CC BY
131
УДК 947.027
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ РУССКИХ КНЯЗЕЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XII века ПО ДАННЫМ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»
© 2010 г. О.А. Литвиненко
Южный федеральный университет, Southern Federal University,
ул. Б. Садовая, 105/42, г. Ростов-на-Дону, 344006, B. SadovayaSt., 105/42, Rostov-on-Don, 344006,
decanat@hist. sfedu. ru decanat@hist. sfedu. ru
Исследуется проблема изучения взаимоотношений русских князей во второй половине XII в. по данным «Слова о полку Игореве». Рассматриваются основные версии исследователей, и делается попытка охарактеризовать их.
Ключевые слова: князья, «Слово о полку Игореве», борьба, кочевники, исследователь, взаимоотношения, поэма, княжества, войска, поход.
The article is devoted the problem of researching of relationships of russian nobles according to «The Lay of warfare waged by Igor» in the second half XII centure. The article researches the main versions by historians and gives the attempt to characterize them.
Keywords: princes, «The Lay of warfare waged by Igor», fight, nomads, reasearcher, relationships, poem, princedoms, troops, campaign.
«Слово о полку Игореве» можно отнести к той немногочисленной группе исторических источников Древней Руси, которая затрагивает практически все аспекты жизни второй половины XII - начала XIII в.
Это было время княжеских междоусобиц, борьбы различных группировок за земли, за власть. По мнению многих исследователей, взаимоотношения русских князей во второй половине XII в. именно в «Слове» нашли наиболее яркое отражение. Изучение их происходит по нескольким направления. Попытаемся выделить основные.
Прежде всего отмечаются сложные взаимоотношения между княжескими домами, деление княжеских группировок по родственным принципам. Такой «родовой» подход характерен, по мнению Д.С. Лихачева, для XII в. [1, с. 94]. Еще в летописях была положена традиция рассматривать деятельность представителя того или иного княжеского рода в рамках политической линии своего рода. Лихачев видит в этом «средневековые представления о родовой преемственности политики русских князей, а может быть, и реальные стремления русских князей вести свою политику в пределах своей родовой линии, наследовать "путь" отцов и дедов» [1, с. 113].
В «Слове» исследователи видят прежде всего борьбу между двумя родовыми кланами, которые занимали ведущие позиции на политической арене Руси XII в., -Ольговичей и Мономаховичей.
В поэме это противостояние рассматривается еще со времен родоначальников этих группировок - Олега Святославича Черниговского и Владимира Мономаха, которые со второй половины XI в. вели ожесточенную борьбу за власть. Их взаимоотношениям был посвящен не один труд в отечественной исторической науке. Практически в каждой второй работе, рассматривающей проблемы истории Руси XII в., уделяется внимание отношениям между Ольговичами и Мономаховичами. Сложились даже довольно устойчивые тенденции в изучении борьбы этих двух родов.
Традиционно в советской историографии считалось, что Владимир Мономах олицетворял политику централизации русских княжеств вокруг Киева, выступал за единую политическую линию всех русских княжеств в сохранении целостности русской земли в борьбе с кочевниками - половцами. Олег же Святославич (или Го-риславич, как называет его автор «Слова») выражал обратную, «негативную» линию на разобщенность, раздробленность русских княжеств, стремился к удельному типу княжения и использовал в борьбе со своими соперниками врагов «русской земли» половцев. Именно Олег, считает Лихачев, «положил начало сложному узлу усобиц, связанных с вотчинным правом Древней Руси» [1, с. 107].
Отражение этого родового противостояния содержится во многих исторических источниках, важнейшим из которых является, на наш взгляд, «Слово о полку Игореве». В этом произведении можно проследить основные этапы борьбы кланов.
В поэме полностью раскрывается история борьбы за Черниговский престол между родоначальниками Моно-маховичами и Ольговичами, союзов обеих сторон с половцами и их привода на русские земли, трагической битвы на Нежатиной ниве.
К 1185 г. отношения между Ольговичами и Монома-ховичами вступили в новый виток противостояния. Довольно интересную трактовку представил Б.И. Яценко. Причину этого очередного накала борьбы он видит в усилении позиций тогдашнего главы Мономаховичей владимиро-суздальского князя Всеволода Юрьевича, который «инспирировал» захват Владимиром Глебовичем (своим родным племянником) некоторых северских городов у новгород-северского князя Игоря Святославича в 1184 г. [2, с. 106]. По мнению Яценко, Всеволода встревожила «перспектива наметившегося сближения Северщины с Черниговом и Киевом», а именно консолидация всех Ольговичей, что сделало бы их одной из самых сильных политических партий в русских землях,
что, конечно же, не было в интересах суздальского князя. Исследователь отмечает, что к началу 1185 г положение Северской земли ухудшилось: «Очень подозрительной была концентрация половецких войск на границах Руси». Это были как раз «те половцы, - считает Яценко, - которые активно поддерживали в междоусобных войнах Юрия Долгорукого, а позже и его сына Всеволода» [2, с. 107].
В сложившейся ситуации князю Игорю «нужно было принять решение: отказаться от намерения отомстить переяславцам и согласиться с ролью вассала суздальского князя или же выступить против Владимира Глебовича и объявить себя врагом суздальского князя и его половецких союзников» [2, с. 107].
Яценко считает, что даже солнечное затмение, описываемое в «Слове», подтолкнуло князя Игоря к выступлению против переяславского князя, а следовательно, и суздальского князя, так как это знамение символизировало прямую угрозу всей Северской земле, поставив на карту судьбу родной земли. Вступив в противоборство с переяславским и суздальским князьями, Игорь мог рассчитывать на поддержку киевского и черниговского князей, своих естественных союзников, полагает Яцен-ко. Подтверждение этому исследователь находит в летописных данных, которые сообщают о присутствии в составе полков Игоря Ольстина Олексича, приближенного боярина черниговского князя, с войском. Конечно же, самостоятельно черниговский боярин не мог присоединиться к северскому князю. Появление Ольстина Олексича указывает на поддержку Игоря Северского Ярославом Черниговским. Главная ценность участия черниговских войск заключалась в том, что накануне похода Ольстин Олексич возвратился из половецкой степи, где хорошо изучил место расположения половецких стойбищ [2, с. 107-108]. Тем самым черниговский князь оказал весьма существенную поддержку север-скому князю в выступлении против владимиро-суз-дальского князя.
Что же касается поддержки северского князя Святославом Всеволодовичем, то Яценко считает, что летописные данные о сборе и подготовке войск киевским князем к летнему походу против половцев можно истолковать двояко. Исследователь полагает, что эти силы могли быть использованы Святославом и иначе, в том случае, если бы Всеволод Суздальский решился на ответные меры, когда князь Игорь вступил на Переяславскую землю и взял Глебов. Тем самым киевский князь подстраховывал войска новгород-северского князя от нападения суздальского князя.
Яценко указывает на сложность взаимоотношений между Ольговичами и Мономаховичами, которая заключалась в том, что ни одна из сторон не стремилась открыто использовать свои основные силы в противостоянии, ограничиваясь борьбой своих вассалов и союзников. Так было и в данном случае, считает Яценко: ни черниговцы, ни киевляне не планировали своих военных действий против Переяславля или Суздаля. Главным в этой ситуации был сам факт выступления Игоря, решительного разрыва его вассальной зависимости от Всеволода Юрьевича. И даже поражение войск северского князя было на руку киевскому и черниговскому князьям,
так как оно поставило Игоря в зависимость от Святослава и Ярослава Всеволодовичей. Объединение всех Оль-говичей значительно усиливало позиции киевского князя в противостоянии с суздальским князем [2, с. 108].
Именно эта политическая ситуация, по мнению Яценко, и определяет отношение киевского князя к нов-город-северскому в «Слове о полку Игореве» в его обращении к братьям Святославичам.
Д.С. Лихачев также отмечал отражение существующих противоречий между Ольговичами и Мономахови-чами, которые видел в политике прежде всего Всеволода Юрьевича. Суздальский князь «в отличие от своего отца Юрия Долгорукого стремился утвердиться на северо-востоке, заменить гегемонию Киева гегемонией Владимира Залесского, отказался от притязаний на Киев, пытаясь из своего Владимира руководить делами Руси» [1, с. 129].
Но ведущее место в древнерусской поэме уделяется, по мнению Лихачева, взаимоотношениям Ярославичей и Всеславичей. Исследователь считает, что основной мыслью произведения является «призыв прекратить вековые "которы" ярославичей и полоцких всеславичей» [1, с. 91]. По мнению Лихачева, «родовое гнездо полоцких князей противостоит в сознании людей XII в. потомству Ярослава Мудрого». Исследователь отмечает, что «полоцкие князья представляли собой особую линию русских князей, едва ли не первыми начавших процесс феодального дробления Руси» [1, с. 92]. Междоусобные войны Ярославичей и Всеславичей «наполняют своим шумом и XI, и XII в.», оставляя, считает Лихачев, «побежденными обе стороны», а победителями в итоге оказываются «поганые» - половцы и литовцы. Лихачев указывает на отражение этой мысли в «Слове»: «Яро-славли вси внуце и Всеславли! Уже понизите стязи свои (как символ поражения, - признайте себя побежденными. - Д.Л.), вонзите свои мечи вережени (в междоусобных войнах. - Д.Л.). Уже бо выскочисте ихъ дъдней славъ (междоусобицы вас обесславили. - Д.Л.). Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на землю Русскую, на жизнь Всеславлю. Которою бо бъше насилие от земли Половецкыи!» [1, с. 93].
В Олеге «Гориславиче» и во Всеславе Полоцком автором «Слова» обобщены два крупнейших исторических явления: усобицы Ольговичей и Мономахови-чей и усобицы Всеславичей и Ярославичей. Вот почему характеристики этих князей занимают такое большое место в «Слове», отмечает Лихачев [1, с. 9596]. Именно на примере этих князей в поэме показаны основные направления в отношениях русских князей второй половины XII в.
Но помимо родовых взаимоотношений в «Слове» уделяется внимание и другим аспектам политической жизни Руси.
По мнению части исследователей (Б.А. Рыбаков, Д.С. Лихачев, А.Н. Робинсон), по «Слову» можно проследить роль и место великого киевского князя на политической арене Руси во второй половине XII в. К этому времени значение великого киевского княжения снижается по сравнению с XI в. и первой половиной XII в. Причин этому несколько. Во-первых, отделение тех зе-
мель, которые не были связаны с другими русскими землями общей опасностью - половецкими набегами (Новгород и Полоцк). У этих территорий были собственные торговые пути, которые обеспечили им экономическую независимость. Во-вторых, обособление ряда значимых княжеств и земель, их стремление вести собственную политическую линию (галицко-волынское, владимиро-суздальское, Новгород Великий). Огромную роль в этом сыграли владимиро-суздальские князья, которые первыми предприняли попытку переместить политический центр Руси (что впоследствии им удалось). В-третьих, усиление внешнеполитических приоритетов: окраинные княжества вынуждены все больше внимания и сил уделять защите своих внешних границ.
Рыбаков считает, что именно в «Слове» дано прямое указание на изменившийся статус великого киевского княжества: «Великий князь киевский не приказывает другим князьям, а просит их вступить "в злат стре-мень... за землю Русскую", а иногда как бы спрашивает: "не думаешь ли ты прилететь сюда издалека, чтобы охранять отчий золотой трон?"» [3, с. 167].
Историк полагает, что в поэме отражается реальное место и статус киевского княжества - «столица одного из княжеств». Единственное, что еще осталось у Киева -это его духовный статус церковного центра.
С Рыбаковым в оценке роли киевского княжества соглашается Лихачев. Он считает, что в «Слове» «Киев все еще мыслится.как центр Русской земли - если не реальный, то во всяком случае идеальный» [1, с. 128].
Рыбаков и Лихачев сходятся в одном - для «Слова о полку Игореве» центром Руси все еще является киевское княжество, пусть даже лишь в роли духовного, объединяющего центра. Серьезные расхождения у них вызывает один из главных героев поэмы и одна из основных фигур политики Руси второй половины XII в. - великий князь киевский Святослав Всеволодович.
Лихачев называет его «одним из слабейших князей, когда-либо княживших в Киеве», несмотря на то, что в «Слове» киевский князь наделен эпитетами «грозный» и «великий». Исследователь видит в таком титуловании Святослава не «обычную придворную лесть», а необходимость, чтобы хоть как-то призвать русских князей к строгому и безусловному выполнению «феодальных обязательств по отношению к слабеющему золотому киевскому столу». Наделение киевского князя идеальными свойствами главы русских князей, по мнению Лихачева, несет огромную смысловую нагрузку - это попытка «противоядия против феодальных усобиц», «одно из средств сохранения единства Руси» [1, с. 128].
Из этого Лихачевым делается вывод, что в «Слове» показано идеальное представление о том, каким же должен быть киевский князь - «великий» и «грозный». И таким князем (в реальном представлении), по мнению Лихачева, в «Слове» выписан князь владимиро-суздаль-ский Всеволод Юрьевич. Как раз во время его княжения во Владимире, отмечает исследователь, «перешло в титул князей владимирских название "великого князя"». Тем самым Всеволод Большое Гнездо заявил о своих претензиях «на старейшинство среди всех русских князей» [1, с. 128-129].
Позицию Лихачева по отношению к Святославу Всеволодовичу полностью поддерживает Робинсон. Он также отмечает, что в реальности Святослав в роли великого киевского князя был весьма слабым, несмотря на то, что в «Слове» он «действовал как главный герой». В доказательство Робинсон пишет о походе 1184 г.: «Современникам (а они относились к Святославу по-разному) было хорошо известно, что в такой поход Святослав не ходил и Кобяка в плен не захватывал». Исследователь считает, что в данном случае в поэме «позиция Автора (автора «Слова о полку Игореве») вступала в противоречие с действительностью» [4, с. 70].
Противоположную точку зрения на роль и место на политической сцене Руси второй половины XII в. Святослава Всеволодовича занимает Рыбаков. По его мнению, утверждение о том, что Святослав был «одним из слабейших князей, когда-либо княживших в Киеве», не находит подтверждения в источниках. Наоборот, Рыбаков приводит данные Ипатьевской летописи, которые перекликаются со «Словом», о блестящей победе Святослава над Кобяком. Исследователь подчеркивает, именно киевский князь «сумел преодолеть центробежные силы русских земель, сплотить их и, несмотря на саботаж левобережных князей, добиться небывалого успеха» [3, с. 103].
Рыбаков ставит эту победу Святослава над Кобяком в один ряд с успешным походом Владимира Мономаха на Шарукана в 1111 г. Доказательство значимости похода Святослава Рыбаков находит в «Слове», где перечисляются страны Европы, поющие славу киевскому князю: «Немцы» - Священная Римская империя, «Моравы» -Чешское королевство, «Греки» - Византийская империя, «Венедици» - Венецианская республика. Международная значимость похода объясняется тем, что половецкие племена, объединенные под названием «Белая Кумания» и чьим повелителем был хан Кобяк, захватили важнейшие пути по Днепру (в порогах) и по Дунаю (гирла), создавая большие трудности для торговых связей Европы с Востоком.
Также именно по «Слову о полку Игореве» мы можем проследить употребление вассально-сюзеренной терминологии во второй половине XII в., в частности слово «господин» по отношению к князю в поэме применяется дважды по отношению к трем князьям: Рюрику и Давыду Ростиславичам и Ярославу Осмомыслу Галицкому.
Лихачев видит употребление этого термина в традиции владимиро-суздальского княжества, где с середины 70-х гг. XII в. складывалась сильная княжеская власть. Он считает, что слово «господин» прошло через несколько социальных слоев, прежде чем попало в своем значении в поэму, и «начинает употребляться сперва только в среде горожан и сельского населения». Затем так начинают обращаться к владимирскому князю жители владимиро-суздальских городов, а «в 1180 г., по-видимому впервые, - делает вывод Лихачев, - этот термин переходит в уста князей-вассалов, в их обращении к своему главе, и опять-таки во Владимиро-Суздальском княжестве» [1, с. 144]. Проследив путь распространения этого термина, Лихачев увидел его окончательное закре-
пление на северо-востоке между владимиро-суздальским и подручными ему рязанскими князьями. Именно слово «господин», в котором уже отменено всякое «родственное смягчение» политических понятий, столь характерное для старой традиционной феодальной терминологии -«отец», «сын», «брат», отражает, по мнению исследователя, «новые отношения безусловного подчинения». Лихачев отмечает, что «слово "господин" и стало употребляться вместо слова "отец" или рядом с ним в пору усиления княжеской власти». Помимо северо-восточных земель этот термин употреблялся и в галицко-волынской земле (объясняет в «Слове» обращение к Ярославу Га-лицкому) [1, с. 145].
Лихачев делал вывод, что этот новый «термин» в «Слове о полку Игореве» отражает новое отношение к княжеской власти [1, с. 146].
Рыбаков и здесь не соглашается с Лихачевым. По мнению Рыбакова, «само собой разумеется, что цесарь Руси, великий князь киевский, не мог так обращаться к другим князьям, низшим по происхождению и генеалогическим расчетам». Историк считает, что «князь к князю не обращался в такой форме. Такая форма обращения могла быть применима боярином или от имени боярской думы» [5, с. 121].
Подводя итоги, хотелось бы отметить, что «Слово о полку Игореве» является одним из наиболее важных источников по истории Руси второй половины XII в. В
данном случае мы попытались проследить взаимоотношения русских князей второй половины XII в. Нам удалось воссоздать довольно полную картину, так как в «Слове» показаны несколько аспектов межкняжеских отношений этого периода. Во-первых, довольно ярко в поэме дается клановая, родовая сторона княжеского противостояния. Во-вторых, именно в «Слове» показывается ослабление великого киевского княжества, его реальный статус и роль в то время. В-третьих, ярко отражается постепенный переход к новым вассально-сюзеренным отношениям.
Литература
1. Лихачев Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Л., 1978.
2. Яценко Б.И. Северские князья в «Слове о полку Игореве» // Русская литература. 1981. № 3.
3. Рыбаков Б.А. Русские княжества XII - начала XIII в. // Злато слово. М., 1986.
4. Робинсон А.Н. «Слово о полку Игореве» и его эпоха // Слово о полку Игореве. 800 лет. М., 1985.
5. Рыбаков Б.А. Петр Бориславич. Поиск автора «Слова о полку Игореве». М., 1991.
Поступила в редакцию 31 декабря 2008 г.
