CC BY
42УДК 16.41.25: 16.21.43
В. В. Понарядое
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПОРЯДКА СЛОВ,
АКТУАЛЬНОГО ЧЛЕНЕНИЯ ПРЕДЛОЖЕНИЯ И ИНТОНАЦИИ В КОМИ ЯЗЫКЕ
Статья посвящена описанию правил, регулирующих коми словопорядок. Рассматривается его зависимость от актуального членения предложения и наличие связи между изменениями словопорядка и изменениями интонации. Демонстрируется, что с типологической точки зрения коми язык в отношении порядка слов занимает промежуточное положение между русским языком и тюркскими языками.
Ключевые слова: коми язык, порядок слов, актуальное членение предложения, интонация.
The article describes rules that regulate Komi word order. Its dependence on pragmatic structure of a sentence is examined, as well as existence of a link between word order changes and intonation changes. It is demonstrated that from a typological point of view the Komi language, in regard to its word order, occupies an intermediate position between the Russian language and the Turkic languages.
Key words: the Komi language, word order, pragmatic structure of a sentence, intonation.
Исследование порядка слов в коми языке имеет уже более чем полуторавековую историю. Впервые ему уделил внимание в своей грамматике П.И. Сав-ваитов, который также отметил и зависимость коми порядка слов от актуального членения предложения. Он пишет: «В изъявительных предложениях сперва ставится подлежащее, потом связь, если она отдельная и, наконец, сказуемое; напр. Jen эм бур, Бог (есть) благ. Me кос fa cjopnimubi, я хочу говорить». Однако данный порядок может быть инвертирован. «Бывает и наоборот, то есть когда обращается особенное внимание на сказуемое, то оно ставится прежде подлежащего» [Савваитов 1850: 120].
Позднее связь этих двух объектов грамматического исследования рассматривалась в основополагающем для изучения порядка слов труде А.С. Сидорова [Сидоров 1953] и в написанном Н.Н. Сельковым соответствующем разделе предназначенного для высшей школы учебника коми синтаксиса [Сельков 1967]. При всей ценности содержащихся в этих работах наблюдений следует отметить, однако, что основным предметом рассмотрения в них был порядок слов как таковой; наблюдения же над взаимодействием его с актуальным членением предложения носили попутный и случайный характер.
37
Систематически такое взаимодействие рассмотрено в специальной монографии, посвященной сравнительному исследованию коми и удмуртского словопо-рядка в типологическом и историческом аспектах [Понарядов 2010]. В настоящей статье излагаются результаты дальнейшей разработки данной проблемы при включении в рамки исследования еще одного важного влияющего на словопорядковую вариативность фактора - интонации высказывания, рассматриваемой в параметрах внутрифразовых пауз и темпа речи.
Для дальнейшего изложения основополагающее значение имеет положение о переходном характере типологии коми языка в отношении порядка слов, что выражается в сосуществовании в нем двух систем словопорядков: так называемых «тюркских», более древних, и «русских», более новых, а точнее, характерных соответственно для языков типов SOV и SVO [Серебренников 1967; Понарядов 2000]. В связи с этим в коми языке выделяются два доминирующих сло-вопорядка.
Однако что такое доминирующий порядок? Как ни странно, в специальной литературе не удается найти ответа на этот вопрос. В отношении языков, где порядок слов используется в грамматических целях (для кодирования членов предложения и т. п.), проблема решается просто: доминирование одного из вариантов (в пределе выражающееся в его единственности) проявляется здесь настолько отчетливо, что возможность выбора практически отсутствует. Однако в языках со свободным словопорядком - а коми язык именно таков - дело обстоит гораздо сложнее. Хотя интуиция исследователя в большинстве случаев позволяет без труда выделить из всех вариантов словопорядка доминирующий, основания такого выбора оказываются неясными.
Исходя из эмпирического материала (в русском языке доминирующим считается порядок SVO, в турецком - SOV, в арабском - VSO и т. д.), кажется возможным предложить следующее определение доминирующего (вернее, выявляющего языковый тип) словопорядка: это порядок, употребляющийся в неэмфатических повествовательных предложениях с переходным глаголом, логическое ударение в которых падает на прямое дополнение. В соответствии с этим в коми языке доминирующих словопорядков действительно два. Порядок SVO: Ручыс вбчис аслыс йи чом, кбч вбчис пу чом [Коми мойдъяс... 1963: 31] ‘Лиса сделала себе ледяную избушку, заяц сделал деревянную избушку’; Мужик босытс еужсд, а от- dined да йывед [Коми мойдъяс... 1963: 72] ‘Мужик взял корешки, а медведь - серединку и вершки’. Порядок SOV: Мушсны, мушены, да еасапи агас аддзис [Коми мойдъяс... 1963: 100] ‘Шли, шли, чертенок борону увидел’; Modicubi мунны гозъя гортб, а царь бара Ивандс корис [Коми мойдъяс 1976: 38] ‘Собрались супруги домой, а царь опять Ивана позвал’; Ачыс Сивко-Буркодс корис [Коми мойдъяс 1976: 51] ‘Сам [Иван] Сивко-Бурко позвал’.
Рассмотрим подобные предложения с точки зрения актуального членения. Согласно определению доминирующего порядка, прямое дополнение здесь ре-матично. Для простоты будем считать, что все остальные члены предложения составляют тему. В таком случае «русский» доминирующий порядок SVO
38
представляет собой тривиальное сочетание препозитивной темы и постпозитивной ремы. В противоположность этому актуальное членение предложения с «тюркским» доминирующим порядком SOV оказывается несколько замысловатым: оказывается, что рема здесь вклинивается в середину темы, разрывая ее на две части.
Рема как «известное» в сообщении всегда характеризуется более быстрым, «аллегровым» темпом речи. Соответственно предложения с доминирующим порядком SVO имеют более быстрое начало и более медленное завершение. Между различающимися темпом речи темой и ремой обычно появляется короткая пауза.
Та же тенденция, проявляющаяся в предложениях с доминирующим порядком SOV, реализуется несколько по-другому. Аллегрово здесь произносятся обе части разорванной ремой темы. При этом ее предрематическая часть произносится точно так же, как вся тема в случае порядка SVO; от последующей ремы она отделяется паузой. Часто эта пауза несет грамматическую нагрузку, препятствуя пониманию субъекта как определения. На письме, где эта пауза никак не отражается, имеет место амбигуентность, ер. возможность двоякого понимания предложения Пон бдж пурб ‘1. Собака кусает хвост; 2. [Некто - субъект эллиптирован] кусает собачий хвост’. (Заметим, что во многих тюркских языках паузу в таком случае во избежание двусмысленности обозначают запятой, ер. турецкий перевод: 1. Kopek, kuyrugu тпуог; 2. Kopek kuyrugu isinyor). В противоположность предрематической части темы ее пострематическая часть, представленная сказуемым, произносится слитно с ремой и, будучи безударной, являет собой энклитику.
Данное противопоставление доминирующих порядков SVO и SOV проистекает из различия в положении сказуемого. В посвященных проблеме актуального членения предложения исследованиях (особенно отечественных) не принято выделять сказуемое как особый конституент актуального членения, поскольку оно всегда входит или в тему, или в рему. Однако при изучении взаимодействия актуального членения с порядком слов такое выделение совершенно необходимо, потому что сказуемое в некоторых вариантах словопорядка занимает строго фиксированное место в предложении, которое не может быть изменено, несмотря ни на какие сдвиги в логической акцентуации.
Обозначим тему символом Т (= thema), рему символом R (= rhema), а сказуемое символом Р (= praedicatum). В таком случае «русский» доминирующий порядок, записываемый в терминах членов предложения как SVO, в терминах субъектов актуального членения будет записан как TPR. Соответствеено «тюркский» доминирующий порядок SOV будет записан как TRP.
Доминирующий порядок представляет собой частный случай нейтрального (т. е. неэмфатического) словопорядка. Если не считать случая особой рематической нагруженности сказуемого, который будет специально рассмотрен несколько позже, нейтральный словопорядок с точки зрения актуального членения предложения и интонации ничем не отличается от доминирующего, т. е. схемы TPR и TRP с соответствующими интонациями сохраняются. Однако порядок членов
39
предложения (за исключением сказуемого, имеющего свое строго определенное место) при этом может быть самым различным.
«Тюркский» нейтральный порядок в соответствии со схемой TRP предполагает фиксированную позицию сказуемого в конце предложения. Позиция непосредственно перед сказуемым с интонационной точки зрения является ударной. Поэтому именно здесь помещается рема: Сэн пдч олб [Коми мойдъяс... 1963: 68] ‘Там старушка живет’; Тэ сэтпдн мод Komi гозсд кбмав [Коми мойдъяс... 1963: 69] ‘Ты там вторую пару котов обуй’; Олгсны-олгсны, дай попбс беда суис: поплбн пачсъыс сёяныс Mddic вошласъны, пачын сдмын пгыртбм кашникъяс колъбны [Коми мойдъяс... 1963: 93] ‘Жили-жили, и у попа беда приключилась: из поповой печи еда стала исчезать, в печи только пустые горшки остаются’. Причем если рема состоит из нескольких слов, то они располагаются в порядке возрастания рематической нагруженности, и непосредственно перед сказуемым оказывается «пик ремы» - «наиболее выделяемое «ударяемое» слово в составе ремы» [Кузнецов 1989: 35]: Мод сундуктб ош бара кильчд помас пдрысъ гозъялы шыбитас [Коми мойдъяс... 1963: 65] ‘Второй сундук медведь опять на крыльцо старикам бросил’. Слова в составе находящейся перед ремой части темы располагаются в порядке убывания тематичности. Таким образом, от начала предложения вплоть до замыкающего его сказуемого (исключая последнее) идет непрерывное нарастание логической нагруженности составляющих предложение элементов.
В случае рематичности сказуемого схема «тюркского» нейтрального порядка TRP не претерпевает никаких изменений, кроме «свертывания» в TPR (здесь индекс R при символе сказуемого указывает на его рематический характер): Но, менам от кежлб казакалан срок помасис. Поплы казачитг, а попаддялы казачитны ог кбсйы [Коми мойдъяс... 1963: 102] ‘Ну, у меня теперь срок батрацкой работы закончился. На попа батрачил, а на попадью батрачить не хочу’. Изменяется только интонация. Если рема совпадает со сказуемым, то замедлением темпа речи и предшествующей паузой выделяется занимаемый им абсолютный конец предложения, а все остальные члены, предшествующие ему и составляющие тему, произносятся в аллегровом темпе. Если же в состав ремы входят еще какие-либо члены, то логическое ударение не падает на сказуемое, а предшествует ему, и в интонационном отношении такие предложения не отличаются от предложений с тематическим сказуемым: Царь-господин, тэныд Фома гдснеч Mddddic [Коми мойдъяс... 1963: 52] ‘Е[арь-господин, тебе Фома гостинец послал’. Как всегда, реме предшествует пауза.
Так как для разных членов предложения тематичность или рематичность свойственна в разной степени, наиболее обычной максимально развернутой схемой «тюркского» нейтрального словопорядка в простом предложении будет следующая: «обстоятельство времени - обстоятельство места - подлежащее - косвенные дополнения - прямое дополнение - обстоятельство образа действия -сказуемое» (где, естественно, каждый именной член предложения может иметь при этом одно или несколько определений) с поправкой на перемещение рематических членов в позицию непосредственно перед сказуемым: Сэсся Мбмбт гмап-
40
касб лэптыллс да водзд мддддчис [Коми мойдъяс... 1963: 102] ‘Потом Мэмэт шапку надел и дальше пошел’; Висыпавны регыд, а аскинас курдгыд бара золотой колък вале [Коми мойдъяс 1976: 111] ‘Сказать быстро, а на завтра курица опять золотое яйцо принесла’.
Подобное строение предложения глубоко логично и рационально. Его предикативную основу составляют две последовательно располагающиеся части -группа подлежащего и группа сказуемого. При этом организующие их члены -подлежащее и сказуемое - помещаются в конце соответствующих групп, а все зависимые от них члены предшествуют им. Эти члены могут рассматриваться как понимаемые в широком смысле определения подлежащего и сказуемого, что в соответствии с общезначимым для урало-алтайских языков правилом предшествования определений и предопределяет их препозицию.
Подобные определения при подлежащем, выраженном именем существительным, - собственно определения в узком смысле. При глагольном сказуемом это дополнения и обстоятельства образа действия. Последние, будучи особенно тесно связаны с глаголом, имеют тенденцию занимать контактную к нему позицию. Поэтому иногда рема не отрывает тематическое обстоятельство образа действия от глагола, а ставится перед ним, и оно вместе с глаголом оказывается в энклизе. Вследствие своей тесной связи с глаголом точно так же может вести себя и прямое неоформленное дополнение: Ош мунд, зэе съдкыда сундук нуд [Коми мойдъяс... 1963: 65] ‘Медведь идет, с большим трудом сундук несет’ (выделена рема).
Что касается обстоятельств времени и места, то они определяют не столько сказуемое, сколько саму предикацию, локализуя ее во времени и пространстве. Поэтому, будучи нерематичными, такие обстоятельства в соответствии с правилом препозиции определений имеют тенденцию располагаться перед предикативной основой предложения, в самом его начале. В то же время поскольку эти члены синтаксически связаны со сказуемым, но не с подлежащим, имеется также противоположная тенденция не отрывать их от группы сказуемого и размещать в ее начале, т. е. после подлежащего: Мам аскинас чеччас да рок пуас [Коми мойдъяс... 1963: 52] ‘Мать утром встала и кашу сварила’. Естественно, обе указанные позиции характерны только для тематических обстоятельств времени и места, а в случае рематичности они перемещаются к сказуемому.
Помещение ремы непосредственно перед сказуемым, выступающим в энклизе, оправдывается тем, что она, как известно, представляет собой логический предикат высказывания. Таким образом, это - проявление тенденции объединить логический предикат с грамматическим (имеющим фиксированную позицию) в рамках интонационного единства.
«Русский» нейтральный порядок в отличие от тюркского всегда имеет интонационную модель с ударной позицией в конце высказывания. Поэтому именно эта позиция характерна для «пика ремы»: Педдр nemic керкасъыс да пырис пемыдас [Коми мойдъяс 1976: 4] ‘Федор вышел из избушки и ушел в темноту’; Тройка матыстчис солдат дорд [Коми мойдъяс 1976: 118] ‘Тройка приблизи-
41
лась к солдату’. На протяжении всего предложения от начала к концу идет непрерывное возрастание логической нагруженности его членов - сначала в составе произносимой в ускоренном темпе темы, затем замедленной ремы, которые разделяются паузой. При этом рематическая нагруженность приводит к сдвигу в конечную позицию не только любого из актактов и сирконстантов, но и сказуемого. Подобным способом достигается единство интонационной модели предложения независимо от его актуального членения.
Однако нельзя не заметить, что помещение рематического сказуемого в конце высказывания (а также вообще не в начале ремы, включающей несколько членов) приводит к разрушению основной модели актуального членения TPR: возникает или модель T(R)Pr, совпадающая с «тюркским» вариантом, или модель TRiPrR2, где сказуемое помещается не на стыке темы и ремы, а в середине последней. Таким образом, использование единой интонационойя модели приводит к разрушениюю единой схемы актуального членения. В результате и строение предложения оказывается не столь логичным, как при «тюркском» нейтральном словопорядке.
Тем не менее можно указать на некоторые тенденции размещения членов предложения. Так, обстоятельства времени и места, как и в «тюркском» варианте, обычно открывают высказывание, за ними следует подлежащее, затем - сказуемое с предшествующим обстоятельством образа действия, прочие члены предложения замыкают фразу, причем самый конец, как уже сказано, зарезервирован за ремой: Мбдлун асывнас кбч бара пуксис аслас пур выло да пондгс кывтны руч олантт1 [Коми мойдъяс... 1963: 45] ‘На следующий день утром заяц опять сел на свой плот и поплыл по лисьей территории’; Отчыд от да мужик бтув кбдзисны сёркни [Коми мойдъяс 1963: 48] ‘Однажды медведь и мужик вместе посеяли репу’; Отчыд кык ыджыд чой зэв мичаа пасътасисны и мушсны вичкоб, а ичбт ныв колъччис гортб [Коми мойдъяс... 1963: 68] ‘Однажды две старшие сестры очень красиво оделись и ушли в церковь, а младшая дочь осталась дома’.
Эмфатическая интонация характеризуется наибольшим ударением в начале высказывания. Поэтому при эмфазе происходит инверсия словопорядка, заключающаяся в перемещении ремы (которая, как правило, в этом случае состоит лишь из одного выделяемого члена предложения) в инициальную позицию. В зависимости от того, какая разновидность нейтрального словопорядка - «тюркская» или «русская» - является при этом исходной, имеют место некоторые различия в порядке слов, актуальном членении предложения и интонации.
Механизм эмфатической трансформации «тюркского» словопорядка раскрыт И.Ф. Вардулем. На материале японского языка он отмечает, что «в спонтанной речи вполне обычны случаи, когда говорящий добавляет к только что сказанному то, что он эллиптировал, так как опасается, что без этого добавления его высказывание может быть не понято (или понято неправильно)». Следовательно, «имеет место двукратное построение одного и того же предложения, но это предложение строится в двух разных эллиптических вариантах, причем таких,
42
что, будучи сложенными, они восполняют эллиптичность друг друга»: Симбун о катта ка, Кэнкити ва? букв. Тазету купил ли Кэнкити?’ < [Кэнкити ва] симбун о катта ка + Кэнкити ва [симбун о катта ка\? [Вардуль 1989: 27].
Нетрудно заметить, что несовпадающее с ремой сказуемое всегда оказывается в этом случае непосредственно после ремы, а остальные тематические члены следуют за ним. В результате на месте словопорядка TRP закономерно возникает порядок RPT: Зэв ыджыд сундук вбчас ош [Коми мойдъяс... 1963: 65] ‘Очень большой сундук сделал медведь’; ... но по, Педдр, пет по да тэ керав талун [Коми мойдъяс 1976: 4] ‘... ну, дескать, Федор, иди-де ты руби сегодня’. Поскольку подвергаться эллипсису и затем добавляться к концу предложения может не только вся тема целиком, но и ее часть, иногда может иметь место порядок с «разорванной» темой TiRPT2: Аскомысънас койм 'дд ныв дтнас нин nemic град лэптыны [Коми мойдъяс... 1963: 64] ‘Послезавтра третья девушка одна уже вышла на огороде работать’; Висътавны регыд, а сто бура дыр нин мутс туй кузя [Коми мойдъяс... 1963: 86] ‘Сказать быстро, а он довольно долго уже шел по дороге’. Часто, особенно в побудительных предложения, рему составляет только сказуемое, которое соответственно начинает предложение, и появляется «сокращенный» вариант PRT.
Сходная трансформация «русского» нейтрального словопорядка в случае рематичности сказуемого приводит к появлению точно такого же порядка PRT. Однако если рематично не сказуемое, образовавшийся вариант оказывается отличным от «тюркского». Дело в том, что если при трансформации «тюркского» нейтрального словопорядка в эмфатический рема обязательно «тащит» за собой к началу предложения сказуемое, то при образовании «русского» эмфатического порядка в инициальную позицию смещается только рема, а сказуемое остается где-то внутри темы, чаще всего между подлежащим (которое может быть как тематичным, так и рематичным) и остальными членами. В результате образуется порядок RTiP(T)T2, причем PRT может рассматриваться как его сокращенный вариант.
Отдаленный предок коми языка - финно-угорский праязык - знал только «тюркские» варианты словопорядка. Собственно, его сравнительно-исторические реконструкции [Основы... 1974: 384-387; Хайду 1985: 253-254; Серебренников 1987; Игушев 1996: 55-56] говорят лишь о наличии нейтрального варианта такого порядка, который характеризуется конечным положением сказуемого. Но поскольку сочетание нейтрального варианта TRP и эмфатического (T)RPT является для языков типа SOV универсальной закономерностью, мы можем уверенно проецировать в финно-угорский праязык и последний.
По мнению некоторых исследователей [Серебренников 1967; Baker 1985: 36-39], только «тюркские» варианты имелись и в древнем коми языке, а причиной появления «русских» вариантов было влияние русского языка. Действительно, заимствование в этом случае весьма вероятно. Однако нельзя исключать и возможность самостоятельного развития «русских» вариантов, так как они изредка
43
встречаются и в некоторых SOV-языках (в частности, тюркских), не подвергавшихся влиянию SVO-типологии [Понарядов 1999].
Однако можно говорить о несомненном заимствовании в коми язык из русского модели PTR, т.е. с инициальным сказуемым и конечной ремой: Мддддчис крестьянин базард [Коми мойдъяс... 1963: 67] ‘Отправился крестьянин на базар’; Пуксис Иван кер выло и Mddic кывтны. Kbiemic сто лун, мбдбс дай коймбдбс [Коми мойдъяс 1976: 10] ‘Сел Иван на бревно и поплыл. Плыл он день, другой и третий’. Основанием для такого утверждения служит ограниченность ее распространения в SVO-языках русским и близкими к нему, причем в языках типа SOV, не обнаруживающих тенденции эволюции к SVO, она совершенно отсутствует.
В коми языке, как и в русском [Янко 1997: 49], вариант PTR употребляется тогда, когда надо описать ситуацию в целом, причем теме уделяется минимальное внимание и она не служит точкой отсчета при изложении события. Это - так называемая ваккернагелевская тема (название дано по аналогии с правилом размещения энклитик в древних индоевропейских языках, известным как «закон Ваккернагеля»), т.е. атоническая (безударная) тема, располагающаяся в энклитической позиции после занимающего инициальную позицию ударного глагола-сказуемого. Произносится она на ровном тоне в аллегровом темпе и без пауз.
Поскольку основное ударение в предложении при этом падает на рему, находящуюся в его конце, между двумя фразовыми ударениями - начальным и конечным - образуется безударная «коммуникативная ниша для того, что говорящий полагает не самым важным» и «что, быть может, уже известно из самого ближайшего предтекста», или того, «что, по мнению говорящего, сопутствует основному содержанию высказывания», которую и занимает ваккернагелевская тема [Янко 1997: 42]. Наиболее часто структура PTR употребляется в фольклоре, особенно в сказках. Объясняется это тем, что при этом «достигается известный эффект эвиденциальности - впечатление развертывания картины перед глазами наблюдателя» [Янко 1997: 50].
Иногда встречается модификация порядка PTR, расширенная за счет постановки некоторых тематических членов предложения, в основном обстотельств времени и места, в самом начале предложения, причем от сказуемого, которое оказывается после них, они часто отделяются паузой. Образуется структура TiPT2R: Коркд-некоркд воис бабалдн мужикыс нажбтка вылысь [Коми мойдъяс... 1963: 103] ‘Как-то пришел муж женщины с заработков’.
Таким образом, с точки зрения актуального членения предложения в коми языке могут быть выделены пять вариантов словопорядка, каждый из которых характеризуется особой, только ему свойственной интонацией: 1) «тюркский» нейтральный TRP, 2) «русский» нейтральный TPR, 3) «тюркский» эмфатический (Ti)RPT(2), 4) «русский» эмфатический RTiP(T)T2 и 5) также относящийся к «русским» вариант (Ti)PT(2)R с ваккернагелевской темой (заметим, что в предшествующих работах [Понарядов 2000а; Понарядов 20006: 232-233] нам не удавалось в достаточной мере разграничить три последних словопорядка). При этом
44
совпадение ремы со сказуемым приводит к устранению противопоставления между «тюркскими» и «русскими» вариантами, кроме непарного последнего.
Конечно, мы описали не все возможные в коми языке варианты сочетания различных типов порядка слов, актуального членения предложения и интонации. Так, не изменяя словопорядка, можно с помощью соответствующей эмфатической интонации сделать «пиком ремы» любое слово в предложении. Необходимость связи предложений в рамках сложного синтаксического целого может приводить к появлению особых, не описанных нами вариантов словопорядка. Тем не менее в основном взаимодействие порядка слов, актуального членения предложения и интонации в коми языке определяется вышеописанными механизмами.
1. Вар дуль И. Ф. О языковых типах в параметре порядка слов // Очерки типологии порядка слов. М., 1989.
2. Игушев Е. А. Финн-угор кывъяс туялбмб пырбдчбм. Сыктывкар, 1996.
3. Коми мойдъяс. Сыктывкар, 1976.
4. Коми мойдъяс да сьыланкывъяс. Сыктывкар, 1963.
5. Кузнецов П.И. Порядок слов в простом предложении турецкого языка // Очерки типологии порядка слов. М., 1989.
6. Основы финно-угорского языкознания (вопросы происхождения и развития финно-угорских языков). М., 1974.
7. Понарядов В.В. Заимствовал ли коми язык русские модели порядка слов? // Финно-угорские народы: Проблемы этнической и языковой идентификации. Сыктывкар, 1999.
8. Понарядов В.В. О «тюркском» порядке слов в пермских языках // Коми слово в грамматике и словаре. Сыктывкар, 2000 а.
9. Понарядов В.В. К сопоставлению порядка слов в русском, коми и удмуртском языках // Тезисы четырнадцатой коми республиканской молодежной научной конференции. Т. I. Сыктывкар, 2000 б.
10. Понарядов В.В. Порядок слов в пермских языках в сравнительно-типологическом освещении. Сыктывкар, 2010.
11. Савваитов П.И. Грамматика зырянского языка. СПб., 1850.
12. Сельков Н.Н. (ред.) Современный коми язык. Ч. 2. Синтаксис. Сыктывкар, 1967.
13. Серебренников Б.А. О некоторых характерных особенностях древнего синтаксиса коми языка // СФУ. 1967. № 2.
14. Серебренников Б.А. Синтаксис прауральского языка - синтаксис тюркского типа //СФУ. 1987. №2.
15. Сидоров А.С. Порядок слов в предложении коми языка. Сыктывкар, 1953.
16. Хайду П. Уральские языки и народы. М., 1985.
17. Янко Т.Е. О понятиях коммуникативной структуры и коммуникативной стратегии (на материале русского языка) // ВЯ. 1999. № 4.
18. Baker R. The Development of the Komi Case System. A Dialectological Investigation. Helsinki, 1985 (MSFOu 189).
45
