «банду» бланками и регистрационными карточками, продуктами и сведениями. Бежавший и преследуемый её «главарь» Карпов (и. о. - неизвестно) 25 сентября был убит на заимке милиционером Си-ницыным (и. о. - неизвестно)1.
Одновременно в деревню были направлены уборочно-молотильные и воинские отряды. Девять таких коллективов из Самарской и Казанской губерний общей численностью в 1,8 тыс. человек прибыли в Минусинский и Кан-ский уезды. На пристанях Красноярска и Минусинска, на станциях Клюквенная и Ачинск-1 были выставлены заградительные посты. Они же несли охрану ссыпных пунктов и заготконтор, расположенных в сёлах Даурское, Юксее-во, Ужур, Подсосенское, Балахта и в городах Ачинске и Канске, а также охрану рудников и приисков. В качестве охранителей на продовольственной работе был сосредоточен 561 красноармеец с двумя пулемётами. В уезды были направлены прибывшие из Центра более 300 продовольственных инспекторов. Уездная инспектура пополнилась ещё 318 мобилизованными местными работниками2.
Директивами СНК всем государственным учреждениям и кооперативам было дано право вести самостоятельные заготовки. В связи с низкими темпами сдачи налога в августе -сентябре Сиббюро ЦК РКП(б), Сибревком и СПК 5 октября 1921 года издали приказ о концентрации усилий всего партийного и совет-
ского аппарата на сборе налога, в частности, приказ об образовании для руководства кампанией оперативной тройки и таких же троек в губерниях [5, с. 82; 7, с. 81]. Одновременно была запрещена торговля сельскохозяйственными продуктами, закрыты базары и рынки. Власти повели борьбу с распространённым способом уклонения крестьян от платежа налога в форме сокрытия пашни, эта работа была возложена на продовольственные отряды и специальные комиссии. В отличие от других регионов в Енисейской губернии они сразу же обнаружили 92,7 тыс. десятин такой земли3.
Проявляя недовольство размерами объявленного налога, население шести волостей Канского уезда пыталось опротестовать разряд урожайности. Его взимание в Ачинском уезде совпало с диверсией на железной дороге. 17 октября 1921 года разборка путей на перегоне Боготол - Итат завершилась железнодорожной катастрофой, вследствие которой были уничтожены 15 вагонов, погибли 24, а ранения получили 44 человека .
К ноябрю 1921 года на продовольственной работе в губернии находились 358 сотрудников губернского продовольственного комитета (ГПК), а также уездных органов власти. Из них только 178 человек являлись «старыми» работниками, а более 230 - мобилизованными Центром и губернией. Обеспеченность данными лицами взимания налога являлась невысокой: если в центральных регионах на волость приходилось 10 продовольственных инспекторов, то здесь на каждую из 158 - лишь по два. Сравнительно небольшим было и выделение для заготовительной кампании воинских сил. Они насчитывали только 659 военнослужащих 16 отрядов 26-й Златоустовской стрелковой дивизии, шесть отрядов учебного кадрового полка, две дружины и отряд милиции, которые на треть оказались не обеспеченными соответствующей одеждой.
1 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 27. Л. 95.
2 Российский государственный архив экономики (РГАЭ). 3 ГА НО. Ф. Р- 4. Оп. 1. Д. 543. Л. 3.
Ф. Р-1943. Оп. 2. Д. 460. Л. 5 об., 9 об. 4 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 140. Л. 89.
Вскоре в губернию для продовольственной работы прибыла военно-продовольственная дружина № 153 из Татарии в количестве 213 человек, а к декабрю - 140 продовольственных агентов из центра. Кроме того, в самой губернии были мобилизованы 120 коммунистов и 179 членов профсоюзов. В результате общая численность продовольственных работников выросла до 614 человек. Поддержку им оказывали 433 красноармейца 45-го кадрового и 233-го полков. Для борьбы с саботажем в деревню были направлены восемь выездных сессий губернского ревтрибунала1.
С целью выявления сокрытой населением пашни по распоряжению ГПК была создана специальная тройка. Она работала в 31 волости Ачинского уезда и обнаружила, что только в трёх из них крестьяне не утаивали свои посевы. Обложенными налогом в этом уезде оказались 57 тыс. десятин посева, тогда как скрытые насчитывали 40-41,2 тыс. В отдельных местностях Красноярского и Ачинского уездов таковыми являлись 50-70 % всех вспаханных земель. Скрываемая пашня в целом по губернии составляла 120,1-133,0 тыс. десятин, или 21,2-42,3 % от фактического посева2.
Виновные крестьяне и сельсоветчики предавались суду ревтрибунала. Так, на 18 ноября сессия ГРТ только в трёх волостях Енисейского уезда за сокрытие скота и посева осудила 258 человек. Их наказали условным заключением в Доме лишения свободы, а также выплатой штрафов3. Некоторые сессии, принимая во внимание «темноту» крестьян, судили их сравнительно легко. К примеру, когда 105 жителей с. Лугавское Минусинского уезда не уплатили налог, то прибывшая 3 декабря выездная сессия условно приговорила 43 человек к шестимесячным и одногодичным принудительным работам и взысканию налога, а 14
1 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 271. Л. 98; Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 595. Л. 84, 92.
2 Там же. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 271. Л. 98; Д. 281. Л. 69; Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 615. Л. 55.
3 Там же. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 615. Л. 5.
человек оправдала4. Однако такие наказания не оказывали большого воздействия на крестьян: тут же скрытые пашни обнаруживались властями в других местностях. На 6 декабря 1921 года более 50 тыс. десятин такой земли были выявлены в селениях Красноярского уезда. В том же месяце в ходе кампании по выявлению объектов налогового обложения в губернии нашли ещё 110 тыс. десятин посева, что составляло 20 % её посевной площади5 [14, с. 73].
Налог платить отказывались партийцы и бывшие партизаны. Например, против продналога в с. Рыбинское Канского уезда выступили братья Гусаровы. После их агитации партизанское сообщество заявило, что «без боя хлеб не отдаст». Крестьяне прекратили его подвоз в Канскую, Клюквенскую и Камалинскую заготконторы. Для ликвидации беспорядков в Рыбинское были направлены специальный отряд и выездная сессия губернского ревтрибунала, которые при подходе к нему понесли потери в людском составе. С прибытием их в село противники уплаты налога подверглись аресту и 6
заключению .
В результате крестьянского сопротивления задание по заготовке хлеба, мяса, масла, яиц и мёда в Енисейской губернии на 15 декабря 1921 года было выполнено лишь на 40,3 %7. Взимание сельхозпродукции сопровождалось нападениями крестьян на советские органы и убийствами их служащих и активистов. Так, в ночь на 19 декабря при налёте «банды» на с. Межово Красноярского уезда местные мужики, озлобленные действиями продотрядов, убили двоих милиционеров, разграбили ВИК и ушли с повстанцами. В Усть-Есинской волости Минусинского уезда с целью грабежа были убиты восемь жителей. В том же году за выявление хлеба у односельчан смертной казни
4 МКУ «АГМ». Ф. Р-67. Оп. 1. Д. 6. Л. 36-37.
5 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 612. Л. 60.
6 Там же. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 137. Л. 12, 19; ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 141. Л. 13, 87.
7 ГА НО. Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 543. Л. 3.
был подвергнут один из организаторов местной коммунистической ячейки и председатель сельсовета в с. Белоярское Абаканской волости В. Слесаренко (или Слесарев). Лица, подозреваемые в его убийстве, были заключены в тюрьму и ИТЛ1.
Судебная система была вынуждена ужесточать наказание виновных в налоговом саботаже. Так, заседавшая 31 декабря в д. Троицкая Енисейского уезда сессия ГРТ осудила за «злостное и организованное невыполнение продналога» восемь человек, в том числе троих - к полной конфискации имущества, а остальных - к половинной. Население Минусинского уезда за скрытую пашню подверглось дополнительному взысканию хлеба2. Но объявленные для быстрейшего завершения заготовительной кампании продовольственный двухнедельник с мобилизацией на продовольственную работу коммунистов и с «концентрированным нажимом» на крестьян, а также месячник, действовавший до 15 января 1922 года, так и не достигли своей цели. Полагая, что «упорство неплательщиков велико», и объясняя его причины экономическими мотивами, сибирское руководство в целом и Енисейское губернское в частности склонялось к необходимости уступок крестьянам. Но в конце 1921 года СПК получил телеграмму за подписью находившегося в Сибири особоуполномоченного ВЦИК и СТО Ф. Э. Дзержинского с требованием немедленного сбора оставшегося объёма продналога. Следуя этому указанию, местные власти вернулись в продовольственном деле к ещё большему нажиму на крестьян и репрессиям по отношению к ним.
По требованию сибирского руководства партийные и профсоюзные органы Енисейской губернии послали на продовольственную работу 136 своих представителей и ещё 75 чело-
1 Там же. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 181. Л. 237; Д. 523. Л. 146; Д. 524. Л. 1; МКУ «АГМ». Ф. Р-25. Оп. 1. Д. Д. 490. Л. 1; Государственное казенное учреждение Республики Хакасия «Национальный архив» (ГКУ РХ «НА»). Ф. Р-674. Оп. 1 а. Д. П-15184. Л. 22.
2 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 612. Л. 72.
век - уездные органы; более 2,1 тыс. рабочих и служащих «втянули» в эту работу все сельсоветы и ВИКи. На 1 января 1922 года численность продовольственных работников в регионе выросла до 2,6 тыс. человек и составила более 870 ответственных и рядовых инспекторов, 170 дружинников и 440 работников продовольственных комитетов. Непосредственно в заготовительных конторах продукты от крестьян принимали более 1,5 тыс. служащих. В подчинении губернской продовольственной тройки находились губернский, пять уездных продовольственных комитетов, 24 заготконторы, 212 продработников и 368 налоговых инспекторов. Губернские продовольственная тройка и профсовет выдвинули ещё 45 работников, а также послали на работу в Минусинский уезд лиц, мобилизованных в Туле. Каждое селение и волость были разбиты на участки с прикреплением к ним советских служащих. Около месяца работали семь выездных сессий ревтрибунала. Вернувшись к репрессиям, власти подвергли административным взысканиям 13,1 тыс. налогоплательщиков, или 8,4 % от их наличия в губернии. Но к 13 января 1922 года продналог удалось выполнить лишь на 63,3 %3 [15, с. 128, 147, 149, 151].
Особенно сильным было недовольство хлебозаготовками в селениях Красноярского уезда. Когда жители с. Есаулово, у которых градом выбило 500 десятин посева, запросили власти об отмене части налога, то встретили с их стороны равнодушие. Возвратив крестьянам нерассмотренное прошение, члены комиссии своим поведением возбудили протесты даже у местных коммунистов: узнав о направлении в село продовольственного отряда Макаренко и Ситникова (и. о. - неизвестно), они организовали сокрытие хлеба в крестьянских погребах. В январе 1922 года ГПК отказал в отмене налога по 60 ходатайствам, что вызвало озлобление у рядовых
3 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 170. Л. 27; Ф. Р-448. Оп. 1. Д. 156. Л. 46; ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 271. Л. 98; Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 612. Л. 60; Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 543. Л. 1; Д. 690. Л. 47.
партийцев. Состоявшееся по инициативе некоторых из них 21 января объединённое заседание Частоостровского волостного партийного комитета, комячейки и продотрядовцев потребовало от уездного комитета РКП(б) созыва уездной партийной конференции, которая должна была внести коррективы в тактику взимания налога. Однако Красноярский уездный комитет отказался от выполнения решения партконференции. В ответ на это Вознесенская, Есаульская, Частоо-стровская и Тертежская комячейки выразили недоверие губернскому партийному комитету. Протестное поведение местных партийцев вызвало «чистку» их ячеек не только в Красноярском уезде, но и в других местностях. Постановлением Канского уездного партийного комитета от 31 января 1922 года были исключены из РКП(б) 17 человек. Отказавшиеся заполнять военные анкеты и выступить вооружёнными на проведение продовольственного двухнедельника члены Ново-Никольской комячейки в Ачинском уезде были разоружены и распущены1.
Используя части 26-й дивизии, коммунистического полка, дружины, отряды милиции, заградителей, а также выездные сессии ГРТ, власти «раскачали» деревню. Согласно налоговому заданию 1921-1922 гг., только минусинские крестьяне собрали 1903,1 тыс. и заплатили за скрытую пашню 188 тыс. пудов хлеба, или 39,7 % к требуемому объёму. В Красноярск водным путём были переброшены 1,5 млн пудов хлеба, туда же и в Ачинск отправлены 29,7 тыс. голов скота2. К февралю продналог по хлебу здесь был выполнен на 98,4, сену - на 47, маслу - на 90,6, шерсти - на 83,1 %, а возврат семенной ссуды составил 86,8 %. Если в целом по Енисейской губернии на 20 февраля 1922 года было собрано 75,5 % всего объёма продналога, то в Минусинском уезде - почти полностью3.
Между тем результаты хлебозаготовительной кампании блекли на фоне очередного ухудшения хозяйственной и социальной обстановки в стране. В связи с отсутствием у государства ресурсов, необходимых для снабжения промышленных предприятий, СТО в конце января 1922 года принял решение разбронировать с 15 февраля всю Сибирь для хлебозаготовок крупным государственным и кооперативным организациям из других регионов советского государства. Реализация вышеуказанных решений означала радикальную демонополизацию сельскохозяйственного рынка. В сибирские районы с целью приобретения продовольствия для своих работников устремились представители государственных и кооперативных организаций и учреждений. Но для сибирской глубинки, израсходовавшей запасы хлеба, дальнейшие заготовки вылились в очередное насилие. Несмотря на неурожай, охвативший Канский уезд, губернская продовольственная тройка 8 февраля 1922 года направила в его селения 80 красноармейцев и 50 милиционеров - в район Клюквенской заготконторы в Красноярском уезде. Сессиям ревтрибуналов было предложено отправлять осуждённых крестьян трудиться на шахтах .
Действующие в деревнях продовольственные агенты обнаруживали себя взяточниками и вымогателями. Так, занимаясь заготовками в с. Берёзовка Курагинской волости, продотря-довцы во главе с районным продовольственным инспектором Кирюшкиным (и. о. - неизвестно) почти полмесяца содержали 15 крестьян-неплательщиков в холодном подвале. В Бейской волости Минусинского уезда взимание налога, несмотря на указание руководства о его завершении к 13 марта, продолжалось по инициативе продовольственных агентов и вылилось в аресты сопротивлявшихся крестьян. Жестокие и незаконные приговоры выносили, случалось, сессии ревтрибунала. Так, одна из
1 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 141. Л. 26-27, 43, 45, 71.
2 РГАЭ. Ф. Р-1943. Оп. 2. Д. 459. Л. 4. _
3 МКУ «АГМ». Ф. Р-25. Оп. 1. Д. 162. Л. 21; ГА НО. Ф. П-1.
Оп. 1. Д. 465. Л. 21. 4 ГА НО. Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 757. Л. 19.
них, заседая в с. Табат, приговорила десятерых служащих сельсовета, отказавшихся производить раскладку на крестьян дополнительного налога, к принудительным работам сроком от одного года до пяти лет с конфискацией имущества и с отбытием наказания на территории голодающих губерний. Сессия, действовавшая в Абаканской волости, выносила незаконные приговоры о лишении крестьян земли и высылке их на территорию голодающего Повол-1
жья .
Прошедшие в феврале 1922 года без ведома Красноярского уездного комитета РКП(б) волостные партийные конференции осудили подобный налоговый нажим. Тогда уездный комитет по указанию губернского партийного руководства разослал волостным органам циркулярное письмо о недопустимости созыва конференций до конца налоговой кампании. В Канском уезде коммунисты отказывались заполнять военные анкеты, сдавать налог и даже избивали продовольственных работников. Многие из партийцев, по наблюдению властей, становились ходатаями за сложение налога с крестьян2.
Оказывая сопротивление заготовительному нажиму, крестьяне по-прежнему прибегали к массовому сокрытию урожая и пашни. Спасая себя от голода, а хозяйства от разорения, крестьяне Канского уезда были вынуждены разбрасывать семенной хлеб по снегу3. В феврале 1922 года общий объём распаханной и утаиваемой крестьянами земли составлял 110,7120,1 тыс. десятин, или пятую часть всех посевов губернии4.
На этот раз саботажников судили уже 24 выездные сессии ГРТ. По всей губернии за несдачу хлеба на 1 марта 1922 года подверглись судебной ответственности 3 тыс. хозяйств, в
1 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 141. Л. 66; МКУ «АГМ». Ф. Р-115. Оп.
1. Д. 489. Л. 71.
2 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 480. Л. 38; ГА НО. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 137. Л. 38, 61.
3 ГА НО. Ф. П.-1. Оп. 1. Д. 465. Л. 35.
4 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 141. Д. 480. Л. 38; ГА НО. Ф. П-1. Оп.
2. Д. 137. Л. 38, 61.
том числе и такие, которые вследствие его отсутствия по случаю гибели посевов не могли этого сделать. В результате имели место 100 имущественных взысканий, из них 64 - полных, с конфискацией недвижимого имущества, 29 - частичных, а также 293 - условных5.
В середине марта 1922 года из-за отсутствия излишков продовольствия у крестьян его поступление по налогу фактически прекратилось. По предложению Ф. Э. Дзержинского ВЦИК 15 марта принял специальное постановление с благодарностью крестьянам Сибири за помощь в борьбе с голодом. Предлагалось даже амнистирование сибирских неплательщиков налога. Но главную роль в нейтрализации недовольства крестьян сыграла, по мнению историков, срочная выдача 4 млн пудов семенного зерна. Сибирское руководство оптимистично оценивало политические итоги первой продналоговой кампании, считая, что крестьяне приняли это мероприятие с удовлетворением [3, с. 704]. Но в действительности тяжесть налога была настолько велика, что у многих регионов возникли проблемы с дальнейшим ведением аграрного производства.
К примеру, так случилось в Енисейской губернии. Отчитываясь в марте 1922 года перед СТО, губернское земельное управление сообщало: «Приходится констатировать отрицательное влияние продналога на подъём сельского хозяйства. Продналог, в идее долженствующий создать для земледельца стимулы к интенсификации и расширению его сельского хозяйства, на практике не оправдал возлагаемых на него надежд и оказался почти тем же самым, чем была ранее развёрстка. Причину такого неудачного проведения в жизнь столь полезного мероприятия нужно искать исключительно в несовершенстве техники взимания продналога на местах...» [7, с. 86]. Секретарь Енисейского губернского комитета партии,
5 ГА НО. Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 543. Л. 10, 40; Ф. П-1. Оп. 1. Д. 361. Л. 41.
выступая с докладом на V Сибирской конференции РКП(б) (апрель 1922 г.), признался, что сбор налога на территории региона по темпу проведения имел много общего с продразвёр-сткой1.
Наложенный на губернию налог был собран полностью только в Минусинском уезде, прочие территории с поставленной задачей не справились. Но и здесь, вследствие обнаружения властями скрытой пашни и обложения деревни дополнительным налогом в 800 тыс. пудов хлеба, крестьяне были вынуждены сдавать семенное зерно2. Передача его остатков государству вызвала острую нехватку семенного материала на местах. Весной 1922 года для осуществления посева губернии потребовались 1,4 млн пудов семенного хлеба, но центр отпустил лишь 60 тыс. Криками и другим проявлением недовольства встретило выделение всего лишь 180 пудов семян общее собрание жителей д. Красный Яр Ачинского уезда. «Последний хлеб выгребли, а семян не дают, на душу придётся 10 фунтов», - объясняли своё положение крестьяне3. Пострадавшие от взимания налога крестьянские хозяйства были вынуждены сокращать посевы. При этом целые возы семенного материала вывозились спекулянтами за пределы Минусинского уез-да4 [16, 24 апреля]. Из необходимых уезду 700 тыс. пудов семян местные крестьяне получили от государства 184,3 пудов и от уездного продовольственного комитета ещё 60 тыс., доставленных уже тогда, когда сев заканчивался [16, 23 ноября; 17, 7 января].
Естественно, что следом участились случаи хищения крестьянами хлеба с ссыпных пунктов. Случавшиеся с целью выживания, они получали одобрение среди населения, а лиц, попавшихся на этом деле, всячески выручали. Так, 24 марта шестеро «бандитов» в масках освободили содержавшихся за кражу под аре-
1 Там же. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 361. Л. 40.
2 Там же. Оп. 2. Д. 159. Л. 273.
3 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 141. Л. 178.
4 Там же. Д. 361. Л. 41.
стом в местном сельсовете крестьян одного из сёл Красноярского уезда. В апрельскую ночь произошла кража хлеба из хранилища в с. Бея Минусинского уезда, в которой участвовали местные жители и трое красноармейцев-охранников из продовольственного отряда5.
Раздражение, охватившее деревню, усиливалось отсутствием денежных средств и объявлением налога в пользу голодающих. Командированный в волости член Минусинского горсовета свидетельствовал, что ему ни разу не приходилось наблюдать такого отрицательного отношения крестьян к советской власти. По деревням распространялись слухи, что международная конференция в Генуе, якобы, признала руководителем советской республики не В. И. Ленина, а Великого князя Николая Николаевича Романова. Полагая, что их власть доживает последние дни, уездные советские служащие требовали перевода своих учреждений в г. Красноярск6. В апреле 1922 года силами ГПУ в с. Сереж Ачинского уезда были выявлены лица, которые, якобы, готовили восстание на почве неприязненного отношения
7
крестьян к продналогу .
Крестьяне отказывались сотрудничать с местными властями. Например, население трёх волостей Красноярского уезда так и не заняло внятную позицию в вопросе об оказании помощи голодающим Поволжья путём изъятия церковных ценностей. Проявляя собственную инициативу, самочинно возникшее в д. Барха-тово Красноярского уезда собрание жителей пыталось вмешиваться в дела ВИКа. В одном из селений Ачинского уезда общинники устроили самосуд над коммунистами и убили секретаря ячейки8.
Продолжавшиеся заготовки подрывали основы существования советской власти в деревне: распадались коммунистические ячейки,
5 Там же. Д. 274. Л. 30; Д. 516. Л. 6; МКУ «АГМ». Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 166.Л. 171.
6 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 274. Л. 53; МКУ «АГМ». Ф. Р-25. Оп. 1. Д. 490. Л. 6.
7 ГАКК. Ф. Р-49. Оп. 2 с. Д. 96, ч. 2. Л. 99.
8 ГА НО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 879. Л. 124.
их члены и сельсоветы не выполняли указаний вышестоящих органов. Так, председатель Ку-лунского сельсовета в Ужурской волости выпустил на свободу освобождённого из заключения, но потерявшего документы «бандита», за что впоследствии был приговорён к году условных принудительных работ. Другой сельский руководитель из д. Донниково отказался подавать властям подводы и был арестован на четверо суток. Делегаты состоявшейся в первой половине апреля в с. Шалаболино Минусинского уезда волостной партийной конференции обвиняли свой комитет в отсутствии контроля за деятельностью в деревнях партийцев - продовольственных работников. По их мнению, данные лица, выезжая на места без регистрации в этом органе, «своей излишней крикливостью создавали конфликты и сеяли пессимистические настроения»1 [16, 24 апреля].
Взимание продналога почти лишило крестьян хлеба, существенно затруднило посев. 23 мая один из корреспондентов сообщал уездным властям из Таштыпа, что местные крестьяне сеют хлеб без остатка на пропитание, зажиточные оставляют себе на еду только охвостья, а беднота перешла на употребление в пищу кореньев и суррогатов. Ситуация в ряде волостей усугублялась гибелью посевов от природных катаклизмов и зерновых болезней. Спасая хлеб от наводнения, власти вывезли из Минусинска в Красноярск водным путём 1,51,6 млн пудов хлеба2 [16, 15 июня]. Но вскоре недостаток хлеба ощущался в Абаканской, Бе-лоярской, Беллыкской, Усть-Фыркальской волостях Минусинского уезда. Население перешло к употреблению в пищу овсяной муки, молотой травы, лебеды и повилики, голоду подверглась беднота подтаёжных деревень, а рабочие рудников «Юлия» и «Улень» существовали, используя для питания суррогаты3.
1 Там же. Ф. П-302. Оп. 1. Д. 419. Л. 207; Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 879. Л. 124.
2 ГА КК. Ф. Р-49. Оп. 1. Д. 223. Л. 14.
3 Там же. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 279. Л. 38; Д. 299. Л. 10.
Летом 1922 года толпа из 400 голодных крестьян, пришедших из волостей, требовала у властей г. Енисейска хлеба. Голод распространился даже в бывших партизанских районах. Так, в июле этого же года крестьяне Степно-Баджейской волости Красноярского уезда питались суррогатами, в Кияйской, Шалинской, Частоостровской, Александровской, Вознесенской, Есаульской и Уярской волостях голодали от 35 до 50 % всего населения. На почве недоедания в губернии имели место 60 случаев со смертельным исходом, что едва не толкнуло крестьян к бунту4 [15, с. 149, 151].
Ещё 17 марта 1922 года ВЦИК и СНК РСФСР приняли декрет «Об едином натуральном налоге на продукты сельского хозяйства на 1922-1923 гг.». Пользуясь основными положениями этого декрета, руководство, например, Минусинского уезда позднее сочло возможным заявить, что «НЭП пришёл к нам с навигацией 1922 г.» [16, 23 ноября]. Однако в секретной телеграмме от 14 июня 1922 года сибирские руководители потребовали от губернских властей немедленно пустить в действие все намеченные к проведению кампании силы и средства, не останавливаясь перед применением репрессий [7, с. 84].
Сначала власти приступили к сбору в губернии налогов на масло и яйца. Проходили они в обстановке недовольства крестьян его возросшими объёмами. При обложении хакасского населения этими заданиями не были учтены особенности его хозяйственного уклада, взимание налога в указанных размерах мешало развитию скотоводства. В конце июля налог по маслу был собран на 23,6, а по яйцам - на 63 % к заданию5. С целью усиления заготовок использовались «чистки» аппарата заготконтор, взыскания на руководителей местных советов, аресты и осуждение неплательщиков. Постановлением СНК от 27 июля 1922 года губерн-
4 ГА НО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 465. Л. 8, 21, 28, 32-33, 37; Оп. 2. Д. 137. Л. 38, 61; Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 960. Л. 47; ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 141. Л. 26, 43; Д. 299. Л. 8.
5 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 299. Л. 10.
ским исполкомам было предоставлено право в случае «злостного» укрывательства объявлять дополнительное обложение не только крестьянским хозяйствам, но и селениям, волостям и уездам.
Крестьяне встретили обложение налогами привычным способом - сокрытием имевшихся скота и посевов. Властями и активистами в четырёх волостях Ачинского уезда были обнаружены 1,2 тыс. десятин такого посева. Случалось, что выявления порождали в деревне острые конфликты. Так, жителей с. Николаевское, которые отказались от добровольной выдачи скрытых посевов и избили продовольственного инспектора, усмиряли прибывшие красноармейцы. В августе того же года земли и домашняя животина, скрываемые крестьянами от налогового обложения, в губернии выросли до половины от объявленного задания, что существенно должно было сказаться на производственных показателях. Только по Енисейскому уезду посевные площади по сравнению с прошлым годом сократились на 34 %\
Другой проверенной формой стало хищение крестьянами хлеба из хранилищ. Разграблению голодающими людьми подвергся Юдинский завод в Балахтинской волости Ачинского уезда. Выявленные органами участники, во главе которых стоял председатель местного совета, заявили властям, что, если у них будет отбираться хлеб, то они уйдут в банду. Тогда же на Абаканском и Идринском ссыпных пунктах были похищены более 1 тыс. пудов хлеба2.
Налаживая отношения с крестьянством, губернские власти в августе 1922 года объявили о сборе единого натурального налога. Тем самым была устранена множественность объектов обложения, население теперь обязывалось платить налог продуктами и поощрялось за своевременную его уплату скидкой. Созданные комиссии устанавливали разряды урожай-
1 Там же. Л. 11, 13, 19; ГА НО. Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 543. Л. 18.
2 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 274. Л. 159; Д. 299. Л. 19.
ности по уездам и волостям, списывали налоги с погибших хлебов, а заготовки были поставлены под контроль губернской и уездных продовольственных троек. ВИКи во избежание скопления плательщиков на ссыпных пунктах установили для каждого селения свою неделю уплаты налога. Но одновременно для достижения контрольных цифр на местах власти прибегли к приёму времён военного коммунизма, а именно - к продразвёрстке по уездам, волостям, населённым пунктам и домохозяй-ствам.
Получив высокий урожай, крестьяне откликнулись заготовительной активностью. Известностью среди населения пользовался крестьянин К. Я. Кузьмачев, первым сдавший в Больше-Улуйской волости Ачинского уезда весь объём налога. Следуя примеру жителей этой волости, полностью выполнившей налоговое задание по маслу и яйцам, ускорили темпы заготовок и минусинцы. Но в результате у ворот местной заготконторы образовались «хвосты» налогоплательщиков. Крестьян в таком состоянии держали по несколько суток, а не кормленный и отощавший скот браковался приёмщиками. На 11 сентября налог по маслу в Минусинском уезде был выполнен на 67,1, а по яйцам - на 84,9 % [16, 20, 30 сентября, 23 ноября].
Вместе с тем часть крестьян оставалась недовольной налоговыми ставками и стремилась к их понижению, прибегая даже к угрозам физического воздействия. Объявив крестьянам д. Пойлово Минусинского уезда о налоге с коровы в объёме 25 фунтов масла, волостной продовольственный инспектор был вынужден бежать из селения от набежавших возмущённых мужиков [11, с. 682]. Вскоре началось массовое поступление ходатайств от населения за снижение разрядов урожайности, которые власти удовлетворяли в незначительных случаях. Слабым являлось и списывание властями налогов с площадей погибшего хлеба: к последней декаде ноября, согласно просьбам
крестьян, объём отменённого по этой причине, например, Минусинским уездным исполкомом, налога, составлял только 61 тыс. пудов зерна [16, 23 ноября].
Вопреки решению центральных органов воздействовать на рынок экономическими методами, власти Енисейской губернии предпочли использовать судебные рычаги давления. С целью пресечения укрывательства объектов налогового обложения виновные в этом подвергались суду выездных сессий соответствующих органов, эффективно действовавших с самого начала этой кампании. В августе 1922 года за сокрытие пашни и халатность при выявлении скрытых объектов был предан суду председатель Ужурского сельсовета Ачинского уезда. Первая выездная сессия ГРТ рассмотрела дело о массовом сокрытии посева в д. Спасо-Преображенская Идринской волости Минусинского уезда. Укрыватели - председатель сельсовета и 58-летний крестьянин - были осуждены и приговорены к конфискации не только спрятанной земли, но и имевшихся в хозяйствах животных и сельскохозяйственных машин. 5 сентября вторая сессия под председательством В. Т. Кирюшкина обсудила дело крестьянина с. Жеблахты Ермаковской волости, обвиняемого в сдаче некачественного масла и предложении взятки районному начальнику милиции. Она приговорила его к принудительным работам сроком на пять лет. 7-8 сентября за утаивание коровы и посевов к ответственности в форме двойного обложения налогом и восьмимесячного лишения свободы были привлечены председатель Мазанлыкско-го сельсовета и восемь граждан с. Николаевка той же волости1 [16, 20 сентября].
Деятельность данной сессии охватила ещё Восточенскую, Каптыревскую, Кочергинскую, Моторскую, Сагайскую и Шушенскую волости, где сокрытие объектов налогообложения было массовым и повсеместным. Участниками
его и осуждёнными являлись даже члены Ка-ратузского сельсовета. Признаваясь в укрывательстве, обвиняемые оправдывались незнанием советских распоряжений и бездеятельностью сельсоветов. В отличие от продовольственных работников, считавших неплательщиков «злостными врагами Республики», руководитель сессии, возможно, позируя, видел в крестьянине «политического ребёнка», которого судить в большинстве случаев было бессмысленно, и свою задачу понимал «как моральное воздействие» на него. Ознакомление с деятельностью этой сессии позволило минусинскому газетчику высказать о поведении крестьян следующее наблюдение: «Крестьянство всегда недовольно налогами. Кулаки чаще скрывают объекты обложения, они же ... быстро рассчитываются с выплатой налога. Своё отрицательное отношение к налогу они прикрывают лицемерием, а у бедноты оно искреннее» [16, 15 октября].
Однако деятельность властей выходила далеко за рамки «воспитания» крестьян. С марта по сентябрь 1922 года в целом по губернии кратному обложению были подвергнуты более 3,5 тыс. человек, пеню наложили на 2,1 тыс. неплательщиков, аресту подвергли более 2,8 тыс. саботажников и 280 должностных лиц. Под суд шести - семи выездных сессий были отданы 448 неплательщиков и 48 служащих низового звена2. Только в одном Минусинском уезде на 13 сентября местный продовольственный комитет наложил на неплательщиков 600 арестов, на председателей сельсоветов и ВИКов 160 взысканий и привлёк к судебной ответственности 80 человек3.
Отчитываясь о своей деятельности, Енисейский губернский комитет РКП(б) в сентябре 1922 года рапортовал, что отношение крестьян к советской власти «сочувственное; продналог почти во всех уездах сдаётся охотно» [7, с. 85]. Собравшая хороший урожай и приступившая к
1 Там же. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 299. Л. 58.
2 ГА НО. Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 543. Л. 15-16.
3 Там же. Д. 713. Л. 56.
сдаче единого налога только в середине сентября Енисейская губерния за 35-40 дней выполнила его наполовину, но в основном за счёт поступления от крестьян скота. Такая волость, как Усть-Есинская в Минусинском уезде, была отнесена к скотоводческому району, и население её, состоявшее из инородцев, стало платить налог сдачей мяса. За своевременное выполнение задания губернские власти применили 10 % скидки, покрывшей недоимки 1921 года. К 10 октября приём налогов по маслу и яйцам был прекращён. Из Минусинского уезда в Красноярск и Ачинск поступили почти 30 тыс. голов скота. На 25 октября населением на 92 % была возвращена государству и семенная ссуда [16, 16, 23 ноября].
Приказом губернского исполкома от 18 октября 1922 года центр тяжести переносился на хлебозаготовки, которые должны были закончиться к декабрю. Чтобы подтолкнуть крестьян к внесению налога, губернские власти сочли необходимым применить силовое воздействие. К ноябрю они, сократив было количество судебных сессий, вновь увеличили их присутствие в деревне до пяти единиц. По «продовольственным» делам были наложены почти 1,3 тыс. административных взысканий, пени - на 626 человек, аресту подверглись 533 неплательщика и 137 должностных лиц. В полном составе были арестованы члены девяти сельсоветов. Рассмотрев дело о «злостном» саботаже жителей одного из селений Есаульской волости, в массовом порядке отказавшихся платить налог, сессия ГРТ приговорила 51 человека к конфискации имущества и лишению свободы сроком на три года с принудительными работами1 [16, 16 ноября].
Особое внимание властей уделялось заготовкам в Минусинском уезде, где их кампания тормозилась распространением «бандитизма». Для непосредственного руководства налоговой деятельностью был послан Матушкин (и. о. -
неизвестно), уже проверенный на должности чрезвычайного уполномоченного СПК по вывозке хлеба из этого же уезда. Высокая урожайность позволила выполнить налоговое задание на 60-75 %. Полностью налог внесли крестьяне Знаменской, Аскизской и Усть-Есинской волостей и на 97,4 % - Усть-Фыркальской волости. Кроме того, деревня собрала 14,6 тыс. пудов, или 38,2 % от суммы недоимок. Для голодающих Поволжья население уезда пожертвовало 5073 тыс. рублей деньгами, 30,7 тыс. пудов хлеба и продуктов, сырьё, кожи, мануфактуру и скот, а также золотые, серебряные изделия и церковные цен-ности2[16, 19 ноября].
Состоявшиеся в Минусинске IX уездная конференция РКП(б) (13-16 ноября 1922 г.) и IV уездный съезд Советов (17-22 ноября) обсудили выполнение налогового задания. Делегаты съезда говорили о несогласованности в действиях продовольственных и советских служащих при взимании налогов по маслу и яйцам и о распределении семян. Уездные органы обвинялись в слабой организации бедняков и середняков на местах, что позволяло кулакам скрывать посевную площадь, а также в нераспорядительности во время сгона сданного скота и частичном его падеже, в нецелесообразности назначения на постой воинских частей в селения с недородом или выполнением основного задания. Наконец, участники советского форума высказывались за замену натурального налога денежным и снижение уровня репрессий, применяемых властями. При оценке деятельности уездного исполкома президиуму съезда пришлось напомнить собравшимся, что под его руководством были выполнены «ударные» задания по хранению зерна и его переброске в центр, «своевременной» раздаче семенного материала и выполнению налогов по маслу и яйцам. Только после этого была принята резолюция, предложенная
'Там же. Л. 96, 152; ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 299. Л. 58, 14.
2 РГАЭ. Ф. Р-1943. Оп. 2. Д. 459. Л. 5, 8, 19.
уездным исполкомом, об удовлетворительной его работе и правильности линии поведения.
Прения, разгоревшиеся на уездной партийной конференции, показали недовольство местных коммунистов деятельностью продовольственного аппарата. Они возмущались его несоответствием своему назначению, противоречивостью распоряжений и настаивали на срочном «очищении» заготконтор от «бело-гвардейщины и подозрительных элементов» [16, 23 ноября, 2, 9, 13, 23 декабря].
Усиливая давление на налогоплательщиков, власти прекращали предоставлять положенные им льготы. Так, когда некоторые жители северной части Канского уезда, заявив о гибели посевов от града, обратились с просьбой о сложении налога, то местные коммунисты тут же обнаружили у них спрятанные запасы хлеба. Это позволило властям обвинить просителей во лжи, назвать их «кулаками» и отказать в прошении. В Минусинском уезде без объяснения причины были отклонены заверенные в ВИКах 120 крестьянских ходатайств о сложении налога, поступивших в уездный продовольственный комитет1.
В силу отсутствия возможности заплатить налог, бывшие партизаны жаловались, что губернские власти не дают им послаблений в его оплате, и отправляли просьбы государству о сложении своих обязательств. Согласно подобным обращениям, некоторые местности получали от него налоговые льготы. Так, к 1923 году от налога был освобождён Партизанский район Канского уезда2. Одновременно власти расширили масштабы применяемых репрессий: если в октябре 1922 года по линии инспекторского отдела ГПК аресту подверглись 1 519 неплательщиков, 87 должностных лиц, а пени были обязаны выплачивать 470 крестьян, то в ноябре категории привлечённых к ответственности лиц увеличились соответст-
венно до 4780, 388 и 1 585 человек3. Наказания злили крестьян и вынуждали их к хищениям хлеба. Кражи, принявшие массовый характер, были совершены, в частности, в Абаканской, Идринской, Минусинской, Усинской и Шала-болинской заготконторах. Участниками их являлись 94 человека, а общий объём украденного хлеба составлял 7,5 тыс. пудов4.
К декабрю 1922 года крестьян, оказавших сопротивление взысканию налога, судили две сессии ГРТ и восемь сессий нарсуда. За расхищение «народного достояния» были арестованы и преданы суду заведующие Минусинской и Бейской заготконтор Лаврентьев и Зайцев (и. о. - неизвестны). Сессия приговорила жителя Беллыкской волости, отказавшегося платить налог, к его уплате с конфискацией лучшей коровы. В той же волости за халатное отношение к собственности сессией нарсуда был наказан одногодичным лишением свободы с принудительными работами председатель Уярского сельсовета [16, 16 ноября, 13 декабря].
Прибывшая из Красноярска в Минусинск выездная сессия Енисейского ГРТ 15-16 декабря рассмотрела дело 25 обвиняемых - якобы, взяточников и расхитителей хлеба в Шала-болинской заготконторе. Её заведующий Т. И. Левковский выдавал служащим и крестьянам фиктивные квитанции на получение товаров из лавки потребительского общества. Заведующий ссыпным пунктом В. П. Семынин вручал крестьянам подложные справки о сдаче ими хлеба. Такие же действия совершали приёмщики, старший инспектор и весовщик, а «покрывал» их деятельность председатель сельсовета С. Н. Петров. Сессия приговорила Т. И. Левковского и В. П. Семынина к высшей мере наказания, одного из участников - к 10 и прочих - к пяти и двум годам лишения свободы. Кроме того, её члены осудили заведующего Бересовского (и. о. - неизвестно) и девять
1 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 299. Л. 58, 171.
2 Там же. Л. 174; Д. 516. Л. 1; Ф. Р-49. Оп. 1. Д. 96. Ч. 1. Л. 33.
3 ГА НО. Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 713. Л. 105, 135.
4 МКУ «АГМ». Ф. Р-25. Оп. 1. Д. 467. Л. 35.
человек, обвиняемых в хищении хлеба в Кара-тузской заготконторе, а также лиц, виновных в подрыве советской власти, служивших у белых и находившихся в «банде» [16, 15, 20 декабря].
Несмотря на судебное воздействие, налоговое задание в Енисейской губернии на 8 декабря 1922 года было выполнено лишь на 71 %. На первом месте по сбору налога находился Ачинский уезд, к завершению кампании, опережая на две недели Красноярский, Енисейский и Минусинский уезды, был близок Канский уезд. Минусинцы, которые должны были внести чуть ли не половину всей суммы губернского налога, к последней декаде декабря собрали 279,3, тогда как в целом Енисейская губерния - 645,5 тыс. пудов хлеба. Налоговое задание на 130 % выполнила Усть-Фыркальская, на 122 - Синявинская, на 108 -Знаменская и на 100 % - Аскизская волости. Однако из 37 волостей уезда 11 выполнили его только на 90 % [16, 9, 13, 23 декабря].
Попытки местных властей и активистов завершить годовой план продовольственных заготовок путём наложения дополнительных заданий за обнаруженную скрытую площадь и откровенное мошенничество вызывали возмущение крестьян. Сорвав собрание, жители с. Белый Яр Минусинского уезда опротестовали раскладку 170 десятин скрытой пашни. От уплаты налога отказалось население Ермаков-ской, Тигрицкой, Каратузской и Салбинской волостей. К утайке больших массивов посевной площади перешло крестьянство в Ачинском уезде1 [16, 13 декабря]. Тогда к населению протестующих и наиболее «хлебных» Восточенской, Моторской, Сагайской и Тиг-рицкой волостей Минусинского уезда были приняты меры понуждения в виде прибытия сессии ГРТ и уездного продовольственного комиссара. В результате этого давления налоговое задание по Минусинскому уезду на 28
января 1923 года было выполнено на 99,9 % [17, 28 января].
По мнению властей, хлебозаготовки 19221923 гг. в Енисейской губернии не являлись уж столь тяжёлыми для крестьянства. Репрессии применялись в 6 083 случаях, что было в три раза меньше, чем в прошлую кампанию. Охват ими составлял всего лишь 3,8 % всех налогоплательщиков2. При высоком урожае хлебов и удорожании промышленных товаров, например, у крестьян Минусинского уезда с уплатой налога и покрытием их хозяйственных потребностей оставались, как подсчитали управленцы, «излишки» в объёме 1/4 млн пудов [17, 7 января]. К этому времени у крестьян появилась возможность свободного выхода на рынок с произведённой продукцией. Губернская контора акционерного общества «Хлебопродукт» открыла в уездных центрах и волостных селениях отделения во главе с уполномоченными и сетью агентов, которые развернули снабжение крестьян товарами фабричного производства, а также борьбу со спекуляцией.
Крестьяне некоторых местностей стали рассматривать налог как важное государственное дело. Так, население улуса Сурдуй Сейской волости, сдавшее общегражданский и 70 % подворно-имущественного налога, собралось 18 января 1923 года и решило выполнить свои повинности полностью. К 7 февраля 100 % налога внесло население с. Идринское. В проводимую по этой волости «Неделю красноармейца» крестьянами было собрано 200 пудов хлеба и 100 рублей деньгами. На апрель 1923 года около 60 % всех плательщиков в Енисейской губернии вносили налог без нажима3 [17, 14 февраля].
Однако и в это время между крестьянами и представителями советской власти порой вспыхивали конфликтные ситуации. Так, за раскрытие подложных документов по сдаче
1 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 258. Л. 19; Д. 299. Л. 171, 219.
2 ГА НО. Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 690. Л. 49.
3 ГА НО. Ф. Р-4. Оп. 1. Д. 690. Л. 48.
налога и изъятие у крестьян оружия молодёжь с. Дубенское Минусинского уезда покушалась на жизнь комсомольца и секретаря сельсовета. В начале апреля объезжавшие волость и остановившиеся в с. Назимово Ачинского уезда председатель ВИК и милиционер были приглашены на выпивку агентом торговой организации. Собравшиеся после этого на сход крестьяне подвергли их избиению и заставили дать подписку в том, что наказание было справедливым, а дело возбуждаться не будет. В том же месяце жители с. Саянское Минусинского уезда - двое братьев с сотоварищем - в пьяном виде пришли в сельсовет и затеяли ссору. Затем один из них вернулся с винтовкой и устроил стрельбу. Сельсоветчики разбежались, а на месте убитым оказался брат стрелявшего. Этого «снайпера» тут же задержали. Крестьян, вёзших в с. Отрок Абаканской волости сено, встретившийся им продовольственный инспектор с руганью и угрожая винтовкой заставил уступить дорогу. Но больше всего было проявлений недовольства мужиков множественностью налога1 [17, 20 апреля]. С последствиями для 68-летнего жителя с. Арба-ты Сыпкина закончилось выражение им 21 марта 1923 года недовольства взиманием с него налога по трудовой и гужевой повинности. Высказав его в помещении сельсовета с добавлением, что в Минусинске и окрестных сёлах крестьяне отказались от уплаты налога, он был признан виновным в распространении ложных слухов и 19 июля 1924 года приговорён внеочередной сессией губернского суда по уголовным делам к шести месяцам принудительных работ [18, 23 июля].
Политика советской власти содействовала сокращению крестьянского хозяйствования, росту численности бедноты и началу общего кризиса сельского хозяйства. Если для центральных районов страны 1922-1923 хозяйственный год явился временем восстановления
1 ГА КК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 516. Л. 52; Ф. Р-49. Оп. 2 с. Д. 96, ч. 1. Л. 339.
аграрного производства, то в Сибири его падение продолжалось. В результате вынужденного самоограничения посевная площадь Енисейской губернии в 1922 году по сравнению с 1920 годом уменьшилась, по разным данным, с 751,0-755,9 до 394,0-399,0 тыс. десятин. Сократилось и поголовье животных. Крупного рогатого скота, например, в Минусинском уезде в 1917-1922 гг. стало меньше с 341 до 202, лошадей - с 237 до 172 тыс. голов [7, с. 85-86; 17, 7 января].
Принятые меры хозяйственного самоограничения стали, по мнению некоторых исследователей, самой эффективной формой сопротивления крестьян государственному насилию [19, с. 153]. Потеряв всякий стимул к ведению товарного хозяйства, енисейские крестьяне перешли к производству продукции личного потребления и разделу земли, имущества большой «отцовской» семьи на малые. Ресурсы крестьянского двора в губернии по сравнению с 1920 годом сократились по посеву с 3,8 до 1,5 десятин, поголовью коров - с двух до 1,7 и рабочих лошадей - с 2,6 до двух голов [20, с. 64]. Начавшееся самораскрестьянивание явилось наиболее разрушительным по своим последствиям явлением социальной деградации населения, ибо крестьянин, который не желал вести своё хозяйство, переставал быть таковым и опорой государства.
Таким образом, в условиях аграрного кризиса и под давлением крестьянского протеста государство отменило продразвёрстку и ввело продовольственный налог. Но, несмотря на декларации, уровень обложения крестьянства в продовольственные кампании 1921-1922 и 1922 -1923 гг. оставался высоким, а изъятие налога осуществлялось не менее жестокими методами, чем продразвёрстка. Проведённая демонополизация заготовительного рынка в Енисейской губернии начала оказывать воздействие на его заполнение лишь ближе к весне 1923 года. Взимание налога почти во всех местностях периодически сопровождалось
вспышками крестьянского сопротивления, которое в основном ликвидировалось в судебном порядке. Пополнявшая государственные продовольственные резервы уплата продовольст-
венного налога сильно ударила по экономическому состоянию крестьянства и привела к утрате им трудового стимула.
Библиографический список
1. Историография крестьянства Советской Сибири. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-е, 1976. 477 с.
2. Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917-1937 гг.). Новосибирск: Наука. Сиб. отд-е, 1983. 389 с.
3. Шишкин В. И. Продналог // Историческая энциклопедия Сибири (ИЭС). К-Р. Новосибирск: Изд. дом «Историческое наследие Сибири»; Институт истории СО РАН, 2009. С. 704-705.
4. Ильиных В. А. Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка Сибири в условиях НЭПа (1921-1928 гг.). Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2005. 284 с.
5. Ильиных В. А. Хроники хлебного фронта (заготовительные кампании конца 1920-х гг. в Сибири). М.: РОССПЭН, 2010. 343 с.
6. Кокоулин В. Г. Переход от продразвёрстки к продналогу в Сибири (март - август 1921 г.) // Клио. 2011. № 7 (58). С. 89-93.
7. Кокоулин В. Г. Продналог и новая экономическая политика в сибирской деревне (1921-1924 гг.) // Клио. 2012. № 3 (63). С. 80-90.
8. Шишкин В. И. Механизмы и методы мобилизации ресурсов Сибири в государственный бюджет России в начале 1920-х гг. // Исторические вызовы и экономическое развитие России: мат-лы Всерос. науч. конф. с междунар. участием (Екатеринбург, 25-26 сент. 2019 г.). Екатеринбург: АльфаПринт, 2019. С. 526-531.
9. Бакшеев А. И. НЭП в Сибири. Атмосфера и логика войны / науч. ред. П. А. Новиков. Красноярск: КрасГМУ, 2020. 145 с.
10. Иванов Б. В. Осуществление ленинского кооперативного плана в Сибири (1920-1927 гг.). Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 1977. 341 с.
11. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД: док-ты и мат-лы. В 4-х т. Т. 1. 1918-1922 / под ред. А. Береловича, В. Данилова. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1998. 864 с.
12. Хенкин Е. М. Продналог 1921-1922 гг. и политические настроения сибирского крестьянства // Общественно-политическая жизнь советской сибирской деревни: мат-лы II симпозиума по истории рабочего класса, крестьянства и интеллигенции Сибири / отв. ред. Н. Я. Гущин; АН СССР. Сиб. отд-ние. Ин-т истории, филологии и философии. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1974. С. 38-46.
13. Киселёв Л. Этот царь беспощаден // Красноярский рабочий. 1991. 16-22 февраля.
14. Гущин Н. Я., Ильиных В. А. Классовая борьба в сибирской деревне. 1920-е - середина 1930-х гг. / отв. ред.
B. С. Познанский; АН СССР, Сиб. отд-ние, Ин-т истории, филологии и философии. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1987. 330 с.
15. Отчёт Енисейского губернского экономического совещания Совету Труда и Обороны и Сибирскому экономическому совещанию с 1 октября 1921 г. по 1-е мая 1922 г. Красноярск: Гос. тип., 1922. 317 с.
16. Власть труда (Минусинск). 1922.
17. Власть труда (Минусинск). 1923.
18. Власть труда (Минусинск). 1924.
19. Дьячков В. Л., Есиков С. А., Канищев В. В., Протасов Л. Г. Крестьяне и власть (опыт регионального изучения) // Менталитет и аграрное развитие России (ХГХ-ХХ вв.): мат-лы междунар. конф. / отв. ред. В. П. Данилов, Л. В. Ми-лов. М.: Росспэн, 1996. С. 146-154.
20. Смирнов И. Сельское образование в условиях хозяйственной деятельности Сибири // Жизнь Сибири. 1922. № 4.
C. 56-75.
© Шекшеев А. П., 2020
